luminous beings are we, not this crude matter |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » luminous beings are we, not this crude matter » closed » sweets ones are hard to come across
sweets ones are hard to come across
› Участники: Bellamy Marlowe, Michèle Laurent.
› Место: штаб-квартира авроров, Министерство Магии.› Время: 17 ноября 1999 года.
› Погода: синоптики предупреждали, что надо было идти на флориста.Но ты не думай, что я тебя жду с детства,
А если честно, то жду, – хули, здравствуй!
she reminds me of
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ danse russe ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯
w h e n m y e m o t i o n s a r e w o u n d e d
HER MOTIONS AND MOVEMENTS CHASE THE GHOSTS FROM ME
После продолжительной грозы начинаешь ценить тишину. Монотонность. Стабильность. Даже если не меняется только чувство пустоты, просыпающееся вместе с телом и идущее в ногу ровно до мгновения, когда тяжёлые веки устанут сопротивляться сну. Беллами Марлоу окружал себя однообразием. Со свойственным ему в любом начинании запалом он составлял цикличные ритуалы, сводящиеся к единственной цели: прожить этот день так, чтобы он прошёл незаметно. Он всё также открывал глаза по утрам. Всё также появлялся в Аврорате, был предельно вежлив и неконфликтен. К нему нельзя было придраться – статистика шла вверх, опозданий как не было, так и не появилось, и любой, пытавшийся встряхнуть волшебника чуть сильней, получал в лоб цифрами и твёрдым: «Спасибо за беспокойство, я в порядке». В порядке он не был. Но попробуйте доказать, когда все факты говорят об обратном?
Спал он мало, зачастую вскакивая с постели в холодном поту, или не спал вовсе. Казалось, он так упорно выкладывал прочную почву под ногами, но та продолжала скользить, затягивая по щиколотку и стесняя движения. Различить складывавшиеся в один дни можно было только по тому, что отличалось в тарелке, и тому, что было написано в очередной папке нераскрытого дела. Однако как Бэллами ни пытался, везде ему виделись изъяны, подводные камни и поводы не сомкнуть глаз. Он злился, принимался сглаживать неровные углы, терпел поражение и возвращался к преследовавшему его чувству бесполезности. Всего, что он делал. Всего, что делалось вокруг. Всего.
Он больше не был мужем, не был учителем, чёрт, он не видел свою дочь с тех пор, как Аврора хлопнула гостевой дверью, сбежав к тетке в Ливерпуль. С того дня его неубедительная роль отца держалась на письмах в один конец – не реже одного в две недели, – хотя вряд ли это что-то меняло. И время не было на его стороне. Прошёл почти год со смерти Адалин, но лучше не становилось. Отрицание, гнев, торг, тоска, принятие – не было магических пяти ступеней на пути к исцелению. Они смешались в одну единственную эмоцию паники, что вот-вот и без того уходящая из под ног земля исчезнет вовсе, отправляя Марлоу в долгое падение в бездонную пропасть. Что бы он ни делал... всё-становилось-только-хуже.
Но не подумайте, что он произнёс это вслух хотя бы один раз. Только своё «в порядке» он долбил направо и налево, коллегам и посторонним, любому, кого хоть на секунду интересовало благосостояние Бэллами Марлоу. Только бы никто не лез с советами, с номерами специалистов, предложениями групп поддержки и прочими порождениями человеческой фантазии, пугающе продуктивной в вопросах «как справиться с внезапным одиночеством». Справляться он не хотел. Открывать новую увлекательную страницу в жизни тем более, или не об этом рассказывают на подобных семинарах для тех, у кого жизнь только начинается, и не важно стоит в твоём паспорте пять, двадцать пять или пугающая трёхзначная цифра?
Бэллами прекрасно знал о том, что ему было действительно нужно: твёрдая почва под ногами. А как подсказывал многолетний опыт – её не добьешься закрашивая седину, меняя место работы и соглашаясь на какие-либо перемены. Даже на такие минимальные, как пересмотр чересчур загруженного графика, и ни в коем случае на такие глобальные, как новое лицо, которое будет околачиваться рядом с тобой большую часть суток. Он прекрасно справлялся в одиночку. Куда лучше, чем раньше, и парная работа в прошлом не должна была становиться приговором на весь остаток профессионального пути. Но некоторых – весьма усердных спасителей пропащей души – подобное видение мира не устраивало. И если бы он знал, то изменил бы привычке не отлынивать от труда, оставшись в кровати... на ближайшую вечность.
— Какого! — слышно Марлоу было очень редко. Возмущаться мужчина предпочитал бесшумно, однако когда обнаруживаешь счастливую новость с утра пораньше, не выразить свой восторг вслух становится непосильной задачей.
— Скажите мне, что это какой-то новый стажёр ошибся дверью и совершенно случайно принёс мне это, — виляя между столами, Бэллами кричит издалека, а когда оказывается рядом со стойкой секретарей, принимается разгонять пыль бумажкой, явно утяжеляя её прочтение. Впрочем, достаточно одного взгляда в глаза женщины напротив – он знает, что она знает. Пусть и трясёт накрученными кудрями, становясь живым примером деградации от разумного человека в пустой сосуд без мозга. — Вы знаете, кто это принёс? — ни ответа, ни привета. А тем временем нервное кивание головой этой дамы начинает напоминать приступ эпилепсии, и боясь, что скоро пойдёт пена изо рта, Марлоу позволяет себе последнюю попытку, — А кто? Кто знает? — дед Пихто. Никто. Его матушка. Варианты ответов, предоставленные головой волшебника, были столь вариативны, что он уже был готов поделиться с ней хотя бы половиной. Однако вместо этого тяжело выдохнул и предсмертным тоном произнёс: «Благодарствую,» — она ведь могла притвориться мёртвой, спасибо, что хоть головой потрясла.
Но поражённо возвращаться в свой кабинет и дожидаться Мишель... Лаурэнт? Лаурэн? Лорэн? В общем, ждать персону, у которой даже фамилия предвещала свёрнутый язык, он не планировал. Предположить чьих рук был приказ труда не составляло, и это был первый раз, когда Бэллами пожалел, что не принял повышение до начальника всего отдела, не желая расставаться с возможностью тренировать новичков. Что ж. Теперь он не только не тренировал стажёров, но ещё и не мог пригрозить увольнением стоявшему за этим цирком с утра пораньше.
Марлоу широко шагает, буквально сотрясая почву под собой, и чуть не сносит озирающуюся по сторонам фигуру. Отскакивая в сторону в последний момент, он чертыхается себе под нос, бежит дальше и кричит в пол оборота:
— Простите! Хит-визарды – там, аврорат дальше по коридору, — почти скрываясь в коридоре, добавляет громче, — Не стойте в проходе, а то закончите, не начав, — и покрытой десятиэтажным матом с ног до головы. Однако это уточнение волшебник оставляет при себе.
Интересно, это было знаком свыше, что изменить что-либо у него не получится?
Появляется Бэллами уже не один, только теперь его шаги оставляют землю за ним плавиться, пока высокая темноволосая фигура участливо идёт следом, гнусаво стуча словами по темечку:
— ...полгода Марлоу. Полгода, и ты свободен делать, что посчитаешь нужным. В любом случае, других кандидатур на твою замену у меня нет. Хочу тебе напомнить, что мне и так пришлось искать аврора, который заберёт твоих стажёров посреди курса.
— Так отправь её к нему. Пусть и её заберёт, — подходя к кабинету, он разворачивается и останавливается.
— Бэллами, Мерлин, ты читал досье? Что ты предлагаешь мне сделать, отправить её слоняться по улицам Лондона в надежде, что какой-нибудь идиот решит запустить в продуктовую лавку Бомбарда?
Мужчина выдыхает через нос, нервно дёргая бумаги в руках и открывая первую страницу.
— Ты думаешь, я не понимаю, что ты пытаешься сделать? Мне не нужен напарник, и через полгода она отправится в свободное плавание, если вообще останется у нас. Сколько ей... двадцать пять? Джулиан, ты издеваешься? Где в «я не могу заниматься детьми» я уточнил, что двадцатипятилетние дети, разумеется, это исключение? — темноволосый волшебник подозрительно дёргает шеей, отчего Бэллами хмурит брови и вопросительно пожимает плечами, — Что? У всего отдела тремор сегодня? — однако очередной дёрг в направлении двери заставляет его повернуться и увидеть светловолосую фигуру внутри, — Сказать не мог?!
— А ты дал?! Полгода. Удачи, — и на этой ноте мужчина отчаливает, оставляя Марлоу с папкой и испорченным первым впечатлением наперевес. Может она окажется ранимой и сбежит прямо сейчас? Судя по тому, как начался этот день, такой удачи ему не светит.
Бэллами стоит ещё несколько секунд, закрыв глаза, а затем резко оживает и толкает дверь кабинета.
— Доброе утро, мисс... — застревая на полпути к девушке, волшебник смотрит на зловещие чёрные буквы, с которыми он тягался несколько минут назад, — У меня есть как минимум четыре варианта, и судя по всему, сегодня правильный я не назову ни в одном из, — кивая собственным мыслям, он наконец поднимает глаза на создание напротив и тут же понимает: зря он это. Волшебница напоминала бой-скаута во время первого похода. Готов ко всему, но костёр разожжет у себя на голове. И пожалуй этого энтузиазма хватило бы на двоих, если бы не ярое желание откреститься. Слишком много света в мрачной пещере, к которой он так привык. — Так что... избавите меня и заодно себя от мучений, будьте так добры? — иначе она станет Лаурент. Лорэнт. Или любым другим сочетанием звуков, которое у него будет получаться.
— Добро пожаловать. Бэллами Марлоу, ваш, — подходя к светловолосой, мужчина протягивает руку и даже скомкано улыбается, — Супервайзер, инструктор, в общем, называйте это, как хотите, — многозначительное движение бровями. Он пересекает кабинет к столу, кидая на него личное дело и продолжая говорить, — И, — выдох. Остановка. Мужчина заставляет себя поднять на неё глаза ещё раз, — Мне жаль, если вы услышали... что-либо. Проблема далеко не в вас и не в ваших талантах, которых, я не сомневаюсь, очень много, раз вы здесь, — просто у его начальника плохое чувство юмора, но это ей тоже знать незачем. — Кстати, почему... вы здесь? На юге Франции было слишком радостно, и вы решили, что в мрачной послевоенной Англии будет самое то? — или ему одному казалось что светловолосый бой-скаут ошибся страной? Человеком? Профессией?
she reminds me of
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ danse russe ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯
w h e n m y e m o t i o n s a r e w o u n d e d
HER MOTIONS AND MOVEMENTS CHASE THE GHOSTS FROM ME
Второй раз она покидала свой дом во Франции, и второй раз делала это с трепетом в сердце. Мишель, наверное, в силу своего возраста была готова сорваться на путешествие в другую страну, на территории которой её ждала опасность. Конечно, Хит-Визарды не были лёгкой профессией, а в некоторых заданиях они могли посоревноваться даже с более высшими инстанциями, с другой стороны, это была её мечта. И если французы не хотели давать ей должность аврора в местном самоуправлении, а англичане пошли на такой шаг, пусть и по временному договору... Почему нет?
Она и поехала.
Ей необходимо было несколько дней на обустройство. Как работнику с временным договором ей выделили квартиру, правда, изначально её месторасположение было поближе к работе. Всё же, камины не всегда спасали, а некоторым было пройти и несколько шагов до красной будки. С другой стороны, на вопрос «Где бы вам хотелось жить?» Мишель чуть ли не наугад ткнула пальцем в карту, попав в Плимут. Ей хотелось жить у моря, и чем ближе она была бы к родным берегам, тем ей было бы проще жить. Поэтому, на этом варианте она и остановилась. Сдавала квартиру ей женщина лет семидесяти, и кажется, когда-то она жила здесь вместе с толпой кошек – до сих пор здесь остался характерный запах, который с трудом, за пару дней, Лоран всё же смогла вывести, надеясь, что навсегда.
Она была бодра. Смена обстановки и, тем более, должности, влияла на неё явно не пагубно, и когда она заходила в камин громко произнося «Министерство магии», она совсем не знала, каким будет её первый день на работе. Пошлют ли её сразу на [float=right]
[/float]какое-нибудь задание? Будет она работать она или нет? Хотя, конечно нет, тем более, она уже знала, что у неё будет наставник. Некий Бэллами Марлоу – раньше он занимался стажерами, и является специалистом своего дела. Именно так ей сказал глава отделения Аврората, который, собственно, и пригласил Мишель на работу. Она крепко держит в руке некоторые документы, которые должна была донести секретарю. Светловолосая крутит головой – последний раз она была здесь несколько лет назад, и сейчас скорее пыталась не вспомнить путь, куда идти, а людей, которых видела вокруг себя. Был ли здесь кто-то знакомый ей? Кого-то, с кем она работала? Наверное, всё слишком сильно изменилось. Война изменила это место, и даже спустя год, ужас, который пережила эта страна, слышался из углов. В прочем, британцы молодцы – многое уже было восстановлено, а то, что лечится только временем обязательно выздоровеет.
Идя по узкому коридору, девушка заглядывается на таблички, мало ли, кто-нибудь умудрился поменяться местами? И именно по этой причине не замечает быстро перебирающего ногами мужчину, идущего или даже бегущего ей на встречу. Еле успев среагировать, девушка вовремя делает шаг в сторону, также как и он, и лишь слышит вслед про расположение кабинетов. Она не успевает ответить ничего ему в ответ, только лишь несколько растеряно посмотреть ему вслед – с утра пораньше и уже столько проблем? Иначе вряд ли он куда-то так торопился.
Так или иначе, аврорат дальше по коридору – именно туда Мишель и направилась.
— Здравствуйте, — вежливо начинает она, улыбнувшись женщине, сидящей за стойкой. Та поднимает на неё взгляд, словно удивляется существованию хоть какого-то живого человека перед ней, и быстро проговаривает слова приветствия, —Мне необходимо найти... Бэллами Марлоу? — она всматривается в бумажку, на которой тонким почерком начальника было вычерчено имя мужчины, который ей и был нужен, — Не подскажете, где он? И меня попросили передать вам мои документы, — подняв стопку бумаг чуть выше, чтобы на промахнуться мимо стойки, она протягивает их в руки женщине.
— Ох, милочка, — произносит волшебница, взяв всё в руки и лишь быстро пролистав несколько страниц, — Тебе вон в тот кабинет, — добавляет она, махнув рукой куда-то в сторону, отчего Мишель мотнула головой, — И удачи. Сегодня он не в настроении, — добавляет секретарша, ловля на себе лишь удивленный взгляд Алиот. Неужели, у кого-то может не задаться день с самого начала? Девушка лишь понадеялась на то, что это настроение не передастся и ей.
Стукнув несколько раз в дверь, она аккуратно оттягивает дверь, и заглядывает вовнутрь. Никого. Девушка с секунду смотрит себе за спину, в надежде найти стул вне кабинета, но не найдя такой ближе, чем в нескольких метрах, заходит в кабинет и усаживается прямо напротив стола, видимо, местного хозяина комнаты.
Попадали ли вы когда-нибудь в ситуации, в которые не хотели? Случайно заходите в комнату к родителям, когда они явно не готовы вас встретить и угостить кружкой чая. Снимая с себя верхнюю часть одежды забываете зашторить занавеску, осознаете, что не сделали этого только потому, что чувствуете чей-то взгляд на свою спину. И пусть это лучше будет спина. Слышите разговор, который не должны слышать, тем более, когда он касается вас?
Каждый человек был в такой, так или иначе за всю жизнь. И Мишель тоже. Но какова была её удача поймать этот разговор и сейчас?
Стоящие за дверью оба мужчины явно не планировали заканчивать быстро, а их разговор, кажется мог бы перейти все границы. Несколько раз она порывалась встать с места и выглянув за дверь напомнить про своё существование, но, видимо, интерес дослушать до конца заставлял девушку остаться на своём месте. Значит, двадцатипятилетний ребенок, который не протянет здесь и полгода? Лоран складывает руки на груди, тихо хмыкнув себе под нос. Мечтать она могла бы сколько угодно, но чаще всего, её мечты разбивались вдребезги. Пря-ямо, как сейчас.
Кто-то толкает дверь, и волшебница незамедлительно поворачивает голову, широко улыбнувшись.
— Доброе утро, — успевает вставить она, разворачиваясь на стуле. Её несколько смешит факт, что он не может произнести её фамилию, но на самом деле, такой подход ей нравился даже больше. По крайней мере, большинство британцев решают, что будет намного проще назвать её хоть как-нибудь – они ведь сделали попытку, а она уже должна радоваться, что не прозвали её так, как хотят сами, — Лоран, но можете звать меня Мишель, — светловолосая поднимается со стула, делая шаг навстречу к волшебнику, в ответ протягивая ему свою руку, — Я рада знакомству, мистер Марлоу, — «Кажется, намного больше, чем вы.»
На самом деле, она могла понять. На деле, Лоран понятия не имела, что происходило в жизни этого человека. Хотела бы знать? Наверное, чисто ради собственного любопытства, с другой стороны, и без этого вполне можно было бы пережить. Поэтому, если он внезапно встал не с той ноги, окрестив её «Двадцатипятилетним ребенком», разве она должна была винить его за это?
— Но, она есть, — лишь пожимает плечами волшебница, вновь усаживаясь на нагретое место. Она мотнула головой, осознав, что так и не успела осмотреть кабинет, пока сидела в нём, потому что была слишком сосредоточена на игре в шпиона, — С другой стороны, я постараюсь вам не докучать. Если это, конечно, будет возможно, с учетом того, что нам придётся работать вместе, — в её словах не читалась издевка, но читалось точное «Полгода, мистер», которое ему придется пережить. Вместе с ней.
Праздник к нам приходит!
На его вопрос девушка перестаёт оглядывать комнату, и поворачивается к нему лицом. Она удивлено вскидывает брови – ему не сказали?
— Мне сообщили, что вы испытываете проблемы с количеством персонала в отделении. Я работала здесь прежде, несколько лет назад, — она делает паузу, добавляя, — Правда, в отделе Хит-Визардов. Это всё указано в личном деле, — которое он, видимо, не читал. Читал? Или нет.
Ладно, он не смог даже попытаться узнать, как читается её фамилия, а это означает, что он видит его первый раз в жизни.
— Так или иначе, всё просто. Мне предложили должность – я согласилась, — она вновь аккуратно пожимает плечами, а затем, добавляя, — Мистер Марлоу, — быстро произносит волшебница, — Может, мне нужно знать о чём-то прежде, чем мы начнём? — Лоран выдерживает паузу, — Как мы будем работать? — потому что просиживать штаны она умеет где угодно, и будет намного лучше, если таковым место будет являться вовсе не работа. Бар после работы? Пожалуйста. Диван квартиры? Раз плюнуть. Трава в парке? Хоть каждый день!
Надежды на то, что она понравится ему уже давно улетучились куда-то в трубу, но на самом деле, нет. Они всё ещё были где-то рядом. Заполоняли пространство этой комнаты. Не боится, что они его задушат? А стоило бы. Потому что только смирение поможет ему выжить вместе с ней в течение счастливых полгода их совместной работы.
WHO CAN SAY IF YOUR LOVE GROWS
as your heart chose
. . . only time . . .
Бэллами Марлоу не растерял накопленные годами навыки в одну ночь, узнав о смерти своей жены. Их не убавилось и после того, как Аврора отказалась вернуться в родной дом. Что бы ни происходило, как бы он ни сопротивлялся, мужчина оставался человеком своей профессии. Той, которой он посвятил большую часть прожитых лет, и такое, при всём желании, нельзя выкинуть на помойку, как ни пытайся.
Будучи ещё совсем ребёнком Бэллами стал замечать, что чтение людей давалось ему куда проще, чем остальным. Наверное, когда сидишь в стороне, не остаётся ничего другого, как учиться понимать, не разговаривая. И с годами он делал это всё лучше и лучше, пока не заметил, что мог предсказать потенциал того или иного стажёра, лишь побеседовав с ним пару минут. Теперь понимаете, почему Мишель Лоран вызывала у него искренний ужас?
Она походила на ребёнка, получившего главную роль на утреннике. Она могла врастать в стул, делать серьёзное и очень-очень профессиональное лицо сколько угодно. Перед глазами Марлоу разворачивалась сценка рук в боки, задранного носа и громких скандирований скаутских обещаний. Здесь не хватало только выбитого на лбу лозунга: «Быстрее. Выше. Сильнее.» И образ был бы завершён.
Окажись она в этом кабинете пару лет назад, волшебник бы совал лотерейный билет под нос всем своим коллегам (читать: потенциальным ворам сокровища), сообщая, что Бэллами Марлоу в очередной раз получает лучших. А всё почему? Потому что лучшим наставникам лучшее стажёры. Разумеется, ничего подобного он бы вслух не сказал, но оно бы и не потребовалось. Стойка победителя по жизни сказала бы за него.
Но Мишель Лоран опоздала. Перед ней стоял человек лишённый азарта, боявшийся порадоваться слишком очевидно, вдруг Вселенная заметит и поспешить избавить его от затянувшейся улыбки? Сказать по правде, он даже не понимал отчего её появление вызывало больше раздражения, чем положительных эмоций. Ведь Бэллами Марлоу отлично анализировал остальных, но когда речь заходила о самом себе, сдавался, не начав.
— Вот видите, а могли бы стать Лоурэнт, — хватка у неё твёрдая. Твёрже, чем он ожидал, и отпуская рукопожатие, мужчина невольно хмурится. — Взаимно, мисс Лоран, — не Мишель. Потому что звать Бэллами его было не-можно, а волшебник придерживался равноправия, даже если между вами пропасть из возраста, опыта и слишком очевидной разницы взглядов на мир, где у одного пони с единорогами пасутся прямо под окном, а у другого... скажем, пейзаж оставляет желать лучшего.
Пока Марлоу бегал, ужаленный осами в заднее место, у него действительно не нашлось времени взглянуть на досье дальше страшной фамилии, которую, как ему казалось, он всё равно произнёс как-то ужасно. Впрочем, достаточно было прислушаться к звукам, исходящим изо рта Мишель, и простить себе грехи произношения становилось довольно просто. Он портил только фамилию. Она... легче сказать, что мисс Лоран говорила, не заставляя левое веко содрогаться в конвульсиях. Знаете что? Ничего. Утро пахло французским парфюмом и любовью к жизни тоже из-за неё. И он бы обязательно её поблагодарил, если бы не маленькая загвоздка: ему было отлично в гниющем болоте, никто не просил являться и освещать путь из мрака. Но она явилась. И осветила. Да так, что ещё немного и из его глаз польются слёзы.
— Нет, — Бэллами смеётся. Нет, даже не так. Бэллами смеётся! — Нет, на это я даже не надеюсь, — и причина крылась даже не в самой Мишель. Просто, на его веку не было ни единого стажёра, который бы попал в список беспроблемных. Каким бы талантом они ни обладали, рано или поздно что-нибудь загоралось, терялось, ломалось и, в худших сценариях, все три события происходили с тем самым избранным, подающим самые большие надежды. Надежды всегда соответствовали вызванным разрушениям, и Марлоу уже мог представить, как тушит тлеющую от усердия светлую макушку. Правда, смиряться с тем, что ему всё-таки придётся это делать, он не хотел.
Меняясь в лице, он принимается изучать лежащие перед ним заметки, аттестации, листая папку, резюмирующую личность девушки напротив. Как и следовало ожидать, она хороша. Для этого даже не надо было с ней говорить, потому что бестолковые волшебники не оказываются в иностранном филиале, да ещё и с повышением, когда в паспорте двадцать пять лет от роду. Целеустремлённая. Далеко не истеричная, раз продолжает тренировать мышцы лица, улыбаясь сварливому Марлоу просто потому что может. Кажется, даже их чувство юмора могло бы найти общий язык. Или это была не попытка проглотить смешок, когда он плакался о фамилии? Он всё это видел. И оттого ещё сильней хотел выжить её из своего кабинета, где все эти качества оценят по достоинству.
— Про проблемы вас не обманули, — на выдохе проговаривает мужчина, закрывая личное дело. Всё, что ему было необходимо, он увидел, переступив порог. И без трактатов о том какая она супер-пупер молодец в ста десяти вариациях. — Послушайте, — он складывает руки поверх бумаг и поднимает глаза на волшебницу. Собираясь с мыслями, он смотрит на неё как можно более искренне в надежде достучаться до юной головы и направить в нужном направлении: подальше отсюда, — Признаюсь, я ваше личное дело вижу первый раз. Как и вас, в принципе. Но я не сомневаюсь, вы отличный специалист. Как раз тот, который нам нужен и будет полезен. Уверен, если я выйду с вашим делом и выставлю его на, как бы так сказать, аукцион между коллегами, тут начнётся побоище, — Марлоу хмыкает себе под нос, невольно представляя картину, где его последние секунды жизни проходят под горой навалившихся авроров, желающих урвать кусок Мишель Лоран себе. И дай Мерлин, чтобы чисто из профессиональных побуждений. — Надеюсь я не похож на идиота, — прямой взгляд и многозначительное движение бровями. — И надеюсь, что вы здравомыслящая молодая женщина и услышите меня сейчас. С таким грузом, — он поднимает досье в руке и шлепает им по столу, — Вы можете прямо сейчас выйти, сказать, что худшее, что с вами случалось, и выбрать себе того, кто не только вас обучит, но и превратит обучение в увлекательный парк аттракционов с блёстками и веселенькой музыкой. Никто не посмеет гнать вас обратно во Францию. Тут у каждого второго погиб или пропал напарник, полегли стажёры и... — где-то на этой трагичной ноте Марлоу внезапно замолкает, смотрит на Мишель ещё раз и осознаёт простую истину: он только что бил горохом об стену. С соизмеримым сидящей напротив личности целеустремлением чпокал горошину за горошиной и периодически вскрикивал, что вот-вот и эта бетонная глыба расколется напополам. Ага. Разумеется. Сначала шнурки ему погладит, а затем обязательно расколется. Марлоу растягивает губы в страдальческую улыбку, глубоко вдыхает и выдавливает громкое и чёткое угу. — Не здравомыслящая, — уже не вопрос, а констатация факта. А он, судя по всему, похож на идиота. Как славно, что они выяснили это на ранних этапах.
Он бы хотел попробовать ещё раз, но биться и без того трещащей по швам башкой... как-нибудь в другой раз. И это не могло не злить. Она не могла не злить своей беспричинной упёртостью. Ну, зачем он ей сдался? Чем он лучше, любого другого аврора, который – между прочим – в отличие от него, продолжал тратить своё время на новобранцев? Бэллами был хуже и прекрасно это понимал. Кто в здравом рассудке подпишется на мрачную тучу, когда может выбрать соответствующую душевному настрою радугу в соседнем кабинете? И, пожалуй, самое ужасное заключалось в том, что, смотря на это лицо, полное надежд и стремлений, он боялся оказаться хуже. Подвести. Недодать из-за личных проблем, с которыми не мог разобраться последние месяцы. Однако Мишель Лоран не было никакого дела до деталей. Бой-скаут был готов, и пусть мир ляжет прахом, готова она была здесь и сейчас, куда направили, а не там и завтра, где непонятно.
— Ничего нового я вам не скажу, но раз на то пошло, — вздох, наполненный поражением, — Я говорю – вы делаете. Можете возражать, я ценю критический склад ума, может быть, вам повезёт и вы окажетесь правы, — лицо говорит: до вас никто не оказывался, а Марлоу продолжает, — Работать вместе пока мы не будем. По крайней мере, не первые недели, потому что живой я вас буду рад видеть куда больше, чем мёртвой, — как бы противоречиво после прошлой тирады это ни звучало, — Но задание для вас у меня есть. Очень важное и весьма ответственное. Справитесь с ним, справитесь со всем, — он коротко улыбается, — Раз вы здесь не новенькая, идете к архивистам и скажите, что вас послал Бэллами Марлоу. Они знают, что делать, — и если вам кажется, что его речь звучала подозрительно довольно, вам не кажется. А пока Мишель будет разбираться со стопкой бумаг (ближайшую неделю, если сосредоточится), он поищет способ передать эстафету воспитания кому-нибудь из желающих. В конце концов, если его не услышали, послушают какого-нибудь рвущегося учить энтузиаста.
she reminds me of
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ danse russe ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯
w h e n m y e m o t i o n s a r e w o u n d e d
HER MOTIONS AND MOVEMENTS CHASE THE GHOSTS FROM ME
На деле, мистер Марлоу сколько угодно мог казаться каждому входящему темной тучей, которая настигнет тебя даже в туалете, когда ты не ожидаешь этого, и спокойно читаешь газету, но стоит ей услышать шутку про свою фамилию, как всё, что она думала при первых секундах знакомства с ним теряется где-то вы небытие.
Она всегда искала что-то хорошее – так было проще. По понятным причинам, были избранные, которые всё же были совсем не хорошими людьми, и именно с ними она боролась сначала в Министерстве Франции, а теперь и в Англии. Так или иначе, сама Мишель старалась давать людям второй шанс, потому что человеческий фактор может сработать где угодно. Хотя, конечно, всё зависело от ситуации. Тем более, что судить Бэллами у неё не было возможности, ведь знакомство их длилось без пяти минут, а за это время ты можешь проанализировать, разве что его одежду (кстати, которая была очень даже опрятной), как и весь общий вид в целом (все ещё оставляющий вполне приятное впечатление о себе), но вряд ли всю жизненную ситуацию в целом. Ну, разве что, вы его мысли не прочитаете, а в вежливом обществе в голову друг к другу не лезут.
«Лоурэнт» вполне могло бы заставить её скривить лицо, но здесь оно работает только в качестве примера, а не прямого назначения её на это прекрасное имя. Поэтому она тянет губами, и смотрит куда-то в сторону, а затем быстро переводит взгляд на Марлоу. Что же, она всё ещё прекрасно понимала, что большую часть слов произносила или неправильно, или непривычно всем британцам мира. Конечно, у них здесь были ссоры и на своём уровне – здесь были и шотландцы, и ирландцы, и даже валлийцы, говорящие в своём мире. На деле, ей было даже любопытно, насколько сильно это выводит людей из себя.
А она знала, что сильно. Потому что таких очевидных вещей не знать (особенно когда тебе говорит об этом каждый третий) было сложно.
Он смеётся, отчего у Мишель в душе звенят звоночки. Конечно, его причины могут быть совсем другими, но сама Мишель не скрывает от этого улыбки. Пока он утыкается лицом в досье, Мишель продолжает примечать какие-то мелочи, что не заметила до этого. Проявитель врагов стоящий в углу. Различные документы на полках. Кружка кофе, стоящая на столе. С резким хлопком она переводит свой взгляд обратно, коротко кивая головой, когда Марлоу заставляет её внимать. Ей несколько льстят его слова по поводу аукциона, потому что сама Лоран так не считала. Нет, Мишель знала, что была хорошим специалистом – к этому она шла ещё с выпуска школы, и было бы удивительно не добиться ничего за столько времени, пусть частично люди тратят на это несколько десятков лет. С другой стороны, ей было куда расти, и это была одна из её причин нахождения здесь, верно?
Чем дальше говорит волшебник, тем быстрее меняются её эмоции на лице. Сначала от удивления к секундному нахмуренному носу, от него к взгляду, упирающемуся себе в ноги, а после этого ясный и чёткий взгляд, явно говорящий «Вы ведь понимаете, что я останусь здесь?»
И видимо, сам Марлоу тоже понял, что она молча хотела ему сказать.
И на деле, здесь не было какого-то не очевидного ответа на вопрос «Почему она всё ещё здесь?» Если подумать, то сработала банальная реверсивная психология. Когда ребенку говорят не делать что-то он обязательно сделает это, верно? Когда Бэллами Марлоу сообщает Мишель о том, что лучше ей выйти и найти другого наставника, не будет ли ей логичным даже не шевельнуть ногой, а остаться сидеть здесь и продолжать всем своим видом показывать, что он явно не сможет избавиться от неё так просто?
Её задело. Он называет её специалистом, давая понять, что она нужна их отделу, а потом сразу же сообщает, что она не выросла ещё из подтяжек и лучшей ей пойти покататься на весёлых горках со своим напарником, который также будет подтирать ей сопли, если она случайно упадёт и содрёт себе кожу на коленке. На победное «Не здравомыслящая» она лишь пожимает плечами и улыбается. Ей ну нужно ничего говорить, потому что всё само говорит за себя. Он может пытаться выгонять её сколько угодно, но разве можно найти наставника лучше чем того, кого советует стажерам всё Министерство?
Теперь, когда волшебник понял, что выпнуть её отсюда не получится даже под жопу, он перешёл к тому вопросу, который интересовал Лоран больше всего. В конце концов, она пришла сюда работать, а не болтать. Девушка перекидывает ногу на ногу, кивая головой там, где это было уместно, также, как и не сдерживая ухмылку на словах о возражениях. Она редко критиковала, но так уж не повезло, что держать какие-то определенные мысли в своей голове, тем более, когда всё идёт не так, как она рассчитывала она уж точно не умела. Единственное, что может повезти – этот человек явно старше её, отчего и опытнее. Стоит ли идти против него, в таком случае?
— О, это звучит воодушевляюще, — успевает она вставить между словами про свою смерть.
Лоран сложно назвать наивной, а главное, плавающей где-то в своём розовом мире. С другой стороны, почему она так легко поднялась с места и явно не подозревающая никакой подставы понять было сложно.
— Что же, я поняла уклад, — на деле было логичным не пускать её к работе – именно так успокаивала себя сама Мишель, трубя в своей голове о том, что Авроры это не Хит-Визарды, и умереть здесь было намного проще, особенно, без какой-либо определенной подготовки, — Я оставлю свои вещи здесь? — явно намекая на куртку и сумку, висящую на вешалке, она ещё раз улыбнувшись ему, добавляет, — Я надеюсь, мы сработаемся, мистер Марлоу, — и что-что, а это было искренне. Бросая короткое «До встречи» она выходит из кабинета, прикрывая за собой дверь.
Мишель вздыхает. Это было уже не собеседование, потому что всем и так был известен факт того, что она будет здесь работать. Но всё же, это было несколько нервно. Она оглядывает помещение – многих людей за своими столами уже и не было. Наверное, у них тоже проходят летучки, как и у младшего отдела? Интересно, на какие задания они отправляются? Француженка случайно встречается взглядом с секретаршей, с которой совсем недавно общалась и та явно смотрит на неё удивленным взглядом – неужели смогла выжить? Удивительно, но никто ведь и не слышал больше криков после того, как Бэллами Марлоу зашёл в свой кабинет, где его ждала Лоран.
Ей не составила труда найти архив отдела Авроров.
— Новенькая? — слышит она скрипучий голос, а затем и лицо, выныривающее откуда-то из-за полок, — Ты... Мишель, неужели это ты? — кажется, мужчина здесь работал слишком долго, потому что успел столкнуться с девушкой ещё тогда, когда она работала здесь по «обмену». Между ними состоялся короткий обмен любезностями, но на деле, волшебница была и правда видеть кого-то знакомого, пусть ему и было лет под восемьдесят. Помнит? Уже хорошо.
— Меня отправил сюда Бэллами Марлоу, — наконец, произносит она, засовывая руки в карманы и улыбнувшись. Волшебник сразу меняется в лице, несколько нахмурившись, чем сразу же напрягает и саму Лоран, — Пожалуйста, скажите, что после этих слов вы меня не убьете, ладно? — она шутит, но все ещё смотрит осторожно.
— Брось, не говори глупостей, — сразу же бухтит мужчина, качнув головой, — Следуй за мной, — он потряхиваясь, идёт куда-то в сторону, но довольно быстро юркает между большими и аккуратными стеллажами. Через метров десять он останавливается, а Лоран остаётся только выглянуть из-за его плеча.
— Святая Максим.., — удивлено произносит девушка вспоминая в речи своего директора школы, вскинув брови. Количество коробок стоящих здесь было почти что бесконечное, и все они были разными, не подписанными, совсем как... — Вы шутите? — она переводит взгляд на старика, но тот лишь пожимает плечами.
— Всех стажеров отправляют сюда. Своеобразная проверка, наверное, от Бэллами, — он вздыхает, похлопав себя по плечам. Она была готова поспорить, что от него отходит слои пыли!
Мишель снова переводит взгляд на коробки, хохотнув себе под нос. Так вот он какой, Бэллами Марлоу.
— Что ж, — наконец, задумчиво произносит девушка, — У меня много работы, — и с этими словами подставляет к себе стул, усаживаясь на него, и закатывая рукава своей светлой рубашки. Если он думает, что сможет победить её этим – он ошибается.
В первый день Мишель вернулась в кабинет уже тогда, когда весь Аврорат опустел. Только некоторые лампы горели над столами, и ей пришлось воспользоваться волшебной палочкой для того, чтобы ничего не сбить. Она зевая зашла в кабинет, забрала свою куртку с сумкой, а дойдя до главного холла, через каминную сеть добралась домой. Было уже слишком поздно чтобы пытаться приготовить себе поесть, тем более, как только она легла на кровать, то практически сразу уснула. Спала она плохо, постоянно просыпаясь. В голове крутилось, что она много чего успела не доделать, и в общем-то, с этой же мыслью она проснулась окончательно.
Утром она успела перекусить несколькими бутербродами, и вновь прошла через камин. Было слишком раннее утро, чтобы надеется на наличие хоть кого-нибудь, поэтому, пока она шла, то слышала стук своих каблуков. Это был всего-лишь первый день, когда она не смогла сдаться. Да, в общем-то, и не планировала делать это так быстро.
Она заходит в ещё пустой кабинет, заставая его точно в таком же состоянии, как когда уходила несколько часов назад. [float=left]
[/float]Сколько она поспала? Часа три? Ей хватает взгляда на часы и короткого смешка – какой нормальный человек приходил на работу за несколько часов до неё? Мишель оставляет здесь куртку и сумку, как и вчера. Ещё около пятнадцати минут она тратит на утренний ритуал «Сделай кофе на новом месте»: стук об кружки ложкой, шум бурления воды и то, как наполняется стакан. Старик, с которым она работала вчера, о многом успел ей рассказать, но в общем-то, она спрашивала про какие-то конкретные привычки людей, работающих здесь. Так она узнала, что Боб с самого дальнего стола предпочитает есть каждый день по три разных пирожка, продающихся на углу красной будки. Луиза каждый день красила ногти в обеденный перерыв и очень сильно раздражалась, когда кто-нибудь её отвлекал. Бэллами пил кофе с молоком и сахаром, который Лоран аккуратно поставила на стол перед его рабочим стулом, предварительно прошептав заклинание – неизвестно, когда он придёт, а пить остывший кофе было не самым приятным началом дня.
Так повторялось несколько дней. В архив почти никто никогда не заходил, а даже если это случалось, то вряд ли кто-нибудь доходил до того уровня, где рассиживала Мишель.
И вот что самое забавное. Наверное, не будь у Лоран психического расстройства, всё это затянулось бы на более продолжительное время. Но она была здесь допоздна, вымученная мыслью закончить свою работу ради того, чтобы просто её закончить. Только тогда сама бы девушка почувствовала, что может вздохнуть свободно. Будь на её месте другой нормальный человек (ну, мы будем учитывать, что он не совсем нормальный, раз остался с Марлоу), то вряд ли он протянул бы так долго, или, хотя бы, осознавал, что пора бы собираться домой тогда, когда все уходят. Но она была здесь. Она была здесь ровно три дня, и поставила последнее дело на полку без десяти одиннадцать вечера двадцатого ноября. Светловолосая задержала взгляд на своей работе. Двести сорок семь непроизвольно лежащих в разных папках и коробках дел, которые теперь аккуратно располагались на своей полки, пронумерованные, подписанные и побежденные Мишель Алиот Лоран. С чувством облегчения она впервые за три дня идёт в кабинет выпрямив спину, и более весело подхватив свою куртку. Сегодня она будет спать куда дольше, чем в последние несколько ночей, а главное – будет спать.
Она приходит двадцать первого не так рано как прежде и застает куда больше людей, чем в предыдущие дни, хотя, даже один звучит больше, чем раньше. Волшебница переговаривается с аврорами, пока делает кофе, автоматически ставя туда две кружки. Всё это время она даже не задумывалась о том, что делает. Для неё это казалось чем-то обычным, чем-то что должно присутствовать в её жизни. Она заходит в кабинет и удивлено вскидывает брови, словно совсем не ожидает увидеть там мужчину.
— Доброе утро, мистер Марлоу, — весело произносит она, ставя обе кружки на стол, коротко взглянув Бэллами, — К сожалению, архивисты сказали, что больше для меня дел у них нет, — начинает говорить девушка, перекидывая сумку через голову и оставляя её вместе с курткой на вешалке, — Так что вам придётся вновь лицезреть меня в своём кабинете, — о, она была горда, но на самом деле, будь у неё возможность, выказывала бы это в более обширном масштабе. Ведь если он хотел избавиться от неё таким действием, что же... Он правда думал, что человек с обессивно-компульсивном расстройством сдастся так быстро?
— Двести сорок семь дел, а? Невероятно много, — добавляет она, приподняв свою кружку с кофе, улыбнувшись куда уже более спокойно.
WHO CAN SAY IF YOUR LOVE GROWS
as your heart chose
. . . only time . . .
— Да, разумеется, оставляйте. Вешалка ваша, — на ближайшие шесть месяцев точно, пускай, разум Бэллами Марлоу протестовал против стучащей молоточками по темечку мысли. — Стол попозже занесут, — он занесёт, иначе ждать его как раз к концу стажировки. Утешительный приз выжившим, — А то мы с вами так и будем, как в кабинете у директора, — или у него одного рисовался сценарий времён Хогвартса, только с неожиданной сменой ролей, где он больше не непослушный мальчик, а строгий профессор? Оставалось надеяться, что от него хотя бы не пахло пылью и старостью. Тридцать семь вроде бы не сто семь, а белые волосы – поучительная история для детей, как не надо говорить с незнакомцами, не слушаться родителей и вообще делать любые противоречащие указаниям старших действия. Иначе в один день проснёшься и уже никогда не станешь прежним.
Этому разговору было всего несколько дней, только вот Мишель Лоран не убавилось ни на йоту. Казалось, девушка должна была пропасть с радаров, потерявшись в кипах пергамента, в которые он её самолично закопал, но её стало только больше. И присутствие француженки росло в геометрической прогрессии, проникая во все уголки аврората.
Сначала появился стол. Почти как сначала появилась небо и земля, вода и свет, и Бог отделил свет ото тьмы, однако эта история не пугала своими масштабами так, как делала светловолосая мадемуазель. Марлоу самостоятельно вынес бюро Адалин спустя пару недель с её кончины – это было неким молчаливым жестом любому, кто собирался предложить свою кандидатуру в помощь. Спасибо, не надо, без ваз разберёмся. И стоит сказать: нововведение мозолило глаза. Конечно, он утешал себя, что в любой момент может вынести деревяшку так же быстро, как и занёс, но почему-то к активным действиям не приступал.
Мишель появлялась рано. Очень рано даже по меркам волшебника, славившегося существованием на работе. Со всеми здоровалась, умудрялась перекинуться парой слов с коллегами, отчего когда-то большое офисное помещение начинало сужаться до пространства коммунальной комнатушки, где слышен каждый шорох соседа. Куда бы ты ни пошёл, всегда был шанс наткнуться на Мишель Лоран с кружкой кофе. Которое она заварила специально для вас, мистер Марлоу. И он бы рад выглядеть в жесте корыстный подтекст, только его не было. Она была мила, старательна, внимательна, и обладала списком качеств человека, который, ну, просто не может вам не понравиться. Единственная жалоба, поступившая на Лоран, заключалась в том, что она слишком много проводила времени в обществе папок и бумаг, отчего утомляла и без того утомлённых существованием архивистов. Жаль, что судьба архивистов волновала Бэллами в последнюю очередь. В конце концов, кратковременное оживление в периметре поражения ещё никого не убивало. Кратковременное! Это далеко не шесть месяцев на двоих, так что они жаловаться не могли, он мог.
Стол был не единственным, чем Марлоу занялся, проводив светлую макушку взглядом и тяжело выдохнув утром семнадцатого ноября. Отложив рутинную проверку бумаг, мужчина юркнул в комнату отдыха, где большинство коллег ещё продирали глаза с помощью кофе, и решил, что совместное времяпрепровождение – важная часть дня, которую он по каким-то странным причинам пропускал.
— Видели наше новое пополнение? Франция всё же сдержала слово и не закинула к нам черти что, — Марлоу делает глоток и готов поклясться, что слышит, как срабатывают щелчки в голове собравшихся. Какое пополнение? Когда приехало? Кто такая? К тебе? Мерлин, Бэллами, как это так получается, что тебе достаётся всё самое весёлое. А ему только и остаётся, что расплываться в улыбке, ожидая когда цепная реакция сделает своё дело и перенести стол Мишель Лоран выстроится целая команда желающих.
Мужчина не ошибся. Хватило суток, чтобы в его дверь постучалось знакомое лицо, невзначай интересующееся его здоровьем. Ведь в свете произошедшего Марлоу наверняка растерял профессиональную хватку. Постарел. Обветшал. Потеря близких просто так не проходит. В смысле постарел? Однако коллега продолжал рыть ему могилу на десятков восемь заранее, расписывая невыносимые муки, которые Марлоу, судя по всему, должен был испытывать занимаясь молодым поколением. Наверняка выдыхался от одного лишь усилия подъёма с кровати. И где-то здесь глаз Бэллами неистово задёргался. Можно быть грустным, умирающим при этом быть не обязательно.
Ему предложили подумать несколько дней. И если в самом начале волшебнику казалось, что здесь и думать было не о чем, то теперь? Марлоу счёл, что вопрос это, по-настоящему, тяжелый. А главное, ни в коем случае не должный забывать интересов не только его личных, но и самой девушки. Приехать в другую страну и оказаться в попечении кого-нибудь недостаточно компетентного – ужасный, прямо-таки кошмарный исход, которого он не мог допустить. Потому подошёл делу со всей свойственной ему серьёзностью, дав себе времени до момента, когда Лоран выйдет на свет из архива. Большинству требовалась неделя. С её рвением хватит дней пяти-шести. Стоит ли уточнять, что увидев её три дня спустя, Бэллами, как минимум, осел в кресле.
— Доброе... утро, — звучит неуверенно, впрочем, так и есть. Пару секунд Марлоу пялится на чашки, на девушку, потом снова на чашки, стараясь оценить шансы того, что она сейчас скажет что-то кроме: «Я закончила.» К сожалению, – как верно подмечено Мишель, – сообщает она именно об этом, заставляя Бэллами прокашляться, чтобы сгладить с лица искреннее удивление. Нет, серьёзно? Последний рекорд висел на отметке четырёх с половиной дней, и то в итоге выяснилось, что стажёру подсказывали предыдущие жертвы. Помочь Лоран было некому, большая часть осведомлённых находилась в земле, а остальные были глубоко обижены на решение волшебника и вряд ли бы стали делиться ценной информацией даже под угрозой непростительных заклинаний. Она самолично разгребла эту помойку, да ещё и святилась от счастья, что имела возможность в ней побывать. Честное слово, это создание когда-нибудь унывало?
— Спасибо за кофе, — притягивая к себе чашку, Бэллами делает короткий глоток и невзначай замечает, — Вы ведь знаете, что я ведь не начну вас бить, если вы не будете приносить мне чашку каждый раз? — на всякий случай. Интересно, она высматривала, что он кладёт туда за его спиной, или решилась на отчаянный поступок и глотнула остатки, чтобы не промахнуться? От этой мысли мужчина дёргает уголками губ, вновь кашляя к себе в кулак. Когда-нибудь он определится, что она делала больше: пугала его или смешила.
— Да-а, — протягивает он всё также неуверенно, — Поздравляю, — многозначительное движение бровями, — Я впечатлён, честное слово, — хотел бы он, чтобы было иначе, но врать Бэллами не любил, по крайней мере, посторонним, так точно, — Не знаю сможет ли хоть кто-нибудь побить ваш рекорд. Ну, разве что, поселится в архиве и забудет про еду и душ на несколько суток, — и даже после этого успех ему не гарантирован. Непросто тягаться с единорогом с бешенством. Он бы сказал: опасно для жизни. Намеренно Марлоу подаётся вперед и громко вдыхает воздух перед собой, падая обратно в кресло. — Нет-нет, вроде бы моетесь, — сопровождая констатацию факта эмоцией «not bad» на лице, он делает ещё один глоток кофе и вздыхает себе под нос. Он поднимает глаза на девушку напротив, задерживая взгляд и стараясь посмотреть на неё заново. Словно они не разделили неловкое знакомство, возмущенную тираду Бэллами, а были совершенно неизвестными друг другу людьми. Просто стажёром и просто аврором, которому давным-давно требовалось плечо, на которое можно опереться.
Бэллами Марлоу справлялся в одиночку – отрицать это станет только полнейший идиот, либо Джулиан, что само по себе являлось синонимами. Другое дело, никому ещё не навредила посторонняя точка зрения. Никто не умирал от того, что может положиться не только на себя, но и быть уверенным, что за спиной всегда есть поддержка. Разумеется, лишь в пьяном делирии Бэлллами бы сегодня же вверил свою жизнь в руки двадцатипятилетней бешеной белки в колесе, однако речь не об этом. Всему можно научиться. Как показала Лоран, учиться она была готова, желательно, вот-прям-сейчас, и в её случае полгода казались непозволительно долгим сроком, чтобы достичь успеха. Научит ли её кто-нибудь другой? Конечно. Научит ли её кто-нибудь другой так же, как Бэллами Марлоу? Нет.
— Надо же, — прерывая затянувшуюся молчаливую паузу, мужчина тихо хмыкает себе под нос и тянется к увесистой папке, ставшей его болью в заднице за последние несколько дней, — Не думал, что есть в этом мире кто-то, способный убиваться над бумагами усердней, чем, — останавливаясь на полуслове, он вытягивает отдельный лист из личного дела и тянется к перу, — Не столь важно, — обмакивая кончик в чернила, Бэллами задерживает руку над бумагой, а затем быстрым жестом оставляет подпись в пустующей графе перед своим именем. Нет, пожалуй, ему придётся расстроить желающих, на пенсию он не собирается. Ни сегодня, ни в ближайшие тридцать-сорок лет. Никто не справится с Мишель Лоран лучше, чем он. И он готов назвать увесистый список причин. Во-первых, пускай челюсть Марлоу отвисла в первые пять секунд осознания скорости выполнения задачи, ничего подобного от неё не просили. Никто не давал команды: разбиться в лепёшку, просто потому что надо. Он что... идиот? А ведь он следил за ней, сверял время начала смены и окончания смены, и не составит труда сделать вывод: спала она в последний раз где-то на скамейке в парке с остывшим пакетом фиш-эн-чипс, которым должна была отобедать. Во-вторых, в отличие от большинства своих коллег, Бэллами не ценил геройства, бросаний грудью на амбразуру и любого неадекватного поведения во имя страны. По идее, Англия даже не была её родиной, но что-то намекало: этот поезд не остановит какая-то пометка в паспорте. В третьих, не в третьих. Он знал, что справится лучше, что будет куда внимательней, куда вдумчивей, чем все остальные, и именно поэтому подписал чёртову бумажку. А вовсе не потому что Бэллами Марлоу вдруг потребовалась компания. [float=left]
[/float]
— Что же, — он закидывает документ обратно в папку, опуская руки на стол, — Добро пожаловать, мисс Лоран, — он улыбается секунд пять, а затем резко поднимается и хлопает в ладоши, — Архив вы не подожжёте – уже хорошо, значит, можно доверить вам дела не только из прошлого века, — остаётся надеяться, что она не думала, что забыла про сон не ради макулатуры для розжига каминов, а для чего-то важного. — Ваш стол, — указательный палец летит в бюро в противоположном конце, — Ваш пропуск, — он вытягивает из кармана бейдж, подготовленный ещё вчера, и не надо спрашивать почему Бэллами Марлоу ломался над документами до утра, он вас убьёт. — И, — мужчина останавливается посреди комнаты, упираясь кулаками в бедра, стоит так несколько мгновений, а затем неожиданно ускоряет темп речи, — Что вы сидите? По ночам надо спать, знаете, — волшебник дёргается, намекая, что надо немедленно вскочить и бежать, — Идёмте, у нас в пригороде Лондона семья магглов, кажется, претендует на постоянных клиентов в Боргин и Беркс, — быстро надевая пальто, он добавляет, — Или вам так понравилось в архиве, что выйти в свет вы уже не хотите? — брови вверх, — Вы дело захватите? Или уже всё знаете? — стопорясь в самом проходе, экспрессивно интересуется Марлоу, — На вашем! На вашем столе! — думаете он специально заставлял её суетиться? Правильно думаете. Вот спать научится – перестанет.
Ухмылка. Он поправляет воротничок и прячется, чтобы посмеяться себе под нос. Нет, она всё же забавляла куда больше, чем пугала. Интересно, если он пришлёт сову ей посреди ночи со словами, что её немедленно ждут в офисе, тоже подскочит как в попу ужаленная?
she reminds me of
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ danse russe ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯
w h e n m y e m o t i o n s a r e w o u n d e d
HER MOTIONS AND MOVEMENTS CHASE THE GHOSTS FROM ME
Желание помочь всем было присуще ей ещё с детства, и с каждым годом только подстегивалось делами, которые ей подкидывали на стол. После войны всё стало ещё хуже, ведь то, что Мишель осталась во Франции, было хорошо только с одной стороны – в каждом государстве, максимально приближенном по площади к Великобритании, были свои проблемы: и бегущие с острова люди, и увеличение на улицах преступной деятельности, люди, которым была необходима помощь просто для того, чтобы им сказали, что всё будет хорошо. Лоран осознавала, что не может винить себя в том, что не поехала в Англию, но при этом чувство вины снова и снова возвращало всё это на круги свои. И это была обратная сторона медали.
В прочем, она делала всё это не только ради того, чтобы искупиться. Сам факт, что она могла принести миру хоть толику спокойствия помогала ей просыпаться каждое утро и смотреть вперёд. Её не пугали ни бумаги, которым успел закидать её мистер Марлоу, ни какие-то дела, где ей нужно было поймать кошку миссис Уинкл. Браться за всё, что подходило ей под руку было чем-то привычным, наверное, это была одна из причин, почему она даже не стала спорить с Бэллами о том, что то, чем она занималась несколько дней было поистине бесполезным занятием. Да, теперь там чисто. Да, любой нормальный человек может изучить дело не пытаясь выковырять себе глаза, не понимания, почему прецедент с убийством находился в деле потерянного ребенка. С другой стороны, некоторые дела были слишком старые, большинство – закрытые. Смысл ворошить прошлое?
— Если бы я знала, что вы будете меня бить за отсутствие кружки – я бы точно продолжила их приносить, подумав, что вы говорите это специально, чтобы проверить меня, — в свою очередь просто отвечает девушка, пожимая плечами, также улыбнувшись и сделав глоток из своей кружки, — Так что, пожалуй, продолжу в том же духе, — тем более, кажется, он не слишком-то активно пытался её остановить в этом действии. Если бы он не пил кофе принципиально, она бы заметила, и не стала бы его носить. А что она видела в итоге в перерывах, когда возвращалась за новой кружкой как раз тогда, когда все приходили на работу? Правильно, мистера Марлоу. С кружкой кофе.
Это ещё чего, скоро она будет приносить пару булочек на двоих, и отказываться будет невежливо! А волшебник напротив вовсе не похож на того, кто готов оскорблять людей на право и налево, правда, до того момента, пока не оказывается за дверью. Желательно, когда ещё не знает, что его могут подслушать. С другой стороны, ничего оскорбительного в свой адрес (почти) несколько дней назад она и не услышала, а сейчас это были уж точно отголоски ненужного прошлого.
Будь она умнее, то уже первый звоночек затрезвонил в её голове. Она вполне могла бы подумать о том, что если она соревнуется с кем-то по рекордам, то делает это не первый раз. Многие бумаги были помяты, затёртые, что их уже и после «Репаро» нельзя будет вернуть в первоначальный вид. С другой стороны, слишком ослепленная своей победой, она даже не подумала ни о чём другом, кроме как сказать:
— Надеюсь, никому и не понадобится, — потому что это ведь логично – зачем пытаться побить рекорд, когда уже вся работа была сделана? В прочем, ещё несколько дней назад она подумала о том, что это было несколько странно. Зачем отсылать студентов каждый раз в архив? Неужели каждый из них мог осилить только несколько папок, и каждый из них просто каждый раз всё дальше и дальше пробирался на свободу, ведь не зря архивист назвал это «проверкой Бэллами.» Через какое-то время она начнёт осознавать и слушать, но видимо, не сегодня.
Его действие заставляет её сначала удивлено вскинуть брови, но потом расплыться в улыбке. Он оставлял о себе впечатление человека, шутки которого мог понять только или он сам, или только тогда, когда Бэллами решал сам о них рассказать. Некоторые были очевидны, как эта, некоторые – не совсем. Мишель, будь они в другой обстановке, обязательно бы отчеканила, что скорее бы она лишилась сна или еды, чем ходила бы с большим вонючим облаком над собой, но решила, что такие разговоры она оставит на какой-нибудь другой чудес день. Она медленно моргнула, вновь подняв кружку ко рту, делая глоток.
Мужчина подтягивает к себе бумаги, шуршанием сбивая секундное молчание. Он подаёт и голос, не заканчивая предложение, тем самым, заставляя Мишель закашляться. Лоран ставит кружку на стол, прикладывая кулачок ко рту, несколько сведя брови вместе. Можно было бы подумать что это совпадение – о, она давно научилась обращать это именно в этом ключе. Француженка несколько неуверенно смотрит на его перо и то, как оставляет подпись, пытаясь [float=right]
[/float]отвлечь себя его действиями, но недолго музыка играет:
— Пчела, — она не удерживает порыв, ставя кружку на стол. Прежде, чем успевает поднять взгляд, чтобы подхватить непонимающий в ответ, светловолосая быстро добавляет, — Отец всегда сравнивал с пчелой, — если бы. Отец мог назвать её кем угодно, но это явно было не летающие насекомое, оберегающее своё достояние и дом. Но Бэллами явно не планировал заканчивать предложение, а Мишель явно не планировала умереть в своей кровати от незнания того, как именно он хотел договорить.
Он принял её. Мерлин, это возможно? Её бумаги откладываются в сторону, а сам волшебник улыбается ей в ответ, пусть и зовя её «Мисс Лоран», которая в свою очередь в голове решила, что со временем он начнет звать её по имени.
Сама волшебница не имела привычки переходить на личности раньше дозволенного. Если британец решил, что будет обращаться к ней на вы – так тому и быть, будет мистером сколько душе пожелает. Внезапно он указывает куда-то в сторону, заставляя девушку повернуть голову. Вопрос почему она умудрилась не заметить чистого стола всплыл в голове на какую-то секунду, а ответ последовал быстрее, чем волшебница даже успела сформировать его в голове – ведь тратила на кабинет от силы секунд шестьдесят. Зайти. Повесить на крючок куртку и сумку. Поставить кружку с кофе на стол. Выйти. Когда тут увидишь изменения, тем более, когда лишь тонкий луч света помогает тебе не споткнутся об стул?
Он протягивает ей и именной пропуск, который она быстро прикрепляет к своему ремню, оставляя болтаться его на уровне бедер.
— Спасибо, — это было «спасибо» не только за стол или пропуск. Он явно дал понять ей ещё четыре дня назад о том, что она явно ему тут не нужна. И теперь когда волшебник показал обратное, Мишель не могла не посмотреть на него со всей благодарностей, присущей француженке.
Он внезапно становится чересчур активным, сбивая этим девушку столку. Вот он говорит про магглов, попутно надевая своё пальто, повышая тон, говорит про дело, отчего она несколько резко вскакивает с места, и правда переставая сидеть.
— Иду! — весело произносит она, наконец войдя в ритм. Ей хватает нескольких секунд, чтобы сделать большой глоток кофе и поставить кружку на свой стол. Рука сразу же тянется за делом, и она быстро раскрывает его, по пути перехватывая и свою куртку, — И вовсе я не сплю! — с улыбкой добавляет девушка, нагоняя своего наставника.
Мишель никогда не задумывалась о том, куда заведет её жизнь. Её действия, как бы она того не хотела, были скорее спонтанными – так она внезапно переехала в Англию в первый раз, совсем не планируя так скоро прощаться с родиной, и тем более, не думая, что вернется в неё спустя год. Теперь она снова здесь, словно Лондон совсем не хотел отпускать из своих серых стен волшебницу, видимо, подававшую некоторым надежду на «полное отсутствие черти чего». Это место не оставляет на себе монотонный отпечаток, и выходя из Министерства Магии, она с секунду смотрит на Бэллами.
Она правда постарается не докучать.
и если по пути - мы земля и вода
я готов ты только скажи когда.
сейчас!
WHO CAN SAY IF YOUR LOVE GROWS
as your heart chose
. . . only time . . .
Вы здесь » luminous beings are we, not this crude matter » closed » sweets ones are hard to come across
