- Закрой глаза. – Алисса приподнимается с постели, но так и не разжимает ладони, накрепко стиснувшей одеяло. Сердце, истерично барабанящее по грудной клетке уже не вызывало реакции, как в конец надоевшая противная муха, липнущая к потной коже в жару. Сидит. И сидит. – Пожалуйста. – Хочет выскочить через горло, не иначе. Алисса прикрывает рот, на всякий случай. – Это сложно объяснить, просто закрой глаза и не смотри ладно? – Нервно, немного раздражаясь. Не слишком нежно для момента, когда тебе признаются в любви не так ли? – И отвернись на другой бок. – Для уверенности. Убедившись, что парень послушно выполнил её просьбу (хоть и наверняка стал множить вопросы в голове, и искать свою вину), Линтон резко откинула одеяло и сползла с кровати. – Все нормально, Дилан, я здесь, я просто… - Я просто решила одеть трусы. – Решила одеть трусы. – Ой, она сказала это вслух? Именно. Хватается за голову и издает нервный смешок. Дело в том, что когда один пиздец в голове перекрывается другим становится как-то неимоверно хорошо. Потому что неясно, какой из пиздецов хуже (её любят или она без белья), и одновременно спокойно, потому что можно выбирать. Подлетает к шкафу и делает то, что, собственно озвучила. – Прости, я не успела, просто ты стоял там, я подумала, что это странно, если ты увидишь. Но я же не могла остаться в мокрых, правда? – Наскоро запрыгивает (именно запрыгивает) в то, во что собиралась, и останавливается посреди комнаты, еще раз касаясь волос, а потом нервно откидывает их, вспоминая, как бесит эта тупая привычка. – Всё. – Тишина. Грудь нездраво вздымается, не хватает воздуха. В голове беспорядок, но он тоже сродни этой самой мухе. – Вообще-то, я спросила про татуировку. – Полшага вперед. – Выдох. Да, она, кажется, нашла способ спасти себя от истерики. Господи, кто бы знал, что человеческий разум так горазд на уловки. Линтон довольно уверенно делает поворот в сторону дверного проема и находит выключатель. Да будет свет!
Устало морщится, на лице появляется (даладна) теплая улыбка. – Повернись. – Мы имеем ввиду так, чтобы можно было рассмотреть! Закатывая рукава прелестного свитера по локти, Линтон без единой тени сомнений двинулась к Монро. Да-да, к несчастному, затрепанному, сонному и усталому щеночку. Причем, у нее был такой вид, как будто ничего такого не произошло. И вовсе не в смысле “давай обо всем забудем”, в этом можно убедиться почти сразу. Она заскакивает на кровать во весь рост, от чего тело Дилана слегка колышется, напоминая желешку. Сверху вниз, уперев руки в бока, Линтон еще раз повторяет, уже понятней – На спину повернись! – Подпрыгивает и пикирует на колени, нависая над несчастным. А вы не ожидали?
- Пожалуйста, - Улыбается. Не перестает улыбаться. И если поворачиваться не захотят, то мы можем сделать это и сами, собственно, ладони тянутся к корпусу парня, то ли помогая, то ли просто аккомпонируя движению, она легонько толкает его так, как ей будет удобно смотреть. Отлично, рисунок находится как раз там, где она подползла. Горящими глазами, она хватает руку парня, заслоняющую обзор, и отводит в сторону (не выпуская на свободу). – Якорь? Еще и цветной? – Другой рукой прикладывает пальцы к узору и проводит едва ощутимым движением, тем самым, которое обычно вызывает приступ паники у тех, кто боится щекотки. Бок как раз самое чувствительное место. – Эй, ты чего? Ты щекотки боишься? – Сквозь улыбку прорывается умалишенный гоготок. Линтон повторяет движение и выпускает руку на случай, если тело Монро решит спасаться от атаки реакцией группировки. Алисса смеется громче, прикладывает руки ко рту, снова опускает, как будто бы увидела что-то совершенно потрясающее, настоящее чудо света не иначе. Рукава свитера разворачиваются и скатываются вниз, она фыркает и закатывает их обратно, сонно-усталое лицо Монро привлекает внимание взгляда, и в голове быстренько появляется ассоциация со щенком. On and on. – Не понимаю, - Качает головой, оставляя атаку на тату. (кто знает, на долго ли) – Я, правда не понимаю, - Изображает удивление бровями, пальцами по волосам – Как?! – Между тем сердце глухо проваливается в пятки, продолжая тарабанить. Судя по её больной радостной улыбке, пояснять свои мысли девушка абсолютно не спешит. И теперь начинает казаться, что она вообще никуда не спешит в этой жизни. Что за спиной не осталась брошенная без спросу работа, несчастная Шарлотта, вынужденная теперь взвалить проблему на свои плечи, все не приятности, вчерашний разговор, все разговоры мира, вообще все. – Ну как? – Качает головой и затихает. На полминуты, которые смотрит в два огромных смешных глаза. – Я же знала это с самого начала. – недоумевающее выражение лица парня намекает на то, что пора бы и прекратить. – Я же говорила тебе, - Кладет ладонь ему на грудь и чувствует, что с его сердцем тоже привет. Ну и ладно, мухи такие мухи летом. – Ну, помнишь это. – Изгибает одну бровь. – Ну, Дилааан. – Как-то требовательно и с упреком, как будто бы он что-то должен ей именно сейчас. Язык начинает неметь. Зря она включила свет. Шумный выдох, улыбаться становится труднее. Мотает головой снова, прикусывая себе язык. Почему так сложно просто открыть рот? Ладонь ползет по груди вверх, останавливаясь у шеи. Неужели так мало сигнальных маячков, чтобы до сих пор не было понятно даже самой себе? Указательный палец мягко очерчивает круг вокруг кадыка (наше любимое место), поднимается к подбородку, и глаза начинают бегать по лицу Монро в некотором смятении. Ну почему так трудно открыть рот. Ладонь уже касается щеки, чувствует колючки, от чего улыбка на лице снова появляется и тут же тает. Сердце? Ты где? В пятках? Не бьешься что ли? Неожиданно, Линтон припадает к кровати, прикладываясь ухом к грудной клетке страдальца. – Ты иногда такой дурной. – Шепотом. Она слышит, как оно хаотично прыгает там, под толщей всяких тканей. Так далеко и так близко, одновременно. – Почти всегда. – Последнее тише и с грустью. В голове всплывает воспоминание о его бессмысленной лжи насчет болезни. Следом больно екает в груди. Если бы она знала с самого начала, разве что-то бы изменилось? Она не знала ответа на этот вопрос. Стала ли бы она смотреть на него как на несчастного больного мальчика, которого нельзя обижать? Смогла ли бы разглядывать другие черты за таким недугом? Лу прикрывает глаза, не желая думать об этом сейчас. –Я же сказала, что я всегда знала, что так будет.– Шепот обжигает дыханием кожу. Алисса подбирает ноги под себя, должно быть, смешно оттопыривая задницу, но благо голова Дилана здесь, и ей так удобно. С ним удобно. Хорошо. – Дилан, - Зовет негромко, когда ловит паузу. Приподнимает голову, упираясь подбородком в его грудь - У меня больше не получается засыпать без тебя. - рывком подползает ближе, выпрямляет ноги и утыкается носом в плечо, зажмуриваясь так, словно бы сказала что-то страшное. - Мне без тебя плохо. Совсем. Понимаешь?
- Подпись автора
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
