— Эй, осторожней! — чувствуя резкий толчок в свою спину, отчего высокий стакан в его руке дёргается и проливает на стол и частично самого Томаса светлое пиво, чуть не заставляя его поперхнуться во время глотка. Его хлопают по плечу в знак извинения, но даже не останавливаются – и не удивительно; на что ему остаётся только вздохнуть и попытаться промокнуть капли пива на своей груди рукавом рабочей рубашки.
Томас Кёлер хорошо помнил, как в прошлом году чёртов Янссен слёзно умолял его поменяться с ним отпускными на рождественские каникулы. Он толком уже не помнил причины, но это и логично – Аксель умел заговаривать зубы за секунды, придумывая достаточные аргументы своей отлучки, и ты не замечаешь, как даёшь согласие. Только в этот раз происходит абсолютно тоже самое! И единственное, что его останавливает от напоминания, что он уже купил билеты к семье в этом году, так это факт, что вместе с живущим на иголках волшебников вместе с ним в путь отправляется и его нынешняя девушка, обретенная на жизненном пути совсем недавно. То ли отсутствие второй половинки у самого немца, то ли простое желание сделать для кого-нибудь рождественское чудо, но с тяжелым вздохом он, на удивление Мюллера, меняет свои планы и остаётся в Бухаресте тогда, когда половина их команды отправляется в долгожданный отпуск. И что может быть лучше, как праздновать начало семейного праздника в полном одиночестве в одном из баров после рабочей смены? То, насколько сильно он хотел находиться именно здесь сразу же, стоило драконам отпустить его, можно определить даже по отсутствию желания одеться более по-праздничному. В конце концов, главное, чтобы вечеринка была в твоей душе!
И всё же, чем больше наполнялся бар людьми, тем меньше немцу хотелось здесь находиться. Не смотря на количество выпитого, настроение уйти в пляс у него так и не появилось, как и желание найти себе новых друзей. То и дело он смотрел на тех, кто подсаживался к нему рядом, но не мог выдавить из себя ничего, кроме коротких фраз приветствия или жеманной улыбки. Поэтому, поднимаясь со своего места, он решает повторить по последней, и вернуться в свою квартиру с уверенностью, что хотя бы кровать его ждёт, как родная дама.
— Повторишь? — громко говорит драконолог, стоит ему выловить взглядом знакомого бармена за стойкой, сразу выкладывая деньги. Подхватывая свою пинту, он делает несколько больших глотков на ходу, делая несколько шагов на полу-несгибаемых ногах, что не замечал до этого момента, и как только он опускает стакан, то не замечает, как сам оказывается тем человеком, глаза которого не видят никого перед собой. А это, между прочим, в баре, где скорее всего на расстоянии вытянутой руки можно пощупать кого-нибудь.
Он кидает проклятие себе под нос, пытаясь остановить поток пивного душа на кого угодно, а встречаясь лицом к лицу с тем, кому, собственно, не повезло, удивлёно вскидывает брови.
— Чёрт, извини! Ты в порядке? — успевает воскликнуть он, меняясь на более виноватый вид. Точно также, как и в начале осени этого года в день их знакомства.

' c a u s e  t o n i g h t ' s  t h e  n i g h t  t h e  w o r l d  b e g i n s  a g a i n

Ему так и хочется спросить вслух «Перебрала?», однако от такого комментария мужчина сознательно себя останавливает. Не хватало бы вызвать ещё праведный гнев от девушки, которая говорила с ним на смеси нескольких языков одновременно, и пусть стояла на своих собственных ногах, но надолго ли? [float=right] [/float]
— Учишься? — тише необходимого переспрашивает её Кёлер, но вопрос не останавливает Кабрал от своей цели. Стоит волшебнице перешагнуть порог бара, и что-то ему подсказывает, что возвращаться она абсолютно не собирается; и в ту же секунду, его уже пустой стакан оказывается на чьём-то чужом столе, а сам Томас выскакивает вслед за волшебницей, не долго вертя голову в её поисках.
— Эй, постой! — пытаясь окликнуть её, он кладёт руку на её плечо, — Решила отморозить себе в праздники всё, что возможно? — пауза, — Где твоя куртка? — правда, насколько вообще возможно получить вразумительный ответ сейчас? Он даже не представляет, сможет ли найти её! Он уже дёргается обратно в сторону, чтобы сделать попытку найти тёплую одежду волшебницы, но останавливает себя, сбрасывая с плеч рабочую мантию, — Надеюсь, что она окажется в «Lost & Found» завтра... — он не замечает, как между ними вновь появляется расстояние в несколько метров, и вновь нагоняет девушку, обходя её стороной, — Так дело не пойдёт. Давай, пойдём, я отведу тебя к себе, пока ты не решила оставить себя в каком-нибудь сугробе, — качая головой, Томас накидывает на её плечи свою куртку, и начинает двигаться прямо на столько, насколько сам был на это способен. С другой стороны, будьте уверены, что спустя годы Кёлеру нужно было выпить достаточно много алкоголя, чтобы находиться в состоянии стояния на краю разумного. И кажется, Алехандра была от этого места невероятно близко.
— Так дело не пойдёт, — повторяет он вновь, понимая, что они не слишком сдвинулись с места за это время, он вздыхает, прикидывая, насколько велик шанс, что их разорвёт к чёртовой матери, попробуй он трансгрессировать. Другого варианта не остаётся, и бормоча извинения себе под нос, он пригибаясь, просовывает одну кисть под её колено, а другую фиксируя под спиной, и подхватывая её на руки, полностью выпрямляется, — Верю в твои способности идти, но думаю, так будет быстрее, — он не слушает её. Слышит, но потенциально не может пойти ей на встречу в сложившейся ситуации. Наверное, некоторые могли бы сказать ему о том, что так хорошо обращаться к девушке, которая так легко «предала» его друга, было плохой идеей, но честное слово, такие люди могли спокойно засунуть свои мысли себе в задницу. А Кёлер покрепче прижмёт волшебницу к себе, стараясь поправить край куртки, что норовила соскользнуть с плеча светловолосой, ускоряя свой шаг. Ожидает ли он, что в один прекрасный момент его спутница решит пихнуть в него локтём для собственного удобства? Волшебник издаёт ухающие звук, ноги заплетаются, и вместо того, чтобы отпустить Але, он прижимает её к себе сильнее, крича невнятное «Берегись!» на немецком, резко разворачиваясь к сугробу собственной спиной, молясь, что это никак не заденет его ценный груз.
— Ни слова, — он не может сдержать смеха. Кто бы спросил его, чем он занимался в это Рождество, вряд ли кто поверил; тем более, с пометкой, что они благодаря ему успели ещё и свалиться в сугроб, хотя отошли от бара не больше, чем на десять метров. Делая всевозможные попытки подняться с места, ему требуется время, но он вновь оказывается на своих ногах в устойчивой позе с всё ещё подхваченной на руках девушкой, — Домой. Теперь точно домой и без приключений, — на всякий случай, не указывая в чей именно дом, да бы не пробуждать волну несогласия, он снова делает уверенный шаг вперёд, то и дело следя за состоянием Кабрал с нотками волнения на своём лице. В полном одиночестве? Ладно он, но она?

Он был упрям, со своим планом в голове, и чаще всего вбитая идея стояла куда выше по приоритету, чем чьи-либо, пусть и более логичные, мысли на этот счёт. Если он уже решил, что хочет не дать волшебнице исполнить собственные рождественские или новогодние желания в виде замерзания под слоем снега, пожалуй, для Алехандры Кабрал были это были плохие новости – никаких смертей под его надзором сегодня точно не произойдёт. Именно поэтому когда волшебница пытается остановить мужчину, думая, что с каждым тычком в грудь желания поубиваться, а с вздёрнутым подбородком и уверенным взглядом он передумает и пойдёт обратно... Томас Кёлер продолжает стоять на своём.
На самом деле, он был и верным другом тоже. Пусть не каждого встречного он считал другом, хоть и был приветливым со многими, однако, стоило только кому-нибудь пройти с ним сквозь время, и он мало помалу привыкал, бодро хлопал вас по плечу, мог даже дать какой-то совет. С другой стороны, куда больше ему нравилось помогать делом, нежели словом. Красноречивостью немец не отличался, и не смотря на возраст, из которого должен был вылиться опыт и умение выкатываться на дорожке красивых слов, куда удобнее было не уговорами возвращать Алехандру в бар или хотя бы уговорить её идти ровно до самого дома, а, собственно, довести или донести её туда, куда казалось сделать это логичнее всего.
— Не возьму, — просто отвечает ей мужчина, пожав плечами, — Если уж портить твои желания погибнуть под толщей снега, так продолжать в том же духе, — он говорит медленнее обычного, фиксируя свой собственный разум на том, что говорил. Однако, это не мешает ему широко улыбнуться, потому что блондинка веселила его своей реакцией, пытаясь прокричать ему дырку в ухе, тогда, когда выбора у неё было не очень много.
Он сам бы вряд ли ответил о причине, почему решил остаться с Кабрал. Были те, что лежали на поверхности – как он мог её бросить? Тут даже не нужно было искать ответов! И всё же, за это время они чаще сталкивались в компаниях, реже находясь тет-а-тет, не сказать, что у них было очень много общих интересов, пусть они и славно умели выбивать пыль в любой таверне под определенным градусом. Любой другой бы махнул на любые попытки помочь, не говоря о том, что она и не слишком то горит желанием, чтобы помогали, но вместо этого Томас лишь осторожно подкидывает её в воздухе, перехватывая поудобнее, и продолжает уже собственный путь война.
— Острить вздумала? — прищурившись на неё, спрашивает Кёлер, неосознанно подтягивая голову к плечам. Спасти загривок от снега было уже бесполезно, и в какой-то момент он расслабляет всю свою спину, лишь делая рывок для того, чтобы подняться. Честное слово, почему она не могла делать то, что от неё просят?! Конечно, но молчал, и не требовал от девушки полного повиновения, но можно ведь было понять, что делает он это с чистой совестью, с желанием помочь, и дёрганья с её стороны ему абсолютно не помогают. Ещё и смеётся. Он тоже смеётся, но от того, что сама ситуация вышла комичной!
— Обещаю, чихать буду только шурша параллельно чем-нибудь очень громко, чтобы не дай Мерлин, ты не услышала признаки болезни, — вздыхая, по-доброму подтрунивает её волшебник, — И больше тебе скажу, если ещё раз попытаешься сказать что-нибудь – только закреплю желание дойти до своей цели, — а то часто вам хотелось пойти на поводу у людей, когда вам говорили «Фу, нельзя, брось!» Дайте две. Десять.
Хотя, конечно, он понимал о чём она говорила. Сам Кёлер каждый раз отмахивался от Ноа Мюллера с его желанием испортить ему вечеринку, и только на утро понимал, насколько же рационально это было верное решение. Не то, что немец был способен сделать что-то, о чём бы жалел, но это только потому, что вовремя останавливался или сам, или был остановлен другими. Поэтому в целом, дрыганья, на деле, явно не вызывали никакого раздражения, уходящего в кончики пальцев.
Том не обращает внимание на её ёрзанье, и точно также не слышит первое мгновение волшебницы остановить его хотя бы на секунду.
— Але, у тебя что, шило в заднице? Вытащить? — дёргая бровью, уточняет немец, но всё же, останавливается по её указанию, топчась на месте несколько раз, и подминая под себя мягкий шуршащий снег. В такие вечера стоит сидеть в уютном домашнем доме с семьей и поднимать бокалы горячего вина под запах свежей ели или же прогуливаться в тишине среди узких улочек их деревни, выдувая пар в свои замёрзшие ладони, смотря как играет свет свеч, выходящий из окон. Он не жаловался, не подумайте – Томас вообще редко считал, что хотел бы находиться где-то в другом месте вместо того, где был сейчас. В конце концов, взять тот же отпуск, в который у него не получилось уехать; сможет уехать в следующий раз. Если, конечно, Аксель в третий год подряд не решит, что можно посметь посмотреть в его глаза без зазрения совести.
— А я не хочу, чтобы ты заболела, — парирует Кёлер, но всё же, не портит старания волшебницы, оставляя часть куртки на своём теле. Это, конечно, вряд ли его спасёт, но если девушка будет думать, что от этого чудесным образом у него не появится насморк, то хорошо, он согласен потерпеть.
Более без попыток уронить их в сугроб и без дёрганья Кабрал туда-сюда, продвигаться по улице они стали куда быстрее. Правда, хихикающая себе под нос светловолосая заставляет то и дело косо посмотреть на неё и даже вопросительно дёрнуть бровью несколько раз – он то уже давно оставил падение позади себя. Однако, на контакт он вновь перестаёт выходить в тот момент, когда девушка сообщает о том, что дом был в другой стороне, и принимается за старое. Куда проще было пропустить эту информацию сквозь уши – он знает, что не туда принёс её. Однако, сюда бы он пришёл куда быстрее, чем в дом девушек абсолютно в другой стороне.
— Бес-по-лез-но, — по слогам вторит ей Кёлер. У него было две младшие сестры, которые всё детство щипали, дёргали, тыкали, и чем только не помышляли дьявольским, чтобы выбить его из уравновешенного состояния. По пальцам можно было пересчитать то количество раз, когда у двух чертовок это получалось.
Куда больше он удивляется и смотрит на неё с благодарностью, когда она решает одну из его проблем – открывание всех дверей. Конечно, тут её уже можно было бы поставить на ноги, однако, установка в голове драконолога не была завершена,  от этого хмельной мозг продолжал настаивать на своём. Донести до самой квартиры. Подъезд это квартира? А лифт? Нет, сэр, значит нам дальше. От старания сделать всё правильно, он даже высовывает кончик языка, хотя не его нога открывает все двери, и уже стоя в лифте, он усмехается:
— Кто бы дал нам повышение за слаженную работу, — в их состоянии разве что лишить всех премий, но, конечно, отдать должное – они остались живы после своего путешествия, а значит, не так безнадежны.
Наконец, видя спасительную дверь, ему приходится вернуть Кабрал на землю. Что-то опять пробубнив себе под нос на родном языке, он хлопает себя по карманам штанов, а затем дёргается к одному из в куртке, которая продолжала находиться на плечах волшебницы. Замок поддаётся, дверь открывается и он уже протягивает руку, пропуская её вперёд, как тут же дёргается вперёд, уже с мыслями её ловить; а она просто решила разуться прямо здесь!
— Алехандра, ты... Да и что, что мокрые! — возмущенно произносит он, — Да хоть весь дом затопчи, я подумаю уже об этом завтра, — тщетно. Вздыхая, Томас оставляет её в попытках разуться, приговаривая о том, что готов положить её в гостевую комнату, только застелить кровать необходимо. Очевидно ли то, что Кабрал была против? Ему даже не приходится закатывать глаза – всё написано на лице, однако, соглашается с её мнением, лишь бы порог переступила. И как только она оказывается в пределах квартиры, быстро затягивает её сапоги вовнутрь прихожей, и закрывает за собой дверь, вновь возвращаясь к тому, чтобы отвести её в гостиную комнату:
— Как только так сразу, Але, как только так сразу, — приговаривает он, успевая вовремя взмахнуть волшебной палочкой, которая оказалась в его руке ещё в момент ухода в соседнюю комнату за бельём, и очень вовремя оно оказывается в момент на диване, куда спотыкается Алехандра. Кёлер же лишь усмехается себе под нос, качнув головой – она что, думала что он из пластилина был сделан?
— Давай, спи, — волшебник резко наклоняется вперёд, с силой заворачивая её в одеяло, делая из волшебницы буррито, правда, оставляя возможность выбраться из него в случае чего – кто знает, какие потребности ей необходимы, а он точно не хочет через заботу сделать ещё хуже. Наконец, выпрямляясь, и наконец разворачиваясь к ней спиной, Томас лишь дёргает голову обратно, слыша глухой мягкий стук об пол – так заботливо запущенная подушка ему в голову так и остаётся лежать на полу.
— Не заслужила, говоришь... — со вздохом протянул Кёлер, осторожно приподнимая голову волшебницы, и возвращая подушку на законное место. С мгновение он смотрит на ведьму, что так наскоро отправилась в объятия к Морфею, а затем качает головой. Чтобы она не говорила, пожалуй, он нисколько не жалел о том, что сделал. Он просто... просто не мог оставить её там одну.

#NP GOGOL BORDELLO – ALCOHOL

Он отправился спать ненамного позднее самой Кабрал, правда, по собственному желанию. Несколько сбивчиво ходя по своей квартире, мужчина осторожно сложил перед волшебницей несколько необходимых, по его мыслям, вещей. Во-первых, небольшого размера таз – помощник каждого человека, который перебрал хотя бы на немного. Во-вторых, свежее полотенце с гостевым набором гигиены. В такие моменты он думал, что хорошие отношения с сёстрами были ему на пользу – дома было много того, чем он не пользовался, однако, в случае необходимости мог выдать кому угодно, пусть и в обычных случаях, это были всё же его родственницы. В-третьих, пусть он и не стал пытаться пробудить девушку, чтобы та сменила свою одежду в ночи, однако, заботливо подложил ей одну из своих футболок и даже пусть со слегка вытянутыми коленками, но очень даже приличные спортивные домашние штаны на резинке, так что, потерять она их по квартире не сможет, если решит воспользоваться. Понадеявшись, что в случае необходимости, она ткнёт его в бок, Кёлер со спокойной душой и сам двинулся в свою кровать, и так и умер на ней, свалив свою одежду под открытую дверь рядом с собой.
Спал драконолог обычно крепко, несмотря на привычку просыпаться в случае необходимости – ночные смены учили многому, и даже работать в один глаз. С другой стороны, будь он трезв, встал бы куда раньше, а благодаря расслабленному мозгу, разлепил глаза только тогда, когда утреннее зимнее солнце пробивалось сквозь не зашторенное окно. Кёлер переворачивается на спину, сонно протирает глаза, а затем дёргается вперёд так резко, что издаёт невнятный звук прохождения через боль – а ведь выпил всего ничего. Он кашлянул, вздохнул, и опустив ноги на пол, предпринял удачную попытку подняться с места. Дверь в комнату была закрыта, но заспанный мозг никак не отреагировал на этот момент, точно также, как и на тот факт, что возможно сделал это не сам Томас Кёлер. Дёргая ручку на себя, волшебник зевая, почёсывает давно заросшую щёку, и, уже делает несколько шагов по комнате, как [float=right][/float]останавливается на месте, столкнувшись взглядом с Алехандрой Кабрал.
— Scheiße! — звучит непонятным шипением, и он уже вприпрыжку разворачивается в обратную сторону, — Извини, вовсе не думал выходить в таком виде к тебе! — успевает крикнуть Кёлер, дернувшись в сторону шкафа, вытягивая оттуда помятую футболку и ещё одну пару свободных штанов, сдержав удар по голове своей рукой, и быстро натянув всё это на себя, вновь оказывается на глазах у светловолосой, — Доброе утро, — уже одетый. Немец даже моментально просыпается от этой ситуации, и первые секунды смотрит на неё исподлобья – славно, что не имеет привычки ходить по квартире голый? А затем тут же пытается перевести тему куда-нибудь в другое русло, — Как спалось? Выглядишь куда, — он на мгновение изображает попытки стоять на ногах вовсе без какого-то издевательского подтекста, продолжая, — Бодрее. И... — мужчина щурит взгляд сначала на неё, а затем на всё оставшееся в своей квартире. Пауза.
— Але, ты что, решила поработать домовым эльфом? Ты ведь знаешь, что в этом не было необходимости? — сумасшедшая. Эта женщина сошла с ума, раз решила убраться даже там, где не проходил вчера её лёгкий флёр! Пожалуй, что-что, а Томасу Кёлеру было бы приятно даже от обычного спасибо; да и его отсутствие он бы тоже смог пережить – первый раз что ли?

Он хорошо помнил день их встречи, – тем более, что ещё даже не прошло полугода с этого момента, – однако, у них было не так уж много точек соприкосновения. Томас умел поддерживать общий разговор, рассказать пару интересных историй, оставаться до последнего и находить себя в компании той же Але за кухонным столом, когда все остальные отчалили в объятия к Морфею. Однако, назвать их закадычными друзьями, с учётом того, что тет-а-тет, а тем более, трезвыми они оставались... разве что случайно. Кёлер не относился плохо к волшебнице, – иначе можно было задать ему вопросов о причине вчерашних попыток спасти Але от сугробов без каких-либо внутренних дилемм в своей голове, – но в большем случае знал и слышал о ней только от Бенджамина. Болтливая, идущая словно поезд к своим целям, ещё и подталкивала всех вокруг к своим собственным, не имеющая, кажется, ни одной проблемы в своей жизни. Последнему пункту, действительно, хотелось бы верить; да вот только сложно было свести события вчерашнего вечера к простой случайности.
— Ты бы так не говорила, окажись у меня на груди третий сосок, — хмыкнув собственной странной шутки, он даже невзначай потирает место, где тот мог бы оказаться, а затем кивает головой на последующие слова. Сам Кёлер выглядел не сильно разбитее обычного, хотя, быть честным, намного лучше переносил любое похмелье, когда был моложе. Ещё несколько лет назад волшебник мог влить в себя бесконечное количество шнапса или ликёра, и бодро идти на работу следующим утром лишь имея лёгкие отголоски попойки. Сейчас? Немец точно бы не делал никаких попыток рваться на работу, предпочитая выползать из кровати ближе к обеденному времени, если нет другой необходимости. Тот факт, что Алехандра чувствовала себя хорошо, судя по всему, употребив достаточное количество текилы, – ей нужно было только дыхнуть, чтобы Томас сразу определил, что именно было последним, – вызвал на его губах короткую улыбку. Хоть кому-то здесь везло с похмельем.
И всё же, был определенный плюс в пьяной Кабрал – говорила она, пусть, не меньше, но делала паузы, куда было возможно вставить своё собственное мнение на этот счёт. Сейчас же не успевает он ещё и вернуть голову после отмеченной каждой убранной детали, желая съязвить насчёт и других убранных ли комнат, как Але выдаёт ему такое количество слов, где единственное, что он успевает сделать, это посчитать её количество благодарностей и извинений.
— Мне кажется, что за два «извини» и за три «спасибо» я сделал что-то большее, чем просто дал тебе ночлег, — почесав затылок, произносит Кёлер задумчиво, смотря на её чересчур резкие движения, и попытки бегства, — Если ты сейчас уйдёшь, то мне придётся найти тебя, и сказать, что мне не понравилось, — короткая пауза, и Кёлер, пытающийся привлечь её внимание к себе взглядом, — Или понравилось в твоей еде. Не оставляй жмыра в коробке, Кабрал, — мягко улыбаясь, он кивает на стул, с которого светловолосая только что слезла, пытаясь избежать участи вкусного завтрака в компании с немцем.
— Уверен в той же степени, как когда решил заняться спасением твоей пьяной задницы в сочельник, — и пусть говорит он шутливо, но в его словах нет ни капли колебаний. Последнее, чего он хотел, чтобы волшебница чувствовала себя неуютно. Если, ей, действительно, хочется уйти из-за его не слишком необходимой ей компании этим утром – он не будет настаивать, но если дело в том, что она мешает ему? Пусть хоть поселиться здесь навсегда, ему явно хуже не было бы, особенно, с учётом её талантов к уборке и готовке.
Дожидаясь, пока девушка окажется вновь перед ним, сам Томас дёргается в сторону раковины, и по-быстрому наклонившись к ней, умывает лицо холодной водой, промокнув остатки капель краем футболки.
— Если тебе интересно – общий вид десять жаренных беконов из десяти, — невзначай произносит Кёлер, даже наклонившись вперёд, чтобы вздохнуть аромат свежих блюд. Он перехватывает себе на тарелку всего по чуть-чуть, попутно приговаривая что-то о «чувствую себя снова, как в Швеции», и делает первую пробу:
— Очень вкусно, — по-хозяйски отмечает мужчина, широко улыбнувшись, кивая головой, мол, накладывай себе и сама по-больше, Але, что ты как в гостях, а сам начинает задумчиво жевать, позволяя своему организму расслабиться впервые после вчерашнего перекуса какими-то сухариками под пиво в баре. Что-что, а еда в любое время суток может сделать кого угодно счастливее; и живее.
Пусть он никогда не думал, что Але была человеком, которому все были должны или делали только то, что она решила будет правильным, всё же, помнил, что это женщина вытащила Бенджамина в магазины ради того, чтобы сделать его вид презентабельным... А вчера она кричала, чтобы он оставил её там, где нашёл, что тоже подразумевает послушание, – то, что он его проигнорировал, уже другое дело.
Точно также он никогда не думал, что за него смогут сказать, сколько терпения он потратил, сил и как много проблем принесла ему Алехандра. Секрет: нисколько. Он, действительно, не ожидал увидеть её с утра, но явно не потому, что таким образом думал о существующих неловкостях, молчании или по какой такой причине Але там решила, что она стала персоной нон гранта. Всё ещё – какой толк был бы вообще возиться с ней, в таком случае?
— Эй, — наконец, произносит он, подняв на неё взгляд и застревая вилкой в поджаренном белке яйца, — Не хочу лезть не в своё дело, но ты в порядке? — то и дело бросая на неё взгляд во время завтрака, Томас не мог отделаться от чувства, что нет, тем более, что до сих пор не знал причины существования Алехандры посреди чёртовой Румынии в полном одиночестве. Он знал, кажется, о планах каждого, но как раз таки именно Кабрал ушла из поля его внимания. Быть честным, до вчерашнего дня он и вовсе думал, что она, как и все, покинула границы Бухареста.
Он откладывает вилку в сторону, стоит ей начать говорить, и ещё сонным взглядом пытается найти волшебную палочку, выкинутую из рабочих штанов вчера в ночи, и не желая тратить на это время, всем своим видом показывая, что продолжает слушать, ставит чайник на старую плиту, возвращаясь на своё место.
— Не слишком, — честно отвечает волшебник, усмехнувшись, не скрывая невесёлых ноток. Конечно, она говорит обобщенно, как иначе? — Я? — не ожидая перевода «стрелок» в свою сторону, он широко раскрывает глаза, но довольно быстро возвращает себе спокойный вид, отталкиваясь на спинку стула, и несколько раз качаясь из стороны в сторону на его ножках.
— Знаешь, нахожусь в стадии поиска приключений. Думал, что проведу Рождество в одиночестве, хотя планировал находиться со своей семьей в это время года, но вчера я увидел в баре бывшую девушку своего друга, которая пыталась умереть в сугробе, и не смог пройти мимо, — он разводит руками, а затем в задумчивости почёсывает бороду, прищуриваясь, — Не знаю, может, мне стоит чуть позже сходить к прорицателям, узнать, что ещё меня ждёт в будущем? — ему была свойственна говорливость не по делу. Кёлер пусть и не был прочь поделиться своими семейными рассказами, приключениями из школьной поры, случаями на работе, но редко когда кому-[float=left][/float]то приходилось слушать о его темной стороне. Стали бы люди смотреть на него по-другому? Несомненно. И чаще всего он знал, что случаи из его жизни добавляли его образу ничто иное, как только жалость. А оно того просто не стоило.
— Слушай, — наконец, произносит он серьёзно, сталкивая чайник с плиты и пытаясь сделать чаю, в какой-то момент он опирается локтями об стол, наклоняясь чуть вперёд, — Я слабо знаю вашу историю, тем более, что явно только с одной стороны, и, честно говоря... прошло сколько, две недели? Больше? — он хмыкает, даже делая вид, что ищет взглядом календарь, чтобы убедиться в точном количестве прошедшего времени, — Я понимаю чувства Бена, но что-то я плохо расслышал в его словах попытку узнать о причинах происходящего чуть больше сказанного, при которых он... — Кёлер делает паузу, хмуря брови, только по словам Бенджамина представляя то, что увидел друг, и картина была не из радостных, — Тебя нашёл, — пауза, — В общем, что я хочу сказать. Нет ничего удивительного в том, что меня устраивает твоя компания, – заметь, это ты в своей голове выгнала себя из моей квартире по причине, что меня не устроит увидеть тебя утром, – и могу тебе с точностью сказать, что точно также она устроила бы и Акселя, и даже Мюллера, — он на мгновение хмурит брови, бубня что-то по-немецки, звучно цокнув. Конечно, он никогда не скажет Ноа о том, что его как-то расстроило или обидело его желание провести со своей девушкой Рождество наедине, и всё же, тот, зная своего друга, вполне мог ожидать отказ; потому что и сам Кёлер не хотел бы никому мешать и навязываться, он же не Янссен, чёрт побери, — На случай если ты, конечно, беспокоишься о нашей четверке в целом, а не только обо мне. Нам уже давно всем не пятнадцать. Мне уж точно, — он хмыкает, качнув головой из стороны в сторону, вспоминая себя в пятнадцать. Пусть он редко сталкивался с такой ситуацией, когда его друзья теряли девушек и всем тут же было необходимо перестать с ними общаться, и всё же, скорее всего, тогда бы так и сделал, — И не общаться с человеком только потому, что он перестал встречаться с моим другом – это ли мои проблемы? — задавая ей риторический вопрос, он усмехается громче, вновь бодро беря вилку в свою руку, и накалывая на неё остаток яйца, — Поэтому, я спрошу тебя ещё раз – ты в порядке, или если нет, то я могу чем-то помочь? И предупреждаю заранее – не придумывай в своей голове, что я просто вежливый и добрый парень. Я не у каждого буду это спрашивать, тем более, дважды, — дёрнув бровью, он прямо смотрит на Кабрал. Он всё ещё не настаивает, – да, это он не настаивает, – у людей были свои причины скрывать то, что было в их головах, и он был одним из тех самых, кто с лихвой отшучивался, вместо того, чтобы говорить правду. И всё же... были такие моменты, когда хотелось рассказать, но рядом просто не оказывалось человека, который мог бы спросить тот самый вопрос.