Казалось только вчера Алистэр Маккензи предложил своей девушке съехаться, и не в вариации переезда с места на место, чтобы иметь возможность пожить и в квартире Нью-Йорка, и в Чарльстоне, а съехаться, горло перешагивая на ещё одну ступень их отношений. Молодой человек не обманул – уже к концу недели они вовсю обсуждали, как красиво в этом зале можно было централизовать место вокруг камина, а на территории другого дома возможно было поселить тот самый табор цыган, к которому чуть сами не успели примкнуть юные волшебники. Удивительно, как рабочие моменты, гложившие Мэри в тот период, на какое-то время отошли на задний план. И не смотря на то, что отец исполнил своё обещание и через месяц после их разговора в зале для конференций ей пришлось навсегда оставить должность инженера, Мэрилин несколько проще отпустила эту ситуацию – не до этого ей было, ведь декор стен, выбор дерева для пола, а то и люстры в спальню были куда более важным решением! Светловолосая не могла вспомнить, когда последний раз с такой же яркостью в ней просыпался интерес и любопытство, вдохновение; и никто ведь не дернет бровью от того, по какой причине она с таким обожанием смотрела на Эла? В конце концов, когда кто-то пробуждает в вас такие чувства, которые доска об доску сколачивались со всеми остальными нежными мыслями, что же, ему стоило отдать должное!
В итоге, пройдя через просмотры, пройдя через проверки, подписания нотариально подписанных договоров, они смогли переступить порог их собственного дома рука об руку. После переезда, как и обещала, Маккензи звонила Юноне; пусть та и начала привыкать к тому, что старшая сестра часто ночевала в Нью-Йорке до этого, однако, возвращалась она домой куда чаще, тем более, в сопровождение кузена, что не могло не поднимать настроение в связи с их хорошими отношениями. Родители также успели ради любопытства заскочить в их новый обитель, удивлённо расширив глаза – они что, живут на стройке? На что Мэрилин гордо дёрнула подбородок вверх. С учетом того, что в этой «семье» зачастую предлагалось всё Алистэром, а Мэри лишь нужно было поддержать его стремления, можно было сказать, что решение принималось ими обоими, в любом случае, они успевали прийти к консенсусу даже раньше, чем мысль успевала прошелестеть у кого-нибудь в голове. Можно было бы шутить шутки, но кажется, встречаться они начали точно также; или хотите сказать, что чувства друг к другу у них зародились прямо на холоде, стоило спуститься с вечеринки?
Эхом отдавались её шаги в одной из больших комнат их дом на Фрипп-Айленде. Помещение было абсолютно пустым, лишь строительные принадлежности были аккуратно сложены посреди: валики, кисточки, малярные кюветы разных размеров, шпатели и невероятное количество с банок с краской. Не смотря на то, что ей пришлось задержаться на работе вчера, где она битый час старалась добиться от партнеров информации по бронированию места для очередного благотворительного вечера, Маккензи довольно в бойком настроении духа вернулась домой с мыслью о том, что на следующий день сможет оказаться в незавершенной комнате куда раньше. Ещё несколько дней назад она занялась покраской стен, и целеустремленность перевязанная красной лентой с упертостью не давала ей остановиться на начатом. Так что когда после-рабочая порция для писателя этого дома была сделана, а всё, что было использовано – вымыто и убрано на свои места, она отправилась на встречу к запаху едкой краски, по пути стягивая с себя рабочую одежду, и, наоборот, просовывая руки в майку, на которой палитрой на разных уровнях были то вкрапления, то короткие мазки, оставленные, видимо, на память и комбез, держащийся на её плече на одной лямке.
Всё же, увлеченность в каком-то деле действовало на неё благоприятно. Конечно, она всё равно злилась. Злилась на то, что не получалось, не смотря на большое количество прочитанного, узнанного у коллег и даже родителей, явно знающих множество мелких деталей, связанных со строительством, имея такое поместье. В прочем, зная Маккензи, и то, сколько времени обычно у неё уходило на отпускание мысли, то, что было сейчас – совсем другая история. Только ей стоило усесться расстроенной за стол, причитая о том, что где-то остался некрасивый уголок, но сегодня она больше заниматься этим не будет, потому что устала, как она тут же вскакивала с места, чтобы попробовать исправить ситуацию. И, если честно, пускай правит; потому что это лучше, чем подскакивающая Мэрилин Маккензи в ночи, делающая попытки всё починить под лунный свет, верно?
Несмотря на погруженность в работу, она всё равно услышала стук двери, и отвлекается на мгновение, высовывая голову из-за угла:
— Привет! — широко тепло улыбнувшись, Мэри быстро тараторит, смахивая прядь волос со лба, махнув в руке валиком, — Получилось сегодня закончить побыстрее – и я снова ринулась в бой. Хочу докрасить сегодня стену, — уж он то знает, сколько дней она воевала с просветами светлых стен там, где уже казалось, несколько слоёв было выбранного цвета, который она старательно распределяла по поверхности, — Покушаешь без меня? Буквально недавно впихнула в себя суп. На столе стоит тарелка, приятного аппетита! — в прочем, последние слова уже произносились с удаляющейся пяткой в потолок, а ручка валика перехватывалась пальцами сильнее. Теперь мотивации закончить было куда быстрее, с учетом нахождения волшебника в стенах дома, с которым ей хотелось провести остаток вечера, желательно, не думая о том, что где-то там остался незаконченный кусочек, победивший её.
Подпевая себе что-то под нос, задумчиво шелестя по поверхности, её мысли перебивает негромкое тявканье. Мэри дёргает головой в сторону окна, но не видя источника звука, лишь слегка хмурит брови, возвращаясь к работе. Оставались какие-то последние сантиметры прежде, чем она закончила, но Маккензи снова слышит посторонние звуки, и уже не просто поворачивает голову, но и делает несколько шагов голыми пятками по холодному полу, опираясь локтем об подоконник. Она не видит откуда, но ей удаётся глазами отследить летящий в воздухе фрисби и большого пса, который на лету перехватывает тонкую пластмассу зубами, а затем сразу же драпает на всей скорости в противоположную сторону. Ещё несколько раз действия повторяются, но если собака скрывается в какой-то момент с поля зрения и больше не возвращается, то мысль, залетевшая в голову к Маккензи уже не может вырваться из крепко держащих её пут. Собака! Точно!

the clumsy start of adolescence,
- the glue that mends our broken remnants, -
AN OVERWHELMING SENSE OF REVERENCE,
it's a glimpse of light in a mine of gold.

О пушистом комке радости Мэрилин мечтала уже очень давно – ещё живя в Чарльстоне она часто говорила родителям о том, что было бы неплохо заводить животное. То ли дело в отсутствии желании видеть кого-то на их дорогом диване, то ли в знании, что детям довольно быстро надоест играть с собакой, и обязанности с прогулкой, кормёжкой и всем остальным лягут на плечи бедного Тодо, но что Рой, что Ада каждый раз напоминали о том, что у Мэрилин уже есть Дэстини, с которой она, с возрастом, уже проводила не так много времени, как раньше. Злило ли это Мэри? О, несомненно, но как самая послушная в семье, она молчаливо несла в себе желание о ей и будущем псе, зная, что в один день это случится. И могло бы уже тогда, когда она переехала в Нью-Йорк, но как это можно было представить? Они сами были вечно на чемоданах, так ещё и носить с собой бедное животное, которое только-только успевало бы привыкнуть к одному месту, и тут его уже тащат в совсем другое? В суматохе происходящего: смены должности, поиске, а затем и переезде в новый дом, ремонт и всего, она совсем стала забывать о том, что всплыло вновь с появлением мохнатой псины на улице. Оставался лишь один... Спорный вопрос – насколько Алистэр поддержит её в этой необходимости мягкого живота и мокрого носа, сующего везде нос? Последних сантиметров, как раз, хватает ей на размышление о том, как лучше будет поговорить с Элом. Волшебница бросает взгляд на наручные часы, прыснув себе под нос, и смотря за тем, как быстро двигается стрелка к восьмому часу, старается оттереть несколько капель краски, совсем не задумываясь о том, какое их количество разбросано на всей коже – руках, ногах и даже лицу. Опять таки – не дело бросать всё так, как есть, и Мэрилин тратит ещё какое-то время на то, чтобы отмыть всё, чем пользовалась последние несколько часов, да ещё и свои ноги, потому что не дай Мерлин она решит пройтись по только что положенному паркету. В прочем, пару незамеченных вещей всё равно осталось, ведь кому нужно смотреть в зеркало? Взмахивая волшебной палочкой, ставя на этом точку сегодняшнего дизайнерского дня, Маккензи проскакивает мимо комнаты, в которой на сегодняшний вечер обитал Алистэр, краем глаза замечая склонившуюся над бумагами спину, и продолжая держать в руке палочку, успевает приготовить им обоим по кружке чая и наскоро порезанных в воздухе кусков ветчины, что аккуратно опустились на подготовленный белый хлеб с маслом. Оставляя палочку на столе, она подхватывает руками поднос, и быстрыми семенящими шагами заглядывает в кабинет. Страшно было представить, как долго юноша сидел в одной и той же позе.
— Отвлеку тебя? — дёрнув уголками губ, цепляясь взглядом за очки на переносице, отмечающие максимально рабочую атмосферу, Мэри перешагивает порог комнаты, в которой он работал, и нагнувшись, ставит поднос на пол прямо перед ним, — Не думала, что это займёт так много времени. Подумала, что может, ты уже успел проголодаться вновь, — прежде, чем сделать шаг в сторону и выпрямиться, волшебница делает широкий шаг, чтобы не наступить на его разложенные бумаги, со смехом утыкаясь ему в макушку губами, и быстро поправив пряди его волос, она отскакивает и усаживается на против, в общем-то, явно не брезгуя половым покрытием, как и отсутствием большинства мебели в помещении, — Что пишешь? — с любопытством спрашивает девушка, качнувшись из стороны в сторону, в прочем, даже не пытаясь наклониться над листами бумаги и понять, о чём идёт речь. Во-первых, чтобы понять что-то ей явно нужен не быстрый взгляд на строки, а во-вторых, вы правда думаете, что написанное читать интереснее, когда перед вами сидит человек, работающий над этими предложениями, имеющий возможность об этом рассказать? Маккензи делает ещё несколько действий – подтягивает длинную штанину, чтобы не болталась по полу, освобождает волосы из высокого хвоста, немного взлохматив их, то и дело бросает взгляд на Алистэра, а затем и перехватывает пальцами бутерброд, выгибая спину и потягиваясь вперёд за ним. Сделав несколько укусов, светловолосая кладёт его обратно [float=right][/float]на тарелку, в итоге полностью переключаясь на своего молодого человека.
Надолго, в прочем, её не хватает. Зудящая в голове мысль не даёт покоя; и стоит только шансу предоставиться, как она, придерживая руками горячую кружку, и делая из неё глоток, спрашивает, как бы, начиная абсолютно отдалённо и непринужденно:
— Я тут видела соседского пса, — честно говоря, светловолосая всё ещё не была уверена в том, что он был из близлежащих домов, — Ты видел? Такой большой, лохматый! Гонялся сегодня за тарелкой, и так весело махал хвостом, пока бежал в обратную в сторону, видимо, к хозяевам, — проводя пальцем по полу, видимо, собирая невидимые пылинки, она ставит кружку перед собой, а затем сцепив пальцы, упираясь ими в половицу, добавляет невзначай, — Я тут подумала, а может нам тоже завести собаку? — Мэри несколько крутит головой в сторону, словно от того, под каким углом она посмотрит на Маккензи, он тут же согласится, — Представь только, — она выпрямляет руки перед собой, — Заходишь ты домой в плохом настроении, что-то пошло не так на работе, а тут он – тычется мокрым носом тебе в ногу и радостно стучит лапами по полу! Или представь, какой отличный компаньон, когда хочется заплыть подальше? — с генерированием идей у неё было так себе, но Маккензи не сдаётся, — В конце концов, у нас больше нет лошадей, а так нас всё время будет кто-нибудь ждать дома! И благо, не какой-нибудь боггарт, — Мэри смеётся, прикрывая рот рукой, наконец, отводя локоть себе за спину, и облокачиваясь на него, негромко добавляет:
— Как считаешь? — и даже если он внезапно приложит ей перечень аргументов против, о, она соберет все свои способности к дебатам, чтобы сделать одну единственную попытку в своей жизни по переплевыванию Алистэра Маккензи. А если слова не помогут... Что же, она придумает что-нибудь ещё.

Подпись автора

Lord, I ' m  o n l y  h u m a n
I'm tired and I wanna go home

save my soul

Казалось – чего тут сложного завести собаку, когда твои родители против? Уверенные в себе дети тот-час же бежали в приют, правдиво кивая головой на вопрос «А родители разрешили?», а возвращаясь обратно, виновато водили бы глазами по полу, негромко добавляя «Ну не выкинем же мы его на улицу, верно?» Дело сделано – у вас есть собака! Правда, ценой обмана родителей. Маккензи было чуждо обманывать, как и воротить нос от правды. Поэтому, никто не удивлялся, когда в моменты громкого скандирования со стороны Алистэра на школьных скамьях, она сидела, пусть и рядом, но молча уткнувшись в конспекты, книги, свои ногти – всё, что угодно, что обязательно бы сообщило о её непричастности к происходящему. Наверное, она думала, что сейчас могла делать всё то, на что у неё не хватало смелости сделать раньше. Думала, что Алистэр, который стоял рядом с ней, а не перед, как в школьное время – то, чего не хватало по жизни. Она не думала; она знала. Знала это, как ту самую истину, которую люди ищут годами, проходят километры, и где-то там, на высокой горе находят её. Что же, Мэрилин Маккензи повезло куда больше – её путешествие было куда прямее остальных.
— Уже восемь, а ты совсем не жалеешь себя и свою спину, — мягко произносит она, смотря на растерянное лицо юноши, потерявшегося во времени. Так было всегда. Стоило ему начать работать, и юноша терялся в стрелках часов, и только Мэри с бутербродами могла его вытащить. Слушая слова про утащенного ураганами, она лишь качает головой, — Думаю, что твой светлый ум помог бы тебе после – и вот ты уже привязан к дому, дереву, не-магическим электрическим столбам, — но ей было приятно слышать это, смотреть на его довольное лицо, стоит только зубам пронзить съедобное. Ради такого светловолосая была готова наделать ему ещё сто таких сандвичей, лишь бы юноша был доволен; правда, после этого он вряд ли вообще смог бы встать со своего места, и не только ураган бы не сдвинул его с места. Возможно, он бы смог пробиться до Австралии? Или что там было на другом конце планеты?
— Вечно ты говоришь мне обо всём только тогда, когда почти всё готово! — в шутку недовольно бубнит она себе под нос, махнув перед собой бутербродом. В прочем, почти сразу она роняет свободную ладонь на колени, устремляя взгляд в пол. Тема, которую выбрал Алистэр была серьёзной. Волшебница хмурит брови, задумчиво жуя, впитывая каждое его слово, словно губка. Он говорит про цифры, статистику и то, что у него мало времени, в то время, как Мэри старается смотреть на это со стороны уже конечного результата. Она знала, что он не хотел молчать – это Маккензи сообщил ей ещё с самого начала, и более того, она обещала сама себе его во всём поддерживать. И будет, но разве от этого станет меньше переживаний? — Я читала их – как-то они упоминали МАМС и «Защитницу», — невзначай произносит она, не вдаваясь в подробности о чём именно была статья. Это было слишком давно, а Маккензи не привыкла долгое время хранить в голове не слишком важные воспоминания, с другой стороны, если она не запомнила содержимое – значит, короткая статья не была отрицательной, — Я уверена, ты преувеличиваешь, но верю, что за это время, — всё же путешествие в Англию осталось далеко позади, и она это понимала. Пусть жизнь магического мира и его связь с не-магами не была так уж быстротечна, но она была уверена, что данные несколько поменялись; как и слог самого Алистэра, — Тебе есть что поменять в статье. Ты знаешь, я всегда поддержу тебя – как и сейчас! Скажи мне, когда понадобится начать вливать в тебя кофе огромными дозами, — она мягко смеётся, оглядывая все бумажки, — Или могу попытаться сделать для тебя зелье всемогущества... Правда, с моими способностями, — Мэри театрально закатывает глаза. Если в школе она хотя бы делала попытки показать всем свой талант к зельям и травологии, то уже после окончания Ильверморни, всё ушло в неведомые дали. Можно благодарить Мерлина и её способности к готовке – удивительно, что приготовить суп проще, чем зелье от простуды, когда, по сути, ты занимался вторым в школе чаще первого. Маккензи вздыхает, убирая волосы за ухо. Выходные были куда ближе, чем они того ждали, и тем более, когда параллельно ты имеешь работу, на которую ходишь, — Если я могу чем-нибудь помочь... Хотя, я могу разве что сделать пару транспарантов «Алистэр Маккензи – мой герой», — Мэри ухмыляется и подмигивает ему, но всё же понимает, что помощи он не попросит. Какой? Она могла бы помочь разве что со сбором информации, но и это, она была уверена, была не самая большая проблема во всей этой статье. Написать её – вот что сложно. Выдавать информацию нужно корректно, всё ещё не говоря до конца в лоб, но при этом, имея при себе все те факты, которые могут сквозь строк сообщить, кто виноват на самом деле. А когда есть виноватый... Мэрилин грузно тряхнула светлыми волосами, стараясь не заходить далеко в чертоги своего разума. Не стоит раздувать из мухи слона там, где нет никаких предпосылок.
И всё же, она думала, что мало кто говорил вслух то, что не боялся сообщать всему миру Алистэр. Или, по крайней мере, старался рассказать, пока ему не вставали на пути люди, оставляющие красные пятна несогласия с его словами, бракуя статьи. Мэри читала всё до последнего, что попадало ей в руки – напечатанное или то, что вот-вот выйдет в свет, если Маккензи позволял ей это прочитать, и никогда у неё не возникало сомнения в том, что он говорил неверно. Дело было не в том, что она любила Эла, и слепо смотрела на всё сказанное сквозь розовую пелену. Просто он говорил верные вещи – а зачем идти против этого, когда их мнение совпадает? Только в отличие от Мэрилин, юноша умел высказать его понятным языком, а не включать в себе тролля, как это делала девушка.
И всё же, не удивительно, что мысли снова и снова возвращались к, возможно, будущему обитателю их дома на двоих. Поэтому стоит ей высказать свою мысль, как Маккензи сразу же замолкает, терпеливо дожидаясь его ответа, в то время, как чувствует, что ноги и руки пронизывает тонкими иголками от нетерпеливости. Или у неё просто затекли все конечности? Волшебница нервно ёрзает на месте, вытаскивая ноги из под себя и выпрямляя их, тем самым, задевая пустую тарелку. Под её аккомпанемент слова Маккензи звучали совсем не обидно, но от этого она успела всё же расстроиться – ну и что, что прошла миллисекунда, прежде чем его лицо вновь меняется? Девушка лишь успевает коротко кивнуть головой, подтверждая свои серьёзные намерения на слова. Облизывающий и проходящий в ботинках Алистэр вполне мог бы заменить маленького пушистого друга, но, наверное, такое его поведение начало бы смущать светловолосую спустя пару дней продолжительной попытки быть собакой. Пожалуй, Эл ей нужен был человеком; со своими странными привычками, постоянным нахождением рядом с ней, но всё же, человеком. Она уже открывает рот для того, чтобы податься с новой атакой, придумывая причины и аргументы на ходу, явно не желая оставлять этот диалог на его вопросе о серьёзности, как дрогнув, с удивлением смотрит на юношу и то, как бойко он сообщает, что собаке быть в этом доме. Секунда и она начинает светиться ярче, чем бенгальский огонек на фоне ночного неба, и наверняка смогла бы стать путеводительной звездочкой при необходимости.

raise your cups,
if you got no work tomorrow
put your hands up,
if you're ready to have some fun

— Правда?! — она что, не до конца верит его словам? На самом деле, ещё когда она шла в его кабинет, ожидание положительного ответа было куда сильнее, нежели отрицательного; но это не отнимало факта удивления и неожиданности, которое присутствовало на её лице, — Эл, а-а, — она издаёт не до конца членораздельный звук, резво ухватываясь за его ладонь и утыкаясь в грудь, — Почему ты такой хороший и соглашаешься на весь бред, который я тебе предлагаю? — она смеётся в него, но довольно быстро делает короткий шаг назад, устремляя взгляд на его лицо, — Что, сейчас? Ты шутишь, уже ведь поздно... И у нас нет ничего для него! Как же миска, и поводок, кровать, и... И... Мерлин, ведь кто-то должен будет сидеть с ним? Мы ведь не можем оставить его в одиночестве дома! — она опускает взгляд к его руке, щурясь и закусывая свою губу. Она оглядывается по сторонам. Кабинет Алистэра было не самое страшное, что было в этом доме, тем более, с тем фактом, что кажется его более чем устраивало отсутствие мебели в этой комнате. Что же до остального? Она уже начала спрашивать его о странных вещах сегодня, почему бы не продолжить закидывать его потоком пусть связных, но абсолютно непривычных вопросов. По крайней мере, стоит напомнить, что не только Эл бы тут усидчивым перед горой работы; а пропускать свою собственную Мэри любила меньше всего, даже не смотря на то, что ей по прежнему не до конца было понятно, что она делала в собственном департаменте, — Может, нам взять отгул на несколько дней? — подняв глаза, волшебница не даёт ему вставить слово, быстро добавляя, — Ты мог бы закончить свою статью как раз вовремя к выходным, при этом имея возможность спать ночью, я же – постараться доделать часть комнат, в которых не нужно будет ломать ноги, чтобы зайти туда. Я знаю, [float=left][/float]знаю что проще поставить барьеры, и всё такое, и работа не ждёт, и каждый день происходит что-то, что может быть очень важным, но, — она пожимает плечами, потянув уголки губ вверх и немного сощурив взгляд, словно её слова были какой-то слишком очевидной, но достаточно привлекательной улыбкой. В прочем, тогда хочется спросить – почему словно? — Но мы так давно не были в отпуске! И пусть мы будем дома, а не где-нибудь на другом конце света, и, почти что, каждый заниматься своими делами, с другой стороны, — Мэрилин делает шаг обратно к нему, отпуская его ладонь для того, чтобы переложить свои руки ему на плечи, и слегка наклоняет голову вбок, — Мы всё ещё сможем продуктивно провести это время! И тем более, щенок к нам привыкнет, и нам не придётся зазывать Тодо сюда, который будет скорее убегать от маленького комка шерсти, нежели следить за тем, в какие щели он полезет, — и всё же, когда Маккензи дать зелёный знак сигнала, остановить её не только поезд не сможет; от её идей только в космосе прятаться, да и то, она уже всё просчитала до вас – сбежать так просто на несколько слоёв атмосферы вверх у вас так уж легко явно не получиться.

Подпись автора

Lord, I ' m  o n l y  h u m a n
I'm tired and I wanna go home

save my soul

У Мэрилин были слишком низкие запросы, чтобы в глобальном свете рассматривать отказы родителей в её желаниях. Тем более, что зачастую, она приходила с выполняемым; а в случае, когда её планы нарушали родительские «нет», всё это объяснялось, а их причины и аргументы, в итоге, выходили слишком логичными, чтобы идти против. Больше того, позже Мэрилин рассуждала, что сама виновата! Пришла со своими глупыми просьбами. В какой-то степени даже отцовские перевороты внутри департамента инженерии сеяли в Маккензи семена сомнения. Может, отец правильно поступает? Ему просто не хотелось говорить ей в лицо о том, что волшебница была плоха в промышленной работе, но при этом, она ценный сотрудник, который должен был остаться в рядах работников МАМС. В целом, его объяснения были довольно туманными, но верить в то, что это всего лишь временно Мэри больше не могла; и, поэтому, довольно покладисто работала в новом департаменте.
Поэтому его быстрое согласие, как и все предыдущие, какой бы глупой идея могла прозвучать, каждый раз дёргали струны её души в мажорном ладу. Если бы у неё была возможность полюбить Алистэра ещё сильнее, дайте ей секунду – и это стало бы правдой, однако, иногда ей казалось, что она давно уже вышла на свою финишную прямую. И вы должны понимать, что происходило со светловолосой сейчас, когда он аж несколько раз подряд сообщил, что она была права, соглашаясь с ней во мнении. Конечно, девушка бы явно не расстроилась, скажи он, что прямо сейчас пора бежать за псом, или брать отпуск – не лучшая идея, однако, всё сложилось в куда более лучшем свете, и Маккензи не могла остановить широкую улыбку, что прилипла к её лицу, пока она смотрела в глаза юноше.
— Я тоже поговорю с отцом, — пока другие работники шли в отдел персонала, Маккензи было намного проще решать все свои проблемы с выше стоящим начальством, а с учетом того, что её депарамент напрямую подчинялся генеральному директору МАМС, что же, отцу придётся увидеть её на пороге и подписать пару отчётов вперемешку с запросом на отпускные дни, — Скажи мне, если захочешь ещё перекусить в перерыве, хорошо? Не буду тебя отвлекать, — мягко улыбнувшись, в её глазах всё же проскочили нотки переживания.
Он много работал. Она выходит из комнаты точно также, как и зашла – поцеловав его в макушку, оставляя на полу тарелку с ещё недоеденными бутербродами, и прежде, чем зайти за угол, последний раз кидает взгляд на юношу. Святой Салэм, как же много волшебник уделял времени тому, что писал; и она очень сильно гордилась Алистэром. Редко когда в голове всплывали воспоминания о прошлом – она не очень любила ворошить то, что могло испортить настроение, а это можно было сделать по щелчку пальцев. Тем не менее, разве она могла забыть о том, что когда-то чуть не помешала ему отправиться в путешествие, желая устроить на работу своей мечты? Маккензи знала, что он не злился на неё – ещё с того момента, когда они помирились, зарывая палочку войны, однако, всё же иногда укол совести проходил мимо ребер.
— Ну не надо, «терпеть» явно не то слово! По-крайней мере до того, пока ты не решишь пописать мне в тапки, — она хочет пошутить ещё на тему конкуренции с особями женского пола, но оставляет эту тему на другой день, идя по коридору пружинистой походкой, направляясь прямиком на кухню для того, чтобы сделать самый лучший литр кофе, на который была только способна, и не то, чтобы предыдущие были плохи.
день, когда у них появилась деви.
Есть события, в которые ты не веришь до момента, пока они произойдут. Когда кто-нибудь говорит о том, что тебе нравится мальчишка и вы обязательно будете вместе – в таких ситуациях лишь хочется отмахнуться, и никогда не верить в то, что это произойдёт. Часто чувства к приближающимся поездкам просыпаются только тогда, когда ты начинаешь собирать чемодан, но точно не за месяцы покупки билетов на паром или самолёт, как это происходило в случае с семейными путешествиями в Шотландию. И тот же случай с собакой – она до последнего не могла поверить, что проснись они в выходные дни и выйди из дома, обратно они вернуться с новым другом, который поселится с ними на продолжительное время.
Она знала, какую породу хотела, знала о них всё, и конечно же, не стала держать эту информацию в себе, не смотря на то, что она и без того рассматривалась на изучении магических существ в Ильверморни. С другой стороны, на предмет ходила только Мэрилин, оставляя волшебнику изучение других, более интересных предметов, и теперь в полной мере могла поделиться своими знаниями. Стоит ли заметить, что они оба возмущались о кощунстве над животными и их хвостами?
— Знаешь, может у тебя в итоге появится возможность поговорить и с этими заводчиками? Раз они давно занимаются шишугами, думаю, могут подкинуть тебе определенных фактов для материала, — задумчиво произносит Мэри, игнорируя факт, что эта тема была слишком грустной для обсуждения. Испортить настроение она точно не испортит, но вот в очередной раз поразмышлять на тему, где братья меньшие попадали в беду, и мало кто пытался им помочь – было очень неплохо, — И тем более, если у нас всё сложится хорошо, и сейчас мы заберем домой шишугу, у тебя точно будет повод заскочить к ним на огонёк, — она добродушно улыбается, чуть сильнее сжимая его локоть пальцами в качестве поддержки. Она не была уверена в том, насколько часто журналисты попадают под огонь громких высказываний, но чисто по своему опыту могла определить, что не всегда их ждут на своих лестницах перед входом. Всегда можно указать на тему, о которой хотят поговорить люди из газеты, но Мэрилин была уверена, что найдётся причина не делиться своими историями, которые касаются обычных собак, будь у них тёмное прошлое. В отличие от Эла, она вовсе не чувствовала стыд за то, что никогда не задумывалась о шишугах или других магических существах, и не потому, что у неё не было сердца или возможностей что-то сделать. Она считала, что важно то, что происходит сейчас, а сейчас Алистэр Маккензи решил в очередной раз раскрыть миру глаза, и это вовсе было неплохо. В конце концов, редко когда гениальные идеи, расследования и всё, что с этим связаны приходят просто так, падая с неба.
— Готова! — воодушевленно произносит она, чувствуя, как у неё даже дрогнул голос от волнения. Как она и говорила, за эту неделю она успела подготовиться, и пусть большинству комнат всё ещё требуется косметический ремонт, но всё же, с уверенностью Мрэилин могла сказать, что куда бы не заглянул маленький мокрый нос, у него не возникнет никаких проблем с исследований своего нового дома, а Маккензи не придётся волноваться за то, в какой старый рабочий лоток кто-нибудь решил упасть. К тому же, за свободное время они успели приобрести ту большую часть, которая понадобится собаке, и которую озвучивала Мэри в своих первых переживаниях, по какой причине они не могут принести пса в дом без подготовки. Она не переживала, что они будут плохими хозяевами, если не сказать об обратном – с их мировоззрением, тягой к жизни и шилом в одном месте, эта шишуга найдёт для себя отличное место. Осталось только выбрать, кто уедет с ними сегодня.
Их не стали надолго задерживать с разговорами, практически сразу отправив в вольер. Ещё находясь в доме, и с любопытством оглядывая убранства, Маккензи слышала негромкое тявканье и отсутствие возможности даже мысленно представить, сколько щенков ждало их впереди. И как в итоге оказалось – слишком много; настолько, что глаза начали разбегаться, стоило им шагнуть через низкую ограду. Она была уверена, если бы она попала в Рай, который так сильно хвалят не-маги, для неё он был бы таким.
— Так, только не говори мне, что мы в итоге уедем со всеми. — Она смеётся, не смея сдерживать улыбки, оглядываясь вокруг и внимательно обращая внимание, куда ступает. Щенки так и норовили оказаться под ботинком, и то и дело она то увеличивала замах своей ступни, то, наоборот, уменьшала. Присев, Мэри тянет руку вперёд к пушистой голове, но та выныривает из под пальцев, начиная облизывать в надежде, что Маккензи состоит из молока или другой вкусности, которое ему удалось попробовать в своей жизни. Она старается обратить внимание на каждого, но в какой-то момент теряется, уже не понимая, какого из щенков уже успела словить в руки, а какой умудрился сбежать от неё раньше, чем она вообще сделала попытку выйти с ним на контакт. Счастливое лицо Алистэра тоже не уходит от неё, и волшебница сожалеет в который раз о том, что так и не научилась фотографировать и таскать с собой волшебный фотоаппарат для запечатления таких моментов. И всё же, не подняться на громкий крик юноши и двинуться в его сторону у у неё не получается, и она оказывается рядом с волшебников в тот момент, когда его щенячий взгляд пронзает её душу точно также, как и тот, что сидел у него на коленях.
— Эл, ты уверен, что она понимает твою речь? — Мэри забавно смеётся, качнув головой. Она оглядывает остальных щенков, которые продолжали с интересом наблюдать за теми, кто побеспокоил их, но тем не менее, малютка, что находилась в руках Эла, так и не выскочила на встречу своим братьям и сёстрам, явно не желая избавляться от него так уж быстро. Выдыхая, волшебница поворачивает голову к заводчикам, широко улыбаясь, — Мы возьмём вот эту, — потому что как вообще можно было противиться этим двоим?
Она позволила нести Маккензи щенка всё это время – пока они возились с документами, оплатой, выслушивая последние наставления, [float=right][/float]как и путь до машины, и только тогда она аккуратно переняла ёрзающий комок шерсти из рук волшебника, — Мне кажется, или ты готов идти пешком, лишь бы она продолжала копошиться у тебя в руках? — она смеётся, прижимая малышку к себе, и усаживаясь на переднее сиденье автомобиля, — Ещё мгновение, и, возможно, я поведу машину, да? — добавляет она, качнув головой. Девушка кладёт голову щенку между ушей, несколько раз проведя пальцами, а затем приподнимает её, последний раз оглядывая из стороны в сторону, — Что скажешь на счёт имени Деви? — повернув голову к юноше, Мэри широко улыбается, — Не то, чтобы я большая фанатка богинь в культуре не-магов, но, — или вы думаете, что у неё в одно ухо влетало, а в другое вылетало? Уж если Маккензи не брала предметы по культуре, она всё ещё продолжала интересоваться некоторыми не-волшебными культурами! Хотя, если быть честной, то это просто был какой-то случайный факт, который запомнился ей между строк. Не видя ни одного «против», волшебница тянется к волшебнику, оставляя на его щеке поцелуй, а затем поворачивает голову к собачке, явно не понимающей, почему одна из людей тыкается своим носом в лысую щёку другого:
— Что же, добро пожаловать в семью, Деви! — и под звуки мотора, на мгновение машину заполнил щенячий лай.

поздняя осень 2000, после полуночи

— ...Мэри, ты не поверишь, но в итоге я дошла до дома не просто без одежды, но и пришлось прятаться в кустах, потому что трансфигурировать себе нижнее белье из камешков у меня просто не было возможности! — она сидела напротив Скай, опустив голову на свою согнутую руку, и стараясь не только внимательно слушать подругу, но ещё и реагировать на то, что она говорит.
— Да ты что-о, — протягиваешь волшебница, чувствуя, что просиди она так ещё несколько минут, и отдаст честь сну прямо на своей ладони. Под громкий голос девушки, она опускается на спинку своего кресла, оглядываясь по сторонам. Сколько часов они здесь уже были? Встречалась с Джонсон она крайне редко – это было событие большого масштаба, с учетом того, что Министерству Великобритании нужно было очень, видимо, постараться отпустить свою работницу в заслуженный отпуск. Она также не стала отнимать и у Алистэра возможности пересечься со старой знакомой со школы, но под предлогом своих встреч, они разошлись на этот вечер. И если честно, она уже несколько раз пожалела о том, что юноши не оказалось рядом с ней, потому что, пока что, она не до конца понимала, как вообще доберется домой.
— Знаешь, я думаю, вы бы отлично смотрелись в Англии! Может переедете? — внезапно произносит Скай, отчего Мэри аж подпрыгивает.
— Чем тебя Америка не устроила! У нас тут дом, у нас тут семья, в конце концов, Деви! — гордо произносит волшебница (где гордо не равно понятно), в глазах которой больше не было ни намёка на сон, — Ты знаешь, я никогда не думала, что... — она хмурится, подбирая слова, и как назло, язык поворачивался с очень тугим скрежетом, — Никогда не думала, что всё так сложиться. И я очень счастлива с Элом, веришь? Мерлин, то есть, — она машет рукой перед собой, громко стукнув ладонью по столешнице, вызывая на лице подруги улыбку и глуповатый смех, — Как же я его люблю! — и она вновь роняет себя на спинку кресла, при этом, перехватывая пальцами бесконечный бокал с вином – ещё с самого вечера они позаботились о том, чтобы алкоголь в их стакан не заканчивался. В конце концов, иногда было куда приятнее засесть в магическом месте, где у тебя был доступ не только в бесконечным разговорам о магии, не боясь, что кто-нибудь криво посмотрит на тебя и упоминание волшебной палочки, но и эй, никогда не кончающееся вино? Это не было новым, и патент давно забит, но просто было невозможно этим не пользоваться!
Где-то через бокала четыре, они наконец, вдоволь наговорились. Под громкий смех они чуть ли не выпали из дверей, крепко держась под руки друг друга, потому что только в таком положении вообще могли стоять. Маккензи не помнила, когда последний раз так напивалась, но спроси её об этом, и обязательно скажет, что она трезвая, и выпила совсем крошечную каплю, которая будет незаметна уже через несколько минут.
— Я здесь совсем недалеко, — произносит темноволосая, махнув рукой, — Тебя точно не проводить?
[float=left][/float]— Брось, ты решила пешком добираться до Фрипп... Фрипп, — она кашлянула, стараясь скрыть страх, что не помнит место, где живёт, — Фрипп-Айлэнда! — уже более громко произносит волшебница, — Потому что иначе мы не закончим к следующему году, — Мэри ухмыляется себе под нос, отпуская руку девушки, которая успевает сделать несколько шагов для того, чтобы взмахнуть пальцами, отчего ближайшее такси, так удачно остановившееся у ресторана, где они провели вечер, добавляя, — Я буду в порядке, не беспокойся, — и будь Скай трезвая, она бы знала, что Маккензи была нужна помощь.
— Тогда до встречи! Я буду здесь ещё пару дней, если что, пиши, — и ударившись головой, она исчезла за тонированным окном. Светловолосой казалось, что машина ехала крайне медленно, и уже думала ринуться вслед, чтобы сказать, что трансгрессия будет куда более быстрым способом, но прежде, чем она успела закончить мысль в своей голове, то такси свернуло с улицы. Мэри прыснула, оглянувшись по сторонам. Продолжения вечеринки ей не хотелось, но перед ней всё ещё стояла довольно серьёзная задача – попасть домой.
I ' M  A M O T H E R F U C K I N G  W O M A N ,  B A B Y , T H A T ' S  R I G H T
I ' M  J U S T  H A V I N G  F U N  W I T H  M Y  L A D I E S  H E R E  T O N I G H T
I ' M  A  M O T H E R F U C K E R
M M M ,  Y E A H

Мэри не верила в совпадения, и то, что они находились в городе, где недалеко располагался филиал их собственной фирмы также не был таковым; она выбрала его специально, прекрасно зная о том, какие рестораны здесь были хороши, а какие – нет, тем более, что Скай специально выбрала в этот раз не дом родной семьи, за несколько лет выработав привычку жить в одиночестве. И всё же, можно было считать удачным обстоятельством то, что Маккензи направилась туда, откуда можно было спокойно попасть домой, не преследуя необходимости использовать при этом свою собственную магическую силу.
— Тук-тук, — шутит она, оказавшись на контрольно-проходном пункте, откуда обычно проще всего было отвадить проходимцев, — Вы знаете, я забыла своё удостоверение, но очень хочется попасть внутрь, — американка была уверена, что лицо мужчины, который грозно смотрел на неё сверху вниз, было ей знакомо, но хмурясь и сворачивая глаза в трубочку, всё равно не получила никаких шансов, на наличие имени в своей голове, — Не пропустите меня, мистер... Джонсон? — в конце концов, он мог оказаться дальним родственником Хекс... Увы, удача не показала ей свои золотые зубы, и «Мистер Джонсон» пропускать юную мисс не стал, разворачивая её в другую сторону, явно не приняв её за ту самую Маккензи, имя которой занимало достаточно место в названии их фирмы. Она возмущалась, она делала вид, что рыдает, она вновь громко кричала о том, что не имеет права, но словно истории о каменной статуи в школе Хогвартса, которая не пропускала в гостиную Рэйвенкло тех, кто был слишком глуп, точно также и мужчина не стал пропускать её на охраняемый объект.
Что же, план в голове сложился сам с собой, и неизвестно, почему Мэрилин Маккензи не умерла в следующие несколько мгновений, оказавшись в гостиной своих родителей поместья в Чарльстоне, неустойчиво стоя на ногах и еле сдерживая рвотный рефлекс. Вы спросите, почему не родной дом? Боюсь, и сама Мэри не смогла бы ответить, потому что последующие её действия абсолютно не следовали никакой логике. Подходя к камину, она встаёт на цыпочки для того, чтобы подтянувшись, снять со стены фамильные ружья. Она знала, что они были заряжены – отец сам несколько раз хвастался тем, что если кто-нибудь пожелает выяснить с ним отношения на пороге собственного дома, он не будет тратить время на то, чтобы зарядить старушку, висящую над камином. Прежде, чем Тодо успевает появиться в гостиной, Маккензи успевает вновь трансгрессировать, попутно прихватив с собой не только ружье, что теперь время от времени задевало дулом землю, но ещё и бутылку чего-то очень крепкого, видимо, с чем обычно Аделайн засыпала куда более сладко.
Она делает глоток-другой прежде, чем продолжать свои приключения. Разум подсказывает – зачем идти через главный вход, если даже у них есть задняя дверь? И нет, она охраняется; но в отличие от Мистера Джонсона, тут никто не остановил юную волшебницу, кроме двери.
Последующие свои действия Маккензи смогла бы рассказать вам с другом. Зачем-то ей нужно было попасть в холл, ведь она была уверена, что только оттуда смогла бы добраться до дома. Ружье нужно было не только для того, чтобы напугать в случае чего мужчин на постах, но всё ещё не имея ни ключа, ни, как ни странно, палочки – ведь она явно не должна была пригодиться ей на встрече с подругой, верно? Мэрилин с громким хлопком и металлическим стуком тяжелого замка отворяет для себя дверь, пусть для этого и требуется потратить несколько пуль. Прежде, чем она успевает добраться до точки, с шумом вокруг неё резко появляются люди; волшебники, что было очевидно.
— Бросьте, я просто хочу попасть... — но стоит одному из них задрать свою руку, наведя на неё волшебную палочку, как Маккензи тут же поднимает ружье, прикладывая приклад к плечу, — Домой! Я Мэрилин, мать его, Маккензи! — громко произносит волшебница, и прежде, чем выстрелить по задумке в потолок, она роняет не только ружье, но и себя, получая заклятие оглушение себе в затылок.
Она открывает глаза под стук об металл, хмурясь от яркой лампочки над головой. Первое, что она чувствует – сильную боль в голове, и последовательно всё это спускается и к другим частям тела. Мэрилин поднимает мутный взгляд, усаживаясь на скамье, которая, видимо, до этого служила ей кроватью, поправляя край задранного вверх платья. Она была грязной и помятой, явно не слишком щадила себя в попытке устоять на ногах не только до последнего падения, но и до того, как вообще добралась до туда. Маккензи хмурится, в надежде, что это боль пройдёт, и даже наступление кромешной темноты было бы не таким плохим исходом.
— К вам посетитель, — звучит чей-то голос, лица которого она не может увидеть из-за слепящего луча, но старается сосредоточиться на происходящем, не до конца понимая, где она оказалась; как давно она здесь, и главное – кто был тот самый посетитель? И стоит ей понять, кто это, из неё вылетает только какое-то нелепое проклятье; и всё сразу же запускает в ней миллион и одну эмоцию, одна из которых была стыдом.

Подпись автора

Lord, I ' m  o n l y  h u m a n
I'm tired and I wanna go home

save my soul

Ситуации никогда не выходили из под контроля. Мэрилин Маккензи – эталон адекватности и приличного поведения, где бы она не находилась. Нет, конечно, рядом с семьей и близкими, ей было куда проще стоять на голове; тем не менее, ещё со школьной скамьи, она ясно научилась показывать людям, что Мэри была той, с кого нужно брать пример. Зачастую, она не лезла в чужое дело, ведя образ жизни маленьких млекопитающих, как и не шла на поводу у сплетен, с другой стороны, это же касалось и её собственной жизни – куда проще было не пойти никуда совсем, чем пытаться отвязаться от лишней фразы, что шаталась бы среди длинных коридоров, как навязчивый ветер. Маккензи пыталась закрывать глаза; но не умела, отчего было куда проще не попадаться, чем существовать вместе со сплетнями вокруг себя. Однако, сейчас речь шла совсем не о школе, и даже только первых рабочих недель в МАМС. Мэрилин Маккензи на момент двухтысячных заслуженно считала себя взрослым человеком, вышедшим из пубертатного возраста, не страдающим максимализмом или инфантильностью. Ну а теперь ещё раз – насколько много у неё было шансов доказать свою собственную правду, находясь за решеткой тюремной камеры в абсолютно непотребном для этого виде? Тем более, что волшебница казалось бы, даже не нашла сил на споры – их всех она бросила на попытку не уронить свою больную голову обратно на твёрдую, но всё же горизонтальную поверхность скамьи, на которой провела прекрасную ночь. И всё же, она надеялась, что время прошло не стремглав, и отдыхать ей пришлось лишь пару часов. Этому она ещё успеет расстроиться; чуть позже, ведь сейчас было куда больше «проблем.»
С самого детства Алистэру Маккензи не везло. У его родителей не было вторых и третьих детей, и довольно много времени мальчишкой он проводил среди двух бешеных кузин. Смотря сквозь призму времени, Мэрилин могла лишь похлопать юношу по плечу, качнув головой и попросить прощение за все те выходки, которые доставляли ему неприятности, ведь кто-то решил, что намного проще свалить попорченный газон или пробитое мячом окно на мальчишку, чем призвать собственную вину. Он справиться, ему не привыкать! Как бы она хотела изменить это; как минимум для того, чтобы даже сейчас получить на себя меньший удар. Сладкое «милая» обычно вызывающую ласковую улыбку, сейчас заставило поднять ладони к лицу и грузно выдохнуть в них. Мэри сразу убрала ладони с мыслями, что так она может задохнуться от собственного алкогольного выхлопа.
— Эл, пожалуйста, — умоляюще отвечает девушка, поднимая на него несчастливый взгляд. До сих пор было неизвестно, дошла ли Джонсон до дома после вызова такси, но если честно, Маккензи даже не сомневалась, что с подругой будет всё в порядке. Она изначально была куда более крепкой, чем светловолосая, и тем более, куда чаще употребляла алкоголь – или вы думаете, что большинство рассказов Скай происходили на трезвую голову оной? Так или иначе, с темноволосой волшебница всё равно спишется или созвонится, но для этого нужно отсюда выйти; уж очень хотелось свалить вину хоть на кого-нибудь за непотребное поведение, так почему это не может быть близкий друг? А то, что Хэксания изначально предложила довести Мэри до дома ничего не значило!
Она не противится, вставая со скамьи, и пытаясь по пути сделать хоть что-нибудь со своей причёской, убирая пряди волос за уши. Мэри попутно поправляет и платье, и уже в темноте замечает, что придётся сильно поработать над своими вещами, чтобы они вновь пришли в то состояние, в котором были, прежде, чем она вышла за порог их дома.
— Будьте осторожны в следующий раз, — произносит мужчина за стойкой, выкладывая все забранные от неё вещи – небольшую сумочку, и, разумеется, то благодаря чему она оказалась здесь. Фамильное ружье покоилось на стойке, пока её молодой человек не подхватил его пальцами, и они выдвинулись в сторону выхода. Мэри особо не говорила – кивала головой, шепча себе под нос негромкие слова прощания.
Первое, что она ощутила – яркий свет. Хуже, чем от любой лампочки, и это с тем фактом, что Солнце было далеко от уровня зенита. Американка вновь вздыхает, крепко держа в пальцах клатч, и смотря себе под ноги в случае, если каблук или нога её подведет. Лишь краем глаза она смотрит на серьёзное лицо Алистэра, и чуть распускает свою нервозность – он уже пошутил, он всё поймёт, он не будет...
Мерлин, и второе, что она слышит – это громкий смех Алистэра Маккензи, который только что получил все подарки на праздники на годы вперёд. Она была уверена, спроси его лет через двадцать, что было самое дорогое его сердцу, что ему преподнесла Мэри и именно эта ситуация, этот вид, это... Всё, окажется на первом месте. Она хмурится, не отводя взгляд от его широкой улыбки, и смягчается чуть сильнее, когда его лицо всё равно приближается к ней, оставляя на носу быстрый поцелуй.
— Я рада, что смогла доставить тебе немного удовольствия с утра пораньше, — и всё же, ей приходится держать марку. Мэрилин сжимает ладонь, а в момент трансгрессии перехватывает его локоть второй рукой, вжимаясь в плечо лицом в надежде, что это поможет остановить рвотный рефлекс, который будет преследовать её до окончания дней. Кто бы знал, как сильно она хотела бы остановить это; стоит ли заметить, что на каждую ступеньку было продумано по одному методу расстаться с жизнью, чтобы это прекратилось.
— Ты... Ты ведёшь себя, как настоящий Доркас, — бубнит она себе под нос, щуря взгляд проходя внутрь их дома. Оглядывается уже скорее по привычке – обычно на пороге сразу же встречало что-нибудь съеденное, поломанное или оторванное, потому что Деви до сих пор обтирала своё существование об любую значимую и не слишком вещь. С другой стороны, уж лучше бы что-то было мертво в её доме – так она бы была лучше хоть кого-нибудь. Или чего-нибудь. Мэри идёт вперёд, а пёс, живущий то на улице, то в помещении, имеющий свою собственную лазейку в задней двери, разумеется, должен был поприветствовать своих хозяев!
— Мерлин, Де-еви-и, — вырывается из неё плачущий тон, — Не гавкай, пожалуйста, я не... — Мэрилин смотрит на бегущую и прыгающую вокруг них собаку, наклоняется, чтобы перехватить ту на руки и прижимая её к себе, старается увернуться от мокрого носа и длинного языка, настырно пытающегося помыть лицо волшебнице, — Такое чувство, что она лает не рядом, а прямо в моей голове, — бубнит она себе под нос, на ходу упираясь носком в пятку, снимая с себя одну туфлю, а затем другую. В целом сейчас то, что происходило можно было сравнить с цирком, потому что попутно она скидывала за собой вещь одну за другой. В какой-то момент Деви [float=left][/float]тоже вновь оказалась на полу, но больше не третировала хозяйку громогласными криками; Маккензи задирает подол платья, предварительно расстегнув его со спины, стараясь не сломать себе руки, и вновь вздыхает, слыша за своей спиной голос юноши:
— Я ничего не сделала, — наконец, произносит она, ища глазами домашнюю одежду; с пониманием она относится к тому, что все всегда начинают именно с этого предложения. «Я не хотела!», «Я не думала, что так получится!», «Оно само!», но тем не менее, ей действительно хочется описать это как что-то большее, чем «устроила погром на работе просто потому, что была пьяна.» На деле, у Мэрилин было объяснение этому, пусть и не слишком логичное для трезвого мира, однако, Алистэр как никто другой должен был понять, что на деле происходило в её голове, когда она была там в том состоянии, — Моё сознание говорило мне – надо идти домой; я понятия не имею, почему оно же направило меня в здание на работу, нежели позволило мне трансгрессировать сразу сюда, — Мэри снова поправляет волосы, настырно лезущие в лицо, и наконец перехватывая пальцами длинную кофту вместе с шортами, сразу же надевает их на себя. Она поворачивается лицом к Элу, стараясь не замечать его уж слишком довольно улыбки, — Я помню, что меня не пустили на входе, и мне пришлось... — на секунду её глаза округляются, а сама Мэри опускается на край кровати, не в силах больше стоять на ногах, тем более, покосившихся от внезапно прозрения, — То ружье, Эл, — Маккензи прижимает пальцы ко рту, смотря в одну точку с секунд двадцать. За всё время с момента пробуждения, она пыталась вспомнить все детали, соединяя их в один большой паззл. И только что, кажется, выстроила небольшой кусочек, который скрыл множество вещей, но хотя бы позволил увидеть картину в целом.

H E L P  M E  I F  Y O U  C A N , I ' M  F E E L I N G  D O W N
A N D  I  D O  A P P R E C I A T E  Y O U  B E I N G  ' R O U N D
help me get my feet back on the ground
won't you please, please help me?

Она думала, что сделала круг – трансгрессировала домой, взяла ружье, вновь аппарировала туда же, чтобы вернуться домой. Мэрилин резко встаёт на ноги, — Где оно? — именной револьвер, который она получила во время обряда посвящения в семью она  трогала редко. Это было скорее семейной реликвией, то, на что хотелось смотреть, и редко пользоваться. В случае, когда как в старые добрые времена ей хотелось прогуляться с отцом на лошадях, отправиться на охоту, она использовала абсолютно другой тип оружия. Ружья казались удобнее, пусть и тяжелее, массивнее и... Видимо, более опаснее. Да только то ружье, которое было в её воспоминаниях, то, которое было выложено на тюремную стойку не было похоже на то, чем пользовалась девушка; ей не нужно было заходить в помещение, где хранилось её собственное оружие.
— Проклятье, — шепчет она себе под нос, — Проклятье! Нет! — Маккензи резко разворачивается на пятке, подняв [float=right][/float]обозванную вещь на руки, — Одно из фамильных ружей моих родителей! То, которое висит, а теперь – висело у них над камином, — Опуская приклад на пол, Мэри опирается на ближайшую стену рукой, — Наверное, я аппарировала ночью в Чарльстон, по иронии, боясь разбудить тебя дома чтобы взять своё собственное... — Мэри издаёт приглушенный вой, прикрывая глаза, — Отец убьёт меня. Мало того, что я ворвалась к ним в дом, так ещё и воспользовалась семейной реликвией для того, чтобы ворваться на фабрику, — более несчастной Маккензи можно было увидеть только в дни ссор, когда всё ломалось, словно карточный домик. Только в том случае, она верила, что это когда-нибудь закончится и всё вернётся на свои круги; в случае же с Роем Маккензи...
— Что... Что мне делать, Эл? — жалобно произносит девушка, поднимая на него испуганный и одновременно трагичный взгляд. И если он сейчас выколет какую-нибудь шутку, она сначала выколет ему глаза ружьем, а затем пристрелит себя сама, будьте уверены! Ну а главное, это всем своим видом показать, насколько же всё это – большая трагедия, которую никому не решить под силу. Мэрилин Маккензи – профессионал делать из мухи слона, но никак не наоборот.

Подпись автора

Lord, I ' m  o n l y  h u m a n
I'm tired and I wanna go home

save my soul

Вспомнить её только в школьное время, и страх Маккензи получить за свои слова не казался чем-то глупым. Иногда она застревает взглядом на школьных колдографиях, всецело перенося себя на те воспоминания. Пусть он был быстрый и ловкий, но иногда Мэри могла оказаться рядом неожиданно для юноши, и тогда она могла отомстить за все слова и тычки, которые ей не понравились до этого и копились днями. И даже не смотря на то, что Ильверморни остался позади, тем не менее, Мэрилин могла напугать не только своим взглядом, а шутки про ружья оказывались не такими уж шутками вместе с предложениями отправиться поохотиться без объяснения, на кого именно.
Светловолосая устало приподнимает бровь на его размышления насчёт смены своего имени, и будь у неё больше сил, волшебница бы обязательно ввязалась в этот разговор, добавляя, что вряд ли кто-то из его семьи поймёт, если внезапно после гордого имени старшего второй ветви окажется свежее «Доркас». Тем более, что бешено крутящий пятой точкой пёс не давал сосредоточится девушке ни на одной своей собственной мысли, что уж говорить про адекватный диалог. Через несколько минут в доме становится на порядок тише и Мэрилин благодарно выдыхает.
— Кажется, я вообще говорила очень много, — она на мгновение прижимает к виску палец, когда децибелы его голоса повышаются резче, чем она могла бы выдержать, — Может, мне вообще стоит пересмотреть большинство моих взглядов? — философски заявляет она, смотря куда-то в сторону отстраненным взглядом. Но в целом, ей сейчас бы подошёл короткий взмах руки и «Не-е», потому что сколько бы Вселенная не билась, изменить мировоззрение Мэрилин Иннис Маккензи иногда не могла даже сама Мэрилин Маккензи.
— Но стоит заметить, — вы правда думали, что не будет никаких «но»? — Что я не лезла ни к кому в окно и падала с лозы, не беспокоясь за свою голову, — Мэри хмурится, словно пытаясь сказать что-то ещё, срывая смешную шутку с языка, но лишь качнувшись из стороны в сторону, машет рукой, планируя забыть о том, что сказала прямо сейчас.
На деле, если вдаваться в их отношения, ставшие очевидными только в последние пару лет, даже раньше можно было понять, что не так с Мэри и почему она идёт на встречу кузену каждый раз. Спроси её об этом тогда, Маккензи бы без сожаления (или с каплей, чтобы был хоть какой-то эффект?) напомнила, что они – семья, а нет ничего ценнее этого. В мире было невероятное большое количество людей, которые ценили своих родных; среди волшебников это было ещё более популярным мнением, особенно в чистокровных семьях. Однако, стоит заметить, что для Мэрилин это... Это было что-то особенное, потому что это были те люди, от которых было сложно отвернуться, отношения с которыми иногда быть натянуты так, словно потяни колок ещё сильнее, и они как лопнувшая струна отлетит в сторону. И всё же, она была здесь для них; хотела быть, закрывая глаза на свои принципы, мысли и какие-то устои. И она была там для Эла с его щенячьими голубыми глазами или без, и сколько бы не злилась, сколько бы не закатывала глаза или цокала языком – она всегда старалась быть.
В целом, даже чувствуя какую-то своеобразную гордость! В конце концов, среди всех своих «друзей», Алистэр находил ту, которая была способна решить все его проблемы, и это были не Коннор или Беннет. И если сейчас она даже не вспомнит, что это могло быть проблемой, в школе...
Тем не менее, стоит отложить в сторону те геройства, которые совершала ради Эла Мэрилин, и вспомнить, что ситуация с красной лампочкой и громким звуком сирены происходила прямо здесь, сейчас, на этом месте. Она смотрела на него, стараясь успокоится, но отчаянно забивала себя всё больше и больше невидимой палкой неуверенности. Ей не хотелось казаться плохой в глазах отца, тревожить свой собственный статус. А мама? Аделайн, конечно, не была консервативной женщиной, и вряд ли будет в дальнейшем ассоциировать свою дочь с бешеной самкой, незнающей меры, но давайте подумаем ещё раз – и вот, вы начинающий алкоголик-взломщик, и ваша мать вас ненавидит.
Она даже не успевает ничего понять, как ружье больше не находится в её руках, а командный голос её мужчины звучит на всю прихожую, а сам он – пропадает с виду, запоминаясь ей уверенным выражением лица и храбрым видом. Растерянно светловолосая смотрит на закрывшуюся перед носом дверь не до конца понимая, действительно ли от неё требуется только пойти лечь в постель и умереть, или всё же нужно попытаться остановить бравого рыцаря, ринувшегося в пасть к дракону? Мэри неуверенно делает несколько шагов, приоткрывает дверь и выглядывает на площадку перед домом, но конечно же, видит только бесследно пропавшего юношу. А вдобавок ко всему обрекла себя на втиснувшееся мимо щели двери и её ноги пушистое тельце Деви.
— Одно условие – только не шуми, — бубнит себе под нос Маккензи, кидая опасливый взгляд на собаку, которая, стоит отметить, поняла призыв хозяйки и молчаливо зацокала короткими когтями по половому покрытию. Мэрилин же ничего не оставалось, как послушать своего молодого человека, и хотя бы сделать усилие к тому, чтобы налить себе воды.
Итак, вооружившись графином с водой, Маккензи уже ступает на первую ступень, двигаясь в сторону спальни, но останавливается, прислушиваясь. С появлением в доме Деви, многие вещи, которые находились на её уровни приходилось прятать, иначе они могли быть съеденными заживо, разорванными или разгрызенными, и иногда даже не получалось воссоздать сломанное заново. Шуршание в гостиной не говорило ни о чём хорошем, и возвращая ногу обратно, Мэри шурша босыми ногами, заходит в гостевую.
— Деви! — собственный громкий голос заставляет её быстро сомкнуть глаза, — Брось! Деви, перестань! — пёс реагирует быстро, делая вид, что только что не грыз оставленную на диване книгу. Мэрилин хмурит взгляд, и мотнув в руке опрометчиво оставленное чтиво, вздыхая, перекладывает её на более безопасное место, однако, своим эмоциональным голосом, кажется, пробудив в собаке игривое настроение. Конечно, ведь хозяйка реагирует, она играет в игру «Деви, перестань!» и разве это было не весело? Прежде, чем пятнистое животное вновь начнёт подавать громкий голос, чтобы на неё реагировали, Мэрилин отставляет графин на столик, и присаживается сначала на диван, а затем скатывается и по краю на пол.
Как она оказалась в итоге, практически, на центре комнаты? Спросите Деви. Бегая вокруг, она кусала край её шорт, оттягивала пояс халата в сторону, отчего Мэрилин приходилось тянуться за ним в сторону, перекатываясь через себя. Она оказалась в горизонтальном положении, предоставляя возможность шишуге наброситься и на её лицо, о чём Маккензи успела пожалеть много-много раз до приходила Алистэра, но всё же, не нашла в себе сил подняться и пойти наверх. В конце концов, Деви нашла бы её и там, и она даже не сомневалась, что приученная, – тут стоит напомнить о тёплых отношениях Алистэра и Деви, который не прочь дать возможность собаке спать в его ногах, потому что «на полу грустно», – шишуга сможет забраться на кровать и уже ничто её не остановит.
— Да, милая, очень здорово, — Иннис то тянула на себя рукав, то отпускала обратно, отчего игриво рычащая Деви то хваталась сильнее за ткань, то вторя хозяйке, выпускала из зубов, весело виляя двойным кончиком хвоста. Как же беззаботно ей жилось! Ей уделяли много времени, кормили и гуляли, кидали тарелку в воздухе, которую она подхватывала, высоко отталкиваясь задними лапами. Именно в таком рассуждении, в общем-то, Алистэр и застал полу-мёртвую девушку в гостиной, которая так и не смогла выполнить пару [float=left][/float]простых задач, которые он ей задал.
— Я пыталась, честно, — махнув рукой на быстро переключающую внимание собаку, Мэрилин переворачивается на бок утыкаясь лицом в бумажный вкусно-пахнущий пакет. Только сейчас она поняла, как сильно была голодна – вчерашняя еда давно провалилась, а с утра ей ничего нового не упало в желудок, и поэтому он положительно отозвался на его слова, — Как всё прошло? — играя с пятнистой, всё же, Маккензи не покидало чувство, что вернётся Эл не с до конца хорошими новостями. Пусть светловолосой хотелось верить в прекрасное будущее, где ружье будет возвращено, родители ни о чём не узнают, и она сможет вернутся на работу точно с такой же репутацией, как когда и уходила с неё в последний раз, но...
Маккензи даже не пытается сесть. В лежачем положении она шуршит пакетом, достав оттуда несколько узких зажаренных картофелин, отправляя их в рот. Правда, закашлявшись, волшебница решает, что не позволит жизни окончится от удушения едой, и лениво усаживается на пятую точку, подтягивая к себе ноги.
— Ох, слава Мерлину! — радостно произносит Мэри, облегченно вздохнув. Она притягивает к себе завернутый в бумагу гамбургер, вытягивает одну стопу, тем самым отодвигая любопытную шишугу, и хмурится, видя, что юноша был не слишком рад своими собственными словами. И довольно быстро она узнает, по какой причине.
— Он знает? — после этого она издаёт звук раненого животного, — Мне конец, — звучит уже более определенно, что подпитывается кивком головы. Неужели МАКУСА хотя бы раз, хотя бы один раз не мог оставить их в покое и прежде, чем сообщать что-то её отцу, поговорить с ней самой?

— Ты... — они смотрит удивлёно, а затем слушает его с раскрытыми ртом, не веря, что её парень обманул Роя, придумав, а она была уверена, что история была просто невероятной, с учётом знаний о воображении Алистэра. Ради неё! Нет, она не сомневалась, что это могло показаться не таким уж важным поступком, и тем более, не сомневалась, что Маккензи был способен на многое ради неё, но от этой мысли всё ещё по её телу расходится приятное чувство тепла, — Не могу поверить, что ты соврал главе оружейной фирмы, — она улыбается тепло, чувствуя, что не смотря на сложившуюся ситуацию, где отец всё равно знает больше, чем ничего, всё равно понимает, что ей не влетит так, как она успела придумать в своей голове до этого, — Спасибо, милый, — она прижимает щёку к своему плечу, смотря на него исподлобья некоторое время, а затем ну очень аппетитно откусывая кусок бургера, — Самое значимое, конечно, что ты готов ещё и шантажировать людей ради меня. Разве это не любовь? — волшебница смеётся, качнув головой, но потом быстро добавляет, — Думаю с ними всё будет в порядке – когда я вспомню их имена, думаю, они скорее пойдут со мной на контакт, нежели вчера, — Маккензи прикрывает один глаз, пытаясь хотя бы на секунду вспомнить лицо, но то лишь расплылось в неудачное пятно и она бросила это задание, возвращаясь к наполнению своего желудка. Силы медленно возвращались к ней, но Мэри всё равно чувствовала невероятную усталость и своеобразную смятость, словно будь она пергаментом, её можно было бы обнаружить в мусорном пакете, когда ты – неудавшееся письмо близкому.
— Ой замолчи! Потом поиздеваешься, — она смеётся негромко, продолжая слышать глухую хрипоту в своём голосе, но всё же, прижимает свободной от бургера рукой свою ладонь к его пальцам на мгновение, — Потому что иначе как только я доем этот бургер, — она приподнимает шурша пакетом в руке его повыше, — То придётся показать тебе свои амазонские возможности, — опасно щурясь, светловолосая делает последний большой укус, а затем не сдерживая серьёзного выражения лица, прижимает салфетку ко рту, лишь бы не засмеяться и не выплюнуть содержимое наружу.
Мэрилин Маккензи давно знала, что может положиться на Алистэра. Он был тем, кто был способен совладать с любой ситуацией, тем, кто отбрасывал свои проблемы, идя тебе на встречу. Смотря на него сейчас, Мэри не сомневалась, что сделала правильный выбор. И чем чаще она сталкивалась с ситуациями, где именно ей нужна была помощь, тем чаще она понимала – ей не хотелось держать свои проблемы в себе. У неё был человек, который был готов поддержать её в трудную минуту, и она бы сделала всё возможное, чтобы отплатить ему той же монетой; Алистэр Маккензи давно захватил её сердце, и пожалуй сегодняшний момент только подтвердил тот факт, что всё, что происходит между ними – это всё идёт в правильном течении.
— Эл, — зовёт она негромко, откладывая пустую упаковку и заворачивая пакет так, чтобы ничей шальной нос не обнаружил остатки соуса. Маккензи подползает к нему, и смыкает на нём руки замком, аккуратно целуя куда-то под челюсть и укладывая голову на грудную клетку. Тут стоило бы прищуриться, если ты знаешь Мэрилин, — Донесёшь меня наверх? Мне ведь так плохо, а ты такой сильный, — и пользовалась она словами о том, что считала себя полной только тогда, когда было нужно. Сейчас она – самая лёгкая на свете девушка. Лёгкая и хитрая.

Подпись автора

Lord, I ' m  o n l y  h u m a n
I'm tired and I wanna go home

save my soul

Проходит несколько месяцев с осеннего случая, когда в копилку «команды» свалилась очередная монета. Не смотря на очевидные попытки отца, – Мэрилин была уверена, что дело в интересе, нежели в действительности узнать, где была правда, а где ложь, – она лишь уверено поджимала губы, сообщая, что всё было так, как рассказал Алистэр. Ещё и в шутку требовала медаль у отца за то, что помогла почти поймать преступников; и была готова даже вступить в дискуссию с дядей о том, насколько плохо работает отдел хит-визардов, если бы это помогло... Хоть чему-либо. В любом случае, он был прав – они были той ещё командой. Командой врунишек, немного-немало манипуляторов; и ну о-очень симпатичных волшебников умеющих неплохо отстреливать по целям. По крайней мере, один из них точно был тем ещё красавчиком, и не нужно указывать пальцем, о ком именно думала Мэрилин. Она-то себя причисляла тем, кто выбивал замки пулями.
И всё же, она искренне чувствовала свою вину перед Роем! И работала, пусть, не в поте лица, но со всей ответственностью, которую так и не растеряла по пути со сменой должности. Мэри забирала работу на дом, самостоятельно выводила аккуратным почерком пригласительные письма главам семейств и крупных корпораций, организовывала большие праздники и встречи. Точно также, как Эла, её тоже можно было найти в бумажках, печатях и перьях; она даже взяла дурную привычку Маккензи сидеть на полу и работать, сгорбившись в три погибели! Правда, вовремя вспоминала об этом – чаще всего, когда задевала затекшей ногой чернильницу, и в панике поднималась в поисках своей палочки, чтобы, не дай Мерлин, испачкать деревянное покрытие. Она не могла жаловаться – не смотря на любовь к инженерии, департамент коммуникаций был с куда большими привилегиями и льготами, и это если не говорить о заработной плате. Другое дело, тратила ли Маккензи деньги? О, нет, сэр. Они были где угодно: скрыты под половой доской, спрятавшись в плотный мешочек, небольшом сундуке, что хранился на чердаке вместе с письмами и старыми чертежами, и в конце концов, банковская ячейка, вновь хранившая недостающую сумму в качестве неприкосновенного запаса, вложенного в покупку дома. Конечно, она понимала толк в одежде, и в том, чтобы делать подарки для себя. С другой стороны, Мэри смотря на цены думала – столько ведь можно купить полезного; и того, что будет не надето один-два раза, а потом будет существовать в тёмном шкафу до следующего пришествия, потому что ты уже появлялся в нём на людях. Как же делать это снова!
Она как раз заканчивала заниматься уборкой, взмахивая волшебной палочкой, поочередно шепча «Тергео» и «Экскуро» себе под нос, когда внезапно встрепенувшаяся Деви, всё это врем спящая на диване, – как бы не старалась Маккензи каждый раз отправить её на пол, пёс настолько привык находиться там, где хотел, что девушка кинула все попытки перевоспитать собаку, – двумя прыжками преодолела комнату и цокая когтями, подняла шум. Что же, или её пытаются обокрасть при свете ламп, либо её парень вернулся домой. А стоит его голосу дойти до слуха, и широко улыбнувшись, Мэрилин последний раз делает взмах, тем самым, поправляя смятый шишугой плед, и отложив палочку на полку, семенит в сторону коридора:
— Я иду, иду! — и стоит ей оказаться перед молодым человеком, как в руки сразу же попадает несколько утяжеленная коробка, а сама Маккензи чуть ли не бросается вперёд, лишь бы не дать, чему бы то ни было, в руках волшебника столкнуться с полом, — Что это? — после всех попыток поздороваться, в руки прилетает ещё один неизвестный ей предмет, но ответа она так и не получает, быстро переключаясь на его слова. «На кухню, на кухню!» — кричит капитан корабля, и она растерянно кивает головой светловолосому, стараясь уследить за ходом мысли:
— Да в чём дело-то! — уже без особого терпения спрашивает она его повышая голос, но всё же, не теряя воодушевленных ноток, смотря на него со всем любопытством, вытягиваясь в струнку и смотря на то, что он делает. Судорожно она пытается вспомнить важные даты – он бы явно не воодушевлялся так сильно от дней свадеб родителей, сегодня точно не день, когда они начали встречаться, или что ироничнее – познакомились; и всё же она... — Эл, говори уже! — так и не выпустив врученную сумку, она старается держать всё вместе, ещё и стуча стеклянными бокалами друг о друга.
Шампанское взрывается вместе с голосом Алистэра; а затем и Мэри, которая не может не поддержать его громким радостным возгласом:
— Это невероятно, это просто прекрасные новости, милый! — Мэрилин не знает что делать – подставляет бокалы под поток, чтобы пенящая жидкость не оказалась на чистом полу, широко улыбается, чуть ли не подпрыгивая на месте на радостях и с полным желанием кинуться ему на шею. Собственно говоря, от последнего её явно ничего не остановит, — Я так рада, Эл! Это, — она смеясь старается поцеловать его в обе щеки; всё шумит – шампанское пенится, бумага шуршит, Деви, казалось бы, вышла  на новый уровень безумия, являясь настоящей собакой Маккензи, не боясь выстрелов пробок из бутылок, и уже найдя оную, крепко держала её в зубах.
С того дня, когда она попыталась всё «исправить» прошло много времени, и она старалась как можно реже возвращаться в то время, когда светловолосая считала, что ему было место в МАМС. Возможно, он стал бы прекрасным работником; но разве всё это было важно, если он занимался тем, чем хотел прямо сейчас, показывая всем, на что способен. С гордостью и любовью она смотрела на молодого человека напротив себя; это не меняло ничего для неё. Она продолжала любить его с такой же силой, желая заботиться о нём, предано идти рядом, и громкие слова на счёт гонорара или платьев – Маккензи бы продолжала светиться, даже в случае, если бы единственной новостью была только его собственная колонка.
— Ты... — ведьма дёргает брови в короткое удивление, а затем наклоняет голову на сторону, аккуратно протягивая бокал ему на встречу, но не останавливается на этом, — Я бы сказала, что оно было здесь всегда, чтобы ты не думал о себе, — Мэри уже хочет протянуть руку к его шее, однако, останавливается, стоит а) всё ещё существующему пакету в руке и б) неловком упоминании о нём [float=left][/float]Маккензи напомнить ей о нём. Аккуратно она отставляет бокал в сторону на столешницу, а затем и принимается открыть то, что было секретом последние... Хотела бы американка сказать, что прошло достаточно часов, однако, с Алистэром происходило миллион и одно действие, которое с лёгкостью укладывалось в считанные минуты.
Короткий вздох и восторженный возглас накрывает их повторной волной. Мэрилин теряет обёртку на полу, вытаскивая то самое платье, о котором успела повздыхать несколько дней, а затем постараться стереть из памяти с мыслями, что оно никогда не окажется на её теле, Мэри переводит взгляд на юношу, чувствуя, как щёки начинают колоться, но стоит ли обращать на это внимание, когда для тебя исполняют маленькие мечты?
— Оно такое красивое! Ты купил его, ты... — перекладывая его себе на локоть, волшебница с силой вжимается в юношу, дёргаясь на месте, — Совсем не стоило, но спасибо, Эл, спасибо! — что нужно сделать, чтобы она остановила попытки покрыть всё его лицо поцелуями? Проще спросить, что нужно не сделать, — Стой тут! — тут же распоряжается американка, но затем быстро говорит, — Нет, иди в гостиную! Я сейчас вернусь! — или кто-то вообще думал, что она его не наденет? Была бы её воля, она бы прямо сейчас стянула бы с себя футболку, стоя на кухне, но тогда не будет эффекта неожиданности, и не важно, что уже каждый в этом доме примерно представлял, как оно будет на ней смотреться. Быстрыми шажками она забегает на лестницу, перескакивая ступеньку за ступенькой. Непродолжительная возня, и она возвращается, стуча небольшим каблучком по дереву и поправляя, теперь уже распущенные, но до этого убранные на время уборки, волосы. Останавливаясь в проходе, она наклоняет голову, убирая руки в стороны и сделав круг вокруг своей оси, произносит:
— Ну, что скажешь? — и сделав паузу, казалось бы, впервые за многое время не стараясь вдаться в подробности собственных минусов, Иннис добавляет, — Потому, что мне очень нравится! — а затем лукаво говорит, — И всё это то-олько благодаря одному человеку. Иди сюда, дай я тебя поцелую уже нормально! — Маккензи смеётся чувствуя, как лёгкий румянец завладевает её щеками, сама двигаясь к нему на встречу, и переплетая свои руки у него на плечах за шеей, сдерживая расстояние между лицами буквально на пару секунд, негромко произносит, — Спасибо, оно правда чудесное, — ей было бы трудно соревноваться со счастливым Элом, которого было не остановить; но был ещё порох в пороховницах, чтобы соревноваться с ним по уровню счастья. Потому что именно так она чувствовала себя рядом с ним. Счастливой.

a hundred min dreams and a healing scar
the secrets of the day are never far

i don’t know where we’re going but god it’s a start
i just wanna be counting stars with you

Спроси кого-нибудь со школьной скамьи, обижалась ли Мэрилин по пустякам или нет, и никто не будет отрицать сего факта. Она была готова топать ногами, разводить руки в сторону или, наоборот, ставить ладони у рта, чтобы смысл сказанного доходил до любого, кто пытался пойти против неё. Влетало не только семье – Алистэр и Юнона, изредка Остара, действительно, успели прочувствовать на себе все гневные взгляды, но с другой стороны, как близкий круг друзей, соседки по комнате, так и более отдаленные личности. Вспомнить только всех тех, с кем общался Маккензи; он-то и жаловал однокурсников, возможно, найдя с ними общий язык, в то время как Мэри?
Но с возрастом это ушло. Точнее, начало только уходить – не спешите сильно радоваться. Ей давали всё меньше и меньше поводов, да и сама она начинала смотреть на мир с куда более простым взглядом, – не нужно указывать пальцем, благодаря кому. В конце концов, видя, как бывало легко Эл справлялся с какой-то появившейся проблемой, нередко девушка начинала задумываться, что же она тогда делала не так?
— Эта статья, — настроение Мэри было хорошим с самого утра; это был один из тех дней, когда ты вставал с правильной ноги, не пытаясь бежать сломя голову в главный офис, успевая позавтракать, собраться и накраситься. Перед глазами появляется статья, которую она видела явно не впервые – газете было чуть ли не неделю времени. Маккензи дёргает бровями вверх в удивлении, показывая, что была вся во внимании, — Тебе не кажется, что это перебор?
Её глаза сужаются, точно также, как и блекнет вежливая улыбка на губах. Мэрилин складывает руки на столе, поддавшись вперёд, и давая волшебнице ещё одно слово, в конце концов, может, она её не поняла? Часто Маккензи накалывалась на том, что слышала одно, в то время, как человек говорил другое, в зависимости от собственного настроения. «Ты сегодня чудесно выглядишь, Мэри! — А что, во все остальные дни нет?» – и это только один из примеров. 
— Ты о чём? — как бы между прочим спрашивает волшебница.
— Мне просто кажется, что всё написанное... Немного преувеличено, — темноволосая делает паузу, хлопнув газетой по столу, словно не замечая сменившейся в кабинете атмосферы, — В смысле, я понимаю, почему англичане устроили войну, но дискриминация немаго... Эй, ты куда?
Мэрилин дёргается с места быстро, хлопнув по документам – она быстрым движением смахивает их в небольшой чемоданчик, защёлкивая  замки:
— Я закончила на сегодня, — холодно произносит Мэри, — И, пожалуй, не до конца уверена, что способна находиться с человеком, не видящем проблемы в целой стране, ещё хотя бы одно мгновение.
— Маккензи, ты чего!
— До завтра, — быстро бросает она, даже не бросив взгляда в обычно-нормальную коллегу, Маккензи не замечает, сколько силы вкладывает в дверь. Под лёгкое позвякивание стекла, волшебница стучит каблуками, в надежде, что больше не встретит никого по пути; и уж тем более, что ни одна живая душа не попытается убедить её в том, что Алистэр Маккензи поднимает не волнующие общество темы. Иначе, будьте уверены, она быстро трансгрессирует туда-обратно в инженерное отделение, и повторит свой трюк, что произошёл месяцами ранее, пусть и без семейной реликвии. Сей факт точно не помешает прицелу.
По возвращению домой она занялась бытом. Всё же, имея собственное жильё, в котором домовые эльфы появлялись только при необходимости, Маккензи, действительно, хотела научиться самостоятельности. В какой-то степени это можно было назвать принципиальностью! Хотя бы на первых порах. И держать всё в чистоте, не отмахиваясь от всего, было куда проще, когда ты занимался этим сразу. Тем более, они, чёрт побери, волшебники! Конечно, магия и затрагивала их силы, но всё же, махать рукой в воздухе было многим проще, чем бегать из угла в угол с половой тряпкой, согнувшись в три погибели. Мэри быстрым движением руки нацепляет на Деви поводок, совершая не очень длительную прогулку до пляжа и вдоль береговой линии. Эти минуты полного одиночества вновь возвращали её в мир, где можно было выдохнуть. Ничего, соседка по столам просто не до конца поняла статью; это бывает, в конце концов, много ли людей вообще умели литературно выражаться? А читать? Маккензи просто не будет более поднимать эту тему на работе, и надеялась, что коллега, после её бурной реакции, тоже не станет лишний раз рисковать. Подзывая к себе шишугу, Маккензи торопиться обратно в дом, чтобы успеть приготовить ужин и прибраться после. И всё же, не смотря на медленно, но уверено возвращающееся настроение, какой-то звоночек продолжал время от времени напоминать волшебнице о случившемся.
Она взглянула на часы сразу же, когда услышала негромко хлопнувшую дверь. Дёргает уголками губ – как бы тихо не хотел зайти человек, в их доме была специфическая сигнализация, которая, если не находилась на заднем дворе, обязательно сообщит о новоприбывшем.
— Эл? — явно не великий Мерлин, но имя с вопросом в конце вылетает из неё скорее на автомате. Откладывая в сторону рабочие списки волшебников, она отряхивает с себя крошки от недавно съеденного печенья, поднимаясь с места. Слишком тихо. И, наверное, будь Маккензи в обычном расположении духа, она бы стала подозрительной несколько позднее, однако, он даже не торопиться встретиться с ней после рабочего дня! Двигаясь в сторону кухни, на которую ей и дали установку, Мэрилин не задерживаясь, входит в помещение с улыбкой, которая блекнет в ту же секунду, стоит ей увидеть лицо Алистэра.
— Эл, что... Что случилось? — она не удивляется; точнее, не так, как если бы это произошло в первый раз. На мгновение раны переносят её в то время, когда мальчишкой он дрался постоянно. Влезающий в драки в ответ он видел лишь сложенные на груди руки и непонимающее выражение лица. Зачем – этот вопрос она часто задавала не только про себя, но и вслух. Шаг вперёд, ещё один – Маккензи проходит мимо, сразу же открывая нужный ящик, и вытаскивая чуть ли не с самого дальнего конца нужную баночку, — Дай, я помогу тебе, — и вряд ли она была похожа на человека, которого вообще можно было отвести в сторону от его лица. Иннис вздыхает, то и дело чувствуя, как бешено принимается колотить сердце. Неужели всё это – совпадения? Такой ажиотаж вокруг статьи Эла на его работе, слова, которые сказала волшебница из МАМС, и теперь это? С легкой руки она набирает мазь на пальцы, и подняв взгляд на юношу, смотрит на него секунды, прежде, чем поднять ладонь выше, к его лицу:
— Это из-за статьи? — в конце концов, ему было не обязательно знать, что сегодня светловолосой пришлось обсудить её в не слишком добром свете; но вот ей обязательно нужно знать о причинах произошедшего. И не думайте что шутки про оружия останутся лишь шутками; всё ещё – семейная реликвия не нужна, у неё есть собственное ружье на чердаке.

Подпись автора

Lord, I ' m  o n l y  h u m a n
I'm tired and I wanna go home

save my soul

Отмотай бы они время на несколько лет назад, и встреться Мэри с собой в прошлом, то трудно сказать, что она бы постаралась объяснить глупой светловолосой девочке, как нужно вести себя с кузеном на самом деле. Каждый раз волшебница думает о потраченном зря времени, ведь они могли бы нормально общаться, проводить больше времени вместе, что, возможно, вылилось бы в куда более раннюю стадию романтических отношений, и всё же... Мэрилин отчасти понимала, что дело было не только в скверности её собственного характера – и сам Макккезни умел поставлять те ещё палки в колёса, зная свою кузину по всем буквам алфавита, а в силу это и мог подозревать, что надо и не надо было делать в её присутствии.
С другой стороны, переживала ли она меньше? Увольте; только показывала. Казалось бы, правильным решением было, действительно, гладить по голове и жалеть, на тот момент, темноволосого юношу, но что она могла поделать, когда всё его окружение было способно довести юношу до любой глупости, лишь бы доказать, что он может быть на их уровне? Разница была в том, что Мэри знала – Алистэру совсем не нужно было доказывать это, потому что он был несколько выше, да только никак не хотел увидеть это и понять!
— Просто тогда моё беспокойство выражалось другими эмоциями, а баночку с мазью тебе мог выдать любой колдомедик из больничного крыла, — он шутит, а Маккензи лишь говорит очевидное, качая своей головой и еле заметно хмуря брови в поисках нужной ей в ящике вещи. Криками она, конечно, мало как помогала, но всё же пыталась сделать всё возможное, что было в её силах по меркам её возраста. Ей казалось, будь он как сама Мэри – всё было бы так просто! Не спрашивают – не говори; волшебница не зря не лезла в бутылку, доказывая всем своё представление о жизни, – а уж поверьте, если знать волшебницу хорошо и не очень, то можно было понять, что она не будет стоять и тупить взглядом, пока вы давите на неё своим мнением, – и только с возрастом поняла, что... Не так уж и плохо было бы иметь способности Алистэра. В конце концов, он только с близкими говорил и делал то, что вздумается – стоит только вспомнить бесконечное количество украденных тостов, а со всеми остальными завуалированно, чтобы никто и не понял, если их оскорбляют. А если и поймут, что же, он будет уже слишком далеко, чтобы дать ему оплеуху.
Невзначай она оглядывает не только его лицо, но кажется, весь эпицентр произошёл именно здесь. Осторожно, еле касаясь его кожи, Мэри накладывает слой за слоем, бегая взглядом по его лицу, и чем дольше она задерживала его, тем сильнее чувствовала, как внутри разжигается новый огонь от совсем маленькой спички. На работе она смогла избежать лишних смертей, просто выйдя из кабинета, здесь же убивать и вовсе никого не надо; не в их доме так точно.
— Не преувеличивай, — негромко произносит она и всё же, дёргает уголками губ – противиться молодому человеку было сложнее во время серьёзных разговоров, когда он то и дело отшучивался или улыбался так, словно специально получил в глаз, лишь бы получить от неё часть заботы. Хотелось бы спросить – так редко уделяет ему время? Однако, Маккензи поджимает губы, продолжая свою работу до того момента, пока делать это становится сложно. Она бы с удовольствием послушала театральную постановку, разворачивающуюся у неё перед глазами за считанные секунды, если бы это не мешало ей наносить мазь, а играть в игру положи палец в такт его действиям она точно не хотела. Поэтому лишь на мгновение она отводит руку в сторону, звучно хлопнув баночкой по столешнице, а затем возвращает взгляд обратно, говорящий – остановись, пока не поздно.
— Хорошо, что ты сказал, что у тебя есть девушка – может, тогда всё могло бы быть ещё хуже, — кто знает, дал бы не только левой, но ещё и ногой в живот, а использовать магию заращивания костей девушка не рискнула даже на собственном теле, куда уж любимого человека. Она вставляет предложение после того, как, наконец, оставляет его лицо в покое – не может же она не прокомментировать явно важную часть его актёрской жизни! Правда, говорит не громко, да бы не поднимать эту фантастическую историю заново, – мало ли, куда его понесет. Осторожно закручивая крышку, Мэри отлучается на мгновение, кладя мазь туда же, откуда её взяла со знанием, что не сделай она этого сейчас, и волшебным образом, – или благодаря Деви, – и в следующий раз лечить Алистэра уже будет нечем. Или в крайнем случае ею саму.
Она шумно вздыхает, дёрнув плечиками, и хмурится только сильнее с его словами. Он был прав. Если даже до самой Маккензи дошли разговоры о статье, неудивительно, что возможно кто-нибудь увидел в ней свою фамилию сквозь строк и ему это не очень-то понравилось. Однако, может быть тогда не стоило делать то дерьмо, из-за которого правдивая статистика режет глаза? Конечно, она подозревала, что, возможно, и сами Маккензи были не такими чистыми на вид, как могли бы показаться. С большим влиянием приходит и большая ответственность, где каждое твоё действие, правильное по твоему мнению, может вовсе не подойти народу. И всё же, сравнить их с теми, кто находил журналистов после рабочей смены, чтобы показать, кто здесь сильнее? Мэрилин прыснула под нос – вот это называется настоящей слабостью. Они испугались.
Однако Мэрилин молчит, то и дело бросая взгляды на Алистэра, смотря на него с беспокойством. Она понимала, что он испытывал – слишком долго знала его, чтобы не понимать его чувства, тем более, когда её собственные были схожими. Её не пугало и то, как могли бы посмотреть на них взрослые. Она не обсуждала с отцом работу племянника, кидая на его стол газету и выжидающе смотря, пока тот прочитает его колонку, и дело было не в страхе, что тот посмотрит на них как-то странно. Если бы Рой был против или, не дай Мерлин, считал, что Алистэр делал что-то не так – он был бы уже здесь, можно не сомневаться. Мужчине не было наплевать – ни на корпорацию, переданную по наследству, ни на свою семью. Однако, если бы одно мешало другому, разве логично было бы главе... молчать? Но страх за самого Эла, – пора было бросать шутки в сторону, и выдавать ему упомянутую форму, – и за то, что могло бы стать следующим шагом, вот что по настоящему беспокоило Маккензи.
— Надеюсь, до такого не дойдёт, — кривит она лицом, прикрывая глаза на мгновение, представляя самые худшие исходы. И можно было бы сказать, что это «просто статья», за такие вещи никого не убивают, но ведь, она была не простой. То, что откапывал Алистэр своим упорством и трудом, то, как складывал сложные статистики, таблицы и собственные расследования в понятный для любого обывателя текст, скрупулезно подбирая нужное слово, подпитывая интерес на будущее развитие этой истории – не может быть обычных вещей, если есть какой-то исход. Он, действительно, приоткрыл тот самый ящик Пандоры, и кто в своём уме остановится перед тем, чтобы перестать дёргать крышку чемодана вверх с ярким сиянием внутри, даже если оттуда в тебя летят ядовитые иголки?
Она делает шаг вперёд, протягивая к нему ладонь и касаясь предплечья, словно говоря – я тут, я поддерживаю твоё мнение. Мэрилин была готова взрываться вместе с ним, топать ногами, дёргать за руку и вести в сторону кабинета, где лежали его документы или готовить несколько кружек кофе подряд, словно это как-то поможет и уже на следующий день они бы видели плод его трудов. Можно было бы подумать, что она реагирует вяло; или даёт ему возможность выговориться? Она знает об этой необходимости – сказать всё то, что было у тебя на уме, и конечно же, вставляй она свои слова, перебивай каждое предложение, это вряд ли помешало бы довести мысль до конца, и всё же, девушка грузится, трясет или качает светловолосой головой, давая понять – продолжай, милый, я тебя слушаю.

so baby tell me yes
and I will give you everything
i will be right by your side
— Мелочи, — нехотя произносит волшебница, — Трисс посчитала, что мне не всё равно на её мнение, — она пожимает плечами и дёргает подбородок чуть выше. Её мнение по этому вопросу, и правда было никому не интересно; что-то Мэрилин не слышала настороженных разговоров в коридорах или же возмущений, а значит, коллега была одной из немногих, – единственных, – кому что-то не понравилось. Перегнул! От своих воспоминаний Маккензи аж чувствует, как вспыхивают щёки, а мысли, что завтра ей снова предстоит увидеться с волшебницей и находиться с ней в одном кабинете лишь ухудшают ситуацию.
— Я знаю, Эл, — успевает вставить она негромкое слово, мягко улыбнувшись, полностью переключая своё внимание на него. Беспрепятственно вкладывая свои ладони в его, она неосознанно проводит большими пальцами по его коже. Теперь краснеть приходиться уже не от злых мыслей; каждый раз мысли о том, что Алистэр Маккензи думал об их будущем, уйдя настолько далеко, – не думайте, она явно не отставала от него, – окрыляли американку, заставляя её сдерживаться от того, чтобы сбить юношу с ног прямо на кухне. И всё же, она одними губами проговаривает слово «ерундой», дёргая губами вверх. В этом предложении отлично складывалось представление Эла об их будущей свадьбе; и лестно было думать, что кроме Мэри в белом платье ему ничего не нужно было.
— Не то-о, чтобы я... — начинает она говорить, прикладывая голову к плечу и прикрывая один глаз, но всё же, шутку не заканчивает, — Тебе пора перестать беспокоится о своём, как ты считаешь, дурном характере или о том, что какой-то мужчина сможет заинтересовать меня больше, чем ты, — она негромко смеётся, чуть сильнее сжимая его ладони, делая маленький шажок вперёд, — Не скажу, что очень хочу видеть тебя каждый день с подбитым глазом от очередной статьи, которая раскрывает кому-то неугодную правду, но всё же, сказать тебе прямо сейчас, чтобы ты перестал, потому что... Это навредит мне? — Мэри дёргает ладонь к его лицу, осторожно прикасаясь к безопасному месту, широко раскрывая глаза, — Не хочу гордиться тем, за что мне всё ещё стыдно, но, — американка неоднозначно [float=left][/float]задирает нос повыше, говоря так, словно это был секрет, – что по сути так и было, — Но как показала практика остановить меня может только большой парад хит-визардов, и то, если я только решу их пожалеть. За меня не беспокойся, — Маккензи убирает руку, на мгновение разворачиваясь боком, тыкаясь босой ногой в пол, задумываясь. Мэри усмехается себе под нос, а затем повернувшись в пол-оборота тянет:
— Знаешь, ты не зря вспомнил про школу. Я так часто кричала на тебя, говоря о том, что ты делаешь всё неправильно, у тебя будут неприятности, ты снова попадёшься, и пусть иногда я была права, — не перечеркивать же всё своё воспитание на корню! — Но иногда я просто не могла поверить, что ты не боишься. Бросаться на рожон – плохая идея, но переставать писать об этом совсем? Нет, сэр! — эмоционально произносит волшебница, на мгновение повышая тон голоса и качает головой, заставляя распущенные волосы двигаться в такт, — Думаю, что стоит надрать им задницу! Потому, что что-то я не вижу претендентов на эту роль, кроме тебя, — она прикрывает глаз, добавляя одновременно скучающим и принижающим окружение голосом, — Жаль, что трусы, но не жаль, что поучиться они могут у Алистэра Маккензи, лучшего из журналистов! — поднимая ладонь вверх, на последних словах она делает промежутки, словно под его имя и должность подставляет вертикальную черту, а затем делает шаг вперёд, радостно смеясь и стягивая ткань его майки пальцами, утыкаясь лицом в его грудь:
— Я на твоей стороне, — а прижимаясь ещё ближе, глухо добавляет, — И всегда буду, так что, делай то, что считаешь нужным, Эл, — а забирать свои слова она не станет даже под грозным взглядом негодника, что попытается замахнуться на неё, ведь попытается плюнуть ему в ответ в лицо. Что-что, а когда дело касается доказывания собственных чувств, бешеная курица бросается вперёд, открывая свой грозный клюв.

Подпись автора

Lord, I ' m  o n l y  h u m a n
I'm tired and I wanna go home

save my soul

Ей повезло, что не смотря на обилие чувств, которые проходили сквозь Мэрилин со словами окружения или их действиями, большую часть из этого она держала в себе. Начиная от школьных лет, когда, будьте уверены, у неё не один раз возникало желание задрать свой кулак повыше для того, чтобы замахнуться на какого-нибудь высокого юношу. На благотворительных вечерах даже в тот день, когда позже Алистэр и Мэри начали встречаться, – или она забудет его начальницу, требующую его полного сосредоточения на работе? – и даже взять в пример сегодня и разговор с коллегой, что вывела её из себя. Маккензи хотела бы решать свои проблемы кулаками, или хотя бы, с помощью их доказывать свою правоту, с другой стороны, кто бы её слушал? С ухмылкой она всегда думала, что и здесь решение здесь – пристрой приклад, прикрой глаз и прицелься, не отпуская курок, но этого хватит для того, чтобы услышать необходимое «Ты права.» То, как решались проблемы в магическом мире не всегда подходило ей; управлять волшебной палочкой было удобным в бытовых, возможно, рабочих целях, но для самозащиты? Она бы выбрала совсем другую вещь, прихватывая горсть патронов с собой.
Мэрлиин Маккензи лезла бы с кулаками на кого угодно, раньше боялась, что споткнётся о взгляд отца и качание головы матери, а сейчас... Было бы тоже самое. Маму она любила, и знала, что та похвалит, подбодрит и будет рядом; но получить приятные слова от Роя? Услышать слова восхищения, пропустить сердечный удар, когда он клал руку на её плечо и говорил о том, что его девочка самая лучшая? Этот страх подвести преследовал её ещё с детства, – стоит ли подметить, что именно благодаря этому все шишки всегда получал единственный мальчишка их семьи? В конце концов, если бы она не боялась, вряд ли бы заставила Алистэра своим взглядом убитого щенка идти и спасать её задницу, падать на ковёр в поисках кошелька и придумывать невероятные истории, лишь бы оставить образ светлого существа, идеальной дочери там, где ему и было место. И это со знанием того, насколько Рой был важен и для Эла тоже! Натянутые отношения с Блэйком шли в противовес тому, что происходило в Чарльстоне, где он получал поддержку, хлопки по спине и звонкий смех, стоило только молодому волшебнику сказать что-то смешное, что могли понять не все жители поместья. Она кивает головой, вздыхая облегченно – если бы Рой Маккензи ворвался в её кабинет, доказывая, что Алистэр перегнул палку, пожалуй, спастись было бы сложно. С другой стороны, столько раз она слышала противоположные слова, и дело было не в какой-то алчности, поиске выгоды, где статьи журналиста показывали обратную сторону конкурентов Роя, отчего ему было нужно только снять шляпу в благодарности. Мэри была уверена, что если бы было что сказать и о МАМС сейчас... Это было сказано во всеуслышание; или просто наивно верила в это всей своей душой.
— Не ставила бы на это все свои камни, — пожав плечами, усмехается волшебница себе под нос, опасно сверкнув глазами. В такие моменты можно было подумать, что ей нужен был только повод, чтобы перехватить на, казалось бы, хрупкие плечи, фамильное ружье и расстрелять всех неугодных. Окружение могло бы подумать, что она шутит, что кишка тонка, и ещё много таких «что», однако, более близкие люди могли лишь покачать головой. Мэрилин Маккензи редко когда бросала слова на ветер. И это был не тот случай.
С другой стороны, он довольно быстро переводит её из состояния «Взорву всех» в концентрацию внимания только на одной светловолосой макушке. И как так получалось, что проблемы масштаба его лица, кого-то, кто всё ещё ходил по улицам с, она надеялась, что сломанными от удара пальцами, и темы статьи, которая ещё была не до конца раскрыта, и нужно было дать только время, они переходили в скажи друг другу комплимент, а потом останься ещё и спокойным после этого.
— Я? Да ну брось, — вторит она ему, оборачиваясь в кошачью персону, говоря так, словно у неё ещё было процентов десять, которые оставались только для неё, незаполненные влюбленностью к Алистэру. Светловолосая не противится, но дёргает бровью, оглядывая юношу и даже делая попытку сложить руки на груди; защита теряет все свои попытки сложиться, и ей ничего не остаётся, как на сдаться перед его харизмой, — То есть, до этого у меня ещё были шансы? А теперь – всё? — ведьма даже делает попытку объяснить свои слова скрепленными на столешницы ладонями юноши и качает головой, — Ну постой, разве было бы интересно, если бы всё и сразу? Без топота, стука и криков? — ещё скажите, что Алистэр Маккензи ищет лёгких путей. Юноша добивается своего – отряд мурашек высадился, где его потребовали, как и лёгкий румянец, – или кто-то подумал, что она перестала чувствовать смущение каждый раз, когда он переходил на такой тон?
— Ой ну, — волшебница смеётся, повторяя практически те же самые слова, что и минутой ранее, а затем на мгновение опираясь ладонями о столешницу, подпрыгивает и усаживается на её край, — Иди ко мне, боец, — если Эл подумал, что это ей некуда деться от него, что же, пусть скажет это ногам волшебницы, которые замкнулись замком за его спиной, тем самым, подтянув его бёдра ближе к волшебнице, как и его самого, — Не зря ты зовёшь меня амазонкой – это у нас точно в крови, — перекладывая свои локти на его плечи и оплетая голову руками, произносит она играючи усмехаясь прежде, чем коснуться его губ. И дело было не в том, что её воодушевляла мысль опасности, которая ждала его под зданием газеты, расплывающийся, – пусть и под её чутким руководством недолго время, – синяк у него под глазом. Однако тот факт, что они поговорили и вновь вышли на одну полосу, где не нужно было соревноваться за поддержку друг друга... Что же, он был прав. Она точно «влюбилась что ли» в него, окончательно и бесповоротно. И уже очень давно.

TAKE ANOTHER STEP, TAKE ANOTHER STEP BACK, DON'T LEAVE
look at where we've been through time

i will always value your life over mine

Маккензи в случае необходимости могла долгое время не показывать истину собственного настроения. Мягко улыбаясь на благотворительных вечерах, которые были организованы ей же, только при помощи леггилименции можно было понять, что она ненавидела всё происходящее. По скучающему выражению лица нельзя было понять, что на самом деле, светловолосая невероятно воодушевлена вашей идеей, но боится показаться слишком навязчивой – мало ли, тогда вы не захотите делиться? И если Маккензи кричит и топает ногой... Вам всё ещё стоит подумать, точно ли она ещё не успокоилась в душе, а сейчас просто выставляет остатки битвы, лишь бы показать, что всё могло бы быть не так просто?
И всё же, был один человек, скрывать от которого было не просто всё сложно; в этом не было необходимости. Она не до конца была уверена, удивляла ли она ещё Алистэра или нет своими действиями или словами, потому что для неё давно сложилось мнение, что прочитать светловолосую было легче, чем любой труднодоступный пергамент, спрятанный в Сахаре. Да ещё и ткнуть в нужную строчку закрытыми глазами. Вторая же половина, которая не давала ей скрывать собственную правду – это доверие, на котором и базировались их отношения. Молоть в своей голове волнующую тему было бы интересно, если бы никому не было до этого дела, однако, тыкающий вас в щёку Эл говорил абсолютно об обратном.
В свою очередь, узнать настроение юноши можно было просто посмотрев на него.
Первый звоночек сыграл в тот момент, когда дверь отворилась, но его громкого голоса, сообщающего обо всех новостях за одну секунду не последовало. Маккензи слышит шебуршание в своих ногах, – Деви спала последние полтора часа, пригревшись на второй половине дивана на пледе, и лишь сонливо подняла голову на звуки с коридора, – и сама подтягивается на локтях, оказываясь в полу-сидячем положении, а затем потирает сонные глаза. В последнее время у МАМС было много работы – раз в год им приходилось организовывать огромное празднество для всех работников: от цехов и до руководящих должностей, напоминая о сплоченности коллектива. И ей нравилось заниматься этим, если бы не одна проблема – чертовски большое количество общения высасывало из неё все остатки жизненной энергии; и хорошо, что вернувшись домой, она могла развалиться на диване и уделить себе мгновение для отдыха.
— Х... Хорошо? — успевает только произнести волшебница, когда светловолосый махнув рукой, курсирует в сторону кухни. Мэри хмурит брови.
Второй звоночек был чем-то похож на первый; она всё ещё не сбита никаким монологом, ещё и оставлена без вечернего приветствия. Маккензи крутит в голове завтрак, проживая события сегодняшнего дня снова, но так и не находит никакой зацепки для объяснения происходящего. Уже готовая привстать, чтобы самой двинуться в сторону места и перестать вести внутренние диалоги расследования в голове, Эл сам появляется перед ней, и пусть целует её, – на что она поджимая губы в улыбку, приятно щурится, – курсирует совсем не в сторону места, где она находится.
Удивительно ли, что третий, как и четвертый звоночек в виде стакана с огневиски, который не часто выходил наружу, кричат для неё всеми огнями мира? Настолько заметно, что это первое, о чём говорит говорит ей.
Будь у Мэрилин записная книжка со всеми вариантами, что могло бы случится, он бы в пару предложений перечеркнул половину составленного. Не сказать, что мир Маккензи, причём обоих, крутился вокруг работы, но нужно быть честными – это составляло огромную часть их будничного времени, и не удивительно, что это было первое, о чём он упомянул.
Новости о родителях оставляют странное чувство – Алистэр общался со своей семьей совсем не так, как Мэри разговаривала со своими родителями. И всё же, действительно, в последнее время их разговоры стали куда более... Дружелюбными, если так можно было выразиться. К ней самой Блэйк и Ребекка относились хорошо; но она помнит как вчера его слова о том, что они не слишком-то поддержали рвение юноши стать журналистом. И это происходило ещё очень долгое время, пока он не доказал, что они ошибаются. Все они, если быть точной.
Мэри молчит, не перебивая, всем телом чувствуя собственное напряжение. Если так можно было назвать, но привычка Эла начинать с конца каждый раз учила Маккензи сдержанности – удивительно, что она ещё не набросилась на него, перехватывая за грудки и говоря «Ближе к делу?» Тем более, когда речь шла о чём-то серьезном. И всё же, ежедневное общение на протяжении долгого времени заставило познать её много способностей; и это в том числе.
— Святой Салэм, — шепчет она себе под нос, широко раскрывая глаза и прикрывая рот рукой. Проклят? Но как? Почему? Кто это сделал? Вопрос за вопросом следует в её голове, но никакой из них не следует вслух – судя по всему, Алистэр и сам ничего об этом не знал. Маккензи отводит руку только для того, чтобы прижать обе ладони к лицу. Сказать, что ей было жалко Блэйка? Разумеется – она любила дядю. Однако, назвать его отцом года?
— Что? — внезапно она вскидывает лицо вверх, переведя на него взгляд, удивляясь вопросу, — Ох Мерлин, — чуть ли не вскинув ещё и руки, девушка дёргается с дивана так быстро, что вновь заставляет заставляет маленькую собаку приподнять подозрительный взгляд на своих хозяев, — Не думаю, что обсуждение моих дел это то, что нам сейчас нужно, — осторожно произносит Мэри, ни в коем случае не пытаясь приуменьшить важность собственного дня, но всё же, на данный момент считая, что стоит отодвинуть его на другой приоритет.
Мэрилин подходит ближе, оглядывая юношу и снова вздыхая, а затем осторожно присаживается на подлокотник со стороны, где нет опасно вставленного в кресло стакана, — Милый, — зовёт она его, положив ладонь на его предплечье.
Маккензи всегда было трудно подобрать нужные слова. Её вполне можно было назвать даже чёрствой в каких-то случаях, особенно, если дать ей возможность задуматься, а не говорить сразу то, что приходило в голову. То ли дело Эл, который словно знал, что сказать в нужный момент.
— С твоими словами, мне не остаётся ничего, кроме как при встрече на следующей неделе хорошенько вдарить своему дяде за то, что он с трудом понимает, что такое говорить, первое, в срок, а второе, не так, словно рассказывает про вылезшую на одном месте бородавку, — Мэри чувствует, как в какой-то момент ногти впиваются в кожу на её ладони, и она хмурясь, распрямляет пальцы из кулака, — Мне жаль, я... Я могу представить, что ты чувствуешь, Алистэр, — с волнением произносит она, пытаясь проглотить вставший ком в горле – представлять одно, а как это исправить? Что ведьма могла сделать для того, чтобы помочь ему, чтобы исправить ситуацию? — Может, я могу для тебя что-нибудь сделать? — девушка хватается за его свободную ладонь, как за спасательный круг, хотя в данном случае, это она должна ему помогать, а не он:
— Он... Он ведь совсем ничего не сказал по поводу проклятия? — совсем тихо подаёт голос девушка, на всякий случай уточняя. Однако, чем дольше вопрос висел в воздухе, чем больше она понимала – то ли бесчувственность дяди, то ли попытка защитить собственного сына от неизбежного привела его к необходимости скрыть большинство фактов. Однако, кому от этого легче?

Подпись автора

Lord, I ' m  o n l y  h u m a n
I'm tired and I wanna go home

save my soul

Словно вчера Мэрилин Маккензи помнила, как детским голоском спросила у родителей, почему Алистэр постоянно уезжает от них – он ведь живёт здесь, так куда он пропадает временами? Тогда-то ей и было объяснено, что не каждый ребёнок, носящий фамилию шотландского клана родились и находившийся в Чарльстоне порой больше собственного дома, является чадом Роя и Аделайн. Тогда-то волшебница и узнала, что Эл был вовсе не братом ей по крови, а дальним кузеном, и что дядя Блэйк и тётя Ребекка были его родителями,  не просто неизвестными членами семьи. Многим реже они отправлялись в Северную Каролину для того, чтобы свернуть горы вместе, и у светловолосой волшебницы никогда не возникало проблем с общением родителям юноши. Они были приветливые и добрые, никогда не были против, если вдруг сёстры увязывались вслед за кузеном, лишь бы не расходиться на ближайшие и долгие выходные, придумывая игры на двоих, вместо привычной тройной партии.
И ей, действительно, было сложно поверить в то, что Блэйк не удосужился не просто объяснить своему сыну, что с ним происходит, а даже остановиться и перестать думать о делах тогда, когда они должны были занимать последнее по приоритету место. Смотря на Алистэра, то и дело нервно дёргая коленками или ковыряя ковёр, до которого еле могла дотянуться пальцами в таком положении, Маккензи не знала, чем она могла бы помочь в такой ситуации. Кто-то мог ли вообще? Разве что отец Эла, что должен был образумиться, и поговорить со своей семьёй о возникшей проблемы.
— Извини, — шелестом произносит американка, понуро опуская голову и дотрагиваясь до его плеча, словно дотронься она до него  и тут же наступит момент исцеления, сию секунду пройдут все проблемы, в одно мгновение улыбка вернется на его лицо и он предложит покушать гамбургер, потому что вся история про отца была просто неудачным розыгрышем. Маккензи вздыхает – как бы в самом деле хотелось поверить, что это могло бы быть правдой. Однако, слова волшебника заставляют её тепло улыбнуться ему; даже в тот момент, когда ему нужна была помощь, единственное, о чём он просил, это просто оставаться рядом. Что же, это Мэрилин Маккензи [float=left][/float]точно была готова предоставить, поэтому устраивается несколько удобнее на ручке кресла, упираясь ногой в мягкую ткань.
Уголки губ падают, и она не отводит взгляда от глаз юноши, даже в те моменты, когда он пытается найти спасение в предметах их дома.
— Что? Не говорить? Он сошёл с ума! — вырываются из неё смешанные чувства удивления и недовольства, — Мне кажется, кто-кто, но тётя Ребекка точно должна знать о происходящем, и, в какой-то степени, это не ему лишать её этого выбора, — хмурясь сильнее, светловолосая вздыхает, поднимая ладонь к своему лицу и устало потирая кожу. Только представить – не знать о том, что твой муж может умереть в любое мгновение, а после его смерти узнать, что ты была специально огорожена от этой правы потому, что... что? Она будет плакать? Будет расстроена? Пожалуй, она бы куда больше переживала, если бы жена Блэйка лишь присвистнула и уточнила, сколько ему осталось жить! Тем более, разве не логично было бы провести со своей женщиной столько времени, сколько ты был способен провести? Маккензи вновь упирается взглядом в молодого человека, несколько раз проведя ладонью по его предплечью. Зная, что волшебник подавал голос даже там, где ты не успевал его об этом спросить, а если и старался скрыть что-то – то тут вступала в дело сама Мэри, которой стоило только принюхаться для того, чтобы почувствовать запах проблемы, словно ищейке, ей становилось легче дышать. — Ты не думаешь, что тебе будет лучше самому рассказать об этом матери, если дядя не захочет делать этого? — чуть наклоняя голову, волшебница поддаётся вперёд, осторожно спрашивая волнующий её вопрос. В конце концов, Алистэр был единственный, в таком случае, ко был способен не только рассказать о случившемся, но и успокоить женщину, зная что сказать, и когда обнять. На деле, волшебница никогда не казалась самой Мэрилин слабой, и непонимание мужчины такого простого факта, как сказать своей жене правду, никак не могли найти место в голове светловолосой. На секунду Мэри представляет, случись такая ситуация с её отцом, сделал бы он тоже самое или первым делом рассказал детям и Аделайн правду? Она всегда думала, что одной из самых важных ценностей, которыми им прививали в детстве, это доверие. Конечно, всё это работает на разном уровне, и иногда можно не поделиться своим лучшим рецептом бутербродов, лишь бы каждый в семье вызывал тебя вниз, чтобы ты приготовил им завтрак, но такое? Маккензи  незаметно для себя сдавливает кулачок на своём колене, хмуря брови. Не время думать о тех, у кого всё хорошо, и она вновь возвращает свой взгляд на своего молодого человека.

you shake to the beat, you heard it slow
and it washes all the weight of default and what's severe
you're the only one tonight in the absence of the light

— Эл, — шепчет она одними губами, дёргая бровями вверх, и сильнее сжимая ладонь на его предплечье, впервые за долгое время слыша, как он называет себя кем-то, кем на самом деле не является. Уже открывает рот, но быстро захлопывает его обратно, стоит заметить, что Маккензи не планирует остановиться на сказанном, вываливая на неё свои страхи.
Боялась ли она за своих родителей? По меркам волшебников, они были ещё молоды, и всё же, кто сказал, что они были бессмертными? Стоит сказать, что уже прошло то время, когда она смотрела на Роя и думала о том, что он может справиться с любой ситуацией, и пусть вера в то, что отец как и в детстве был способен на проявление активности и поднятии своих детей на руки в несколько заходов, отправляя каждого из них в путешествие на морскую глубину, всё же, и в нём она замечала проявление... Старости? Скорее взрослости, и сама понимала, что сейчас, работая с ним вместе, была куда ближе к нему, чем ещё несколько лет назад. Что же до матери, то порой и от неё прежде исходящее чувство защищенности не спадало на нет; а она понимала, что и ей хочется получить того же самого взамен, вместо того, чтобы только раздавать свои эмоции. И разве всё вот это можно сравнить с тем, что происходит в другой ветви? Блэйк Маккензи проклят! И никто, чёрт побери, даже сам мужчина, не смог толком сказать, сколько времени будет ещё жить.
После того, как Алистэр замолкает, она не выдерживает никаких многозначительных пауз, пусть и говорит спокойнее обычного:
— Как ты можешь требовать от себя какие-то эмоции, когда всё, что ты получил – это летящие слова о болезни, которую нельзя ни увидеть, ни пощупать, а по реакции твоего отца и понять, что это важно и ему не всё равно самому? — спрашивает его Маккензи, говоря довольно медленно, из-за того, что старалась как можно точнее подобрать слова для своей мысли, — Ты не чудовище, родной, и скажу больше, ты один из самых эмоциональных людей, которого волнует его окружение, которого я только знаю, — её лицо трогает мягкая улыбка, и она продолжает, — Возможно, он и сам не понимает, насколько это важно, в конце концов, как ты и сам сказал, у вас был слишком короткий диалог для понимания, что к чему, — не замечая повторяемой мысли, вздыхает Мэри. Пусть это и не давало Блэйку никакой защиты о возможности перенести все свои собрания, дела и всё, что только можно, чтобы обговорить это в человеческом ключе.
Устремляя свой взгляд на потягивающуюся на другой стороне гостиной Деви, она не сразу чувствует копошение на кресле, и быстро вытягивает свои ладони с колен, стоит только волшебнику упереться в неё своей макушкой. Поджимая губу, Мэри опускает глаза, прислушиваясь к глухому голосу светловолосого, а затем осторожно кладёт ладони на его голову, аккуратно вороша его волосы, проводя по ним пальцами, и поправляя пряди там, где в этом не было никакой необходимости.
— Иногда бывают такие моменты, когда ты ничего не можешь сделать, вне зависимости от твоего желания или умения справляться со всем, даже там, где этого не могут все остальные, — наклоняясь намного сильнее, она оставляет поцелуй на его затылке, а затем выпрямляется, опуская одну руку на его спину, расправляя ткань его одежды, а затем приминая её своей ладонью, а затем повторяя процесс заново, словно больше чем Алистэра, успокаивалась этим сама, — Давай... сегодня мы просто проведем время вместе, а завтра на свежую голову подумаем обо всём? Возможно, если Блэйк хотел попасть к нам в офис, он захочет поделиться этим с моим отцом, а ты знаешь, до того момента, пока Рой не узнает все детали, то у дяди просто не будет возможности покинуть его кабинет, тем более, что иногда мне кажется, что они видят друг друга насквозь, — звучит как слабый аргумент, но Мэри продолжает, стараясь говорить как можно чётче и увереннее, — А если и нет, то мы обязательно что-нибудь придумаем, Эл, слышишь? — вкладывая всю решительность в свой полу-вопрос, Мэри делая паузу, осторожно протягивает ноги вперёд, тем самым скатываясь с ручки кресла к нему на колени, — Хочешь... Пройдёмся куда-нибудь? К берегу океана или, может, в город? Или просто посидим здесь, — подтягивая ноги к себе, она практически всем весом оказывается в сидящем положении на Алистэре, — Ты не голодный? Я могу приготовить тебе всё, что ты захочешь, — продолжает болтать Маккензи, а затем внезапно слышит тихое цоканье и чувствует щекочущий её стопу хвост, отчего тут же дёргает ногой выше, — Смотри, и Деви пришла! — вжимаясь в юношу чуть сильнее, она хлопает себе по животу, — Деви, иди сюда! — зовёт она собаку, и смеётся, стоит только крошке всем своим весом налечь на неё, при этом, бодро гавкнув, — Сейчас мы тебя обе раздавим, — говорит Маккензи с угрозой, поднимая взгляд на молодого человека, и одной рукой притягивая собаку поближе, давая ей возможность лизнуть хозяина, а второй прижимая ладонь к его щеке:
— Я не могу тебе обещать, что всё будет хорошо – никто не может... но я буду здесь всегда, когда тебе понадобится моя помощь или поддержка, — и затем делает небольшой рывок вперёд, для того, чтобы оставить поцелуй на его щеке, после чего, проводит пальцем по этому же месту, убирая пятно от своей помады, которую не смыла после рабочей смены. Дело было не в том, что Алистэру Маккензи не позволительно было грустить. Каждый имел право на плохое настроение, на чувство злости, непонимания, желания побыть одному, и Мэри могла понять это, – не она ли чаще всего и находилась в этих состояниях? – и более того, не просто так говорит ему о том, что сделала бы для него всё, что угодно, чтобы ему стало лучше. В конце концов, её варианты были лишь просто попыткой навеять на него собственную мысль, воззвать к чувствам, которые сам Эл подумал, что потерял. Потому что, честно говоря, не было человека более рассудительного и одновременно экспрессивного, чем Алистэр Маккензи.

Подпись автора

Lord, I ' m  o n l y  h u m a n
I'm tired and I wanna go home

save my soul