Лето в Шотландии закончилось, не успев начаться. Стоило матери услышать про незапланированный саботаж званного вечера, как юному Маккензи не осталось иного выхода, кроме возращения на родину под гильотину. А ведь он даже не был виновником произошедшего! Кто вообще станет опрокидывать рыбьи потроха на голову по доброй воле? Только донести это до разгневанной женщины было так же просто, как прожить неделю в клетке с голодным драконом. Что вовсе не значило добрую волю Маккензи положить невиновную – и никто его не убедит в обратном! – голову на плаху.
Вернулся Эван в образе обиженных и оскорблённых. С усердием рвущегося к славе актёра он был сдержан на работе и молчалив за семейными ужинами. Он всё надеялся, что холодная война выиграет ему билет в гости к тетушке, ведь Маккензи так и не успел повидаться ни с Остарой, ни с её детьми. Мэрилин оставалась непреклонной, и ей бы наверняка удалось сломить Эвана, не упусти она одну важную деталь. Эван Маккензи был и оставался её единственным ребёнком. Бараньего упорства в нём было столько же, сколько и в матери. Если не больше.
Три письма разошлись по разным уголкам Англии, и к большой удаче Эвана, одно из них нашло положительных отклик. Волшебник почувствовал себя настоящим победителем, прочитав, что его любимый кузен намеревался принять приглашение и явиться в Штаты в ближайшие сроки. Мэрилин могла приковать сына к родной земле, пригрозив полномочиями в компании, но не пропустить Боннема через американскую границу? Очень бы хотелось на это взглянуть!
В день приезда кузена на работе Эвана так никто и не увидел. Отправив короткую записку о плохом самочувствии с утра пораньше, Маккензи накинул на себя летнюю рубашку и заспешил встречать Боннема, то и дело замечая на себе ехидную улыбку непойманного революционера. Впрочем, разумеется, юный волшебник радовался приезду Бонни и без выигрышных комбинаций в их с Мэрилин шахматной партии. Если бы ему пришлось выбирать своего любимого родственника, он бы не сомневаясь ткнул в щеку Боннема. Вовсе не потому что остальных он любил меньше. Просто... было в этом юноше что-то, чего не доставало самому Маккензи. То ли его искреннее жизнелюбие, то ли наивная простота, с которой кузен смотрел на мир, сбивали с Эвана спесь и несвойственную возрасту серьёзность, позволяя задышать полной грудью.
— Ты бы знал, как я рад тебя видеть! — закашливаясь от крепких объятий Бонни, воодушевленно болтал юноша, — Честное слово, с тех пор, как я вернулся из Шотландии, я работаю на правах невыездного невольника, — не желая зацикливаться на больной мозоли, Эван высвободился из любвеобильного плена и принялся расспрашивать о последних новостях. А последних было предостаточно.
— Да ты что, Бонни! Что случилось? — и лучше бы он этого не спрашивал. Потому что если вы считаете, что готовы услышать историю про шторку в душевой, вы глубоко ошибаетесь. Ошибся и Эван Маккензи, едва удержав рвущуюся изогнуться в дугу бровь, но всё же справился. В конце концов, он глубоко уважал своего кузена и вовсе не хотел обижать его невежественным гоготом. Кто знает, что крылось за проблемой цветовых предпочтений! — Мы с тобой в одной лодке. После того злосчастного происшествия в Шотландии мне сказали, что приличного общества я не достоин, и демонстративно ушли танцевать с теми, кто, видимо, достоин, так что сердце моё принадлежит только палящему солнцу и рабовладельцу по имени Мэрилин Маккензи, — пожав плечами, Маккензи твердо добавил, — Не унывай, Бонни, заведём тебе девушку! Даже двух, если пообещаешь не забывать их кормить. А то эти американки совсем беспомощные! — и Эван рассмеялся, принявшись думать куда бы отвести Бонни, чтобы тот запомнил свой визит в Америку на всю жизнь.
Думать долго не пришлось. Расположив кузена в своём доме в Новом Орлеане и проследив, чтобы тот ни в коем случае не остался голодным, Маккензи приказал собираться.
— Ты когда-нибудь был в Майями? Есть у меня там один приятель с домом на побережье. Давно зазывал к себе! Думаю, если и существует место, где нам точно стоит побывать – так это там, — сам волшебник не сильно жаловал подобные вечеринки, если его не приводили туда насильно. Но отдавая дань революционному духу и желанию Боннема пожить на зло Стивену, на которого – бесспорно! – кузену было наплевать, Эван решил, что им стоило напиться и прыгнуть с крыши в бассейн с бутылкой шампанского наперевес. Главное, чтобы голову не разбили.

Подпись автора

i was given a heart before i was given a mind
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯  a thirst for pleasure and war ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯

C O M E   O N   A N D   F E E L   A L I V E ,  L O V E R