[indent]Иногда вера в светлое будущее становится самой сутью существования человека. Он держится за нее, как за путеводную звезду, которая ведет сквозь мрак и сомнения. И когда этот свет угасает, разрушаясь прямо в его руках, он оказывается в бездне вопросов. Как так вышло? Где была ошибка? Но, что самое мучительное — могло ли быть иначе?
[indent]«Как я мог не увидеть этого раньше?» — снова и снова возникает в сознании Ньютона Скамандера, смотрящего на то место, где долю назад стоял его учитель, ментор и попросту хороший друг. Волшебник не может оторвать взгляд от точки, как и сдвинуться с места. Как будто бы, оно встало вместе с тем, как Скамандер задержал дыхание; и не позволяя себе дышать, он вместе с этим не даёт возможности и миру существовать дальше. Ему нужно больше времени. Он не понимает. Снова и снова он задаётся вопросами, на которых у него нет и, возможно, никогда не будет ответов. В конце концов, ему приходится сделать тихий вдох, моргнуть несколько раз, чувствуя боль в своих глазах, руках, так крепко держащих волшебную палочку, в своём сердце.
[indent]Вместе с Альбусом Дамблдором ушли не только Гринд-де-Вальд, не только волшебники, выбравшие тьму и разрушение, которое ещё, он был уверен, не видало магическое сообщество и мир в целом, но и свет, вера самого Ньюта в то добро, в ту человечность, которую именно покинувший маг прививал ему на протяжении всей жизни — ещё со школьной скамьи.
[indent]Нет. Это невозможно. Друзья так не поступают. Он всегда говорил, что будет бороться за добро. Что всё это — ради лучшего мира. А теперь… Теперь он рядом с ним. Как это возможно?
[indent]Скамандер, наконец, опускает руку вниз, убирая волшебную палочку за пояс: едва ли в ближайшее время она пригодится ему; вспышкой люди вокруг растворились в воздухе, а ему только и казалось, будто бы они так же продолжают насмехаться и кричать: «За Общее Благо!» — до боли в голове. Наконец, он позволяет себе оглянуться по сторонам, словно в попытках пересчитать, кто остался с ними, однако на деле, Ньют ищет только одного человека, действительно волнующего его больше всего на свете.
[indent]Кассандра Гольштейн не распалась в яркой вспышке света, покинув стены Хогвартса. Кэсси продолжала находиться рядом с ним от самого момента, когда ещё в танце их руки сплелись между собой, а тёплыми улыбками они увлекали друг друга, толком не обращая внимание ни на кого вокруг за много лет жизни, что пришлось провести порознь. С той секунды, когда они оказывались рядом в тихой библиотеке, запах книг который напоминал Ньюту о далёком прошлом. Если подумать, она была рядом с того момента, когда запоздав, он отряхивал снег со своих волос и шарфа, переступая порог Большого Зала впервые за очень много лет, усаживаясь рядом с той, которую когда-то потерял и не надеялся обрести рядом вновь.
[indent]Однако там, где ещё с десяток минут назад он испытывал расплывающееся по телу тёплое пьянящее ощущение, в этот момент он не мог чувстовать себя лучше. Как? Одно дело — ошибиться самостоятельно, другое — следом за собой утянуть на дно любимых. Он бился кулаком в грудь, доказывал, что ему можно верить, чтобы что? Не найдя возможности задержать взгляд на ней на лишнюю долю секунды, он стыдливо упирается глазами в пол, там, прикусывая губу и зажимая зубы во рту до скрежета.
[indent]Ньют Скамандер всех подвёл. Опять. Снова. Только по сравнению со всеми предыдущими своими попытками, ни один побег очередного существа из его чемодана, ни один нелепый укус студента, который исправим долей волшебства и мазями, масштаб ситуации выглядел больше, как Конец Света. Драматично, он знает; однако пусть он забегает чуть-чуть наперед, но ему не кажется это невозможным исходом их реальности.
[indent]Сквозь шум сознания он слышит, что Кассандра разговаривает с ним и пытается сфокусировать своё внимание на девушке. Конечно. Мир не остановился, Министерство здесь, — он не смеет повернуть голову ни в одну из сторон, чтобы не столкнуться взглядом со своим братом — а она была его частью. Скамандер хочет что-то сказать, протянуть к ней руку, но вместо этого лишь поджимает плечи, едва заметно кивает головой и остаётся столбом стоять на месте до момента, пока ведьма не скрывается в широком дверном проёме.
[indent]Ей, наверное, и самой хочется сбежать от него как можно скорее. Честно говоря, Скамандеру и самому хотелось; глазами Ньют только и успевает, что найти свой чемодан, делая, наконец, первые шаги в его сторону. Он замирает только на секунду, боясь, будто бы с произошедшим даже его отношение к животным поменяется, но нет. Когда пальцы обхватывают холодную ручку, волшебник дёргает на себя свой зверинец, прижимая чемодан к ноге. Он есть у них. Только жаль, что концентрируясь на помощи тем, кого он приютил, он не смог сконцентрироваться на том, что происходило вокруг него. Оглядываясь по сторонам, Скамандер останавливает свой взгляд на разбитой Минерве, — а она ведь только недавно кричала ему в танце, что обручена и не будет скрывать свои эмоции ни сегодня и больше никогда, — на кучке студентов с Гриффиндора, так рьяно пытавшихся помочь в поисках тайных артефактов, должных помочь им всем, Слагхорне, явно лишившегося своего старого друга, и ещё многих, кто до конца не мог поверить или понять, что именно произошло, а главное — что их ждёт.
[indent]Его первый рефлекс — сказать хоть что-то — разбивается о жестокую реальность. Ему страшно. Тем более тогда, когда волшебник видит, как один, следом другой, третий и четвертый: взгляды бегают по нему так же, как и он рассматривал людей прежде, что означает одно. Там, где он струсил, у людей будет больше смелости спросить о происходящем.
[indent]Скамандер делает шаг назад, второй, уперевшись в стол спиной. Вдох. Череда сомнений, попытка набраться смелости, а следом, Ньют разворачивается спиной ко всем тем, кто задавался молчаливыми вопросами, чтобы оставить их без ответов.
[indent]Оказываясь на улице, Ньютон поднимает голову к небу, заглядываясь в полнейшую темноту и звёздное небо, которое видел минутами прежде на потолке Большого зала. До боли в грудной клетке он делает глубокий вздох, как если бы мороз смог бы отрезвить его, позволяя встать на обе ноги. Однако вместо этого он торопится сдвинуться с места под начинающийся снег: Ньют осознает, что не тишина пугает его.
[indent]Это пустота, которая заполняет всё, что Дамблдор оставил после себя.

AND TAKE MY MIND
AND TAKE MY PAIN
like an empty bottle takes the rain
AND HEAL

[indent]— Кхм? — хрипловато звучит его голос, когда он реагирует куда сильно медленнее необходимого на своё имя. Сколько он здесь уже сидит? Волшебнику приходится несколько раз быстро моргнуть, чтобы найти возможность сконцентрировать свой взгляд на девушке перед собой. Хотя, даже без этого он сразу понимает, кто перед ним стоит и кто пытается достучаться до него, несмотря на все его попытки пропасть где-то в глубине своих размышлений. Едва ли десяти минут, впрочем, хватит на разглядывание всех загадок мира и главных вопросов: «Что я мог сделать иначе?» или «Где я должен был понять лучше?» — потому что ответов у него так и не нашлось. — Я не был в замке, — тихо рапортует Скамандер, — Кэсси, я...
[indent]Действительно, сколько? Он растеряно оглядывается на свои плечи, руки, погрязшие в толще снега, накопленной на себе благодаря неподвижному сидению, мотая головой из стороны в сторону. Маг ничего не может ответить ей даже здесь. Ньют вновь начинает чувствовать, как начинает тонуть, а затем чувствует прикосновение к своим рукам чего-то теплого — ладошки Гольштейн — и почему-то больше не может сконцентрироваться ни на чём другом. И пусть её фраза коробит его так неожиданно, как бумажный порез, волшебник не находит в себе никаких сил сопротивляться её просьбе, поднимаясь с места. Он говорит негромкое: — Извини, — будто намеренно заморозил себя до полусмерти, а следом, подхватывая чемодан, явно готовый превратиться в небольшой сугроб вместе со своим хозяином, делает шаг за девушкой следом. Совсем раздетая; очередной укол совести и Скамандер делает попытку ускорить свой шаг, вместо того, чтобы озвучить своё беспокойство за её здоровье вслух. Ему точно нечего противопоставить её энергетике; тем более, ему не хочется злить девушку сильнее, чем он успел уже.
[indent]И всё же он не может не отметить, что чувствовал себя спокойнее в пустых коридорах Хогвартса. Как если бы одиночестве поглотило не только его, но и школу вместе с ним, совпадая настроением. Глупо, наверное. Это ведь просто стены. Здание. Было ли у магического места сердце? Волшебник, в отличие от Кассандры, впервые за несколько дней существования в школе двигался, едва издавая какие-либо звуки. А ведь несколько раз он ловил на себе смеющиеся взгляды от того, как громко Скамандер передвигался: никакая тайна не останется с ним таковой, учитывая, с каким стуком бились его каблуки о плитку. Благо, для нахождения тайного и скрытного у него были нюхлеры; если бы только хозяин давал им чёткие задачи, возможно, они смогли бы найти и оставшиеся магические предметы, за которыми, как оказалось, охотились все стороны.
[indent]— Туда? — он переспрашивает, а следом кивает головой, и осторожно счистив снег со своих ботинок, оставляет чемодан в защищенном месте. В какой-то мере, маг бы спросил себя дважды в степени его сохранности, однако с девушкой у него не возникает необходимости этого делать. Для кого-то, кто несколько часов назад потерял веру во всё человечество, должно быть странно продолжать находить её дальше, однако, Ньют не пытается идти по этой дорожке. Только не с ней.
[indent]Только не с Кассандрой.
[indent]Он не сразу понимает, куда именно отправляет его подруга детства, а когда всё же ставит чемодан на пол, стараясь сделать так, чтобы тот занял как можно меньше места, позволяет себе окинуть помещение взглядом, тут же сбегая прочь. Единственная вещь, на которой Скамандер ненамеренно задерживается взглядом, оказывается неожиданно он сам: волшебник, неловко смотрящий и коротко улыбающийся с фотокарточки трехлетней давности — это был день, когда ему пришлось дать интервью в честь выпущенной книги.
[indent]Не до конца понимающим, он возвращается на своё место; волшебнику бы найти в себе силы просто пройти в помещение, но вместо этого он так и остаётся стоять в крошечном коридоре, на время отключаясь, пока Голдштейн самолично не приглашает его вовнутрь. Язык вновь чешется извиниться, но честно говоря, мысли в голове Скамандера запутаны настолько, что он не понимает, как просить прощение за всё. Или всё же стоит говорить за каждое? Тогда, возможно, она утомиться и выгонит его быстрее, чем он доберется даже до половины.
[indent]Не так он представлял, как они проведут остаток времени вместе, что предоставил им Хогвартс. Сердце йокает в очередной раз; что будет с их альма-матер? Пусть Альбус обещал не трогать это место... Ньют снова вздыхает, — Извини, чт... — в очередной раз коря себя за то, что слушает волшебницу вполуха, он только следом понимает, что верхняя часть его одежды покидает его плечи благодаря её тёплым прикосновениям, улетая прочь, — Спасибо, Кэсси. — Наконец, перестав стоять истуканом, Скамандер сквозь тяжесть: только теперь он чувствует, как сильно замёрзли его руки и ноги, как тело подрагивало, а щеки начинали гореть от резкого перепада температур — неловко двигается вперёд, присаживаясь на кресло. Неумышленно он сцепляет руки замком перед собой, смотря вниз. Куда ещё?
[indent]Каждый раз, когда он смотрит на Кассандру Голдштейн и видит её глаза, в которых раньше был блеск доверия, его пробирало до дрожи. Он чувствует, как слова застревают в горле, когда волшебник думает ней. Что она видит в нём теперь? Слабость? Вину? Кого-то, кто настоял на выборе, вынудил думать, что Дамблдор — светоч, должный им помочь, а теперь они все оказались преданными? Ньют снова морщит нос, чувствуя, как противостояние мыслей — кому верить и как — вновь выталкивает его из реальности.
[indent]Однако бежать от действительности слишком долго у него не получается. Как и от Кэсси.
[indent]Слова волшебницы, неожиданно, звучат не тем, что он ожидает услышать от кого-либо угодно сегодня. Волшебнику приходится посмотреть на неё, наконец, словно по-настоящему. Её слова, такие уверенные, такие прямые, звучат как колокол посреди тьмы. Она говорит о надежде, как о чём-то осязаемом. Как будто это вещь, которую можно взять в руки, согреть. И впервые за часы он думает, что... может хотя бы попробовать. Не для себя, а для неё? Ему действительно хотелось верить. И если даже это было слабое чувство, оно всё равно было теплым, согревающим замерзшую пустоту внутри него.
[indent]«Может быть, она права,» — мелькает мысль, почти незаметная, но цепляющаяся за что-то глубоко внутри. «Может быть, ещё не всё потеряно.»
[indent]— Я не понимаю, — наконец, негромко произносит Ньют, — Я пытаюсь... поверить в то, что это не правда или в то, что у него есть план. Я... хочу верить, что он ещё может вернуться, — каждое слово даётся ему с трудом, отчего волшебник осторожно кладёт ладошку на её руку, в попытках найти поддержку. Бегая взглядом то к ней, то к лицу девушки, он продолжает: — все могут. Главное, чтобы он захотел. — Он сжимает губы, понимая, что у задайся он вопросом: «А захочет ли он?» — и едва ли кто-нибудь сможет ответить на него, даже самый близкий круг его людей. Скамандер вздыхает и прижимает свободную ладонь к своему лицу, ставя локоть на одно из колен для опоры, — Мерлин. Я работаю с существами, потому что часто думаю, что не понимаю людей. Но теперь я осознаю, что люди и сами не понимают себя.
[indent]Это ведь была ещё та истина, которая жила с ним самого детства. Ньют — потерянный случай, избегающий людей не из-за нелюбви к ним, а из-за незнания, как с ними общаться. Даже сейчас, вновь находясь в школе, чувствовал ли он себя хорошо, среди всех студентов, министерских работников, учителей? Пожалуй, только с одним человеком по истине; а она сидела прямо напротив него и...
[indent]Ньют застыл на мгновение, будто её слова оглушили его сильнее любого крика Громовеста. Он опустил взгляд к их рукам, словно пытался спрятаться от её проникновенного взгляда, но всё равно поднял его снова, и в этот раз в его глазах было что-то новое — смесь растерянности, благодарности и тёплой, робкой надежды. Он нервно сглотнул и нервно провёл рукой по волосам, пытаясь собраться.
[indent]— Я... — его губы слегка дрогнули в неловкой попытке улыбнуться, и он выдохнул — её слова сняли толику груза с его души, — Спасибо, Кэсси. Я не знаю... не знаю, чем заслужил это, но... — Скамандер осторожно сжимает её ладошку сильнее, — Знать, что я... что ты со мной, — чувствуя, как в очередной раз к горлу подступает приступ паники перемешанный с благодарностью, маг едва заметно скатывается с кресла, выпуская её руку только для того, чтобы замкнуть свои за её спиной, крепко прижимая девушку к себе. Это было неуклюже, как будто он опасался, что сделает что-то не так. Но в его движении была искренность, — Всё это больше, чем я могу выразить своими словами. Просто... Спасибо.
[indent]Он позволяет себе побыть в этом, прикрыв глаза, позволив этому короткому моменту успокоить бурю внутри. Он не знает, что будет дальше: за секунду такие решения не находятся — это правда. И всё же, в нём начинает пробуждаться что-то новое — решимость. Не для себя, а для неё. Если она может не сдаваться, то разве у него был выбор?
[indent]— Ты всегда была намного упрямее и смелее меня, — тихо пробормотал он, улыбнувшись, отстраняясь ровно настолько, чтобы увидеть её лицо. Волшебник бегает взглядом по едва заметным веснушкам Кассандры и пусть изменившимся с возраста, каким он её запомнил, но чертовски родным чертам лица. Он глубоко вдохнул, будто принял важное решение, говоря:
[indent]— Хорошо. Если ты веришь, что мы сможем, тогда я... не знаю, как решу это. С чего мне начать? Куда идти и что делать? Но я сделаю всё, что в моих силах. Для нас всех. Для тебя, Кэсси. Я больше никогда не хочу подводить тебя, — он сжато улыбается, как если бы только сейчас осознал, какое небольшое расстояние оставил им вдвоём своим резким желанием заменить слова на действия, — и я больше не могу потерять тебя. Не сейчас, — его пальцы, почти невесомо, дотрагиваются до её щеки как будто проверяя, реальна ли она, или же это всего лишь утешительная иллюзия его израненного сознания. В этот момент в его глазах отражается всё — страх, сожаление и надежда, — Ни потом. Никогда.