[indent]Люди были существами интересными, нередко лезущими туда, куда их абсолютно не просили, и прежде, чем можно было бы сказать: «Но ты ведь сам был таким, чего раздражаться!» — он знал. Матиас Янссен был тем ещё сплетником, и его нередко можно было словить на лишнем вопросе, заданном, как бы, невзначай. Да только ещё как нарочно.
[indent]Преследовать таким образом можно было разные цели. Кому-то ради любопытства, как это было с Гвиневрой, кто-то – ради собственной мотивации. В конце концов, собирая информацию по песчинкам, рано или поздно перед глазами собиралась полноценная картина. Вешать её или нет – выбор каждого, но приятно знать, что таковая в коллекции имеется. Конечно, Янссен не думал об этом в таком ключе или предпочитал думать, что не был настолько меркантильным. На самом деле, в его случае было чёткое разделение. Узнавать всё обо всех было полезным, но как раз с теми, кто ему нравился, бельгиец предпочитал не лезть на рожон с вопросом про любимый цвет слишком очевидно.
[indent]Одно из самых удивительных и полярных, относительно самого Матиаса, качеств он увидел в своё время в Амели. Не нужно было строить из себя дурака, отмахиваясь, заявляя вслух: «Ну разве ей интересно знать что-то!» — она чётко дала понять, что ещё как интересно, и попрежнему не настаивала, и не делала того же самого, что делал мужчина. Он громко извиняется, самостоятельно кладя голову на плаху, как бы готовый к залпу трогающих его прошлое вопросов, а Браун? Ставит перед его глазами любимый чай с шоколадным кексом, и болтает про пекарню. Янссен, сбитый с толку, переводит взгляд то с кружки, то на дымящийся с носика чайника напиток, то на лицо самой Амели.
[indent]— Да, чем не повод... — повторяет он за ней, наконец, присаживаясь обратно. Он хмурится, когда девушка заявляет о непонимании смысла его слов, невзначай проводя ладонью по лацкану своего пиджака, словно на нём осталась волшебная пыльца покинувшей их феи. Янссен настолько сосредотачивается на её словах, что и привычную ухмылку возвращает не сразу, — Если ты не слишком занята, — торопливо отвечает Матиас. По крайней мере, она не выглядит, как пытающаяся сбежать как можно скорее, а оставаться самому с собой наедине ему сейчас совсем не хотелось, — Я в порядке, просто...
[indent]Он не был. Он чувствовал это всем своим нутром, ощущая, как на него наплывает и подскочившая температура, и слабость в теле, еле заметное подтрагивание пальцев, которое он пытается скрыть за движениями над кексом. Матиас пытается выбить из своего сознания, когда он в последний раз ел, и приходит к выводу, что дело может быть в этом; бросая короткий взгляд на Амели, понимая, что прервал самого себя, несколько раз кашлянув, он старается выпрямиться в стуле, продолжая более расслаблено:
[indent]— Я начал забывать насколько любая встреча с Лолой после развода заставляет меня полыхнуть, словно Феникс в лучшие его года, — он хмыкает, — С пометкой – без восстановления. Честное слово, окажись в моём арсенале маховик времени, подумал бы, не воспользоваться ли мне им, чтобы отговорить более юного себя от брака, — не до конца можно было понять, шутит ли волшебник или нет, но вздыхая, можно было понять и без того – отношения мужчины со своей бывшей женой даже с натяжкой нельзя было назвать «нейтральными».
[indent]Ему бы не хотелось назвать свой брак несчастным, но разве можно было подумать иначе? Краем глаза смотря на Амели, он незаметно вздыхает; у девушки, наверняка, осталось такое же впечатление. В конце концов, оборачиваясь на совместные года, прожитые в браке с Лолой, он замечал всё больше и больше несовместимости в них, будь то реакция на какие-то ситуации или делимый быт. А что вышло по итогу? Как можно было назвать что-то удачным, когда закончилось это проклятьем на его голову? Он хмурит брови. Иногда ему было жаль, что ставил мужчина себя выше всяких низких действий; так бы и сам попросил навести порчу в ответ, чтобы жизнь мёдом не казалась.
[indent]— Нам обязательно нужно сходить в ту пекарню, — его лицо трогает искренняя улыбка, и сам Матиас пытается вновь направить себя на обычную колею, забывая и о приходе Лолы, и о том, что она забыла унести с собой; он явно не торопил никого подниматься с места, что, в прочем, нельзя было сказать про девушку. Ему только и остаётся, что негромко произнести слова благодарности, смотря той вслед. Стоит только двери прикрыться, как мужчина шумно выдыхая, откидывается на спинку своего кресла, прикрывая глаза, хотя бы ненадолго. Правда, накатывающаяся волнами усталость совсем не помогает, и вместо того, чтобы дать организму передохнуть, Матиас Янссен подпрыгивает с места, словно лежащая стопка бумаг на соседней полке – самое важное, что было в его жизни.
[indent]Не стоило сомневаться, что спасибо ему за это никто не скажет. Почувствовав себя главным героем фильма про тонущие корабли, Янссен даже не успевает толком удивиться тому, насколько слабым оказывается. В ушах у него появляется еле слышимый писк; и пусть мужчина остаётся на ногах, возвращению единственного зрителя порадоваться можно было бы с трудом, — Да, я... Листы на ящике со свидетельством, — замолкая прежде, чем из него вырвется совсем неправдивое «в порядке», в которое уже никто не поверит, Янссен не спорит, возвращаясь на стул обратно. Его сознание начинает генерировать различные варианты ответов, в которых фигурирует и обычное спотыкание, и даже похмелье, но вместо этого всё, что ей достаётся это:
[indent]— А? Невозможно? — и он ведёт себя очень даже непритворно! — Мерлин, Амели! — прохладная, относительно его кожи, ладошка настолько быстро юркает ему за шиворот, что он даже не успевает увернуться; да и не стал бы, не желая показаться больным, из чего можно сделать один единственный вывод – ему уже ничего не поможет.
[indent]Матиас особо не отвечает, по крайней мере, словом. Да, жар – он кривит губами, делая скорее «возможно», чем подтверждая этот факт. Кидая взгляд на дверь следом за Браун, он кивает головой и на её вопрос о том, благодаря кому ему посчастливилось оказаться с такими увлекательными возможностями сломаться за одно мгновение. Широко раскрывая на неё глаза, он задаётся негромким: — Я не ставлю под сомнения твои знания, и... почему идиотка! — он щурится, неосознанно прихлопнув ладонью; как это вообще связано! Несмотря на отсутствие палочки, он давно уже заметил, что девушка могла утереть нос своими познаниями большинству волшебников! Впрочем, ему снова приходится прикусить язык, выслушивая финальный залп. Он уже приподнимает бровь, да приоткрывает рот, чтобы понять – ни одного комментария. Бельгиец чувствует себя бессильным, что даже не может спросить её об заинтересованности, и пересекалось ли это как-то с небезразличностью к его персоне.
[indent]Возможно, ему и правда нужна помощь.
[indent]Мужчина окидывает взглядом циферблат, прикидывая, сколько времени ему необходимо потратить, чтобы оказаться в Бельгии. Там он точно почувствует себя лучше, но быть честным, верит скорее в своё падение где-то посередине этого пути. Задаваясь вопросами в своей голове, Матиас понимает, что с теми же самыми пожаловала к нему и Амели.
[indent]— Только дома, — застревая где-то между реальностью и мысленно перемещая себя в свою квартиру, он не уточняет, о каком именно доме идёт речь. Аптечка Эвана тоже звучит хорошей новостью, и он практически самолично хватается за эту соломинку, — Амели, какое Мунго, — он устало вздыхает. Да, он знает, но нет – он не умирает здесь и сейчас, чтобы срываться в больницу. Словно напуганный, но не показывающий страха ребёнок или упёртый старик – выбирайте, что подходит больше, он сверлит Браун взглядом в ответ до того момента, пока не замечает крошечных деталей. Дрогнутого голоса. Пережившего больше, чем показывалось, взгляда. И поза, говорящая – или он согласится, или она подмешает ему снотворное в следующей кружке чая.
[indent]— Хорошо, — вздыхая, говорит Матиас, — Хорошо, я согласен. Я не хочу заставлять тебя переживать, — почём зря, — Как я понимаю, ждать окончания дня мы не будем? А то у меня тут ещё есть встреча... — несмотря на болезненный вид, на его губах начинает играть усмешка, — Всё, я шучу. Пойдём.
[indent]Как бы он себя не вёл сейчас и чтобы она не подумала, он не мог не пойти девушке на встречу – хотя ей бы впору наплевать на него, после такого инфантильного поведения – и сам понимал, что не простил бы себя. Ему было сложно подобрать слова, чтобы описать, насколько была приятна её забота, насколько это было... тёплым пледом, плотным пластырем, чем угодно, что помогало ему понять одно – несмотря на то, что его бывшая из раза в раз напоминала ему обо всех его минусах, вокруг него было так много людей, которые доказывали обратное. Амели – живой и настоящий пример этому, отчего постаравшись не мусолить с поиском нужных документам, которые облегчат жизнь колдомедикам, он собирается силами, следуя за Браун.

[indent]Его никогда не пугали больницы, но и от посещения этого места он не приходил в восторг, как от любимого бара или хотя бы кафе с мороженым. Как типичный мужчина он думал: «Я здоров», — когда впору было звать наряд колдомедиков, потому что Матиас Янссен опять решил, что народные средства помогут куда быстрее, чем укол в задницу; ошибка номер один. Так или иначе, после проведенных полугода жизни на койке, ему совсем не хотелось возвращаться сюда, тем более, с точно такой же причиной. Прощаясь с Амели на время, он следует за работником больницы, стараясь не вертеть головой – так недолго и выпрыгнуть в окно, лишь бы не оказаться привязанным к стулу.
[indent]В действительности, он понимал, насколько глупо вёл себя и мыслил, и всё равно ничего не мог с этим поделать. Всё внутри говорило ему, что он был способен пережить свои проблемы и без помощи колдомедиков, но разве переубедишь в этом всех остальных? Мужчина вновь вспоминает взгляд Амели, нахмурившись. Ему совсем не хотелось заставлять её переживать за него, и вот они здесь.
[indent]— Вы не могли бы позвать мисс Амели Браун, девушка, с которой я пришёл? — намеренно он скользит взглядом по чему угодно, кроме как своей руки, в которую безжалостно была вставлена игла. Мужчина понимал, что от этого станет легче не только благодаря словам дежурного коломедика – это он уже проходил, и всё равно считал, что мог бы обойтись и без этого. Провожая взглядом лаймовый халат, Янссен неуютно ёрзает на кушетке, делая несколько глубоких вздохов.
[indent]И почему ему так необходимо постоянно попадать в передряги? Не первый раз ведь ему становится не по себе на глазах у Амели, и пусть сегодня случился апофеоз плохого самочувствия, это не означало, что она с лёгкостью закрывала глаза на предыдущие случаи. Самое смешное и грустное одновременно, что мужчина даже не мог пообещать мысленно себе, а ей – вслух, что перестанет.
[indent]— Не самое лучшее ощущение, но всё хорошо, — он выдерживает паузу, кивнув на ближайший к его кровати стул, улыбается, — Я заслужил, — в конце концов, Амели точно не должна была чувствовать себя виноватой ни под каким углом. Он уверен, что узнай члены его семьи о случившемся, уже выдали бы Браун награду, по-очереди пожимая руку девушке и благодаря её за спасение их сына и брата.
[indent]Реагируя на её голос, Янссен смотрит на неё не моргая несколько лишних секунд, чтобы произнести:
[indent]— Я, правда, не до конца понимаю, за что ты извиняешься, — хоть у него и нет возможности рассказать про хорошую пекарню, не сказать так он не мог, — Не переживай. Боюсь, я совру, если скажу, что по-другому я просто не понимаю, — легко пожимая плечами, он тут же хмурится от смены положения своей руки благодаря этому действию. Впрочем, меняясь в лице, он замечает, — Спасибо, что пошла со мной. И осталась, — закидывая голову назад, он смотрит в сторону окна, и прищуривает взгляд, словно прикидывая – как легко он смог бы выбраться через него, чтобы не пользоваться парадным входом? Компания здесь ему точно не повредит, хотя бы, чтобы у него не возникало таких мыслей.
[indent]— Порадовался, что мы не стали затягивать с тем, чтобы навестить их – как минимум, — он не зря произносит это вслух, намеренно кидая очко в пользу Амели, — Ничего нового. Я не лечился в Мунго, поэтому, им нужно время на изучение копий моей карты, если я хочу добиться чего-то неизвестного мне, но а пока – сидим на игле и ждём, пока симптомы пройдут, — а затем покупаем первый билет до Бельгии, и берём отпуск. Шутка. Хватит и прогулки вдоль Сенны, там, где она не запечатана в трубу.
[indent]На самом деле, колдомедики могли бы помочь, и делали всё возможное; да только Янссен был слишком нетерпеливый к изучению того, что накинула на него Лола и как от этого избавиться, помимо обоюдного желания обоих сторон. Наверное, поэтому он продолжал упорно игнорировать всех подряд, да бился лбом о стену, доказывая, что ей не сломать его так просто. Единственное, о чём он задавался из раза в раз – неужели он настолько был слеп, чтобы не разглядеть в ней эту черноту заранее? В процессе?
[indent]— Никогда не думал, что буду проклят, — задумчиво произносит Матиас, — Казалось бы, а кто думает о таком? Однако, сейчас, оборачиваясь на прожитые вместе с Лолой года, я удивлён, что мы не закололи друг друга ножами во сне. Я, конечно, преувеличиваю, чтобы казаться хорошим в твоих глазах, но, знаешь, — он усмехается, но сдерживается от того, чтобы пожать плечами. На секунду он останавливается, посмотрев на Амели, но не позволяет себе обдумать последующее слишком глубоко.
[indent]— Мы работали с ней вместе ещё в Министерстве магии, там же и познакомились. Помнится, мне только стукнуло двадцать четыре, и я подумал — «эй, мы знакомы всего-ничего, но разве это должно меня останавливать?» Кажется, с тех пор я сделал не слишком много умных решений по жизни, — он говорил негромко и не слишком подбирал слова. Янссен так давно не вспоминал, как закрутился их роман, что сейчас яркой вспышкой воспоминаний видел их первые столкновения, и начинающийся быт. Мужчина хмыкает, качнув головой, — И она не была против. Мы поженились, и прожили вместе счастливых... хороших, наверное, два, и четыре несчастных года совместной жизни. Я всегда думал – я был настолько катастрофой? И знаешь, — повернув голову к ней, он грустно улыбается, — До сих пор не могу найти ответ на этот вопрос. Я даже не до конца понимаю, в какой момент всё стало плохо – это было заметно сразу. Мы реже виделись, больше ссорились, и даже совместные начинания – покупка дома и его обустройство, какие-то хобби, которые она придумывала, не смогли всё исправить. Наверное, это началось, когда я уволился и перешёл работать к Лэне и Мас, — помнится, и она просилась перевестись в частную юридическую фирму, но после собеседования, её не приняли. Конечно же Лола винила Матиаса, однако, он быстро нашёл аргументы, и их ссора не успела вырасти до чего-то глобального.
[indent]— Мы развелись по моей инициативе, и это стало последней каплей, а пузырь обиды лопнул – отсюда и проклятие, которое никак не свести. Я несколько раз думал о том, чтобы поговорить с ней, но как ты понимаешь, — поджимая губы, он грустно улыбается и вздыхает, — Нам нельзя находится в одном помещении даже пары минут, что уж говорить про задушевные разговоры.
[indent]Он прикрывает глаза. Пожалуй, проклятие по прежнему было не самым страшным в его жизни, по крайней мере, не отдельно от всего. 2027 год был той ещё чёрной полосой для Янссена. Прошло уже несколько лет с того момента, а он то и дело возвращался в этот период, понимая, что пережил это только благодаря своим близким.
[indent]— Я бы хотел пошутить, что это всё лекарство, — после небольшой паузы, произносит Матиас, — Но я понимаю, что никто не волновался за меня так, как ты, очень давно. Я редко болтаю, но с тобой... не знаю, всё же, легче становится искреннее, когда понимаешь, что кому-то на тебя не всё равно, — Янссен осторожно дёргает уголками губ. У него даже нет сил пошутить про то, что это может быть единичной акцией; знает – это было бы неправдой, продолжи они общаться хотя бы так, как общаются сейчас.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

[indent]Хотелось бы сказать, что Матиас Янссен не всегда был так колюч и холоден внутри, существуя в поверхностном добродушии к окружающим, но оборачиваясь на прожитые годы, можно смело качать головой в отрицании. Пусть всё познавалось в сравнении, и для кого-то жизнь бельгийца была счастливой – как минимум, для самого Матиаса! – но заметно на него повлияли и кража имущества с поджогом дома, несчастный брак, закончившийся не простой отменой всех клятв, бесконечная череда проблем в делах людей, которые нет-нет, да разочаровывали его своими ценностями. Или лучше сказать их отсутствием? Сам волшебник считал, что ему было не на что жаловаться, а от этого молчал, как настоящий партизан. Для человека, желающего выпятить грудь вперёд и никогда не держать свой рот закрытым, он научился ловко обходить минное поле, выбирая нужный кусочек земли, на котором золотом загорался очередной факт, за который было не стыдно.
[indent]От людей он не требовал того же самого. Честно говоря, Янссен даже не знал, что у них просить: большинство всё равно делало по своему, и не то, чтобы разочаровывали его – это, всё же, слишком громкое слово, – но вынуждали вздохнуть. Ему одновременно и хотелось и не хотелось, чтобы всё было просто. Взять, к примеру, одну из его последних пассий, отношения с которой закончились, не успев начаться. Всё, что делал Матиас было сродни магии, – и это мы говорим о происходящем в мире волшебников! – а каждое слово ловилось с открытым ртом; мысль в голову той девушки вложить было плёвой задачей. Плохо? Скорее, скучно. А взять оппозиционную сторону, рассматривая Лолу? Вот где получить согласие или поселить идею было неподвластной никому, кажется, в том числе и женщине, миссией. Возможно, кому-то она бы и подошла, и не разойдись не с самыми лучшими отношениями, обязательно бы понаблюдал с любопытством, кто же её такую найдёт, но до тех пор, проще было избавиться от неё, если не хотелось в один день проснуться с седыми волосами.
[indent]Он давно не видел тех, кто умело балансировал в общении, был приятен, смышлён и попросту заставлял улыбаться. Даже сейчас, окинув коротко Амели взглядом, после её комментария по поводу пассивно-агрессивных комментариев, он не смог сдержаться, негромко хмыкнув. Она была остра на язык, но не до обиды, Браун разговаривала интересно, отчего не хотелось отводить от неё глаз, параллельно ненавязчиво, – а могла и очень, – интересоваться его жизнью. И не только ради светской беседы.
[indent]Ей правда было не всё равно.
[indent]То, что он внезапно вываливает на Амели ощутимую часть своей жизни он понимает не сразу; стоит уже удивиться её талантам где-то здесь. А когда понимает, остановить себя уже не может: слишком уж странно будет выглядеть внезапная пауза и переход на другую тему разговора, а прерывать их в кабинете никто не планирует. Неожиданно для себя Янссен и не ощущает себя... будто его застали врасплох. Совсем наоборот. То и дело он смотрит на девушку, и ему не приходит привычная для сознания, при разговоре с другими людьми, мысль, что это человеку знать не стоит. Об этом не говорят. Ему совсем не до этого.
[indent]Амели Браун, практически, насильно привела его в больницу, осталась дожидаться результатов и теперь, вместо того, чтобы отправиться по своим делам, сидит здесь, и выслушивает мужчину, спрашивающего, хороший ли он человек. И это он ещё не вспомнил про шоколадный кекс, который она так заботливо ему принесла. Если это не проявление интереса к его персоне вперемешку с волнением, тогда он совсем разучился читать человеческие эмоции, видимо, потому что сам заржавел слишком сильно.
[indent]Ловя её обращение, посмотрев на девушку, он заметно прогоняет её вопрос в голове ещё раз, слегка наморщив нос. Впрочем, не проходит и нескольких секунд, прежде чем он говорит:
[indent]— На удивление... легко. — Матиас выдерживает короткую паузу, негромко хмыкнув, — И в этом тоже сложно винить лекарство, — всё сводилось к одному.
[indent]Одному человеку.
[indent]Меньше, чем полгода. По иронии, большинство его отношений за последние несколько лет не удерживались так долго, как перерастающие из «просто коллеги» во что-то большее с Браун. Волшебник не замечает, как за это время скатывается на кушетке ниже, и от своих мыслей резче дёргается вверх, чуть ли не портя всю работу колдомедиков. Хмурясь от боли, он осторожно поправляет тонкую трубку, скрывая все следы преступления неловких людей. То и дело он возвращался к тому, насколько сложным ему давалось довериться кому-то, обзавестись теми, на кого он был готов положиться, в конце концов, попросту назвать другом. Поднимая на девушку взгляд, он понимающе кивает головой на её фразу, параллельно думая о своём – на Амели Браун ему совсем не хотелось поставить «крест» подружки, с которой он виделся на работе, а после окончания дела – благодаря редким пересечениям в странах их местожительства, руша то, что они выстроили, возвращаясь к тому самому.
[indent]«Small talk».
[indent]Того, что происходит следующим он совсем не ожидает. Рассуждающая о чёрно-белом, приводящая жизненные примеры, она вынуждает Янссена, проглотить язык. Пусть мужчина и умудряется впопад кивать головой, и реагировать своей мимикой: еле заметно пожимает плечами, когда та говорит о незнании их с бывшей женой отношений, поджимает губы, пытаясь скрыть расплывающуюся улыбку от слов доверия, и хмурится от чьей-то глупой мысли предателя в лице Браун. Майкл Пэрри не понравился ему на бумаге ещё в момент, когда он прочитал его имя, смутно ловя ощущение чего-то далеко забытого, намеренно стёртого из памяти. Теперь, когда перед ним открывались детали помимо сухих фактов, выложенных на пергаменте, лучше не становилось. Лишь тихо он произносит слова отрицания вместе с ней. Он уже открывает рот вновь, желая продолжить тему разрушающих веру в хорошее будущее отношений, но девушка кладёт ладошку на его руку, переводя стрелки на Янссена.
[indent]— И как теперь мне не сказать какую-то глупость, чтобы ты не забрала слова о катастрофе обратно? — наблюдая за перекладываемую ею обратно ладошку, он ещё чувствует тепло от её прикосновения на своей коже, — Я знаю о чём ты, говоря о обобщении чёрно-белого, — свободной рукой он описывает полукруг, указывая по итогу на себя, — Пожалуй, адвокаты были бы ненужны, если бы мир был так прост. Впрочем, не знаю почему, у меня не всегда получается применить талант разделения на себя, — Матиас сжимает губы, негромко вздыхая. Ответ лежал на поверхности – протяни, и он твой; куда проще было защищать всех вокруг, ища их положительные стороны, чем свои, учитывая, как долго ему вбивали в голову обратное. — Что же, — подкладывая руку себе под голову, произносит Матиас, — Ещё пара-тройка историй, и ты будешь знать больше, чем моя мать, учитывая тот факт, что я стёр ей память, избавляя бедную женщину от воспоминаний с подгузниками, которые принесли ей столько бед в детстве, — он прикрывает глаз, грузно усмехнувшись себе под нос, так и не объясняя, вернул он по итогу Клементине образы прошлого или нет, — Предполагаю, что сейчас ты начнёшь представлять взрослого мужчину в подгузниках. Я бы точно стал, — или не это она делала каждый раз? Он помнит её реакцию на историю о самом голом человеке в офисе юридической фирмы; пусть не пытается его обмануть.
[indent]На самом деле, он слушал и слышал, но с трудом знал, как ответить. Ему не хотелось всё сводить к глупой шутке, и пусть сейчас он широко улыбается, внутри себя Матиас шумно вздыхает, спрашивая самого себя: так сложно было сказать человеческое «спасибо»? Сжать её ладошку в ответ в знак признательности? Да, он уже поблагодарил её за то, что она пришла, однако, и за происходящее здесь, её поддержку, тоже стоило. И размышляя о собственной персоне, как о невеже, он упускает тот момент, когда Амели Браун решает сменить курс их корабля на сто восемьдесят градусов, вызывая у него очередные подлетающие брови.
[indent]Историю Эвана Маккензи он не знал лично, читая о каких-то фактах из статей газет, с сожалением понимая, что пропустил его прямой эфир ещё летом этого года; неудивительно, учитывая, что и не думал о будущих связях с такой фамилией. Поэтому, слушает он девушку внимательно, — Как, — не сдерживается он от очевидного вопроса возраста, широко раскрыв глаза. Пожалуй, если кто-то думал, что Матиаса нельзя было удивить бесконечно живущими волшебниками, тот сильно ошибался. Не то, чтобы бельгиец гонялся за вечным, но тем не менее, не отдать таким должное? В конце концов, тот же Николас Фламель Бельгии был ближе, – так думал, правда, только Янссен, – чем к Великобритании. Настолько погруженный в историю девушки, учитывая, с какой эмоциональностью она рассказывала, – волшебник даже пододвигается слегка поближе, зеркаля действия Амели, – он не сразу понимает, к чему она ведёт.
[indent]А темноволосая опять принимается за старое! Эта мысль настолько сильно отбивает ему в голову бладжером, что и лицо принимает все забытые, с момента разговора об этом в последний раз, краски. Да, ещё не были потёрты те года в сознании, когда он посещал любую из стран мира, не чувствуя при этом слабость в теле, но это не означало, что он не привык к жизни, которая «подарила» ему Лола на данный момент. Колдомедики разочаровали его ещё несколько лет назад и после череды попыток, он потерял всякую надежду поправить свою ситуацию.
[indent] — Ты ведь понимаешь, что у этого только одно решение, и как я уже сказал, мне оно вряд ли подвластно? — его голос вовсе не раздражён, и он терпеливо пытается объяснить свою точку зрения. Возможно, трёсотлетняя женщина повидала много вещей и у него не было причин не верить в её силу, учитывая всё то, что только что описала ему Амели; вот только с трудом язык Матиаса, как и его мысли, соглашались с тем, что именно она ему и нужна.
[indent]Впрочем, кто бы сомневался, что ему так просто остаться со своим мнением.
[indent]— Амели, я... — бесполезно. Умело она давит на болезненные точки, отчего волшебник поджимает губы, пораженчески хмурясь: бьёт по нему его же монетой, — Да причём здесь проигрыш! — непонимающе он распахивает веки, тряхнув головой. Не давая ему времени на размышление, он замечает, и как ближе она подсаживается к нему, и как продолжает смотреть своими большими карими глазами, – по ощущениям, он почти что замахивается ногой над щенком! – и самое главное, говорит то, отчего сердце мужчины ёкает. Ей было плевать на желание самого волшебника и на трудности, которые встали перед ним.
[indent]Амели Браун была готова взяться и за его проблемы и в отличие от всех, не сдавалась, когда ей говорили «нет».
[indent]Волшебник прикусывает внутреннюю сторону щеки, громко усмехаясь от навешанных на него ярлыков, и не отводя взгляда от её протянутой ладони, тянет:
[indent]— Ты была бы хорошим адвокатом, ты знаешь это? — склонив голову вбок и посмотрев на девушку исподлобья, выдерживая ощутимую паузу, он сдаётся, и сжимает её пальцы своими, — Ладно, убедила. Убедила! Только посмотрите в эти глаза, как вообще таким людям, как ты, кто-то отказывает. Я чувствую, будто почти сделал самую большую ошибку на свете, — полубубня говорит Матиас, задерживая сжатую ладонь в пальцах дольше необходимого, прежде, чем качнуть их вместе и разбить «уговор», — Сколько, говоришь? Триста лет? — задумчиво тянет волшебник, — Даже если она мне не поможет, хоть посмотрю на Фламеля женской версии, — ёрничает Янссен.
[indent]А ведь она была права, не говоря вслух того, о чём подумал сам мужчина – он рано сдался. Бежать в Бельгию с поджатым хвостом каждый раз, когда у него повышалась температура выше нормы, – и не важно, что на деле маг терпел ещё несколько недель после появления первых симптомов, – было совсем неправильным. Посмотрев вперёд себя, рассматривая еле заметные на белой двери трещины на краске, он прокручивает в голове все её слова вновь. Глупо было отказываться от её помощи, насколько серьёзно она была настроена и вдохновлена неизвестной ему колдомедиком.
[indent]Внезапно ручка прокручивается, и в кабинет возвращается дежурный. Хватает короткого взгляда на Амели, а затем и убедительного: «Всё отлично», — чтобы дать понять всем в этом помещении, что задерживаться до самого утра Матиас здесь явно не планировал. Чувствовал он себя действительно многим лучше, поэтому не желая тратить больше времени на просиживание штанов в колдомедицинском центре, дожидается, пока его освободят. Браун же он предлагает остаться, – на всякий случай кашлянув себе в кулак для пущей убедительности, – аргументируя это тем, что им всё равно было по пути, если она, конечно, не планировала вернуться на работу после окончания смены. Поэтому делая шумный вздох, стоит им оказаться на улице, подстраивается рядом, засунув руки в карманы. Отвлечённо он вспоминает и про шоколадный кекс, говоря что-то про традиционный для Бельгии маттентарт, предлагает ей на следующем удачном обеденном перерыве сходить и в пекарню. Запахивая осеннее пальто посильнее, он даже задаётся вслух вопросом, насколько часто она думала о том, чтобы подстричь свои волосы совсем коротко, избавляя себя от извечной проблемы поедания разлетающихся прядей. Может показаться, что Матиас Янссен, выйдя за пределы больницы св. Мунго стёр из памяти и их разговор, который не оставил никакие последствия для их отношений.
[indent]Вот где можно было легко ошибиться.
[indent]Останавливаясь возле перекрёстка прежде, чем оставить Амели на этот вечер в покое, он в ложной задумчивости говорит: — Слепо доверять, значит, — на секунду его выражение лица становится хитрее, но расслабляясь, мужчина кивает головой, — Это взаимно, — пауза, и он веселеет ещё сильнее, расплываясь в ребяческой улыбке, — И я знаю, что по мне совсем не скажешь даже смотря на сегодняшний опыт. И дело точно не в фетише, — волшебник на секунду отвлекается, посмотрев поверх головы девушки вдаль, смотря как вороны небольшой стайкой поднимаются над верхушками полуголых осенних деревьев, а его голос отдаёт виноватыми нотками, — Мне жаль, что я напугал тебя в офисе и подпортил планы на сегодняшний вечер, — правда, он прикрывает глаз, неожиданно протянув ей ладонь, сходу меняя тему, — Ты и так мне помогла, так что сделаем так. Если у неё получится – можешь просить у меня что хочешь за твои страдания. Ну а если нет, — он пожимает плечами, — Останемся на твоих условиях.
[indent]Во взгляде Амели, в кабинете, читалось, что она была уверена в себе на все сто, и он верил ей. Это был его своеобразный вариант отплатить ей, предполагая заранее, что проиграет; он далеко не каждому предлагает такого рода «пари». Янссен улыбается шире.
[indent]Никому.

СПУСТЯ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ

[indent]— Можно тебя на секунду? — почти неслышно он выскальзывает за пределы своего кабинета, двигаясь по коридору прежде, чем остановившись и заглянув за угол, подзывает Амели, — Как освободишься, — кивая головой в сторону только что вошедшего на этаж гостя, Янссен возвращается обратно к себе, останавливаясь у окна в кабинете. Его мысли были в таком же завихрении, как горстка опавших листьев, поднимающихся ввысь под дыханием ветра. Как пообещала Амели, ему удалось встретиться с Вильгельминой прежде, чем возвращаться обратно в Лондон, и встреча с ней до сих пор не выходила у него из головы. Не так он представлял волшебников, возраст который перевалил за третью сотню лет, сначала даже не поняв, с кем имеет дело на пороге своего дома. Так или иначе, она и её методики сильно отличались от обычного колдомедицинского работника, – как понял Матиас, что нормально, учитывая специфику её работы, – и он в который раз подумал о влиятельности шотландской семьи их друзей.
[indent]Казалось бы, она не сказала ничего того, о чём он предполагал – без Лолы шанс излечиться полностью был невелик, и как бы он не хотел проверять, тем более, посмотреть, как бы ненавистное заклинание отскочило бы в сторону той, которая его изначально зародила, вставать на этот путь даже не думал. А вот найти спасение в чём, местной земле? Одно дело – оставаться в Бельгии, но другое, возить Бельгию с собой. Матиас, потянувшись к своим волосам, пропуская пальцы сквозь прядь, негромко усмехается, вспоминая своё выражение лица от появившейся на заднем дворе яме. Решение всё это время было под носом и только из-за своей упёртости, он сам терпел так долго, чтобы чувствовать себя лучше.
[indent]Тихий скрип двери заставляет его обернуться и складывая губы в полуулыбку, он тут же хитро прищуривается, заводя руки себе за спину:
[indent]— Напомни, тебе ещё никто не успел выдать медаль за самый упёртый характер на свете? Потому что стоило бы, — он негромко смеётся, — Чувствую себя многим лучше, — между прочим, продолжает Янссен, — И, пожалуй, я должен благодарить ни иначе, как тебя, за вклад в моё здоровье, пусть и улучшающееся... странными методами. Рабочими! Но всё ещё странными, — замечает волшебник. Он стоит с секунду на месте, но затем неспешно оглядываясь к своему столу, на краю которого стоит заметного размера коробка в неброской по упаковке.
[indent]— Скажем это... небольшой презент за твою помощь личного характера, — с лёгкостью приподнимая подарок, он не стопорясь подходит к Браун, протягивая оный, — Спасибо, — он смотрит прямо ей в глаза, касаясь свободной рукой её предплечья, произнося это со всей искренностью прежде, чем в уголках глаз появятся морщинки от расплывающейся улыбки, — И об этом поступке даже будет напоминание в письменном виде. — и уже скорее с любопытством он кивает головой на коробку, будто и сам не знает, что там скрыто. Будет кощунством, если она решит открывать её не перед ним, и лучше не проверять, как он это переживёт.
[indent]Ему правда было это важно. Да, чёрт, Амели была ему важна! И что, единственное, что Матиас мог – это поблагодарить её? Только если захочет быть в глазах человека, явно проявляющего к нему симпатию, полным придурком.
[indent]Пожалуй, начинать волшебник был готов с малого. Он не мог вернуться с пустыми руками после того, что она сделала, и абсолютно точно не зря поднял тему награды. Внутри, поверх упаковочной бумаги, в которую был завернут мягкий кашемировый шарф бежевого цвета, действительно лежала поблескивающая от попадающих в кабинет лучей солнца медаль с гордым «Самый упёртый человек, 2029».
[indent]Конечно, шарф должен был стать центром этой коробки, но он просто... просто не мог не, понимаете?

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

НАЧАЛО ДЕКАБРЯ 2029

[indent]Заинтересовать Матиаса Янссена собой никогда не было лёгкой задачей. Он мог добродушно улыбаться, обмениваться короткими фразами, смотреть самым широким и удивлённым взглядом на очередную байку, которая может показаться любопытной; однако, притворяться он научился тогда же, когда решил, что адвокат – его призвание. Люди могли годами общаться с волшебником, считая его своим другом, а тот даже не моргнёт глазом, записывая чужой адрес в записной книжке под оглавлением «нужные знакомые».
[indent]Амели Браун стала интересной с первого дня их знакомства, даже лучше сказать, с её письма; чем дальше – тем хуже. Янссен чувствовал себя жадным до неизвестных ему фактов о её личной жизни, пытливый до её настроения, с чувством зависти смотрящий из-за угла на их непринужденные с Гвиневрой беседы. Посчитать его действия преследованиями было нельзя, по крайней мере, он на это надеялся; навязываться девушке в компанию бельгиец бы не стал, не будь у той желания. Правда, чем больше дней проходило, как и совместных обедов, внерабочих встреч, прогулок после окончания смен, которые всем были в удовольствие – он то знает, ему говорили! – тем проще было видеть то, что не замечали в коллегах другие.
[indent]Внимательность Матиас свою ценил и лелеял, гордясь знаниями о любимых цветах, книжках, причинах висящих именно конкретно этой картины, а не какой-то другой в доме. Часто это помогало ему выбрать подарки, как, например, в случае с шарфом для Браун, а узнать, что он всё сделал правильно ему помогало действие по итогу. Тогда она обняла его; несколько раз после Янссен и сам позволял себе приобнять девушку, когда та доводила его своими шутками до смеха или намеренно забывая, что его временное местожительство – холодная и вежливая Великобритания, люди на улицах которой не лезут щеками друг к другу.
[indent]Она же помогла заметить, что что-то было... не так. Иначе. И если в случае с любым другим человеком, маг бы не стал переживать, то с Амели он такого себе позволить не мог. Не хотел. Отчего и сразу начал разбираться, что именно произошло.
[indent]Но не спросишь же этого у неё напрямую! «Всё в порядке», «с чего ты взял» и другие оправдание ему совсем не хотелось слушать – только актёрский талант раскрытого рта и выражения лица «конечно я тебе верю на слово!» зря тратить. Янссену думать долго не пришлось, и озарённый гениальной идеей, волшебник уже спустя мгновение оказался перед рабочей подружкой Браун, ненавязчиво уточняя, в порядке ли она и не знает ли что-то, чего не знал Матиас, Гвиневра?
[indent]Это было большой ошибкой.
[indent]Ему стоило радоваться от мысли приобретение себе напарника, так же бойко переживающего за состояние их любимой коллеги, как и он, однако, во всём этом была проблема – ему совсем не хотелось нарушать личные границы девушки, когда та того не хотела. Ему больше нравилось пользоваться другими методами, что не скажешь про главную болтушку фирмы, раздувающую панику на пустом месте. Так в один день на его столе появилась сумка и прежде, чем Янссен успел раскрыть рот и возмутиться, что кража имущества друзей – неправильно, ему выложили на стол всё содержимое. Он не просил! Он не хотел в этом участвовать!
[indent]Бельгиец был готов жить в хаосе, но только в том, который создавал он себе; как говорится, своё роднее. Мужчина, конечно, пытался искать плюсы в их ненастоящем детективном агенстве, да только проблем от него было больше, чем решений. И до тех пор, пока Эван Маккензи не раскрыл ему некоторые детали личной жизни девушки, о которых Матиас читал сухими фактами, не рассматривая это с такой стороны... кто знает, сколько бы пришлось смотреть на что-то в упор, и не видеть очевидного.
[indent]Благо, что он не детектив, а всего лишь адвокат.
[indent]Свои школьные годы волшебник не вспоминал с обожанием, в отличие от некоторых студентов Хогвартса, души не чаявших от массивного замка с каменными стенами, разговорчивыми портретами, таинственной атмосфере леса, в общим, одним словом: каждый находил для себя то, над чем был готов поплакать после окончания. Матиас принимал свою учёбу скорее как должное, пусть и с лёгкостью мог назвать вещи, достойные патронусных воспоминаний; в конце концов, там он обрёл не только лучшего друга, но и брата. Только с возрастом он стал понимать, как некоторые связи могли ситуативно спасти, отчего школьные годы для него пролетели более свободно, с точки зрения знакомств и запоминания личностей тех, кто ходил мимо него туда-сюда каждый день. Были те, с кем он дружил и проводил время, чтобы разбавить свой досуг; а были и те, кого Матиас Янссен считал затычкой в заднице гиппогрифа, которого срочно нужно спасти. Не человека. Гиппогрифа.
[indent]Заподозрить неладное получается сразу, стоит только перешагнуть порог шотландского офиса. Их не встречает Амели близ входа, и это не выглядело бы подозрительно, не заметь волшебник снующих хит-визардов по коридорам, не похожих на тех, которые перепутали, кого проверять. Обрывая неделовой разговор, бельгиец обращается к одному из работников департамента магического правопорядка, пропуская Маккензи вперёд по коридору; этот, по ощущениям, отбился от стаи.
[indent]— Что за... сэр? Сэр, могу я узнать ваше имя и причину присутствия здесь? — прежде, чем тот всунет ему обратную просьбу, волшебник добавляет, — Матиас Янссен, адвокат компании, — наверное, попасться тому на человека совсем несведущего в законе было бы многим проще.
[indent]Брови мужчины сводятся к переносице от причины, детали которой всё равно этот хлебушек не знал, отчего бросив его там же, где нашёл, Матиас устремляется в сторону скопления коллег фирмы и остальных защитников магического мира в надежде найти ответственное лицо. Честное слово, проработав под оружейной компанией каких-то полгода, ему стало понятно, каким образом они обрастают таким бешеным количеством слухов. Он не удивится, если кто-нибудь видел, как наряд хит-визардов двигался по направлению к их этажам; уже стоит ставить ставки на газетный заголовок со статьей, в которой они выискивают наркотики и проституток у представителей шотландского клана прямо на рабочем месте? От этой мысли он ускоряет шаг, и как покажется Янссену после, одним прыжком оказываясь на кухне в самый нужный момент.
[indent]Майклу Пэрри должно икаться – столько раз бельгиец вспоминал о нём, особенно с той самой минуты, когда понял, что они были знакомы раньше личного дела Амели и её редких упоминаний о мужчине. Его гиппогрифу точно не повезло; ещё в школе магу казалось, что таких нужно было поискать, и там, где гриффиндорец с лёгкостью обманывал и нравился окружающим за свою лесть и умение целовать чужие задницы, Матиас видел его насквозь. Благо, у них не было необходимости общаться: разные курсы, факультеты, интересы, как и полное отсутствие желание хотя бы со стороны Янссена, – ему не казалось, что Пэрри был его ярым фанатом тоже, – поэтому чаще всего они сталкивались разве что на поле для квиддича. Жаль, что тому ещё в то время не выбили мозги, чтобы он даже не думал лезть к людям, которые ему были не по зубам. Или, как раз таки, причина в этом? Отбили всё, что он растерял весь страх?
[indent]Обычно редко что могло выбить волшебника из равновесия и плеваться желчью, пусть и про себя, он не позволял себе с каждым. Не без удачи с заметным испугом Матиас успевает найти взглядом Амели, оказавшейся посреди суматохи, – он не сомневался, что на деле она была эпицентром с самого начала, – прежде, чем повышая голос, пытается успокоить и хит-визардов, и привлечь внимание Маккензи, в интересах которого было успокоиться так же быстро, как он загорелся. Ещё одна причина, почему пресса так сильно любит МАМС: за долю секунды Эван Маккензи превращается в машину для убийств, и пусть у бельгийца до конца не было всех карт на руках, это не означало, что он не понимал, что произошло. Держащаяся за запястье Амели с самым напуганным выражением лица вызвала в Янссене агонию, что уж говорить про человека, знавшего её дольше и имеющего с ней совсем не отношения обычных коллег.
[indent]Да и разве обычные коллеги бы не заступились друг за друга, учитывая местный дружный коллектив?
[indent]Вопрос, однако, сейчас стоял не в этом. Как никто другой Матиас понимал, что ни фирме, ни лично Эвану не нужно было дополнительно привлекать к себе внимание в разгар разворачивающегося на глазах дела. У него ещё есть шанс попытаться свести конфликтную ситуацию на нет – короткого взгляда на Пэрри хватает чтобы понять, что это будет не так легко – и он задерживается возле Браун всего на толику мгновения, и пытается потянуться к её плечу, чтобы спешно одёрнуть руку.
[indent]Она думает, что он бы ударил её? Его глаза раскрываются шире и на секунду волшебник стопорится, открыв и закрыв рот.
[indent]— Амели, — зовёт он девушку, привлекая к себе внимание, — Ты... Ты в порядке? — на всякий случай делая полшага назад, давая ей больше личного пространства, волшебник оглядывается по сторонам, довольно грозно посмотрев на толпившихся коллег – нечем заняться? Он делает короткую паузу, продолжая говорить, — Амели, я пойду с ними, попытаюсь смягчить для Эвана обвинение, каким бы оно не было. Что они тут делали? — он тут же качает головой, — Не суть, я разберусь и вернусь. Никуда не уходи. Всё будет хорошо, — голос мага звучит уверено, и Матиас несколько раз кивает головой в подтверждении своих слов, уже разворачиваясь на пятке, резко нахмурившись. Он торопится, но его хватает на ещё одну фразу, которую он говорит то ли Браун, то ли шутит под нос самому себе: — Пора доставать ваши хвалящиеся ружья и быть наготове, чтобы отбиваться от прессы – уверен, им понравится, — он не даёт ничего ей сказать в ответ, скрываясь за углом и стараясь нагнать торопящихся исчезнуть из поля зрения хит-визардов.
[indent]Сказать – одно, другое дело – сделать. Всех этих телодвижений хватает, чтобы выпустить их из здания и оказаться на пустом месте после групповой трансгрессии спустя пару минут, как он покидает офис.
[indent]— Проклятье, — прыснув себе под нос, Янссен оглядывается вокруг, словно это поможет увидеть ему след хит-визардов. На всякий случай он хлопает себя по груди, и не почувствовав под пальцами удостоверение во внутреннем кармашке, – негоже попасться на глаза представителям правопорядка, являясь гражданином другой страны, да ещё и в попытках остановить оных, – спешно поднимается обратно, встречая совсем иную картину, чем мгновением прежде. Встречаясь взглядами с Браун, взявшую себя, по ощущениям, в руки за считанные секунды, он качает головой. Ускоренными перебежками он пересекает коридор, рванув на себя дверь кабинета и похлопав по разбросанным по столу папкам, находит искомое.
[indent]— Что? Какое неразглашение, кому я расскажу! Я пото... — он щурит взгляд, разговаривая на ходу, и слыша фразу в спину, выуживает из кармана пиджака перо, — Куда, — оставляя размашистую подпись на подложенную перед глазами бумагу, Янссен приподнимает бровь в красноречивом «Довольна?», чтобы умудриться усмехнуться себе под нос и броситься прочь.
[indent]Пора вызволять начальника.
[indent]И у него были даже вариант как, если всё пойдёт не по плану.
[indent]Честно говоря, бороться за тех, кто ему был небезразличен ему нравилось больше, и он понимал точку мнения о профессионализме и необходимости держать дистанцию – он это делал! – с другой стороны, держаться совсем холодно и следовать только холодным фактам без капли понимания, почему человек, на чьей ты стороне, был хорош и заслуживал защиты. Министерство Магии никогда не принимало его добродушно, но это и не требовалось – он здесь не за поиском дружбы, если говорить о Майкле Пэрри и их небольшой проблеме. И речь вряд ли шла о том, что тот имел полное полномочие, чтобы посадить Эвана за решетку до момента, пока кто-нибудь вынесет ему бестолковый приговор, пусть и заслуженный – нападение на хит-визарда? Хорошо, что тот не отбивался. Янссен видел, что могли сделать с обычными неподготовленными магами, – пусть и теми, кто умел то, что умеет любой Маккензи, – авроры, и сомневался, что младшее отделение сильно отставало.
[indent]— Майкл! — бельгиец добродушно улыбается, находя мужчину взглядом, наконец, прорвавшись через проверки, вопросы и выяснения причин, зачем он здесь. Повезло, что пока он работал над делом Маккензи, Матиас не один раз засветился в местных отделах правопорядка; вот где адвокатом было необходимо завести себе полезных знакомых в первую очередь, — Послушай, я перейду сразу к делу. — он намеренно отбрасывает всяческие «мистер» и официоз, такой любимый для любого британца, — Много времени я у тебя не потрачу, не беспокойся. Отойдём? — темноволосый смотрит на хит-визарда прямо, продолжая держать на себе расслабленное выражение лица, но если приглядеться... то в интересах Майкла Пэрри было согласиться сделать несколько шагов в сторону.
[indent]— Предлагаю, пересмотреть обвинение по отношению к Эвану Маккензи, что думаешь? И прежде, чем ты скажешь что-то, я думаю, что в твоих же интересах согласиться, и я объясню тебе почему. Как ты знаешь, сейчас мы посреди деликатного дела и плохая репутация, – незаслуженная плохая репутация, – будет совсем некстати. Да, он немного вспылил, увидел не то, что должен был и... — жаль, что не размазал волшебника по полу, стукнув того чайником по голове, — С кем не бывает, верно? К тому же, ещё одна просьба: ещё более пагубно на нашу ситуацию в суде влияет твоё общение с Амели. Может, у тебя получится перестать поджидать её у офиса или ходить в те же самые рестораны, что и она, учитывая, что у вас тут чудно и у самих? — склоняясь чуть вперёд, Янссен крепко хлопает Пэрри по плечу, даже посмеявшись. Ни на что не намекает.
[indent]Или?
[indent]Соглашаться с ним, впрочем, никто не хочет, как и увидеть тот самый интерес. Матиас негромко вздыхает, на мгновение засунув руки в карманы, и нащупав волшебную палочку, замолкает совсем ненадолго; может показаться, будто у него совсем нет слов и он попытался откусить больший кусок, чем смог, но Майкла встречает та же самая деловитая усмешка, что и прежде.
[indent]— Я не буду настаивать, чтобы ты отпустил Маккензи или перестал преследовать Амели, но, — наклоняясь к нему чуть ближе, он становится серьёзным, — В таком случае, тебе стоит задуматься о собственной карьере, потому что вряд ли вызвав тебя свидетелем в деле – а мы можем это сделать, причин у нас достаточно – ты без труда решишь рассказать всем об отношениях с Амели Браун, включая её возраст. Сколько там ей было, не напомнишь? Ты ведь уже работал здесь? — он бросает взгляд за спину Пэрри прежде, чем Янссен медленно отдаляется от волшебника, сменяя чреватый последствиями тон на что-то более весёлое. Правда, и последующие слова не звучали оптимистично. Не для одной из сторон, — В конце концов, даже вызывать в суд никого не нужно будет. Одного чьего-нибудь перепуганного анонимного запроса хватит для того, чтобы тебя решили проверить. Да, без надежды на то, чтобы что-то найти, — он пожимает плечами, — Сильно же твоё начальство удивится, как думаешь?

[indent]Прошло не так много времени, чтобы возвращение в офис чувствовалось совсем другим, и всё равно, перешагивая порог шотландского филиала не первый раз за день, он делает глубокий вздох, усмехаясь себе под нос. Честно говоря, он не до конца был уверен в том, что у него получится, и в какой-то момент его слова можно было бы расценить как блеф... в конце концов, без того, чтобы обсудить всё, что он наговорил Майклу, с Браун, он бы точно не стал, учитывая, что это касается её личной жизни. Они и так достаточно много вытаскивали на поверхность, чтобы быть уверенными в том, что судья будет на их стороне; тянуть за собой зарытого с головой в копоть Пэрри вряд ли было бы им на руку. От представления образа хит-визарда бельгиец морщит нос и цокает языком. Может, он поступил неправильно, шантажируя его, но этот был тот случай, когда он не чувствовал своей вины. Он сделал это ради Амели и хотел думать о том, что это даст свои плоды.
[indent]Так или иначе, вряд ли этот разговор когда-нибудь всплывёт, – и винить его в отсутствии профессионализма будет некому, – учитывая, что хит-визард не выглядел как человек, несогласный на условия Янссена. Или освобождение Эвана Маккензи должно было значить что-то другое?
[indent]— Я смотрю, — вынырнув из-за угла, успешно окинув взглядом список, который так сильно приспичило составить и начать с самых главных лиц компании, – без зазрения совести, – он позволяет себе улыбнуться без привязанной к нему скрытой агрессии. Так, как он улыбался Амели Браун последние полгода, — Все пошли тебе на встречу, потому что как же «не»? Напомни, почему ты не присоединилась на обед к нам и стоит ли мне в следующий раз настоять на том, чтобы... присоединилась? — волшебник смеётся, отвлечённо всунув ладони в карманы брюк и посмотрев поверх головы Браун, задумчиво поджимая губы, [float=left][/float]намеренно потягивая резину, когда его никто не просил.
[indent]Так сказать, наигрывал бесшумную барабанную дробь.
[indent]— Хотя, думаю, что больше и не понадобится – опасность миновала! Все спасены! Драконы повержены, а принцессы – в безопасности! — торжественно говорит Янссен, то разводя руками в стороны, то вскидывая их вверх, а по итогу и вовсе сжав кулаки вместе, говоря сквозь зубы, — Во всех смыслах этого слова, но больше меня интересует сейчас другое, — бегая взглядом по её лицу, слегка нахмурив брови, возвращаясь к воспоминаниям с её реакцией на попытку мужчины притронуться к её плечу, застревая глазами на том самом запястье, за которое она держалась, Янссен с еле заметным кивком головы, спрашивает, — Как ты себя чувствуешь? — он не хотел казаться непоседливой курицей, но она должна была его понять. Даже если кому-то покажется, что причин для волнения не было... девушка могла обманывать себя сколько угодно.
[indent]А вот он на это не клюнет.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

[indent]Быть настоящим. Реагировать искренне. Не пытаться скрыться за невидимой глазу стеной. Было много простых правил, которым стоило следовать Матиасу Янссену, чтобы не усложнять не столько свою, сколько их жизнь. Ведь разве он вредил себе? В меньшей степени, потому что сам выбрал этот путь. Остальным? Его коллеги, друзья, семья и близкие: если волшебник не вложил в руки окружения ключ от себя, выдавая инструкцию к собственному поведению, то существовал иголкой в заднице каждого, кто пытался протянуть ему руку, пытаясь переступить порог разговоров у водной колонки.
[indent]Для человека, косо смотрящего на лицемеров и притворщиков, он ловко не замечал бревна в своём глазу. Обвинять ханжей, но при этом, продолжать отшучиваться, забивая свои переживания глубоко вовнутрь. Разве кто-то мог наказать его за то, что он умеет чувствовать? Что точно также, как и все, задаётся вопросом «Что, если я никому не нравлюсь?», «Что, если я скажу что-то неправильно?»
[indent]«Что, если я окажусь клоуном среди серьёзных людей?»
[indent]Янссен прожил с этим всю жизнь и, как бы печально это не звучало, знал: проживёт так не один год ещё. А как иначе? В семье на него уже не хватило жалости и разговоров по душам, а наскоро появившиеся младшие братья и сестра вовсе отобрали у него возможность казаться слабым в глазах своих родителей. Ты или как Ник, или у тебя проблема. А потом? Потенциально прибиться к компании старших родственников было проще, но и критерии по приёму были куда более высокими, нежели с младшими. А дальше... вините во всём привычку и упрямство, видение того, насколько проще живётся, когда твоё главное описание: «море по колено».
[indent]А для всех остальных ты человек со звёздной болезнью.
[indent]Он не зря отшучивается, широко улыбается, всем своим видом показывает, что главная проблема была решена. Дело не в том, кто именно это сделал, – к этому он вернется в более подходящее время – а в том, что сфокусироваться можно было на более важных вещах, на которые хотелось обратить внимание. Бельгиец это и делал, выдавая своё волнение суетливыми движениями и взглядом исподлобья.
[indent]— В смысле... каким, — кто бы знал, что вся важность, которую он вложил в собственный вопрос, пройдёт мимо. Янссен аж делает полшага в сторону, выпрямляя спину, пусть и опускает взгляд на оставленные на её столе документы, конечно же, заверенные.
[indent]Мужчина открывает рот и закрывает, пытаясь заговорить, но снова терпит фиаско, лишь еле слышно выдыхая.
[indent]Прокручивая задом наперед всё то, что произнес, к тому же, оглянувшись позади себя и не увидев ни намёка на освобождение Маккензи, волшебник осознает, по какой причине она задалась ему несколькими – а лучше сказать, тысячью? – вопросами, на которые у него, несомненно, были даже ответы. Казалось бы ответь и дело с концами: снимет оковы волнения с плеч Браун за начальника и друга, как и объяснит, насколько у них много или мало шансов против нового дела, которое мог бы открыть, на секундочку, её бывший молодой человек. От воспоминания лица Майкла Пэрри перед глазами он заметно хмурится. Вот же, очевидная дилемма. Разве он не знал её? Не знал, что за одним вопросом последуют следующие и она выйдет на очевидный шантаж со стороны Матиаса Янссена, который воспользовался личными данными человека, важного ему.
[indent]Ведь что она подумает о нём? Насколько это разрушит то доверие, которое выстроилось перед ними за полгода? Одно дело знать о каких-то фактах из её личного досье для дела, другое узнавать об этом с более детальными подробностями от самой же Браун в порывах душевных диалогов. Матиас поджимает губы, нервно дёргает плечом, всовывая ладонь в карман брюк да бы не передавать своё беспокойство в движениях.
[indent]— Я не виделся с ним – толку было мало в переговорах конкретно с Эваном, поэтому я пошёл сразу к Пэрри. Мы немного поговорили, обсудив случившееся и договорились о снятии обвинений в нашу сторону за неимением необходимости привлекать внимание ни к хит-визардовскому отделу, ни к Маккензи. Меня оповестили, что Эвана выпустят как только, так сразу и мне дожидаться его там... ну, смысла особого не было. — как бы волшебник не пытался говорить спокойно, к концу его предложений он всё равно не смог не приподнять бровь, умалчивая свой вопрос, — А важно это потому, что... я беспокоюсь за тебя? И пусть синяк, но и его никто не заслуживает, не говоря уже о том, что он заставил тебя пережить. Ты прокусила губу? — отрезая без «или», он хмурится, вспоминая и остальные мелкие детали, которые мог упустить в первые секунды пересеченных с Браун взглядами, но куда более яркой картинкой появляющимися перед глазами сейчас. Он помнил и испуг, и то, как резко она отдёрнулась от него в сторону – разве это «я в порядке»? Матиас засовывает и вторую руку в карман, чувствуя, как та медленно сжимается в крепкий кулак.
[indent]Сейчас ему как никогда хотелось вернуться в Министерство Магии и найти хит-визарда, чтобы хорошенько ему вмазать. Отчасти, ему было жаль, что именно Эван Маккензи пересёк черту, а не он. Речь шла не в необходимости доказать, что он лучше и в нём было не меньше благородства, чем в наследнике американской семьи. Он должен был, потому что обещал защищать Браун.
[indent]Она ведь была совсем небезразлична Янссену. Амели нравилась ему и ему не нужно было никаких галочек, поводов или причин для того, чтобы волноваться за девушку и пытаться отгородить её от внешних проблем, но почему... почему волшебнику показалось, что лучше он совсем не делал, всматриваясь в её лицо?
[indent]— Ладно, давай вмес... — практически, перебивая её, Матиас активно трясёт головой, возвращаясь в строй, готовясь дёрнуться в сторону двери, вслед за Амели, однако, так и остаётся стоять, слегка опираясь на стол. Он не пытается скрыть улыбки облегчения, когда у них на глазах вырастает Эван собственной персоной и, чего греха таить, но тут же на мгновение приосанивается, после чего вспоминает вновь, какими методами пришлось воспользоваться, чтобы это случилось. Янссен только и успевает что кивнуть начальнику головой, прежде чем случается то, чего он совсем не ожидает.
[indent]Амели... возмущается.
[indent]Нет, даже не так. Возмущаются люди совершенно иначе – они топают ногами, громко кричат, нервно ходят из стороны в сторону, в то время, как Браун говорит настолько холодно, что окажись на месте Эвана Янссен, он уверен, что тут же почувствовал бы желание застегнуть пиджак, да насупить плечи. Волшебник настолько не ожидает, что прямо на его глазах будет разворачиваться конфликтная ситуация, что не сдвигается с места ещё какое-то время, приоткрыв взгляд шире привычного, да неосознанно дёрнув одну бровь выше. Привычная девичья вежливая речь превращается в то, чего Матиас не мог вспомнить в собственном исполнении уже в течении пары лет, и не менее удивительной была для него реакция Маккензи, бойко готово держать оборону. Наконец, спохватившись, Янссен делает шаг вперёд, пытаясь увернуться от того, чтобы чувствовать себя третьим лишним... и всё равно чувствует, как его задевает коротким упоминанием.
[indent]Конечно она о нём. А о ком ещё? Неожиданно для себя он чувствует неприятное ощущение в груди от еле заметного укола обиды. Маг подозревал, что перегнул палку и всё равно не считал, что заслуживал такого ласкового прозвища. Пытаясь сменить внутренний курс, не произнося ни слова, он поворачивает голову в сторону коридора, из которого нет-нет, но он ждал, что кто-нибудь вынырнет. Надеялся? По крайней мере, тогда у него был бы повод заняться чем-то более серьёзным, чем искать свою труппу, верно?

[indent]Шум со стороны входа остаётся позади, и не только потому, что Янссен самолично избавляет двух бранящихся от своего общества. Он не может, или лучше сказать, не хочет, в точности отвечать на вопрос вслух, по какой причине он продолжает сновать туда-сюда совсем близко, как к выходу, так и к сборищу людей. Пусть он не был причастен к этой компании так, как все собравшиеся в офисе в послеобеденное время работники, тем не менее, давно нельзя было сказать, что команда была ему безразлична. Хмурится волшебник ещё больше от попыток хоть кого-то скромно высказать своё мнение о случившемся, и пусть без претензий или осуждением... Янссен достаточно прямым взглядом и впервые за много времени отчужденным поведением показывает, что лучше бы в эту проблему никому не соваться. По крайней мере, не ради заурядного любопытства.
[indent]Честно говоря, Матиасу было трудно понять, вернуться ли Эван и Амели сегодня или нет, и пусть логика твердила, что пора бы вернуться к своей работе, – он же, в конце концов, хотел быть не просто весельчаком этого места, – а не сверлить взглядом людей вокруг себя, ему требуется куда больше, чем пара минут, чтобы перестать молоть в голове одно и то же, делая всё возможное, чтобы не возвращаться в свой кабинет. Так он находит себя стоящим перед кухонной столешницей, отмеряя, как ему казалось из дальних воспоминаний, нужное количество молока для истинно-британского чая. Игнорируя дышащую где-то рядом Гвиневру, он почти бесшумно оставляет кружку чая на столе у Амели, что-то бубня себе под нос, и только затем испаряется по направлению в адвокатской берлоге.
[indent]Ему кажется, что он только-только успевает присесть за стол и попытаться сосредоточится на ближайшей к нему бумажке, как слышит отдалённый голос Браун в фойе. Тут же он дёргает головой выше, хмурясь и не долго думая, поднимается с места.
[indent]Он не знал чего ждать, но точно не был готов запереться и игнорировать происходящее, являясь миру сухарем. Да, это было не его дело и да: Амели Браун чётко дала понять Эвану, даже во вспышке собственных эмоций, что ей не нужны были защитники, что уж касалось самого Янссена, но... и что? Будто прежде его останавливали такие вещи; и прежде, чем он попытается вспомнить и понять, что ещё как могли остановить, он заворачивает к столу волшебницы обнаруживая там нетронутую кружку. Недолго думая, он направляется туда, где точно должен был найти Браун, и всё равно сбавляет уверенный шаг, а то и вовсе останавливаясь в дверном проёме, когда видит сложившуюся девушку.
[indent]Сердце его екает и.
[indent]— Ноль? — он дёргает уголками губ скорее на автоматизме, когда глазами продолжает беспокойно скакать по её чертам лица, осторожно приподняв и вторую ладонь к кружке, на случай шансов дрогнувших рук, делая шаг вперёд, — Амели, я всё поним... Да, — её вопрос настолько неожиданно прорезает воздух относительно её попыток извиниться перед ним – а главно, за что! За то, в чём не была виновата? – что волшебник не заканчивает, отвечая на последнее, забывая, что никогда не упускал до этого шанса пошутить. Чего более он не ожидал, что простой ответ сделает ещё... хуже?
[indent]Честное слово, если она расстроилась из-за того, что он сделал ей чай, – может, почувствовала запах неправильной смеси даже с расстояния и сейчас, возведя руки к небу, спросит: «ну почему, почему так много молока!» – он выкинет его в окно, лишь бы она не плакала. Волшебник, в принципе, был готов сделать всё, что угодно, чтобы стереть слёзы с её лица; плачущие женщины вовсе не отпугивали его собой и явно запрещать – никому не запрещал, но для него слёзы редко были оптимистичными.
[indent]И больше всего волшебник хотел бы забрать её ощущения себе, облегчая ей день. А то и больше.
[indent]Она говорит, а он не слышит, двигаясь прямо к девушке. Спешно, пусть и аккуратно он ставит кружку со звоном на столик, только для того, чтобы освободить руки. В следующую секунду Янссен делает попытку притронуться к Браун вновь и не чувствуя движения прочь, тянет её на себя, обнимая. Ему кажется это единственным правильным решением.
[indent]Браун была миниатюрной – это он заметил ещё в первый раз, когда она попыталась его обнять, а он не посмел двинуться прочь; не мог и не хотел, ощутив приятное чувство и понимание, по какой причине он обошёл не один магазин с кашемировыми шарфами, консультируясь так, словно выбирал его наравне с поиском ответа о жизни и смерти. Не говоря уже о медали, о которой нет-нет, да вспоминал с ехидной улыбкой, еле сдерживаясь от того, чтобы спросить, как проходит подготовка к турниру, в котором победитель был уже очевиден.
[indent]— Ты... за что ты извиняешься, скажи мне? — волшебник грузно усмехается, правда, улыбка блекнет на его губах, стоит ему опустить на неё взгляд, только сейчас осознав, как близко они находились, — Ты даже не даёшь мне выбора пошутить, что это я для себя сделал, — быстрее, чем она ответит, он кивает головой, стараясь игнорировать собственные мысли из-за близости загорающиеся в сознании, словно Рождество наступило раньше времени, добавляя — Сколько угодно чая для тебя. — позволяя улыбке вновь появиться на своём лице, он осторожно находит её ладошку, сжимая и разжимая ту несколько раз, напоследок задерживаясь на лишнюю толику секунды.
[indent]Замечая, что она перестаёт плакать, он нехотя отдаляется от девушки, выуживая из кармана своего пиджака аккуратно сложенный платок, протягивая его Браун. Оглядываясь по сторонам, коротко смотря на проём, волшебник всё же надеется на сознательность их коллег, а затем тихо говорит:
[indent]— Давай присядем, — и подставляя к углу стола, за которым прежде сидела девушка, стул, присаживается на него, указывая ей на соседний.
[indent]Волшебник молчит недолго, сложив ладони перед собой, слегка нахмурившись: собираясь с мыслями.
[indent]— Я хорошо помню день нашего знакомства, знаешь. Когда ты посетила меня полгода назад в Бельгии, вкладывая мне в руки дело Маккензи и я ещё не знал, чего мне ожидать, пусть и хотел разобраться. В своё рабочее время, конечно же, однако, твоя искренность и вера в фирму, то, как ты держалась и как выложила всё необходимое сразу передо мной... я взял документы домой. А я ведь так никогда не делаю, — он усмехается, слегка округляя на неё глаза. Оперевшись щекой о свою ладонь, посмотрев на неё прямо и без того зная, что и девушка должна была заметить это в нём, — Но ты убедила меня в том, что всё это стоит того. И пусть мы до сих пор находимся в середине процесса, я давно знаю одну важную вещь: только благодаря тебе я нахожусь здесь и только тебя стоит за это благодарить, – если я, конечно, устраиваю всех остальных, иначе дела плохи. Дело не в везении, Амели, — он усмехается, а затем резко задирает палец вверх, — Это возвращаясь к вопросу о якобы плохих секретарях и других глупостях, которые ты о себе наговорила. Во-вторых!
[indent]Всем своим видом он показывает, что не даст ей вставить слово, даже если она попытается, делая вдох-выдох. Давно было пора вспомнить, что люди не решали проблемы, как это делал Матиас Янссен; что люди, правда, были людьми.
[indent]— Я вёл себя как последний, — внезапно он дёргает нос чуть, прикрывая один глаз, — Шут. И ты права, правда права. И это мне стоит извиняться в первую очередь. Тогда, когда все записывались на кружок «Как понимать чувства людей и как себя вести» я, кажется, свернул не туда, — мужчина усмехается вновь, но заметно грустнее. Да, сначала его задело то, что сказала девушка, но если копнуть глубже: разве у неё не было причин так считать?
[indent]— Мне жаль. Жаль, что сегодняшний день, по крайней мере, в такой версии, каким предстал перед тобой, вообще случился и мне бы очень хотелось... не знаю, — он коротко всплеснул руками, растерянно качнув головой, — Вернуть время вспять и предугадать появление хит-визардовского наряда или хотя бы оказаться здесь раньше, чем по итогу вышло, — ведь он сделал ей больно. Янссен вновь морщит нос, перекладывая ладонь на стол, а сталкиваясь взглядом с ладошкой девушки, тут же концентрируется на этом; он осторожно накрывает её пальцы своими, чуть сжав их, пытаясь подвести какой-то итог:
[indent]— Если тебе когда-нибудь захочется поговорить об этом, ты знаешь, где меня найти, — волшебник выдерживает паузу, поднимая на неё взгляд, — Вообще о чём-нибудь. — значительно веселея, он добавляет, — Учитывая, что мы оба подходим друг другу компанией, верно? И если ты где-то успела передумать на мой счёт, – вдруг! – я вот всё больше и больше понимаю, как мне повезло с наличием нашего знакомства и с тобой.
[indent]Все эти слова о защите, ненавязчивое выглядывание со скучающим выражением лица из-за угла в попытках найти её компанию, любопытные вопросы и местами неуместные шутки: Матиас Янссен плохо справлялся со своими эмоциями, особенно, когда речь заходила о демонстрации своей симпатии. В конце концов, ну и ладно; у него были свои причины держаться расстояния хотя бы ещё какое-то время. Волшебник совсем не хотел подводить её, как и терять. Сегодня он почувствовал это, не боясь, что преувеличивал.
[indent]Карточный домик мог сложиться очень легко; в его же интересах, а главное, желании сделать всё возможное, чтобы тот устоял.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

[indent]— Ты ведь понимаешь, что не обязательно? — щурясь, на всякий случай уточняет у неё Янссен, кивая головой на убираемый девушкой платок. В конце концов, будь тот магически втягивающим сопли и слюни да отданный ему родной, но мёртвой в силу возраста бабулей... Матиас качает головой собственным мыслям, понимая, что и в таком случае вряд ли пожалел бы тряпку для Амели. С другой стороны, как и она сказала – судя по всему, следовать традициям было куда важнее, чем его напоминание об отсутствии необходимости возвращать ему что-либо. В вопросе на приличный внешний вид он лишь молчаливо прижимает сложенные между собой подушечки пальцам к губам, чтобы быстро их убрать в сторону с причмокивающим звуком. «Belissimo» не звучит вслух, но очень даже очевидно прочитывается в его взгляде.
[indent]Честное слово, он не считал, что людей красили слёзы, но не потому, что те портили общий вид человеческого лица. Амели была красивой – это он, пусть не проговаривал вслух, но мысленно определил для себя ещё в самом начале их знакомства.  Мужчина отвлекается на мысль о том, что раньше такие, казалось бы простые вопросы, вызывали нервный тик. По крайней мере, одно дело, когда у него искренне спрашивают, надеясь на честность бельгийца, подходит ли то или иное платье, забранные в хвост или распущенные волосы, а то и заметил ли он изменение в цвете, другое... когда отвечая честно, ты даже не представляешь, что в это же время вручается лопата в руки, а сам ты оказываешься в яме для собственного гроба. Честное слово, он и сам в шутку был готов спросить «что, до этого был некрасивым?», но только ради шутки и подтрунивания, а не для желания намотать мысленную петлю на шею собеседника.
[indent]— Боже, храни Королеву? — кривя лицом, реагирует на шутку про английских старушек Янссен, кивая головой, — Не хочу завышать оценку ещё выше, но за всё то время, проведённое в Англии, я не так уж часто сам пил чай с молоком, — поднимая палец на мгновение выше, замечает Матиас. Так что, фактически, сделал его вслепую, но это совсем не повод хвалиться, верно?
[indent]Говорить о себе он любил, однако людям совсем не везло с тем, что именно он говорил о себе. Спорить нельзя: истории его были интересными, мужчина был лёгок на разговор обо всём на свете и пусть по нему не всегда было понятно, но с удовольствием слушал и собеседника, не только умея вставлять свои «я». А вот разговоры по душам вязались редко и тогда, когда личное местоимение требовали взглядом, Матиас словно набирал воды в рот.
[indent]В моменты особой открытости и искренности со стороны Амели, он как никогда видел свою сухость с ней и ему не нужно было представлять, что она могла подумать о нём: у Браун был отлично подвешен язык, чтобы определить его поведение одним болезненным словом. Говоря слова извинения, он делал это не для галочки, как собственно, и обо всём монологе в целом. Мужчина не знал, чего по итогу ожидать в ответ, – однако его самомнения хватало для того, чтобы не оказаться в своей голове выставленным за дверь, – отчего неожиданно чувствует ёкающее сердце; после нескольких долгих секунд, Матиас отводит глаза в сторону от упрямого взгляда Амели, неосознанно поправляя ворот своей рубашки и кивая ей головой, неспешно высвобождая её ладонь. Он не ведёт себя пойманным с поличным намеренно, пусть и чувствует себя именно так. Удивительным образом за полгода он почувствовал от неё поддержки больше, чем от других людей противоположного пола в его жизни за последние несколько лет. И от этой мысли он в который раз осознал очевидное и понятное проявление симпатии к ней. И как здесь не понять, – без необходимого простить, потому что он всё ещё не просто так уточнил за какие заслуги ранее, – желая помочь ей в ответ?
[indent]Конечно, он был не единственным. Мысленно оглядываясь вокруг себя, он мог перечислить не одного человека, решительно готового прийти на помощь девушке, сидящей напротив. Один Маккензи чего стоил, раз врезался кулаком в Пэрри, не особо разбираясь в ситуации, верно? И всё же... он надеялся, что его волнение, его слова и то, что он делает не будет мимопроходящим в их жизнях.
[indent]— Хотел бы я сказать, что не знаю, — волшебник усмехается себе под нос, перенося вес тела на руку, частично опираясь на стул спиной, выпрямив перед собой ноги. Несмотря на всеобщую известную говорливость Акселя, удивительным было то, что в большей половине его диалогов не звучало ни какого упоминания о себе, любимом. Факты, происшествия и целые эпизоды, о которых он рассказывал часто были связаны с другими людьми. Представляя перед собой лицо младшего брата, уперевшись взглядом в столешницу, он, под голос Амели, расплывается в тёплой улыбке. Кто бы мог подумать, что одно из самых больших своих дел и партнёрств он заключит только благодаря громким словесным комплиментам от Акса.
[indent]Впрочем, не только младший из Янссенов умел хвалить судя по тому, что наговорила ему Амели за считанные секунды. На его губах появляется усмешка, а сам волшебник смотрит в сторону, вспоминая дело, о котором она говорила. В пух и прах – так бы он описал то, как бы разбит его оппонент. Матиасу приходилось много импровизировать, так сказать, ходить по краю.
[float=right][/float][indent]Юристы всегда ходили по краю – так он считал было главным в их работе, держа в голове, что нужно было просто продолжать оставаться на стороне закона.
[indent]— Пожалуй, если бы за шутки и эксцентричный характер и вид я бы точно проиграл Хейзелтону, — тот был известен на всю адвокатскую округу в Англии, к счастью или к сожалению, подтверждая слухи о собственном «притоне» прямо в своём офисе одним своим существованием. Удивительно, как у него до сих пор не отобрали удостоверение. Он чувствует, как яростно хватается за ненужные факты в своём сознании, слишком сильно концентрируясь вниманием то на Акселе, то на никому не нужном адвокате в цветочном халате; Матиасу не хотелось наглядно показывать своё смущение за, как ему казалось, мягкость и очевидную любовь к своей семье, а главное тот факт, что Амели видела это. Видела в нём не только работника в костюме, вечно со стопкой документом наперехват, поправляющим на ходу свой идеально завязанный галстук, холодно оглядывающего всех вокруг и существовавшего здесь только ради денег. Далеко нет и отчасти... Янссен смотрит на неё с украдкой. Он с самого начала боролся не только за шотландский клан и их честь.
[indent]— В таком случае, тебя я должен благодарить за твою исключительную память и моё затесавшееся имя среди многих воспоминаний, а мой брат... — он кривит лицом, — Обязательно вышлю ему открытку, а того и сам её доставлю. Если поедете с Эваном в Румынию снова, я был бы не прочь составить вам компанию, — за такое она была достойна не только шарфа, но и чего-то большего. Волшебник смеётся собственной недалёкости и умению даже в такой ситуации вместо достойных слов спрятаться за никому не нужным подарком.
[indent]Переводя на неё взгляд от прямого обращения, он приподнимает бровь, за считанные оказываясь вновь в полном внимании. Правда, чем больше та говорит, тем шире раскрываются его глаза, и как бы он не пытался избавиться от ребяческого ощущения человека с приклеенной звездочкой ко лбу – всё равно не смог бы. Вложенное в ладони доверие Амели Браун нужно было заслужить и пусть здесь и сейчас между ними была поставлена точка, тот факт, что она не просто знала, что он был готов поговорить с ней в любой момент, но и была способна воспользоваться его помощью... Янссен не сдерживает улыбки.
[indent]— Я бы поспорил ещё на счёт могу или нет, но — он пожимает плечами, отталкиваясь от спинки стула, сцепляя ладони замком перед собой, — Воспринимаю, но с большей сложностью переношу это на себя, скорее вечно находясь в состоянии стороннего наблюдателя. Я работаю над этим, — проговаривает волшебник, качнув головой. Он делает паузу, чтобы тише добавить, — Спасибо. За доверие и... за всё остальное, — Матиас поджимает губы в полуулыбку.
[indent]Единственное, что вместе с пришедшим ощущением светлости от разговора приходит ему в сознание вместе с этим – страх за ответственность. Необходимость поступать правильно в будущем, когда сейчас он делал совсем по-другому. Он пытается выскрести это, но получается разве что медленно и маленькой ложечкой; за это время маг успевает понабраться не самых приятных мыслей из котла сознания. Что, если он подведёт её? Не окажется где надо в нужный час, не сможет понять её в нужную секунду? Он смотрел на мир иначе и часто делал совершенно не то, что от него требовалось, и здесь можно было не делать социального опроса среди его близких и друзей. Матиас знал это, знал с самого подросткового возраста, а то и детства, просто с трудом признавался в этом.
[indent]— М? Да я... — он выдерживает небольшую паузу, отмахиваясь от назойливых мыслей, уверенно кивая головой, — Да, я составлю тебе компанию, — где-то он теряет шутку про принесённую пользу хотя бы Эвану Маккензи, но лишь усмехается своей напыщенности про себя, дёргаясь с места и кивая ей головой. Честно говоря, он заметно соскучился по их возвращениям домой после работы и её предложение было приятным напоминанием о том, что пусть пузырь и был взорван, но позволил некоторым вещам вернуться в свою колею. Он задерживается взглядом на пустой кружке, хмыкает в голове ещё раз шутке про старушку в своей души и следует в свой кабинет, перехватывая всё необходимое, чтобы смочь сесть на два стула в этот вечер.
[indent]Благо, ему не нужно выбирать. Благо? Потому что если бы пришлось – он бы всё равно соскочил со стула и двинулся бы следом за Амели. И летели бы все эти бумажки к чёрту.

T H E  E L W I N S  –  T H E  W E I G H T  O F  T H E  W O R L D

[indent]— Амели ещё не пришла? — он спрашивает это второй раз за первую половину дня, выглянув из-за угла и обратив свою взгляд в сторону явно нервничающей Гвен. Свою любознательность волшебник скрывает за парой бумаг, которые не так срочны, чтобы срываться с места другому секретарю, но и тем не менее, такие, – не суть, что вымышленные, – о которых могла позаботиться только отсутствующая здесь. Видя очевидное, Матиас второй раз успевает скрыться от неожиданно, – неожиданно ли? – глупых вопросов Гвиневры, пропадая в своём кабинете, пусть и оставляя дверь приоткрытой. Тоска! Уже со вчерашнего вечера он думал о том, что придёт пораньше, создав удивительный эффект появляющегося вовремя адвоката; мог бы прийти к обеду точно также, как и всегда, ещё и не забирать работу на ночь. Конечно, последней всегда хватает и даже сейчас ему бы по хорошему делу готовиться к вопросам следующему свидетелю, которого планировала вызвать оппозиция в качестве попытки спастись – он сбился со счёту, сколько раз желал им удачи каждый раз, зная, что их аргументы не стоят и выеденного яйца. Усаживаясь на спинку сидения, Янссен оглядывает свой стол, тяжело вздыхая и действительно подтягивает к себе какие-то списки, время от времени смотря на часы.
[indent]Он отвлекается в ту же секунду когда слышит искомый голос. Время близилось к обеду, в животе, от отсутствия завтрака с самого раннего часа, неприятно тянуло да и кофе давно закончился. Он приподнимается с места, но одёргивает себя, возвращаясь обратно до того момента, пока разговор двух секретарей не приближается к его кабинету. Янссен откладывает перо в сторону, готовый поприветствовать знакомое лицо, но замирает, смотря на точно на Амели Браун, но совершенно в другом обличии.
[indent]Как же она была хороша.
[indent]— Добрый... день, — пусть с заметной паузой, но волшебник реагирует прежде, чем девушка начинает движение по коридору дальше, растеряно улыбаясь; он сам поднимается с места, перехватывая опустевшую посуду со стола, делая несколько больших шагов, приоткрывая дверь шире и высовываясь из проёма, смотря Амели вслед. Он хмурится, пытаясь слепить услышанные кусочки разговора, но благодаря чересчур большому количеству лишней информации от Гвен, обескураженно хмурится и вздохнув, следует на кухню, решаясь не ходить за девушкой по пятам, словно ищейка – хватало одного секретаря для такого дела.
[indent]Тем более, что вскоре она и сама навещает адвоката.
[indent]— Мерлин, я перестал надеяться, — хмыкает, Матиас торопливо перехватывает папку, быстро пролистав страницы и довольно кивая головой, — Благо, что в ближайшем будущем нам от них ничего не потребуется. Глядишь такими темпами прикроем дело раньше сроков, — прихлопнув бумаги, оказавшиеся на столе, он поднимает на неё взгляд, — М? — пауза, — Ты имеешь ввиду кроме громкого заявления о том, что нам пора всем офисом собираться на твои поиски и обойти все морги? Не то чтобы, — по какой-то причине ему казалось, что стоило страшиться громких заявлений Гвен, хотел он этого или нет. В конце концов, он уже видел до чего та могла дойти в состоянии поиска своей правды, — А, ну и конечно же, того редкого случая появления меня в офисе с первых минут на рабочем месте.
[indent]Он улыбается, говорит неторопливо, опирается ладонью на щёку, смотря на девушку снизу вверх, а про себя чертыхается так громко, что впору начать бояться: не прочитает ли Амели это в его голубых глазах? Конечно, он понимает, что мог бы попытаться отбиться офисным этикетом и найти в этом причины для отмалчивания о том, о чём подумал с её появления, но к сожалению, копни глубже – он проиграл в этом деле самому себе.
[indent]Она разворачивается на каблуке и он продолжает нервничать пуще прежнего, на удивление продолжая внешне существовать в оболочке спокойствия. Янссен совсем еле заметно вздыхает, когда она не только не выходит, но и вновь начинает говорить, давая ему шанс.
[indent]Находившийся в своих размышлениях, Матиас теряет бдительность и не сразу понимает, к чему именно вела Амели Браун, а когда осознает становится поздно предпринять хоть что-нибудь. Его реакция пойманного с поличным выдаёт его и ещё хуже становится от забивающихся клиньев со стороны девушки в самом конце. У него даже нет вариантов сделать вид, что он не понял – она знает. И учитывая, что она смогла посмотреть в глаза неприятелю после вчерашнего, выбьет из него правду всеми силами, хочет он этого или нет.
[indent]Ему приходится выдержать значительную паузу, всё это время не сводя взгляда с широко раскрытых глаз Браун.
[indent]— Кажется, мне повезло, потому что говорил в основном я, — наконец, нарушая тишину, проговаривает Янссен, негромко кашлянув и нахмурившись, отчаянно пытаясь подобрать другие слова и сойти с железной дороги раньше, чем он будет сбит поездом. Тщетно.
[indent]— В свою защиту скажу, что не предполагал, что Пэрри заговорит с тобой после нашего с ним разговора. Стоит отдать ему должное, раз он всё равно это сделал, а мне выписать минус одно очко – я провалился, — он снова делает попытку и снова вздыхает, прижимая на мгновение ладони к лицу, чувствуя поднимающуюся к горлу нервозность. И почему у него складывалось впечатление, будто он находился в зале суда и он – главный подозреваемый на убийство? — Скажи, насколько корректно, — пауза и он несколько раз простукивает пальцами по столу, — Пользоваться личной информацией своих клиентов, – назовём это так, – вместо того, чтобы пораскинуть своими мозгами и найти другие болевые точки? Потому что спроси об этом меня и я без запинки скажу, что сделал бы это в последнюю очередь, пытаясь справиться своими силами. Вместо этого? — он делает ещё одну заметную паузу, — Ещё не поздно спросить «о чём»? — чтобы тут же задрать ладони вверх, добавляя, — Я шучу. Мне нужно время, чтобы подобрать слова. Так или иначе.
[indent]Янссен поднимается с места, отталкивая стул назад, чувствуя, что не в силах сидеть перед ней, словно ученик перед директором школы. Он делает несколько шагов и опирается о подоконник, неосознанно почувствовав себя увереннее за счёт разницы в росте, – но недостаточно, чтобы не почувствовать, как краснеют его уши из-за чего он инстинктивно приглаживает пряди волос.
[indent]— Я поступил неэтично и неправильно, даже если преследовал благие цели – вытащить и Эвана, и обезопасить тебя от Пэрри. Я переступил ту грань с желанием наказать его, когда не имел никаких карт в рукаве, потому что я не думаю, — Янссен хмурит брови, непроизвольно сжимая крепкую поверхность ладонью сильнее, — Что встреться я с ним в следующий раз, мне бы не пришлось призывать Варда из самой Бельгии лишь бы тот вытащил бестолкового брата из под ареста, — он бросает эту фразу громче, вскинув ладонь куда-то в сторону – предполагаемому Брюсселю, – попутно пряча лицо где-то в своих ботинках.
[indent]Матиас делает несколько неглубоких вздохов, подняв на неё взгляд обратно и слегка светлея лицом, вновь окидывая девушку с ног до головы. Он осторожно улыбается, произнося то, что должен был сказать, по его мнению, с ещё полчаса назад:
[indent]— Ты чудесно выглядишь, — на всякий случай, он не давая той среагировать, добавляет, — Не то, чтобы до этого ты выглядела не отлично. Этот цвет... тебе идёт, — Янссен решает оставить при себе, – или лучше сказать, для себя, – другие комментарии, касающиеся её внешнего вида, — И длина тоже, — он хорошо помнил их разговор о волосах октябрьским месяцем. Тогда он начал отвечать абстрактно, будто стараясь угодить всем несуществующим в их диалоге женщинам, наплевав на всё по итогу, соглашаясь – длинные волосы нравились больше и ему, пусть он не противился изменениям во внешности любого человека.
[indent]Он открывает рот и закрывает его вновь, не желая подтверждать свои опасения вслух: он не говорил это для того, чтобы смягчить её ответ на его предыдущие слова, как и оттянуть неизбежное. С другой стороны, даже если и так... она уйдёт хотя бы не без комплимента с его стороны.
[indent]Матиас нервно и тихо усмехается. Если бы тот что-то менял.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

[indent]Он ошибся, сказав ей правду? На долю секунды он думает о том, что нужно было извернуться, недоговорить, – видимо, уж слишком сильно побоялся схлопывания в воздухе, – однако со вздохом понимает, что сделал всё верно. Можно было сколько угодно «бегать» от неё со своей правдой, но она имела права её знать.
[indent]Другое дело, что было непохоже, что Амели Браун представляла сложившуюся трагедию в голове Матиаса также сильно, как и сам мужчина. Честно говоря, складывалось чувство, словно девушка... вообще об этом не переживала, и чем больше она говорила, тем больше он понимал – это было совсем не ощущение.
[indent]— Напоминаю, ты имеешь право распоряжаться этой информацией как тебе заблагорассудиться, я же... — волшебник не спешит договаривать, понадеявшись, что и без того озвученная мысль раннее будет ей понятна. Не первый раз она судит его – иронично, учитывая, кем он является, – и сообщает о правильности его действий, тогда, когда Янссен считает, что ошибся. Впору начать сомневаться в умении смотреть в самого себя, прежде, чем заниматься разбирательствами с делами других людей, но мужчина был и прежде слишком уверен в себе и в понимании, что он делает и по какой причине. На лице его застревает тёплая улыбка и он даже слегка наклоняет голову вперёд, словно пытаясь заглянуть в её лицо от неожиданного смущения.
[indent]Злилась. Ведь правда переживал он в основном за это, и пусть Амели не поняла, что было такого от его действия, Янссену становится легче дышать. Отталкиваясь от подоконника, он будто зеркалит её движение, также прикладывая ладонь к груди, — Я понял. Обещаю, никаких избиений, — и причина кроется совсем не в страхе оказаться за решеткой, или страхе перед страшным мопсом – кажется, теперь он никогда не сможет развидеть этот образ перед глазами? — Ты нужна мне ещё с бьющимся сердцем, — чуть тише замечает мужчина с коротким кивком головы.
[indent]Казалось бы, разговор на этом можно было считать законченным, и выдыхая с облегчением, он смотрит на неё с благодарным взглядом: она поняла да и он знает себя, где, наверняка, возвращался бы к полемике несколько раз на дню, учитывая, что Амели всегда перед глазами. Отвлекся и зря. Она говорит, а Матиасу только и остаётся, что упереться о подоконник обратно, навалившись на него всем весом, складывая руки на груди и усмехаясь себе под нос. Что же. Так чувствуют себя люди, схваченные с поличными только потому, что сдали себя сами?
[indent]Если бы ему сказали, что этот день, – учитывая его ранний подъем и желание доделать всё сегодня, чтобы вернуться к обеденным просыпаниям, – мог стать ещё лучше, Янссен бы смог представить множество вариаций, но вряд ли бы ему пришло в голову то, что крутилось в сознании Амели Браун. Бросая оставленное без половины содержимого письмо на столе, он поднимается с места в ту же минуту, как девушка приглашает его на перерыв на кухню. Пожалуй, стоит отдать должное этому месту: чаще, чем в Англии, он не чувствовал себя сытым никогда. Его собственный офис пусть и хвалился свежими фруктами и закусками для персонала, всё равно сильно проигрывал по одной простой причине – у них не было двух девушек, подходящих со всей ответственностью к тому, чтобы накормить целую команду вечно голодных островитян. Янссен стал одним из них за очень короткий срок, благо, не до конца были забыты привычки после окончания Хогвартса.
[indent]— Пара-тройка? — он усмехается, словно мысленно спрашивая: «точно ли», учитывая, что обычно редко он видел на своём веку когда такое малое количество людей в действительности оставалось таковым. Мужчина уже открывает рот, чтобы добавить что-то ещё, но вместо это поднимает кружку с недопитым чаем, делая глоток и позволяя Гвен высказаться первой. Он пересекается взглядом с Амели на детском возмущении девушки, еле заметно дёргая уголками губ. Включается в диалог волшебник сразу же, как оставляет кружку в покое:
[indent]— Да, остаюсь. Аксель обещал проведать нас в этом месяце, но не уточнил – когда именно, так что, чем реже я буду приезжать в Бельгию, чем больший шанс, что я проведу с ним меньше времени, — Матиас усмехается, но тут же задирает палец вверх, — Шутка, — или нет? В любом случае, он переключается на озвученный вопрос, переводя взгляд на девушку, — Я с удовольствием приду, правда, боюсь, всё же в единственном экземпляре, но обещаю если надо, могу занять два стула, — проводя ладонью на расстоянии вдоль своего лица, Янссен усмехается бурной реакции и второго секретаря. Честно говоря, получить улыбку от Браун было не то, чтобы приятнее, но... было её искренность чувствовалась совсем по-другому. Провожая взглядом девушку, он только и успевает, что громко спросить ей в спину:
[indent]— Насколько свободный? — мало ли, тропическую вечеринку наметила, а уточнить – не решилась.

вечер того же дня

[indent]Матиас не опаздывал: могло звучать хорошо и правдиво, не знай его коллеги о каждодневной проблема бельгийца и его нежеланию приходить вовремя. С другой стороны, была разница между желанием вынырнуть из-под одеяла, чтобы торопить себя по направлению к офису, а другое – встречаться в неофициальной обстановке. Ко всему прочему, единственная причина, по которой он мог бы задержаться крылась только в одном: нежелании вообще приходить. И последнее совсем не могло касаться того, куда Матиас Янссен направлялся сейчас.
[indent]О том, какая на самом деле квартира Амели Браун он задумывался уже очень давно – кажется, ещё с первых их встреч и её появлении на пороге его собственного дома? – и жалел только о том, что времени на подготовку как следует у него не было. Он был совсем не против того, что получил приглашение в гости именно сегодня, но будь у него в запасе несколько дней, обязательно съездил бы в Бельгию, горделиво неся в дом то, без чего, казалось, не должен был проходить ни один праздник. На самом деле, причина крылась, разумеется, совсем в другом. Ему нравилось делиться культурой своей страны, а вдохновление, которое девушка словила ещё от первых поездок, хорошо запомнилось мужчине. Англия, как ему казалась, и без того была всем известна местными пуддингами и элем, мало кого удивляя. Поэтому и сейчас, несмотря на отсутствие возможности добраться до винных дел мастеров на юге Бельгии, а то и посетить традиционные места со сладкой выпечкой, Янссен выкрутился из ситуации, изучив в своё время, где добыть это и в Лондоне. Благо, куда проще было делать вид, что ты не смыслишь ничего, забывая, в какую сторону идти по улицам города; ничто не сможет заставить его забыть, как идти на зов бельгийских вафель в малоизвестных проулках, пусть сегодня они останутся и без них.
[indent]Мужчина оказывается перед дверью сильно раньше семи, осознав это только когда вскидывает своё запястье, всматриваясь в позолоченные стрелки. Всовывая свободную руку в карман пальто, он, прикусывая губу, оглядывается по сторонам на лестничный спуск. Что там говорят? Французы, – можно ли по совместительству считать бельгийцев их непутёвыми братьями? – приходят с опозданием на двадцать минут, а пылко влюблённые за час-полтора? Оставалась надежда на то, что его никто не посчитает неучтивым и несчитающимся со свободным временем хозяйки. Янссен делает шаг вперёд к квартире, опуская палец на звонок, чувствуя лёгкий и непривычный трепет в душе, отчего хмурит брови.
[indent]Ненадолго. Голос Амели из-за двери заставляет его спешно дёрнуть уголками губ, пусть и со слегка нервным ощущением, но возможности развернуться на сто восемьдесят градусов у него уже нет, и оставаясь на месте, Матиас поудобнее перехватывает небольшой бумажный пакет, перетянутый лентой, теперь кажущийся ему единственным спасением за свой дурной тон перед девушкой.
[indent]— Не беспокойся, я могу, в принципе, радоваться празднику и отсюда, учитывая что... — за его голосом он не замечает, как проворачивается в замочной скважине ключ, и заканчивает предложение с уже появившейся перед его глазами Амели, — Сам виноват, что пришёл так рано. Привет? — волшебник делает небольшую паузу, успевая окинуть её взглядом, весело улыбнувшись, борясь с желанием заглянуть ей за спину раньше, чем его пригласят в дом, — Ещё раз спасибо за приглашение, — с кивком он переступает порог гостеприимного дома, по привычке слегка пригибаясь, — Ты прекрасно выглядишь, — вовсе не доведённая до автоматизма фраза – после дневного разговора ему, кажется, больше не было смысла скрывать то, что было в его голове каждый день. Тут же он стягивает с плеч верхнюю одежду, следуя всем указаниям, — Нет, спасибо, так хорошо, — успевая отмахнуться от тапочек прежде, чем они прилетят к нему, замечает Матиас, — Ауч? — он негромко засмеялся, взглянув в уходящую спину девушки. Ни одной лишней детали и всё используется по назначению – этого хватает понять только с взгляда на её прихожую; пусть ему обещают экскурсию по квартире, незаметно он начинает её самолично, оглядываясь по сторонам и наклоняясь, добавляет, — И мне очень, очень стыдно, — выпрямляясь и напоследок заправив выбившийся из общей гармонии причёски волос, делает шаг вперёд.
[indent]Квартира была неожиданной – не то, чтобы Янссен представлял эту квартиру какой-то иначе, – и если подумать, логично; такой же необычной, как и её хозяйка. Пусть отвечал он в привычной манере, но только потому, что прятал лёгкое удивление от того, как по-другому она вела себя и разговаривала, находясь на своей территории. Да, нетрудно было заметить изменение их разговоров, относительно самых первых, и того, как скакали два человека с темы на тему, деля путь домой, но сейчас... ощущалось совсем по-другому. Совсем по-домашнему.
[indent]— Терпимо, — только и успевает вставить Матиас, с лёгкой улыбкой наблюдая со стороны за прыткостью Амели, успевающей говорить и с ним и заниматься готовкой, несколько сбиваясь в своих движениях. Ей нравилось, что и как она говорила, и там, где Браун видела себя многословной, ему виделось стирание рабочих границ, которое ненароком навевало на воспоминание об их танцах несколько месяцев назад. Он тянет носом, чувствуя приятное журчание в животе, — Не ел, но запахи – невероятные. Нас ждёт что-то из личных рецептов, опробованных в Италии? — первым делом отмечает он и, как «взрослый мальчик» делает то, что ему предлагают, осторожно проходя мимо, — И честно говоря, сомневаюсь, что что-то пойдёт не так – уже с первых секунд чувствуется, как у тебя всё схвачено. Я уже доволен, а вечер ещё не начался, — он смеётся, и прежде, чем заглянуть в холодильник, протягивает ей тот самый бумажный пакет с аккуратной лентой, — Не мог прийти с пустыми руками, надеюсь, угадал, — взглядом он скользит по её бокалу с красным вином, мысленно кивнув себе головой. Бельгийские винодельни, конечно, сильно отличались от своих старших родственников, и всё равно могли позволить удивить окружающих! По крайней мере, Янссен, несмотря на редкое желание предать пиво, сам он пробовал вино с удовольствием.
[indent]— Там немного десерта к столу, — волшебник смотрит на неё с хитрым прищуром, разворачиваясь спиной на мгновение, приоткрывая холодильную камеру, на секунду замирая и с любопытством оглядываясь на внезапно включившуюся лампочку, — Или не к столу. Это кюбердоны. Не уверен, успела ли ты попробовать их при поездке в Бельгию, — со всей осторожностью он переносит подготовленные подносы на стол, прихватив и бутылку с заготовленным для него пивом.
[indent]Всего пара минут, а он ловит себя на мысли, что больше не чувствовал вызванного укола волнения из-за того, что пришёл слишком рано и доставил неудобств. Её разговорчивость, кажется, вообще помогает ему забыть обо всём и он не замечает, как действует абсолютно интуитивно, не страшась залезть в чужой холодильник или открыть предложенную бутылку, делясь и своим небольшим презентом. Всё выглядит так... естественно, будто это была совсем не первая их встреча в её квартире. Он негромко хмыкает – чему он удивляется? Он давно заметил, насколько по-другому, лучше, чувствовал себя рядом с ней.
[indent]— Скажи мне, если я могу чем-то помочь, — потянув носом, произносит волшебник, не подступаясь к закускам, но зато задрав чуть выше свой бокал с темно-красной жидкостью, — Потому что пока единственное, что я могу – это поднять за тебя и твоё гостеприимство своё бельгийское пиво. Такой заботы я давно не чувствовал, — Янссен улыбается, со всей искренностью приложив ладонь к груди, и протягивая второй бокал в её сторону. А от кого? Сам не купишь – никто не купит, и даже если выпьешь, знает он своих бельгийских знакомых. Если кто-то думается, что он общается с анти-патриотами – у них большие неприятности, потому что в компании своих друзей и родственников они все похожи на адептов своего государства.
[indent]Матиас, наконец, с любопытством оглядывает комнату, в которой находился. Он не зря подумал о крючках и вещах, которые находились в своих местах уже в прихожей. Не казалось – у всего оно было, и её щепетильность совсем не отпугивала, а притягивала. В конце концов, и Янссен был аккуратным, что было видно и по его одежде, и по тому, в каком состоянии был его собственный дом. Честно говоря, даже во временном английском жилище он не позволял себе слишком большого бардака.
[indent]— У тебя будет минутка на тур? — возвращая к ней взгляд, — Я готов дождаться и остальных гостей, смирно сев за стол, — пауза, — Как взрослый мальчик. Такие квартиры, — он делает шаг в сторону окна и облокотившись плечом о раму, он выглядывает в заметно потемневший Лондон и его огни, — Всегда нравились мне. На первый взгляд – невероятно уютно, — он усмехается, — Уверен, что и не на первый. Однако! Как я в свою время рассказывал тебе о своём доме, — мужчина слегка наклоняет голову вбок, — Твоя очередь. Я с удовольствием послушаю.
[indent]Матиас расслабляется, лёгким движением руки задирая рукава лёгкого свитера чуть ниже локтя, с позволения хозяйки делая несколько шагов в сторону, останавливаясь то у полок, то осторожно и по-ребячьи касаясь пальцем крохотных листков растений в её квартире.
[indent]Волшебник снова оглядывается на девушку, заметно дёрнув уголками губ и ловит себя на одной мысли: он хотел оказаться первым, и, кажется, единственным гостем в этом доме сегодня.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

[indent]— Как ты могла понять, я наловчился пропускать многие слова матери мимо ушей, даже если та говорила их во благо здоровья, — он усмехается, отводя взгляд в сторону готовящихся на плите блюд, сдерживая любопытство попросить заглянуть под крышки, — Я бы даже сказал тем более, когда речь шла о моём здоровье.
[indent]Несмотря на внутреннее желание оказаться громче остальных братьев, получая материнскую заботу, Янссен не мог допустить того, чтобы выглядеть слабее остальных в её глазах. Женщина была отнюдь не из тех, кто лез носом в «не своё дело», – если так можно было сказать, учитывая что каждый ребенок ещё как был «её детищем», – и всё же, каждый раз интересовалась то с любопытством, то с волнением в голосе, в порядке ли были её отпрыски. Матиаса это также не обошло стороной и тем более в то время, когда жизнь его была не самой простой. Он одновременно и чувствовал благодарность за её посещения в больнице, и раздражение: на себя за то, что вообще оказался в такой ситуации, а на неё за то, что не понимает необходимости дать ему время вновь окрепнуть и не быть обузой. И сейчас та не знала – но судя по её вопросам при встречах, догадывалась – о его плохом самочувствии с несколько месяцев назад, что уж говорить о поездке в Америку. О чём, впрочем, Клементина была в курсе – это существовании Амели Браун, не смирившейся с его редким кашлем и нашедшую способ, как избавить Матиаса и от него.
[indent]Стоит заметить, что матушка уже была в восторге от Амели.
[indent]— Звучит как: «место встречи изменить нельзя», — усмехнувшись и облокотившись на подоконник, произносит Матиас. Повезло или нет, но Янссен сильно проигрывал людям в опыте работы как на других должностях, но и местах работы. Он всегда был адвокатом. И казалось бы, нельзя было назвать его человеком, незнающим что делать в своей жизни, но и наличие стабильной работы не даёт тебе отсутствие рисков не оказаться среди потерянных, — Что же до путешествий, учитывая размеры Америки, ты видела даже больше среднестатического европейца, — ненавязчиво указывая на себя, разворачивая ладонь в сторону своего лица, волшебник продолжает, — С другой стороны, Рим да итальянские побережья в целом звучат здорово, как и то, что на этом ты не планируешь останавливаться, не желая превратиться...
[indent]Он замирает, делая паузу на секунду расширяя глаза от осознания, чтобы следом громко прыснуть со смеху, договорить:
[indent]— В меня. — Матиас ведь был прав! Дом–работа было его путём не просто несколько месяцев, но несколько лет, которая только сейчас разбавлялась путешествиями между Англией и Бельгией, иногда «заходя в гости» на американские земли, явно не для отдыха. Для человека со всей ответственностью – наглостью – являющегося на работу ближе к полудню, Янссен работал слишком много, но об этом знали только те, кто или достаточно внимательно наблюдал за мужчиной или те, кто имел доступы к его отпускным листам, коих было не так уж много.
[indent]А то за год и не было совсем.
[indent]Волшебник усмехается под нос себе уже чуть тише, посмотрев Амели в спину, на секунду отправляясь в невиданную его взору прежде Италию. На секунду он ловит непреодолимое желание сорваться с места, подхватить чемодан и направиться вместо привычных бельгийских берегов куда-то, где было потеплее, не хватаясь за пачку документов. Можно легко предположить – причина была просто в необходимости отдохнуть, но Янссен бы тут же отказался, если бы ехать ему пришлось туда одному.
[indent]— Если тебе нужна будет когда-нибудь компания, — поведя плечом, прижавшись к нему щекой, мысль он недоговаривает, посчитав и без того очевидным своё предложение быть её сопровождением; для Янссена это было совсем не ново! Мужчина уже заикался о поездки в Румынию и пусть прекрасно знал, что обстоятельства были абсолютно разными, говорил об этом вполне серьёзно.
[indent]Браун ведь... совсем другая и волшебнику самому было давно понятно, насколько легко и просто было не только общаться с ней с деловым подтекстом, но и о жизни, мечтах, интересах да даже длине волос. Чем больше проходило времени, тем больше ему казалось, что не было темы, которую они не могли бы не затронуть. В случае с Амели... у него было на руках её дело и уже невозможно обойти вещи, нераскрывающиеся до «пятого свидания», что же касалось самого Янссена, он никогда не был противником рассказывать о себе; как ему казалось – только спроси, и он ответит.
[indent]— Брось, — его уголки губ поднимаются выше пропорционально меняющемуся лицу девушки, — Не мог так поступить и тебе меня не переубедить, — тем более, что она говорила так, словно он отправился в самый центр Брюсселя за бельгийскими сладостями; Янссен замирает, понимая, что так оно и может показаться. — Не только не подумаю о тебе плохо, но и посчитаю, что ты сделала всё правильно. Кому надо, — он пожимает плечами, — Пусть зовут меня в гости. И то! — задирая неожиданно палец вверх, мужчина вздёргивает подбородок чуть выше, про себя подумав, что оставит тайну своих передвижений по Лондону при себе, — Мне придётся выуживать из подвала свою доску для подсчётов и выведения таблиц их заслуг и достойны ли они таких подарков, — мужчина говорит напыщенно, практически готовый вытащить ту из кармана, но вместо этого начинает смеяться, сдавшись от собственной серьёзности перед таким тривиальным вопросом.
[indent]С другой стороны, шутки шутками, но есть большой шанс, что маг не стал бы так принимать близко к сердцу приглашение от кого угодно, если их именем не значится Амели Браун. Возможно, высший монарх Англии?
[indent]Хватает мгновения и качая самому себе головой, он мысленно отмечает: и суверенитету Туманного Альбиона вряд ли бы повезло.
[indent]— М? — переставая третировать бедное растение на подоконнике, Янссен оборачивается к Амели с приподнятыми бровями, внимания её просьбе. Параллельно этому он замечает ещё несколько вещей: во-первых, заметное возвращение той скорости, к которому он привык при общении с ней, – сначала он подумал о том, что дело было в попытке успеть везде и за всем, а теперь словил себя на мысли, что проблема была в самом Матиасе и его неожиданному появлению – а во-вторых, что лицо девушки было без косметики от слова совсем. Плохо ли это? И мысли такой не было!
[indent]— К-конечно, — замирая на долю секунды, бегая взглядом по её непривычному лицу в свете освещения её квартиры, он тут же торопиться занять своё место около столешницы и плиты, бодро перехватывая в руки кухонную лопатку. Матиас даже хмурится, цепляясь взглядом за раковины моллюсков, подумав о собственной невнимательности: так и крути головой по сторонам.
[indent]— Кажется, это будет мне отличным напоминанием следовать правилам этикета, написанных кровью тех, кто их нарушал, — он говорит чуть громче, понадеявшись, что Браун услышит его из другого помещения, более не открывая рта до её возвращения, делая то, что от него попросили. Последнее, что он хотел – это за короткие пять минут испортить то, над чем Браун работала последний час.
[indent]Передавая лопатку хозяйке с её возвращением к нему, – и правда заметно изменившуюся, как и без явно описанной на лице эмоцией «всё сломал» – Матиас делает шаг в сторону, чтобы не мешаться под ногами. Мужчина отвлекается на мысли о том, что хотел бы позвать её на ужин ещё раз, только более подготовленный. Возможно, они смогли бы приготовить что-нибудь и вместе; вряд ли в её арсенале были только итальянские рецепты, верно? Это была одна из причин, по которой он скучал по бельгийскому дому: там всё было своё, под рукой. Он, конечно, был благодарен Маккензи за предоставленные апартаменты и здесь, жаловаться на которые было бы чистой неблагодарностью, и всё же, ничто не могло сравниться с родными стенами, в которых ты чувствовал себя хозяином по праву.
[indent]Кривясь ей лицом в ответ, Янссен тут же хмыкает, а затем отталкивается плечом от оконной рамы и ставя бокал на стол, следует за Браун, — Хочу напомнить, что дом приобрёлся не так уж и давно, — явно намекая на отсутствие каких-то упрёков в её сторону за аренду места жительства, он добавляет, — Сам я довольно долго жил с родителями под одной крышей, несмотря на жгучее желание съехать, но вариантов было немного, — пожав плечами, он с любопытством смотрит на необработанную краской стену. Вард предлагал ему съехаться вместе, но сам Янссен осознавал, насколько плохой идеей это может быть, а Янника он попросту не дождался бы с его желанием поработать в Англии сразу после окончания.
[indent]Он замолкает, опустив взгляд к волшебнице и кивая ей головой, более не отвлекая внимание на себя.
[indent]Работая рядом с Амели, явно чувствуешь то, какой она была, а переступив порог её дома, прочувствовать это можно было ещё в большей степени. Аккуратная современность сочетающаяся с историей: здесь пахло уважением к прошлому, присущей девушке внимательности к деталям и расползающегося по всем углам ароматов не только кухонных творений, но и парфюма, запаха букетных цветов и аромата свечей. Янссен еле заметно дёргает уголками губ. Несмотря на то, что его дом выглядел совсем не как берлога холостяка, всё равно чувствовалось, что в оформлении он заметно проигрывал.
[indent]— Я понимаю, о чём ты, — кивая утвердительно головой, он останавливается вместе с ней у комода, — Есть что-то в том, чтобы вместо нового столика в комнату отдыха, завернуть в магазин антиквариата и купить пару чемоданов, ставя их друг на друга, — Матиас улыбается, следуя за девушкой дальше, с удовольствием замечая пару знакомых ему названий музыкальных групп на ребре конверта пластинки, — О, а вот об этом я наслышан! Можно? — растягивая губы ещё шире от вида знаменитого балкона, Янссен с позволения открывает дверцу и выглядывает на улицу, делая глубокий вдох свежего декабрьского воздуха, приговаривая что-то о сухости сегодняшней погоды и удачи видеть балкон сухим. Торопливо возвращаясь обратно в дом и бережно закрывая за собой, волшебник не без видимого восторга следует за ней по пятам. Как он и говорил: уютно, и не только на первый взгляд.
[indent]— Кто меня знает, — вполовину угрожающе звучал его голос, пока потянув шею вперёд, он смотрел на книжки с хитрым прищуром. Мужчина никогда не вёл дневники, максимум – ежедневники, поэтому всегда с особым любопытством наблюдал за теми, кто этим занимался. В конце концов, то было самое сердце человека; а когда речь шла о самом сердце Амели, неудивительно, что его интерес рос по геометрической прогрессии. Он, правда, не посмел бы попросить её прочитать их ему, заведомо боясь получить отказ, однако кто ему мешал мечтать?
[indent]— Что? — слыша её вопрос, Матиас быстро кивает головой и прежде, чем спросить о чём-то ещё, получает результат проделанных манипуляций месяц назад в офисе. Он хорошо помнил тот день! Одновременно стараясь держать себя в роли серьёзного человека, внутри Янссен понимал, что чувствовал себя глупо «позируя» Браун. Видимо, зря? — Полегче, — вырывается у него с удивлением и осторожно перехватывая фотокарточку пальцами, он бегает взглядом, не сдерживая короткого смешка, — Мастер справляться с любой документацией, поёт песни лучше любого певца, готовит, я уверен, лучшие спагетти алле вонголе и алкогольные коктейли, и это я только начал; а теперь ещё и таланты к фотографии? — волшебник кивает головой. В любое другое время и другому человеку, сказал бы что поработали здесь оба, но поднимая короткий взгляд на Браун ему совсем не хочется забирать любую крохотную частицу заслуги отличного кадра себе.
[indent]Резкий звонок в дверь так и оставляет мужчину с недоговоренной до конца мыслью; оставаясь стоять посреди помещения в одиночестве, осторожно кладя фотографию поверх коробки, не смея пользоваться отсутствием хозяйки для изучения её личных вещей, он негромко вздыхает, устремляя свой взгляд в сторону коридора.
[indent]Матиас успел забыть, что они будут не одни и не сказать, что был этому несказанно рад.

[indent]Ладно, всё оказалось не так плохо, как могло бы. Близкие друзья Амели, Питер и Алексис, оказались на первый взгляд вполне приятными молодыми людьми, пусть и со своими странностями, но это было скорее плюсом, чем минусом: Матиас, к сожалению, давно не мог зваться нормальным, какбы не пытался таковым казаться. К тому же, они пришли раньше всех, что несколько ослабило вину волшебника за преждевременный приход; видимо, Браун не способна была выбирать других в свой близкий круг общения. Волшебник думал, что созданная атмосфера не измениться и с приходом Гвен, учитывая, что её он знал дольше всех присутствующих, помимо хозяйки, но крайне ошибся. В момент, когда по помещению разошёлся ещё один мужской голос, привлекший внимание Янссена, тогда, когда он развернул свою голову в сторону того самого Линкольна... честно [float=left][/float]говоря, мало что может привести волшебника в ступор, но не заметить явных сходств?
[indent]И не почувствовать ощутимую раздражительность к ни в чём невиноватому человеку с первых секунд?
[indent]Стыда адвокат не чувствовал, говорил без особой жалости, но достаточно аккуратно, чтобы не задеть сидящих за столом. Иногда он закатывал глаза или негромко вздыхал, пусть и в моментах, когда увидеть это могли единицы. Матиаса возмущало всё: как тот выглядел, себя вёл и что говорил, а на каждую мысль сказанного Линкольном вслух, был готов вставить свои пять кнатов, доказывая обратное даже в те редкие моменты, когда их мнение совпадало.
[indent]— Держится? — в своей манере спрашивает последнее слово Матиас, не веря своим ушам. Этот человек действительно решает, что это тема придёт к столу в обществе незнакомых людей, но и более того, обращается к хозяйке дома? От такой наглости, даже если по незнанию, Янссен опешил лишь на долю секунды, уже готовый проучить Линкольна, ещё и намазать тому сверху лицо своими либеральными взглядами; тема осторожно переходит на менее опасное для обсуждения поля, и Матиасу ничего не остаётся, как посмотреть прямо в глаза Браун: пусть хоть она прочитает в его взгляде желание спросить, где у девушки хранятся ножи, чтобы всадить его Линкольну в глаз.
[indent]Прося прощения и выходя из-за стола, Янссен направляется совсем не в уборную, – смыть с себя мнение протухшей с головы рыбы – а осторожно заглядывая на кухню и не дожидаясь, пока Амели обернется, двигается в её сторону.
[indent]— Не знаю предыдущих, но для меня она побила все рекорды, — он прыснул себе под нос, кривясь. Гвиневра была хорошей девушкой, но честное слово, выбор партнёров у неё был просто отвратительный; нужно найти кого-то среди её братьев, лишь бы человек оказался достойным. Матиас хмуриться сильнее, но ненадолго, ведь последующие слова девушки вызывают в нём громкий искренний смех, — Мерлин, — взывая к древнему магу, Янссен даже смахивает выступившие в краях глаз слёзы, — Для него только касу марцу или, что там за безумие делали в Швеции? Гнилые акулы? — махнув ладонью в воздухе, так и не вспомнив длинное название целиком, он заставляет себя понемногу успокоиться. Ему было отрадно видеть, что мнение этого человека не испортило настроение Браун. Так или иначе мужчина бы сделал всё возможное, чтобы вернуть всё на свои места, даже если бы пришлось разыграть сценку падающего в торт с кремом молодого человека Гвен. Жаль, что вряд ли с поднятой головой обратно.
[indent]Он поддаётся своим фантазиям так активно, что ненамеренно отвлекается от разговора с Амели; зря. Получить удар под дых от неё волшебник совсем не ожидает и это отражается на его полном удивлении лице с вскинутыми бровями и широко открытыми глазами. И там, где можно было понять: к такому он был не готов, Браун свою мысль не планирует останавливать, и не похоже, что делает это случайно.
[indent]Как от Срункольна они перешли к тому, что он должен был звать на свидание Гвиневру? Матиас чувствует, что упустил [float=right][/float]какую-то логическую цепочку, судорожно пытаясь поймать уходящий из рук канат. Однако больше всего Янссена возмутило воспоминание о выкраденной сумке! С чего маг и решил начать, неожиданно начиная тоном выше, чем планировал:
[indent]— Меня подставили, я ничего не брал! И я знаю, как это могло выглядеть, — заметив, как скакнул его голос, мужчина втягивает шею в плечи, продолжая сильно тише, — Но это явно не обозначает некую «сработанность» о которой ты говоришь, и вообще, — мужчина замолкает, делая полшага назад, прокашлявшись и поднимая на неё взгляд.
[indent]Почему Амели Браун вновь заставляет чувствовать его мальчишкой, который оправдывается за то, чего не совершал? Да, возможно сумка и правда оказалась в его кабинете. Возможно, и её содержимое, но Янссен всё ещё настаивал бы на своём: он не имеет к этому никакого дела и более того, сделал всё необходимое, чтобы оставить вещи Амели личными вещами Амели. Пусть и под бесконечное говорение Гвен над ухом.
[indent]— Видимо, чего-то в этом мире мне все ещё неизвестно. Я бы многое сделал на своём месте, однако, — наконец, произносит волшебник, — Приглашать Гвиневру на свидание в моих планах не было с самого начала. Что же до твоего вопроса о «моём вкусе» и отношениях с секретаршами, — Янссен опускает ладонь на столешницу, несколько раз постучав по ней пальцами, — Вот такого ты обо мне мнения, Амели? — как бы не звучал его вопрос, но он задаёт тому тёплый оттенок, склонив голову набок. И если непонятно, к чему был его вопрос – он ответит:
[indent]— Впрочем, это вполне может быть моя ошибка показаться человеком со стереотипами не только на лице, но и в голове. При всём уважении к Гвиневре, я не испытываю к ней романтических чувств и нет, при этом я не имею ничего против привлекательных и с лёгким нравом, как и секретарей и вполне обращаю на таких людей внимание, — пауза, и он делает шаг по направлению к Амели, — Чтобы по итогу обнаружить и другие качества, например, бесконечную упёртость, неумении сбегать с тонущих кораблей, желание напомнить мне о моей невежливости и отлично поддаваться в карточные игры, лишь бы я не был расстроен, — он усмехается, округляя на секунду на неё глаза – он мог не заметить сразу, но не предположить после? Особенно, сцены с кражей его часов и замеченных качеств к внимательности? Как ни в чём не бывало, он добавляет, — Так что да, в случае с Гвен: извини, мы были обречены на провал с самого начала.
[indent]Янссен смотрит на неё не сбегая как взглядом, слегка склонившись вперёд, так и выдерживая близкое расстояние достаточно, чтобы почувствовать неопределенное – о, лучше сказать ещё как определившееся – напряжение. Резко Матиас разворачивается лицом к столешнице, приближаясь боком ближе, ненавязчиво коснувшись и самой Браун; волшебник кивает на подготовленный девушкой поднос и осторожно подтягивает его к себе.
[indent]— А теперь, если у тебя нет ко мне других вопросов, позволите мне помочь, мадемуазель? — спрашивая разве что из вежливости, явно планируя сделать это и без того – только если она не торопиться проявить озвученную мысль про её упрямство – Янссен довольно широко улыбается, блеснув хитрым взглядом. Стоит ли винить во всём купленное для волшебника вишневое пиво или желание забыть о существовании мира за окном; Матиас Янссен достаточно долго держал в себе навязчивые мысли, как о своём внимание к Амели, так и её – к его персоне, по итогу сдавшись на её провокацию.
[indent]Жаль, что адвокат из него, видимо, хреновый? Не жаль.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

[indent]Практически всю свою жизнь Матиас Янссен кичился знаниями, что он делает. Неважно, в чём: рабочих процедурах и процессах, жизненных ситуациях, просто-напросто какое обеденное предложение будет лучше! Конечно, и он допускал ошибки, в чём время от времени сознавался, с другой стороны, с чаще вспоминал те моменты, когда правда была на его стороне. Все ещё не был против выслушать чьё угодно мнение, и раз уж ведутся дебаты, можно быть уверенным – Матиас вставлял и свои пять кнат.
[indent]Матиас действительно умел отличать, где была шутка, а где серьёзная провокация, и всё равно по ощущениям приравнивал на один уровень, несколько путая своих собеседников, вводя окружение в ступор. Было ли это его целью? Хотел ли он конкретно свести с ума Амели, как делал это уже не первый раз, учитывая, сколько раз она уже успела поговорить с ним об этом в открытую?
[indent]Положа ладонь на сердце, он бы однозначно ответил: «нет». Другое дело, что вряд ли кто-то был заметил сцепленные между собой замком пальцы за спиной на свободной руке.
[indent]Что такое вообще это – «свести с ума»? Вызвать раздражение, вынудить её кричать про себя: «бесит!»? Самоцелью это не назовёшь, потому что Янссен всё ещё слишком уважал и ценил Браун, чтобы намеренно желать ей плохого настроения до конца вечера, который она со всем гостеприимством устроила своим друзьям, включая бельгийца. В свою очередь, волшебник давно понял – эта девушка однозначно вызывала в нём бурю эмоций, произведя сильное впечатление с первой встречи и продолжая делать это каждый раз, попадая в его поле зрение. Его действия никогда не были для него своеобразной игрой, попыткой поиздеваться над девушкой в злобном смысле этого слова; наверное, скорее детская попытка заставить её почувствовать точно такое же чувство, которое вызывала у него она сама. Вскружить голову, а то и сорвать крышу.
[indent]Однако до сих пор единственное, что бельгиец делал – канифолил бедной Амели мозги своим поведением.
[indent]Он понимает это в тот момент, когда количество сказанного со стороны Браун становиться в три, а то и четыре раза меньше, её лицо и мимика меняется, – откуда это зудящее желание найти подставку с ножами и отставить ту подальше? Пусть маг продолжает держать себя в том же положении: неоднозначно пожав плечами на её слова о слишком хорошо описанном образе секретаря, а после подхватив всё необходимое с подносом, дожидаясь её, – он то тут только помогает – он обрывает своё желание продолжать игру в пинг-понг. По крайней мере, не готовый получить в обратную ну мячом, а дубиной.
[indent]Засовывать своё мнение в задницу он научился, хотя бы на время. Однако что продолжало даваться ему со сложностью – это воспринимать свою жизнь не в качестве главного трудоголика, а помня о эмоциональной составляющей. Хотя бы чужой.
[indent]— Мне всегда нравилась дружба семей на одной улице, единственное, учитывая количество моей родни, уже кажется, что столпился весь город в доме. Что уж говорить о соседях, — он усмехается, отвечая на собственноручно поднятую тему о жизни в Бостоне с оставшимися после ухода Гвиневры и её ухажера – жаль, жаль, уже плачет – друзьями Амели. Боковым зрением он то и дело ловит взгляд Браун, и если по ним можно с трудом догадаться, что что-то произошло, Янссен не мог избавиться от внутреннего напряжения на протяжении всего часа. Казалось бы, ничего не случилось?
[indent]Но он был бы глуп, если бы взаправду думал так.
[indent]Признание Амели Браун в симпатии, пусть и окольными путями, «ничем» не являлось. Янссен считал себя человеком не репетирующим перед зеркалом важный момент до последнего, делающий вещи спонтанно и естественно, но соврал бы самому себе, если бы не представлял будущее с этой откровенностью, чувствуя себя мальчишкой-подростком в школьное время, гадающим, сколько ему нужно прождать прежде, чем позвать знакомую девочку на свидание.
[indent]С поправкой о том, что Матиас – знал. 
[indent]— Рад был познакомиться с вами! — он задерживается намеренно. Отмахивается рукой, говоря что-то про нежелание толпиться в небольшой прихожей, что идти ему отсюда совсем недалеко, и заставлять людей ждать в одежде он совсем не намерен. Честно говоря, Янссен не уверен, что его объяснения требовались, а если и да, то были достаточно непринужденно сказаны, чтобы в них поверить; с другой стороны, рассчитывая на вежливость и, тем более, отсутствие дотошности в душе друзей Амели, он остаётся стоять там, где стоит, вполне себе искренне улыбаясь её приятелям. До этого момента он не был знаком с друзьями Браун – если не считать её музыкальную группу да и те сделали ему отворот в «Таверне», украв подружку прямо из под носа, – и что ироничный юмор Питера, что честность и прямота Алексис вполне оставили приятный отпечаток.
[indent]Шло ли всё так, как он запланировал? Едва ли. Трещало по швам, стоило ему остаться одному. Тогда, как Матиас должен был ударить себя по руке, чтобы перестать касаться личных вещей Браун, внедряясь в её мир всё больше, кусочек за кусочком собирая пазл не написанных сухих фактов в её личных документах, а Амели, он словно отключал все доступные ему рычаги, откладывая в сторону зудящие в темечки мысли о профессионализме и компетентности, позволяя эмоциям выплыть наружу. Он пожурит себя позднее, а сейчас, словно маленький ребёнок залезет пальцем в запрещённый горшок с печеньем, пока никто не видит.
[indent]Волшебник разворачивается на звуки гитары неспешно, несмотря на то, что сосредотачивается на своих мыслях достаточно сильно, чтобы не сразу заметить совсем тихое возвращение Амели в гостиную. Всегда такая аккуратная и незаметная; в шуме офиса он часто пропускал её хождение по коридору, особенно, на фоне остальных. На фоне себя! Если он хотел, на него бы обратили внимание с трудом, но обычно он хочет, чтобы заметили.
[indent]— Почему-то верится с трудом, — сощурив взгляд, Янссен не отводит взгляд несмотря на всё желание повернуть голову и проверить место забытого всеми мешка, но вместо этого он сосредотачивается на её пальцах и негромкой мелодии, вызванной ими. Месье, взрослый мальчик: Матиас складывает руки на груди, опираясь о ближайшую твёрдую поверхность, негромко хмыкнув. Ему всегда было сложно увидеть в ней неравную себе, учитывая то, как она разговаривает. Амели Браун отличалась от всех, с кем он был знаком прежде да и самому Янссену не хотелось заниматься бестолковым и никому не нужным сравнением её с остальными.
[indent]Он задаётся вопросом: она хотела бы, чтобы он ушёл? Они ведь так много раз успели побыть наедине: обеденные встречи, командировочные поездки, прогулки до дома после работы, не говоря уже о пусть далёком, но всегда напоминающем о себе танцевальном вечере. Сейчас всё было совсем иначе.
[indent]В его голове возникает один вопрос, и не успевая даже подумать о том, чтобы прикусить язык, выгнув одну бровь и слегка наклонившись вперёд, Матиас негромко спрашивает:
[indent]— А что если не придумаю? — он не думает о провокации: вот где он точно взрослый, и можно сколько угодно кричать «это ты!», когда на самом деле всё желание было сконцентрировано внутри него. Он никогда не понимал этого в мужчинах да и в людях! От надетых «коротких юбок» до слишком открыто брошенных фраз, увидеть намёк там, где его могло не быть может только человек, заинтересованный в этом.
[indent]Он чуть ли не хлопает себя по щеке от того занудства, чувствуя, как к горлу подступает приступ вызванный профессиональной деформацией.
[indent]Это было странное чувство. Его никто не гнал в шею, но и оставаться становилось всё тяжелее, он отвечал ей, но совсем иначе, как если бы это был обычный разговор. Матиас понимает, что сам отрезал себе шансы уйти вместе со всеми, пусть оставляя между ними возможную недосказанность с шансом закрыть глаза на произошедшее. Разница была в том, что он не хотел, чтобы казалось, будто это происходило со всеми и каждой. Далеко нет.
[indent]Амели возвращается к разговору произошедшему часом ранее так же внезапно, как и перестаёт играть. Лучшее нападение, в таком случае, это внезапное и необъяснимое отступление, но с каждой секундой то ускользает у Матиаса из под пальцев, потому что он продолжает находиться в её квартире, не торопясь направить себя в коридор, а там – наружу, на холодный и свежий воздух, возможно, способный помочь ему отрезветь.
[indent]Нравится. Он видел это, действительно чувствовал, она доказывала это так много раз, произносила практически такое же предложение – добавляя слова про компанию, но всё же – и всё равно слышать это так прямо от неё было странно и заставляло его почувствовать как воздух вокруг становился тяжелее в разы. Однако, с последней её фразой, Янссен не сдерживается сначала от негромкого смешка, а затем и вовсе непритворного смеха.
[indent]— Наговариваешь! — или он не умеет проигрывать и доказывает ей это и сейчас? От осознания этого Матиас хмыкнул себя под нос, поуспокоившись, качнув головой и легко оттолкнулся вперёд, делая шаг навстречу.
[indent]— По крайней мере, должна представлять, как сильно ранила меня в самое сердце, когда я узнал правду, — он даже несколько раз постукивает по груди, за которым прятался важный орган, — Но я уже успокоился и готов быть снова обведённым вокруг пальца. В твоём исполнении, — волшебник пожимает плечами, сравнявшись с девушкой, — Явно такое можно переживать снова и снова. Но! — он задирает палец, — У меня была к тебе одна просьба прежде, чем я, видимо, пойду продолжать искать причины уйти из твоей квартиры? — слегка кривя губы, произносит мужчина.
[indent]По нему было не слишком заметно, – быть честным, Янссен скорее на это надеялся, чем верил в правдивость своего спокойного поведения – но волшебник чувствовал, как без остановки разум кричит и выдаёт ему различные ошибки. Стоит произнести предложение, маг думает, что сделал ошибку. Как он стоит, что он делает, как даже успел разразиться смехом или, более того, «проигнорировать» слова Браун, только и делая, что прокручивая в голове их снова и снова. Он тоже надеялся. А должен был знать.

they give you fever
— when you kiss them —
w  h  a  t   a   l  o  v  e  l  y   w  a  y   t  o   b  u  r  n

[indent]— Я пройду в твою спальню на секунду? — пятясь, не говоря о причинах, – уже можно шутить о том, что должен сбежать с балкона, как истинный трус, но ему больше подойдёт герой бульварного романа – бельгиец пропадает на совсем короткий срок; где-то на заднем плане начинает играть песня с её собственной пластинки, что преследовала их весь вечер. Матиас обратил на неё внимание с самого начала, то и дело прислушиваясь к подборке, негромко усмехаясь про себя о выборе произведений. — Я вижу по твоим глазам – я безумен, — с небольшой паузой, мужчина протягивает ей осторожно ладонь под записанные вступительные щелчки пальцев, — Но весь вечер я думал, что хочу пригласить тебя на танец. Позволишь? — с секунду ему кажется, что в него полетит туфля; хорошо, что обошелся бы без шпилек в глаз?
[indent]Деликатно кладя ладонь ей на талию, перехватывая второй её пальцы, он опускает на неё взгляд, дёрнув уголками губ, — Я не хотел на тебя нападать, — неспешно двигаясь в такт, вслушиваясь в голос американской джазистки, волшебник однако танцевально расстаётся от неё в момент главного слова песни, притягивая Амели обратно, — И хотел бы сказать, что ты не оставила мне выбора, но в таком случае, меня пора отправлять на курсы, где меня научат не придумывать то, чего не спросили, верно? — еле заметно дёрнув бровь и хмыкнув, он продолжает, — Правда, с пометкой, что я не придумал – всё что сказал, я имею ввиду.
[indent]Он двигался мягко и плавно, отдавшись ритму, полностью концентрируя своё внимание на Браун. Взглядом он бегает по украшениям в ушах или цепочке на шее, что еле дотрагивается до открытой ключицы, от больших карих глаз до выделенных помадой губ; Янссен завороженно шепчет себе под нос: «Ты очень красивая», — осторожно задирая ладонь только для того, чтобы почти поверив в свою призрачность, заправить прядь волос за её ухо. Он вырывает слово поцелуй из песни так, словно это была не просто часть удобной рифмы, а призыв к действию.
[indent]Он знал, что не сможет остановиться. Всё это время, с начала знакомства, смотрел украдкой или выглядывал из-за угла, держался прохладнее обычного, вёл себя скрытно и не позволял себе думать об Амели Браун не в ключе коллеги; знал что делает, говорил он? Что же, если девушка получила медаль самых упёртых, ему пора забирать приз самых незнающих.
[indent]Мужчина замедляется, зная, что близится конец песни и тепло улыбается девушке, чуть сжимая её ладонь в своей с благодарностью на лице. Она могла и не делать этого, идти на поводу его глупых желаний, а требовать всех мирских объяснений за нелепую театральную постановку, которую он устроил. Матиас мягко произносит: — Когда я смотрю на тебя, я ловлю себя на мысли: «Я чувствую себя живым с ней, она заставляет меня улыбаться и у меня стало больше причин казаться себе счастливее.» Спасибо. Спасибо, Амели, за то, что ты делаешь.
[indent]Он останавливается, так и замирая с ладонью на её плече, наклоняясь, чтобы оставить поцелуй сначала на её одной щеке, а затем и второй; всё не кажется ему дурацкой шуткой, и обнажая искренние эмоции, Янссен надеется, что она поймёт всю важность сказанного. Впрочем, чего он не до конца осознает и понимает – это того, что делает сам следом за первым касанием к мягкой коже. Он резко меняет траекторию, прозрачно и совсем коротко целует её в губы, широко раскрыв на неё глаза – коротком удивлении, но не в испуге, что следом последует удар по щеке, не с немым вопросом «что ты мне сделаешь?», как сама недавно сделала девушка; честно говоря, он и сам не может осознать, что крутилось в его голове в тот миг.
[indent]Сознание только и кричало: ещё.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

[indent]Только никому не говорите: Матиас Янссен и сам иной не понимал, какого чёрта творил. Волшебник был уверен, что такие мысли посещали не только его голову, видел, как очередной товарищ, схватившись за голову и склонившись над коленями, трясся от незнания, как вылезти из тех проблем, которые создал себе тем или иным способом. Сам себя мужчина не загонял в такие ситуации – был умнее? – и всё, что ему оставалось, это похлопывать по плечу знакомых, сдерживаясь от того, чтобы закатить глаза от нелепого рассказа. Намеренно или нет, но Матиас ставил себя выше остальных до того момента, пока не видел, по какой причине те заслуживали внимания. Добродетель из него бы не вышел, редкостная скотина – быстрее.
[indent]Была ли проблема в отсутствии воспоминаний как таковых или именно нежелании припомнить, поступал ли он мысленно с Амели также, как и со всеми при первой встречи, Матиас вряд ли бы смог ответить. Мало кто любил переобутых на ходу, с другой стороны, большинство делали это крайне неумело, ловясь с поличным на раз два, а вот волшебнику это давалось с большей удачливостью до сих пор. С другой стороны, в случае Амели он явно не следовал за какими-то выгодами, личными мотивами и с желанием обмануть её. Он действительно хотел казаться лучше, стремился к искренности, которую чаще скрывал, чем показывал, словно боясь чего-то.
[indent]Строящий стену прежде, чем кто-либо – и он сам – успевали разобраться, что пошло не так. Он негромко хмыкает себе под нос, поджимая губы и с прищуром смотря на девушку. Мужчина до сих пор удивлялся её желанию копаться в его голове, готовя отдельную полку для книг и стопку пергаментов, где аккуратным почерком вела бы себе списки с конспектами по каждому заболеванию. Он не был готов приуменьшать желание его близких подставить плечо волшебнику – по крайней мере, не вслух, так как не готов наблюдать за попытками самых тонких встряхнуть Матиаса, как следует – и всё же трудно было не поставить её рядом с теми, кого мужчина считал близкими.
[indent]Всего на секунду на его лице появляется тень: как много делала она для него, и как мало делал для девушки Янссен.
[indent]От, казалось бы, «само собой разумеющихся вещей» – которые мужчина никогда не припишет к таковым – до их совместного времяпровождения, возможно даже тогда, когда ей неудобно, от беспокойства Амели за его здоровья на словах до ритуалов, которые та проводит, лишь бы ему не было хуже. Конечно, у него есть ответ ко всему, что она делает, но дело то не в этом: он уверен, Браун нравится ему не меньше, но не нужно обладать талантами детектива, чтобы понять – это он знает.
[indent]А вот она чувствовала это с трудом.
[indent]— Поверишь или нет, если я скажу, что мне искренне жаль, что тебе приходится со мной мучиться? — никак иначе это не назовёшь: об этом можно подумать наблюдая за девичьей реакции на то, как он разговаривает – или лучше сказать, умело оттягивает время?
[indent]Больше, впрочем, он не планирует. Чем дольше она смотрит на него, отводя взгляд только для того, чтобы скрыть смущение от произнесенного, – уголки губ Матиаса тянуться только выше, и он не в силах удержать свой подбородок, чтобы тот дёрнулся повыше – тем тяжелее ему сдержать себя сначала от своих собственных слов, а затем и действий.
[indent]Конечно он бы поцеловал её. Он вылавливает в сознании те короткие мгновения, когда думал об этом. Недостаточно скрупулезен, чтобы назвать точное число, но достаточно самонадеян, чтобы заявить: много. Собери всё количество раз в один и у Браун была бы проблема: её бы или придавило одним поцелуем, как скинутым на голову пианино, или на теле бы попросту не осталось свободного места и пришлось бы идти по второму кругу.
[indent]Хрупкое тело бы вряд ли выдержало первый вариант, но второй без неожиданностей всё меньше казался чем-то невозможным. По крайней мере, в том моменте, когда Браун находит лучшее мгновение, чтобы напомнить ему об инфантильной упёртости, которую мужчина то и дело выставляет в качестве оппонента на одном боевом поле против Амели. Честное слово, если бы она продолжила...
[indent]Можно было подумать, что за кроткими и пугливыми поцелуями юного девственника – это была бы ещё та шутка, верно? – точно нельзя было разглядеть фигуру высокомерного и самоуверенного Матиаса. По вполне обоснованным причинам было куда проще представить Янссена, срывающего зубами трусы и расстёгивающего бюстгальтеры женщин одним взглядом, слушающего животные инстинкты и уносящегося со своими жертвами в пещеры. Преувеличил? К сожалению до сих пор не мог отделаться от прилепленных к лицу штампов кобеля. К счастью, напоминания об этом редко задевали прожженного романтика, лишь вызывая короткую усмешку на его лице. Если бы существовал клуб бабников, – увы, по долгу службы он знал, что существовал – учитывая как долго он не состоял в отношениях, точно бы не получил карточку почётного участника.
[indent]Пауза, возникшая в разрыве между прикосновением к её губам была недолгой, но очевидно – ключевой.
[indent]Он не замечает, как наклоняется сильнее, стоит её пальцам скользнуть к волосам, вызывая шквал мурашек, а вместе с тем и резвое желание прижать девушку к себе, отчего одну ладонь он сжимает на её тонкой талии, а вторую заводит за спину. Янссену стоит задуматься о том, чтобы влепить себе по лицу за то, что ждал так долго и так многого лишался. Впрочем, вместо того, чтобы думать о причинах длительных ожиданий, виновников которых был он сам, об этом думать Янссен выбирает в последнюю очередь.
[indent]Сам волшебник тоже делает вдох в моменте, озорно дёрнув уголками губ, блеснув глазами. Ещё шире становится его улыбка после не то просьбы, не то аккуратного требования отбросить все манеры в сторону и несмотря на подмывающее желание начать заниматься тем же, чем обычно, – а именно говорить, что мама по-другому не учила – Матиас явно чувствует ценность в совершенно другом времяпровождении:
[indent]— Если мадемуазель желает, — он коротко бросает взгляд на её ненавязчивое желание лишить его рубашки, и совсем тихо хмыкнув себе под нос, недолго думая одним движением приседает, чтобы подхватить Браун под бёдра, — Кто я такой, чтобы отказывать, — наклонившись к её лицу и добродушно усмехнувшись, утыкаясь губами не то в её щёку, не то в уголок рта, он осторожно подбрасывает абсолютно невесомую на его руках Амели, делая уверенный шаг в её спальню. Было ли дело в волшебстве магической песни, сказанных нужных слов или (не) случайного поцелуя, которому оба удивились: Янссен не видит в этом никакой линейности, где одно вытекает из другого.
[indent]Сейчас он как никогда чётко понимает: если бы не сегодня, то в любой другой день. Если бы поводом для встречи не послужил вечер с друзьями, Матиас довольно легко мог представить развивающиеся события – склоняясь над Браун, он с меньшей аккуратностью расстёгивает ряд пуговиц на своей рубашке начиная где-то с середины и с большей пытается помочь избавиться от верхней одежды Амели – и при других обстоятельствах.
[indent]Больше всего он надеялся, что она не будет чувствовать себя стесненной с ним: он попросту не видел для этого причин. Как никогда волшебник думал о человеке, которого осыпал поцелуями, ненавязчиво оставляя мысленные заметки о ранее невидимых для неё деталей, скрывающихся под слоем одежды, как о равном, а то и осторожно подняв в руках на ступеньку выше.
[indent]Она заслуживала этого; и ему как никогда хотелось доказывать своё мнение ударами кулаков в грудь.

— in my heart —
a deep and dark
and lonely part
wants her and waits for after dark

[indent]Что он там сказал? Красивая? Пропуская ладонь сквозь влажные волосы, стараясь как можно незаметнее выдохнуть, переворачиваясь на бок и подкладывая кулак под щёку, мужчина без особого зазрения совести бегает взглядом по открытым участкам тела девушки напротив, останавливаясь на её аккуратных чертах лица. Янссен совсем негромко кашляет, привлекая её внимание к себе – если до сих пор она не почувствовала на себе его взгляда и ощутимого, из-за явного перевеса на его стороне кровати, ёрзания:
[indent]— Ты невероятная, ты знаешь это? — произносит он совсем негромко с хитрым прищуром, протянув руку к её шее, еле касаясь той тыльной стороной ладони и несколько раз проводя ей по коже, с удовольствием прикусывая край губы, — Это не вывод после всего произошедшего, более того, надеюсь, это вполне читалось в моих глазах всё это время, — Матиас улыбается шире, — Не то, чтобы мы, конечно, у нас было много времени сверлить друг друга взглядом.
[indent]Ему хочется сказать о многом прежде, чем усталость пробьёт его крепкую спину, отчего инстинктивно Янссен пошире раскрывает глаза, борясь с накатывающейся сонливостью. Последнее, чего ему хочется сделать конкретно сейчас, это отвернуться на другой бок и закрыв глаза, уйти в мир мёртвых – или хуже: вовсе податься к краю кровати и свесив ноги, отчалить их её квартиры в ближайшие пару минут. От своих мыслей он даже немного кривит лицо, будто попробовал кончиком языка лимон без сахара, но тут же меняется в выражениях, вновь обращаясь к девушке:
[indent]— Почему-то сейчас любой вопрос, связанный с беспокойством звучит невероятно глупо в моей голове, — отлепляясь от своего кулака и склоняясь к её плечу, он оставляет короткий поцелуй, смотря на девушку исподлобья, — Всё в порядке? — а после короткой паузы, добавляет, почему-то в ту же самую секунду вспоминая уровень её актёрского мастерства после их разговора на кухне, — Кюбердоны?
[indent]Если часом-другим ранее он чувствовал себя опьяненным благодаря выпитому алкоголю, теперь Матиасу казалось, что внутренняя тяжесть стала только ощутимее, но она была сравнима скорее с тёплым распространяющимся по всему телу чувством, избавляться от которого абсолютно не хотелось, наоборот. Он прислушивался к окружению: еле слышным звукам за закрытыми окнами, доносящихся с никогда не спящего Лондона, где-то сходящим в раковину каплям воды, многим ближе – шуршанию простыней о кожу под их телами. К сожалению, романтическое настроение сильно отличается от того, с каким требованием организм хочет вернуть утраченное, и тихо вздохну, взвешивая свою терпеливость, он дёргается вперёд, оказываясь в сидящем положении:
[indent]— Я налью стакан воды? Тебе принести что-нибудь? — шепча себе под нос: «Я сейчас вернусь,» — он действительно соскальзывает с кровати, тратя секунду на желание накинуть что-нибудь сверху, но вместо этого перехватывает первую попавшуюся вещь, создавая на глазах девушки театральное представление с актёром одной роли. Честное слово, всегда хотел сделать так – вечно только слышал истории из маггловских кинофильмов, где люди, попадающие примерно в такие же ситуации как и он, пользовались подушками или крошечными полотенцами для рук, прикрывая то из-за чего особо ранимые могли упасть в обмороки. Так, смеясь и дурачась, он делает круг почёта, возвращаясь по итогу со всем необходимым, как и обещано, оказываясь вновь на том же месте и, практически, в то же самое положение.
[indent]В глаза его бросаются оставленные со времён обучения в интернате Амели шрамы и он не сразу замечает, как меняется во взгляде. С момента, когда те оказались в его внимании первый раз прошло и когда он задался вопросом: «откуда?» — прошло много времени. Помимо этого, Матиас получил и ответ на свой вопрос, но то и дело возвращался к ним, а сегодня – с новой силой. Немудрено, учитывая, что но чувствовал отметины подушечками пальцев, проводя теми по её коже. Он бы никогда не сказал знакомую большей части мужского населения фразу о шрамах, которые красят, но не потому что видел в них обратное. Амели точно не становилась в его глазах менее красивой и желанной. В конце концов, они – напоминание о том, где человек побывал и точно не должен диктовать, куда двигаться дальше.
[indent]— Амели, — он зовёт её со всей мягкостью, редко присущей его голосу в разговоре с другими людьми. Он открывает рот вновь, уже готовый сказать то, что было у него на уме; пауза затягивается и Янссен чувствует, как неожиданная нервозность комом поднимается к его горлу. Качнув головой, мужчина сдаётся и не желая никоим образом наступить на больную мозоль, вместо крутящейся о следах на коже мысли, произносит другое: — Дай, я хочу тебя обнять, — и толком не дожидаясь разрешения, исполняет озвученное, с нежностью прижав Амели к себе, утыкаясь в неё носом и делает глубокий вздох, еле заметно улыбается: наверное, выглядит не лучше подростка, что провёл своё время с девушкой первый раз. Что же, ему совсем не жаль, зато сможет держать запахов её парфюма и средств для ухода, ароматических свечек и всего остального.
[indent]В такие моменты он понимает людей, которые хотят замереть в одном мгновении как можно дольше. Сейчас он и сам оказался в такой ситуации.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

[indent]Знакомый только со вчерашнего вечера интерьер, отличающийся от его квартиры сладкий запах ароматических свечей пропитавший стены, даже мягкость перины: не нужно было открывать глаза на полную, чтобы всем своим телом понять, где он находился. Матиас Янссен не был пьян, – разве только не душевно – в здравом уме и действовал без злых умыслов; тогда по какой причине, медленно моргая он сразу же начинает хмуриться, понимая, какую ошибку совершил?
[indent]Бельгиец тут же морщит нос. Это не ошибка. То, что он чувствует к Амели ни с чем не спутать, к тому же, слишком много времени прошло, чтобы думать о мимолётной симпатии, базирующейся только на животных инстинктах, о которых так любит разглагольствовать добрая половина мужского населения; он влюблялся в неё с каждым днём всё больше, и рано или поздно всё должно было закончиться так.
[indent]Но ответственность! Его ответственность перед девушкой была слишком велика, то, из-за чего она появилась в его кабинете изначально, то, по какой причине он вообще имел честь быть не только знакомой с ним, но и думать о том, какой хороший и светлый человек появился в его жизни, будто спасительница, которую никто не ждал. Волшебник чувствует, как боится сдвинуться с места, обернуться, чтобы обнаружить девушку лежащей рядом. Ведь это означало одно – это закончится.
[indent]Или нет?
[indent]Он не может. Волшебник просто не может с ней так поступить. После всех её слов, после всего, что он сам сказал ей. Доверия, которое тонкой нитью оплетало их кисти рук казалось теперь одновременно и крепким, но самым уязвимым местом на свете. Безграничная паника начинает долбить по нему всё громче, забивая перепонки, сжимая сердце. Она поймёт. Это всё – лишь временно. Он закрывает глаза, подкладывая ладонь под подушку, стараясь не издавать ни звука, выдававшего в нём пробужденного, борясь с внутренним желанием крепко обнять её и никогда не отпускать.
[indent]Вопрос: «Почему?» даже не появляется в его голове. Представляя её тёплую улыбку, практически чувствуя её кожу под своими пальцами, слыша дыхание над ухом, а затем и её мягкий голос... он знал, почему. Это был тот раз, когда бельгиец решил, что проблемы можно будет решить по мере их наступления; и затуманил себе разум настолько, что не подумал – они придут уже с самого утра.
[indent]Его лицо трогает грустная улыбка.

[indent]— Доброе утро, — долго притворяться мёртвым всё равно было бы невозможно. Да и разве это не глупо? Он в её квартире, в её комнате, в её кровати! Пятилетний возраст, когда ты можешь прятаться в тёмном углу в надежде, что тебя не заметит, давно прошёл, и взрослому человеку неподобает вести себя настолько глупо. Он улыбается ей в ответ, неспешно усаживаясь на кровати, спешно отвечая на её вопрос: — Если честно, я не голоден, так что только кофе, если можно, — более не покидающее чувства стыда в его груди и неприятное ощущение нервного кома в желудке были истиной причиной отсутствия возможности запихнуть в горло что угодно, даже самое вкусное, учитывая таланты Браун в готовке, — Я правда страдаю, — он усмехается, немного отстранённо кивнув головой, тут же раскрыв глаза пошире, повторяя движение подбородком, но уже более активно, — Спасибо. Я сейчас, — ему нужно сделать шаг вперёд, а он оттягивает до последнего; Матиас хмурит нос, стоит ей испариться, обернувшись к нему спиной.
[indent]Трус. Какой же он трус.
[indent]Подхватывая свою вчерашнюю одежду, он послушно идёт в сторону указанной ему ванной, забирая себе ещё четверть часа для того, чтобы обдумать произошедшее, а главное: что делать дальше. Кому-то могло бы показаться, что проблемы и нет: поддались чувствам и эмоциями, оказались в одной постели и совершили это по обоюдному желанию, вовсе не рассчитывая на исход, где кто-то сбежит с корабля. Янссен согласился бы по всем параметрам! Более того, уже бы брызгал себе в рот мятным спреем, нервно поправляя галстук и приглашая Амели Браун на официальное свидание, закрепив свои слова и действия ещё большими доказательствами своей небезраличности к ней.
[indent]Если бы не одно «но».
[indent]В такие моменты Матиас Янссен больше всего проклинал в себе желание уместиться на двух стульях. Он – известный в Бельгии адвокат, специалист своего дела, чья карьера шла всё это время вверх не только из-за красивых глаз или французского говора. Победа или проигрыш – он никогда не отказывался от судебных разбирательств, которые брал под своё крыло, ответственно заявляя, что он будет биться до конца и сделает всё возможное, чтобы справедливость восторжествовала; а ведь нужно балансировать на то, чтобы правда была на стороне его клиента. Клиента! Дело Макккензи – это не простое разбирательство между лавкой с фруктами и фургончиком с одним работником внутри. Матиас знает, видит насколько быстро разбегаются по миру очередные статьи, стоит новому свидетелю выступить в зале суда, продолжая вести их к победе. Это – настоящая битва, за которой смотрит весь мир, и к сожалению... у них припрятан один козырь в рукаве, о котором ещё никто не знает, но возможно, единственный шанс на то, чтобы закончить это как можно быстрее, навсегда закрывая открытый гештальт шотландско-американского клана.
[indent]Но ведь он может потерять её, ещё не предложив себя... в качестве кого-либо. Мужчина пытается поставить на секунду себя на её место; понял бы Матиас свои собственные мотивы? Причины, по которым не может торопиться и раскрываться так быстро, как хотелось бы? Ведь в худшем случае – не выиграет никто. Маккензи не получат свои деньги и возможность, наконец, выйти без этой грязи, которую то и дело набрасывают на них жёлтая пресса, Матиас... подай они в ответ аппеляцию, – он ведь кто? Он всего-лишь их адвокат, а бизнес бывает очень жесток к людям, – он может лишиться лицензии, его карьера может закончиться от того, что бельгиец не смог удержать свой член в штанах ещё на пару лишних месяцев! Янссен обозлившись на себя, стукает кулаком об плитку, тут же поднимая ладони к лицу и недовольно смахивая спадающие на лицо струи воды.
[indent]Осторожно открывая дверь, поправляя воротник слегка помятой после вчерашнего рубашки, он видит стоящую у плиты Амели и печально улыбается ей в спину, замирая на секунду. Волшебник просто не может поверить в это. Не может поверить в то, что самолично готов лишить себя этого. Нет, он не строит иллюзий: всё может не получится. После пары свиданий она может разочароваться в нём и понять, что встречаться с ним – гиблое дело и найдёт множество причин для этого. Всё меньше времени они проводили бы вместе по работе, а закончив дело... Янссен делает несколько шагов в её сторону, морща нос до того момента, как не видит разворачивающийся корпус девушки, тут же стараясь сменить кислую мину своего лица. Худшее, что он может сделать – это быть тучей. Всё получится. Всё может получится, только для этого нужно немного подождать; и бельгиец не планирует говорить об этом с лицом, будто под её кроватью умерла её любимая собака, о которой никто не удосужился ей сказать.
[indent]И всё равно он не мог успокоиться и перестать нервничать.
[indent]Он сам не замечает, как ноги несут его к столу, останавливаясь только у стула.

[indent]— Амели, — осторожно зовёт он девушку, поднимая на неё взгляд. Он задерживает дыхание, в одно мгновение проносясь через воспоминание вчерашней ночи, времени, когда у него были шансы посмотреть на неё совсем близко, – оглядеть и сейчас, утреннюю и свежую, – заглянуть в глубокие карие глаза и дать возможность ей заглянуть в его: увидеть правду. Увидеть всю боль, с которой он делает то, что делает. На выдохе Матиас произносит: — Я бы хотел с тобой поговорить.
[indent]Должен ли он наплевать? Смотря на девушку перед собой, ему как никогда хочется сделать это. «Извини, я не могу быть больше вашим адвокатом!» – так он готов выполнять свои обещания, данные Браун несколько месяцев назад? Защищать, сделать всё возможное, чтобы это – закончилось. Это было уже дело принципа; игра не стоила свеч и будь на его месте любой другой человек его специальности, было бы проще найти себе замену, показать средний палец и клану, и их оружейной фирмы. На нём мир не закончится, на планете было слишком много людей, чтобы быть единственным верным вариантом для решения всех проблем. И всё же... он должен был остаться. Он хотел сделать это ради неё.
[indent]Волшебник поднимает на неё взгляд, улыбаясь чуть увереннее. На его удивление, она читала между строк и залезала в его голову столько раз, что просто с трудом можно было поверить, что сейчас – иной случай.
[indent]— Ты нравишься мне и это явно меньшее, что я могу сказать о том, что я чувствую, видя тебя. Я никогда в своей жизни не скажу, что вчерашняя ночь – это неправильно, и всё же, есть кое-что... ты здесь совершенно не причём, — спешно добавляет он, продолжая, — Однако наличие малейшей связи, личных отношений между нами, может навредить нашему делу, вышедшему на финишную прямую. Ты – ключевое звено судебного разбирательства, человек, благодаря которому мы можем победить, но наличие меня и произошедшего в этом уравнении... может обернуться против нас. — Матиас знал, что отношения между партнёрами никогда не были табуированы, но по опыту также понимал другое: негласным правилом среди юридического звена считается неправильным встречаться со своими клиентами и свидетелями из своих дел до момента, пока то не окончится. Он неосознанно сжимает кулаки, положенные перед собой на столешнице.
[indent]— Я ничего не хочу скрывать, но у нас просто нет других вариантов. Это навлечет подозрения, дополнительные разбирательства, беспочвенные обвинения, которые только и нужны оппозиции: тянуть время в попытках нарыть на нас информацию, которой у них нет на руках даже сейчас! С другой стороны, от этого больший шанс того, что они будут играть против правил. — Янссен замечает, как несильно повышается его голос, как только мысли его начинают крутиться вокруг этих лжецов, тут же стараясь остудить себя, закидывая ладонь себе за шею и вновь поднимая на неё теплеющий взгляд, — Это не навсегда, я обещаю, только на время.
[indent]Она должна понимать: с тем успехом, с которым они разбивают представителей Трэверсов, дело продлится не больше пары месяцев, в худшем случае – до конца лета и в этом Янссен крайне сомневался: оппозиции просто нечего противопоставить им в ответ. Матиас расправляет плечи, несколько раз кивнув себе головой. Как только это всё закончится... они смогут обязательно вернуться к тому, на чём остановились. Это совсем не точка, потому что для Матиаса – это было только начало.
[indent]Если, конечно, сама Браун не будет против, и он не без волнения вернул на неё взгляд. В его душе теплится надежда на то, что всё сказанное звучало достаточно аргументировано, но при этом, человечно. Он бы не сказал всё это, если бы ему это не было важно, если бы вчерашняя ночь ничего не значила для него. Но это не так.
[indent]Значила. И очень многое.
[indent]— Что ты думаешь об этом?

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану