Тиберий пребывал в скверном настроении.  Вроде и дела его шли хорошо: на работе все было под контролем. Просыпающаяся в нем в последнее время злость и та была направлена в русло разработки "капкана" для коллеги из соседнего отдела, который недолюбливал МакЛаггена и получал за это то же самое помноженное на семь. Но когда он переставал решать чужие вопросы и проблемы, он сталкивался с собой, своими мыслями и своим омерзительным лицом в зеркале, чрезвычайно сильно менявшимся, когда рядом уже никого не было.
Последние несколько вечеров он проводил перед камином, куда он внимательно и долго смотрел стеклянными глазами цвета  самой холодной воды. Огонь же горел с прежней силой, он знал, что настоящий взгляд проходит сквозь него и пожалуй даже сквозь время. Так и было. Слепое внимание адвоката шарило в воспоминаниях, разыскивая секрет тех времен, когда ему было хорошо и спокойно, пусть даже это не было периодами настоящего счастья, но чего-то довольно близкого к нему. Не смотря на свои принципы - Тиберий даже начал пить огневиски. По-немногу, просто позволяя своему сознанию стать более гибким и текучим, убирая все напряжение, которое мешало ему взглянуть горькой правде в лицо и задержаться в этом состоянии как можно дольше, словно было возможно, что это правда, поджав облезлый хвост заскулит и убежит прочь, освобождая место совсем другой реальности, а не сам измученый Тиберий проиграет в этой дуэли. Он думал также о том почему ничто не может принести ему успокоения, но словно исключения из правила существовали в его жизни девушки, которым это удавалось на какое-то время. Он собрал всех их в единый хоровод в своей голове, желая найти то, что спасало его тогда. Желая понять свои мотивы, желания и тот секретный ингридиент своей жизни, который еще может спасти его.  Иногда, засидевшись так до Луны заливающей стол, стены в кабинете и руки МакЛаггена, которые в этом свете казались чужими, старческими, слабыми, слишком костлявыми, он  начинал подумывать, а не пойти ли подопытной крысой в отдел экспериментальной магии? Не сыграть ли в русскую рулетку со смертью от понимания того, что возможно ему нечего терять? Иногда казалось, что в этом и будет вся его суть - смертельный риск, ограненный благородным фасадом. И это логичное продолжение его жизни и его самого. Но что-то пока останавливало его. Он решил, что его магическая суть в этом плане мудрее, и во сне она может подсказать ему действие, которое точно требуется от него. Но сны молчали и это было еще тревоженее, чем если бы они послали его на гильотину.
Тогда он снова собирал хоровод из прекрасных дам, они почти как живые и настоящие мерещелись ему в его кожаных креслах, на достаточно широком и крепком подоконнике, на рабочем столе... И прямо перед ним...
- Добрый вечер... - его голос чуть не дрогнул от того, что во рту стало непривычно сухо.
- Что ж, тогда я весь внимание. Слушаю тебя, - он ожидал услышать деловое предложение, что-то явно связанное с МАМС. Но волнение девушки напротив, поздний час визита - это не обычная светская беседа. Возможно придется ее успокаивать и отговаривать от резких, опрометчивых действий. Учитывая, что недавно умер ее отец, она будет действовать импульсивно, под влиянием горя. И хоть это не дело Тиберия, но он постарается не дать Остаре сделать ошибку, о которой она будет впоследствии жалеть. Хотя сложно было представить именно Остару поддавшуюся мимолетной слабости. Это означало бы, что он совсем ее не понимает и не знает.
Его голова думала об одном, а его глаза скользили по стройной фигуре. Это черное платье очень шло Маккензи. Оно было словно футляр для алмаза. Футляр, который говорил о том, что содержимое стоит очень дорого.

Вечер проникал в замок спокойно и властно, как хозяин в наложницу. МакЛагген чувствовал как меняется настроение поместья какой-то далекой, небольшой частью своего сознания. Это ощущение фоном ложилось на его собственное. И от всего этого у него были какие-то странные чувства под ребрами, словно внутренние органы играют в чехарду или прятки, протискиваясь там, где для них нет места. А хитрый мозг сдабривал это все порцией окситоцина и эндорфинов, чтобы боль не беспокоила организм. Все это было как предчувствование последовавшей далее беседы. Беседы, где не только физические ощущения были раздвоенными. Мысли МакЛаггена также метались, нашептывая в его правое ухо: "Возьми ее без разговоров", но сразу за этим страх шептал ему в другое: "Нельзя. Нужно срочно бежать, придумать какую угодно отговорку, но бежать. Чтоб спасти ее, спасти себя от новой номинации на премию "Глупая Смерть, от того, что кто-то очень хотел поиграть в темные ритуалы". Самым правильным выходом было - стать спокойным как пульс утонувшего. Напиться огневиски, использовать трансовое состояние жрецов вуду, да каким угодно способом. Но все это казалось глупым, далеким, неисполнимым. Страх настолько проник в Тиберия, что отравлял правильные мысли ядом невнятности, сомнений, а то чего делать не надо было кидал прямо ему под ноги, заставляя споткнуться и прекратить сопротивляться. Все это было от того, что он не мог и не хотел отказывать от каждого предложения Остары. Он хотел этого сам. Какой-то своей животной частью, инстинктивной.

Первые слова Маккензи подтверждали догадки Росса, да она почти в состоянии эффекта из-за смерти. Ему нестерпимо хотелось подойти, взять ее голову свои руками и успокоить. Пожалуй, никакие слова не смогли бы сделать это лучше, чем его руки. Но тогда их разговор прервался бы, и случилось все то, что даже в мечтах МакЛагген скорее прогонял прочь. Ведь стоит только прикоснуться и никакие силы уже не смогут остановить их. Насколько сильно они переплетутся своими желаниями, душами и телами? Об этом даже думать страшно. Кажется, что это будт взрыв, пожар. Что-то первобытное и естественное как сама природа, которой не нужны слова и мысли. Но именно этого нельзя допустить.

Она гипнотизировала его своими играми с заколками и волосами. Словно гейша, которой недоступна магия, но и не нужна. Она оставляла свои следы везде, как будто знала, что так она начинает больше проявляться в атмосфере его поместья, а значит и Росс начинает ее чувствовать больше, как часть того, что принадлежит ему. Она делала это именно как хозяйка, не как гостья, за которой уберут простынь, вытерут пыль и ничего больше не будет напоминать о ее визите.
Каждое ее слово было манящим прикосновением. В ней больше не было официальности, она словно впустила его в свою спальню для беседы. Но кто беседует, когда кровать не заправлена, когда мятая ткань прячет похоть в каждой своей складке, когда платье сползает, приглашая завершить это действие. Еще секунда и МакЛагген был готов дотронуться до ее груди, его разум был не в силах докричаться сквозь кровь, так шумящую у него в висках и пульсирующую внизу живота. Но само провидение спасло его - Остара отвернулась смахнуть слезы. И осознание того, что только что чуть не произошло -
словно ведром ледяной воды окатило его и заставило замереть. Теперь он изо всех сил старался сохранить свое относительное спокойствие.

Дальше Тиберий просто не верил своим ушам. Она предлагала ему все, чего так не хватало в его жизни: себя как любовницу, себя как делового и семейного партнера. Себя там, где другим не хватало опыта, характера, ресурсов и возможностей, красоты и хватки. Молчание затянулось. Росс хотел сказать, что ему нужно подумать, и постараться закрыть на сегодня этот разговор. Он просто не мог сегодня с ней разговаривать. Он мог и желал всего остального. Но теперь ему самому нужна была та его часть, которая еще десять минут назад хотела убереть кого-то от опрометчивых поступков и успокоить.

Следующие ее слова заставили бы его согласиться имей он еще кучу аргументов против. Но их не было. Ему оставалось просто отвернуться от нее и спиной сообщить, что ее предложение его не интересует. Возможно это оскорбление навсегда бы заставило Остару забыть дорогу к его дому. Либо сообщить ей правду, тогда она тоже будет мучаться от желания и искать выход из этой ситуации? Нет. Если кто и должен исправить ситуацию, то только он сам. Он должен резко отсечь этот вариант. И даже ее соблазнительный вырез в декольте больше не может обещать ему счастливого конца. Он принял решение.
- Мне не подходит этот вариант, - вот и все, никаких больше объяснений. Простые, негромкие, но уверенные слова и совершенно пустой взгляд. Взгляд персоны, которая будто просидела в одиночной комнате десять лет и возможно утратила что-то что идентифицирует ее именно как человека.

Бесчеловечность. Бесчеловечность была его спасением. Тиберий привык сообщать неприятные факты, не моргнув глазом. Но видит Мерлин, сейчас не место и не время для этих навыков. Они могут ранить сильнее, чем сберечь. Он надел восковую маску на свое лицо, чтобы не увидеть посмертной маски Остары. Но финал их разговора может привести к тому, чего он так сильно боится. Он смотрел на ее опущенную голову и хотел, чтобы она вновь гордо вздернула ее вверх. Где-то на самом краю его сухого сердца была надежда, что Остара все же была дочерью Афины. Что она уйдет лишь чтобы потом вернутся и сровнять с землей, испепелить семейные колыбели ее обидчиков, чтобы им некуда была прятаться, негде было зализывать свои раны.
Так ведь Остара? Я же верно уловил твою сущность? Иначе зачем ты пришла к человеку, который ошибается уже в самом начале знакомства?
Он смотрел на ее движения, и его каменное лицо становилось все тяжелее и даже уголки губ опускались еще ниже, угрожая превратить выражение лица в скорбь и оскал одновременно. Она медленно исчезала из его жизни, унося с собой надежду на все то, что могло спасти Тиберия от пустоты внутри. Музыка этого мира, магия, время все останавливалось и умирало. Он говорил ей: "Да, вот так, уходи прямо сейчас". А сам все сильнее хотел броситься и остановить ее.
"Неужели теперь она останется только в моем прошлом и в моих мыслях? Смогу ли я приказать себе забыть ее?"
На обзывательство он даже не отреагировал. Это самое малое, что могла сделать оскорбленная женщина. И самое гордое. Не устраивая скандалов, сцен, не обещая проклятий, бросить короткое слово, которое, как бы это ни было иронично, казалось очень логичным в данной ситуации.
После ухода Тары Тиберий захотел сразу пойти спать, потому что очень болела голова и не было сил что-либо делать. Но сон не шел, сердце стучало как бешеное напрасно разливая по организму адреналин. Он не герой, не принц, ему не надо побеждать дракона, чтобы спасти не принцессу. Пожалуй, он и есть сам дракон. И поэтому его миссия на сегодня окончена. Но глупое сердце все стучало, стучало, стучало и стучало. Просто грохотало в этом пустом и тихом доме. Росс снова стал, воспользовавшись каминной сетью телепортировался в бар в каких-то мятых брюках. Откуда они у него взялись? У него никогда не было мятых брюк. Что домивики уже перестали слушаться своего хозяина? Выпил виски. Затем выпил кофе. Затем выпил водки. Он все чего-то хотел, но не мог понять чего. И иногда неосознанно трогал свое лицо. Иногда впивался взглядом в тех, кто еще входил в этот бар, словно там могло появится его "успокоение". В конце-концов он просто не смог больше сидеть и вышел на улицу. Бродил по тусклым улицам пока не понял что это глупое, недостойное его занятие. Вернулся домой и всю ночь ворочался в своей кровати, проваливаясь в сон лишь ненадолго.

На следующий день он проснулся разбитым и ходил как зомби или инфернал какой-то. Его брюки больше не были мятыми, вислоухие быстро поняли, что распорядок в этом доме теперь стал непредсказуем, а хозяин более несговорчив. Затем на несколько дней к нему пришло странное спокойствие. Он уже опоздал, он уже не может ничего делать. И это понимание сняло с него огромную душевную тяжесть. Но через неделю, он снова был в баре, на этот раз в таком, где было много "искательниц" и какая-то брюнетка подошла на роль его любовницы этой ночью. Секс был жестким и бурным. Девушке похоже это понравилось, видимо этого она и искала всматриваясь в грубоватые черты лица МакЛаггена. Но Тиберий понял, что в эти полчаса он не принадлежал себе, все его эмоции требовали выхода и излились таким диким образом. Поэтому на следующий день он отправился к специалисту по темным ритуалам, он был готов сделать уже что угодно, только бы прекратить все. Он не понимал что с ним происходит. Скорее всего, Остара была последней каплей той части его жизни, что беспрестанно давила на него, той части жизни, которую он не мог контролировать, более того, эта часть контролировала его и указывала, что можно, а что нельзя. И больше он не мог этого вынести.

Черные ангелы кружили над ним сверкая рубиновыми глазами. Потом один из них рассмеялся, его мужской демонический хохот взвился в высокие ноты и превратился в женский истеричный крик. Затем ангел вспыхнул сверхновой, тьма разлетелась во все стороны, открывая его светлые внутренности. Он превратился в его молодую, белокурую жену, которая с упреком смотрела на него неживыми глазами и лишь капельки крови в уголке ее губ еще хранили тепло жизни. Стеклянный, одетый в вечность взор впился в него и даже с закрытыми глазами можно было ощутить его. Он буравил его голубую рубашку со спины. Он взгрызался в плечо сбоку. Очень страшно было подставить этому взгляду свою шею, хоть он и не наносил физических увечий. Тиберию казалось, что он покрылся холодным потом, он провел рукой по лбу, но не почувствовал липкой влаги. Его чувства обманывают его. А что если и его мысли теперь будут его обманывать его? А что, если он не знает, где реальность, а где его воплотившиеся кошмары?
- Тиберий, я никому не расскажу, что вы такой сахарный. Даже у пикси больше храбрости чем у вас. Но это не страшно. А страшно то, что мы можем так и не выяснить причину! Ну прошу вас - соберитесь. Нам нужны более ранние воспоминания, - Ангус Босуэл, специалист по темной магии уже 86 лет как не отличался вежливыми оборотами речи, но он и знал, что зачастую именно таким беспардонным подъездом можно добиться своей цели. Рассюсюкивания ничего не дадут.

Пыль, везде пыль. Это выглядит красиво в просветах между разъехавшимися досками, пытающимися сдержат наплыв солнечной армии. Но сумрак под надежной защитой. Кому понадобилось вообще делать это помещение темным? Кто оставил настолько привлекательным место для магических экспирементов? Руки почти с удовольствием зажигали строго положенное количество красных свечей. По форме башня была круглой как ей и положено. Линии из сока смоковницы с его кровью вперемешку побежали по периметру помещения. Чих. Работа продолжается. Еще чих. Но на этом кажется организм адаптировался.
- Так, ну я кажется уже понял. Давай, мотай к окончанию этой вакханалии.
И что-то с силой потащило его вперед. Ощущение будто его ударили бутылкой по голове, он лежит на полу и оттуда, с ограниченным обзором смотрит на себя и на начинающийся пожар. И то ли кровь то ли жар уже облизывает его макушку.

- И ты полагаешь, что этим ты навлек на себя проклятье?
Тиберий все еще не мог отделаться от шума в голове и ощущения, что его кто-то хорошенько шарахнул. Он трет виски и стирает с головы одну из рун, временно дающих способность к чтению мыслей Тиберия.
- Стой, что ты делаешь? Нельзя было это стирать! Ты понимаешь, что ты запустил сейчас необратимые последствия для своего организма?
- Что? Что за чушь? Рассказывайте это гриндиллоу, - Росс рычит как тигр, он зол и измотан и не понимает к чему такие шуточки для первоклассников.
- Вот и я думаю, что за чушь! Ты уже десять лет носишься с этим ритуалом как с писаной торбой. Каждое утро старательно рисуешь над собой проклятье, чтобы, не дай ледяные сиськи Морганы, не забыть об этом. А это все ерунда, пустышка...
- Что??? Да что ты вообще несешь? - с одной стороны очень хотелось убить или хотя бы прогуляться по лицу старика твердым кулаком, но с другой...
- Ты сам себе придумал сказку и поверил в нее. Очень удобно, да? Что сподвигло-то тебя вообще ко мне обратиться? Решил, что тебе все-таки нужен наследник?
Ответа от Маклаггена не последовало. Он все еще раскатывал мысли у себя в голове и складывал их разными углами, перепроверяя, что пазл может сойтись единственным образом.
- Да, как я и думал, тебе так важна эта сказка, что теперь ты будешь долго учиться осознавать, что этого нет. Вообщем, переводи мне вторую часть оговоренной суммы. И... Когда придешь в себя, если будут вопросы - связывайся со мной через каминную сеть.

Прошло уже несколько дней с того момента как Росс был у Ангуса. Каждое утро шотландец вставал, выпивал кофе и не мог понять, что ему делать дальше? Он ощущал пустоту в понимании себя, своей жизни и мыслей. Там, где раньше в его голове лежало проклятье теперь зияла дыра. Она требовала чем-то заполнить себя, вытягивая из мужчины все жизненные соки. Он приходил на работу, но мог делать лишь какой-то необходимый минимум. Его не волновали новые прокты, даже его зарплата. Он не мог понять что ему делать со своей жизнью. Он настолько привык винить себя, считать что ситуация неизменна, что никогда не думал о том, что все может быть по-другому. Теперь нужно проводить расследования причин смерти двух женщин? Но это невозможно, от них остался только прах. У него на руках две тайны. А третья - он сам. Чего он теперь хочет? Он должен радоваться и быть полным сил, идти покорять новые горизонты. Но все было с точностью до наоборот. И он, всегда такой логичный, умный, адкватный, находящий ответы, варианты, компромиссы, неожиданные решения, он ходил словно под гипнозом. Словно от него осталась одна оболочка. Он вспомнил о Таре. Он вспомнил о ней в ту же ночь, когда узнал, что проклятья не существует. Он захотел ее каждой клеточкой своего тела. И вместе с тем, он просто захотел чтобы она была рядом. Но он понимал, что после того, что он сказал ей прямо в лицо, однозначно и грубо, Остара может только проклинать его и не захочет его видеть и даже слышать. Она достаточно гордая девушка, ей не нужны доказательства того, что кто-то там расскаивается в своих поступках и словах. И все же он хотел послать цветы. Но это означало бы только то, что она снова старалась бы выкинуть его из головы и отсылала их обратно. Такие сценарии развития электрическими импульсами пробегали по его мозгам. И все они были отметены и после как символ точки в размышлениях на эту тему, Тиберий громко вздохнул. Так как вздыхали бы дикие животные если бы могли печалиться.

В этот вечер он решил выбраться в бар. Ему было без разницы чем заниматься. В основном он уходил в чтение художественной литературы, но сегодня не мог сконцентрироваться и решил, что возможно глядя на других людей. На счастливых людей. Он поймет, что ему дальше делать. Конечно, бар это не то место где счастье разливают по кружкам. Скорее наоборот. Но не на вокзал же ему идти? Или где там еще встречаются довольные парочки. Семейные парочки. Круглощекие улыбающиеся холостяки. Гордые и зависымые женщины, счастливые ровно до их ссор с объектом страсти. Независимые, но находящиеся в гармонии с собой. Да черт с ними всеми. Пусть они все на фестралях отправляются в ад, а он помашет им вслед рукой.

Но похоже даже у ошибающихся людей бывает шанс все исправить. Шанс, который Судьбе приходится просчитывать до мелочей, чтобы сталкивать тех, кто должен столкнутся. Шанс, который учитывает даже необходимое настроение для разговора. Шанс, который плюет только на то, где это должно произойти: в мотеле, сортире, на улице...
Росс должен был сделать выбор. И он не стал проходить мимо, делать вид, что не узнал, что сомневается. Он пошел прямо к столику за которым сидела Остара. Сейчас выбирать было совсем легко, не было никаких сомнений: что может быть правильнее.
- Я вижу вечер совсем не добрый. Впрочем по мне скорее всего видно тоже самое. Ты можешь сейчас уйти или попросить меня об этом - и я это сделаю. Но я должен рассказать тебе нечто очень важное! - вся эта ситуация напоминала их последнюю встречу. Один из них просил и ставил на кон очень многое. Обоих тянуло друг к другу, но вечно что-то мешало. Независимо от того, кто казалось бы "выиграл" разговор теряли они оба очень многое. И, Мерлиновы поклонники, хоть кто-нибудь в этом мире может ему объяснить где грань между тем, что действительно происходило и тем, что перещелкивало в голове пряча все оставшееся в подполы.
- Пока ты здесь, ты можешь мне уделить всего минут пять? И я не прошу у тебя ничего взамен.

Отредактировано Tiberius McLaggen (2017-10-04 18:08:38)

Остара словно пыталась разжевать его фамилию зубами, словно это могло уничтожить и его самого, но он почувствовал, что ее губы обжигаются об его острые слоги. Это было совсем не вовремя, но ему хотелось своим языком научить язык девушки как сгладить эти звуки и получить от них удовольствие. Но что он знал о том, как доставлять красивым и умным женщинам настоящее удовлетворение, а не физическое? Они слишком быстро покидали его. Это ли не признак, что он не способен к тому, что в обществе считается нормальным для каждого человека? Создание крепкой семьи. Может быть он был способен лишь хорошо работать? За столом, в постели, на охоте? Что ж, здесь есть стол и из него можно сделать постель. Боже, о чем ты вообще думаешь Росс, когда ломаешь жизни женщинам? Наверное это лишь отвлечение внимания, потому что он не может себе сейчас позволить слабость и эмоции. Или это презервативы лежащие на столе вынуждали его доказать, что только он может быть рядом с ней. И он не потерпит конкурентов. Которые где? Ждут ее дома? Нет, она пришла не одна. Наверное, ее любовник вышел покурить и сейчас вернется. Ему надо действовать быстро. Почему-то промелькнула мысль, что это могут быть несколько мужчин.
Он ставит кулаки на стол перед ней, нависая словно ураган, который готов захватить ее всю без остатка, но голос его остается вкрадчивым:
- Я думал, что если соглашусь, то подвергну тебя смертельной опасности. Я сказал нет, только потому что очень боялся за тебя. Но теперь этой угрозы не существует. Если хочешь - я могу объяснить все подробнее. И наверное не сегодня и не здесь. Потому что я вполне понимаю, что это не отменяет того факта, что теперь ты меня ненавидишь.
Он смотрел на ее глаза, где упрямая боль не хотела уступать место теплоте. Он ждал ее реакции, он надеялся, что он может сделать еще что-то кроме разбрасывания слов в этой тягучей сумеречной атмосфере бара.

Отредактировано Tiberius McLaggen (2017-10-08 12:16:32)

Она не сбежала, не наложила на него чары безмолвия или еще чего хуже - это было хорошо. Но в голове Тиберия все крутилась мысль: а что если все нужно было оставить так как есть? Да, он хочет быть ближе к ней. Но даже при условии, что проклятия не существует, это не значит, что он не сможет сделать все еще хуже, чем сейчас начни они жить вместе. Он не видит нимба у себя над головой или у Остары, чтобы она терпела его. Его ужасный характер был следствием его жизни, но Росс сам устал от него. Ему остро не хватало островка в своей жизни, где бы он мог отдохнуть от всего остального мира. Ему нужно было то, что давало бы ему смысл, продолжать двигаться в каком угодно ключе. Он не хотел создать еще одно детище своего чудовищного характера, никаких игр в доктора Джекила.
- Отлично... - начал было Тиберий, когда услышал, что она не ненавидит его, но замолчал услышав продолжение. Слова упорно не хотели ложиться на его язык, а он не привык к таким их фокусам.
- Но может все-таки... - снова ему не удалось договорить, так как Остара исчезает под столом, а он не хочет чтобы она не услышала его.
В третий раз ему не удалось закончить свою мысль потому что появился спутни... ца Маккензи.
- Доброго вечера, леди. Или как сейчас принято приветствовать в Америке? Я слышу у вас акцент.
Он кинул взгляд на Тару. К черту сомнения и рассуждения.
- Мы не закончили наш разговор. Могу я прийти к тебе, скажем, завтра?

Отредактировано Tiberius McLaggen (2017-10-09 13:04:49)