Sia – Fair Game
Poets of the Fall – Where Do We Draw the Line
Maria Mena – Habits
—
grant me this wish and meet me back here in a year
Alejandra Cabral & Thomas Köhler
2030 – ∞Sometimes, there's other things you wouldn't think would be a good combination, but end up being the perfect combination.
meet me back here in a year
Страница: 1
Сообщений 1 страница 4 из 4
Поделиться12019-07-30 12:01:36
- you promised me forever and a day
- Личное звание:
Поделиться22019-08-06 22:49:59
- you promised me forever and a day
- Личное звание:
'' s o r r y t o m y u n k n o w n l o v e r ''
S O R R Y , T H A T I C A N ' T B E L I E V E
Воздух в таверне липкий и застоявшийся. К ночи здесь всегда набивается много народу, превращая свободный деревянный зал в торговый переулок Бухареста в полдень. Ни продохнуть, ни докричаться до соседа напротив. И если в обычное время редкое в этих краях магическое поселение пользуется спросом у всех прилегавших к заповеднику городков, то рождественские праздники превратили улицы в оживлённый муравейник. К большой удаче человека, не желающего наткнуться на знакомые лица и всё же смеющего надеяться на компанию в светлый праздник.
Перед ней сидит Стево – приятель Яна. Или Иоска – дальний родственник Митика. Мужчины представились лишь единожды, и были забыты раньше, чем успели с ней попрощаться. На их месте мог быть кто угодно, Алехандра бы не поскупилась на добросердечную улыбку для любого, кто не стал бы задавать контрольный вопрос: почему такая красивая девушка была одинока в рождественский сочельник. Так и хотелось спросить в ответ: а когда она была не?
Не подумайте – Але себя не жалеет. По крайней мере, не вслух и не у всех на виду; и в одиночестве ведьма оказалась вовсе не потому что ей некуда идти. Она хочет быть одна. Сидеть и напиваться среди незнакомцев, чтобы вернуться в пустой дом под утро и, если повезёт, проспать до самого нового года – как раз к возвращению разбредшихся по семьям и молодым людям соседок. Она даже не реагирует на неуклюжие попытки одного из собеседников перевести их разговор подальше от посторонних глаз. Одна мысль о том, что кто-нибудь станет её касаться, вызывает в Алехандре волну омерзения. И она не скажет, что её отвращает больше: то, что кто-то мог пожелать пустой сосуд без эмоций и привязанностей, вроде неё, или что, вероятно, человек напротив окажется ничем не лучше. В своей голове девушка перегибается через стол, хватается за подбородок и щеки бестолкового мальчишки и громко кричит: «Besta-fera, Иоска, чем ты думаешь?» Но вместо это Алехандра смеётся и методично дёргает уголками губ вверх. Дьявол, она ведь не собиралась помнить его имя.
На нцатом стакане твёрдое убеждение, что притронувшийся к ней обязательно заразится смертельной болезнью отходит на задний план. Как и любое убеждение. Прищуриваясь, Алехандра пытается оценить насколько трагично завершится её путешествие от их столика к барной стойке. «Я сейчас!» — неровно взмахивая рукой в воздухе, орёт девушка на румынском и поднимается на ватные ноги. Проталкиваясь сквозь нетрезвые тела, расставленные по залу качающимися статуями, она старается не упасть и не задохнуться. Валясь на спасительную барную стойку, Але шлёпает ладонями по чему-то мокрому и, решая не обращать внимания, собирается с силами:
— Три текилы, пожалуйста!.. Две! — прикладывая ладонь к груди, исправляется ведьма. Морщась неприятному головокружению, она оглядывает зал в поисках форточки, двери, чего угодно, что позволит ей сделать первый за несколько часов глоток кислорода. Завидев что-то похожее на спасительный свет в конце тоннеля, Алехандра делает уверенный шаг и в последнюю секунду чувствует, что ещё немного и огромное плечо помешает ей дожить этот вечер, не свалившись лицом на чужие ботинки.
— ¡Atención! — чудом она подаётся назад, умудряясь избежать алкогольного душа, шлёпающего рядом с туфлями. Щурясь на размытый силуэт, который Кабрал определённо знает, девушка застывает на месте и подаётся вперёд, словно это поможет распознать лицо. Три. Два. Один. Раскрывая рот в возмущении, она шлёпает кулаками в бока и громко обвиняет обливателя в смертном грехе:
— Так бы и сказал, что тебе просто не нравится, как я одеваюсь! — правда, она не совсем уверена, что сказала это на языке, доступном собеседнику. Но точно уверена, что перед ней Томас Кёлер – единственный, кто пытается искупать ведьму в содержимом своих стаканов с первого дня знакомства.
[float=left]
[/float] Але много говорит и много волнуется, а когда волнуется, говорит ещё больше. Но скажите, кто бы не волновался, оказавшись в незнакомой стране и незнакомой компании, которой непременно нужно понравится? В Румынии она пробудет целый год, если не решит сорваться пораньше или чудом не влюбится в родину вампиров. Пока длинноволосая блондинка перехватывает право на слово, Алехандра непроизвольно утыкается щекой в руку, чудом сдерживая вздох восхищения. «Такая красивая», — спасибо, что не произносит этого вслух.
— Так! Кому-нибудь принести третий круг? — подскакивая с места во избежании катастрофы, неусидчиво тараторит Кабрал. Кажется, пока всё идёт по плану. По крайней мере, многим лучше, чем в прошлый раз – пускай, Але с теплом отзывается о шести месяцах в Италии, отношения с соседками по квартире не задались с самого начала. Они находили ведьму «слишком» по всем параметрам, и в отместку Алехандра старалась сбавить обороты, выворачивая их на максимум.
Грузно выдыхая, девушка семенит в сторону барной стойки и то и дело оборачивается на свой столик в надежде не увидеть там вздохи облегчения. Похоже, всё в порядке? В порядке. И так по кругу, всякий раз, когда голова подкидывает проклятый вопрос: точно? Точно-точно, и наконец отвлекая хаотичные мысли на струйку пива из под крана, ведьма принимается постукивать ногтями по деревянной стойке.
— О, миль мерси! — изображая полу-реверанс, Алехандра дергает плечиками, собирается взять поднос, резко роняет бумажник, приседает и в следующее мгновение чувствует, как нечто весьма массивное влетает в неё коленкой, выплёвывает очень много... Святая Дева Мария, она не хочет думать, что кого-то вырвало прямо на неё!
— Я тут... вообще-то внизу! — сжимаясь от прохлады, растекающейся по спине, девушка быстро поднимается и, учуяв хмельной запах, благодарит богов за снисходительность, — Ошиблись с заведением, молодой человек, — вертясь в попытках отряхнуться и замечая мужские ноги, бормочет Алехандра, — И городом. И страной. Пивные ванны в Праге предлагают, и я ничего подобного не заказывала! — наконец отвлекаясь от собственного внешнего вида, она поднимает глаза на неизвестного уничтожителя причёсок и платьев, и на короткое мгновение замирает, — Да, всё нормально, — отмахиваясь ладонью, улыбается Кабрал, — Пусть это будет худшее, что случится с нами в эту неделю, — пожимая плечами, девушка протягивает ладонь, — Раз так, то Алехандра Кабрал. И, кажется, ты потерял своего приятеля за нашим столиком, — коротко оборачиваясь себе за спину, тыкает пальцем волшебница. Раз его друг с ними общается, значит, и этот может! И улыбаясь во все тридцать два, Але готова ему это доказать.
Она хорошо помнила тот вечер; свою первую встречу с Томасом Кёлером, заброшенным в список «таких красивых» за ту долю секунды, которую Кабрал молчала, уставившись на поливателя, словно она ни разу не видела людей. Забавно, что её теория «таких красивых» не сработала. Всегда работала, но почему-то упрямые Марлен и Томас предпочли вздыхать над тленностью бытия, нежели друг над другом, и причины этого были для неё загадкой по сей день. Зато преследующее её чувство никчёмности – нет. Помноженное на высокий градус и затянувшееся неважное настроение, оно превратилось в громкие сигналы тревоги. Где была та дьявольская дверь, когда она так нужна?
— Видишь, я учусь, — отмахиваясь, Але старается сбежать с места крушения как можно скорее. Ей совсем не хочется, чтобы кто-нибудь, знающий не только её имя, наблюдал это падение со дна на днище. В особенности, когда кто-нибудь носит имя Томас Кёлер. Продолжая держать руку под солнечным сплетением, не без опасных пошатываний девушка наконец вырывается на свежий воздух, не обращая внимания на снег и забытую за столом куртку. Ничего страшного, если она замерзнет и её найдут в ледниках много веков спустя. Она была хорошо накрашена в начале вечера и будет красивым экспонатом. Обнимая себя за локти, Алехандра вертит головой по сторонам. Ещё недавно она точно знала, как дойти отсюда до дома, но сейчас? Дергая плечами в ответ на собственные мысли, ведьма делает уверенный шаг в первую сторону, кажущуюся ей знакомой. Куда-нибудь она точно придёт. А когда и живой ли? Если честно, это давно уже не имеет значения.
Поделиться32019-08-12 23:16:50
- back in black
- Личное звание:
— Эй, осторожней! — чувствуя резкий толчок в свою спину, отчего высокий стакан в его руке дёргается и проливает на стол и частично самого Томаса светлое пиво, чуть не заставляя его поперхнуться во время глотка. Его хлопают по плечу в знак извинения, но даже не останавливаются – и не удивительно; на что ему остаётся только вздохнуть и попытаться промокнуть капли пива на своей груди рукавом рабочей рубашки.
Томас Кёлер хорошо помнил, как в прошлом году чёртов Янссен слёзно умолял его поменяться с ним отпускными на рождественские каникулы. Он толком уже не помнил причины, но это и логично – Аксель умел заговаривать зубы за секунды, придумывая достаточные аргументы своей отлучки, и ты не замечаешь, как даёшь согласие. Только в этот раз происходит абсолютно тоже самое! И единственное, что его останавливает от напоминания, что он уже купил билеты к семье в этом году, так это факт, что вместе с живущим на иголках волшебников вместе с ним в путь отправляется и его нынешняя девушка, обретенная на жизненном пути совсем недавно. То ли отсутствие второй половинки у самого немца, то ли простое желание сделать для кого-нибудь рождественское чудо, но с тяжелым вздохом он, на удивление Мюллера, меняет свои планы и остаётся в Бухаресте тогда, когда половина их команды отправляется в долгожданный отпуск. И что может быть лучше, как праздновать начало семейного праздника в полном одиночестве в одном из баров после рабочей смены? То, насколько сильно он хотел находиться именно здесь сразу же, стоило драконам отпустить его, можно определить даже по отсутствию желания одеться более по-праздничному. В конце концов, главное, чтобы вечеринка была в твоей душе!
И всё же, чем больше наполнялся бар людьми, тем меньше немцу хотелось здесь находиться. Не смотря на количество выпитого, настроение уйти в пляс у него так и не появилось, как и желание найти себе новых друзей. То и дело он смотрел на тех, кто подсаживался к нему рядом, но не мог выдавить из себя ничего, кроме коротких фраз приветствия или жеманной улыбки. Поэтому, поднимаясь со своего места, он решает повторить по последней, и вернуться в свою квартиру с уверенностью, что хотя бы кровать его ждёт, как родная дама.
— Повторишь? — громко говорит драконолог, стоит ему выловить взглядом знакомого бармена за стойкой, сразу выкладывая деньги. Подхватывая свою пинту, он делает несколько больших глотков на ходу, делая несколько шагов на полу-несгибаемых ногах, что не замечал до этого момента, и как только он опускает стакан, то не замечает, как сам оказывается тем человеком, глаза которого не видят никого перед собой. А это, между прочим, в баре, где скорее всего на расстоянии вытянутой руки можно пощупать кого-нибудь.
Он кидает проклятие себе под нос, пытаясь остановить поток пивного душа на кого угодно, а встречаясь лицом к лицу с тем, кому, собственно, не повезло, удивлёно вскидывает брови.
— Чёрт, извини! Ты в порядке? — успевает воскликнуть он, меняясь на более виноватый вид. Точно также, как и в начале осени этого года в день их знакомства.
Приезд «новой крови» всегда ознаменовался большой вечеринкой для знакомства с теми, с кем им предстоит работать в ближайшее время. Чем-то ему напоминало это времена, когда школы устраивали обучение по обмену. Каждому хотелось вылезти в первый ряд, узнать, кто приехал, по какой причине и надолго ли задержится здесь. Обычно такие вечера был смысл устраивать как раз только для новоприбывших – это ведь им по большей части нужно узнать друг друга, чтобы бороться против устоев более старых местных злодеев, и всё же, было не так уж трудно просочится на этот вечер, тем более, имея в знакомых уже Елену, так внезапно удивившую всех своим стажем в отделении колдомедиков и Акселя, попавшего, – а точнее, утверждающего, что это его дом заполонили без его ведома, – прямо в эпицентр новых стажеров во все отделения Румынии разом.
Громко смеясь над обсуждением своих коллег-драконологов, решающих, к кому бы из новых колдомедиков они хотели попасть на осмотр, он тушит сигарету об пепельницу на улице, и отмахнувшись от них, стоит задать им ему этот вопрос напрямую, включая в свой разговор, покидает уличный уголок курильщиков. Честно говоря, курил он редко, зачастую, за компанию и в большем случае тогда, когда процент алкоголя в его крови повышался. Однако, стыдиться за дурную привычку ему точно было не перед кем; мама была слишком далеко, чтобы попытаться его укорить.
В ожидании он несколько раз стучит ладонями по столешнице, оглядываясь вокруг, пытаясь найти знакомые лица, но не успевает, так как несколько раз перед ним уже щёлкают пальцами в требовании забрать свой заказ. Приподнимая его перед собой и делая первый благодарный глоток, мужчина разворачивается, и вновь вертит головой, чтобы найти для место приземления, как, кажется, находит его раньше необходимого.
— О, нет... — ещё несколько не слишком разборчивых слов, что мешаются с виноватым лицом. Кёлер делает попытку помочь девушке подняться, полностью позабыв о своём пиве, — Чёрт, я... Как я мог не заметить, прошу прощения! — он не пропускает [float=left][/float]мимо ушей её шутку про Прагу, однако, находится в растерянном состоянии до того момента, пока на её губах не появляется улыбки, а сама она с лёгкостью отмахивается от своей проблемы, — Так близко всегда находился к Праге, и до сих пор не знал о существовании пивной ванной, — проведя рукой по щетинистой щеке, произносит он, усмехаясь в ответ. Стоит протянутой руке оказаться перед ним, как Кёлер тут же делает полшага в сторону, чтобы отставить, теперь уже, пустой стакан в сторону, и обоими руками сжать её ладонь, — Томас Кёлер, приятно познакомиться, — мягко улыбаясь, он задерживает взгляд на её лице на мгновение дольше необходимого, но затем отпускает как руки, так и поворачивается в сторону её пальца, — Вам чертовски не повезло. Советую бежать от него как можно скорее, — произносит мужчина с усмешкой на губах, — Ты уже заплатила? — оглянувшись, он не даёт ей ответить, — В знак извинения за испорченный вид, можешь ткнуть в меня в течении вечера пальцем, и напомнить, какой я невнимательный по отношению к новеньким здесь, договорились? А пока, — успевая во время разговора подтолкнуть свою пивную кружку поближе к бармену, который тут же принял это к сведению, наполняя её заново, он перехватывает одновременно поднос и свой стакан, добавляя, — Давай помогу донести, — правда, затем тут же его ставит на место, хлопая себя по карманам твидового пиджака, и выуживая оттуда волшебную палочку, осушив волшебницу, — От запаха не избавит, конечно, но... — и убирая её обратно, он вновь неловко улыбается, всё же, подхватывая всё то, что брал изначально, и направляется в сторону незнакомой ему женской компании. И, конечно, своего приятеля, который чувствовал себя там, как дома.
' c a u s e t o n i g h t ' s t h e n i g h t t h e w o r l d b e g i n s a g a i n
Ему так и хочется спросить вслух «Перебрала?», однако от такого комментария мужчина сознательно себя останавливает. Не хватало бы вызвать ещё праведный гнев от девушки, которая говорила с ним на смеси нескольких языков одновременно, и пусть стояла на своих собственных ногах, но надолго ли? [float=right]
[/float]
— Учишься? — тише необходимого переспрашивает её Кёлер, но вопрос не останавливает Кабрал от своей цели. Стоит волшебнице перешагнуть порог бара, и что-то ему подсказывает, что возвращаться она абсолютно не собирается; и в ту же секунду, его уже пустой стакан оказывается на чьём-то чужом столе, а сам Томас выскакивает вслед за волшебницей, не долго вертя голову в её поисках.
— Эй, постой! — пытаясь окликнуть её, он кладёт руку на её плечо, — Решила отморозить себе в праздники всё, что возможно? — пауза, — Где твоя куртка? — правда, насколько вообще возможно получить вразумительный ответ сейчас? Он даже не представляет, сможет ли найти её! Он уже дёргается обратно в сторону, чтобы сделать попытку найти тёплую одежду волшебницы, но останавливает себя, сбрасывая с плеч рабочую мантию, — Надеюсь, что она окажется в «Lost & Found» завтра... — он не замечает, как между ними вновь появляется расстояние в несколько метров, и вновь нагоняет девушку, обходя её стороной, — Так дело не пойдёт. Давай, пойдём, я отведу тебя к себе, пока ты не решила оставить себя в каком-нибудь сугробе, — качая головой, Томас накидывает на её плечи свою куртку, и начинает двигаться прямо на столько, насколько сам был на это способен. С другой стороны, будьте уверены, что спустя годы Кёлеру нужно было выпить достаточно много алкоголя, чтобы находиться в состоянии стояния на краю разумного. И кажется, Алехандра была от этого места невероятно близко.
— Так дело не пойдёт, — повторяет он вновь, понимая, что они не слишком сдвинулись с места за это время, он вздыхает, прикидывая, насколько велик шанс, что их разорвёт к чёртовой матери, попробуй он трансгрессировать. Другого варианта не остаётся, и бормоча извинения себе под нос, он пригибаясь, просовывает одну кисть под её колено, а другую фиксируя под спиной, и подхватывая её на руки, полностью выпрямляется, — Верю в твои способности идти, но думаю, так будет быстрее, — он не слушает её. Слышит, но потенциально не может пойти ей на встречу в сложившейся ситуации. Наверное, некоторые могли бы сказать ему о том, что так хорошо обращаться к девушке, которая так легко «предала» его друга, было плохой идеей, но честное слово, такие люди могли спокойно засунуть свои мысли себе в задницу. А Кёлер покрепче прижмёт волшебницу к себе, стараясь поправить край куртки, что норовила соскользнуть с плеча светловолосой, ускоряя свой шаг. Ожидает ли он, что в один прекрасный момент его спутница решит пихнуть в него локтём для собственного удобства? Волшебник издаёт ухающие звук, ноги заплетаются, и вместо того, чтобы отпустить Але, он прижимает её к себе сильнее, крича невнятное «Берегись!» на немецком, резко разворачиваясь к сугробу собственной спиной, молясь, что это никак не заденет его ценный груз.
— Ни слова, — он не может сдержать смеха. Кто бы спросил его, чем он занимался в это Рождество, вряд ли кто поверил; тем более, с пометкой, что они благодаря ему успели ещё и свалиться в сугроб, хотя отошли от бара не больше, чем на десять метров. Делая всевозможные попытки подняться с места, ему требуется время, но он вновь оказывается на своих ногах в устойчивой позе с всё ещё подхваченной на руках девушкой, — Домой. Теперь точно домой и без приключений, — на всякий случай, не указывая в чей именно дом, да бы не пробуждать волну несогласия, он снова делает уверенный шаг вперёд, то и дело следя за состоянием Кабрал с нотками волнения на своём лице. В полном одиночестве? Ладно он, но она?
Поделиться42019-08-17 19:45:16
- you promised me forever and a day
- Личное звание:
LIGHTS ARE ON AND THEY'VE GONE HOME, BUT WHO AM I?
Oh, how fast the evening passes, cleaning up
t h e c h a m p a g n e g l a s s e s
Алехандра не замечает ни тающего на тёплой коже снега, ни парад мурашек, разбегающийся по всему телу. Будь она в состоянии, обязательно бы пошутила – она ничего не чувствует уже очень давно, и рождественский снегопад явно не пробудит былую резкость ощущений. Игнорируя едва различимый писк здравого смысла, упрямыми шагами девушка разгребает белый налёт на дороге. Говорят, понадобится несколько часов на морозе, прежде чем её непредвиденная прогулка станет последней. На короткий миг Кабрал останавливается, будто взвешивая все за и против поспешного решения. Может быть, она даже готова проверить теорию на практике. Увы, в следующее мгновение тёплая рука дергает её обратно, приказывая прекратить пялиться в бездну.
— Эй! — неустойчиво прыгая на подкашивающихся ногах, она размашисто разворачивается к непрошеному спасителю и напрягает зрение снова. Чёртова текила. Она не скажет с уверенностью кто из её собеседников возмущается, что напитки так и не дошли по месту назначения. Однако расплывающееся напротив пятно продолжает бухтеть с лёгким налётом тевтонского говора, определяя себя Томасом Кёлером.
— Как видишь... не здесь, — скрещивая руки на груди, Алехандра награждает своего собеседника заумно-осуждающим тоном. Какой глупый вопрос! Пусть ещё спросит где её ботинки! Они-то как раз были здесь.
— Я, — не изменяя учёному виду, прокашливается Кабрал, — Свободная женщина и имею право отмораживать себе всё, что мне вздумается. Засуньте себе свой... патриархальный наставительный тон, будьте так добры, — и врезаясь указательным пальцем в грудь мужчины, она методично тычет им в немца, — Герр. Кёлер, — выглядит ли Кабрал глупо? О да. Волнует ли её это сейчас? Её худшие страхи встретить знакомое лицо оправдались несколько минут назад, и сейчас Алехандру мало беспокоило как глубоко и безвозвратно она могла упасть в глазах Томаса. Что-то ей подсказывало, он всё равно не воспринимал её серьёзней взбалмошной теперь уже экс-подружки Бенджамина. Не в её привычках было доказывать обратное.
Стискивая себя в крепких объятьях, будто это последнее, что помогало ведьме держаться прямо, она разворачивается и возвращается к пути война в надежде потерять Томаса за спиной. Как бы не так. Сначала на плечи ложится что-то тёплое, и прежде чем Кабрал определяет что это не мёртвое животное, а куртка, мужской голос вновь сотрясает воздух. И не надоело же!
— Ещё чего! Никуда я не пойду! Может быть, это моё рождественское желание – умереть в сугробе. Не отбирай у меня праздник и возьми, — девушка делает попытку подхватить куртку на своих плечах, чувствует, как та принимается сползать в опасном направлении земли и, ойкая, натягивает её обратно, — Возьми её немедленно, — слушает ли он её? Разумеется, нет, отчего Кабрал смотрит пронзительней и упрямей. Вдруг под таким тяжёлым плывущим взором Кёлер сломается и примется выполнять все её прихоти, но вместо этого мужчина, как зажеванная пластинка, повторяет о том, как надо и как не надо.
— Всё идёт так как надо, — сбиваясь в попытке подхватить вновь сползающую куртку, бунтует Алехандра. Не намочить её в снегу внезапно превращается в задачу номер один. Она не скажет почему волнуется за верхнюю одежду Томаса больше, чем за самого мужчину, оставшегося в одной рубашке, зато отвлекается достаточно надолго, чтобы пропустить светлую идею, пришедшую в его несветлую голову. Ведьма только и успевает, что ухнуть от неожиданности, оказываясь в воздухе. Алехандра пробует взбрыкнуть, но вместо этого лишь цепляется сильнее за плечи, уверенная, что сейчас выпадет с трехэтажной высоты.
— Томас. Томас! — стараясь из всех сил, Кабрал изображает внезапную трезвость мысли, [float=right]
[/float] — Я прекрасно могу идти самостоятельно. Томас, я понимаю, что я делаю! Меня не нужно спасать! — вдруг замолкая, девушка нащупывает неубедительный слой ткани на мужчине и наконец складывает два плюс два, понимая, что пока ей стало теплей, ему, вполне вероятно, стало холодно, — Ты что? Больной? — ошибка номер один. Не рассчитав траекторию размашистого движения, Алехандра дергает часть куртки и вместо того, чтобы накрыть Кёлера её частью, врезается в него локтём, дестабилизируя и без того шаткий тандем. Последнее, что девушка слышит – неразборчивые немецкие возгласы, а после – сплошная прохлада снежных хлопьев, засыпающихся в ботинки, под куртку и платье.
— Ты прав, так я оставила себя в сугробе намного быстрее! — а она-то думала, что он спасал её от верной гибели. Нет, кажется, он и сам торопился свести концы с концами и прихватил с собой попутчицу – какой, однако, джентльмен! Впрочем, не вторить ему смехом у Кабрал не получается. Уже не сопротивляясь его стараниям нести её в неизвестном направлении, девушка крепко хватается за шею немца и продолжает сотрясаться в свинячьей истерике где-то в районе ключицы.
На самом деле, ей стыдно. За этот пьяный спектакль, за падение, за то что Томас Кёлер, вместо того, чтобы напиваться в жаркой таверне, тратит время на неправильного человека. Постепенно успокаиваясь, Алехандра старается кинуть на него хотя бы рукав от куртки и, терпя поражение, тихо вздыхает. Теперь он обязательно простудится, и у неё не выйдет не винить в этом себя. Почему она постоянно портит людям жизнь? А, главное, почему эти бестолковые люди продолжают подписываться на аттракцион с печальным концом самостоятельно? У неё где-то мёдом намазано?
— Потом даже не думай говорить мне, что чихаешь из-за меня! Я говорила оставить меня там, где нашёл, ты сам не послушал! — раздражаясь внутреннему голосу, бормочет волшебница. Громко дыша, Алехандра молчит несколько секунд, а затем вновь подаёт голос, — Остановись. Остановись, я никуда не вырываюсь! Я просто, — принимаясь выдергивать с себя куртку, она наконец справляется с идеей-фикс и закидывает её сверху на них обоих, прикрывая хотя бы одно из плечей мужчины и оборачивая рукав за его шеей, — Я не хочу чтобы ты из-за меня заболел, — заканчивая свои манёвры, полушёпотом бубнит Кабрал и смиренно роняет голову на свободное плечо, всем своим видом показывая, что больше не собирается мешать грандиозному плану спасителя. Правда, оставаться безмолвной долго не выходит. Она поднимает глаза на серьёзную мину Кёлера и невольно хихикает себе под нос, проигрывая сцену их падения снова и снова. Вот уж герой. Да как старается! И с каждой новой мыслью её смех становится всё очевидней и очевидней. Не подумайте, она только выглядела, словно не понимала, что происходит. Возможно, не злись Алехандра на себя, она бы обязательно его поблагодарила прямо сейчас. Но Алехандра злилась, и ядовитое чувство, преследовавшее девушку последние недели, перекрывало любой благой порыв в сторону ближнего.
Подмечая знакомые окрестности не своего дома, она делает заведомо провальную попытку сказать, что ей в другом направлении, и снова затыкается. Томас Кёлер обладал недюжинным талантом убеждения, способным сломить даже Кабрал – он вообще её не слушал! И в приступе негодования волшебница нахмурилась, вынула палец и принялась искать дырку в щеке.
— То-мас Кё-лер, при-ём. При-ём, — всё, что ей остаётся – выказывать своё несогласие вплоть до подъезда, — Так, погоди-погоди, — переставая долбить в мужскую щёку, она собирается с силами и принимается командовать движением, — Поверни нас, ещё чуть-чуть, а теперь вперёд, так! — цепляя входную дверь носком сапога, девушка направляет всю свою концентрацию на то, чтобы не подвести своего напарника в пьяном рвении попасть внутрь. Повторяя тот же манёвр с дверью лифта, она присвистывает, радуется, словно ребёнок, и резко хлопает себя по губам, осознавая, сколько людей сейчас видели десятый сон. Не хотелось бы, чтобы соседи Томаса ополчились на немца за то, что тот водил к себе непрезентабельных гостей.
Божась, что не свалится, стоит ему поставить Кабрал на землю, она аккуратно хватается за стенку и внимательно смотрит за тем, как бренчит связка ключей. Тяжело вздыхая, девушка замечает непонятное пятно на спине Кёлера и недовольно сжимает губы. Точно заболеет. Её гневную мысль прерывает распахивающаяся дверь, которую Алехандра не спешит переступить.
— У меня все ноги мокрые, — отмахиваясь от мужчины, она начинает разуваться за порогом, — Томас, я затопчу тебе всю квартиру! — уставляясь на Кёлера, будто на недалёкого, всплескивает ладонями волшебница и чуть не валится лицом в пол. Постепенно согреваясь, Алехандра чувствует, как отрезвлённый уличной прохладой разум постепенно теряет связь с реальностью. С переменным успехом следя за тем, что делает немец, она буркает невразумительные предостережения. Нет, она не пойдёт в гостиную – не дай бог, ей станет плохо, она всё испачкает! Нет, ей не нужна одежда. И одело. Ничего ей не нужно! Почему он её не бросил? Надо было бросать. Алехандра заслужила, кому говорит!
Косой походкой ведьма наконец справляется с обувью, курсируя следом за мужской спиной. Борясь с накрывающей её мутной пеленой, она пихает кулачками Кёлера и в очередной раз сообщает, что ей только протрезветь – она пойдёт домой. Не рассчитав рикошета назад, Кабрал валится на что-то мягкое и, хмурясь, сопротивляется трясине, запутывающейся вокруг её тела. Чем настойчивей Алехандра воюет с одеялом, тем сильнее она в нём тонет.
— Нет, я не могу тут... — вырывается предсмертным неразборчивым говором, за которым в сторону Томаса летит подушка, и Алехандра Кабрал прекращает своё существование в мире бодрствующих. Она бы обязательно продолжила высказываться по поводу сомнительных решений мужчины, но до него долетает лишь размеренное сонное сопение. Самое осуждающее сопение на свете.
Страница: 1
