Волшебник выглядел, как обычно. В меру сонным, в меру приветливым. Ничего выходящего за рамки привычного, и всё же Айлин Блэквуд не выдохнула нервный ком, успокаиваясь думать о лице Майлза, когда тот проснулся от голоса младшего брата. Она ведь, действительно, сделала это случайно. Но стоило задуматься о том, как всё выглядело со стороны – и слизеринка чувствовала настойчивое желание поселиться в глубоком подземелье и выходить наружу только в ночи. Как будто она пыталась отсечь пути к отступлению. Как будто требовала каких-то официальных заявлений за столом.
Не требовала. Не пыталась. Сколько бы ей ни хотелось не оказаться грустной историей поспешных решений и их последствий, она не собиралась достигать желаемого способами, достойными её факультета. Только как объяснить это, когда все стрелки указывали в одном направлении?
Но это было не единственной причиной настойчивого молчания и медленного пережёвывания завтрака, который то и дело норовил застрять посреди горла.
Айлин Блэквуд боялась. О да, бесстрашная Айлин, бросающаяся на старшекурсников с кулаками и рвущаяся нести истину в мир, была готова повременить с правдой на этот раз. Никаких задушевных разговоров, никаких выяснений отношений – в противном случае, она вполне могла услышать что-то, к чему не была готова. Что-то, что могло потребовать от неё сдержанности, глубокого вдоха и попытки не вылить эмоции наружу. По крайней мере, не слишком очевидно. И одного завтрака явно бы не хватило, чтобы найти слова вежливого смирения там, где их не было.
— М? — она засовывает распотрошённый по тарелке блин в рот и участливо смотрит на Уолша, принимаясь медленно жевать. Пускай, девушка выигрывает какие-то жалкие секунды, в разрезе того, что её (возможно) ждёт, они перестают выглядеть столь мимолётными. — Ещё не доела, — быстрая улыбка. Блэквуд вновь утыкается в собственную стряпню, постепенно осознавая – бежать некуда. Во-первых, её желудок отправит всё наружу, если она запихнёт в себя ещё хоть один пэнкэйк. Во-вторых, она готова поспорить, даже при таком раскладе Майлз дождётся, пока её отпустит, и вновь предложит пройтись. И будет предлагать и предлагать и предлагать. С ненастойчивостью Уолша слизеринка познакомилась ещё в Хогвартсе, когда старалась потеряться от юноши из-за собственных тараканов в голове. Чем это закончилось?
Айлин пораженно вздыхает, откладывая приборы в сторону.
— Я только уберу тарелки, — светловолосая продолжает говорить тише обычного. Неспешно поднимается, выхватывает из резинки юбки палочку и снимает с деревянной поверхности грязную посуду, отправляя последнюю на кухню. Конечно, она не надеется, что ей дадут дождаться окончания трапезы. Или хотя бы помыть маленькую горку, цокающую об раковину. Быстрым взглядом она смотрит в сторону гриффиндорца и послушно разворачивается к выходу. Он выглядит неизменно безмятежно. Так почему её преследует странное предчувствие, что не стоит выходить за порог домика Уолшей?
И всё же Блэквуд поднимает балетки с пола у главного входа, неспешно следуя за мужской фигурой. Безмолвно девушка опускает ноги в обувь, перешагивает порог на задний двор и, не торопясь, плетется за его спиной. Несколько раз Айлин открывает рот, но тут же сжимает губы обратно, бракуя любую попытку объясниться. Всеми силами она старается не поравняться с ним плечами, однако Майлз упорно замедляется, и не остаётся ничего, как идти с юношей в ногу. Иначе её точно сочтут за странную, если он не сделал этого во время завтрака.
— Это совсем не то, что ты подумал, — вырывается на одном дыхании, стоит парню заикнуться об имени Оливер. Она резко поворачивается к Уолшу, ожидая встретить тень недовольства или хотя бы несвойственно серьёзную экспрессию, но натыкается лишь на далеко не злобную ухмылку. Чуть растерянное движение бровями. — Прости, я, — сбавляя скорость слов в полсекунды, многим тише бормочет светловолосая, — Я не знаю, что ты подумал, но в этом не было никакого хитрого плана. Правда. Я отправила его по привычке, а когда осознала где именно Олли тебя отыщет, — многозначительно округлённые глаза, — Было слишком поздно, — неловкий смешок.
Хотелось бы сказать, что отсутствие проклятий со стороны Уолша ставит всё на свои места, но, увы, легче не становится. С каждым шагом к ногам Айлин будто привязывают по камешку, делая последующее движение прочь от дома тяжелей предыдущего. Она видит, что ему тяжело заговорить. Замечает затяжные паузы, не предвещающие ничего хорошего. Боковым зрением Блэквуд высматривает едва различимые реакции на лице волшебника, однако не находит ни одной, способной успокоить или добить её до конца.
Нервным рывком она поправляет прядку волос, одергивает юбку и останавливается вслед за гриффиндорцем.
— Хотела бы я на это посмотреть, — неловкий смешок два. Девушка прокашливается, задирая голову к кроне и осторожно вдыхая пахнущий зеленью кислород. При других обстоятельствах она бы с удовольствием погрузилась в ностальгию о своём детстве. Но прилипший к небу язык не поворачивается, а хаотичные обрывки мыслей не собираются в цельную историю из прошлого. У неё ведь не просто так складывается впечатление, что они разговаривают, не разговаривая? Лишь бы заполнить неловкость, лишь бы оттянуть момент, когда придётся произнести...
Знакомое «Айлин, я...» застаёт врасплох, отчего волшебница дергается на месте и спешно оборачивается к источнику непродолжительного сердечного приступа. Предложение принять сидячее положение встречается непроизвольным сведением бровей на переносицу.
— Мне готовиться падать в обморок? — шутка с долей правды вылетает раньше, чем девушка успевает оценить её уместность. Прежде чем на ней заострят внимание, Айлин опускается на край скамейки и цепляется за край юбки, поднимая взгляд на Уолша. И если он думает, что его волнение заметно, – зря. Потому что за своим светловолосая не видит абсолютно ничего.
— Можно просто Айлин, —  юмористическая пауза заканчивается, не успевая начаться, стоит волшебнику намекнуть на тот-самый-разговор, которого Блэквуд тщетно избегала и боялась. Айлин замирает, вытягивается по струнке и не дышит. Даже её мысли перестают суетиться, становясь едва уловимым подобием белого шума. Неразличимым на фоне преувеличенной сознанием громкости голоса молодого человека.
— Нет, — сопровождая моментальную реакцию отрицательными мотками головы, шепчет слизеринка. На короткое мгновение сердце даёт передышку, позволяя девушке улыбнуться без тени испуга. Она опирается ладонями о скамейку, собираясь встать, но Уолш не останавливается на высказанном беспокойстве, и Блэквуд остаётся сидеть. Потому что если страх что-то сломать говорит об одном, то вопросы о правильности ночных событий оставляют большой жирный вопрос на лбу волшебницы. Ей плакать или радоваться? Всё плохо или она зря волновалась? Она балансирует меж двумя противоположными эмоциями, совершенно не понимая, что именно ей чувствовать. И надежда получить внятный ответ на молчаливый крик в бездну умирает с тем, что Айлин слышит дальше.
Аккуратный поворот к парню. Неуверенный взгляд от глаз к фейерверкам на голове и обратно к глазам. Будто боясь спугнуть резким движением, Блэквуд медленно сжимает ладони в кулаки и неслышно выдыхает застрявший в горле глубок из паники и желания залезть на дуб, чтобы не спускаться оттуда, пока всё не решится без её непосредственного участия. Жаль только, нет второй Айлин Блэквуд, способной заменить оригинальную версию, которой явно нужна успокаивающая настойка. [float=left][/float]
— Ты тоже, — она запинается на полуслове, непонимающе уставляясь на юношу. — Ты тоже важен для меня, — Блэквуд хмурится, словно сомневаясь в собственных словах. Точнее, в том, что именно это она хотела сказать прямо сейчас. Безуспешно слизеринка старается сложить пазл, вываленный на неё противоречащими предложениями, но лишь приходит к выводу, что детектив из неё никудышний.
Они только друзья и вчера ошибка? Вчера не ошибка и они никакие не друзья? Может быть, они вообще теперь друзья с привелегиями? Шквал мыслительной деятельности на лице Айлин прерывается громким вздохом и закрытыми глазами. Миг она собирается с остатками сил.
— Майлз, я не понимаю, — чеканит волшебница, смято улыбаясь и смотря парню в глаза. Ей всё ещё страшно. Ей всё ещё хочется спрятаться на кроне огромного дуба, но как и всегда, Блэквуд возвращается, как показал опыт, к единственному действенному способу разобраться хоть с чем-нибудь в этой жизни: говорить так, как есть. — У меня, видимо, не только с гэльским проблемы, но и с английским тоже. Переведи, пожалуйста, только... как для не очень одарённых. Ты... пытаешься предложить мне остаться друзьями и не задеть мои чувства? — короткая пауза, на порцию кислорода, но не оставляющая времени на чужую реакцию, — Или ты хочешь сказать... предложить мне... — где-то вдалеке слышится хлопок ставни, отчего Айлин подскакивает на месте, и система даёт сбой. Оставаться в сидячем положении становится невозможно, отчего она рывком поднимается на ноги, оставаясь лицом к Уолшу.
— И если это что-то меняет, я не считаю случившееся неправильным. Я пошла на это осознанно, потому что хотела. Потому что я в тебя влюблена. И это не значит, что надо любить меня в ответ или быть со мной из жалости, я не хрустальная – со мной можно честно, — она распрямляет плечи, стараясь выглядеть храбрей, когда пульс отстукивает панику последние полчаса, — Но я должна была сказать, — и наверное, она даже не расплачется, если ему хватит смелости отшить её быстро. Пока адреналин в крови не сменился на осознание тщетности бытия.

and I will find my strength to untame my mouth
w h e n   i   u s e d   t o   b e   a f r a i d   o f   t h e   w o r d s
but with you I've learned just to let it out

Подпись автора

w h e r e   t h e   n o r t h   w i n d   m e e t s   t h e   s e a   t h e r e ' s   a   r i v e r   f u l l   o f   m e m o r y
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ sleep, my darling, safe and sound ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯

F O R   I N   T H I S   R I V E R ,
all is found

Если вспомнить все трагедии, выпавшие на долю их отношений, всё сводилось к одному: им стоило просто поговорить. Озвучить свою симпатию к девочке, на которую свалился. Доверить свои страхи мальчику, с которым не могла пойти на Святочный Бал. А если в лицо было слишком сложно, выложить все мысли на пергамент, запаковать в конверт и сделать всё, чтобы письмо достигло прикроватной тумбочки получателя. Удивительные вещи происходили, когда Айлин и Майлз наконец отбрасывали в сторону предостережения назойливых мыслей, доверяясь просьбам сердца. Так она оказалась в ирландской семье на целое лето, так он узнал насколько глупыми и лживыми были все обвинения в сторону подруги. Но им словно было мало доказательств. С запалом, которому позавидуют бразильские мелодрамы, каждый продолжал существовать в своей голове, забывая поделиться содержимым с другим. Ведь никому это неинтересно. Не нужно. Или вовсе звучит неподобающе, поэтому не стоит. Вот и выходило, что Айлин Блэквуд продолжала слыть дамой лёгкого поведения, нашедшей свое достоинство в канаве, а Майлз Уолш альтернативно одарённым, неспособным сложить два слова в предложение так, чтобы было понятно.
Как бы комично это ни смотрелось со стороны, участникам театра двух актёров было не до веселья. По крайней мере, Айлин Блэквуд точно, потому что стучащее в висках сердце претендовало на очередной скоростной рекорд. Будто их было недостаточно за последние неполные сутки.
Она стоит ровно, неподвижно, с силой сжимая руки в кулаки, словно готовясь встретить цунами в лобовую. Так оно и было, потому что отказ Майлза Уолша по разрушительности был соизмерим с природным катаклизмом, к которому Айлин не была готова. Считала, что была, но копнуть чуть глубже – девушка не имела ни малейшего понятия как быть после. Как улыбаться, как сталкиваться в гостиной с утра и ходить в город за продуктами, будто ничего не произошло. За последний год Блэквуд получила немало ударов под дых собственной гордости, не пошатнувшись.
Но сейчас? Её сердце никогда не отличалось предсказуемостью, и оттого девушка напрягается ещё сильней, готовясь к худшему и не надеясь ни на что. Наверное, оттого ноги слегка подкашиваются, делаясь ватными, когда Майлз Уолш вскакивает со скамьи, сообщая, что он тоже. Тоже... что? Ответ на вопрос находит себя моментально, отпечатываясь говорящей эмоцией на лице слизеринки. Она будто верит своим ушам и не верит одновременно, задирая брови вверх, дергая шеей в попытке расслышать лучше и боязливо улыбаясь. Она кивает оборванной фразе, кивает непонятному «тоже», но Майлз Уолш не останавливается. Правда вот, со следующим заявлением палитра сомнений теряется, как опция того, что она может испытывать в данную секунду.
Непроизвольный выдох вырывается из груди слизеринки. Она делает полшага вперед и тут же останавливается, стоит Уолшу продолжить. Подобно поломанной шарнирной игрушке дёргается в попытках остановить этот бесконечный поток обрывочных мыслей. Майлз взмахивает рукой в сторону, Айлин глотает воздух ртом. Майлз сокрушается, что он идиот, Айлин нервно трясёт головой в отрицании. В какой-то момент Блэквуд даже забывает, что следует дышать, если она собирается дожить до конца этого монолога.
— Нет! Не надо, — наконец делая глубокий вдох, твёрдо сообщает слизеринка. Широко распахнув глаза Айлин смотрит на его лицо чувствуя, как уголки губ расплываются в улыбке. — Кто тебе запретит, конечно, — сквозь дрожащий смех тараторит девушка, звучно вздыхая, — Но я не уверена, что переживу ещё одну попытку, — сбивчивый смешок. Айлин ловит сердечный ритм барабанным соло в ушах. Это похоже на природный катаклизм, только совсем не на тот, которого волшебница так боялась, и оттого поспеть за Уолшем становится в разы сложней. Кажется, он признался ей уже с полминуты назад, а её сознание лишь приближается к тому, чтобы осознать новую реальность. Где она не пьяная ошибка. Не подружка на одну ночь.
Майлз Уолш любит её, и стоит фразе отчётливо прозвучать в мыслях, как Айлин резко выдыхает, давая выход всем своим страхам наружу. Она прижимает пальцы к губам, стараясь привести дыхание в норму. Тщетно. Как и тщетны попытки остановить накатывающую пелену слёз облегчения, словно её вырвали из плохого сновидения, и пускай голова понимает – сон закончился, тело не прекращает реагировать.
— Можно, — вырывается из неё так же неожиданно, как и всё, что происходит на лице волшебницы. Смазанным движением Айлин стирает с щёк две мокрые полоски, — Можно, что угодно, — и на этот раз шаг навстречу не прерывается где-то на половине.
На мгновение она теряется, чувствуя теплые ладони на своей шее и невольно возвращаясь к событиям прошлого вечера. Щеки вспыхивают румянцем от того, что Блэквуд запирала на полках воспоминаний. Хочется запротестовать, сообщить, что то, что он запомнил, совсем не Айлин Блэквуд. Перед ним самая истинная и неподдельная ханжа, которую только видывал свет. Но Майлз Уолш целует её, и ханжа умирает смертью храбрых, пока Айлин подскакивает на носочки и обнимает его так сильно, как может. Раз он всё ещё здесь, наверняка, его устраивает версия, которую пришлось лицезреть в комнате Кейси. Хорошо, что вокруг нету двери, готовой встретить спину гриффиндорца. Иначе бы она обязательно её нашла и провернула вечернее представление с грациозностью, не подорванной алкоголем в крови.
Ослабляя порыв навстречу, она роняет ладони на шею волшебника и чуть отстраняется, утыкаясь лбом в его лоб. Айлин тихо смеётся, чувствуя себя невероятной идиоткой. Сбежавшей из комнаты как можно раньше. Проглотившей язык за завтраком. И это она лишь начинает припоминать все те разы, когда могла бы прекратить вестись на поводу у зудящих в висках комплексов и прислушаться к тому, что пытался сообщить ей Майлз Уолш. Он любит её... давно? Страшно представить, что кроется за этим «давно», впрочем, она не прочь посоревноваться в длительности выдержки яркой палитры эмоций в себе.
— Какая же я бестолковая, Майлз, — отдаляясь, чтобы видеть лицо юноши, на усталом выдохе говорит Айлин, — Почему я такая бестолковая? — риторический вопрос от самого сердца, — Не тебе же одному вечно называть себя идиотом, — на всякий случай, если есть желающие возмутиться. Потому что в количестве совершённых и сказанных глупостей она тоже не прочь составить ему конкуренцию. — Я ведь напридумывала себе, что... — нет, она явно не хочет об этом поговорить, — Не важно, что, — громкий вздох. Айлин зажмуривается и дергает головой, будто избавляясь от всего лишнего, что мешало ей жить, — Знаешь, — меняясь в интонациях, она опускает взгляд в землю и тут же возвращает его на гриффиндорца, — Я бы повременила с обетом молчания. Как-то не очень у нас с тобой получается, когда кто-нибудь не договаривает, — [float=right]
I ' l l    l i g h t    t h e   n i g h t   w i t h   f i r e   a n d   r u n   a w a y
◆ ◆ ◆ ◆  W I T H   Y O U ,  W I T H   Y O U  ◆ ◆ ◆ ◆
I   w a n n a   b e   i n   l o v e   w i t h   o n l y   y o u[/float] и она явно обойдётся без перечисления всех тех разов, когда человеческий диалог мог бы спасти ситуацию и позволить избежать трагедий местного разлива, — Поэтому давай... давай больше никогда не будем умалчивать... ничего? — она кусает себя за губу, неловко пожимая плечами, — И тогда я буду просыпаться с тобой в одной кровати, а не ныкаться за сковородой, — виноватая улыбка. Казалось, ещё несколько минут назад Айлин Блэквуд существовала в драме, написанной самым безжалостным автором, скупым на счастливые концы. И сейчас, когда в солнечном сплетении щекотало, ей было стыдно, что она вообще сочла это возможным. Что Майлз Уолш мог оказаться из тех парней, кто не отсылают сову после первого свидания. Парень, готовый тащить её с больной ногой на своей изодранной спине. Тот, кто вопреки протестам и бесконечным отказам, доказывал ей, что не все отношения сводятся к выгоде. Единственный, способный рассмешить её в самые плохие из дней.
— Как же удачно ты свалился на меня, — она ставит жирную точку, подаваясь вперед и оставляя поцелуй на губах юноши. Айлин и не вспомнит, когда в последний раз чувствовала себя настолько счастливой. Как долго она врала себе, что её устраивала их дружба, что проблемы с сердцем в обществе волшебника – абсолютная ерунда. Теперь, когда Уолш дал зелёный свет на все те чувства, спрятанные на семь замков, Блэквуд лишь оставалось удивляться, как они вообще там существовали всё это время и не проломили ей крышу.
Неожиданно слизеринка меняется в лице, едва сдерживая хитрую ухмылку. Или лучше сказать, совсем не сдерживая.
— А как долго? — аккуратный толчок плечом в плечо, — Ну, ты там говорил что-то про со времен, — и если это как-то её оправдывает, то Айлин краснеет в такт произнесённого. А ведь она давала шанс на спасение. Много шансов. Увы, коробка Пандоры открыта. Некуда бежать.

Подпись автора

w h e r e   t h e   n o r t h   w i n d   m e e t s   t h e   s e a   t h e r e ' s   a   r i v e r   f u l l   o f   m e m o r y
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ sleep, my darling, safe and sound ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯

F O R   I N   T H I S   R I V E R ,
all is found

Время не сорвалось на бешеный бег, стоило Майлзу Уолшу раз и навсегда снять обет молчания с сердца волшебницы. В её жизни было не так много счастливого – по крайней мере, не за последние несколько лет, – чтобы Айлин перестала обращать внимание на стрелку часов. Нарочно девушка старалась задерживать внимание на обычно проходящих мимо моментах. Просыпаясь, она не спешила соскочить с кровати, словно пролежи она под пуховым одеялом лишние минуты, и приготовленный завтрак уже не будет прежним. Она оставляла себе время прислушаться к ровному дыханию юноши, сосчитать количество шагов от комнаты Кейси до кухни, задержаться за обеденным столом, оживлённо влезая в дебаты Уолшей. В конечном итоге, сколько бы Айлин Блэквуд не сопротивлялась, она обрела неожиданное ощущение семьи под крышей ирландского дома. И кажется, никто не был против неожиданного нововведения. Но, – наверное, по привычке, – Айлин старалась не привыкать.
С осторожностью. Изо дня в день. Она приоткрывала створки своего сердца чуть больше, позволяла сознанию путешествовать чуть дальше. Возможно, этому лету не было суждено закончиться поездом сентября. Возможно, даже не последним днём школы. Всю жизнь Айлин Блэквуд жила чужими планами. Невольно, девушка пугалась от мысли, что всё зависело лишь от неё и гриффиндорского охотника, свалившегося на волшебницу несколькими годами раньше. И в то же время, это вселяло в Айлин надежду. Ей было не жалко ничего, лишь бы у этого лета и тёплого уютного чувства в груди не стало срока годности.
— Как думаешь, — опираясь спиной на противоположную часть дивана, она отрывает взгляд от учебника следующего года и сокрушённо вздыхает, — На ЗОТИ наймут нового учителя или наконец дадут зелёный свет профессору Снейпу? Если так, то я не хочу возвращаться в школу, — девушка сдавленно смеётся и возвращает внимание к увесистой книге на руках, — Нет, честное слово, я не знаю, как мы сдадим это, — никакой Гарри Поттер не поможет. К сожалению, на экзаменах никто не требовал Патронуса или выбитой у соперника палочки. Кажется, ЗОТИ в Хогвартсе был создан лишь для того, чтобы оценить способности студентов защищаться от безумия. Потому что тот, кто был в состоянии запомнить содержимое томика-убийцы, явно страдал каким-нибудь отклонением.
Неужели кто-нибудь подумал, словно заставившие себя ждать отношения внезапно в корне поменяли Айлин Блэквуд? Пускай, теперь её настойчивость поддерживать дом в чистоте проявлялась с перерывами, а стремление кормить жильцов тремя блюдами прерывалось прогулками в город, она оставалась собой. Неспособной спать спокойно не заучив хотя бы несколько глав по каждому предмету до начала школьного года. Вовсе не из фанатичной любви к учебе; не всем дано родиться Элайджей Грэмом и получать «Превосходно», потратив на прочтение главы около пятнадцати минут. Но видеть красивую «П» в бюллетене результатов Айлин всё же нравилось. И оттого приходилось строить из себя зануду с первых парт хотя бы раз в несколько дней. Благо, Майлз не сильно боролся с нездоровыми замашками слизеринки.
Неожиданный стук в дверь заставил волшебницу вздрогнуть, мгновенно поднимая глаза на Уолша. Она бы подскочила открывать раньше, чем услышала команду не двигаться, однако память о том, что это не её дом и явно не её гости, оставила Блэквуд неподвижной. В конце концов, может быть, друзья юноши или кто-нибудь с работы его родителей решили наведаться без приглашения? Кто знает на что были способны эти ирландцы.
Айлин возвращает взгляд на пожелтевший пергамент, но перестаёт вдумываться в смысл строчек, прислушиваясь к происходящему в нескольких метрах. Она хмурится, наклоняется чуть вперёд в надежде различить голоса – тщетно. Только вот едва долетающей до слизеринки голос незнакомца заставляет её напрячься. Глупости. Показалось. Айлин всматривается в книгу с большей настойчивостью, однако хлопок входной двери снова отвлекает.
— Кто это был? — кричит Блэквуд, машинально закрывая учебник. Она скидывает ноги с дивана и мгновенно застывает, стоит звонку раздаться во второй раз. Кто-то слишком настойчивый? Её брови съезжаются к переносице, а книга летит на кресло сбоку. Айлин делает шаг, застывает и чуть наклоняется к источнику звука, всё ещё не решаясь вторгаться не в своё дело. Впрочем, в следующую секунду мнение волшебницы в корне меняется. Где-то вдалеке слышится командный тон, что-то громыхает, и входная дверь грузно ударяется о стену, заставляя девушку схватиться за палочку и полупрыжками выбежать на звук. [float=left][/float]
Айлин выскакивает навстречу пугающим картинкам своего воображения и цепенеет, стоит ей по-настоящему встретиться с лицом, покрытым таинственной завесой. С несколько секунд она стоит, не смея двинуться с места, всматриваясь в черты волшебника в дверном проёме. Он выглядит так же испуганно, словно совсем не ожидал увидеть совсем не её. Ведь он здесь из-за неё? Или это очередная слишком злая шутка Вселенной?
— Александр? — она никогда не называла его полным именем. Как никогда не считала его своим дядей. Они были близкими друзьями, братом и сестрой, детьми с большой разницей в возрасте, росшими вместе, но никак не обычными родственниками, разделёнными положением взрослого и ребёнка. Однако смотря на него спустя шесть лет со смерти отца, Айлин не может сказать, что знает человека напротив. Он предал её. Бросил, когда она нуждалась в нём больше всего. И чувствуя как сердце начинает набирать новые обороты, Блэквуд подсознательно делает шаг в сторону Майлза.
— Всё в порядке. Я его знаю, — в порядке ли? Но ей необходимо предупредить Уолша прежде, чем тот кинется на защиту её перепуганной экспрессии. Потому что ей действительно страшно. Шесть лет, и Александр Блэквуд изволил явиться на порог не её дома, лишь после всего, что девушка натворила. От одной мысли, что мужчина может оказаться по ту сторону баррикад, по спине пробирает прохладой. И всё же слизеринка ступает вперёд, крепко сжимая ладони в кулаки. — Что... что ты здесь делаешь? — она смотрит сквозь него, не позволяя взгляду встретиться с самым болезненным воспоминанием детства. Смерть отца была невыносимой. Но то, что сделал Александр? Это в конец разбило её покалеченное девичье сердце.
— Айлин, я... мы можем поговорить? Я могу... войти? — он даже не ждёт ответа. Словно ничего не происходило. Словно они всё ещё дети, и Алекс приехал погостить на время летних каникул. Он собирается перешагнуть порог, однако Блэквуд делает громкий шаг вперёд, останавливая попытку.
— Нет, — звучит тверже, чем волшебница ожидала. Она равняется с Уолшем плечами и тянется к его кисти, хватаясь за неё, как за последний спасательный круг на тонущем корабле. — Ты, — борясь с растерянным взглядом мужчины, внезапно кажущимся совершенно беззащитным, неуверенно начинает Айлин, — Являешься в чужой дом, без приглашения, без... без какого-либо предупреждения и... хочешь поговорить? За шесть лет ты... ты, — не замечая, она стискивает руку Майлза всё сильней и сильней, — Захотел поговорить только сейчас? Это не мой дом, я не... не могу тебя впустить. Я, — резко отпуская Майлза, она сокращает последнее расстояние между ней и весточкой из прошлого, — Не мне решать пускать тебя или нет. И если это облегчит тебе жизнь, я не знаю ничего о Уоррингтонах, и говорить о них ничего не собираюсь, — на одном дыхании выпаливает Блэквуд, толкая мужчину в грудь, чтобы он оказался полностью снаружи, — Я... Жди, если это не об этом, — и следом она плотно хлопает дверью, упираясь в неё двумя руками. Она не реагирует на попытки протеста в виде выкрикивания её имени. Неподвижно Айлин опирается о твёрдую поверхность, стараясь успокоить разогнавшийся пульс и собраться с мыслями.
Ей хочется выгнать его. Вернуться в гостиную, схватить увесистый томик, зря брошенный на кресло, и запустить его в волшебника в лучших традициях драм. С криками, с проклятиями. Ей кажется, что бы он ни сказал: она не хочет этого слышать. Не хочет прощать. Не хочет видеть его лицо, вспоминать голос. Но больше всего Айлин боится открыть дверь вновь и обнаружить, что причина действительно была в Уоррингтонах. И в их параноидальном страхе, что кто-нибудь слишком болтливый выдаст семейные секреты. Она была уверена, что Александр всегда будет рядом, и ошиблась. Нельзя быть уверенной, что принципы Блэквуда остались прежними.
— Майлз, прости за это, — её голос звучит неожиданно взволнованным. Там, где была Айлин Блэквуд, вечно происходили трагедии на ровном месте. Мысль о том, что Уолш в очередной раз оказывался их невольным участником, беспокоила её куда больше, чем повод появления призраков прошлого. Айлин знала: от неё одни проблемы. И больше всего боялась, что когда-нибудь так решит и сам Майлз. — Я... понятия не имею, как он меня нашёл. Хотя, — она хмыкает себе под нос, прикладывая ладонь ко лбу, — Работая в Аврорате, такое узнать совсем не трудно. Это... — теряясь, девушка сжимает кулаки и дергает плечами, словно не знает, как обозвать мужчину на крыльце, — Брат моего отца. Он не опасен, — запинка, — По крайней мере, я надеюсь, что не опасен. Просто... в последний раз я видела его шесть лет назад, и я... я... — оказываясь напротив юноши, она тянется к его ладони, хватаясь за неё, — Понятия не имею зачем он здесь, — пугливо оборачиваясь на молчаливую входную дверь, на мгновение девушка ловит себя на мысли, что может поступить так же жестоко, как когда-то Александр поступил с ней. Расплакаться на шее Майлза, умоляя избавиться от страшного детского кошмара, и даже не удосужиться посмотреть, как далеко будет лететь избитая задница мужчины. Или наоборот, остаться смотреть на крыльце, скрестив руки, чтобы убедиться, что ему хватит совести не нападать в ответ. Только вот бестолковая маленькая девочка, странным образом выжившая сквозь все эти годы, принимается сопротивляться. Ведь милый Алекс никогда не поступит так с ней. Никогда не вонзит кол в едва затянувшуюся рану. Девочка бунтует, бьет кулаками и больше всего на свете хочет оказаться правой. Хочет простить.

h o w   d i d   w e   g e t   h e r e ?
when I used to know you so well
how did we get here? well, I think I know how
Поднимая взгляд полный мольбы к Майлзу, Айлин наконец произносит:
— Но я хочу знать зачем. Я хочу его выслушать. Я... выйду на улицу? Впускать его в дом не лучшая идея. Наверное... — хмурясь, она опускает взгляд в пол и вновь его поднимает, — Майлз, я могу впустить его? — она никогда не научится. Никогда не перестанет надеяться. Давать вторые, десятые, сотые шансы. И, наверное, когда-нибудь это её погубит, но лучше так, чем навсегда потерять кого-то, кто так много значил для неё.

Подпись автора

w h e r e   t h e   n o r t h   w i n d   m e e t s   t h e   s e a   t h e r e ' s   a   r i v e r   f u l l   o f   m e m o r y
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ sleep, my darling, safe and sound ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯

F O R   I N   T H I S   R I V E R ,
all is found

Айлин уже давно не искала связи с прошлым, отпустив всякую идею найти ответы там, где никто не спешил их дать. Она не пыталась разглядеть смысл в смерти отца, не задавала лишних вопросов в пустоту о бабушке и Александре. Она смирилась. Для своего же блага, не желая тянуть груз чужих решений на счёт судьбы девушки сквозь всю жизнь. А ведь её однофамильцы так любили попрекать мать волшебницы в излишней авторитарности! Чтобы в конечном итоге повесить на Блэквуд грехи, которых она не совершала; и как показало время, так и не совершила.
Год, два, десять спустя, Айлин Блэквуд не собиралась подниматься на порог пугающего своими габаритами особняка в надежде ощутить завершённость – финальную черту девушка подвела без посторонней помощи. Но разве кому-то было дело? Прошлое не волновали ни пережитые в одиночку концовки, ни создаваемые годами стены обороны. В буквальном смысле прошлое в лице Александа стояло за тонкой преградой входной двери, дыша в спину. И хотелось бы сказать, что её крепость была достаточно прочной, чтобы выдержать осаду без предупреждения, но это было бы откровенной ложью. Оставить прошлое в прошлом Айлин Блэквуд так и не смогла.
⏤ Не знаю, — поджимая губы, она тихо хмыкает и дергает плечом. Тяжело сказать за что именно волшебница чувствовала вину. В такие моменты ей начинало казаться, что само существование рядом с Майлзом становилось источником проблем, которые, пускай косвенно, Айлин всё же сеяла вокруг. — Я просто надеюсь, что когда-нибудь это перестанет происходить, — произнося на выдохе, девушка поднимает глаза, стоит Уолшу коснуться её руки. Несмотря на сдержанный смешок, она убегает от прямого взгляда.
Для той, кто брал взял обещание ничего друг от друга не скрывать, Блэквуд опускала многие детали своей биографии. Она могла бы оправдать себя неуместностью этих разговоров и отсутствием «верного» момента, но моментов у неё было предостаточно. От непринуждённых бесед за обеденным столом до совместных прогулок в Хогсмид. Ведь ничто не мешало ей вставить свои два слова в очередной длинный монолог Майлза о Кэйси или Оливере. Однако волшебница молчала, а увидев в Уолшах ту семью, о которой мечтала всю жизнь, и вовсе потеряла всякое желание вспоминать о своей. Из детской обиды и, быть может, закопанной глубоко внутри зависти. В конце концов, сколько бы Уолши ни старались окутать её ощущением дома, Айлин не забывала – эти люди не были её семьей. Как бы сильно ей этого ни хотелось.
— Спасибо, — негромко бормочет девушка, провожая спину гриффиндорца до входной двери. Скрещивая руки на груди, она ловит себя на мысли, что ей следовало бы остерегаться человека снаружи сильнее, но просыпающееся рядом с Майлзом чувство защищённости притупляло выработанные годами инстинкты самосохранения. Не в её принципах было полагаться на других; отпускать ситуации на самотёк, вверяя свою сохранность в чужие руки. Однако в случае с гриффиндорцем сознание даже не удосужилось отследить момент, когда «каждый сам за себя» превратилось в «с Майлзем Уолшем ничего не страшно». Хотя чего удивляться? Она запрыгнула вместе с ним на метлу не прошло и минуты знакомства. Не вызывавший испуганного трепета внутри аврор, пожалуй, логичное продолжение поломок здравомыслия.
На секунду слизеринка замирает в ожидании не увидеть на пороге ни души. Вытягиваясь по струнке, задерживает дыхание... и неслышно выдыхает, стоит мужчине в темной форме пройти внутрь. Айлин пятится, крепче обнимает себя за локти и кивает в сторону гостиной, игнорируя искреннее недоумение на лице дяди от проницательности Майлза. Мужчина смотрит на неё, исполненный надежды на поддержку, но встречается с неизменной черствой эмоцией.
— В чужом доме чужие правила, — её голос звучит как-никогда уверенно, заставляя Айлин удивиться самой себе. Окажись они наедине, и вряд ли бы девушка говорила с той же свинцовой твёрдостью. Наверняка, слёзы бы полились раньше, чем Блэквуд успела связать пару предложений. В детстве они ссорились редко, тем не менее, когда это происходило, Александру было достаточно появиться на пороге спустя несколько дней, и племянница неслась к нему навстречу с распростёртыми объятиями и рыданиями о пережитом кошмаре одиночества. Теперь же, чувствуя поддержку со стороны Уолша, ей не составляло труда смотреть на аврора так, словно тот был посторонним. Незваным гостем, потревожившим их послеобеденную идиллию.
— Итак, — распрямляя плечи, она встречает прямой взгляд Александра и чуть хмурится в ответ, — Я тебя... слушаю, — осекаясь, когда Уолш поднимается с места и пропадает в направлении кухни, напрягается слизеринка.
— Я, — растягивая звук, мужчина следит за перемещениями хозяина дома и возвращает внимание на причину своего визита, — Я знаю, что я поздно. Слишком поздно. Но я бы не простил себе, если бы не нашёл тебя, после того, как узнал, что произошло. Правду, — он выглядит совсем растерянно, заставляя Блэквуд уловить давно забытый и одновременно такой знакомый порыв навстречу. Но вместо этого, Айлин лишь настойчивей ерзает на диване, упираясь ладонями в мягкую ткань, — Я... не знаю с чего начать.
— Начни уж с чего-нибудь, — не сдерживаясь, перебивает слизеринка и резким движением скрещивает руки на груди.
— Айлин... Линни, — от режущего слух прозвища волшебница дергает шеей, отводя глаза в сторону и обратно, — Я так ошибался. Когда ты поступила в Хогвартс... Я не знаю, что на меня нашло. Не знаю, почему я решил, что поступив на Слизерин, ты... Я был не прав. Я знаю, что этому нет ни объяснения, ни оправдания. Но я пришёл извиниться и... пришёл сказать, что если тебе понадобится помощь, то я всегда, — договорить ему не позволяют.
— Спешу тебя заверить, помощь мне не нужна, — выставляя ладонь вперед, отрезает волшебница, — А знаешь, когда она мне была нужна? Знаешь? Когда мой отец умер. Когда твоя безумная мать выставила нас на улицу. Когда почему-то вся ваша чёртова семья решила, что я растущее порождение дьявола. Из-за чего, Алекс? Из-за того, что я поступила на Слизерин? Это моё дьявольское свершение? — подскакивая с места, принимается тараторить Айлин, — Смею вас огорчить, я не превратилась в то, что вы мне все так усердно пророчили. Ладно, Дидри, но ты? Ты – Алекс! Ты рос со мной! Ты был моим другом! Ты прекрасно знал кто я и какая я, — рваный выдох, сопровождающийся прикрытыми глазами, — Теперь мне есть куда идти – браво, Александр. Отличная новость. До каких пор? Пока ты снова не решишь, что я – потерянный случай?
— Нет, Айлин, нет. Я клянусь тебе, я никогда больше...
— Извини за мой скептицизм, но твоё «честное слово» звучит не очень убедительно, — делая шаг навстречу, щурится Блэквуд.
— Что мне сделать, Айлин? Что мне сделать, чтобы ты поверила? — в комнате повисает тишина. Осматриваясь по сторонам, будто пытаясь найти ответ в окружающих предметах, Блэквуд прикусывает губу и одергивает рукав свитера. Громкий вздох. Она прекрасно знала, что он мог сделать. Знала с первой секунды, стоило волшебнице увидеть изрядно повзрослевшего юношу из прошлого в прихожей Уолшей. Но не знала готова ли была узнать то, чем жил человек, сидящий в кресле напротив.
Айлин оборачивается на Майлза, будто собираясь что-то сказать, однако не произносит ни слова. Она выуживает палочку и спешит объясниться раньше, чем Александр попрощается с жизнью или представит, как будет выплёвывать слизней последующие сутки.
— Если попытаешься что-нибудь скрыть, я узнаю, — и в последующее мгновение уверенным тоном заклинание разносится по помещению, пуская Блэквуд в голову мужчины.
Она открывает глаза, смотря на него уже совершенно иначе. Как раньше. Пытаясь усвоить обрывки потерянных лет, Айлин бегает по непривычно взрослым чертам, находя в них куда больше знакомого, чем незнакомого. Оно всё тот же. Бестолковый, вспыльчивый мальчишка, которому так хорошо подходил выбранный шляпой факультет. И почему всю жизнь её окружали до дурости храбрые львы? Впрочем, едва ли Блэквуд жаловалась. Она любила своего отца. Любила Майлза Уолша. Любила даже своего сначала делающего и никогда не думающего безмозглого дядю. И пускай волшебница не была готова сообщить ему об этом прямо сейчас, садясь на пол и складывая свою голову на его колени, слизеринка надеялась, что он поймёт без слов. Не слишком-то просто говорить через изрядно запоздавший поток слёз.

hope builds a house, too much prayer to tear down
c l o u d   c o m e s   o u r   w a y ,  s o   w h i t e
over the hill must be light miles of promise
what will become of us?

Постепенно всё вставало на свои места. С секунды, что Александр появился на пороге ирландского дома, до его последнего вечера в Дублине, поначалу разбросанная мозаика приобретала всё более разборчивые очертания, пока ни стала цельной. И не только для самой Айлин. Кусочек за кусочком она открывала своё прошлое аврору, заполняя и те пробелы, заставившие Майлза Уолша удивиться увиденной в гостиной сценке. Пожалуй, теперь ему разве что не были известны цвет любимой детской игрушки волшебницы и те параграфы, которых не удостоился даже мужчина. Во избежание арестов за попытку прикончить кого-нибудь из Уоррингтонов; или Айлин плохо разбиралась в окружавших её львах?
Несмотря на первые препирания двух гриффиндорцев, было тяжело не заметить очевидного – им было о чём поговорить. И как бы усердно Александр ни примерял на себя роль обеспокоенного папочки, хватило одного вечера, чтобы аврор разглядел в Уолше то, что видела в нём и сама слизеринка, навсегда успокоившись за сохранность племянницы. Тем более, попробуй он сказать что-нибудь поперёк, Айлин бы не постеснялась напомнить, кто вытащил девушку из канавы, именуемой её жизнью. Но никто не возражал.
И всё же Блэквуд подозревала, что рано или поздно, Александр попросит остаться с ней наедине. Наверное, где-то на подкорке сознания девушка могла предвидеть то, о чём мужчина хотел поговорить, пускай, и намеренно загоняла эту мысль обратно, боясь как самой идеи, так и своих чувств на её счёт. «Как ты смотришь на то, чтобы переехать ко мне?» — кто бы знал сколько раз слизеринка воображала этот вопрос, будучи маленькой девочкой. Рисовала, как счастливо кидалась на шею Александра и навсегда забывала о правилах и упрёках матери. Она была рада услышать его и сейчас, столько лет спустя, но только вместе с радостью пришло и сожаление. О семье, которая не была её родной, однако странным образом воспринималась именно так. И там, где логика и приличие твердили о том, что Айлин должна была ехать, секундное замешательство заставило волшебницу отсрочить свой ответ. Она ведь не могла решить этого без Уолша? Попробуйте убедить, что могла.
— Я наивно надеялась, что дожди в Ирландии имеют свойство заканчиваться, — быстро закрывая калитку и трусцой пересекая сад, кричит девушка увиденному издалека силуэту, — Но я предположила, что закончится он, когда вы решите, что Алекс потерял меня в канаве, и не стала рисковать, — смеясь, она убирает палочку, служившую зонтом, в карман пальто и подходит к Уолшу, чтобы оставить короткий поцелуй на губах гриффиндорца. — Я показала ему тот паб, в котором мы ужинали в первую неделю, — однако вместо того, чтобы расплыться в улыбке, Блэквуд чувствует, как уголки губ поднимаются усилием и тут же падают вниз. И прежде чем Майлз предложит продолжить разговор внутри, слизеринка останавливает его ладонь и замирает, нахмурившись и приоткрыв рот. — Майлз, — неуверенно выдавливая имя юноши, она ненарочно сжимает его руку чуть сильней. Новая попытка улыбнуться, — Погоди. Я хотела с тобой поговорить, — разнимая пальцы, она медленно отходит к поручню, опирается на последний, а затем резко отталкивается и вновь поднимает глаза на Уолша, — Алекс предложил мне уехать с ним. У него есть квартира в Лондоне, и он сказал, что с удовольствием примет меня в качестве постоянного соседа. Даже начал городить что-то про опеку, хотя это уже было после пятой пинты, и вряд ли моя мать такое перенесёт, — выдавливая смешок, Айлин тупит взгляд на носки ботинок и проглатывает неприятный ком в горле. Она открывает рот, чтобы спросить волшебника о возможности отказаться, но вместо этого произносит совершенно другое: «Теперь мне не придётся волноваться за то, что я стесняю вас. Я даже смогу отдать деньги твоим родителям,» — ещё одна натянутая силой улыбка. Блэквуд сцепляет руки за спиной и приосанивается, будто опасаясь, что иначе ей никто не поверит. Она себе точно не верила.

Подпись автора

w h e r e   t h e   n o r t h   w i n d   m e e t s   t h e   s e a   t h e r e ' s   a   r i v e r   f u l l   o f   m e m o r y
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ sleep, my darling, safe and sound ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯

F O R   I N   T H I S   R I V E R ,
all is found