Волшебница открывает глаза, потирая веки ладонью. Сегодня выпал один их тех дней, когда ей не только не нужно было идти на работу по причине банального выходного, так и дом не стоял ходуном, заставляя проснуться тебя куда раньше запланированного времени. Конечно «никогда» звучало намного приятнее, чем в эту секунду, с другой стороны, никто не прыгал по её голове, требуя завтрака, поездки куда-нибудь в город за брендовыми одеждами, привезенными в Косую Аллею или ещё чего похуже. Она готова была всё это терпеть, не думайте, что волшебница со временем превратилась в ханжу, которая мечтала проводить время дома. Только можно не утром, пожалуйста?
Поворачивая голову в бок, она лишь бегло смотрит на кровать Джозефины: взбитая подушка, свернутое калачиком одеяло и выбитая из под матраца простынь. Никто из них двоих не любил застилать постель, даже не смотря на то, что это занимало лишь один взмах волшебной палочки.

Она помнит, как не верила своим глазам, стараясь как можно тише спуститься вниз, в гостиную, в ожидании Фионны, но в итоге, увидела там всех остальных. Родители ещё не успели уйти на работу, как и МакМилланы, заскочившие для того, чтобы поцеловать Шарлотт на прощание. И если взрослые ещё мало удивили её – им ведь всё равно нужно было на работу идти; то чуть ли не рыдающая Джозефина, сонно потирающие глаза, но все ещё, поддерживающие и улыбающиеся Теодор и Кевин, и, конечно же, два неразлучных друга – Питер и Эван, которые за последние несколько месяцев очень даже неплохо вписались в их уличную компанию отбитых волшебников. И как, собственно говоря, после такого было не вернуться домой через год?
Поднимаясь, наконец, с кровати, она зевая, спускается вниз. Не предвещающая никакой беды, Шарлотт сталкивается с тем, чего не ожидала вовсе. Когда на лице твоего близнеца написано что-то из смертельного писания, то подходить к ней хотелось... Не хотелось. Однако, не сложно было вычислить, как быстро Шарли подойдёт к Джозефине, спрашивая, что у неё случилось с утра пораньше, а та отвечая какой-то нелепый ответ, смешанный и с работой, и с каким-то юношей, который не пришёл вчера вечером, и вообще, все виноваты вокруг, а она – нет, ещё и упрекнет Шарлотт в том, что та проспала допоздна, не попытавшись помочь ей раньше.
У каждого бывали плохие дни; встать не с той ноги было очень легко ещё со времен школы, и она стойко запомнила это чувство. Если настроение Джозефины взрывалось, убивая всех вокруг себя, единственное правильное решение, которое нужно было принять в этом случае – это уйти куда подальше, и даже не делать попытки оправдать ситуацию. Вам же будет хуже. Хотя, так или иначе, отпечаток это своеобразный успеть всё равно успело.
Уолш хмурится, выходя во двор, держа в руках футбольный потрепанный мяч. Решать тараканов в голове Джо она точно не хотела, по крайней мере, в свой единственный выходной день за последнюю неделю. Работать приходилось много не только из-за желания доказать, что она была хорошим, пусть и молодым, драконологом, а ещё и по причине увеличения самой площади работы – недавно им завезли новый вид драконов, а время их привыкания напрямую зависело от волшебников, которые находились рядом с ними. Привыкающие к одному человеку, они вовсе не планировали подпускать кого-то к себе ближе на километр, и участь мага, который должен был находиться рядом чуть ли не двадцать четыре на семь с одной особью выпал именно Чарли. В любом случае, находилось очень много каких-то «но», заставляющих её оставаться в заповеднике на несколько дней дольше, чем она планировала. Ей нравилось! Бесконечно нравилась её работа, о которой она могла говорить до того момента, пока кто-нибудь не притворялся, что уснул от смертельной скуки. Но с другой стороны, она скучала и по ребятам, которые занимались не только своими работами, но и стали намного больше времени проводить или по одиночке, или в парах друг с другом. Посмотрите только на Теодора и Фионну! Как прилипли друг к другу, так и не отлипли до сих пор.
Не найдя себе компанию ни в одном из домов, по мимо всё той же злобной Джозефины, иметь дело с которой ей не хотелось от слова совсем, девушка в полном одиночестве отправляется на поле, на котором ещё с детства ребята гоняли разного вида мячи или играли в квиддич. Лужайка со временем стала намного меньше размером; или это она выросла? В любом случае для того, чтобы отвлечь себя – ей хватало и этого.
Подкидывая мяч на ноге, и быстро считая про себя количество ударов, которые она делала каждый раз, стоило его поверхности коснуться коленки, Шарлотт явно не замечала своего окружения. Сегодня было тепло, по меркам британцев, по крайней мере, поэтому в какой-то момент она скинула с плеч ветровку, продолжая подкидывать мяч то выше, то ниже, отбивая его рукой или лбом. В какой-то момент Уолш вновь с такой неприязнью подумала про вонючку-Джо, которая, наверняка, уже успела остыть, но разумеется, до которой дойдёт, что вести себя как задница она могла с кем угодно, но не с Шарлотт, что не удержалась и пну мяч ногой в сторону ворот, куда бы обязательно попала, если бы не одна преграда.

— Мерлин, Эван! Прости! — громко произносит она, смотря на юношу, но затем понимая, что он остался жив, начинает громко смеяться до сгиба пополам, — Тебя уворачиваться никто не учил? Прятаться там, не знаю, в кусты? — она подбегает [float=left][/float]к нему ближе, успокаиваясь, но продолжая широко улыбаться, — А ты всё выше, скоро и лица твоего не увижу, — прикладывая ко лбу ладошку козырьком, она ухмыляется. Конечно, не стал, однако, видела она его так редко, что иногда ей казалось, что даже волосы у него отрастали слишком быстро. После его переезда от Андерсонов он продолжал навещать компанию, и ей было приятно видеть знакомое лицо на их улице. В конце концов, чем их больше – тем веселее, верно?
— Думаешь, пока рано? — дёргая бровями, уточняет у него светловолосая, принимая мяч обратно, а подкинув его, вновь возвращается к подкидываю его на ноге или удержания на коленке так долго, как только он не начинал скатываться. В прочем, если до этого она максимально концентрировалась на своих действиях, то с появлением Маккензи, перестала даже считать, а когда он заговорил про еду, то даже на секунду остановилась.
— Ты можешь даже не продолжать, — произносит она, усмехаясь. Что-что, а поесть волшебница любила. Получив чертовски бесконечный желудок как у отца, Уолш была голодна, практически, всегда, и готова была вместить в себя столько, сколько не съедал даже тот же Теодор. Тем более, что это была не просто причина попытаться выиграть конкурс по поеданию гамбургеров!Сделать праздник, который заслуживал Питер – какому другу этого бы не хотелось? Пока Эван говорил, на пустой площадке лишь тихо постукивал мяч, до того момента, пока юноша не тычет её пальцем в живот.
— Что ж, — кидая ему мяч в руки от себя, Шарлотт дёргает подбородком, — Мой желудок и критика к вашим услугам, Эван Уильям Маккензи, — серьёзно произносит Уолш, но почти что сразу расплывается в улыбке, оглянувшись по сторонам, — Мне бы только переодеться, — идя от него в сторону, волшебница наклоняясь, перехватывает пальцами ветровку, — А то замки явно не готовы вот, — она опрокидывает руки сверху до низу, — К этому. Пойдём, — и направляясь в сторону дома, она оглядывается на юношу, — Любишь же ты делать всё помпезно, — девушка смеётся, толкая локтем его в плечо. Проходя мимо дома МакМилланов, и уже подходя к порогу собственного, она хмурится, на секунду стопорясь перед входом. Встретиться лицом к лицу к одной жопе ей всё ещё не хотелось, однако, видимо, другого варианта особо не было. Выдыхая, Уолш перехватывает пальцами мяч из рук Маккензи, закидывая его в корзинку с остальными инвентарем, в летнее время стоявшим недалеко от входа – не было толку постоянно ходить на задний двор в сарай, и снова пытаться перелезть через все папины мётлы.
— Я так понимаю, других ты не смог найти? Вроде бы Тео и Фионна сегодня проводят время вместе, а Джо.., — она заглядывает за порог дома, а затем открывает дверь нараспашку, не обнаружив никого на первом этаже, точно также, как и обувь волшебницы. Как можно было понять, что она не ушла в другой? Да потому что этой она только-только хвасталась перед всей семьей. У них есть ещё неделя прежде, чем они вновь не смогут понимать, когда младшая из Уолшей уходит из дома, — А Джо, видимо, слишком занята своей головой. Так что, видимо, отправимся вдвоём! — волшебница вновь поднимает взгляд на Эвана, мол, «и не жаль вовсе», а затем быстро перескакивает по лестнице, кидая за спину «Я быстро!»
И правда была быстро. Спускаясь уже несколько посвежевшей и переодетой не в спортивную одежду, Шарлотт дёргает лямки портфеля, и улыбаясь, воодушевленно произносит:
— Ну что, пойдём есть? — а вы думали, она захватила ещё какую-то информацию из его «на замки посмотрим, фермы, для Питера праздник сделаем»?#outfit

Подпись автора

I won't let you down
so — please — don't give me up

because I would really, really love to stick around

Они хорошо смотрелись вместе. Это могло звучать странно, но на деле, Шарлотт нередко замечала, насколько просто ей было общаться с Маккензи, когда они, действительно, начали разговаривать, а не кидаться друг в друга фекалиями. С каждым разом, по строчке, она узнавала о Эване какие-то факты, заставляющие её разинуть рот, что хотелось ударить по подбородку, дёрнуть бровями вверх в удивлении или произнести что-нибудь нелепое вслух, но однозначно, описывающее её восхищение. И он, со своей стороны, не скупался на точно такие же эмоции, правда, в противоположной прогрессии. Там, где Уолш могла съесть слона, и даже не постучать себя по животу, чтобы утрамбовать находившееся там, то Маккензи мог изобрести бесконечный поток таких слонов на конвейере, потому что был изобретателем! В семье Уолшей не было принято хвастовство; по крайней мере, не слишком активное, потому что каждому из них было приятно посоревноваться, кто скорее мяч закинет в кольцо. Уж точно никто не любил, когда внезапное «Что вы получили по зельям?» происходило со стороны Теодора, потому что это сразу же расценивалось, как принижение их способностей! Шарлотт никогда не была человеком, принижающей своё достоинство – она добивалась всего по мере возможности, не перегибая (скажите это бессонным ночам на работе) палку там, где это было бесполезно, но при этом, смотря на целеустремленность Эвана, она прикусывала губу и думала, что нужно работать усерднее.
Наблюдая за поведением Маккензи, Чарли не всегда понимала, как в нём может быть совмещен и авторитетный юноша, развитый не по своим годам, стоящий на одном уровне с высокими волшебниками из шотландских кланов, с которыми они ещё и были партнерами по бизнесу, а затем то, как внезапно он мог без страха издеваться над Уолш, подставляя свою руку к её голове, чтобы проверить, насколько квадратной она была для подставки его стакана. В прочем, обижаться на такие глупости она уж точно не могла – за столько лет в этой семье выработался иммунитет ко всему, да и к тому же, ещё неизвестно, кто больше всех обижал людей вокруг себя. Может быть, на самом деле это и была Эстер? Хотя, иногда слов было недостаточно, и когда сказать что-нибудь вонючее в ответ у Шарли не получалось, то в дело вступали коленки, локти, кисти рук и всё, что могло бы причинить завуалированную боль. Вот и сейчас она уже щурила глаза, и если бы Маккензи постоял около волшебницы с пару минут, то обязательно получил бы в свой высокий лоб с несколько ударов мяча.
Реакция Эвана про дедушку заставляет её усмехнуться, но всё же поднять руки в воздух, мол «Поняла-поняла, я тут не лишняя.» Спустя столько времени она должна была уже смириться с мыслью, что Эван Маккензи и в правду мог находиться рядом с ней без всякого опасения, что волшебница скинет на него тарелку с салатом, однако, что-то заставляло Уолш каждый раз в удивлении дёрнуться от мысли, что он ищет компанию у неё. Давайте посмотрим правде в глаза – пусть Чарли и была уже куда взрослее, чем версия в несколько лет назад, всё же, почему ему должно быть интересно с пятилеткой? Понять обратную мысль, – почему Шарлотт могла хоть весь день находиться рядом с Эваном, – было куда проще, он-то был старше!
— Кажется что-то ещё было про.., — она на секунду делает такое растерянное лицо, словно доказывая этим, что кроме еды ничего и не запомнила, но потом качнувшись, ухмыляется, — Конечно нет! Ты за кого меня держишь? Многие мои близкие стоят повыше, чем еда, между прочим, и Питер пока что входит в их число! — активно жестикулируя, произносит Чарли, выходя за дверь.
Она с самого детства привыкла к холодам Англии, и вовсе не считала, что его можно было вообще видеть таковым. Понятное дело, что погода где-нибудь на югах была куда лучше, но с другой стороны, они всегда довольствовались этим! Значит, нужно прийти к мысли наслаждения дождливым дням, и с улыбкой открывать глаза, стоит даже весенним солнечным лучам пробиться сквозь шторы. Осенью она была тем человеком, который до последнего не хотел влезать в тёплое пальто, а весной – кто срывал с себя шапку к шарф, для того, чтобы чуть ли не выглядеть по летнему тогда, когда даже местные смотрели на неё с презрением, качая головой – так и заболеть было недалеко. Но закаленный организм требовал коротких шорт, чтобы остудить её пыл!
— Мне? А почему ты спрашиваешь? — она с приподнимает бровь, опуская голову вниз, когда Эван нагибается к её коленям, а затем поднимает взгляд в небо, даже несколько сощурив взгляд от света,  — Эй, — она смеётся, прижав ладонь к своим коленям, — Щекотно же! Не было у нас ни кого такого в роду, на улице же просто не холодно. Я вообще не понимаю, зачем ты одеваешься, словно луковица, — качая головой, волшебница оглядывает юношу с ног до головы. Уолш вновь дёргает лямки своего портфеля, сбегая с веранды и уже разворачиваясь к волшебнику, чтобы узнать, куда им двигаться.
Но кажется, пешком им идти точно никуда не придётся, в силу уж слишком плотного графика.
Её пугало, с какой скоростью он успевал перевести тему, отойти в сторону, чтобы не получить сверхбыстрый тычок, или, не смотря на то, что умудряется скорчить лицо прежде, чем сама Чарли, оставить улицу волшебников позади, тем самым, заставляя и Уолш отвлечься. Когда же она вновь оказывается ногами на твёрдой поверхности, то уже поворачивается к нему лицом, чтобы со всеми экспрессивными словами напомнить ему, что аппарировать вовсе не обязательно уметь, когда она может сесть на метлу, но лишь толкает его своим плечом, выдохнув и на секунду уж слишком хитро посмотрев на него, что, могло расцениваться, как угроза со стороны юной волшебницы. Она ещё успеет.

everything going on around you
just close your eyes and disconnect
for a moment or two
Она слишком хорошо знала Бостон, чтобы оставить Эвана без радостного и воистину, воодушевляющего восклицания – одна из лучших кондитерских города, которая славилась всеми доступными способами приготовления самых вкусных изделий. Тут была и выпечка и желе, суфле и печенья, помадки, ириски, шоколад, и невероятное количество тортов разной величины и необыкновенного вкуса. Довольно она кивает головой, слыша звоночек не только при вхоже в помещение, но и в своей голове, когда Маккензи придерживает перед волшебницей дверь, не заставляя её утруждаться дёрнуть ручку на себя. Уолш еле заметно дёргает уголками губ; наверное, в этом плане, мало кто замечал вообще разницу. Однако, каждое такое мгновение откладывалось в сознании волшебницы, и будь у Эвана Маккензи собственная карточка, как те, что выдают в кофейнях, когда ты покупаешь кофе, чтобы заработать на бесплатный, то она бы давно была вся забита печатями.
— О Мер.., — она замолкает прежде, чем договаривает привычное восхваление слизеринскому волшебнику, смотря на Маккензи, когда их подводят к столу, набитому тарелками, — И это всё нам? Вы сумасшедший, мистер Маккензи! — она ухмыляется, с ещё несколько секунд хлопая ресницами и оглядывая то прекрасное, что было приготовлено только им двоим. Об пол стучит дном её рюкзак, а сама девушка двумя резкими движениями закатывает рукава своей кофты, — Что же, только ради Питера, — убежденно говорит Шарлотт, хлопая себя по животу, делая шаг в сторону стола.
Какая это была тарелка по счёту? Она сбилась, но их с лёгкостью можно было посчитать, потому что пустые Уолш оставляла словно грибы после августовского дождя. Восхищаясь некоторыми из них куда больше, чем остальными, Шарлотт с профессиональной точки зрения могла оценить многие вещи. Гастрономические туры – это была её стихия! В прочем, конечно, и она могла наесться. Да-да, вы не ослышались! Просто это было куда сложнее, чем накормить, видимо, даже Эвана Макккензи.
Будь Чарли несколько умнее, так давно бы определила, что бесконечное рвение темноволосого «дёрнуть её за косичку», словно им было по пять лет, явно было не с проста. Но в свою очередь, видела в этом своеобразную игру, поэтому чуть ли не ткнула пластиковой вилкой в кожу Маккензи, когда его рука проносилась мимо, мешая ей взять тарелку. Их вечные перекидки могли казаться многим... Не слишком нормальными, явно с пометкой «кокетничество», но в упор невидящая своих мыслей Чарли не скоро допустит в свою голову идеи, что всё это было не просто потому, что Эван Маккензи приятный на общение юноша.
[float=right][/float]— Почему мне не холодно, почему я ещё не умерла... Эван, ничего не хочу сказать, но у тебя слишком много претензий ко мне! Будет намного проще, если ты распишешь их на пергаменте, и пошлёшь мне совой. Но вообще, — внезапно девушка прижимает палец к своим губам, издавая негромкое «Ш-ш-ш», — Чёрная дыра. Никому не говори, это мой секрет, — хорошо, что не глисты, потому что этим секретом лучше было бы поделиться хотя бы с кем-нибудь. Она коротко смеётся, облизывая ложку и ставя очередную тарелку в сторону, выискивая взглядом новую жертву. Однако, не успевает, потому что юноша с определенным удовольствием тычет в её бок, разглядывая её живот. Напрягшись, она успевает дунуть в его голову, прежде, чем тот разгибается, — Слушай, я вообще-то тут работаю! — гордо вздёрнув нос, властно произносит светловолосая, но довольно быстро отмахивается от всей несвойственной ей серьёзности, — Как тебе вот этот? — дёргая рукой, она указывает в сторону куска торта с начинкой из свежих тропических фруктов и сливочной начинки, — Довольно по-летнему! Мне нравится его текстура, а ещё смесь сладкого банана и кислого киви, — задумчиво, она оглядывается вокруг, — Было ещё неско.., — была важна не только текстура. На самом деле Шарлотт могла расставить оценки любой вещи по разным критериям. Это была и корочка или уровень сыра у пиццы, сладость творога или хруст хлопьев, и один фактор, который она называла «ротокомфорт», но получить чёткого объяснения, что же это на самом деле значит, за много лет так никому и не удалось, — Лько. Итак! Победители конкурса «Лучшие торты для лучших друзей»! Я выставляю от себя эти три, но, разумеется, решение остаётся за главным из главных, — положив перед волшебником ещё несколько тарелок с аккуратными, ещё не тронутыми кусками, торта, она упирается локтем в стол, на секунду хитро улыбаясь, а затем неожиданно встрепенувшись, вновь оглядывается по сторонам. — И пожалуй, вот этот, — Уолш дёргает рукой к одной тарелке, с удовольствием втыкая в мягкий корж вилку, — Я ещё и домой нам куплю, — Шарлотт смеётся, украдкой посмотрев на Маккензи, подумав о том, что было бы неплохо потом позвать волшебника на чай к ним в гости. Конечно, если спустя длинный день, который им, кажется, придётся провести вместе, американец ещё захочет видеть волшебницу.

Подпись автора

I won't let you down
so — please — don't give me up

because I would really, really love to stick around

Шарлотт никогда не сравнивала. Или, по крайней мере, старалась этого не делать. Джозефина не была похожа на Фионну, точно также, как и их отношения. Чарли видела в старшей сестре взрослую и ответственную, знала, что если ей нужна будет помощь или она влипнет во что-то, из чего точно не сможет выкарабкаться сама – явно не родители будут на первом месте, а светловолосая, которая с самого детства оставляла впечатление куда более самостоятельной девушки, нежели все остальные. Но Джо... Джо была совсем другой! Сестра-близнец, что постоянно рядом, и как бы ты не хотел отвязаться от неё, волшебница всё равно будет преследовать тебя до скончания веков. А потом ты уже привыкаешь, и стоит вам разлучиться, чувствуешь, как все те шутки, когда они говорили, что вовсе не будут скучать, оказываются полным враньем, и вот ты уже бежишь к телефону, пытаясь дозвониться до семейства, чтобы поговорить с Уолш младшей. Они делились всем и даже больше, и Чарли знала, что переживания, которые были внутри неё могут находиться там только до определенного времени. И, скорее всего, если они и вырвутся из неё фонтаном, то поблизости должна быть Джозефина. И это – лишь одно сравнение, которому она не позволяла появиться в своей голове. И таких можно было собрать ещё бесконечное множество, по очереди ставя ребят рядом. Теодор и Кевин, Питер и Теодор, Фионна и Алексис, Джозефина и Эван.
Не было ничего удивительного в том, что она не била Эвана Маккензи по рукам или взвизгнув, звонким голосом убеждала, что вообще-то, приличные мальчики так не делают. Дело было даже не в том, что Шарлотт была такая уж отвязная, позволяющая каждому до себя дотронуться, – воспитание это матери или по нормальность в этом отношении, переданная генами пра-пра бабушек, – но от волшебника уж точно не исходило никакой ауры... Хотя, было кое-что. Назвать внимательной волшебницу можно было бы только в нескольких случаях, особенно застревающих где-то между её интересами. Или повторяющимися несколько раз. Как, например, то как американец смотрел на неё. И нет, так не на каждого. И нет, ей не показалось. А даже если бы показалось, у неё были на чеку люди, которым показываться могло что-либо.... Никогда. Правда, из-за незнания, как на это реагировать, Шарлотт Уолш гордо вздёргивала подбородок, пропуская это мимо своих ушей или взгляда, скажем, не брала в голову.
Однако, возвращаясь к разговору про дёрганье за косичек. В этом всём был один большой плюс – такие отношения позволяли чувствовать свободу и уж точно отсутствие какой-либо стены между ними. Шарли точно знала, что волшебник не будет надувать щёки, толкни она его в куст (хотя, тут надо отдать ему должное, сбить Эвана было задачей не самой лёгкой, особенно когда он этого ждал), и в то же время, не могла злиться от тычков со стороны волшебника. Всё было довольно по обоюдному согласию! Пусть, и не озвученному вслух.
— О, Мерлин, мне страшно представить, что все люди в Америке разговаривают вот так, — скорчив лицо произносит Уолш, — Ты знаешь, я только что поняла, что есть кое-что похуже, чем говор моего дедушки, — волшебница засмеялась, уже даже забыв, что изначально странный акцент появился из-за совсем другого вопроса. Но Риштерд и, правда, говорил на таком диалекте, словно придумал его себе сам, а вокруг людям доказывал, что так говорят все в Дублине. Он врал! Нагло врал, потому что вот тут уж точно было с кем сравнить, и тот же дядя Оливер был куда лучше в разговоре. Может, проблема в возрасте? О, Мерлин, а что будет с ней, когда ей будет столько же, сколько и главе транспортной компании? Шарлотт тряхнула слегка закрученными локонами из стороны в сторону, физически отгоняя в сторону дурные мысли. Стареть она пока что не планировала, и была ещё полна сил, – в конце концов, ей на драконах ездить ещё ближайшие десятки лет, – и уж точно перехватывать говор своего дедушки тоже. Однако, познакомить его с Уолшем старшем – Чарли отметила это огромной отметкой в своей голове, просто для того, чтобы он понял, как это издеваться над местными своим акцентом. Конечно, он мог бы отомстить! Но он то находился аккурат на островах Великобритании, а не она – в Америке.
— И не говори, — качая головой, прыснув, произносит волшебница, уже не без интереса следя за юношей, пробующего выбор аудитории. Шарлотт, на самом деле, льстило, когда люди положительно отзывались о её вкусах. В одежде у них был совсем другой специалист, и она не планировала отбирать у Джозефины хлеб, в то время, как в этом были и свои плюсы. Иногда перехватить из шкафа одежду было проще у сестры, нежели у себя, и ты точно знал – плохого не вытащишь. В любом случае, широкая улыбка и резвый кивок головой позволяет им выбрать торт и поставить на этом жирную точку. И она даже не успела устать! Если всё их приключение по выбору праздника для Питера будет таким, что же, она ни в коем случае не подумает о том, что сделала это зря.
— Ох, сколько их пало в нашей семье смертью храбрых... — вспоминать каждый она явно не планировала, а отвлекаясь на стук, чуть ли не забывает о том, что планировала купить себе торт! Шарлотт уже готова подбежать к продавцу, чтобы протянуть несколько монет, как Эван сначала тактично, а затем уже не слишком заставляет её осунуться и аккуратно убрать кошелек обратно.
— Тогда если ты не зайдёшь на него же вечером – это будет просто кощунство! — и на самом деле, торт не был таковым уж поводом для встречи. Из-за постоянной занятости их обоих, им, действительно, было довольно сложно провести время вместе. Кажется, она даже не могла вспомнить, когда это было в последний раз. Губы на секунду тронула тёплая улыбка, ведь не важно, когда был последний, важно то, что даже сейчас у них появляются предлоги для того, чтобы встретиться. И она была уверена в том, что даже мотив явно был на последнем месте, когда в голове кого-нибудь всплывало «А не встретиться ли нам?» — Правда, я надеюсь, что никто не съест его раньше, чем мы прибудем домой, — с мгновение она морщится, представляя, как будет радоваться отец внезапной посылке или матушка, решившая, что никто не заметит, если она пальцем смахнет сливочную помадку. Шарлотт прикусывает губу, когда торт уносят в сторону, а сама она разворачивается на пятке, чтобы выдвинуться вслед за Эваном. [float=left][/float]В прочем, по пути всё равно умудряется ткнуть пальцем в какой-то из стоящий экспонатов, а другими пальцами перехватить пару марципановых розочек. На выходе одну она протягивает Маккензи, в свою очередь, смотря на то, как он с гордостью ставит галочку у одного из выполненных пунктов. Список был длинный, и она даже присвистнула:
— А ты неплохо подготовился, — переведя на него взгляд, Уолш хохотнула, — Мне даже грустно, что мой праздник уже прошёл, — дёрнув лямки портфеля, она негромко добавляет, — Хотя, я никогда в жизни никому не пожелаю организовывать наш день рождение, в конце концов, в комплекте со мной всегда идёт Джо, — во время этого бурчания под нос она параллельно смотрела на карту, и стоило волшебнику открыть рот, она сразу замолкает, послушно кивая головой.
— Я знаю каждый из них! — нотки гордости, и светловолосая подпихивает юношу локтем, — Куда лучше, чем жить в жаре. Тут хотя бы можно одеться, когда становится некомфортно, а что делать в вашей Америке, когда раздеваться уже некуда? — Уолш поднимает голову на Маккензи, дёрнув бровью. Правда, в какой-то момент уже скорее с полным удивлением, стоит хитрой эмоции проскочить на лице американца, а последующим словам – привести в восторг всю округу.
— Ты шутишь, Маккензи! — громко произносит она с такой активностью потянув лямки своего портфеля, что те зажали ей с силой плечи, отчего она начала тратить время на своё собственное высвобождение, — Ты за кого меня держишь? Я? Боюсь? Я летаю на драконах, а ты говоришь мне про какого-то железного... Коня! — пожалуй, лучше бы пожалела двуногую лошадь, нежели бы начала над ней издеваться, но тем не менее, за многочисленными словами она лишь наседала и уже перехватывала его локоть с силой потянув на себя, — Квартира, поляна, Америка, — тряхнув свободной рукой в воздухе, она резво добавляет, — Давай скорее! — и зажмурившись, волшебница уже готовиться к тому, что открыв глаза окажется в знакомой части Бостона.
Get your motor runnin'head out on the highwayLookin' for adventure
Она была у Эвана. Несколько раз? Сложно было сказать, потому что скорее ей удавалось запоминать лица людей, с кем она проводила вечер, нежели то, где она в этот момент присутствовала. В прочем, посещать это место часто не было не то, чтобы полного желания, однако, чувствовать себя неуютно была способна даже волшебница. Хотя, проблема тут была даже не в квартире. Замечать на себе короткий взгляд или чувствовать укол со спины от шепчущейся рыжеволосой девушки Эвана... Шарлотт, наверное, разве что из вежливости уже не подошла и не выставила перед собой кулаки. В конце концов, если ей не нужна была причина для того, чтобы, в своё время, сказать Маккензи о чём она думает при виде его при помощи своего локтя, по какой причине ей стоит искать повод, чтобы сказать Алиссе всё, что приходит в голову, когда она не слишком то хочет с ней общаться? С другой стороны, перехватывая взгляд Эвана, она тут же успокаивается, поджимает губы или вовсе игнорирует всё возможное. Всё же, идущая на конфликты, не так уж сильно гриффиндорка их любила, а способность остудить голову в нужный момент, видимо, переданная от матери и притаится была очень кстати, пусть иногда и не спасала. Она даже была способна быть... Милой! Не зря же она спасала американку при помощи своих ботинок в путешествии за тельцами.
— Хорошо, — успевает лишь сказать ему в спину драконолог, заводя руки за спину и оглянувшись по сторонам. Здесь она бывала не часто даже когда они были детьми, пусть и успели облазить весь Бостон, заглядывая в любой проулок. Когда живёшь в маленьком городе, начинаешь понимать, что это – знать каждую пылинку, и удивлёно вздёргивать бровью, когда что-то из привычного пропадает. Она помнила, как расстроилась, когда их любимую кофейню закрыли на реставрацию, и им пришлось долго-долго искать для себя новый вариант. То не подходило меню, то официанты, то было слишком мало освещения, то слишком много. И чем больше их становилось в компании, тем сложнее было зацепиться. Настолько сложнее, что они уже даже дождались открытия их старого места! И история закончилась хорошо.
Волшебница разворачивается на шум за спиной, и уже в ту же секунду с азартом рассматривает шлем в своей руке, следуя за Эваном. На секунду она поднимает голову вверх, пытаясь понять, хочет ли она узнать, где находится волшебница, с которой он живёт, но затем уже надевает на себя защиту. Стоит ли спрашивать? Точнее, всё же, хочет ли она это знать?
— То есть мы не должны беспокоиться о том, что твоя голова тоже может пострадать? Только не говори мне, что тебе нечего терять, — она смеётся, с некоторым беспокойством и в тоже время воодушевлением смотря на юношу. Сама бы она, наверное, тоже поехала бы без шлема, однако, всё же с некой опаской смотрела на приближающуюся к ней металлическую машину убийств. Нет, правда, как-то она говорила с Элайджей на тему того, как часто случаются опасные ситуации во время движения на дорогах, и порадовалась, что метла – куда безопаснее. Только самолеты могут помешать тебе жить, ну и, может, пару чаек.
Она аккуратно запрокидывает ногу, чувствуя холодное прикосновение металла. Пожалуй, это был единственный минус того, что оделась она по весеннему прохладно – никто не думал, что сейчас они будут ехать на скорости пятьдесят миль в час. Но всё же, обветренные коленки были ей не страшны, так как уже в голове теплилась мысль о том, с каким воодушевлением она сможет вечером рассказывать родителям об этом событии!
— Теперь я поняла, почему ты ходишь в пальто, — она смеётся, чувствуя, как щёки начинают болеть, но при этом, улыбка тянется ещё сильнее от гордого «мисс Уолш.» Кажется, последний раз она слышала, что так называли в их семье только Фионну, потому что язык не поворачивался сделать тоже самое, смотря на близнецов. Шарлотт поддаётся вперёд, позволяя Эвану обнять его своими руками, и смолчать здесь точно не удаётся, — Ты мог бы просто сказать, — явно не стала бы убегать от него, противясь всем возможностям на планете. Хотя, стоило только юноше убрать свои руки, чуть пригибаясь вперёд, как она, правда, немного ослабляет хватку.
А зря. Резкий рёв заставляет её автоматически сжать плечи и слегка пригнуться, а последующие рывки даже негромко вскрикнуть, чувствуя, что и нога несколько раз чуть не соскальзывала ниже подставки, а сама она – подпрыгивала от неожиданности:
— Эван, можно мы выживем?! — вжимаясь в спину юноши и вновь вернув хватку в своё спасительное объятиие, светловолосая даже не уверена, что он услышит её сквозь этот шум. И, наверное, это хорошо – разве кто-то хотел в этом мире, чтобы потом тебя называли мокрой курицей? Потому что она будет всё отрицать. Никто не поверит американцу в не-американском Бостоне. Тем более, что довольно быстро Шарлотт переступила сквозь сжатые веки и пробудила в себе куда более львиное сердце, чем было в тот момент, когда она только уселась на кресло.

Подпись автора

I won't let you down
so — please — don't give me up

because I would really, really love to stick around

Так получилось, что учась в Хогвартсе, их всех судили друг по другу. Когда волшебники сидели рядом с Теодором, его сокурсники считали, что девочки намного умнее, чем кажутся, иначе зачем юному МакМиллану с ними общаться? Когда им удавалось провести время с Фионной и Алексис, все смотрели и думали «Вау, они общаются со старшекурсницами!» В то же время, смотря на Джозефину, было не удивительно, что многие видели в Шарлотт точно такую же открытую и не имеющую обычных ограничений девушку, тем более, что не каждый вообще умел различать их, особенно во время школьной скамьи, пока они одевались в одну форму. И если по общению ещё можно было определить, что дерзость была явно не конем Джо, а умилительная улыбка – стороной Чарли, всё же, когда они хотели, было сложно определить, кто из них кем являлся.
Репутация сестры часто влияла на то, как относились многие к Чарли. Почему-то младшая волшебница была яркой звездочкой, куда более яркой, чем была Лотта. В школе это невероятно злило – она явно была не первой, кто слышал слухи про Джозефину, и если на ней они заканчивались, или лучше сказать, благодаря, кто знает, сколько человек узнали обо всём до неё. Сестру это абсолютно не волновало – какая разница, что говорили за спиной, если всё это было не правда? Уолшам ведь лучше знать, какая она на самом деле была, к чему слушать всех остальных? Но подростком, какую бы крутую из себя не строила Чарли, скрываясь за маской сильного и бесстрашного человека, в глубине души ей и правда было важно.
Розовый румянец появляется на её щеках вместе с коротким вздёргиванием бровей. На мгновение она прикладывает ладонь к лицу, а затем быстро опускает забранные пряди из-за ушей, поворачивая голову в сторону. В её голове образуется миллион и одна шутка на эту тему, и она смогла бы поддержать этот разговор, однако лишь кашлянув в кулак, который успела свернуть из ладони, она лишь пожимает плечами, ухмыльнувшись.
Она не была похожа на свою сестру. Там, где Джозефина начинала примерять свой образ к постороннему юноше, Шарлотт кривила лицом, придумывая ситуацию, благодаря которой ей пришлось бы избежать встречи. Очевидно, так происходило не всегда – иначе бы у неё не было не только друзей, но и молодых людей за всю свою жизнь, с другой стороны, и это был достаточно кропотливый подбор. Выдыхая, она с мгновение хмурит брови, поправляя застежку на своём шлеме. И то, не смотря на старательный выбор, Чарли уже давно призналась сама себе, что это было недостаточно, раз Ноа сделал попытку потоптаться на её сердце.
— Кажется, я слишком много отвешиваю тебе комплименты в последнее время, Маккензи, — пожав плечами, произносит волшебница, ухмыльнувшись, смотря ему в затылок.
Говорить, в прочем, напрямую было довольно сложно. Она часто слышала, как отец говорил матери «Ты невероятно красивая», «Самая лучшая», «Чтобы я без тебя делал?» Слышала, как легко давалось такое и другим членам её семьи, а из живущих напротив, пожалуй, громче всех всегда кричала тётя Трэйси. В то же время, сама Уолш не была слепой – Эван был и правда умным. Не каждый человек мог заниматься инженерией, тем более, такого уровня. Строить по графикам одно, но изобретать – был совсем другой уровень. Так что, про себя она подумала, что ему и правда было что терять. И проблема была даже не только в его образованности, но и остроумности, отзывчивости... ...Она не была уверена, что Эван Маккензи умеет читать мысли, но по крайней мере, наверняка выкинул что-нибудь из себя, как это делал Саттэр. С ужасом она вспоминает о дяде, и Чарли аж передергивает – каждый раз она забывает о его способностях, и сталкивается с суровой реальностью и новыми издевками, между прочим, от взрослого человека.
Поезд на мотоцикле можно было считать с полетом на метле. Неубранные под шлем пряди волос разлетаются по ветру, а уши закладываются от шума по асфальту. Она крепко держится ногами, в то время, как руками уже несколько ослабевает хватку, и отстраняется от Маккензи, повернув голову в сторону. Они были в замках, которые указал Эван на карте несколько раз – в конце концов, много ли смотреть в Бостоне, особенно, когда ты обошёл его по уже раз сто? С другой стороны, что было проще, чем ухватиться за руку кого-нибудь из родителей, или когда они уже выросли, то трансгрессировать, чтобы оказаться здесь? Так редко они брали мётла или же, в случае с маггловским видом передвижения, автомобиль дяди Элайджи, чтобы доехать до куда-нибудь? Шарлотт иногда забывала о том, насколько прекрасна была Англия, и даже в таких мелочах, как застилаемых ромашками полей, она могла найти широкую улыбку, прилипающую к её лицу.
Неуверенная в способностях Эвана затормозить плавно, тем более, после совсем не гладкого начала их поездки, светловолосая вновь перехватывается за его талию прежде, чем они останавливаются.
Хватает только взгляда на Маккензи, и Шарлотт уже готова к выдохну поражения, потому что последующий вскрик говорит о том, [float=right][/float]что он слышал куда больше, чем она планировала. В прочем, растеряться – это удел слабых, и хмуря брови, она делает максимально непонимающее лицо, попутно отдавая ему свой шлем:
— Что? — она поднимает ладони вверх, — Какая тайна, Эван? Не понимаю, о чем ты, — светловолосая оглядывается по сторонам, не сразу замечая приближение юноши, но не заметить не свои руки на волосах она уж точно смогла. Одна бровь выгибается быстрее, чем он успевает ответить на заданный вопрос.
—Знаешь, обычно только Джо пытается сделать меня... Лучше, — произносит Чарли, наклонив голову вперед, а затем чуть нагнувшись, растирая немного замершие на ветре ляжки, — Правда, твой вариант нравится мне куда больше – с ней это постоянный крик о том, что я совсем не стараюсь следить за своей внешностью, не смотря на то, сколько сил она вложила в меня, — могло ли это звучать как «Я тебя понимаю?» на слова про отца? Возможно. Честное слово, не смотря на наличие двух других женщин и Кевина в их семье, больше, чем Джозефина, о своей и чужих внешностях не пекся никто. Уолш уже дёргает руку к своим волосам, да бы по привычке растрепать их в стороны, но останавливается, аккуратно просовывая их себе за спину, оценивающе смотря на замок впереди них:
— Что же, приступим? — весело ухмыльнувшись, произносит Чарли, широко шагнув в сторону светлых каменных стен.

Восхищение пришло сразу, стоило им перейти через порог. Женщина, показывающая им замок говорила много, и, наверняка, часть разговора можно было бы сократить, не вставляй Уолш какие-либо фразы, которые заставляли её рассказывать ещё усерднее. В этом замке она была ещё в детстве, и каждый коридор навевал ей воспоминания, когда они носились по цветастым коврам, совсем не обращая внимания на взрослых, которым приходилось поднимать свои бокалы повыше, чтобы никто не выбил их из ладоней. Не забывая также и о цели их присутствия, она примеряла, куда можно будет поставить столы, а где разместить музыкантов, словно это она придумывала вечер для Питера, а не сам Эван. Иногда она дёргала юношу за рукав, тыча пальцем в яркий светильник большого зала, вычурное зеркало, в котором могла поместиться вся её семья с дальними родственниками, и, разумеется, на балкон, с которого открывался отличный вид на побережье. Иногда слова гида хотелось пропустить мимо ушей, и она еле удержалась от того, чтобы уже прямо сейчас заказать для Питера пару школьниц, но кинув взгляд на Маккензи, она сделала попытку запихнуть себе в рот [float=left][/float]кулак – единственный способ промолчать. Оставшись наедине, она махнула рукой англичанке, широко улыбаясь, а затем, перекидывая копну волос через плечо, выдыхает:
— Всё же надеюсь, что второе ему нравится больше, но, пожалуй, ты прав – переживем без всего этого, — она смеётся, наблюдая за тем, как Маккензи морщит нос, видимо, представляя, как Питер закрывает перед ним двери. По крайней мере, Шарлотт попыталась бы как-нибудь помочь американцу, и объяснить всё другу, а может даже взять вину на себя – долго ли Пит смог бы обижаться на подругу? В этом она сомневалась, и это был идеальный козырь!
— Ты что, какие другие места? — резкий вскрик, и вот она уже загибает пальцы, перечисляет, по какой причине им нужно остаться именно в этом замке. Те другие были на отшибе вместе с неудобством месторасположения (и не важно, что волшебники кругом), и нет прекрасных волн с берега (а ветер в лицо – главная изюминка этого вечера), и, между прочим, здесь они были все вместе в детстве, что должно вызвать у Питера всплеск детских воспоминаний! Победно она улыбается, когда молодой человек соглашается с ней, и делает паузу, делая пару глубоких вздохов, освобождая свой организм от попытки высказать всё, что только было возможно за несколько секунд, — А что за сюрприз? — оборачиваясь на него и смотря с любопытством, ответ она не получает, благодаря прекрасному гиду, которому нужно было сунуть свой нос в любой вопрос и попросить подписать документы прямо сейчас. Девушка хмурит брови, но следует за ними обоими, сверля взглядом затылок Маккензи. До дня рождения Питера оставалось не так уж много времени, ведь для такого человека, как Чарли и года бывало мало для приготовления подарка, большую часть которого занимало его придумывание. И если честно, она до сих пор не знала, что подарит другу. В то же время, кажется, Эван уже разделался с этой задачей! А если праздник был для Пита, наверняка, и сюрприз был в его честь. А значит, если американец поделится этим, у неё будет шанс, для начала, не сделать точно такой же презент, а возможно, получить возможность изъять из его идеи и мысль для себя.
— Для понимания, кем является твой отец, мне хватает даже развернутых персональных посланий на первых страниц своих книг моей семье, — она вторит ему своим смехом, качнувшись в сторону от его толчка, — Но, если честно, я была бы рада с ним познакомиться. Я была знакома только с одним писателем – это дедушка Тео, но знаешь, кажется, твой Алистэр Маккензи абсолютно фееричен со всех сторон, — она хихикает, добавляя, — Советую не звать мою маму и тётю Трэйси – боюсь, они потом никогда никуда не уедут – когда мы ездили поддержать папу на его чемпионаты, было непонятно, ехали они туда ради него или для того, чтобы отдохнуть на море, — девушка пожимает плечами, широко улыбаясь. Ей было приятно, что Эван хотел позвать их к себе в гости. Не смотря на то, что работа обоих родителей помогла им увидеть мир кусочками, да и стажировка Уолш в Румынии открыла некоторые аспекты заграничной жизни, это было совсем не то, когда ты жил бок о бок с семьей друга. Она была наслышана о Маккензи, и тем более, разве не должно было хватить одного взгляда на их сына, чтобы сразу же сорваться собирать чемоданы? С другой стороны, захватить её внимание «американским летом» у него явно не получилось – холод не был тем, к чему Эстер была непривычна, а жаркие страны, наоборот, давили своей влажностью и большой температурой. И как магглы спасались в такую жару? У волшебного сообщества хотя бы была возможность воспользоваться охлаждающим заклинанием или мазью, что позволяла тебе спокойно расхаживать под солнцем, не боясь сжариться на месте.
— Шутишь? — принимая шлем, она поднимает волосы, убирая их под материал, — Я точно не справлюсь с тем, чтобы усидеть на месте, так что, держи рот пошире, чтобы картошка не была зря потраченным материалом, — она смеётся, перекидывая ногу через сиденье и усаживаясь поудобнее, уже зная, — Но, Эв! — внезапно произносит Шарлотт, прежде, чем юноша усаживается на своё место, дёргая его за рукав, — О каком сюрпризе ты говорил? Что ты готовишь для Питера? — или вы думаете, что она забудет? Или больше того – перестанет спрашивать об этом, если сейчас получит неправильный ответ?

Подпись автора

I won't let you down
so — please — don't give me up

because I would really, really love to stick around

Ещё со школы она помнила задушевные разговоры со своими соседями, прежде, чем улечься спать. Многие из них делились тем, что происходит в их семьях, как протекает их воспитание, ведь за семь лет жизни девочки, что жили в комнате вместе с Шарлотт и Джозефиной, привязывались друг к другу, и не чувствовали уже тех барьеров, с которыми могли бы встретиться, общаясь с другими однокурсниками. Не по наслышке она знала, что многие родители сравнивали детей между друг другом; некоторые в рискованных мерах настраивали их друг против друга, да бы у них было больше мотивации учиться, становится лучше. Уолш каждый раз переглядывалась со своей сестрой, замечая еле заметное пожатие плечами. Мама никогда не говорила, что кто-то из них был лучше, отец души не чаял в каждом из них, что уж говорить про бабушек и дедушек. И каждый раз никто не понимал, какова была причина необходимости девочек быть похожими друг на друга до капли воды, ведь можно было изменить причёску, стиль одежды, интересы; и с возрастом, никто не спорит, так и получилось, но с другой стороны, каждый раз им приходилось со смехом объяснять, что их никто не заставляет. В семье их любят такими, какие они есть, и ни в коем случае, нет попытки слиться в одного человека; просто им так хотелось.
В школе это могло доходить до абсурда; с окончанием стало проще, но не сказать, что Шарлотт не скучала по тому времени, когда их путали на улицах. Редкая необходимость спрятаться, а главное, возможность сделать это безболезненно для окружающих было той способностью, которой обладали обе девочки, и не сказать, что ни одна из них не пользовалась этим. Негласно для себя они решили, что хотят слиться, практически, в одну личность; и тем более, что это не слишком пагубно влияло на общение с окружающими. С другой стороны, смотря на свою сестру, себя она принижала, что иронично! Когда у тебя есть сестра-близнец, казалось бы, наоборот легче понять о том, как тебя видят со стороны, и если образ Джозефины она выделяла из толпы многих, позволяла себе сравнивать других с ней, то сделать то же самое с собой – она ведь была хуже! И разве могла волшебница думать иначе, когда в очередь к девушке становились заранее, чтобы получить её обворожительную улыбку, в то время, как сама Чарли могла довольствоваться ударом с локтя от Тео и громким гоготом Кевина? Она не завидовала, просто... Просто для неё было очевидно, почему, пусть являясь старшим близнецом, именно она подстраивалась под Джо, а не наоборот.
Однако, слова Эвана в вечер после подготовки задели её. Задели не в смысле обиды, но заставили удивлёно дёрнуть бровями вверх, и ещё с некоторое время смотреть на него, пытаясь разделить шутку от правды. Многие вокруг заканчивали своё предложение на их схожести, словно абсолютно не видели разницы между ними двумя. Речь, разумеется, не шла об их близких и родных, хотя и их была возможность запутать, особенно после длительных отсутствий кого-нибудь из них по причине работ, раньше – учебы и просто попытке к самостоятельным жизням. Пусть они и жили у родителей сейчас, но иногда казалось, что они приходили домой только поспать, а утром вновь рвались в бой к суровой реальности.
— Я... — в лучшее время она успела бы пошутить о том, что неужели Эван пытается контролировать её, и более того, хочет приструнить? Или о том, что изменить статус неандертальца уже было бы сложно – особенно, если учитывать их частые встречи в первые года жизни. Но слова не шли, а сама Шарлотт нахмурила брови, прежде, чем сложить в своей голове достойный ответ, — В таком случае, тебе стоит расслабиться, Эван, потому что ты будешь последним человеком, кого я посчитаю неандертальцем, — волшебница позволяет себе усмехнуться, — Но... Спасибо, — невзначай негромко добавляет девушка, убирая за ухо прядь волос и отводя взгляд в сторону дома, где за шторами плясали огни. По времени было очевидно, что все уже вернулись домой, и она делает шаг вперёд, приоткрывая на себя невысокие ворота и уже поворачивая голову к Маккензи, желая поспорить, сколько кусков оставила её родня для них. Однако, этому не суждено было сбыться, по крайней мере, в этот вечер.
— Я буду бороться за остатки так, как никогда в жизни, — с толикой грусти подмечает она, не переставая улыбаться. Конечно. Ещё когда она стояла перед квартирой его дома, несколько раз мысленно она вернулась к существованию рыжеволосой девушке. Они никогда не обсуждали её при Маккензи, и не так уж часто поднимали этот разговор между остальными. Уолш бы хотела сказать, что Алисса не подходила ему; хотела бы перехватить его за локоть сейчас, шутя и сказав, что он двадцати минут ничего не изменится. Светловолосая останавливает себя не только от взбушевавшихся мыслей в голове, но и от сказанного, лишь добавляя:
— Придётся устраивать дегустацию ещё раз, верно? — а стоит ей услышать последнее, что Маккензи говорит, она жмурится, и угрожая ему кулаком, произносит, — Ну кто так делает?! — потому что только-только у неё получилось утихомирить свой интерес, а теперь он вспыхивает с новой силой. Она стоит на переезде ещё с пару минут, ожидая, пока огни мотоцикла Эвана скроются за перекрестком, а затем выдыхая, разворачивается и быстро перескакивая ступеньки, поднимается наверх. Стоит ей перешагнуть порог дома, как она сразу щурится, выискивая взглядом обёртку от торта, как и его остатки.
— Пожалуйста, скажите, что вы не съели весь торт полностью, — обращаясь к волшебникам, что уместились за кухонным столом то ли за игрой в карты, то ли заканчивая вечернее чаепитие, она вставляет руки в бока, — Иначе каждого из вас заставлю покупать мне целую коробку! — и со смехом она надвигается на отца, который уже делал попытки оправдаться. Жалко, что это были слишком жалкие попытки.
#праздник_жизни_питера_андерсона
На празднике она не стала горделиво задирать нос, говоря всем о том, что она активно участвовала как в выборе блюд, места или торта, оставляя это всё на плечи Маккензи. Тем более, кто и что было совсем не важно, до того момента, пока Питер широко улыбался, оглядываясь по сторонам, время от времени выдавая какое-нибудь воспоминания из далёкого детства. Их было много, но не смотря на это, несколько раз она задавалась одним единственным вопросом – где потерялся Эван Маккензи?
Вопрос не заставил ждать себя очень долго, а все они ещё надолго запомнят узкие крылья самолета, который удачно смог посадить амерканец. Паззл сложился в голове, и теперь все его недопопытки объяснить, почему его подарок мог бы закончиться трагично, стали очевидны ей. Когда же они взлетели в небо вместе с Питером на борту, она вновь подумала о том, что у его старого друга нет никого [float=left][/float]лучше, чем Эван. А та детская ревность, которая жила в девушке со времен посылок и писем осталась позади, и теперь она просто счастливо смотрела на двух волшебников, которые стали друг другу братьями.
— Ой, замолчи, — она пихнула его локтем в бок, засмеявшись. Если говорить честно, она даже не приблизилась ни на дюйм. В конце концов, ей было сложно определить уровень его сумасшествия, и до сегодняшнего дня было невозможно даже проставить малейший лимит. Уолш качает головой в ужасе понимая, что, возможно, это и не будет его пределом – ведь в следующем году придётся попытаться переплюнуть даже себя. Стоит ему сказать о новой возможности отправиться в полёт, как она еле сдерживается от того, чтобы дёрнуть руку вверх, словно она ещё учиться в школе и впервые в жизни хочет ответить профессору по трансфигурации на её уроке.
Они все весело проводили время, и за долгое время Уолш чувствовала себя в своей тарелке. В конце концов, здесь собралось большинство и её знакомых лиц, и ей очень хотелось думать о том, что этот праздник был не только Питера, но и их всех тоже. С момента её возвращения из Румынии и поступлении на новую должность, было сложно, и даже после почти четырех месяцев работы, Шарлотт не всегда находила время, чтобы провести своё время так, как она хотела бы, например, как день подготовки праздника. Как и сам праздник. Все отрицательные моменты уходили на задний план; потому то их не было! И, наверное, кому-либо из них было просто необходимо подумать, что может случится что-нибудь плохое. Потому, что как показала практика, всегда есть какая-то загвоздка.
Волшебница не сразу понимает, куда именно направляется Маккензи, а стоит дёрнуть головой в сторону, то Шарлотт удерживается, чтобы закатить глаза. Каждая встреча с Алиссой обязательно задержала в себе недовольство. Окружающими, погодой, городом, миром, но самое главное, наблюдения доказали, что незаслуженно она всегда винила во всём Эвана. Ведь именно из-за него они приехали сюда, а значит, что и мир – такой ужасный и не похожий на то, что в своей голове придумала рыжеволосая – был ужасный по его вине. Уолш поскорее отворачивается, начиная разговор с сестрой, сидящей рядом. Ей не хотелось подслушивать, потому что больше всего на свете она не любила, когда кому-либо из её друзей портили настроение. И сейчас она понимала, что явно Маккензи не будет скакать на месте от прилетевшего счастья, Андерсон не станцует джигу на столе, видя, как поднимается ссора на пустом месте из недр Алиссы, и никто из сидящих за столом не будет хлопать, когда это всё закончится.
С другой стороны, сложно не обращать на это внимание, и с резким голосом Эвана, все они замолкают, а часть стола и вовсе разворачивает головы в их сторону. Шарлотт старается не смотреть; но ведь никто не мог сколдовать на неё «Оглохни». Чем больше они ругались, тем сильнее сдавливала пальцы под столом Шарлотт. Волшебница сидела аккурат напротив Питера, чтобы видеть его лицо, и больше всего надеялась на то, что юноша останется сидеть на своём месте. В конце концов, как и он, больше всего на свете она хотела встать и врезать, кажется, уже бывшей девушке Маккензи по лицу, и если это сделает другая девушка, криков будет не так много, как если бы это сделал Андерсон.
И в итоге, финал. Так все узнают, что на нервной почве американец заикается; а Пэттисон смогла бы танцевать чечетку на своих каблуках – именно с такой громкостью она вышла из помещения, не извиняясь и не оборачивая ни на кого взгляд.
— Я убью её, — сквозь зубы произносит друг, и Чарли шумно выдыхает, оглядывая людей вокруг себя, которые даже не знают, что сказать на всё это шоу, — Как она см...
— Питер, она ушла, — напоминает ему драконолог, прекрасно понимает, что чувствует Пит.
— Мне надо поговорить с Эваном, — и темноволосый уже даже делает попытку встать с места, как взгляд Шарлотт останавливает его:
— Это ведь твой праздник, Пит. Я, конечно, понимаю, что это будет большая разница, кто с ним поговорит, но давай я? А ты останься, и объясни всем, что всё будет хорошо, — девушка даже наклоняется вперёд и подставляет к лицу руку, обращаясь только к волшебнику. С мгновение он словно погружается в размышление, а затем размазано кивает головой. Опираясь на скатерть, она приподнимает подол юбки, и выскальзывает из-за стола и направляется туда, где исчез Эван, в надежде, что он не решит отправиться в полёт уже без самолета.
w e ' l l  b e  d a n c i n g  i n  t h e  d u s k
'cause we're coming through
whenever you need me I'm behind
Изрядно похолодевшая погода встретила её вместе с силуэтом высокого юноши, и она прикрывает за собой дверь, не в силах сразу же сделать первые шаги. Что она должна ему сказать? Волшебница так сильно напирала на Питера, стараясь успокоить его своими словами, доказать, что она сможет всё исправить, но если подумать... Кем она была, чтобы сделать всё правильно? Ситуации в жизни показывали, что после некоторых разрывов, люди вообще начинали ненавидеть противоположный пол, и она была уверена, что такого не случится с Маккензи, но как она может быть убеждена в этом на сто процентов?
Тихими шагами волшебница подходит к нему сбоку, чуть насупив плечи от прохладного ветра и упершись локтями в ограждение балкона, [float=right][/float]открывает рот. И закрывает его. Шестеренки в Шарлотт сломались, а сама она понимает, насколько глупым было решением выйти сюда без плана, как она делала это обычно. Девушка поднимает на него взгляд и сразу же понимает – не глупо до того момента, пока у неё есть возможность хоть как-то поддержать Макккензи.
— Эван, то что наговорила Алисса было... — «Скажи, что никто не видит его в виде нафуфыренного американца, который только и делает что разбрасывается деньгами. Скажи, что все и так знают, что он много делает для фирмы своей семьи. Скажи, чёрт побери, что Алисса не стоит даже выеденного яйца, и вообще не достойна его.» — Было полным бредом, — на выдохе произносит Уолш, пропуская удар сердца. Неужели так сложно? Ей было сложно сказать Эвану хотя бы что-то, потому что она боялась, что это совершенно не то, что ему было нужно. И почему она просто не могла залезть в его голову и узнать, что она могла сделать? Как помочь?
— Мне очень жаль, Эван, — она делает ударение на словах, не отводя взгляд от его лица, а затем аккуратно положив свою ладонь на его, чуть сжав её. За их спиной послышался шум прежнего праздника, позволивший самой Уолш про себя немного ослабить сдавливающий сердце жгут – она знает, что все люди, которые там сидели были на стороне именно Маккензи, и никого другого. Потому что он стал частью их команды, частью их большой бешеной семьи, и она знала, что каждый из них был готов прийти сюда и поддержать его.

Подпись автора

I won't let you down
so — please — don't give me up

because I would really, really love to stick around

Шарлотт Эстер Уолш по праву забирала кубок самого неумелого человека в поддержку. Как так вышло? Вокруг них было столько жизненных ситуаций, где обязательно пригодилось негромкое «Ты справишься со всем, не вешай нос», или попытками рассказать о том, как на своём примере она смогла выйти из ситуации. И у неё было что сказать! А даже если бы не было, то Уолш умудрилась бы за считанные секунды придумать какую-нибудь историю, в существовании которой никто не поверит, – а если поверит, она бы самолично покрутила у виска, – но тем не менее, это уже сможет отвлечь человека от своих проблем. И стоит сделать шаг вперёд, попытаться протянуть руку помощи, как где-то рядом оказывается понимающая Фионна, не страшащаяся открыть свой рот Джозефина, Теодор, которому не слишком и надо открывать свой рот для того, чтобы люди вокруг него успокаивались. Даже Кевин! Кевин со своей натурой парня, бьющего в плечо. Ей казалось, что иногда они могли с ним соревноваться, и если уже такие мысли посещали её голову – как она вообще могла думать о том, что у неё есть возможность подбодрить хоть... Кого-нибудь?
Выйти на балкон было её страхом. Она так резво держалась перед Питером, стараясь угомонить его на месте, так уверенно говорила о том, что ей ничего не стоит, чтобы помочь Эвану, но стоит оказаться рядом с юношей, как волшебница тут же проглатывает все слова, вымышленные приготовленные речи. Это ведь было так просто – сказать, что было на уме, тем более, когда ей не было перед кем выпячивать свою грудь человека, который сам по себе не чувствовал ничего.
Она чувствовала. Ей точно так же было обидно от брошенной фразы Тео, на которую сам он обратит внимание разве что если кто-нибудь из близнецов ударит его по плечу. Волшебница замечала, как у отца находилось всё меньше времени на неё, и какие-то их традиции уходили в прошлое, – очевидно, она сама и была в этом виновата, ведь сама сделала шаг в сторону от семьи, совершив большое путешествие по работе, – и не смотря на мысли о том, что их ещё можно вернуть, опускала руки быстрее, чем план по реинкарнации приходил в голову. Да даже чих дракона можно было обернуть против себя – ему что, неприятная твоя компания?! С другой стороны, она так долго выстраивала перед собой стену, которая помогала ей держать оборону, не показывая никому свои слабости, что разрушить это сейчас?
D O  Y O U  M I N D  I F  I  S T A Y

i’ll blend in with the air
oh i’ve never felt this aloneВолшебник говорит негромко, а она лишь с волнением смотрит то на него, то на свою ладонь в ожидании, пока Эван Маккензи отнимет свою голову от локтя и начнёт говорить. Кажется, он и сам удивляется то ли своим словам, то ли возможности ясно изъяснять свою мысль, но стоит короткому «Шэр» добраться до барабанной перепонки, и Уолш не удерживается от короткой улыбки.
— Это что-то новенькое, — кивая головой то ли на имя, то ли на между строчные слова благодарности. Волшебница ещё с детства привыкла к её первоначальной кличке. Иногда семья называла её Лоттой, кто-нибудь обязательно произносил нелюбимое Шарлин, но только с идеей позлить девушку. Сама она давно не воспринимала имя в качестве мужского, а ещё учась в школе, каждый раз дёргала головой, когда на самом деле звали не её, а какого-нибудь студента с их курса.
На, кажется, теперь отдельно существующие пальцы она обращает внимание сразу – опуская взгляд вниз, она сжимает губы вниз, давя улыбку. Почему тычки в бок и прикосновение к её коленкам не волновали так сильно, когда Эван пытался построить из её пальцев домики различных фасадов? Молчаливо она вслушивается в каждое его слово, даже задерживая дыхание, словно боясь, что сделай она одно неловкое движение, и оно станет неверным. Разумеется, можно было считать, что они переступили ступень кидания друг в друга тарелок салата или исполнение музыкальных опер при помощи своих рук, но серьёзные разговоры? Это было той ещё редкостью, и сама Уолш не до конца понимала, как должна была себя вести.
— Брось, они даже не понимают, что теряют! — вырывается у неё из груди, когда она прокручивает разговор на повышенных тонах ранее в своей голове ещё раз. Намного хуже ей становится от мысли, что «бежать», как выразился Эван, они могли по одним и тем же домыслам, но приходить к нему только потому, что у него есть деньги? Неужели никто из них не мог разглядеть в юноше того, кого видят все остальные? Кого видела в нём Шарлотт, а, поверьте, это был вовсе не денежный мешок с отвратительным характером. В прочем, она прикусывает губу, стоит теме разговора сделать ответвление.
— Питер... Питер переживает за тебя, Эван, — мягко улыбнувшись, произносит волшебница, не решившаяся сказать, у друга появилось ещё огромное желание пристрелить Алиссу с семейной реликвии американцев, в свою очередь, не убирает руку с ладони Маккензи. Казалось, что если словами она не может помочь, то может, хотя бы та положительная энергия, которую она пытается передать, сделает ей одолжение и перейдёт по подушечкам пальцев? — И не смей корить себя за то, что произошло. В конце концов, — она неловко пожимает плечами, отводя взгляд в сторону, — Чтобы не говорили о людях, но я верю, что плохое воспоминание стирается куда быстрее, чем хорошее. Тем более, сколько хорошего сегодня произошло! И знаешь кто это всё сделал? — она тянет уголки губ куда шире, отнимая свободную руку от перила и тыча пальцем его в плечо, — Ты, мой друг, и никто другой, — еле заметаная пауза между двумя словами, однако, сама Уолш упускает это из виду, и не делает слишком сильного ударения во всём этом. И он слышал уже это не один раз за вечер. Она всегда говорила от самого сердца такие вещи; что в зале, что сейчас, и может быть когда это сливается с общим шумом восхищения, это могло расцениваться совсем по другому – ажиотаж, просто попытка сделать шаг ближе, в конце концов, разве он, действительно, не оказался на высоте? С другой стороны, сейчас Шарлотт вкладывала во все свои слова несколько другой смысл. Главное здесь было не напомнить о том, что он сделал один из лучших праздников для своего лучшего друга; а то, что все запомнят именно эту часть, а не какую-либо другую.
С новыми словами вновь возвращается и задумчивое шуршание у ладони. Если Маккензи не понимал, зачем встречался с Алиссой, то куда было до этого самой Шарлотт? Где-то на заднем плане маячила мысль о том, что рыжеволосая ведьма больше не будет докучать им всем своими выдуманными проблемами, кислыми лицами и попытками сбежать оттуда, где, на самом деле, было лучше всего на свете. Она уже открывает рот, чтобы ответить ему, как он резко произносит слова извинения, отпуская её руку в свободное плаванье.
— Эван! — у неё вырывается смех быстрее, чем она способна себя остановить, точно как и лёгкий румянец на щеках, — Скажи, если мне нужно начинать вести себя аккуратнее, не то, чтобы я не... — что? Хотела оказаться в плену? — Знаешь что? Пить шампанское – очень вредно, — она ухмыляется себе под нос, складывая руку об руку, а затем поворачиваясь вперёд, устремляя свой взгляд на водную гладь.
— Ждал, что станет лучше? Давал шанс отношениям? Надеется на успех – это явно не отрицательная сторона твоего характера, Эван, — она неловко поджимает губы, краем глаза посмотрев на волшебника. На мгновение она замолкает, словно обдумывая, стоит ли вообще начинать об этом говорить, а затем вновь открывает рот, — В конце концов, если ей так не нравилось – она и сама могла бы сделать шаг в сторону. Я помню, как я звала Ноа несколько раз в Англию, рассказывала обо всех вас, с воодушевлением ждала своего возвращения, – Румыния, это, конечно мечта любого драконолога, но что есть лучше дома? – и сталкивалась с кислым выражением лица, а его ноги явно не уходили в пляс от этих идей, — она хмыкает себе под нос, поддавшись мимолетным воспоминаниям, что отправляли её в жаркие дни маленькой деревни, где все волшебники сидят друг у друга на голове. Пусть многие из них были и хорошими ребятами, однако, и попасть в пещеру с хладнокровными были довольно легко. Ноа, в итоге, оказался точно таким же, — И что вышло в итоге? Я взяла билет, и уехала от греха подальше, — Уолш хихикнула, обернувшись на Эвана, — Я к тому, что... — Шарлотт останавливается, резко выдыхает, а затем громко добавляет, — Не знаю, Маккензи, давай я тебя лучше обниму, и ты поймёшь меня на ментальном уровне! — своё смущение она скрывает, делая шаг вперёд к юноше, и с максимальной правотой на то, что делает, обнимает американца, утыкаясь лицом в его грудь. В конце концов, когда её обнимали – это всегда помогало, почему не спасёт и другого человека, тем более, что он уже успел несколько взбодриться после шутки про зелёный свет?
Она старается сделать это всё максимально непринужденно и дружественно, лишь на мгновение останавливая себя на мысли о слишком близком запахе Эвана Маккензи, и о том, что прошло уже порядочно Миссисипи, чтобы сделать шаг назад. Волшебница неловко убирает прядь волос за ухо, и пожимает плечами, в прочем, скорее, сама для себя, чтобы определить, что ничего страшного не произошло.
— Ну... Что? Ты готов вернуться обратно в зал, чтобы напомнить себе о том, какой вкусный торт был выбран или насладимся одиночеством ещё какое-то время? Я могу постоять молча, ты меня даже не заметишь, — она неловко тупит взглядом в пол, смотря на него исподтишка, улыбаясь на одну сторону щеки. В конце концов, пришла, помешала его полному одиночеству, заставила говорить с собой, а затем ещё и обняла! – где поколение людей вообще видело такую дерзость? На самом деле, спроси у неё кто-либо, что она сама бы ответила на этот вопрос, ей бы потребовалось несколько минут на раздумья, потому что оба предложения звучали привлекательно. Жалко, что рано или поздно чаша всё равно должна перевесить.

Подпись автора

I won't let you down
so — please — don't give me up

because I would really, really love to stick around