f a l l  w h e n  w e  m a r c h  f o r t h ,
i  w i l  l  c a r r y  y o u  a l l  u p o n  m y  b a c k .get on the train

[indent]— Что он сделал?! — её громкий голос за секунды достигает таких высот, от которых хочется прикрыть уши, что, собственно, и делает домовой эльф, протягивающий ей ранее аккуратный конверт. Кажется, была бы его воля, он бы обязательно подал его мастеру Маккензи, но что он мог сделать? Ведь волшебница сама попросила принести ей все письма. Маккензи каждый раз боялась того, что упустит что-то важное. Часть писем, несомненно, приходили ей на рабочий адрес, но а что если какая-нибудь сова ошибется адресом, и вот назначенный по работе ужин уходит в тартарары из-за того, что кто-то не увидел нужный конверт? На обеденное время, когда оно, разумеется, выдавалось, светловолосая почти всегда возвращалась домой. Ей не были чужды рестораны, но детская привычка прошла с ней сквозь года, и благо, теперь она не пыталась ворваться в Чарльстон на встречу мягким рукам уже несколько постаревшей матери.
[indent]Мэрилин любила свою семью. Искренней и нежной любовью, она с гордостью рассказывала друзьям о подвигах своего мужа, с лаской в голосе представляла своего сына в лучших его чертах. Женщина и правда дышала ими; они были её мальчиками! Вот только разрушить это чувство было так же легко, как вновь заполучить, и сейчас, снова и снова просматривая строчки с чётким почерком, она хмурила брови всё сильнее и сильнее, гневно сжав пергамент. Она не заметила, как из-за плеча вырос муж, а когда же почувствовала, развернулась к нему лицом и протянула листок:
[indent]— Смотри! Смотри что твой сын опять устроил! — и факт того, что это был и её сын тоже, как-то вышел из её головы. Мэри не специально пыталась связать все проступки Эвана с родством Маккензи, но если бы сейчас кто-нибудь попытался ей об этом сообщить, боюсь, что не миновать беды и ему. Складывая руки на груди, волшебница следит, как бегает взгляд Алистэра по строкам, а стоит ему поднять лицо, то заламывает себе руки, — Нет, ты представляешь? Почему, почему ему не сидится дома, как всем нормальным детям? — она абсолютно не воспринимала волшебника как уже давно совершеннолетнего. Пусть они работали вместе, пусть он часто представлял семью при поездках за границу, и она уже давно была готова подписать все документы на передачу своей фирмы на его плечи, но каждый раз думала о нём, как о ребенке. Очень несносного и абсолютно не имеющего границ ребёнка!
[indent]Она прижимает пальцы к вискам, выдыхая, а затем резко мотнув головой, ища взглядом свой пиджак. На предложение Эла разобраться со всем самим, она лишь качает головой:
[indent]— Всё в порядке, я всего-лишь не пообедаю, — она на секунду кривит улыбку, но затем резко меняется в лице, — Шучу. Перехвачу чего-нибудь по пути. В любом случае, не беспокойся, я постараюсь вернуть нашего сына домой... Живым, — светловолосая вновь на секунду хмурится, а затем убирает прядь волос за уши. Целуя волшебника в щёку, Мэри перехватывает пальцами пергамент из его рук, разворачивается и выходит из комнаты, а затем и из здания. Всматриваясь в адрес, она вздыхает, – придётся перемещаться с парой пересадок, – и закрыв глаза, перемещается туда, откуда сможет попасть в магический изолятор временного содержания. Хотела бы она сказать, что не была никогда ни в одном из них, раскиданных по Американскому материку, но сейчас это было явно последнее, о чём волшебница хотела вообще вспоминать.
[indent]Эхом звук её каблука разносится по помещению, когда она еле справляется с тяжелой дверью, толкая её плечом. Остальное происходит на автомате – представиться с мягкой улыбкой высокому мужчине за стойкой, подать письмо и свои документы, [float=left][/float]объяснить ситуацию, не забыть внести залог. Стоит мешочку с галлеонами опуститься на деревянную поверхность, как волшебник напротив начинает говорить с ней куда активнее, попутно рассказывая, как вёл себя «пленник» во время своего присутствия здесь.
[indent]— Спасибо Вам за помощь, — она кивает головой, отходя в сторону, стоит ему сказать, что сейчас Эван Маккензи появится перед ней собственной персоной.
[indent]Что она делала не так? Можно ли было считать это её виной? Вокруг неё было так много разговоров от других матерей, рассказывающих, какие их дети были чудесными. Одни сообщали о спортивных достижениях, другие – о путешествиях и борьбе за бравое дело, а третьи могли без зазрения совести протянуть ей фотографию с автографом, ведь сын или дочь были творческими личностями: музыкантами или актерами большой сцены. Нет, Маккензи никогда не говорила ничего плохого об Эване. Она гордилась им, гордилась, как никогда, смотря на то, как легко ему даётся инженерное дело, которое самой волшебнице так и не удалось поднять на нужный уровень в своё время, чтобы удивить собственного отца. Ну и что, что ему не давался спорт? В конце концов, тем безопаснее, если он остаётся обоими ногами на земле, а не пытается стать лёгкой мишенью для летящего на поле бладжера. С другой стороны, в последние года его поведение...
[indent]Она слышит шорох, и отворачивает взгляд от высокого окна, в котором разве что кусок облака можно было попытаться увидеть. Высокий и помятый, Маккензи младший возвышался над ней, но она вовсе не чувствовала его превосходства над ней. Пронизывая его холодным взглядом, она не открыв рта, двигается в сторону выхода, в прочем, не позабыв об элементарной вежливости, и прощается с охранником, с которым ранее вела диалог.
[indent]Чем сильнее они приближались к их дому на Фрипп-Айленде, чем сильнее чернела туча над головой Мэрилин. Это была бомба замедленного действия, или та, которая реагировала на шум, звук или на Эвана Маккензи. И стоит сыну подать голос, как она тут же останавливается. Хмуро она оглядывает его сверху вниз и обратно, останавливаясь взглядом и заляпанной обуви, и на его видавшего вида волосах, и торчащем воротнике. Складывая руки на груди, светловолосая задирает подбородок и смотрит на [float=right][/float]волшебника с высоты своего роста.
[indent]— Спросить что случилось? — в кармане хрустит сложенное пополам письмо, а сама Мэр не пытается улыбнуться даже уголками губ, — Я молчу, в силу того, что я не знаю, что сделать с тобой, Эван Уильям Маккензи, потому что пообещала вернуть тебя домой отцу живым, — женщина хмурит брови, от чего на лбу под чёлкой появляются неглубокие морщины. Уж лучше бы от улыбок, куда, к слову, появлялись чаще на её лице, нежели отсутствие проявления любви.
[indent]Внезапно она хлопает по бёдрам, в спешке оглядываясь, словно это идея только что пришла ей в голову:
[indent]— Но что это ты! Расскажи маме, как всё было на самом деле! — она даже кажется веселее, чем мгновение назад, словно готова похлопать волшебника по предплечью, а после его рассказа от души посмеяться. Правда, семья знала, что это была ошибка. Ошибка, поверить в такой ситуации Мэрилин Маккензи, поверить в её искренний интерес к той самой правде. В прочем, она правда не была лишена любопытства! Вот и пришёл тот миг, когда она сможет узнать, насколько веской будет причина отсутствия на работе несколько дней включая, кажется, мнимую болезнь, а так же разнесение одного из самых дорогих номеров в отеля с содержимым того, что газеты смогут долго обмусолить на своих страницах, забирая под себя все громкие заголовки?

Подпись автора

Lord, I ' m  o n l y  h u m a n
I'm tired and I wanna go home

save my soul

[indent]За всю свою жизнь Мэрилин Маккензи допустила лишь несколько грубых ошибок, которые могли напомнить ей о том, что никто не был идеален. Сколько бы времени она не старалась, возможно, скрываясь от глаз неугомонных, правда всё равно всплывала наружу, и так, например, со стыдом волшебница вспоминает и своё путешествие вместе с хит-визардами, когда они брали её под стражу, не говоря уже и об разбирательстве в деле смерти её отца. Тем не менее, то ли воспитание, то ли благоразумие, и вот она за всё своё детство и подростковые годы ни разу не заставила родителей посмотреть на неё косо. Можно ли было ожидать того, что она ждала этого и от сына?
[indent]Смотря на Эвана сейчас, она сама не знала, за что пеклась больше. В прочем, дайте ей пару минут, и она сможет выставить правильные приоритеты, где репутация её семьи и бизнеса будет не на первом месте, как того ожидают многие. Маккензи многие воспринимали пусть как и улыбчивую, однако, холодную натуру, что много работала и уж точно не планировала останавливаться ни перед чем, если это могло бы повлиять на её статус. И это было очевидно – пусть уже в возрасте, но она всё ещё была женщиной, которая управляла оружейной фирмой, в которой ранее должность главы занимали только мужчины Маккензи. А когда вы становитесь руководителем едва достигая двадцать пятого юбилея, разве кто-то вообще может воспринимать вас всерьез?
[indent]Она хотела, чтобы с сыном не повторялось таких историй, тем более, у него было для этого куда больше потенциала. Не смотря на прибитое к больницам детство, он справился с недугом, смог расправить плечи. Он занимается тем, чем когда-то не смогла заниматься сама волшебница из-за желания Роя. Все её разговоры на повышенных тонах, когда у волшебника не получалось что-то, все попытки образумить его, показать ему, что нужно относиться к делу серьёзнее, всё только потому, что она боялась будущего, где сама не сможешь заниматься всем этим. Это была работа её жизни; как она могла бы оставить это на кого-то, кроме своей крови?
[indent]С другой стороны, волнения, что преследовали тогда ещё молодую семью с самого детства мальчика, продолжали стоять за её спиной каждый день. Он покашлял больше одного раза – может он заболел? Появившиеся покраснения на щеках могли появиться явно не от палящего солнца в небе, а хромая походка не потому, что с утра он ударился об угол своей кровати. Мэрилин беспокоилась больше, чем должна была, но разве можно было её винить в этом, когда с самого детства все твердили, что будет чудом, если Эван сможет жить нормальной жизнью? А когда ты находишь свою семью в отрезвителе, это явно не говорит о том, что с ним всё в порядке. Всё что угодно могло случиться. Кто угодно мог бы испортить то, за что она держалась всё это время.
[indent]— О, уже даже я знаю, что случилось с той комнатой, и в каком виде она предстала перед работниками отеля, — светловолосая буркнула себе под нос, а затем добавила уже чуть погромче, но не без снисходительного тона в своем голосе, — Благородный поступок, ничего не скажешь, — и говори они в нормальных тонах, может, спустя несколько лет, она бы и правда так считала. Эван обладал широким сердцем, действительно, идя на помощь тем, кто не слишком ценил его как друга, человека. Маккензи сталкивалась с такими: в школе, на работе, улицах или барах. Те, кто привыкли жить за счёт другого, пользуясь своим положением. Ей не было жалко денег – не думайте, Мэри нельзя было назвать скрягой, тем более, с её возможностями. Но их надо зарабатывать; а её сын, уж поверьте по еженедельным отчётам, делал куда больше, чем многие его знакомые вместе взятые. Сама она относилась к людям так, как они относились к ней, в прочем, всё ещё лицемерно пропуская мимо ушей многие вещи, если дело касалось МАМС. С другой стороны, не часто ей приходилось открыто работать с прессой или участвовать в дебатах – для этого у неё был другой отличный кандидат, справляющийся с этой задачей куда лучше, чем она на протяжении длительного срока.
[indent]— Они делали свою работу, или ты бы не стал делать того же самого с молодым человеком, словно придумавшим историю про потерянный кошелек? — ей нужно было цепляться. Мэрилин понимала, что скорее всего, Эван не стал бы придумывать настолько душещипательную историю только ради того, чтобы оправдаться перед матерью. С другой стороны, разве нельзя было просто... Не идти с ними никуда? — Как так получилось, что вы вообще попали туда? Очень благородно с твоей стороны было помочь им всем, Эван, или постараться это сделать, но разве ты уже не достаточно взрослый для того, чтобы понять, когда стоит отойти в сторону и не влезать в неприятности? — Маккензи дёргает бровью вверх, продолжая отсчитывать своего сына.

d o n ' t  w a n t  t o  l e t  y o u  d o w n
but i am hellbound
though this is all for you don't want to hide the truth
[indent]Её никто никогда не учил воспитывать детей. Многим, можно было сказать, везло в детстве – у них были кузины и кузены многим младше них, и взрослые часто складывали обязанности о воспитании на старших. Что выходило у Мэри? Самая младшая среди них была Юнона, и то разница была настолько мала, что воспитательная часть закончилась быстрее, чем вообще успела начаться. И пусть с рождением Эвана Аделайн пыталась посоветовать ей, как стоит вести себя с ребёнком, но никто никогда из её семьи не сталкивался с тем, чтобы малыш болел. Болел много и бесконечно, заставляя волноваться куда сильнее, чем если бы у них было все три ребёнка, и у каждого не были поменяны памперсы. Хоть кто-то был способен дать в таком случае совет?
[indent]Ей не было дано простоты общения, как это произошло в случае с Алистэром. Они могли найти с сыном общий язык, в то время, как Мэрилин приходилось становиться плохим хит-визардом, объясняя, что он вновь сделал не так, смиряя его серьёзным взглядом.
[float=left]- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -[/float][indent]Они приблизились к дому, и Маккензи уже дёрнулась в сторону веранды, чтобы переместить их разговор внутрь, однако, брошенные Эваном слова заставили её замолчать и несколько раз быстро моргнуть.
[indent]— Из твоего содержания? — она даже несколько опешила, повторяя его последние слова прежде, чем эмоции начали накатывать новой волной, — Ты считаешь, что нам вообще не важно, где ты находишься и чем занимаешься? Думаешь, что сейчас я затеяла этот разговор из-за того, что у меня была необходимость внести за тебя залог? — она аж вскрикнула от неожиданности, даже не сомневаясь в том, что её щёки покраснели явно не от жаркой погоды, а от сердитости, — Да возьми ты этот отпуск хоть на месяц, на два или полгода, — взмахивая рукой, произносит Маккензи, больше не оборачиваясь в сторону дома, и хмуря взгляд как от солнца, так и от слов волшебника напротив. Когда-то она думала, что была незаменима на своей должности, однако, отец сделал так, что она разучилась верить в свои собственные возможности. Ведь другие люди со стороны могли сказать иначе; лучше. Она знала, что Эван работал много для них, как и ради собственного интереса, видела потенциал в нём, и разумеется, как любой работодатель, не хотела бы, чтобы такие работники уходили в долгие отпуска. Но как мать – разве она могла бы запретить ему?
[indent]— Главное не заставляй меня или отца аппарировать по всем изоляторам, отделениям хит-визардов, больницам для того, чтобы определить степень твоей адекватности и жизнеспособности, — она никогда не заставляла людей работать больше их возможностей, в отличие от себя самой. После вступления в должность ещё в молодости, у неё был только один период, когда на работу она обращала внимание куда меньше, чем следовало бы, тем более, в те года – это было детство Эвана. Жизнь сына была важнее, и несколько раз Мэрилин даже срывала собрания, потому, что мальчику становилось хуже, а ей было наплевать, что могло бы произойти с МАМС за час её отсутствия. Всё, что она делала, считая, что так будет правильно, волшебница делала только для его благополучия. Даже оставив его в Америке, вместо того, чтобы вновь дать ему зелёный свет на путешествие до Англии, было только для того, чтобы напомнить Эвану о том, как он должен был себя вести, и разумеется, вновь приобрести возможность контролировать уже выросшего сына. И почему он просто не мог понять, что они переживают и волнуются, и не смотря на то, что он считает себя взрослым, он всё равно останется для неё её мальчиком?

Подпись автора

Lord, I ' m  o n l y  h u m a n
I'm tired and I wanna go home

save my soul

[indent]Нескончаемое количество времени – вот сколько винила себя Мэрилин Маккензи за всё, что происходило с её сыном на протяжении всей жизни. Как же ей хотелось бы стереть себе память, забыв о словах Юноны. Хотелось не вспоминать о том, что врачи каждый раз говорили, что пусть и не время опускать руки, но стоит ли вообще надеяться на такие маленькие шансы? Закрыть глаза и не представлять перед глазами картинку, где её маленький мальчик может больше и не озарить её своей мягкой и доброй улыбкой. И вот он – может приложить локоть к её голове, красуясь своей внешностью, вовсе не ломаясь от каждого своего собственного шага, а на фоне так его лучшего друга, Питера, выглядел живее всех живых. И что, она должна была просто отпустить все свои страхи, не думать об этом, не напоминать себе, через какой страшный сон они прошли вместе с Алистэром, пока растили маленького волшебника?
[indent]Мэрилин прекрасно понимала, что могла бы и выдохнуть. Вот только одна мысль о том, что всё это – всегда могло не быть тем самым счастливым концом, заставляло эмоции вновь нахлынуть на неё волной. И там, где её сын видел подчинение, попытку создать из него марионетку, которая должна делать только то, что говорила его мать, сама Маккензи думала, что просто проявляет заботу таким способом. Кто-нибудь, подарите ей книгу для чайников?
[indent]Она лишь закатывает глаза на его слова. Что же, вызови при нём легилемента, который должен был бы вытащить его воспоминания, а затем Маккензи засудит всех, кто прикоснулся к нему и его голове. В прочем, Мэри не открывает свой рот, чтобы напомнить о том, что люди поступают по тому, как проще. А проще – вызвать человека, который может внести за него залог, что они, собственно, и сделали. На следующие же слова она лишь дёргает бровями вверх, потому что ей кажется, что Эвану было просто необходимо сказать ей в лицо хоть что-нибудь, да бы развить конфликт. На секунду Мэрилин останавливает саму себя, отведя взгляд в сторону. Почему они спорят об этом? Почему их обсуждение до сих пор не сошло на нет, и они продолжают надавливать на мозоль, что вот-вот – и взорвётся?
[indent]— Нет, Эван, последнее в огород того, что найти тебя можно было и в морге, сделай ты неверный шаг! — громко произносит женщина, хлопнув ладонями по бокам, — И не говори, что ничего не случилось, или ничего «бы» не произошло в любом случае – ты этого не знаешь! И хорошо, что в этот раз, всё закончилось хотя бы так, — Мэрилин чеканит каждое слово, продолжая хмуриться, смотреть на него исподлобья, то повышая голос, то вновь возвращая тембр голоса обратно. Она не берёт во внимание, как тряхнуло юношу и его голос – кто вообще будет обращать внимание на такую мелочь?
[indent]Спустя годы она смотрела на призму своей жизни, стараясь вычеркнуть из неё отрицательные эмоции и воспоминания. Но разве это было возможно? Женщина помнила и детские обиды, которые преследовали её со времен школы, помнила и разбитые мечты стать кем-то, кем она сама желает стать, а не тем, кем было удобно для Роя Маккензи. Ей не нужно возвращаться в Шотландию для напоминания о том, каким холодным было его тело, когда волшебница нашла его на корабле, точно также, как и для напоминания, как сильно ненавидела их Остара просто потому, что их волшебник сделал шаг в сторону от своей старшей дочери. Каждая тонкая иголка время от времени напоминала о том, что явно не заставляло широкую улыбку появиться на её лице. И, кажется, сегодняшний день, разговор с Эваном, был готов встать на полку одних из самых тяжелых разговоров с сыном за всю её жизнь.
[indent]У неё нет шансов вставить и слова в монолог Маккензи, поэтому стоя перед ним, она смотрит прямо в глаза юноше, пытаясь понять – почему такие мысли вообще приходят ему в голову? Своим криком души он сообщил ей, что родители не могли понять его на протяжении всего существования, ведь жили нормальной, обычной жизнью, и кажется, не встречались ни с какими проблемами. Ещё большее ей стало от того, когда юноша попросил её и вовсе родить другого – это ведь так просто, так легко, и именно то, что хотела, на самом деле сделать Мэри всё это время! От каждого его слова волшебницу словно придавливало к земле – надави он бы так на её макушку, и эффект был бы точно таким же. Спроси её, ей бы даже было трудно описать свои собственные чувства на данный момент; но одно она понимала точно – её собственный сын только что растоптал всё то, чем светловолосая делилась с ним всю свою жизнь. Ей нужно время для того, чтобы открыть свой рот и выдавить из себя хоть что-нибудь. Женщина вновь и вновь переваривала в своей голове его слова, эхом слыша в голове «Вы... эталон нормальности. Я – нет», «Родите себе нормального наследника?» или «Хотя откуда тебе знать.»
[indent]— Не смей... Не смей больше никогда говорить мне о том, что у нас есть возможности заменить тебя на другого ребёнка, — как она могла закрываться от мысли, что над Эваном издеваются? Неужели пропускала его истории мимо ушей или недостаточно крепко держала его за руку, напоминая о том, что она здесь, рядом, и готова выслушать все его проблемы, потому что между ними не должно быть тайн? Была ли Мэри сама открыта для него, чтобы получить в ответ хотя бы что-нибудь? Маккензи смотрит на Эвана, но словно сквозь него; её голос был спокойнее чем прежде, и она не срывалась на крик. Казалось бы, она просто хочет закончить всё это как можно скорее. Мэри хочет сказать что-то, но уже успевает развернуться к нему спиной в какой-то момент, в прочем, вернув себя на пол-оборота, произносит, — Хочешь ехать в Англию – едь. Не хочешь работать со мной плечом к плечу – хорошо, пусть будет так, я... Я придумаю что-нибудь, как оставить тебя в покое, — Маккензи выдыхает, поджимая губу, — Но ты не прав, Эван в том, что сказал мне только что, — светловолосая поднимает на него взгляд всего на мгновение; и когда ты знаешь Маккензи достаточно хорошо, то легко сможешь прочитать, какую сильную боль смог причинить ей вроде как, пустяковым предложением.

i  a m  b u r n t  o u t
i  s m e l l  o f  s m o k e
it seeps through her cracks and so
                     i start to choke

[indent]Она разворачивается к нему спиной, поднимаясь по лестнице, и рывком открывает перед собой дверь. Разумеется, она не стучит ею обратно, всё же, в доме всё ещё находился Алистэр, с которым, возможно, сын захочет поговорить о том, с какой непонимающей матерью ему пришлось жить всё это время. Немой вопрос, стоит ей пересечься взглядом с Элом, и она понимает – он слышал каждое слово, каждый вскрик, и даже если бы он сделал попытку отречься от своих знаний, у него бы всё равно ничего не вышло; они ведь не первый день живут под одной крышей. Маккензи сдерживает себя о того, чтобы потупить взглядом в пол – и почему она чувствует стыд за происходящее? В конце концов, Эван был прав, она и правда всё это время не замечая, делала из него собственную версию себя, точно так же, как когда-то с ней делал её собственный отец. Стоило бы заметить, что вся её семья каждый раз напоминает ей о том, что она старается стандартизировать их под себя, подстроить или изменить, чтобы ей было удобно.
[indent]Подняв взгляд, ей хочется спросить какую-нибудь глупость, лишь бы замять то, о чём и так все думали последние несколько минут. Может, про обед? Ел ли он? Выспался? Маккензи вынуждает себя открыть рот, лишь бы не стоять молча в коридоре, в прочем, планируя исчезнуть из него со скоростью своего появления. Мысли о работе накрываются медным тазом – с иронией она вспоминает собственные слова часом ранее, где сказала, что отправится на обед. Есть не хотелось совершенно; лучше бы просто провалиться сквозь землю.
[indent]— Милый, ты... Ты не мог бы связаться с.., — Маккензи закрывает на секунду глаза, хмурясь, и несколько раз щёлкнув пальцами в воздухе, — С Милли? — она говорит неуверенно, даже не в силах вспомнить имя собственного секретаря, — Попроси её отменить на сегодня все встречи, которые мне назначены, хорошо? — она смотрит на мужа куда мягче, чем на юношу несколько мгновений назад. Волшебница делает попытку дёрнуть губами, но сдаётся быстрее, чем хоть кто-нибудь [float=right][/float]попытается назвать её «Мисс Улыбка 2025». Ему всегда было проще говорить с Эваном, чем ей. И почему в этот раз она решила, что всё будет по-другому? Она – деспот, мать, которая разочаровывала своим поведением, создавала проблемы вокруг себя, от которой возникало лишь одно желание – бежать, бежать не оглядываясь, — Я пойду... Пойду куда-нибудь, — настолько растерянная, она толком не может даже объяснить, на что падет её выбор - кабинет, спальня, может, задний двор? Махнув рукой куда-то в сторону, волшебница неуклюже разворачивается от него в сторону, по пути успевая стянуть с плеч узкий пиджак, попутно опустив его на спинку стоящего рядом дивана. Или это была лестница? Она даже не обернулась назад, чтобы узнать, зашёл ли сын домой или нет. В конце концов, она бы не удивилась, если бы юноша обернулся вокруг себя и вовсе трансгрессировал в Орлеан.
[indent]Оказавшись наедине с собой, Маккензи прикрывает за собой дубовую дверь спальни, усаживаясь на край кровати перед окном. Морские барашки всегда успокаивали её, стоило только посмотреть на поднимающиеся под лёгким бризом волны, однако, сейчас она довольно быстро отворачивается в сторону, опуская лицо в свои руки, больше не сдерживая слёз.

Подпись автора

Lord, I ' m  o n l y  h u m a n
I'm tired and I wanna go home

save my soul

[indent]Маккензи выпрямляется на кровати, утирая последние слёзы. Притихнув, она попыталась прислушаться к тому, что происходит в доме, но его размеры давно уже не давали делать это даже в самой спокойной обстановки, тем более, что голову прожигала куда большая проблема – головная боль звоном отдавалась в глубины сознания, заставляя её морщиться и хмуриться. Она падает поперёк кровати казалось бы всего на мгновение, закрывая глаза, как слышит тихий скрип двери. Мэрилин не слишком питает надежду на то, что Эван навестит её в комнате, потому что сама женщина предполагала, что сын птицей упорхнул из этого района, лишь бы не видеть больше матери, что давит на все его проблемные места. Она вновь принимает вертикальное сидячее положение, в последний раз промокнув краем платка глаза, поднимая взгляд на волшебника:
[indent]— Он ушёл? — негромкий стук стеклянного стакана, и Мэри немигающим взглядом смотрит на жидкость, что колыхнулась и несколько раз рябью ударилась об стенки стекла, — Ты думаешь, я переборщила? — поднимая на него усталый взгляд, Мэрилин встречает экспрессивную эмоцию, которая как бы должна была показать, что вовсе нет, сделала всё правильно! Но стоит его пальцам оказаться на расстоянии в миллиметры друг от друга, она лишь вздыхает, в прочем, явно без чувства обиды или непонимания, почему он так вздумал. Она знает, что переиграла слишком много.
[indent]— Спасибо за чай, — Маккензи потирает висок и задерживая взгляд на его глазах, кротко улыбнувшись, наконец, поднимаясь с места, — Я пойду прогуляюсь, если что, ты знаешь, где меня искать, — Мэри чуть трясущейся рукой подхватывает только что прибывший в комнату стакан, а проходя мимо Алистэра, успевает уткнуться ему носом в щёку, словно тем самым пытаясь доказать, что она в порядке. Ну, или будет таковой, ей нужно дать просто немного времени.
[indent]Успевая переодеться в гардеробной, она сменяет опрятную рубашку с узкой юбкой на куда более просторный сарафан, а затем спускаясь по лестнице, тихо покидает поместье. Не оглядываясь на дом, она идёт прямо, продолжая лишь иногда смотреть на стакан, чтобы не разлить всю жидкость на себя – когда волшебная палочка остаётся в доме, а даже к взрослому возрасту ты не слишком-то поспеваешь за тенденциями обучения невербальной магии, это может показаться несколько сложным, как все думают. Однако, Маккензи видит цель, и чувствует, что чем дальше уходит от дома по тропинке, которую, кажется, вытоптала здесь сама за многие годы, тем легче ей становится дышать.
[indent]«Так может, вы с папой родите себе нормального наследника?»
[indent]Сколько лет прошло, с момента, как она стала приходить сюда? Не с покупки ли дома на острове? Отводя ветвь невысокого куста пальцами, она оглядывается по сторонам, и и двигается в сторону невысокой скамьи, которую когда-то давно создал для неё Маккензи. Каждый раз Мэри шла сюда, садилась на песок, и тащила его в дом обратно, стоило только сознанию принять верную сторону. Волшебница дёргает уголки губ, вспоминая, что изначально здесь должно было произойти, и как трудно было уговорить юношу на обычную скамью. Со временем она заросла, сквозь доски начали расти небольшие белые цветочки, которые иногда от скуки, Мэрилин ковыряла, пока не вырывала из со стеблем. Аккуратно прижимая юбку, она усаживается на скамью, ставя рядом с собой стакан чая, и обращая свой взгляд вперёд, где с шумом перекатывались волны, где, наверняка, в глубинных водах жил русалочий народ, сказки о котором нравились Маккензи, но, пожалуй, лучше уж она будет оставаться на берегу, нежели сунет туда свою ногу.
[indent]Слова Эвана снова и снова пробиваются сквозь пелену её отвлеченных от ссоры мыслей. Знал ли он о том, как сильно его мать не хотела ребёнка из-за слов своей младшей сестры? Мог предположить, сколько ссор они прошли вместе с его отцом прежде, чем Мэрилин Маккензи сделала попытку посмотреть страху в глаза? С прищуром она делает глоток, а а затем подтягивает ноги к себе, хмыкнув. Вот уж точно аргументов у Алистэра было, на тот момент, ну уж очень много. Книгу можно было начинать с «Тебе не нужны мои дети?!» и заканчивать «И что мы теперь, без детей жить будем всю жизнь?» И если тогда она злилась на молодого человека из-за отсутствия понимания между ними, то сейчас была благодарна ему, ведь у них был сын. Их любимый, но теперь уже такой взрослый Эван.
[indent]Она не заметила, как опустел стакан, и как по коже волной пробежались мурашки от долгого сидения на одном месте. Несколько раз она [float=left][/float]вставала со скамьи, подходя к воде, и топая на месте, заставляя свои стопы утонуть в мягком песке, а затем возвращалась обратно, приподнимая подол намокшей юбки. Когда чувство времени уже началось теряться, а солнце давно поменяло расположение на небе, краем глаза она подмечает высокую тень. Оборачивается совсем на мгновение, а затем выдыхая, убирает стакан со скамьи, наклоняясь к земле и втыкая его в прохладный песок, не противясь тому, что волшебник, возможно, захочет сесть рядом с ней. Она молчит, потому что самой Мэрилин нечего было сказать Эвану. Напомнить, что она знает, что она была не самой лучшей матерью? Это женщина успела сказать себе уже не один раз, вряд ли стоит упоминать об этом ещё и вслух. Сообщить повторно, что светловолосая вовсе не планировала заводить с отцом очередного ребёнка?
[indent]Сын сбивает её с мысли, и когда она, наконец, поднимает на него взгляд, то встречается вовсе не со взрослым юношей, одним из лучших работников корпорации Маккензи, человеком, который противился слушаться родительницу. Женщина встречается с ребёнком, который чувствовал себя виноватым и очень хотел, чтобы мама перестала злиться. Мэрилин не злилась, или, по крайней мере, явно не это испытывала к Эвану в последние несколько часов. И чем больше он хочет объясниться, чем сильнее пытается отмахнуться от набегающих на глаза слёз, совладеть со своим голосом, тем всё сильнее сжимается сердце матери. Какой родитель в своём уме захочет увидеть своего ребёнка расстроенным? Плачущим?
[indent]— Милый, перестань, — вырывается у неё из груди, и она поднимает пальцы, сжимая их на ладонях Маккензи младшего, — Ну что за гл... Эван, — она нервно усмехается, стоит юноше броситься на её колени, кажется, больше не планируя вымолвить ей ничего толкового в ближайший поток слёз, — Всё-всё, ну чего ты, — Мэри кладёт руку ему на плечо, — Иди ко мне, иди, — пытаясь потянуть его на себя, светловолосая вновь смеётся, — Милый, ну помоги мне, ты ведь знаешь, что намного тяжелее меня! И выше! — всё же, перестав бороться с ним, когда сваленный на её колени Эван явно не планирует останавливаться, она запускает пальцы в его волосы, аккуратно проглаживая пряди. С какое-то время она молчит, лишь выдавая из себя короткий шелест и приглушенное шипение.

[indent]— Всё хорошо, Эван, — произносит она негромко, положив свободную руку ему на плечо. Страшно было бы представить, что случилось, не плачь она несколько часов назад – сколько бы метров прибавил бы океан вместе с этими двумя одновременно? Прикусив губу, она смотрит прямо, как волны становятся всё тише и тише, словно говорят им о том, что ссора должна была остаться далеко позади, а сейчас – время примирения, — Я, возможно, действительно, мало разговариваю с тобой, если ты решил, что всё, что ты делаешь – это подводишь нас. Ты – один из лучших работников фирмы, ты тот, кого я чаще всего ставлю всем в пример, и не важно, речь идёт про цехи или собрания. Я знаю, что всё это сложно для тебя, — она вздыхает, повернув на него голову, — И будет в будущем тоже, потому что... Потому что мне тоже сложно, милый, — Маккензи мягко улыбается, заводя его волосы за ухо. Она оттягивает подол юбки, наклонившись к его лицу, и сделала попытку вытереть тканью его лицо, — Если я покажу кому-нибудь, что я слабая – что обо мне подумают? Правда, иногда я забываю о том, что перед близкими, своей семьёй, я могу быть самой с собой. По крайней мере, со своим сыном.
[indent]Женщина вновь сидя выпрямляется, а затем аккуратно касается ей спинки скамьи. Продолжая держать руки на юноше, она с еле заметной усмешкой на губах оглядывает его. Словно вчера, светловолосая могла спроецировать в своей голове разговор с Юноной. Вера в младшую сестру и в её способности, которые проявлялись с самого детства, редко когда переставала существовать в старшей Маккензи. Раскрыв рот она слушала о том, что первый ребёнок не выживет, и думала – сможет ли она пережить это? На протяжении девяти месяцев носить малыша под сердцем, а затем расстаться с ним, возможно, даже не сблизившись? Когда Эван болел, Мэрилин в страхе смотрела на ребёнка, не зная, кому молиться для того, чтобы он был в порядке. Чтобы он выздоровел. С рождением мальчика она ни на мгновение не думала о том, что должна была перестать бороться. За его здоровье, вставать против не сшибаемой болезни, сражаться со смертью, которая то и дело норовила забрать у неё сына. И если в обычной ситуации Мэрилин могла бы бодро взять в руки ружьё и встать против кого угодно, то что она должна была сделать в случае, если никто не может помочь?
[indent]— С самого детства я хотела творить, — тихо произносит она после непродолжительного молчания, где лишь шелест песка на берегу моря мог перебить её, — Но сколько бы я не старалась, в семье уже был изобретатель. Отец был горд, смотря, как Остара с самого детства приносила ему всё новые и новые изобретения, говоря, что у неё талант, — когда-то давно у Мэрилин была своя коробка с изобретениями. Сколько лет она не видела её, и когда последний раз попыталась изобрести хоть что-нибудь самостоятельно? Так много лет прошло со смерти Роя, с момента, когда МАМС больше, чем полностью легла на её плечи. Тогда она думала – вот её шанс сделать всё так, как она хотела, но что тогда случилось бы? Остара сходила с ума, и отдавать фирму ей в руки? — Но я не сдавалась – расспрашивала его обо всём с самого детства, в школе под покровом ночи изучала утащенные с его стола чертежи, делала свои пометки. Я знала, что можно изменить, я видела это, как если бы у меня было бельмо на глазу – и стоило мне взять карандаш в руки, и больше его не было. После школы я попала в фирму в отделение инженерии, — Мэри усмехается, вспоминая те эмоции, — Я была так счастлива, думала – теперь я всем покажу. Однако, прошло пару лет, и всё чаще меня стали отправлять на встречи, вечера, где не присутствовал отец, но зато у него была возможность отослать туда меня. Свою старшую американскую дочь, — тогда она хотела поменяться с шотландской дочерью. Ходила ли так часто Остара на приёмы, как Мэрилин? Нравилось ли ей это или она сбегала пораньше, чтобы запереться в своём кабинете, работая, сгорбившись над своим столом? Иногда таким же волшебница видела и своего сына; правда, ей точно не приходило в голову сравнивать его со своей старшей сестрой, — В конце концов, он перевел меня на другую должность и чуть позже я стала руководителем по коммуникациям, и моя мечта осталась всего-лишь мечтой, — американка легко пожимает плечами. Раньше эта мысль раздражала её. Злясь на отца, злясь на всех, она только с возрастом начала понимать, что, возможно, это был правильный поступок с его стороны, тем более, с тем фактом, что он заранее знал, кому хотел оставить корпорацию. Она не была готова тогда, но, тем не менее, у неё уже были хоть какие-то связи, понимание того, что происходит и как с этим бороться. Рой Маккензи знал многое наперед; пусть и делать это нужно было несколько иначе.
[indent]— Эван, милый, посмотри на меня, — закончив свой рассказ, теперь Мэрилин пытается словить его взгляд, — Наш союз с отцом, итогом которого стал ты – лучшее, что есть у меня, у него и у Маккензи. Каждый из нас промахивается – мимо платьев милых дам, — она шутит, на мгновение задерживая ухмылку, — Пытаясь найти дорогу из кустов или в попытке проникнуть в свой офис отстреливая замок на двери из ружья, — Маккензи пожимает плечами, невзначай, словно только что придумала все эти ситуации. Она смотрит на него, положив ладонь на щёку волшебнику, и легко проведя большим пальцем по раскрасневшейся коже, — И чтобы ты не сделал, как бы не попытался взорвать и перевернуть всё вверх дном... Что же, пожалуй, если бы ты не занимался этим – тогда бы точно не был Маккензи. А так? — волшебница прыснула, весело подмигнув ему, — Пожалуй, это самое лучшее соответствие. Я люблю тебя, Эван, очень сильно, и всегда буду тобой гордиться.

Подпись автора

Lord, I ' m  o n l y  h u m a n
I'm tired and I wanna go home

save my soul