I've made it out. I feel weightless. I know that place had always held me down, but for the first time, I can feel the unity that I had hoped in. It's been three nights now, and my breathing has changed – it's slower, and more full. It's like the air out here is actually worth taking in. I can see it back in the distance, and I'd be lying if I said that it wasn't constantly on my mind. I wish I could turn that fear off, but maybe the further I go, the less that fear will affect me. «I'm beginning to recognise that real happiness isn't something large and looming on the horizon ahead but something small, numerous and already here. The smile of someone you love. A decent breakfast. The warm sunset. Your little everyday joys all lined up in a row.» ― Beau Taplin пост недели вернувшейся из дальних краёв вани: Прижимаясь к теплым перьям, прячущим сверкающий в закате пейзаж вырастающего из горизонта города, Иворвен прикрывает глаза и упрямо вспоминает. Со временем она стала делать это всё реже, находя в их общих воспоминаниях ничего, кроме источника искрящейся злости и ноющей боли в солнечном сплетении, однако сегодня эльфийка мучает себя намеренно. Ей хочется видеть туманные картинки из забытых коридоров памяти так, словно впервые. Ей хочется пережить их ярко, в полную силу, как доступно только существам её жизненного срока. Она хочет знать, что её возвращение — не зря.

luminous beings are we, not this crude matter­­­

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » luminous beings are we, not this crude matter­­­ » closed » the whole damn cake and the cherry on top


the whole damn cake and the cherry on top

Сообщений 21 страница 40 из 71

1

https://i.imgur.com/N38yYch.png
Doja Cat – Boss Bitch
the whole damn cake and the cherry on top
Amelie Brown & Matthias Janssen
июль 2029 – март 2030 год
_____________________________________________________________________
История о том, как баран встретил барана с гривой и хвостом, и жили они долго и счастливо.

Подпись автора

you'll see my my face in every place
⎯⎯⎯⎯ but you can't catch me now ⎯⎯⎯⎯
https://i.imgur.com/WK3n3Wl.gif https://i.imgur.com/iAd4NR9.gif

21

[indent]Люди были существами интересными, нередко лезущими туда, куда их абсолютно не просили, и прежде, чем можно было бы сказать: «Но ты ведь сам был таким, чего раздражаться!» — он знал. Матиас Янссен был тем ещё сплетником, и его нередко можно было словить на лишнем вопросе, заданном, как бы, невзначай. Да только ещё как нарочно.
[indent]Преследовать таким образом можно было разные цели. Кому-то ради любопытства, как это было с Гвиневрой, кто-то – ради собственной мотивации. В конце концов, собирая информацию по песчинкам, рано или поздно перед глазами собиралась полноценная картина. Вешать её или нет – выбор каждого, но приятно знать, что таковая в коллекции имеется. Конечно, Янссен не думал об этом в таком ключе или предпочитал думать, что не был настолько меркантильным. На самом деле, в его случае было чёткое разделение. Узнавать всё обо всех было полезным, но как раз с теми, кто ему нравился, бельгиец предпочитал не лезть на рожон с вопросом про любимый цвет слишком очевидно.
[indent]Одно из самых удивительных и полярных, относительно самого Матиаса, качеств он увидел в своё время в Амели. Не нужно было строить из себя дурака, отмахиваясь, заявляя вслух: «Ну разве ей интересно знать что-то!» — она чётко дала понять, что ещё как интересно, и попрежнему не настаивала, и не делала того же самого, что делал мужчина. Он громко извиняется, самостоятельно кладя голову на плаху, как бы готовый к залпу трогающих его прошлое вопросов, а Браун? Ставит перед его глазами любимый чай с шоколадным кексом, и болтает про пекарню. Янссен, сбитый с толку, переводит взгляд то с кружки, то на дымящийся с носика чайника напиток, то на лицо самой Амели.
[indent]— Да, чем не повод... — повторяет он за ней, наконец, присаживаясь обратно. Он хмурится, когда девушка заявляет о непонимании смысла его слов, невзначай проводя ладонью по лацкану своего пиджака, словно на нём осталась волшебная пыльца покинувшей их феи. Янссен настолько сосредотачивается на её словах, что и привычную ухмылку возвращает не сразу, — Если ты не слишком занята, — торопливо отвечает Матиас. По крайней мере, она не выглядит, как пытающаяся сбежать как можно скорее, а оставаться самому с собой наедине ему сейчас совсем не хотелось, — Я в порядке, просто...
[indent]Он не был. Он чувствовал это всем своим нутром, ощущая, как на него наплывает и подскочившая температура, и слабость в теле, еле заметное подтрагивание пальцев, которое он пытается скрыть за движениями над кексом. Матиас пытается выбить из своего сознания, когда он в последний раз ел, и приходит к выводу, что дело может быть в этом; бросая короткий взгляд на Амели, понимая, что прервал самого себя, несколько раз кашлянув, он старается выпрямиться в стуле, продолжая более расслаблено:
[indent]— Я начал забывать насколько любая встреча с Лолой после развода заставляет меня полыхнуть, словно Феникс в лучшие его года, — он хмыкает, — С пометкой – без восстановления. Честное слово, окажись в моём арсенале маховик времени, подумал бы, не воспользоваться ли мне им, чтобы отговорить более юного себя от брака, — не до конца можно было понять, шутит ли волшебник или нет, но вздыхая, можно было понять и без того – отношения мужчины со своей бывшей женой даже с натяжкой нельзя было назвать «нейтральными».
[indent]Ему бы не хотелось назвать свой брак несчастным, но разве можно было подумать иначе? Краем глаза смотря на Амели, он незаметно вздыхает; у девушки, наверняка, осталось такое же впечатление. В конце концов, оборачиваясь на совместные года, прожитые в браке с Лолой, он замечал всё больше и больше несовместимости в них, будь то реакция на какие-то ситуации или делимый быт. А что вышло по итогу? Как можно было назвать что-то удачным, когда закончилось это проклятьем на его голову? Он хмурит брови. Иногда ему было жаль, что ставил мужчина себя выше всяких низких действий; так бы и сам попросил навести порчу в ответ, чтобы жизнь мёдом не казалась.
[indent]— Нам обязательно нужно сходить в ту пекарню, — его лицо трогает искренняя улыбка, и сам Матиас пытается вновь направить себя на обычную колею, забывая и о приходе Лолы, и о том, что она забыла унести с собой; он явно не торопил никого подниматься с места, что, в прочем, нельзя было сказать про девушку. Ему только и остаётся, что негромко произнести слова благодарности, смотря той вслед. Стоит только двери прикрыться, как мужчина шумно выдыхая, откидывается на спинку своего кресла, прикрывая глаза, хотя бы ненадолго. Правда, накатывающаяся волнами усталость совсем не помогает, и вместо того, чтобы дать организму передохнуть, Матиас Янссен подпрыгивает с места, словно лежащая стопка бумаг на соседней полке – самое важное, что было в его жизни.
[indent]Не стоило сомневаться, что спасибо ему за это никто не скажет. Почувствовав себя главным героем фильма про тонущие корабли, Янссен даже не успевает толком удивиться тому, насколько слабым оказывается. В ушах у него появляется еле слышимый писк; и пусть мужчина остаётся на ногах, возвращению единственного зрителя порадоваться можно было бы с трудом, — Да, я... Листы на ящике со свидетельством, — замолкая прежде, чем из него вырвется совсем неправдивое «в порядке», в которое уже никто не поверит, Янссен не спорит, возвращаясь на стул обратно. Его сознание начинает генерировать различные варианты ответов, в которых фигурирует и обычное спотыкание, и даже похмелье, но вместо этого всё, что ей достаётся это:
[indent]— А? Невозможно? — и он ведёт себя очень даже непритворно! — Мерлин, Амели! — прохладная, относительно его кожи, ладошка настолько быстро юркает ему за шиворот, что он даже не успевает увернуться; да и не стал бы, не желая показаться больным, из чего можно сделать один единственный вывод – ему уже ничего не поможет.
[indent]Матиас особо не отвечает, по крайней мере, словом. Да, жар – он кривит губами, делая скорее «возможно», чем подтверждая этот факт. Кидая взгляд на дверь следом за Браун, он кивает головой и на её вопрос о том, благодаря кому ему посчастливилось оказаться с такими увлекательными возможностями сломаться за одно мгновение. Широко раскрывая на неё глаза, он задаётся негромким: — Я не ставлю под сомнения твои знания, и... почему идиотка! — он щурится, неосознанно прихлопнув ладонью; как это вообще связано! Несмотря на отсутствие палочки, он давно уже заметил, что девушка могла утереть нос своими познаниями большинству волшебников! Впрочем, ему снова приходится прикусить язык, выслушивая финальный залп. Он уже приподнимает бровь, да приоткрывает рот, чтобы понять – ни одного комментария. Бельгиец чувствует себя бессильным, что даже не может спросить её об заинтересованности, и пересекалось ли это как-то с небезразличностью к его персоне.
[indent]Возможно, ему и правда нужна помощь.
[indent]Мужчина окидывает взглядом циферблат, прикидывая, сколько времени ему необходимо потратить, чтобы оказаться в Бельгии. Там он точно почувствует себя лучше, но быть честным, верит скорее в своё падение где-то посередине этого пути. Задаваясь вопросами в своей голове, Матиас понимает, что с теми же самыми пожаловала к нему и Амели.
[indent]— Только дома, — застревая где-то между реальностью и мысленно перемещая себя в свою квартиру, он не уточняет, о каком именно доме идёт речь. Аптечка Эвана тоже звучит хорошей новостью, и он практически самолично хватается за эту соломинку, — Амели, какое Мунго, — он устало вздыхает. Да, он знает, но нет – он не умирает здесь и сейчас, чтобы срываться в больницу. Словно напуганный, но не показывающий страха ребёнок или упёртый старик – выбирайте, что подходит больше, он сверлит Браун взглядом в ответ до того момента, пока не замечает крошечных деталей. Дрогнутого голоса. Пережившего больше, чем показывалось, взгляда. И поза, говорящая – или он согласится, или она подмешает ему снотворное в следующей кружке чая.
[indent]— Хорошо, — вздыхая, говорит Матиас, — Хорошо, я согласен. Я не хочу заставлять тебя переживать, — почём зря, — Как я понимаю, ждать окончания дня мы не будем? А то у меня тут ещё есть встреча... — несмотря на болезненный вид, на его губах начинает играть усмешка, — Всё, я шучу. Пойдём.
[indent]Как бы он себя не вёл сейчас и чтобы она не подумала, он не мог не пойти девушке на встречу – хотя ей бы впору наплевать на него, после такого инфантильного поведения – и сам понимал, что не простил бы себя. Ему было сложно подобрать слова, чтобы описать, насколько была приятна её забота, насколько это было... тёплым пледом, плотным пластырем, чем угодно, что помогало ему понять одно – несмотря на то, что его бывшая из раза в раз напоминала ему обо всех его минусах, вокруг него было так много людей, которые доказывали обратное. Амели – живой и настоящий пример этому, отчего постаравшись не мусолить с поиском нужных документам, которые облегчат жизнь колдомедикам, он собирается силами, следуя за Браун.


[indent]Его никогда не пугали больницы, но и от посещения этого места он не приходил в восторг, как от любимого бара или хотя бы кафе с мороженым. Как типичный мужчина он думал: «Я здоров», — когда впору было звать наряд колдомедиков, потому что Матиас Янссен опять решил, что народные средства помогут куда быстрее, чем укол в задницу; ошибка номер один. Так или иначе, после проведенных полугода жизни на койке, ему совсем не хотелось возвращаться сюда, тем более, с точно такой же причиной. Прощаясь с Амели на время, он следует за работником больницы, стараясь не вертеть головой – так недолго и выпрыгнуть в окно, лишь бы не оказаться привязанным к стулу.
[indent]В действительности, он понимал, насколько глупо вёл себя и мыслил, и всё равно ничего не мог с этим поделать. Всё внутри говорило ему, что он был способен пережить свои проблемы и без помощи колдомедиков, но разве переубедишь в этом всех остальных? Мужчина вновь вспоминает взгляд Амели, нахмурившись. Ему совсем не хотелось заставлять её переживать за него, и вот они здесь.
[indent]— Вы не могли бы позвать мисс Амели Браун, девушка, с которой я пришёл? — намеренно он скользит взглядом по чему угодно, кроме как своей руки, в которую безжалостно была вставлена игла. Мужчина понимал, что от этого станет легче не только благодаря словам дежурного коломедика – это он уже проходил, и всё равно считал, что мог бы обойтись и без этого. Провожая взглядом лаймовый халат, Янссен неуютно ёрзает на кушетке, делая несколько глубоких вздохов.
[indent]И почему ему так необходимо постоянно попадать в передряги? Не первый раз ведь ему становится не по себе на глазах у Амели, и пусть сегодня случился апофеоз плохого самочувствия, это не означало, что она с лёгкостью закрывала глаза на предыдущие случаи. Самое смешное и грустное одновременно, что мужчина даже не мог пообещать мысленно себе, а ей – вслух, что перестанет.
[indent]— Не самое лучшее ощущение, но всё хорошо, — он выдерживает паузу, кивнув на ближайший к его кровати стул, улыбается, — Я заслужил, — в конце концов, Амели точно не должна была чувствовать себя виноватой ни под каким углом. Он уверен, что узнай члены его семьи о случившемся, уже выдали бы Браун награду, по-очереди пожимая руку девушке и благодаря её за спасение их сына и брата.
[indent]Реагируя на её голос, Янссен смотрит на неё не моргая несколько лишних секунд, чтобы произнести:
[indent]— Я, правда, не до конца понимаю, за что ты извиняешься, — хоть у него и нет возможности рассказать про хорошую пекарню, не сказать так он не мог, — Не переживай. Боюсь, я совру, если скажу, что по-другому я просто не понимаю, — легко пожимая плечами, он тут же хмурится от смены положения своей руки благодаря этому действию. Впрочем, меняясь в лице, он замечает, — Спасибо, что пошла со мной. И осталась, — закидывая голову назад, он смотрит в сторону окна, и прищуривает взгляд, словно прикидывая – как легко он смог бы выбраться через него, чтобы не пользоваться парадным входом? Компания здесь ему точно не повредит, хотя бы, чтобы у него не возникало таких мыслей.
[indent]— Порадовался, что мы не стали затягивать с тем, чтобы навестить их – как минимум, — он не зря произносит это вслух, намеренно кидая очко в пользу Амели, — Ничего нового. Я не лечился в Мунго, поэтому, им нужно время на изучение копий моей карты, если я хочу добиться чего-то неизвестного мне, но а пока – сидим на игле и ждём, пока симптомы пройдут, — а затем покупаем первый билет до Бельгии, и берём отпуск. Шутка. Хватит и прогулки вдоль Сенны, там, где она не запечатана в трубу.
[indent]На самом деле, колдомедики могли бы помочь, и делали всё возможное; да только Янссен был слишком нетерпеливый к изучению того, что накинула на него Лола и как от этого избавиться, помимо обоюдного желания обоих сторон. Наверное, поэтому он продолжал упорно игнорировать всех подряд, да бился лбом о стену, доказывая, что ей не сломать его так просто. Единственное, о чём он задавался из раза в раз – неужели он настолько был слеп, чтобы не разглядеть в ней эту черноту заранее? В процессе?
[indent]— Никогда не думал, что буду проклят, — задумчиво произносит Матиас, — Казалось бы, а кто думает о таком? Однако, сейчас, оборачиваясь на прожитые вместе с Лолой года, я удивлён, что мы не закололи друг друга ножами во сне. Я, конечно, преувеличиваю, чтобы казаться хорошим в твоих глазах, но, знаешь, — он усмехается, но сдерживается от того, чтобы пожать плечами. На секунду он останавливается, посмотрев на Амели, но не позволяет себе обдумать последующее слишком глубоко.
[indent]— Мы работали с ней вместе ещё в Министерстве магии, там же и познакомились. Помнится, мне только стукнуло двадцать четыре, и я подумал — «эй, мы знакомы всего-ничего, но разве это должно меня останавливать?» Кажется, с тех пор я сделал не слишком много умных решений по жизни, — он говорил негромко и не слишком подбирал слова. Янссен так давно не вспоминал, как закрутился их роман, что сейчас яркой вспышкой воспоминаний видел их первые столкновения, и начинающийся быт. Мужчина хмыкает, качнув головой, — И она не была против. Мы поженились, и прожили вместе счастливых... хороших, наверное, два, и четыре несчастных года совместной жизни. Я всегда думал – я был настолько катастрофой? И знаешь, — повернув голову к ней, он грустно улыбается, — До сих пор не могу найти ответ на этот вопрос. Я даже не до конца понимаю, в какой момент всё стало плохо – это было заметно сразу. Мы реже виделись, больше ссорились, и даже совместные начинания – покупка дома и его обустройство, какие-то хобби, которые она придумывала, не смогли всё исправить. Наверное, это началось, когда я уволился и перешёл работать к Лэне и Мас, — помнится, и она просилась перевестись в частную юридическую фирму, но после собеседования, её не приняли. Конечно же Лола винила Матиаса, однако, он быстро нашёл аргументы, и их ссора не успела вырасти до чего-то глобального.
[indent]— Мы развелись по моей инициативе, и это стало последней каплей, а пузырь обиды лопнул – отсюда и проклятие, которое никак не свести. Я несколько раз думал о том, чтобы поговорить с ней, но как ты понимаешь, — поджимая губы, он грустно улыбается и вздыхает, — Нам нельзя находится в одном помещении даже пары минут, что уж говорить про задушевные разговоры.
[indent]Он прикрывает глаза. Пожалуй, проклятие по прежнему было не самым страшным в его жизни, по крайней мере, не отдельно от всего. 2027 год был той ещё чёрной полосой для Янссена. Прошло уже несколько лет с того момента, а он то и дело возвращался в этот период, понимая, что пережил это только благодаря своим близким.
[indent]— Я бы хотел пошутить, что это всё лекарство, — после небольшой паузы, произносит Матиас, — Но я понимаю, что никто не волновался за меня так, как ты, очень давно. Я редко болтаю, но с тобой... не знаю, всё же, легче становится искреннее, когда понимаешь, что кому-то на тебя не всё равно, — Янссен осторожно дёргает уголками губ. У него даже нет сил пошутить про то, что это может быть единичной акцией; знает – это было бы неправдой, продолжи они общаться хотя бы так, как общаются сейчас.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

https://i.imgur.com/lRY7RZm.gif https://i.imgur.com/BaVLcvu.gif
всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

22

[indent]Жизнь Амели похожа на шумную оживлённую гостиную. Годы напролёт люди снуют туда-сюда, кто-то задерживается в кресле на пару часов, увлёкшись задушевным разговором, кто-то селится гостем на диване, находя себе убежище от временной бури за окном, большинство же проскользают мимо, оставляя о себе напоминание царапиной каблука на половице, сдвинутой со своего места книгой на полке или вовсе ничего. Двери в её гостиную всегда открыты нараспашку и не держат тех, кто поднялся на выход. Нет в мире ни вечного, ни точного – урок, который Амели Браун усвоила ещё юным неокрепшим ребёнком, и потому отпускает толпу прохожих без тени злопамятства на душе. И бы сильно ей ни хотелось, чтобы кто-нибудь задержался, Амели понимает – в гостиных подолгу не живут.
[indent]Сценка в выбеленной больничной палате отсвечивает уверенным налётом дежавю, словно они здесь не впервые, словно они два старых знакомых, друга, вновь сведённых в одной точке хитрой рукой судьбы, но достаточно присмотреться как следует, и поблёскивающий налёт растворяется, открывая простую истину: странное ощущение уже пережитого ничто иное, как неозвученное желание, незаметный огонёк надежды, что когда-нибудь так оно и будет.
[indent]Увы, чем очевидней Амели её привязанность к сидящему в доступности вытянутой руки человеку, тем ощутимей для неё конечность их случайного знакомства. Вероятно, они здесь первый и последний раз. Всё, что происходит с ними и вокруг них, происходит в первый и последний раз, и отчего-то ей становится спокойней от ложащейся тяжестью в солнечном сплетении мысли. Чем не повод воспользоваться каждой отведённой секундой, чтобы, может быть, годы спустя Матиас Янссен вспомнил напористую секретаршу Маккензи, не позволившую ему разбить голову о рабочий стол.
[indent]— Не за что, Матиас, — Амели хмурит брови и несколько раз качает головой, улыбаясь.
[indent]Притащить его сюда силой и бросить наедине – предательство, на которое девушка явно не способна. Однако шутливое замечание Амели оставляет при себе, слегка расслабляясь и отодвигаясь к спинке кресла для сопровождающих. Ей хочется верить, что он понимает, её покровительские замашки никак не связаны с работой на Маккензи и судом. Будь в том деловая нужда, она бы купила ему обратный билет в Бельгию и попросила вернуться, как только его отражение в зеркале перестанет походить на жертву недельного запоя. Нет, её воинственная забота – это личное; а теперь, когда Амели наконец-то понимает с каким подкроватным монстром имеет дело, она может направить свою деструктивную энергию в правильное русло.
[indent]С позволения – без возможности на отказ – Матиаса Янссена, разумеется.
[indent]— Выглядишь ты точно лучше. Бледность немного спала, и завуалированные пассивно-агрессивные замечания тоже на месте, — опираясь о подлокотник, Амели подставляет кулачок под скулу и, слегка склоняет голову на бок, улыбается шире.
[indent]Если он думает, что она не слышит или сделает вид, что не слышит, плохо думает. Пару месяцев назад девушка ещё могла прикусить свой язык, аргументируя это неуместностью, теперь, когда мужчина собственными словами подтвердил, что она сделала правильно, проще лечь под этот поезд, чем пытаться его остановить. Может бухтеть сколько влезет. Для того, чтобы задеть Амели по-настоящему понадобится что-то повнушительней невнятных вспышек недовольства.
[indent]Впрочем, её ехидство пропадает так же быстро, как и появилось, [float=right]https://funkyimg.com/i/37paE.gif[/float] стоит Матиасу заговорить и совсем не в том ключе, в котором Амели ожидала... когда-либо.
[indent]Инстинктивно она убирает локоть из под щеки, возвращая себе привычный вытянутый по струнке силуэт. Она даже не пытается что-то сказать, позволяя мужчине выговориться. Лишь изредка Амели позволяет себе едва различимую реакцию, хмурясь, сжимая губы и ерзая на кресле. Она не знает почему сегодня, почему сейчас история жизни Матиаса Янссена настигла её в самых неожиданных обстоятельствах и, наверное, готова смириться с тем, что так никогда и не узнает. Может быть, и впрямь лекарства.
[indent]— Поверь мне, я знаю о чём ты, — отзываясь тихим размеренным голосом, кивает и по-тёплому улыбается Амели.
[indent]Сколько людей слышали её историю? Девушка открывала свой рот редко и вовсе не из вредности. Она просто не хотела растрачивать свои силы на тех, кому её рассказ был нужен из обычного любопытства или не нужен вовсе, и как никто понимала почему Матиас не разбрасывался причинами своего развода и цикличного плохого самочувствия всем кому ни попадя. И тем ценней было осознание, что она оказалась исключением из правила.
[indent]— Так... как? — меняясь в лице, Амели усмехается себе под нос и чуть подаётся вперёд, смотря на розовеющее с минуты на минуту лицо, — Агрессивно? Упрямо? Раздражающе неутомимо? — вздёргивая бровями, девушка зыркает на него большими глазами, которые ему довелось видеть в кабинете, и вновь откидывается на спинку кресла.
[indent]Сколько Амели ни пытается, перекрыть кислород волнам ярости, накатывающим от одной мысли о Лоле, у неё не выходит. Не теперь, когда она знает, что эта женщина сделала. Главное, за что! За развод? За попытку дать им шанс найти счастья с другими, более подходящими людьми? Забывая контролировать происходящее не своём лице, Амели сводит брови на переносице и несколько раз мотает головой в отрицании. Что бы Матиас Янссен ни сделал, она не верила и никогда не поверит, что мужчина мог заслужить проклятье, способное свести человека в могилу.
[indent]Он предупредил с самого начала – он был сложным, и, пускай, Амели с трудом признавала тяжесть в том, о чём говорил Янссен, она понимала, что он имел ввиду. Достаточно вспомнить о том, как сильно Матиас упрямился всякий раз, когда всё, что девушка пыталась сделать, это помочь ему! Как спрашивал с неё детальную биографию, не давая взамен ничего, о чём бы Амели не догадывалась или, ещё лучше, не знала. Он был упрямым и порой неожиданно ранимым там, где она не могла и подозревать. Однако ничто из выделенных качеств не виделось Амели поводом превратить чью-то жизнь в сущий ад.
[indent]— Я... не хочу сказать какую-нибудь глупость и заставить пожалеть тебя о том, что ты заговорил об этом, — объясняя затянувшуюся тишину, отзывается девушка, — Я ведь толком не знаю ни Лолу, ни ваших отношений, но в одном я уверена, ты не просто кажешься мне хорошим человеком. Я весьма положительно уверена, что ты, — Амели хмыкает, — хороший человек, хоть я и не очень люблю обобщать всё в чёрно-белое, — она смотрит на пол, взвешивая свои последующие слова, и вновь поднимает взгляд к Матиасу, — Знаешь, — Амели проглатывает застрявший в горле воздух, негромко вздыхает и снова пробудет заговорить, — Я никогда не понимала как люди делят всех на хороших и плохих. Если для Лолы ты худшее, что с ней случалось, а для меня... тот редкий человек, которому я готова слепо доверять, зная его несколько месяцев, кем это делает тебя? — она дергает плечами, смотря в сторону и обратно на мужчину, — А я? Дочь Пожирателей смерти, выращенная на тех же убеждениях чистокровного превосходства, что и они. И это далеко не худшее, что можно сказать обо мне, — дергая бровью, она смотрит на него в упор – он знает, о чём она говорит, — Спроси Майкла, что я за человек, он опишет тебе предательницу, которая воспользовалась его добротой, — Амели громко выдыхает, — Я похожа на предателя? Или на кого-то, кто не знает цену безвозмездно протянутой руки? — щурясь, девушка принимается нервно мотать головой, — Нет. Вот и ты, — она нагибается вперёд, чтобы достать до руки мужчины, и, накрывая её своей ладонью, старается звучать как можно убедительней, — никакая не катастрофа, Матиас Янссен, и совершенно точно не заслужил никакого проклятья, — она сидит так ещё несколько секунд, продолжая упрямо смотреть ему в глаза, а затем уверенно кивает и отпускает похолодевшую ладонь мужчины.
[indent]На мгновение на её лице появляется едва различимая мрачная тень. Как бы она хотела, чтобы его внезапное решение открыться ей что-нибудь значило. Ей хватает секунды, чтобы разозлиться на саму себя и прогнать незваную мысль прочь. Рано или поздно Матиас Янссен вернётся в Бельгию, а она отправится в Америку, строить свою новую жизнь, подальше от этой чёртовой страны с допотопными законами. В лучшем случае, они останутся хорошим воспоминанием в судьбах друг друга, напоминающих о себе поздравлениями с важными праздниками.
[indent]Впрочем, в своём случае Амели собиралась сделать чуть больше, чем наследить своим лицом в биографии Янссена, и, главное, наконец-то знала как.
[indent]— Ты ведь знаешь, что Эван болен, — нарушая своё молчание, она подступает издалека, — Детей с его диагнозом зачастую ошибочно принимают за свибов из-за слабого проявления магии до подросткового возраста, отчего информации о его проклятье практически нет и, главное, практически нет мест, которые его изучают, — Амели выпрямляется, сцепляя ладони в замок на коленях, — Прошлым летом Эван полез в родительские архивы и наткнулся на единственное упоминание колдомедика, которому удалось провести удачный ритуал и спасти с десяток волшебников, что до этого не удавалось никому, — поднимая ладони в воздух, девушка начинает оживлённо жестикулировать, — Одна загвоздка: ей было более трёхсот лет, и все попытки его родителей отыскать её или хотя бы её труп закончились неудачей, — Амели хватается за ручки кресла, переваливаясь вперёд ещё сильней, — Мы нашли её. Живой! Если бы не она, ни Эван, ни тот, для кого мы искали её, не были бы живы сегодня. Матиас, — она медленно выпрямляется, ненамеренно возвращая то волнение, с которым смотрела на него в кабинете, — я не думаю, что колдомедики в Мунго способны помочь тебе больше, чем сегодня. Но она? Это не просто предположение, я уверена, что она может что-нибудь сделать с этим. Я видела её, я говорила с ней. Если и есть кто-то, за чей успех я готова ручаться, это она. Если ты... — Амели натыкается на знакомую эмоцию в лице мужчины и мгновенно вздыхает, падая на спинку кресла.
[indent]И почему она решила, что это будет легко?
[indent]Что вовсе не значит, что Амели Виктория готова сдаться и забыть. Пожалуй, если чему-то жизнь её и научила, так это упорству и настойчивости. Тем более, когда это не слепая надежда, а твёрдая уверенность в своей правоте. Она поджимает губы,  делает глубокий вдох и хватаясь за ручки, вновь пробует.
[indent]— Что мне сделать, чтобы ты услышал меня? Ты сам сказал: никто не волновался за тебя так очень давно, — сводя брови на переносице, Амели ненарочно меняется в интонациях, становясь практически жалостливой, — Это я. Волнуюсь за тебя. И не потому что я беспокоюсь, что насморк помешает тебе выиграть дело Маккензи. Можешь проиграть чёртово дело, если это сподвигнет тебя согласиться, — сверкая на него возвращающейся агрессивной заботой в глазах, девушка дергает подбородком вверх и ускоряет темп речи, [float=left]https://funkyimg.com/i/37paF.gif[/float] — Дай мне связаться с ней. Если она не сможет помочь, я клянусь, я оставлю тебя в покое и больше никогда не попрошу пойти к колдомедикам, — она присаживается на край подушки и нервно бегает взглядом по его лицу, — Я бы не стала так настаивать, если бы думала, что это пустая трата времени, но разве ты не хочешь хоть немного облегчить свою жизнь? Я хочу, — она протягивает ему ладонь в надежде, что он согласится, — Ты соглашаешься и можешь просить у меня что угодно. По рукам? — и на всякий случай, Амели ухмыляется и добавляет, — Матиас Янссен, вам нравится заставлять девушек умолять вас? Это какой-то личный фетиш? — дергая бровями, с искренним интересом спрашивает Амели.
[indent]Честное слово, она готова использовать все доступные ей способы убеждения, лишь бы он послушался голоса здравого смысла. Даже если это требует напомнить, что перед ним сидит не только коллега с синдромом отличницы, но и женщина, способная обворовать мужчину, пока непринуждённо любезничает и строит ему глаза. Несмотря на то, что красть вагон упрямства ей до сих пор не приходилось, Амели всегда отличалась находчивостью. Придумает. Справится. Пусть не сомневается.

Подпись автора

you'll see my my face in every place
⎯⎯⎯⎯ but you can't catch me now ⎯⎯⎯⎯
https://i.imgur.com/WK3n3Wl.gif https://i.imgur.com/iAd4NR9.gif

23

[indent]Хотелось бы сказать, что Матиас Янссен не всегда был так колюч и холоден внутри, существуя в поверхностном добродушии к окружающим, но оборачиваясь на прожитые годы, можно смело качать головой в отрицании. Пусть всё познавалось в сравнении, и для кого-то жизнь бельгийца была счастливой – как минимум, для самого Матиаса! – но заметно на него повлияли и кража имущества с поджогом дома, несчастный брак, закончившийся не простой отменой всех клятв, бесконечная череда проблем в делах людей, которые нет-нет, да разочаровывали его своими ценностями. Или лучше сказать их отсутствием? Сам волшебник считал, что ему было не на что жаловаться, а от этого молчал, как настоящий партизан. Для человека, желающего выпятить грудь вперёд и никогда не держать свой рот закрытым, он научился ловко обходить минное поле, выбирая нужный кусочек земли, на котором золотом загорался очередной факт, за который было не стыдно.
[indent]От людей он не требовал того же самого. Честно говоря, Янссен даже не знал, что у них просить: большинство всё равно делало по своему, и не то, чтобы разочаровывали его – это, всё же, слишком громкое слово, – но вынуждали вздохнуть. Ему одновременно и хотелось и не хотелось, чтобы всё было просто. Взять, к примеру, одну из его последних пассий, отношения с которой закончились, не успев начаться. Всё, что делал Матиас было сродни магии, – и это мы говорим о происходящем в мире волшебников! – а каждое слово ловилось с открытым ртом; мысль в голову той девушки вложить было плёвой задачей. Плохо? Скорее, скучно. А взять оппозиционную сторону, рассматривая Лолу? Вот где получить согласие или поселить идею было неподвластной никому, кажется, в том числе и женщине, миссией. Возможно, кому-то она бы и подошла, и не разойдись не с самыми лучшими отношениями, обязательно бы понаблюдал с любопытством, кто же её такую найдёт, но до тех пор, проще было избавиться от неё, если не хотелось в один день проснуться с седыми волосами.
[indent]Он давно не видел тех, кто умело балансировал в общении, был приятен, смышлён и попросту заставлял улыбаться. Даже сейчас, окинув коротко Амели взглядом, после её комментария по поводу пассивно-агрессивных комментариев, он не смог сдержаться, негромко хмыкнув. Она была остра на язык, но не до обиды, Браун разговаривала интересно, отчего не хотелось отводить от неё глаз, параллельно ненавязчиво, – а могла и очень, – интересоваться его жизнью. И не только ради светской беседы.
[indent]Ей правда было не всё равно.
[indent]То, что он внезапно вываливает на Амели ощутимую часть своей жизни он понимает не сразу; стоит уже удивиться её талантам где-то здесь. А когда понимает, остановить себя уже не может: слишком уж странно будет выглядеть внезапная пауза и переход на другую тему разговора, а прерывать их в кабинете никто не планирует. Неожиданно для себя Янссен и не ощущает себя... будто его застали врасплох. Совсем наоборот. То и дело он смотрит на девушку, и ему не приходит привычная для сознания, при разговоре с другими людьми, мысль, что это человеку знать не стоит. Об этом не говорят. Ему совсем не до этого.
[indent]Амели Браун, практически, насильно привела его в больницу, осталась дожидаться результатов и теперь, вместо того, чтобы отправиться по своим делам, сидит здесь, и выслушивает мужчину, спрашивающего, хороший ли он человек. И это он ещё не вспомнил про шоколадный кекс, который она так заботливо ему принесла. Если это не проявление интереса к его персоне вперемешку с волнением, тогда он совсем разучился читать человеческие эмоции, видимо, потому что сам заржавел слишком сильно.
[indent]Ловя её обращение, посмотрев на девушку, он заметно прогоняет её вопрос в голове ещё раз, слегка наморщив нос. Впрочем, не проходит и нескольких секунд, прежде чем он говорит:
[indent]— На удивление... легко. — Матиас выдерживает короткую паузу, негромко хмыкнув, — И в этом тоже сложно винить лекарство, — всё сводилось к одному.
[indent]Одному человеку.
[indent]Меньше, чем полгода. По иронии, большинство его отношений за последние несколько лет не удерживались так долго, как перерастающие из «просто коллеги» во что-то большее с Браун. Волшебник не замечает, как за это время скатывается на кушетке ниже, и от своих мыслей резче дёргается вверх, чуть ли не портя всю работу колдомедиков. Хмурясь от боли, он осторожно поправляет тонкую трубку, скрывая все следы преступления неловких людей. То и дело он возвращался к тому, насколько сложным ему давалось довериться кому-то, обзавестись теми, на кого он был готов положиться, в конце концов, попросту назвать другом. Поднимая на девушку взгляд, он понимающе кивает головой на её фразу, параллельно думая о своём – на Амели Браун ему совсем не хотелось поставить «крест» подружки, с которой он виделся на работе, а после окончания дела – благодаря редким пересечениям в странах их местожительства, руша то, что они выстроили, возвращаясь к тому самому.
[indent]«Small talk».
[indent]Того, что происходит следующим он совсем не ожидает. Рассуждающая о чёрно-белом, приводящая жизненные примеры, она вынуждает Янссена, проглотить язык. Пусть мужчина и умудряется впопад кивать головой, и реагировать своей мимикой: еле заметно пожимает плечами, когда та говорит о незнании их с бывшей женой отношений, поджимает губы, пытаясь скрыть расплывающуюся улыбку от слов доверия, и хмурится от чьей-то глупой мысли предателя в лице Браун. Майкл Пэрри не понравился ему на бумаге ещё в момент, когда он прочитал его имя, смутно ловя ощущение чего-то далеко забытого, намеренно стёртого из памяти. Теперь, когда перед ним открывались детали помимо сухих фактов, выложенных на пергаменте, лучше не становилось. Лишь тихо он произносит слова отрицания вместе с ней. Он уже открывает рот вновь, желая продолжить тему разрушающих веру в хорошее будущее отношений, но девушка кладёт ладошку на его руку, переводя стрелки на Янссена.
[indent]— И как теперь мне не сказать какую-то глупость, чтобы ты не забрала слова о катастрофе обратно? — наблюдая за перекладываемую ею обратно ладошку, он ещё чувствует тепло от её прикосновения на своей коже, — Я знаю о чём ты, говоря о обобщении чёрно-белого, — свободной рукой он описывает полукруг, указывая по итогу на себя, — Пожалуй, адвокаты были бы ненужны, если бы мир был так прост. Впрочем, не знаю почему, у меня не всегда получается применить талант разделения на себя, — Матиас сжимает губы, негромко вздыхая. Ответ лежал на поверхности – протяни, и он твой; куда проще было защищать всех вокруг, ища их положительные стороны, чем свои, учитывая, как долго ему вбивали в голову обратное. — Что же, — подкладывая руку себе под голову, произносит Матиас, — Ещё пара-тройка историй, и ты будешь знать больше, чем моя мать, учитывая тот факт, что я стёр ей память, избавляя бедную женщину от воспоминаний с подгузниками, которые принесли ей столько бед в детстве, — он прикрывает глаз, грузно усмехнувшись себе под нос, так и не объясняя, вернул он по итогу Клементине образы прошлого или нет, — Предполагаю, что сейчас ты начнёшь представлять взрослого мужчину в подгузниках. Я бы точно стал, — или не это она делала каждый раз? Он помнит её реакцию на историю о самом голом человеке в офисе юридической фирмы; пусть не пытается его обмануть.
[indent]На самом деле, он слушал и слышал, но с трудом знал, как ответить. Ему не хотелось всё сводить к глупой шутке, и пусть сейчас он широко улыбается, внутри себя Матиас шумно вздыхает, спрашивая самого себя: так сложно было сказать человеческое «спасибо»? Сжать её ладошку в ответ в знак признательности? Да, он уже поблагодарил её за то, что она пришла, однако, и за происходящее здесь, её поддержку, тоже стоило. И размышляя о собственной персоне, как о невеже, он упускает тот момент, когда Амели Браун решает сменить курс их корабля на сто восемьдесят градусов, вызывая у него очередные подлетающие брови.
[indent]Историю Эвана Маккензи он не знал лично, читая о каких-то фактах из статей газет, с сожалением понимая, что пропустил его прямой эфир ещё летом этого года; неудивительно, учитывая, что и не думал о будущих связях с такой фамилией. Поэтому, слушает он девушку внимательно, — Как, — не сдерживается он от очевидного вопроса возраста, широко раскрыв глаза. Пожалуй, если кто-то думал, что Матиаса нельзя было удивить бесконечно живущими волшебниками, тот сильно ошибался. Не то, чтобы бельгиец гонялся за вечным, но тем не менее, не отдать таким должное? В конце концов, тот же Николас Фламель Бельгии был ближе, – так думал, правда, только Янссен, – чем к Великобритании. Настолько погруженный в историю девушки, учитывая, с какой эмоциональностью она рассказывала, – волшебник даже пододвигается слегка поближе, зеркаля действия Амели, – он не сразу понимает, к чему она ведёт.
[indent]А темноволосая опять принимается за старое! Эта мысль настолько сильно отбивает ему в голову бладжером, что и лицо принимает все забытые, с момента разговора об этом в последний раз, краски. Да, ещё не были потёрты те года в сознании, когда он посещал любую из стран мира, не чувствуя при этом слабость в теле, но это не означало, что он не привык к жизни, которая «подарила» ему Лола на данный момент. Колдомедики разочаровали его ещё несколько лет назад и после череды попыток, он потерял всякую надежду поправить свою ситуацию.
[indent] — Ты ведь понимаешь, что у этого только одно решение, и как я уже сказал, мне оно вряд ли подвластно? — его голос вовсе не раздражён, и он терпеливо пытается объяснить свою точку зрения. Возможно, трёсотлетняя женщина повидала много вещей и у него не было причин не верить в её силу, учитывая всё то, что только что описала ему Амели; вот только с трудом язык Матиаса, как и его мысли, соглашались с тем, что именно она ему и нужна.
[indent]Впрочем, кто бы сомневался, что ему так просто остаться со своим мнением.
[indent]— Амели, я... — бесполезно. Умело она давит на болезненные точки, отчего волшебник поджимает губы, пораженчески хмурясь: бьёт по нему его же монетой, — Да причём здесь проигрыш! — непонимающе он распахивает веки, тряхнув головой. Не давая ему времени на размышление, он замечает, и как ближе она подсаживается к нему, и как продолжает смотреть своими большими карими глазами, – по ощущениям, он почти что замахивается ногой над щенком! – и самое главное, говорит то, отчего сердце мужчины ёкает. Ей было плевать на желание самого волшебника и на трудности, которые встали перед ним.
[indent]Амели Браун была готова взяться и за его проблемы и в отличие от всех, не сдавалась, когда ей говорили «нет».
[indent]Волшебник прикусывает внутреннюю сторону щеки, громко усмехаясь от навешанных на него ярлыков, и не отводя взгляда от её протянутой ладони, тянет:
[indent]— Ты была бы хорошим адвокатом, ты знаешь это? — склонив голову вбок и посмотрев на девушку исподлобья, выдерживая ощутимую паузу, он сдаётся, и сжимает её пальцы своими, — Ладно, убедила. Убедила! Только посмотрите в эти глаза, как вообще таким людям, как ты, кто-то отказывает. Я чувствую, будто почти сделал самую большую ошибку на свете, — полубубня говорит Матиас, задерживая сжатую ладонь в пальцах дольше необходимого, прежде, чем качнуть их вместе и разбить «уговор», — Сколько, говоришь? Триста лет? — задумчиво тянет волшебник, — Даже если она мне не поможет, хоть посмотрю на Фламеля женской версии, — ёрничает Янссен.
[indent]А ведь она была права, не говоря вслух того, о чём подумал сам мужчина – он рано сдался. Бежать в Бельгию с поджатым хвостом каждый раз, когда у него повышалась температура выше нормы, – и не важно, что на деле маг терпел ещё несколько недель после появления первых симптомов, – было совсем неправильным. Посмотрев вперёд себя, рассматривая еле заметные на белой двери трещины на краске, он прокручивает в голове все её слова вновь. Глупо было отказываться от её помощи, насколько серьёзно она была настроена и вдохновлена неизвестной ему колдомедиком.
[indent]Внезапно ручка прокручивается, и в кабинет возвращается дежурный. Хватает короткого взгляда на Амели, а затем и убедительного: «Всё отлично», — чтобы дать понять всем в этом помещении, что задерживаться до самого утра Матиас здесь явно не планировал. Чувствовал он себя действительно многим лучше, поэтому не желая тратить больше времени на просиживание штанов в колдомедицинском центре, дожидается, пока его освободят. Браун же он предлагает остаться, – на всякий случай кашлянув себе в кулак для пущей убедительности, – аргументируя это тем, что им всё равно было по пути, если она, конечно, не планировала вернуться на работу после окончания смены. Поэтому делая шумный вздох, стоит им оказаться на улице, подстраивается рядом, засунув руки в карманы. Отвлечённо он вспоминает и про шоколадный кекс, говоря что-то про традиционный для Бельгии маттентарт, предлагает ей на следующем удачном обеденном перерыве сходить и в пекарню. Запахивая осеннее пальто посильнее, он даже задаётся вслух вопросом, насколько часто она думала о том, чтобы подстричь свои волосы совсем коротко, избавляя себя от извечной проблемы поедания разлетающихся прядей. Может показаться, что Матиас Янссен, выйдя за пределы больницы св. Мунго стёр из памяти и их разговор, который не оставил никакие последствия для их отношений.
[indent]Вот где можно было легко ошибиться.
[indent]Останавливаясь возле перекрёстка прежде, чем оставить Амели на этот вечер в покое, он в ложной задумчивости говорит: — Слепо доверять, значит, — на секунду его выражение лица становится хитрее, но расслабляясь, мужчина кивает головой, — Это взаимно, — пауза, и он веселеет ещё сильнее, расплываясь в ребяческой улыбке, — И я знаю, что по мне совсем не скажешь даже смотря на сегодняшний опыт. И дело точно не в фетише, — волшебник на секунду отвлекается, посмотрев поверх головы девушки вдаль, смотря как вороны небольшой стайкой поднимаются над верхушками полуголых осенних деревьев, а его голос отдаёт виноватыми нотками, — Мне жаль, что я напугал тебя в офисе и подпортил планы на сегодняшний вечер, — правда, он прикрывает глаз, неожиданно протянув ей ладонь, сходу меняя тему, — Ты и так мне помогла, так что сделаем так. Если у неё получится – можешь просить у меня что хочешь за твои страдания. Ну а если нет, — он пожимает плечами, — Останемся на твоих условиях.
[indent]Во взгляде Амели, в кабинете, читалось, что она была уверена в себе на все сто, и он верил ей. Это был его своеобразный вариант отплатить ей, предполагая заранее, что проиграет; он далеко не каждому предлагает такого рода «пари». Янссен улыбается шире.
[indent]Никому.


СПУСТЯ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ


[indent]— Можно тебя на секунду? — почти неслышно он выскальзывает за пределы своего кабинета, двигаясь по коридору прежде, чем остановившись и заглянув за угол, подзывает Амели, — Как освободишься, — кивая головой в сторону только что вошедшего на этаж гостя, Янссен возвращается обратно к себе, останавливаясь у окна в кабинете. Его мысли были в таком же завихрении, как горстка опавших листьев, поднимающихся ввысь под дыханием ветра. Как пообещала Амели, ему удалось встретиться с Вильгельминой прежде, чем возвращаться обратно в Лондон, и встреча с ней до сих пор не выходила у него из головы. Не так он представлял волшебников, возраст который перевалил за третью сотню лет, сначала даже не поняв, с кем имеет дело на пороге своего дома. Так или иначе, она и её методики сильно отличались от обычного колдомедицинского работника, – как понял Матиас, что нормально, учитывая специфику её работы, – и он в который раз подумал о влиятельности шотландской семьи их друзей.
[indent]Казалось бы, она не сказала ничего того, о чём он предполагал – без Лолы шанс излечиться полностью был невелик, и как бы он не хотел проверять, тем более, посмотреть, как бы ненавистное заклинание отскочило бы в сторону той, которая его изначально зародила, вставать на этот путь даже не думал. А вот найти спасение в чём, местной земле? Одно дело – оставаться в Бельгии, но другое, возить Бельгию с собой. Матиас, потянувшись к своим волосам, пропуская пальцы сквозь прядь, негромко усмехается, вспоминая своё выражение лица от появившейся на заднем дворе яме. Решение всё это время было под носом и только из-за своей упёртости, он сам терпел так долго, чтобы чувствовать себя лучше.
[indent]Тихий скрип двери заставляет его обернуться и складывая губы в полуулыбку, он тут же хитро прищуривается, заводя руки себе за спину:
[indent]— Напомни, тебе ещё никто не успел выдать медаль за самый упёртый характер на свете? Потому что стоило бы, — он негромко смеётся, — Чувствую себя многим лучше, — между прочим, продолжает Янссен, — И, пожалуй, я должен благодарить ни иначе, как тебя, за вклад в моё здоровье, пусть и улучшающееся... странными методами. Рабочими! Но всё ещё странными, — замечает волшебник. Он стоит с секунду на месте, но затем неспешно оглядываясь к своему столу, на краю которого стоит заметного размера коробка в неброской по упаковке.
[indent]— Скажем это... небольшой презент за твою помощь личного характера, — с лёгкостью приподнимая подарок, он не стопорясь подходит к Браун, протягивая оный, — Спасибо, — он смотрит прямо ей в глаза, касаясь свободной рукой её предплечья, произнося это со всей искренностью прежде, чем в уголках глаз появятся морщинки от расплывающейся улыбки, — И об этом поступке даже будет напоминание в письменном виде. — и уже скорее с любопытством он кивает головой на коробку, будто и сам не знает, что там скрыто. Будет кощунством, если она решит открывать её не перед ним, и лучше не проверять, как он это переживёт.
[indent]Ему правда было это важно. Да, чёрт, Амели была ему важна! И что, единственное, что Матиас мог – это поблагодарить её? Только если захочет быть в глазах человека, явно проявляющего к нему симпатию, полным придурком.
[indent]Пожалуй, начинать волшебник был готов с малого. Он не мог вернуться с пустыми руками после того, что она сделала, и абсолютно точно не зря поднял тему награды. Внутри, поверх упаковочной бумаги, в которую был завернут мягкий кашемировый шарф бежевого цвета, действительно лежала поблескивающая от попадающих в кабинет лучей солнца медаль с гордым «Самый упёртый человек, 2029».
[indent]Конечно, шарф должен был стать центром этой коробки, но он просто... просто не мог не, понимаете?

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

https://i.imgur.com/lRY7RZm.gif https://i.imgur.com/BaVLcvu.gif
всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

24

[indent]— Что? Мерлин, Матиас, зачем? — вырывается из неё искренним возгласом, сопровождающимся вздёрнутыми броями. Амели хмурится, жмурится и трясёт головой, словно это поможет избавиться от пестрящей деталями картинки взрослого мужика в детских пелёнках, вспыхивающей с доброй подачи Матиаса Янссена. Она даже не успевает уточнить, что её вопрос относится к стёртой памяти его матери, прежде чем зрелище из ночных кошмаров поглотит весь её разум.
[indent]— Нет, я не представляла тебя в подгузниках! Пока ты не лишил меня всякого выбора, — Амели громко вдыхает, кривит рот, тщетно пытаясь подавить подкатывающий к горлу смех, и наконец сдаётся, прикрывая лицо ладонью. Хотелось бы ей опровергнуть, что в обычных обстоятельствах дошкольный юмор не вызывал в ней столь очевидных откликов, только кто ей поверит после нцатого страйка.
[indent]Чуть успокаиваясь, Амели косится на мужчину и нарочно качает головой, не всерьёз ругаясь на мальчишку, прячущегося в теле успешного адвоката. Не в первый раз она задаётся вопросом, как две полярные личности Янссена уживаются на одной территории. Амели склоняет голову на бок, упираясь щекой в кулачок, и негромко хмыкает: видимо, некоторым вещам суждено остаться загадками, и она вполне может с этим смириться. Ей всегда нравилось наблюдать как в одну секунду Матиас Янссен излучал ауру статного самодостаточного мужчины, а в другую шутил про подгузники и дразнил Амели её же словами. Заскучать не получится. Впрочем, она и не думала, что когда-нибудь станет.
[indent]Ей нравится проводить с ним время. В особенности, вне рабочих часов, когда Амели может позволить себе больше парочки наскоро брошенных фраз и ограниченного списка не выходящих за рамки приличия тем. Наблюдать за ним в офисе ей тоже нравится, но тяжело поспорить: личные наблюдения и человеческий разговор не идут ни в какое сравнение друг с другом; и если выбирать, вряд ли кто-нибудь предпочтёт молчаливую игру в гляделки издалека.
[indent]Она понимает, насколько настырной выглядит её помощь, и, честное слово, окажись перед ней любой другой коллега, она бы не стала вмешиваться в чужую жизнь с усердием поезда без тормозов. Однако назвать Матиаса Янссена рядовым лицом, сопровождающим её пять дней в неделю в рабочее время, не поворачивается язык. Виной ли всему его обширные познания в биографии Амели, неожиданные предложения оберегать едва знакомую девушку или недавние откровения – не столь важно. Амели смирилась с тем, что судьба Матиаса важна для неё вне дела Маккензи. Она бы вовсе предпочла, чтобы последнее исчезло из уравнения их отношений, но её, к сожалению, никто не спрашивал.
[indent]С напряжением она смотрит на него, надеясь, что её тирада подействует должным образом, и непроизвольно задерживает дыхание, ожидая ответа.
[indent]— Неужели! — не скрывая улыбки, Амели делает выдох полный облегчения и крепко сжимает его ладонь, — Понятия не имею, о чём ты, но я рада, что оно работает, — конечно, понимает, но не может же Амели сдать себя и свои полные детской надежды глаза с потрохами; кто знает, когда они понадобятся ей в следующий раз.
[indent]Отпуская мужскую ладонь, она осторожно возвращается обратно внутрь кресла и инстинктивно поправляет выбившуюся прядку волос. Амели оставляет рассуждения Матиаса без единого замечания, решая, что он и без того пошёл ей навстречу, и если Янссену станет легче от придумывания собственных поводов увидеться с Вильгельминой, чем бы дитя не тешилось.
[indent]На короткое мгновение девушка задумывается, бросая неуверенный взгляд в его сторону. Ей хочется спросить действительно ли он считает, что из неё выйдет неплохой адвокат, но Амели наскоро отметает вопрос в стопку бестолковых и закрывает тему до лучших времён. Если это просто пришлось к слову, она предпочтёт остаться в неведении и не ставить свои способности под сомнение раньше, чем в этом будет хоть какой-то смысл.
[indent]Амели мгновенно вытягивается по струнке, стоит колдомедику прервать их одиночество. Она внимательно окидывает Матиаса с головы до ног, слыша пресловутое «всё в порядке», однако на этот раз не перечит его оценке самочувствия. Мужчина, действительно, выглядит многим лучше, чем в кабинете, и вряд ли сможет порозоветь ещё сильней. Правда, от вздёрнутой брови на внезапный кашель девушка его не избавляет.
[indent]— Я и не собиралась. Было бы нечестно вынудить тебя дойти до Мунго и бросить здесь без компании, — и на всякий случай добавляет, — Тем более, когда нам по пути, — они ведь только поэтому общались, не правда ли? Ей даже не нужен его ответ, чтобы знать – похуже причину надо было ещё поискать.
[indent]У неё не выходит спрятать улыбку, когда Матиас стоически переносит манипуляции колдобрата с иглой, но акцента на выступившей венке на мужском лбу Амели не делает, подхватывая его попытки отвлечься разговором. С энтузиазмом девушка принимает приглашение на обед в кондитерской и с неподдельным интересом расспрашивает его о том самом маттентарте, за которым они пойдут. Увлечённая их диалогом, она не замечает, как оказывается на улице, и вспоминает об окружающем мире, только когда мужчина спрашивает её о волосах.
[indent]— Я уже сделала эту ошибку один раз, — с явным сожалением о содеянном отзывается Амели, — Может быть, лет в тридцать, когда заскучаю по своим восемнадцати. А до тех пор, я хочу проходить в таверны без документов, — девушка очевидно задумывается, прищуриваясь, — К тому же, мне всегда казалось... Разве мужчинам, да и женщинам, не нравятся больше длинные волосы? — косясь на Янссена, она дергает бровью и тотчас добавляет, — Не то что бы это спасало, если во всех остальных критериях с тобой всё плохо, но так... если вывести среднее арифметическое? — и это вовсе не попытка подловить его на... да на чём угодно. Ей, правда, интересно, что он думает.
[indent]В отличие от Матиаса, девушка не вспоминает о своих словах, произнесённых в искреннем порыве. Не в её привычках мотать по кругу озвученные мысли, сожалея или нет о сказанном. Её дело – признаться, его – делать с этой информацией всё, что вздумается. Отчего внезапный ход на десяток минут назад застаёт Амели врасплох.
[indent]Она вытягивает шею, уставляясь на него с явным вопросом в глазах, и бормочет «что» одними губами. К счастью, отвечают ей куда быстрее, чем обычно, избавляя её от мучений. Амели произносит беззвучное «а» и, улыбаясь, негромко смеётся. Было бы неплохо, соберись Матиас с мыслями и ответь ей на все пропущенные мимо ушей вопросы за раз, но хорошего понемножку. Хватит того, что он начинает реагировать на важные детали полчаса спустя.
[indent]— Не напугал, Матиас, — отрицательно мотнув головой, замечает Амели, — Возможно, заставил поволноваться, но не напугал, — стоит ему протянуть ладонь, не медля, она пожимает её отработанной крепкой хваткой и утвердительно кивает, — Хорошо. Я согласна, — что угодно, лишь бы сон Матиаса Янссена был спокойным, а внутренний голос не тревожил шёпотом, что где-то делают не так, как он сказал.
[indent]Отпуская его руку, Амели делает небольшой шаг назад и, прежде чем попрощаться, оживляется:
[indent]— Ещё кое что, — взмахивая указательным пальцем в воздухе, улыбается девушка, — Мы можем не притворяться, как будто моё нахождение здесь – это накладно, а ждала я тебя только потому что нам в одну сторону? — вопрос риторический, потому что Матиас может жить свою жизнь, как захочет, сделать по-своему ей это никак не помешает, — Мне нравится твоя компания, Матиас. Не нравилась бы, меня бы тут не было, — морща носик, объясняется Амели и наконец становится в пол-оборота, собираясь уходить, — Я сообщу твой бельгийский адрес Вильгельмине, так что жди гостей, и, пожалуйста, отдохни, — ещё один шаг в сторону, улыбка, — Хороших выходных, — задерживаясь на пару лишних секунд, Амели разворачивается на каблучке и уже не останавливается, спеша в сторону дома.


П О С Л Е   В Ы Х О Д Н Ы Х


[indent]В успехе своей затеи Амели не сомневалась. Разве что, самую малость, оставляя возможность, что одних талантов штудировать книги было недостаточно – может быть, колдомедики нарочно хранили некоторые секреты в узком кругу себе подобных, и неизлечимость проклятия Матиаса Янссена входила в этот список. Получив весьма подробную записку от Вильгельмины, поясняющую все необходимые меры для облегчения жизни Матиаса в стенах фирмы, девушка выкроила парочку дополнительных часов и подготовила кабинет к возвращению мужчины в лучшем виде. Теперь, когда она знала что и как сделать, чтобы помочь, дышать Амели было в разы легче. Вплоть до того, что она не стала говорить победное «я же говорила», встретив Янссена бодрым, здоровым и с неизменным опозданием на два часа. Даже про опоздание промолчала.
[indent]Отвлекаясь впервые с обеденного перерыва, Амели косится взглядом в сторону, откуда доносится размеренный мужской шаг, и дергает бровями, задавая молчаливый вопрос.
[indent]— А? Хорошо, — впрочем, долго освобождаться не приходится.
[indent]Суетливая Гвиневра резко шикает на Амели, отправляя ту на выручку центральной фигуре последних месяцев. Старо придание, только что-то девушке подсказывает: Матиасу явно не понадобился неожиданный документ. Нет такого. Они все там. Она позаботилась. Отчего ступает на территорию Янссена она с некоторой опаской, щурясь на него в ответ.
[indent]— Я ведь смогу выполнять свои обязанности после... Так зачем я тебе? — подступаясь ближе, Амели слегка наклоняется и старается разглядеть что-то за спиной мужчины, но быстро бросает свою затею, концентрируя своё внимание на голосе Матиаса. Вспыхивая улыбкой, девушка тихо хмыкает и смиренно качает головой. Конечно. Он же не мог просто поблагодарить её. Без тактичного замечания «спасибо» оказалось бы без горчинки, а всем ведь давно известно, как Амели любит жрать цитрусы с кожей. В особенности, когда кормит ими Янссен.
[indent]— Я рада, что не потратила твоё время зря, — на выдохе произносит девушка, складывая ладони перед собой.
[indent]Она открывает рот, чтобы продолжить свою мысль, но, опешив, не издаёт ни звука. С искренним удивлением Амели вздёргивает брови, словно не понимает с чего вдруг Матиас решил, что её помощь требовала чего-то больше, чем простой благодарности. Честное слово, хватило бы спасибо с горчинкой. Однако Янссен уверенно протягивает ей коробку с неизвестным содержимым и прежде, чем Амели успевает поблагодарить его в свою очередь и отнести презент в шкафчик, он смотрит на неё так, будто это сродни преступлению.
[indent]— Извини, я, — наконец нарушая своё молчание, оживляется Амели, — Спасибо. Спасибо, я просто не ожидала, — поднимая на него уже знакомые большие глаза, горящие огоньком, девушка широко улыбается и торопливо подходит к рабочему столу, чтобы открыть подарок.
[indent]Амели не возится с ним чересчур долго, методично развязывая ленту и стараясь не повредить упаковку. С восторгом маленького ребёнка она избавляется от упаковочной бумаги и выдерживает пару секунд, не дергая крышку. Подарки ей дарили редко. Без официального повода ещё реже. И по её лицу заметно, что девушка старается вести себя настолько сдержано, насколько способна, когда всё тело требует взвизгнуть и подпрыгнуть. Собираясь с силами, она наконец позволяет себе взглянуть на содержимое и замирает на пару долгих секунд.
[indent]— Мерлин, — делая полшага от коробки, она аккуратно улыбается и непроизвольно хватается за ворот своей рубашки, — Матиас, спасибо большое... — касаясь мягкой ткани, она тянет её наружу, когда слышит приглушённый стук чего-то внутри, — Что?.. — Амели оборачивается к мужчине, ища ответ на свой немой вопрос, хмурится, вытаскивает кашемировый шарф наружу и, находя причину своего замешательства, издаёт звонкий смешок.
[indent]Прикладывая ладонь к губам, она вертит награду за упрямство в ладонях и уже не может притворяться, будто в состоянии вести себя, как истинная леди. Поворачиваясь к нему всем корпусом, она оказывается напротив Матиаса парой уверенных шагов и, не шибко церемонясь с любезностями, обнимает его так широко, как может, учитывая разницу в их размерах.
[indent]Какой же он ребёнок.
[indent]— Теперь я поняла почему открыть здесь было так важно, — отстраняясь, смеётся девушка, — Моя упёртость к вашим услугам. За такие-то награды, — аккуратно сжимая его плечо, она по-тёплому улыбается и повторяет в который раз, — Мне хочется сказать, что не стоило, но это будет каким-то неуважением к твоему времени и чудесному подарку. Спасибо, Матиас, я буду носить его с удовольствием. Хотя... выбор, конечно, тяжел, — возвращаясь к коробке, ехидничает Амели и, вертя медаль в руках замечает, — 2029? Уже начинаю тренироваться к следующему году. Не хочется терять лидирующих позиций, знаешь ли, —  он ведь не думал, что здесь только один шутник из дошкольной группы, а ради загорающейся на лице Янссена улыбки, она была готова сказать любую глупость.


Н А Ч А Л О   Д Е К А Б Р Я   2 0 2 9


[indent]Не нужно талантов наблюдательности, чтобы заметить: Амели любит маленькие ритуалы. Она появляется перед офисной дверью в одно и то же время, первым делом стягивает с себя шарф и зимнее пальто, убирая последние в небольшой шкафчик, и ставит заваривать кофе, который встретит подтягивающихся к началу рабочего дня коллег. Она открывает главный вход всегда вовремя и не садится за свой стол, пока не проверит, что все помещения готовы к приёму работников и гостей. На обед она уходит ровно по расписанию, и мало что способно вынудить Браун задержаться в офисе в конце дня – она умеет поспевать всё в срок. Куда проще Амели впускать новые привычки, чем лишаться старых. С лёгкостью она добавляет в свою рутину прогулки домой в компании адвоката Маккензи, обеды в том же составе и нарочные задержки на общей кухне, позволяющие растянуть разговор парочкой лишних фраз.
[indent]Не нужно талантов проницательности, чтобы догадаться: если Амели перестаёт соблюдать свои маленькие ритуалы, ничего хорошего это не значит.
[indent]Она старается не подавать виду, но в глубине души Амели понимает, притворяться, словно она не ведёт себя полярно привычному и обыденному последние несколько недель, вечно девушка не может. Это видит Гвиневра. Это видит Матиас. Мерлин, кажется, даже прохожие коллеги с шотландских фабрик замечают, что секретарь Эвана Маккензи ведёт себя как-то... по-другому. И, пускай, никому так и не удаётся подобрать верных слов как именно, правды это не меняет. Она и улыбается реже, витая в собственных мыслях чаще обычного.
[indent]Ей, наверное, стоило бы объясниться, только перед кем? Стоит Амели попробовать сообразить, что и зачем ей говорить, девушка чувствует волну сопротивления во всём организме. Последнее, что ей хочется, это вдаваться в подробности своих прошлых отношений, закончившихся так давно, что впору забыть не только имя, но и лицо Майкла Пэрри. А он всё не даёт. Порой Амели начинает казаться, будто она всё выдумала. Накрутила историю, где бывший молодой человек никак не отпустит её, когда на деле их частые пересечения – абсолютная случайность.
[indent]Стоит повторять – это, как мантру. Может, и наряд хит-визардов с разрешением на осмотр помещений начнёт поблёскивать налётом сошедшихся звёзд.
[indent]— Майкл, — улавливая момент, когда снующий по коридорам мужчина отобьётся от своих коллег, шикает Амели, — Майкл, — скрещивая руки на груди, она кивает в сторону кухни и, смотря себе за спину, следует в заданном направлении.
[indent]Дергая подбородком вверх, Амели изо всех сил старается не показывать явной нервозности. Он ведь нарочно выбрал момент, когда ни Эван Маккензи, ни Матиас Янссен не окажутся по-близости? Там, где логика утверждает об обратном, интуиция Браун вопит, что стечением обстоятельств тут и не пахнет. Несложно подловить две высокие фигуры, выходящими на обед из главного входа. Обнимая себя за локти покрепче, девушка сглатывает нервный ком в пересохшем рту и подаёт голос.
[indent]— Что это? — дёргая рукой в сторону снующих по офису людей в хит-визардской форме, она пытается звучать как можно более нейтрально, — Ты это устроил? Майкл, это уже не смешно. Это выходит за все границы здравомыслия. Что... что ты хочешь от меня? — намеренно понижая свой тон, тараторит Амели.
[indent]Смешно здесь только одно: она, действительно, на мгновение поверила, что он не станет увиливать. Увы, по Майклу Пэрри можно писать книжки по манипуляциям сознанием без зелий, заклинаний и оплат. Бес-плат-но.
[indent]— Я? По-моему это ты завела меня в угол, чтобы устроить допрос с пристрастием, Амели. Не против, если я продолжу выполнять свою работу? — она пытается быть выше услышанного и практически пропускает его к выходу. Практически.
[indent]— У моего дома тоже я тебя подкараулила? А после работы? Ещё скажи, что я нарочно хожу с тобой в одни рестораны. Всё никак не запомню, что мы расстались. Почти два года назад, — поджимая губы, тактично замечает девушка.
[indent]Хотелось бы сказать, что Амели знает на что идёт, но она не имеет ни малейшего понятия. Наивно Амели думает, что как бы сильно не багровел мужчина напротив, она в безопасности. Что он ей сделает? Прокричит дырку? Топнет ногой и обвинит в каменном сердце? Неблагодарной душе? Она слышала эти проклятья столько раз, что готова произнести их за Пэрри. Лишь бы тот не тратил драгоценный кислород на паразитку, вроде неё.
[indent]Амели перестаёт чувствовать себя в безопасности в ту секунду, когда кулак влетает в столешницу, а голос Майкла приказывает ей заткнуться и делать так, как он скажет. Она не успевает проследить траекторию его движения, прежде чем твердая хватка мужчины оказывается на её тонком запястье, отрезая путь к отступлению.
[indent]— Майкл. Майкл, ты чего, — пытаясь отдернуть свою руку прочь, Амели не замечает, как теряет уверенную спесь в интонациях, — Майкл, мне больно! — она дергается прочь ещё раз и не сразу понимает, откуда в ней столько силы, чтобы откинуть здорового мужчину на несколько метров.
[indent]Она понимает, что это вовсе не её рук дело, когда вместе с Майклом Пэрри на кухонный стол летит огромная мужская фигура. Амели пытается дёрнуться, вскрикнуть, но вместо этого девушка остаётся неподвижной, смотря на то, как мучащийся живой организм роняет случайные кружки и тарелки на пол. Амели вспоминает о том, что может двигаться в момент, когда на кухню набивается столько людей, что становится не продохнуть. Словно в полудрёме, она шарахается назад и пятится в самый угол, пока не упирается в стену. Она должна пытаться остановить их. Должна позвать на помощь. Побежать к колдофону – как называл его Алистэр Маккензи – и предупредить родителей Эвана о том, что их сын прижат к полу кухни тройкой хит-визардов. Ей надо сделать всё возможное, чтобы произошедшее за долю секунды не вышло за пределы английского офиса, но Амели не делает ничего.
[indent]Всё, что она может – это схватиться за пострадавшее запястье в месте, где, наверняка, будет синяк, и пялиться на развернувшуюся сценку, будто она зритель в зале кинотеатра. Амели чувствует резкую боль в висках и металлическую оскомину на языке. Инстинктивно она тянет пальцы к губам, пугаясь красного пятна на подушечках. Разве её ударили? Она не знает.

Подпись автора

you'll see my my face in every place
⎯⎯⎯⎯ but you can't catch me now ⎯⎯⎯⎯
https://i.imgur.com/WK3n3Wl.gif https://i.imgur.com/iAd4NR9.gif

25


НАЧАЛО ДЕКАБРЯ 2029


[indent]Заинтересовать Матиаса Янссена собой никогда не было лёгкой задачей. Он мог добродушно улыбаться, обмениваться короткими фразами, смотреть самым широким и удивлённым взглядом на очередную байку, которая может показаться любопытной; однако, притворяться он научился тогда же, когда решил, что адвокат – его призвание. Люди могли годами общаться с волшебником, считая его своим другом, а тот даже не моргнёт глазом, записывая чужой адрес в записной книжке под оглавлением «нужные знакомые».
[indent]Амели Браун стала интересной с первого дня их знакомства, даже лучше сказать, с её письма; чем дальше – тем хуже. Янссен чувствовал себя жадным до неизвестных ему фактов о её личной жизни, пытливый до её настроения, с чувством зависти смотрящий из-за угла на их непринужденные с Гвиневрой беседы. Посчитать его действия преследованиями было нельзя, по крайней мере, он на это надеялся; навязываться девушке в компанию бельгиец бы не стал, не будь у той желания. Правда, чем больше дней проходило, как и совместных обедов, внерабочих встреч, прогулок после окончания смен, которые всем были в удовольствие – он то знает, ему говорили! – тем проще было видеть то, что не замечали в коллегах другие.
[indent]Внимательность Матиас свою ценил и лелеял, гордясь знаниями о любимых цветах, книжках, причинах висящих именно конкретно этой картины, а не какой-то другой в доме. Часто это помогало ему выбрать подарки, как, например, в случае с шарфом для Браун, а узнать, что он всё сделал правильно ему помогало действие по итогу. Тогда она обняла его; несколько раз после Янссен и сам позволял себе приобнять девушку, когда та доводила его своими шутками до смеха или намеренно забывая, что его временное местожительство – холодная и вежливая Великобритания, люди на улицах которой не лезут щеками друг к другу.
[indent]Она же помогла заметить, что что-то было... не так. Иначе. И если в случае с любым другим человеком, маг бы не стал переживать, то с Амели он такого себе позволить не мог. Не хотел. Отчего и сразу начал разбираться, что именно произошло.
[indent]Но не спросишь же этого у неё напрямую! «Всё в порядке», «с чего ты взял» и другие оправдание ему совсем не хотелось слушать – только актёрский талант раскрытого рта и выражения лица «конечно я тебе верю на слово!» зря тратить. Янссену думать долго не пришлось, и озарённый гениальной идеей, волшебник уже спустя мгновение оказался перед рабочей подружкой Браун, ненавязчиво уточняя, в порядке ли она и не знает ли что-то, чего не знал Матиас, Гвиневра?
[indent]Это было большой ошибкой.
[indent]Ему стоило радоваться от мысли приобретение себе напарника, так же бойко переживающего за состояние их любимой коллеги, как и он, однако, во всём этом была проблема – ему совсем не хотелось нарушать личные границы девушки, когда та того не хотела. Ему больше нравилось пользоваться другими методами, что не скажешь про главную болтушку фирмы, раздувающую панику на пустом месте. Так в один день на его столе появилась сумка и прежде, чем Янссен успел раскрыть рот и возмутиться, что кража имущества друзей – неправильно, ему выложили на стол всё содержимое. Он не просил! Он не хотел в этом участвовать!
[indent]Бельгиец был готов жить в хаосе, но только в том, который создавал он себе; как говорится, своё роднее. Мужчина, конечно, пытался искать плюсы в их ненастоящем детективном агенстве, да только проблем от него было больше, чем решений. И до тех пор, пока Эван Маккензи не раскрыл ему некоторые детали личной жизни девушки, о которых Матиас читал сухими фактами, не рассматривая это с такой стороны... кто знает, сколько бы пришлось смотреть на что-то в упор, и не видеть очевидного.
[indent]Благо, что он не детектив, а всего лишь адвокат.
[indent]Свои школьные годы волшебник не вспоминал с обожанием, в отличие от некоторых студентов Хогвартса, души не чаявших от массивного замка с каменными стенами, разговорчивыми портретами, таинственной атмосфере леса, в общим, одним словом: каждый находил для себя то, над чем был готов поплакать после окончания. Матиас принимал свою учёбу скорее как должное, пусть и с лёгкостью мог назвать вещи, достойные патронусных воспоминаний; в конце концов, там он обрёл не только лучшего друга, но и брата. Только с возрастом он стал понимать, как некоторые связи могли ситуативно спасти, отчего школьные годы для него пролетели более свободно, с точки зрения знакомств и запоминания личностей тех, кто ходил мимо него туда-сюда каждый день. Были те, с кем он дружил и проводил время, чтобы разбавить свой досуг; а были и те, кого Матиас Янссен считал затычкой в заднице гиппогрифа, которого срочно нужно спасти. Не человека. Гиппогрифа.
[indent]Заподозрить неладное получается сразу, стоит только перешагнуть порог шотландского офиса. Их не встречает Амели близ входа, и это не выглядело бы подозрительно, не заметь волшебник снующих хит-визардов по коридорам, не похожих на тех, которые перепутали, кого проверять. Обрывая неделовой разговор, бельгиец обращается к одному из работников департамента магического правопорядка, пропуская Маккензи вперёд по коридору; этот, по ощущениям, отбился от стаи.
[indent]— Что за... сэр? Сэр, могу я узнать ваше имя и причину присутствия здесь? — прежде, чем тот всунет ему обратную просьбу, волшебник добавляет, — Матиас Янссен, адвокат компании, — наверное, попасться тому на человека совсем несведущего в законе было бы многим проще.
[indent]Брови мужчины сводятся к переносице от причины, детали которой всё равно этот хлебушек не знал, отчего бросив его там же, где нашёл, Матиас устремляется в сторону скопления коллег фирмы и остальных защитников магического мира в надежде найти ответственное лицо. Честное слово, проработав под оружейной компанией каких-то полгода, ему стало понятно, каким образом они обрастают таким бешеным количеством слухов. Он не удивится, если кто-нибудь видел, как наряд хит-визардов двигался по направлению к их этажам; уже стоит ставить ставки на газетный заголовок со статьей, в которой они выискивают наркотики и проституток у представителей шотландского клана прямо на рабочем месте? От этой мысли он ускоряет шаг, и как покажется Янссену после, одним прыжком оказываясь на кухне в самый нужный момент.
[indent]Майклу Пэрри должно икаться – столько раз бельгиец вспоминал о нём, особенно с той самой минуты, когда понял, что они были знакомы раньше личного дела Амели и её редких упоминаний о мужчине. Его гиппогрифу точно не повезло; ещё в школе магу казалось, что таких нужно было поискать, и там, где гриффиндорец с лёгкостью обманывал и нравился окружающим за свою лесть и умение целовать чужие задницы, Матиас видел его насквозь. Благо, у них не было необходимости общаться: разные курсы, факультеты, интересы, как и полное отсутствие желание хотя бы со стороны Янссена, – ему не казалось, что Пэрри был его ярым фанатом тоже, – поэтому чаще всего они сталкивались разве что на поле для квиддича. Жаль, что тому ещё в то время не выбили мозги, чтобы он даже не думал лезть к людям, которые ему были не по зубам. Или, как раз таки, причина в этом? Отбили всё, что он растерял весь страх?
[indent]Обычно редко что могло выбить волшебника из равновесия и плеваться желчью, пусть и про себя, он не позволял себе с каждым. Не без удачи с заметным испугом Матиас успевает найти взглядом Амели, оказавшейся посреди суматохи, – он не сомневался, что на деле она была эпицентром с самого начала, – прежде, чем повышая голос, пытается успокоить и хит-визардов, и привлечь внимание Маккензи, в интересах которого было успокоиться так же быстро, как он загорелся. Ещё одна причина, почему пресса так сильно любит МАМС: за долю секунды Эван Маккензи превращается в машину для убийств, и пусть у бельгийца до конца не было всех карт на руках, это не означало, что он не понимал, что произошло. Держащаяся за запястье Амели с самым напуганным выражением лица вызвала в Янссене агонию, что уж говорить про человека, знавшего её дольше и имеющего с ней совсем не отношения обычных коллег.
[indent]Да и разве обычные коллеги бы не заступились друг за друга, учитывая местный дружный коллектив?
[indent]Вопрос, однако, сейчас стоял не в этом. Как никто другой Матиас понимал, что ни фирме, ни лично Эвану не нужно было дополнительно привлекать к себе внимание в разгар разворачивающегося на глазах дела. У него ещё есть шанс попытаться свести конфликтную ситуацию на нет – короткого взгляда на Пэрри хватает чтобы понять, что это будет не так легко – и он задерживается возле Браун всего на толику мгновения, и пытается потянуться к её плечу, чтобы спешно одёрнуть руку.
[indent]Она думает, что он бы ударил её? Его глаза раскрываются шире и на секунду волшебник стопорится, открыв и закрыв рот.
[indent]— Амели, — зовёт он девушку, привлекая к себе внимание, — Ты... Ты в порядке? — на всякий случай делая полшага назад, давая ей больше личного пространства, волшебник оглядывается по сторонам, довольно грозно посмотрев на толпившихся коллег – нечем заняться? Он делает короткую паузу, продолжая говорить, — Амели, я пойду с ними, попытаюсь смягчить для Эвана обвинение, каким бы оно не было. Что они тут делали? — он тут же качает головой, — Не суть, я разберусь и вернусь. Никуда не уходи. Всё будет хорошо, — голос мага звучит уверено, и Матиас несколько раз кивает головой в подтверждении своих слов, уже разворачиваясь на пятке, резко нахмурившись. Он торопится, но его хватает на ещё одну фразу, которую он говорит то ли Браун, то ли шутит под нос самому себе: — Пора доставать ваши хвалящиеся ружья и быть наготове, чтобы отбиваться от прессы – уверен, им понравится, — он не даёт ничего ей сказать в ответ, скрываясь за углом и стараясь нагнать торопящихся исчезнуть из поля зрения хит-визардов.
[indent]Сказать – одно, другое дело – сделать. Всех этих телодвижений хватает, чтобы выпустить их из здания и оказаться на пустом месте после групповой трансгрессии спустя пару минут, как он покидает офис.
[indent]— Проклятье, — прыснув себе под нос, Янссен оглядывается вокруг, словно это поможет увидеть ему след хит-визардов. На всякий случай он хлопает себя по груди, и не почувствовав под пальцами удостоверение во внутреннем кармашке, – негоже попасться на глаза представителям правопорядка, являясь гражданином другой страны, да ещё и в попытках остановить оных, – спешно поднимается обратно, встречая совсем иную картину, чем мгновением прежде. Встречаясь взглядами с Браун, взявшую себя, по ощущениям, в руки за считанные секунды, он качает головой. Ускоренными перебежками он пересекает коридор, рванув на себя дверь кабинета и похлопав по разбросанным по столу папкам, находит искомое.
[indent]— Что? Какое неразглашение, кому я расскажу! Я пото... — он щурит взгляд, разговаривая на ходу, и слыша фразу в спину, выуживает из кармана пиджака перо, — Куда, — оставляя размашистую подпись на подложенную перед глазами бумагу, Янссен приподнимает бровь в красноречивом «Довольна?», чтобы умудриться усмехнуться себе под нос и броситься прочь.
[indent]Пора вызволять начальника.
[indent]И у него были даже вариант как, если всё пойдёт не по плану.
[indent]Честно говоря, бороться за тех, кто ему был небезразличен ему нравилось больше, и он понимал точку мнения о профессионализме и необходимости держать дистанцию – он это делал! – с другой стороны, держаться совсем холодно и следовать только холодным фактам без капли понимания, почему человек, на чьей ты стороне, был хорош и заслуживал защиты. Министерство Магии никогда не принимало его добродушно, но это и не требовалось – он здесь не за поиском дружбы, если говорить о Майкле Пэрри и их небольшой проблеме. И речь вряд ли шла о том, что тот имел полное полномочие, чтобы посадить Эвана за решетку до момента, пока кто-нибудь вынесет ему бестолковый приговор, пусть и заслуженный – нападение на хит-визарда? Хорошо, что тот не отбивался. Янссен видел, что могли сделать с обычными неподготовленными магами, – пусть и теми, кто умел то, что умеет любой Маккензи, – авроры, и сомневался, что младшее отделение сильно отставало.
[indent]— Майкл! — бельгиец добродушно улыбается, находя мужчину взглядом, наконец, прорвавшись через проверки, вопросы и выяснения причин, зачем он здесь. Повезло, что пока он работал над делом Маккензи, Матиас не один раз засветился в местных отделах правопорядка; вот где адвокатом было необходимо завести себе полезных знакомых в первую очередь, — Послушай, я перейду сразу к делу. — он намеренно отбрасывает всяческие «мистер» и официоз, такой любимый для любого британца, — Много времени я у тебя не потрачу, не беспокойся. Отойдём? — темноволосый смотрит на хит-визарда прямо, продолжая держать на себе расслабленное выражение лица, но если приглядеться... то в интересах Майкла Пэрри было согласиться сделать несколько шагов в сторону.
[indent]— Предлагаю, пересмотреть обвинение по отношению к Эвану Маккензи, что думаешь? И прежде, чем ты скажешь что-то, я думаю, что в твоих же интересах согласиться, и я объясню тебе почему. Как ты знаешь, сейчас мы посреди деликатного дела и плохая репутация, – незаслуженная плохая репутация, – будет совсем некстати. Да, он немного вспылил, увидел не то, что должен был и... — жаль, что не размазал волшебника по полу, стукнув того чайником по голове, — С кем не бывает, верно? К тому же, ещё одна просьба: ещё более пагубно на нашу ситуацию в суде влияет твоё общение с Амели. Может, у тебя получится перестать поджидать её у офиса или ходить в те же самые рестораны, что и она, учитывая, что у вас тут чудно и у самих? — склоняясь чуть вперёд, Янссен крепко хлопает Пэрри по плечу, даже посмеявшись. Ни на что не намекает.
[indent]Или?
[indent]Соглашаться с ним, впрочем, никто не хочет, как и увидеть тот самый интерес. Матиас негромко вздыхает, на мгновение засунув руки в карманы, и нащупав волшебную палочку, замолкает совсем ненадолго; может показаться, будто у него совсем нет слов и он попытался откусить больший кусок, чем смог, но Майкла встречает та же самая деловитая усмешка, что и прежде.
[indent]— Я не буду настаивать, чтобы ты отпустил Маккензи или перестал преследовать Амели, но, — наклоняясь к нему чуть ближе, он становится серьёзным, — В таком случае, тебе стоит задуматься о собственной карьере, потому что вряд ли вызвав тебя свидетелем в деле – а мы можем это сделать, причин у нас достаточно – ты без труда решишь рассказать всем об отношениях с Амели Браун, включая её возраст. Сколько там ей было, не напомнишь? Ты ведь уже работал здесь? — он бросает взгляд за спину Пэрри прежде, чем Янссен медленно отдаляется от волшебника, сменяя чреватый последствиями тон на что-то более весёлое. Правда, и последующие слова не звучали оптимистично. Не для одной из сторон, — В конце концов, даже вызывать в суд никого не нужно будет. Одного чьего-нибудь перепуганного анонимного запроса хватит для того, чтобы тебя решили проверить. Да, без надежды на то, чтобы что-то найти, — он пожимает плечами, — Сильно же твоё начальство удивится, как думаешь?


[indent]Прошло не так много времени, чтобы возвращение в офис чувствовалось совсем другим, и всё равно, перешагивая порог шотландского филиала не первый раз за день, он делает глубокий вздох, усмехаясь себе под нос. Честно говоря, он не до конца был уверен в том, что у него получится, и в какой-то момент его слова можно было бы расценить как блеф... в конце концов, без того, чтобы обсудить всё, что он наговорил Майклу, с Браун, он бы точно не стал, учитывая, что это касается её личной жизни. Они и так достаточно много вытаскивали на поверхность, чтобы быть уверенными в том, что судья будет на их стороне; тянуть за собой зарытого с головой в копоть Пэрри вряд ли было бы им на руку. От представления образа хит-визарда бельгиец морщит нос и цокает языком. Может, он поступил неправильно, шантажируя его, но этот был тот случай, когда он не чувствовал своей вины. Он сделал это ради Амели и хотел думать о том, что это даст свои плоды.
[indent]Так или иначе, вряд ли этот разговор когда-нибудь всплывёт, – и винить его в отсутствии профессионализма будет некому, – учитывая, что хит-визард не выглядел как человек, несогласный на условия Янссена. Или освобождение Эвана Маккензи должно было значить что-то другое?
[indent]— Я смотрю, — вынырнув из-за угла, успешно окинув взглядом список, который так сильно приспичило составить и начать с самых главных лиц компании, – без зазрения совести, – он позволяет себе улыбнуться без привязанной к нему скрытой агрессии. Так, как он улыбался Амели Браун последние полгода, — Все пошли тебе на встречу, потому что как же «не»? Напомни, почему ты не присоединилась на обед к нам и стоит ли мне в следующий раз настоять на том, чтобы... присоединилась? — волшебник смеётся, отвлечённо всунув ладони в карманы брюк и посмотрев поверх головы Браун, задумчиво поджимая губы, [float=left]https://funkyimg.com/i/37Rok.gif[/float]намеренно потягивая резину, когда его никто не просил.
[indent]Так сказать, наигрывал бесшумную барабанную дробь.
[indent]— Хотя, думаю, что больше и не понадобится – опасность миновала! Все спасены! Драконы повержены, а принцессы – в безопасности! — торжественно говорит Янссен, то разводя руками в стороны, то вскидывая их вверх, а по итогу и вовсе сжав кулаки вместе, говоря сквозь зубы, — Во всех смыслах этого слова, но больше меня интересует сейчас другое, — бегая взглядом по её лицу, слегка нахмурив брови, возвращаясь к воспоминаниям с её реакцией на попытку мужчины притронуться к её плечу, застревая глазами на том самом запястье, за которое она держалась, Янссен с еле заметным кивком головы, спрашивает, — Как ты себя чувствуешь? — он не хотел казаться непоседливой курицей, но она должна была его понять. Даже если кому-то покажется, что причин для волнения не было... девушка могла обманывать себя сколько угодно.
[indent]А вот он на это не клюнет.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

https://i.imgur.com/lRY7RZm.gif https://i.imgur.com/BaVLcvu.gif
всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

26

[indent]Амели смотрит на прижатое хит-визардами к полу тело с едва различимым налётом удивления, как если бы развернувшаяся сценка не выходила за рамки привычного и беспокоила её разве что лишним шумом и побочным ущербом кухне. Правда, слышать девушка ничего не слышит. В одну секунду Амели погружается в широкий вакуум, не пропускающий звуки окружающего мира, и было бы впору беспокоиться за слух, если бы не монотонный звон в ушах, заполняющий всё свободное пространство в её мыслях.
[indent]Она не замечает боли в запястье, хватаясь за него скорее из инстинкта, чем из реальных ощущений. Покалывания и ломоту Амели чувствует в совершенно неожиданных местах: в ребре, на щеке, вдоль спины. Перед её глазами встаёт вспышка света, и в следующее мгновение она видит совершенно незнакомое ей воспоминание, чувствует болезненный пульс в висках и металлическую оскомину на языке. Причину явного привкуса крови во рту девушка находит не сразу, но когда находит, постороннее вмешательство резким движением вынуждает её дернуться в сторону. Проходит несколько длинных секунд, прежде чем голос Матиаса Янссена пробивается через плотную стену её невидимой защиты, и Амели понимает, что он задал ей вопрос. Знать бы, правда, какой.
[indent]Она поднимает на него глаза, мозоля лицо мужчины пустым отсутствующим взглядом. С опозданием события и слова принимаются нагонять сознание Амели.
[indent]— Да, — возвращая красные подушечки пальцев к лицу, она проверяет не показалось ли ей ещё раз и наконец дёргается к раковине, дергая рулон бумаги и прижимая его к носу, — Я не знаю почему... — она хмурится, раздражаясь собственной медлительности, но так и не находит слова, чтобы объяснить неожиданно кровоточащий нос; её ведь толком не тронули.
[indent]Матиас говорит слишком быстро. С очевидным смятением Амели хмурит брови и кривит лицо в непонимающую гримасу. Почему она не может выдавить ни слова? От беспомощности девушка громко вздыхает, роняя ладонь со скомканной кровавой салфеткой на столешницу. Впервые за утекшие минуты она дергает взгляд к месту, где только что лежал Эван Маккензи, не находя там ничего, кроме разбитой чашки и разлитого по полу кофе. Её слух выделяет громкое «пресса», долетающее до неё от выбегающего в главный зал Янссена, и Амели вдруг приходит в себя.
[indent]— Матиас, — от неожиданности она даже хватается за горло, представляв свой голос многим звонче и уверенней, чем тот прозвучал, — Матиас, погоди! — срываясь с места, она кричит уже громче.
[indent]Собираясь с мыслями на ходу, девушка ищет глазами любой свободный лист бумаги и повторяет имя мужчины ещё раз.
[indent]— Пресса! Ты сказал пресса! Если все подпишут акт о неразглашении... мы сможем выиграть время Алистэру, — смотря на него большими глазами, она вовремя прикусывает свой язык: оттягивание времени звучит куда лучше, чем пропускной билет засудить всякого, кто посмеет открыть рот, после того, как оставил заветную подпись, пообещав молчать, — Просто поставь мне свою подпись, я напишу всё за тебя. Гвен! Соедини меня с мистером Маккензи. Тот что Алистэр, Мерлин! Не с Эваном же! — хлопая листом бумаги по стойке ресепшн, она вручает ручку Матиасу, — Предупреди всех, что их ждёт та же процедура. Никто не входит и не выходит, пока у меня не будет стопка заверенных бумаг, — и прежде чем Гвиневра успеет задать свой вопрос, она размашисто показывает на уходящую спину Янссена, — Он и заверит! — неужели так сложно успевать за ходом её мысли?
[indent]А останавливаться Амели не умеет.
[indent]Игнорируя всякие посылы организма, она следует наскоро выстроившемуся протоколу действий. Получить подписи. Получить инструкции от Алистэра. Отправить срочное сообщение доверенному лицу в Пророке. Убедиться, что все подписи собраны, и уронить небольшую стопку бумаг на стол Матиаса. Выполнив последний пункт в своём списке, Амели так и застывает посреди офиса, внезапно не имея ни малейшего понятия о том, куда себя девать. Головой девушка понимает: всё, что ей остаётся, это ждать, но одна мысль о том, что она не может ничего сделать вызывает в ней мучительную волну нервозности.
[indent]Она не чувствует утёкших минут проведённых в кабинете, появляясь на виду у ошарашенных спустя некоторое время. Медленным шагом Амели проплывает мимо прикованных к ней взглядов, отнекиваясь от всякой попытки узнать что произошло. Откуда ей знать? Сколько она не пытается, события предшествующие всей созданной ей суматохе отказываются выстраиваться в хронологическом порядке. И чтобы хоть как-то скоротать время, Амели надеется убрать оставленный на кухне погром, но вместо этого встречается с вылизанным до блеска помещением. Спасибо, Гвен. Жаль, она бы предпочла драить пол, нежели сидеть и ждать чуда.
[indent]Исчезнувший на время поток сознания возвращается к ней запутанным комом вырванных из контекста фраз и обрывков увиденного. Циклично Амели замечает, как горячая волна раздражения подступает к самому горлу и тотчас сменяется ледяным парадом мурашек по спине. Что Матиас Янссен может сделать? Эван бросился на её обидчика без разбору. Он даже не дал хит-визарду схватиться за волшебную палочку, повалив того на стол. Может быть, если бы Майкл Пэрри успел её ударить... От этой мысли Амели непроизвольно вздрагивает и спустя секунду понимает, что дернулась от голоса Матиаса.
[indent]— Что они сказали? — его вопрос она слышит с опозданием, когда уже подскакивает со стула и встаёт в полный рост, упираясь пальцами в стол, — А!.. Ты нашёл стопку. Я подумала, что если кому-нибудь из наших придёт в голову слить всё в газету, мы хотя бы сможем сделать из него пример, как делать не надо, засудив за нарушение договора. С твоей подписью все оказались сговорчивей. Ты ведь заверил их? — она знает, что скорей всего да, но не может закрыть тему, не убедившись.
[indent]Она открывает рот, собираясь переспросить мужчину о том, куда он пропал, и тут же закрывает.
[indent]Он выглядит... счастливым? Уж точно не побеждённым, отчего волнение Амели спадает до терпимого, хоть и не отпускает её полностью. Впившиеся до белизны в стол пальцы чуть расслабляются, вместе с девичьим силуэтом, становящимся менее зажатым. Впрочем на смену нервозности к девушке приходит непонимание. Матиас Янссен выглядит не просто довольным до треска в щеках. Он двигается, говорит так, словно то, чем закончился его обеденный перерыв, обыденное событие, незаметная кочка на широкой дороге, завершающейся выигранным делом. Пускай, ей не хочется, но Амели начинает казаться, что ей придётся напомнить: Эван Маккензи чуть не слил всё в туалет одним неаккуратным размахом кулака. О какой миновавшей опасности вообще можно говорить?
[indent]— Я? — она щурится, выгибая шею вперёд, будто глупее вопроса не найти, — Со мной всё в порядке. Я... — Амели трясёт головой, судорожно ища объяснение её ступору на кухне, — Мне оставили синяк, а не смертельную рану. Каким... каким образом это вообще сейчас важно? — оживляясь, она говорит быстро, практически разрезая воздух словами, — Драконы? Принцессы? Матиас! Я сейчас слишком глупая, чтобы понимать метафоры, — начиная тяжело дышать, она заметно взвинчивается, — Что ты сделал? Почему ты так уверен? Где Эван? В смысле «опасность миновала»? Почему тогда его здесь нет? И что, — она резко вдыхает, указывая открытой ладонью на место, где стоял мужчина, — Что ты тут делаешь, если Эван находится в аврорате? — сводя брови на переносице, девушка судорожно бегает по лицу Янссена в ожидании хоть какого-нибудь света в конце тоннеля.
[indent]Амели слышит громкие удары сердца в ушах и только сейчас замечает, насколько сбивчивое у неё дыхание и неубедительный вид. Ей хочется сделать уверенный шаг к Матиасу, схватить его за рубашку и встряхнуть, что есть силы, сбивая с лица беззаботную весёлость. Во второй раз Амели Браун ощущает себя абсолютно беспомощной и одинокой в своей, судя по всему, личной драме. Ей становится физически холодно, отчего она инстинктивно обнимает себя за живот.
[indent]Она помнит, Матиас Янссен не шутит, когда не уверен, и всё равно злится. Для семьи Маккензи это деньги и доброе имя, для него репутация и потеха для эго, для неё? Вся жизнь Амели Виктории Розье вывернута наизнанку, и она не обманывается тем, что сегодня был финальный залп. Сегодня было только начало, но ей не нужны сочувственные удары по плечу. Ей даже не нужно понимание и, уж тем более, забота. Последняя имеет свойство создавать проблемы на ровном месте. Всё, что она просит, это относиться к ней серьёзней. А вместо этого Амели Браун получает шутки про ружья и вызволенных принцесс, словно она какая-то истеричная девка, не способная думать головой в тумане эмоций. Она бы выстрелила из хвалёного ружья, будь в этом необходимость, зря он смеётся.
[indent]— Нет, — встряхивая головой, девушка отталкивается от стола рывком и шагает прочь, — Я просто физически не могу сидеть здесь дожидаясь, пока Эвана... — она не успевает договорить свою фразу, как заученный до полутонов звук открывающейся главной двери вынуждает Амели ринуться в главный зал.
[indent]Ей хватает несколько полупрыжков, чтобы увидеть лицо мужчины, чьи уши должны были гореть, как во время драконьей оспы.
[indent]— Неужели! — если бы она осознавала, как сильно поменялись её лицо и голос за долю секунды, удивилась бы так же, как и Маккензи, — Чем ты блядь думал? — Амели не кричит, кричат её глаза, её сжатые губы и стиснутые зубы, кричит её раздувающийся нос, но Амели? Нет, тон Амели остаётся ледяным, как и всё её тело, окутанное в холод, — Что это было? Что за прыжки цербера на таракана? Меня просто крепко взяли за запястье, и ты решил похерить всё дело из-за... синяка? — дергая ладонями в воздух, она задаёт ему вопрос всем свои видом.
[indent]— Синяка? Амели, ты вообще видела...
[indent]— Нет, и, слава Мерлину, что я не видела, потому что тогда бы я задушила тебя этими же руками, которые тебе так жалко! — выделяя некоторые слова, не успокаивается девушка, — Ты не мог сказать словами? Подойти и убрать его руку? Чёрт, в конце концов дать ему отпиздить меня! — громкий выдох.
[indent]— Что? Ага. Уверена, что точно по голове не получила? А то так сразу не скажешь.
[indent]— Я смотрю сегодня набирают в клоуны? Осторожно, тут очередь, — нервно улыбаясь, интересуется Браун, — Нет, не получила. В отличие от тебя. Мерлин, Эван, не притворяйся, что не знаешь, о чём я. Ты понимаешь, что случится со всем нашим делом, если, — Амели запинается, вздыхая.
[indent]— Да мне плевать, Амели. Плевать на сраное дело, если это значит, что пострадаешь ты!
[indent]— Да что же вы все!.. Я в порядке! Тебе должно быть плевать на меня!
[indent]— Это так не работает, Амели. Я не могу не ставить тебя выше... Ты важна мне!
[indent]— А я запрещаю. Запрещаю! Не нужна мне твоя, — она сжимает губы, будто собирается выплюнуть в него словом, — твоё беспокойство! Забота. Не нужны! Мне не пять лет, чтобы со мной нянчиться! Лучше бы заботился о своей семье и своём будущем! — забывая, что она никогда не кричит, Амели топает на него, будто маленькая девочка.
[indent]— Ты и есть... семья!
[indent]Амели застывает, белея на глазах.
[indent]— Нет!
[indent]— Что «нет»? Пидора ответ.
[indent]Вместо того, чтобы продолжить бестолковую перебранку, Амели разворачивается на каблуке и молча выносит себя из этого помещения. К сожалению, часть содержимого вываливается за ней следом. Меньше чем через десять минут Амели перешагивает порог в обратную сторону. Правда, вместо боевой готовности девушка представляет миру слегка подтёкшую тушь на глазах и лицо человека, который пережил слишком много эмоций за слишком короткий срок. Она останавливается посреди главного зала на пару мгновений и, скользя взглядом по тем, кто ещё не сбежал с поля боя, подаёт голос:
[indent]— Прошу меня извинить за устроенный цирк, — нервно дергая уголками губ, она проходит мимо всех прямиком на кухню и, не издав ни звука, падает на стул; в конце концов, Амели Браун всегда стремилась быть в курсе событий, так что если здесь набирали в клоуны, она бы стояла первой в очереди.
[indent]Роняя голову себе в ладони, она медленно массирует виски и негромко вздыхает. Сейчас бы заклятие забвения пригодилось ей, как никогда. Впрочем, Амели явно не заслужила лёгких выходов и готова стоически перенести все косые взгляды и закаченные на неё глаза. Может, в следующий раз выйдет на улицу, прежде чем отчитывать наследника Маккензи в узком кругу его подчиненных. Тяжело признаваться, но Эван, действительно, был прав. Не будь они по-настоящему близкими друзьями, она бы никогда не позволила себе подобный тон и выражения.
[indent]Её мысль прерывает звук шагов в дверном проёме. Амели мгновенно поднимает голову к источнику, встречается глазами с Матиасом и, сжимая веки, отворачивается с лицом насравшего на подушку щенка.
[indent]— О, Мерлин, — на выдохе бормочет Амели, — по шкале от одного до дайте мне другую секретаршу, насколько всё плохо? — косясь на него исподлобья, она вдруг понимает, что отшучивается так же, как и он одной войной местного разлива раньше, и спешит исправиться, распрямляя плечи и становясь серьёзней, — Матиас, я хочу попросить прощения за свой тон и сцену, которую я устроила. Я перенервничала и сорвалась. Это полностью моя вина... — в её глаза попадает кружка с чаем, отчего Амели застывает с приоткрытым ртом, смотрит на него, на кружку, вновь на него, — Ты сделал мне чай? — сводя брови на переносице, она ненарочно ломается в голосе и смотрит на мужчину так, словно он совершил какое-то чудо.
[indent]Он ведь не хотел ничего плохого.
[indent]Ясная, как день, мысль ударяет в висках, и Амели чувствует, как оставленный за рабочими стенами приступ эмоциональности встаёт поперёк горла. Она смотрит на их предшествующий разговор посторонним зрителем, видящим, как радостная улыбка Матиаса Янссена спадает с его лица под гнётом озлобленной маленькой выскочки, требующей удобных ей объяснений. Её губы кривятся, дыхание начинает дрожать, и ответ, почему под её глазами потекла водостойкая тушь, находит сам себя.
[indent]Она громко вдыхает, надеясь, что затолкает всё обратно, но вместо этого чувствует жжение, бегущее маленькой дорожкой по щеке.
[indent]— Да что ж со мной сегодня, — чертыхаясь себе под нос, Амели задирает голову наверх и начинает говорить через всхлипы, — Спасибо. Не стоило. Я пыталась сказать. Нам очень повезло, что ты наш адвокат. Я разговаривала с тобой как, — вздох, — как скотина, и я пойму если, — она запинается, собираясь продолжить свою неподготовленную тираду худшей коллеги, подруги, названой сестры и любого другого человека, которым её могут величать, однако замечает движение в свою сторону и затыкается.
[indent]Амели перестаёт плакать в ту секунду, когда чувствует тепло чужого тела, контрастирующее с температурой её ледяных пальцев. Не издавая ни звука, девушка врезается щекой в его грудную клетку, нервно ищет ладонь Матиаса и сжимает её холодной рукой, уставляясь в одну точку. Ей хочется спросить зачем он вообще трогает её и разговаривает с ней после всего увиденного и услышанного, но боится даже пошевелиться, продолжая жаться в него, как испуганный зверёк, нашедший своё убежище. Она вспоминает о том, что, вероятно, Матиас не предлагал подержаться за руки, приобняв её, и осторожно оттягивает свою ладонь, не убирая её совсем, но и не касаясь его самого.
[indent]— Извини, — шепчет Амели, тихо вздыхает и поднимает голову наверх, — Спасибо за чай, — неизменно тихо.
[indent]Она понимает, что ей пора бы отодвинуться и взять себя в руки, и нарочно не отодвигается. Быть скотиной, так до конца.

Подпись автора

you'll see my my face in every place
⎯⎯⎯⎯ but you can't catch me now ⎯⎯⎯⎯
https://i.imgur.com/WK3n3Wl.gif https://i.imgur.com/iAd4NR9.gif

27

[indent]Быть настоящим. Реагировать искренне. Не пытаться скрыться за невидимой глазу стеной. Было много простых правил, которым стоило следовать Матиасу Янссену, чтобы не усложнять не столько свою, сколько их жизнь. Ведь разве он вредил себе? В меньшей степени, потому что сам выбрал этот путь. Остальным? Его коллеги, друзья, семья и близкие: если волшебник не вложил в руки окружения ключ от себя, выдавая инструкцию к собственному поведению, то существовал иголкой в заднице каждого, кто пытался протянуть ему руку, пытаясь переступить порог разговоров у водной колонки.
[indent]Для человека, косо смотрящего на лицемеров и притворщиков, он ловко не замечал бревна в своём глазу. Обвинять ханжей, но при этом, продолжать отшучиваться, забивая свои переживания глубоко вовнутрь. Разве кто-то мог наказать его за то, что он умеет чувствовать? Что точно также, как и все, задаётся вопросом «Что, если я никому не нравлюсь?», «Что, если я скажу что-то неправильно?»
[indent]«Что, если я окажусь клоуном среди серьёзных людей?»
[indent]Янссен прожил с этим всю жизнь и, как бы печально это не звучало, знал: проживёт так не один год ещё. А как иначе? В семье на него уже не хватило жалости и разговоров по душам, а наскоро появившиеся младшие братья и сестра вовсе отобрали у него возможность казаться слабым в глазах своих родителей. Ты или как Ник, или у тебя проблема. А потом? Потенциально прибиться к компании старших родственников было проще, но и критерии по приёму были куда более высокими, нежели с младшими. А дальше... вините во всём привычку и упрямство, видение того, насколько проще живётся, когда твоё главное описание: «море по колено».
[indent]А для всех остальных ты человек со звёздной болезнью.
[indent]Он не зря отшучивается, широко улыбается, всем своим видом показывает, что главная проблема была решена. Дело не в том, кто именно это сделал, – к этому он вернется в более подходящее время – а в том, что сфокусироваться можно было на более важных вещах, на которые хотелось обратить внимание. Бельгиец это и делал, выдавая своё волнение суетливыми движениями и взглядом исподлобья.
[indent]— В смысле... каким, — кто бы знал, что вся важность, которую он вложил в собственный вопрос, пройдёт мимо. Янссен аж делает полшага в сторону, выпрямляя спину, пусть и опускает взгляд на оставленные на её столе документы, конечно же, заверенные.
[indent]Мужчина открывает рот и закрывает, пытаясь заговорить, но снова терпит фиаско, лишь еле слышно выдыхая.
[indent]Прокручивая задом наперед всё то, что произнес, к тому же, оглянувшись позади себя и не увидев ни намёка на освобождение Маккензи, волшебник осознает, по какой причине она задалась ему несколькими – а лучше сказать, тысячью? – вопросами, на которые у него, несомненно, были даже ответы. Казалось бы ответь и дело с концами: снимет оковы волнения с плеч Браун за начальника и друга, как и объяснит, насколько у них много или мало шансов против нового дела, которое мог бы открыть, на секундочку, её бывший молодой человек. От воспоминания лица Майкла Пэрри перед глазами он заметно хмурится. Вот же, очевидная дилемма. Разве он не знал её? Не знал, что за одним вопросом последуют следующие и она выйдет на очевидный шантаж со стороны Матиаса Янссена, который воспользовался личными данными человека, важного ему.
[indent]Ведь что она подумает о нём? Насколько это разрушит то доверие, которое выстроилось перед ними за полгода? Одно дело знать о каких-то фактах из её личного досье для дела, другое узнавать об этом с более детальными подробностями от самой же Браун в порывах душевных диалогов. Матиас поджимает губы, нервно дёргает плечом, всовывая ладонь в карман брюк да бы не передавать своё беспокойство в движениях.
[indent]— Я не виделся с ним – толку было мало в переговорах конкретно с Эваном, поэтому я пошёл сразу к Пэрри. Мы немного поговорили, обсудив случившееся и договорились о снятии обвинений в нашу сторону за неимением необходимости привлекать внимание ни к хит-визардовскому отделу, ни к Маккензи. Меня оповестили, что Эвана выпустят как только, так сразу и мне дожидаться его там... ну, смысла особого не было. — как бы волшебник не пытался говорить спокойно, к концу его предложений он всё равно не смог не приподнять бровь, умалчивая свой вопрос, — А важно это потому, что... я беспокоюсь за тебя? И пусть синяк, но и его никто не заслуживает, не говоря уже о том, что он заставил тебя пережить. Ты прокусила губу? — отрезая без «или», он хмурится, вспоминая и остальные мелкие детали, которые мог упустить в первые секунды пересеченных с Браун взглядами, но куда более яркой картинкой появляющимися перед глазами сейчас. Он помнил и испуг, и то, как резко она отдёрнулась от него в сторону – разве это «я в порядке»? Матиас засовывает и вторую руку в карман, чувствуя, как та медленно сжимается в крепкий кулак.
[indent]Сейчас ему как никогда хотелось вернуться в Министерство Магии и найти хит-визарда, чтобы хорошенько ему вмазать. Отчасти, ему было жаль, что именно Эван Маккензи пересёк черту, а не он. Речь шла не в необходимости доказать, что он лучше и в нём было не меньше благородства, чем в наследнике американской семьи. Он должен был, потому что обещал защищать Браун.
[indent]Она ведь была совсем небезразлична Янссену. Амели нравилась ему и ему не нужно было никаких галочек, поводов или причин для того, чтобы волноваться за девушку и пытаться отгородить её от внешних проблем, но почему... почему волшебнику показалось, что лучше он совсем не делал, всматриваясь в её лицо?
[indent]— Ладно, давай вмес... — практически, перебивая её, Матиас активно трясёт головой, возвращаясь в строй, готовясь дёрнуться в сторону двери, вслед за Амели, однако, так и остаётся стоять, слегка опираясь на стол. Он не пытается скрыть улыбки облегчения, когда у них на глазах вырастает Эван собственной персоной и, чего греха таить, но тут же на мгновение приосанивается, после чего вспоминает вновь, какими методами пришлось воспользоваться, чтобы это случилось. Янссен только и успевает что кивнуть начальнику головой, прежде чем случается то, чего он совсем не ожидает.
[indent]Амели... возмущается.
[indent]Нет, даже не так. Возмущаются люди совершенно иначе – они топают ногами, громко кричат, нервно ходят из стороны в сторону, в то время, как Браун говорит настолько холодно, что окажись на месте Эвана Янссен, он уверен, что тут же почувствовал бы желание застегнуть пиджак, да насупить плечи. Волшебник настолько не ожидает, что прямо на его глазах будет разворачиваться конфликтная ситуация, что не сдвигается с места ещё какое-то время, приоткрыв взгляд шире привычного, да неосознанно дёрнув одну бровь выше. Привычная девичья вежливая речь превращается в то, чего Матиас не мог вспомнить в собственном исполнении уже в течении пары лет, и не менее удивительной была для него реакция Маккензи, бойко готово держать оборону. Наконец, спохватившись, Янссен делает шаг вперёд, пытаясь увернуться от того, чтобы чувствовать себя третьим лишним... и всё равно чувствует, как его задевает коротким упоминанием.
[indent]Конечно она о нём. А о ком ещё? Неожиданно для себя он чувствует неприятное ощущение в груди от еле заметного укола обиды. Маг подозревал, что перегнул палку и всё равно не считал, что заслуживал такого ласкового прозвища. Пытаясь сменить внутренний курс, не произнося ни слова, он поворачивает голову в сторону коридора, из которого нет-нет, но он ждал, что кто-нибудь вынырнет. Надеялся? По крайней мере, тогда у него был бы повод заняться чем-то более серьёзным, чем искать свою труппу, верно?


[indent]Шум со стороны входа остаётся позади, и не только потому, что Янссен самолично избавляет двух бранящихся от своего общества. Он не может, или лучше сказать, не хочет, в точности отвечать на вопрос вслух, по какой причине он продолжает сновать туда-сюда совсем близко, как к выходу, так и к сборищу людей. Пусть он не был причастен к этой компании так, как все собравшиеся в офисе в послеобеденное время работники, тем не менее, давно нельзя было сказать, что команда была ему безразлична. Хмурится волшебник ещё больше от попыток хоть кого-то скромно высказать своё мнение о случившемся, и пусть без претензий или осуждением... Янссен достаточно прямым взглядом и впервые за много времени отчужденным поведением показывает, что лучше бы в эту проблему никому не соваться. По крайней мере, не ради заурядного любопытства.
[indent]Честно говоря, Матиасу было трудно понять, вернуться ли Эван и Амели сегодня или нет, и пусть логика твердила, что пора бы вернуться к своей работе, – он же, в конце концов, хотел быть не просто весельчаком этого места, – а не сверлить взглядом людей вокруг себя, ему требуется куда больше, чем пара минут, чтобы перестать молоть в голове одно и то же, делая всё возможное, чтобы не возвращаться в свой кабинет. Так он находит себя стоящим перед кухонной столешницей, отмеряя, как ему казалось из дальних воспоминаний, нужное количество молока для истинно-британского чая. Игнорируя дышащую где-то рядом Гвиневру, он почти бесшумно оставляет кружку чая на столе у Амели, что-то бубня себе под нос, и только затем испаряется по направлению в адвокатской берлоге.
[indent]Ему кажется, что он только-только успевает присесть за стол и попытаться сосредоточится на ближайшей к нему бумажке, как слышит отдалённый голос Браун в фойе. Тут же он дёргает головой выше, хмурясь и не долго думая, поднимается с места.
[indent]Он не знал чего ждать, но точно не был готов запереться и игнорировать происходящее, являясь миру сухарем. Да, это было не его дело и да: Амели Браун чётко дала понять Эвану, даже во вспышке собственных эмоций, что ей не нужны были защитники, что уж касалось самого Янссена, но... и что? Будто прежде его останавливали такие вещи; и прежде, чем он попытается вспомнить и понять, что ещё как могли остановить, он заворачивает к столу волшебницы обнаруживая там нетронутую кружку. Недолго думая, он направляется туда, где точно должен был найти Браун, и всё равно сбавляет уверенный шаг, а то и вовсе останавливаясь в дверном проёме, когда видит сложившуюся девушку.
[indent]Сердце его екает и.
[indent]— Ноль? — он дёргает уголками губ скорее на автоматизме, когда глазами продолжает беспокойно скакать по её чертам лица, осторожно приподняв и вторую ладонь к кружке, на случай шансов дрогнувших рук, делая шаг вперёд, — Амели, я всё поним... Да, — её вопрос настолько неожиданно прорезает воздух относительно её попыток извиниться перед ним – а главно, за что! За то, в чём не была виновата? – что волшебник не заканчивает, отвечая на последнее, забывая, что никогда не упускал до этого шанса пошутить. Чего более он не ожидал, что простой ответ сделает ещё... хуже?
[indent]Честное слово, если она расстроилась из-за того, что он сделал ей чай, – может, почувствовала запах неправильной смеси даже с расстояния и сейчас, возведя руки к небу, спросит: «ну почему, почему так много молока!» – он выкинет его в окно, лишь бы она не плакала. Волшебник, в принципе, был готов сделать всё, что угодно, чтобы стереть слёзы с её лица; плачущие женщины вовсе не отпугивали его собой и явно запрещать – никому не запрещал, но для него слёзы редко были оптимистичными.
[indent]И больше всего волшебник хотел бы забрать её ощущения себе, облегчая ей день. А то и больше.
[indent]Она говорит, а он не слышит, двигаясь прямо к девушке. Спешно, пусть и аккуратно он ставит кружку со звоном на столик, только для того, чтобы освободить руки. В следующую секунду Янссен делает попытку притронуться к Браун вновь и не чувствуя движения прочь, тянет её на себя, обнимая. Ему кажется это единственным правильным решением.
[indent]Браун была миниатюрной – это он заметил ещё в первый раз, когда она попыталась его обнять, а он не посмел двинуться прочь; не мог и не хотел, ощутив приятное чувство и понимание, по какой причине он обошёл не один магазин с кашемировыми шарфами, консультируясь так, словно выбирал его наравне с поиском ответа о жизни и смерти. Не говоря уже о медали, о которой нет-нет, да вспоминал с ехидной улыбкой, еле сдерживаясь от того, чтобы спросить, как проходит подготовка к турниру, в котором победитель был уже очевиден.
[indent]— Ты... за что ты извиняешься, скажи мне? — волшебник грузно усмехается, правда, улыбка блекнет на его губах, стоит ему опустить на неё взгляд, только сейчас осознав, как близко они находились, — Ты даже не даёшь мне выбора пошутить, что это я для себя сделал, — быстрее, чем она ответит, он кивает головой, стараясь игнорировать собственные мысли из-за близости загорающиеся в сознании, словно Рождество наступило раньше времени, добавляя — Сколько угодно чая для тебя. — позволяя улыбке вновь появиться на своём лице, он осторожно находит её ладошку, сжимая и разжимая ту несколько раз, напоследок задерживаясь на лишнюю толику секунды.
[indent]Замечая, что она перестаёт плакать, он нехотя отдаляется от девушки, выуживая из кармана своего пиджака аккуратно сложенный платок, протягивая его Браун. Оглядываясь по сторонам, коротко смотря на проём, волшебник всё же надеется на сознательность их коллег, а затем тихо говорит:
[indent]— Давай присядем, — и подставляя к углу стола, за которым прежде сидела девушка, стул, присаживается на него, указывая ей на соседний.
[indent]Волшебник молчит недолго, сложив ладони перед собой, слегка нахмурившись: собираясь с мыслями.
[indent]— Я хорошо помню день нашего знакомства, знаешь. Когда ты посетила меня полгода назад в Бельгии, вкладывая мне в руки дело Маккензи и я ещё не знал, чего мне ожидать, пусть и хотел разобраться. В своё рабочее время, конечно же, однако, твоя искренность и вера в фирму, то, как ты держалась и как выложила всё необходимое сразу передо мной... я взял документы домой. А я ведь так никогда не делаю, — он усмехается, слегка округляя на неё глаза. Оперевшись щекой о свою ладонь, посмотрев на неё прямо и без того зная, что и девушка должна была заметить это в нём, — Но ты убедила меня в том, что всё это стоит того. И пусть мы до сих пор находимся в середине процесса, я давно знаю одну важную вещь: только благодаря тебе я нахожусь здесь и только тебя стоит за это благодарить, – если я, конечно, устраиваю всех остальных, иначе дела плохи. Дело не в везении, Амели, — он усмехается, а затем резко задирает палец вверх, — Это возвращаясь к вопросу о якобы плохих секретарях и других глупостях, которые ты о себе наговорила. Во-вторых!
[indent]Всем своим видом он показывает, что не даст ей вставить слово, даже если она попытается, делая вдох-выдох. Давно было пора вспомнить, что люди не решали проблемы, как это делал Матиас Янссен; что люди, правда, были людьми.
[indent]— Я вёл себя как последний, — внезапно он дёргает нос чуть, прикрывая один глаз, — Шут. И ты права, правда права. И это мне стоит извиняться в первую очередь. Тогда, когда все записывались на кружок «Как понимать чувства людей и как себя вести» я, кажется, свернул не туда, — мужчина усмехается вновь, но заметно грустнее. Да, сначала его задело то, что сказала девушка, но если копнуть глубже: разве у неё не было причин так считать?
[indent]— Мне жаль. Жаль, что сегодняшний день, по крайней мере, в такой версии, каким предстал перед тобой, вообще случился и мне бы очень хотелось... не знаю, — он коротко всплеснул руками, растерянно качнув головой, — Вернуть время вспять и предугадать появление хит-визардовского наряда или хотя бы оказаться здесь раньше, чем по итогу вышло, — ведь он сделал ей больно. Янссен вновь морщит нос, перекладывая ладонь на стол, а сталкиваясь взглядом с ладошкой девушки, тут же концентрируется на этом; он осторожно накрывает её пальцы своими, чуть сжав их, пытаясь подвести какой-то итог:
[indent]— Если тебе когда-нибудь захочется поговорить об этом, ты знаешь, где меня найти, — волшебник выдерживает паузу, поднимая на неё взгляд, — Вообще о чём-нибудь. — значительно веселея, он добавляет, — Учитывая, что мы оба подходим друг другу компанией, верно? И если ты где-то успела передумать на мой счёт, – вдруг! – я вот всё больше и больше понимаю, как мне повезло с наличием нашего знакомства и с тобой.
[indent]Все эти слова о защите, ненавязчивое выглядывание со скучающим выражением лица из-за угла в попытках найти её компанию, любопытные вопросы и местами неуместные шутки: Матиас Янссен плохо справлялся со своими эмоциями, особенно, когда речь заходила о демонстрации своей симпатии. В конце концов, ну и ладно; у него были свои причины держаться расстояния хотя бы ещё какое-то время. Волшебник совсем не хотел подводить её, как и терять. Сегодня он почувствовал это, не боясь, что преувеличивал.
[indent]Карточный домик мог сложиться очень легко; в его же интересах, а главное, желании сделать всё возможное, чтобы тот устоял.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

https://i.imgur.com/lRY7RZm.gif https://i.imgur.com/BaVLcvu.gif
всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

28

[indent]Амели к людям строга и требовательна, и не нужно видеть её в действии, чтобы догадаться: почувствуй она угрозу – даже если той не будет в помине – Амели огрызнётся так, что второго раунда не захочется. Всё-таки, нельзя прожить полжизни, ошиваясь по подворотням Лондона, и не обзавестись рефлексами дворовой собаки – скалится и рычит Браун не затем, что её бьют. Совсем наоборот. Чтобы не вздумали. И пускай свои реакции она уже давно знает и принимает, одно ей остаётся не под силу. Щерится она на всех без разбору и, клацнув зубами, только потом спрашивает себя: «А стоило ли?»
[indent]Всматриваясь в непривычно опасливое лицо Янссена, она чувствует всем своим телом липкий стыд и раскаяние, вспыхивающие красными пятнами на щеках, выдающие себя раздражённой кожей под глазами. Ни он, ни Эван Маккензи не заслужили издержек видавшего виды характера. Да только что она может исправить? Плакать и извиняться, словно её слова и слёзы – магический пластырь от любого непрошеного звания? Её кровная фамилия – всё, что в Амели есть магического, и даже та уже давным-давно чужая девичьему слуху. Амели Виктория Розье никогда бы не позволила себе ни выступить на глазах у всего офиса, ни делать выговоры лицам вышестоящим. Уж точно не в фамильярно-спесивом тоне, с которым она начала с Янссена и разогналась на Маккензи.
[indent]Как бы Амели ни сопротивлялась, рядовая фамилия Браун уже давным-давно ей к лицу – одинаково непримечательная и бульварная, как и сама девушка. Правда, стоит Матиасу обнять её, словно случившееся – обыкновенная оплошность, не требующая ни выговора, ни лишнего внимания, и Амели теряется, не понимая, почему он не злится на неё так же, как девушка злится сама на себя.
[indent]— За... — брови Амели встречаются, делая её лицо совершенно запутанным, будто Матиас Янссен спросил её, казалось бы, очевидный вопрос, нарочно вынудив засомневаться в простоте ответа, — высокомерный тон и... за то, в чём тебе и заодно всему офису пришлось поучаствовать. За то, что я сказала, в конце концов, — не сводя взгляда с мужчины, говорит, пускай делая паузы, но не сомневаясь в словах.
[indent]Пропустить его шутку у неё не выходит, отчего Амели вспыхивает улыбкой и роняет голову, находя свою ладонь в ладони мужчины. Она стоит так достаточно долго, чтобы почувствовать, как хлынувшие беспрерывным потоком слёзы постепенно высыхают, раздражая и без того раскрасневшиеся щёки.
[indent]— Спасибо, Матиас, — напоминая о своей руке, Амели сжимает пальцы и вновь смотрит на него, дергая уголками губ; она внезапно ловит себя на мысли, что хотела бы обратиться к нему иначе, теплей, но бросает свою затею, не попытавшись. Она не знает, что хуже попасть в ненавистное прозвище от матери или отправить в путешествие по воспоминаниям о неудачном браке. К тому же Амели ему ни жена, ни, упаси Мерлин, родитель. Хватит с неё того, что уже давно не мистер Янссен.
[indent]Девушка издаёт грудной смешок, отступая назад и замечая заботливо протянутый платок.
[indent]— А говорят, что рыцарство мертво. Как бы не так, — аккуратно прикладывая ткань к лицу, она убирает остаточные мокрые следы эмоционального выплеска, — Приличней? — обводя пальцем круг, журит его Амели, — Я постираю и верну его. Следовать традициям, так до конца, — складывая платок пополам и убирая его в карман брюк, девушка наконец приходит в себя.
[indent]Принимая приглашение присесть уверенным кивком, Амели подтягивает стул к себе и по привычке садится на самый краешек, упираясь сложенными руками о стол, будто их ждал серьёзный разговор, от которого зависела судьба всего человечества. Амели находит себя нервничающей, не имея на то причины. К холодным от слёз щекам приливает кровь, в горле пересыхает, и несмотря на то, что Матиас, если верить его словам, не собирался ни отчитывать её, ни обижаться, девушке не хватает самообладания, чтобы успокоиться. В попытке занять буйную голову чем-нибудь посторонним, Амели подтягивает к себе кружку с чаем и, делая первый глоток, утвердительно поджимает губы.
[indent]— Сразу видно, что кто-то провёл здесь очень много лет. Засчитано. В одной из жизней ты точно был английской старушкой, — она заметила при первой встрече, акцент Матиаса был чистым, британским. Ошибок он делал куда меньше, чем большинство знакомых ей англичан. Сказать по правде, не знай она его происхождения, Амели бы никогда не заподозрила в нём иностранца. В случае с готовкой всё было ещё проще: человек, способный накормить себя и её вкусным ужином, не мог запороть чай с молоком и сахаром.
[indent]Задумчивый вид мужчины не проходит мимо её внимания. Девушка отодвигает чашку в сторону, сцепляя пальцы вместе и хмурясь в ожидании того, что он ей скажет. От пристального взгляда Янссена она замечает, как отошедший на задний план жар возвращается к ней, отправляя Браун в летнюю Бельгию на порог адвокатской конторы. Амели даже на всякий случай проверяет не вспотели ли её ладошки. К счастью, нет. Однако сердце её разгоняется так, что когда Матиас всё же начинает, она еле разбирает его слова, перекрытые ударами пульса в ушах.
[indent]Амели не перебивает, пускай ловит себя на желании отозваться на каждое воспоминание. Она тоже помнит: и как держалась, и что говорила; хорошо, что он не прочитал её мысли тогда, иначе её отполированный образ готовой ко всему рассыпался быстрее, чем она перешагнула порог его кабинета. Замечая, неозвученный вопрос в глазах Матиаса, Амели несколько раз кивает: конечно, заметила. Как и его нелюбовь к рабочим часам. Как и всё, что делал Матиас Янссен, находясь в поле её зрения.
[indent]Она предпринимает первую попытку перебить его, слыша незаслуженное извинение. Встрепенувшись, Амели мотает головой в отрицании и открывает рот только затем, чтобы его закрыть, когда ладонь мужчины вновь оказывается в её личном пространстве. Забывая о собственном правиле ненавязчивого созерцания, девушка ведёт взглядом к причинному месту и замечает, как в который раз к шее поднимается тёплая волна – ясно, спасибо.
[indent]— Нет, не передумала, — отзывается Амели, и вместо того, чтобы оставить ладонь мужчины в покое там, где она была, поворачивает свою собственную, хватаясь за него большим пальцем, — Это взаимно, — смотря на него в упор, девушка осторожно дергает уголками губ вверх и чувствуя, что явно издевается над собственным организмом, аккуратно подтягивает руки под подбородок.
[indent]Откладывая их немой диалог до лучших времен, Амели расправляет плечи и делает глубокий вдох.
[indent]— Между прочим за то, что я заявилась в Бельгию, тебе стоит благодарить своего брата. Я познакомилась с ним, когда сопровождала Эвана в Румынию, и... не знаю, как так вышло, но услышала очень много комплиментов в твою сторону. Подозреваю, я не первый человек, кто сталкивается с этим ощущением после разговора с Акселем, — в то время Маккензи даже близко не нуждались в адвокате, что совсем не помешало Янссену выложить информацию о своих ближайших родственниках; от яркой картинки неугомонного эмоционального Акселя, мельтешащего перед глазами, Амели расплывается в улыбке, — Когда я искала нам нового адвоката... Я начала, как начал бы кто угодно: с тех, кого знает каждый уважающий себя британец, — она поджимает губы, вздыхая, — и довольно быстро поняла, что такой у нас уже был и проиграл наше дело. А потом я вспомнила наш разговор с Акселем. Прежде чем я успела опомниться, я сидела в стенограммах твоих дел и... уже не хотела никого, кроме, — ухмыляясь, она роняет голову и открывает ладонь, указывая в его сторону, — Считай, что ты завладел всем моим вниманием после дела Юджина Гуссенс. Я воздержусь от цитат некоторых пассажей, боюсь, не смогу воспроизвести это, как маэстро, — Амели чуть меняется в лице, становясь серьёзней, — Не подумай, я выбрала тебя не за твои шутки. Это скорее приятный бонус. Нам нужен был кто-то, кто работает не только за своё имя в заголовке газеты и за устрашающий процент выигранных дел. Я надеялась на кого-то, кто понимает, что такое семья, и действительно заботится о тех, кого защищает. Чьё сердце на правильном месте, — кивая собственной мысли, девушка задерживается на нём прямым взглядом.
[indent]Многие считали, что зал суда не место для сантиментов, что важны были факты и их подача, и пускай Амели понимала, что крылось за советом не волноваться за жизнь клиентов, как за свою собственную, она отказывалась верить, что это был единственный верный путь. А как же все «невозможные» дела? Как же перемены в устаревших законах? Разве люди, стоявшие перед равнодушными лицами судей, не горели всем сердцем за свою правду? Разве не их небезразличие, их безвозмездная самоотдача стала причиной изменений там, где никто не надеялся увидеть свет в конце тоннеля? Если бы они заходили в судебный зал, будучи не готовыми биться насмерть, мир бы оставался привычным и неизменным.
[indent]Нет, Матиас Янссен не видел дело Маккензи очередным пунктом в увесистом портфолио – в этом Амели не сомневалась ни секунды.
[indent]— Матиас, — хмурясь, зовёт его девушка, — ты не можешь винить себя за то, что ты не воспринимаешь мир, как большой ящик Пандоры. Честное слово, я бы... я бы хотела быть чуточку доверчивей к Вселенной. Я пытаюсь, но инстинкт самосохранения страшная вещь, — она хмыкает, качая головой, — Ты сделал всё правильно, просто, — Амели пожимает плечами, бросая на него сочувствующий взгляд, — ты напоролся на человека, который привык думать от худшего и... не рассчитывать на других. Потому что другие непредсказуемы, другие могут подвести, — распахивая глаза в наигранном ужасе на пустоту, разгоняется Амели, — Я хочу... рассчитывать на тебя, — отделяя слова, произносит девушка серьёзным тоном, — Я знаю, что могу и что ты не подведешь, как знаю, что могу поговорить с тобой, — она выдерживает паузу, — Я просто не уверена, что могу поговорить... сама с собой. Пока что, — растягивая губы в улыбку, Амели надеется, что он поймёт о каком разговоре идёт речь без её объяснений.
[indent]Будь её воля, она бы вовсе не вспоминала о сегодняшнем происшествии, но девушка знает, что не получится. Рано или поздно оно подкрадётся со спины, вынудив Амели обратить внимание на запечатанные в глубины сознания мысли. Что ж, чем позже, тем лучше. Пусть эксперты в человеческой психологии её осудят, встретиться лоб в лоб с чем-то, о чём Браун не имела ни малейшего понятия до сих пор, она не готова. Если вообще когда-нибудь будет.
[indent]Допивая свой чай парочкой аккуратных глотков, девушка выходит из-за стола и быстро споласкивает кружку под водой.
[indent]— Я пойду домой, если тебе ничего не требуется, — смотря на него через плечо, спрашивает Амели, — Не думаю, что принесу какую-то пользу сегодня, да и... после моего выступления, стоит позволить пыли улечься, — с явным осуждением в тоне, продолжает она, — Или... Я могу подождать тебя? — не углубляясь в пояснения, она поворачивается к мужчине с неозвученным предложением.
[indent]Все последние недели она шарахалась от совместных прогулок, как от огня, и была готова к тому, что получит завуалированный отказ. У неё были свои причины – он даже увидел их воочию парочку часов назад, но то, что было оправданием для Амели, не обязательно работало оправданием для Янссена. Тем более, когда девушка не потрудилась произнести это вслух.
[indent]— Я подожду тебя снаружи, — она не пытается скрыть явного облегчения от его согласия, загораясь улыбкой.
[indent]Как бы Амели ни возмутилась на проведенные с принцессами параллели раньше, с ним она действительно чувствует себя в полной безопасности. Будь её воля, она бы выбрала чувствовать себя так всегда, и прежде чем мысль успеет развиться в её голове, Амели подхватывает свою сумку и пропадает в направлении гардеробной для персонала. Пожалуй, об этом она тоже не готова разговаривать с самой собой. Пока что.


Н А   С Л Е Д У Ю Щ И Й   Д Е Н Ь


[indent]Если бы в мире была награда за талант выглядеть так, словно сегодняшнему дню не предшествовала самая длинная бессонная ночь, Амели Браун бы обязательно взяла первое место. Поправляя выбившуюся из общей укладки причину отсутствия сна, девушка уверенно взбегает по ступенькам ко входу в офис и толкает входную дверь, заведомо подготавливаясь к очевидному вопросу в глазах коллег: с каким пор она появляется здесь в полдень, не создавая впечатление человека, который волновался за первое в жизни опоздание? Ей ответ кажется очевидным, – она собиралась появиться здесь в полдень – но Амели подозревает, что с этим взглядом на положение дел она окажется в гордом одиночестве.
[indent]— О, Мерлин! Отставить тревогу, она здесь! — разносится по всему холлу, — Я уж думала... я думала ты умерла. Амели! — глаза Гвиневры распахиваются так, будто секретарь увидела у Браун хвост, который она так виртуозно прятала всё это время, — Твои волосы!
[indent]Девушка не сдерживается, смеясь, и распахивает пальто на ходу.
[indent]— Я в курсе, Гвен. Я не проснулась так, если в этом твой вопрос, — снисходительно улыбаясь, она продолжает говорить, замечая движение Гвиневры следом боковым зрением, — И... нет, я не умерла. Не хочу знать откуда такое умозаключение. Я была в Министерстве. Эван не успел забрать разрешения из гильдии перед отъездом, и мне пришлось заскочить туда перед работой, — красноречиво округляя глаза, Амели бросает на неё взгляд через плечо и останавливается, когда оказывается на уровне дверного проёма в кабинет, занятый Матиасом.
[indent]— Нет, нет! Это я поняла! — кудахчет за её спиной Гвен, — Ты что ли с парнем рассталась? Ты не подумай. Тебе очень идёт! Тебе бы ещё волосы накрутить и подстричь, была бы как... ну, как её! Мерлин, только не наш!
[indent]Находя Матиаса глазами, она застывает с открытым ртом, сбившись с мысли, и, усмехаясь над логической цепочкой Гвиневры, трясёт головой в надежде освободить свои мысли от вируса в лице болтливой коллеги.
[indent]— Мэрилин Монро. И нет, — сводя брови на переносице, она переводит внимание на Гвен и тут же возвращает его к мужчине, — Добрый день, Матиас, — задерживаясь, чтобы улыбнуться ему, она невольно вспоминает свой утренний разговор с зачастившем в её мыслях нежеланным гостем, но неизбежно сбивается с толку, слушая тарахтящую Гвиневру.
[indent]— Ага! Значит, он есть!
[indent]— Кто есть? — толкая дверь в раздевалку, Амели морщится в непритворном замешательстве.
[indent]— Ты сказала, что не расставалась с парнем. Значит, есть. Элементарно, Шерлок! — кривляется девушка, щёлкая пальцами в воздухе.
[indent]— Ватсон. И, нет, я не рассталась с парнем, не потому что он есть. Ещё раз... почему мы об этом говорим? — дергая бровями, щурится Амели.
[indent]Пожалуй, она не сможет назвать настоящей причины, по которой нашла себя в раковине с краской на волосах посреди ночи, даже если захочет. Она не знает её сама, но знает, что больше не боится увидеть в своём отражении отголоски белобрысой девочки, думавшей, что её ждёт удивительное будущее с мириадой возможностей. Не подумайте, Амели Браун не решила, что весь мир у её ног. О том, что последний с удовольствием бы избавился от девушки, она не забыла.
[indent]Поправляя юбку, она вдруг понимает, что переигрывает в сознании выражение лица Матиаса, пытаясь выявить в нём ответ на вопрос, который не должен был её беспокоить, и на этом озарении Амели шикает на саму себя, дергаясь в сторону своего рабочего места. Он точно не скривился в ужасе.
[indent]— Вот те бумаги, о которых ты говорил, — она появляется в его кабине спустя четверть часа, курсируя с парочкой тонких папок наперевес прямиком к рабочему столу, — Не прошло и двух недель, — многозначно дёргая бровями, совсем не ругает скорость министерских бюрократов Амели, — Я была в Министерстве утром и решила заглянуть в наше «любимое» окошко. Как оказалось, совсем не зря. Я что-нибудь пропустила? — смотря на него большими блестящими глазами, наконец замолкает девушка.
[indent]Она бы с удовольствием сбавила темп, но количество кофеина в её крови вряд ли позволит. Вручая документы в руки Янссену, Амели уже начинает шагать на выход, как вдруг замирает. Она хмурится, открывает рот и явно борется между желанием что-то сказать и предположением, что, возможно, говорить этого не стоит. Только вот... почему не стоит? Не найдя достойного объяснения резкому ступору, Амели решает, что вопрос исчерпан.
[indent]— Кстати, — говоря тише, она проверяет дверной проём на предмет лишних ушей и возвращается к изголовью рабочего стола медленным шагом, — Прежде чем я объясню, я хочу, чтобы ты знал, это не было решение, принятое на эмоциях. Я знала, что и зачем буду говорить. Так вот, Я... — Амели делает глубокий вдох, стараясь звучать непринуждённо, — говорила с Майклом Пэрри. Я хотела быть уверена, что он не станет проблемой, и, поверь мне, он десять раз подумает, прежде чем соваться сюда с нарядом хит-визардов. Вообще соваться в наше дело, — чеканит девушка, — Это раз. Два, — Амели щурится, пытаясь высмотреть в лице Янссена понимает ли мужчина к чему она клонит, — Мне очень жаль, если содержание вашего диалога было хоть немного похоже на то, что слышала я. В узком понимании Пэрри все мужчины в моём окружении потенциально спали со мной, спят со мной или двигаются семимильными шагами в эту сторону, — раздувая ноздри и округляя на него глаза, выдыхает Амели, — Проблема не в тебе и даже не во мне. Она в голове Пэрри, — она разводит руками и, неожиданно меняется в лице, прикусывая губу, — И три. Матиас, — Амели склоняет голову, смотря на него исподлобья, — Почему ты не сказал мне вчера? Когда я очевидно спрашивала о чём ты говорил с ним? — её бровь непроизвольно взлетает вверх, — Если ты сейчас спросишь «о чём», я... возможно, я схлопнусь в пространстве, потому что, — она распаивает своих глаза ещё шире, — твоё еврейство, — Амели принимается мотать головой, — оно сводит меня с ума, — и тяжело дышать, — Почему ты никогда не отвечаешь на мои вопросы прямо? Кто так делает? — махнув ладошками в стороны, девушка врезается в него одновременно растерянным и отчаянным взглядом, — У тебя убудет что ли? — вырывается из неё смешком, граничащим с тихой истерикой. Она вовсе не злится на него. Она не знает, что с этим делать! А, главное, как расшифровать энигму, сидящую в нескольких десятках метров от неё уже несколько месяцев и зовущуюся Матиасом Янссеном.
[indent]Понимая, что продолжать поток своего отчаяния бесполезно, Амели прикладывает ладонь ко лбу и смотрит на него неизменно огромными глазами. Видимо, надеется, что чем шире взгляд, тем больше шансов увидеть суть. Но она не видит. В упор.

Подпись автора

you'll see my my face in every place
⎯⎯⎯⎯ but you can't catch me now ⎯⎯⎯⎯
https://i.imgur.com/WK3n3Wl.gif https://i.imgur.com/iAd4NR9.gif

29

[indent]— Ты ведь понимаешь, что не обязательно? — щурясь, на всякий случай уточняет у неё Янссен, кивая головой на убираемый девушкой платок. В конце концов, будь тот магически втягивающим сопли и слюни да отданный ему родной, но мёртвой в силу возраста бабулей... Матиас качает головой собственным мыслям, понимая, что и в таком случае вряд ли пожалел бы тряпку для Амели. С другой стороны, как и она сказала – судя по всему, следовать традициям было куда важнее, чем его напоминание об отсутствии необходимости возвращать ему что-либо. В вопросе на приличный внешний вид он лишь молчаливо прижимает сложенные между собой подушечки пальцам к губам, чтобы быстро их убрать в сторону с причмокивающим звуком. «Belissimo» не звучит вслух, но очень даже очевидно прочитывается в его взгляде.
[indent]Честное слово, он не считал, что людей красили слёзы, но не потому, что те портили общий вид человеческого лица. Амели была красивой – это он, пусть не проговаривал вслух, но мысленно определил для себя ещё в самом начале их знакомства.  Мужчина отвлекается на мысль о том, что раньше такие, казалось бы простые вопросы, вызывали нервный тик. По крайней мере, одно дело, когда у него искренне спрашивают, надеясь на честность бельгийца, подходит ли то или иное платье, забранные в хвост или распущенные волосы, а то и заметил ли он изменение в цвете, другое... когда отвечая честно, ты даже не представляешь, что в это же время вручается лопата в руки, а сам ты оказываешься в яме для собственного гроба. Честное слово, он и сам в шутку был готов спросить «что, до этого был некрасивым?», но только ради шутки и подтрунивания, а не для желания намотать мысленную петлю на шею собеседника.
[indent]— Боже, храни Королеву? — кривя лицом, реагирует на шутку про английских старушек Янссен, кивая головой, — Не хочу завышать оценку ещё выше, но за всё то время, проведённое в Англии, я не так уж часто сам пил чай с молоком, — поднимая палец на мгновение выше, замечает Матиас. Так что, фактически, сделал его вслепую, но это совсем не повод хвалиться, верно?
[indent]Говорить о себе он любил, однако людям совсем не везло с тем, что именно он говорил о себе. Спорить нельзя: истории его были интересными, мужчина был лёгок на разговор обо всём на свете и пусть по нему не всегда было понятно, но с удовольствием слушал и собеседника, не только умея вставлять свои «я». А вот разговоры по душам вязались редко и тогда, когда личное местоимение требовали взглядом, Матиас словно набирал воды в рот.
[indent]В моменты особой открытости и искренности со стороны Амели, он как никогда видел свою сухость с ней и ему не нужно было представлять, что она могла подумать о нём: у Браун был отлично подвешен язык, чтобы определить его поведение одним болезненным словом. Говоря слова извинения, он делал это не для галочки, как собственно, и обо всём монологе в целом. Мужчина не знал, чего по итогу ожидать в ответ, – однако его самомнения хватало для того, чтобы не оказаться в своей голове выставленным за дверь, – отчего неожиданно чувствует ёкающее сердце; после нескольких долгих секунд, Матиас отводит глаза в сторону от упрямого взгляда Амели, неосознанно поправляя ворот своей рубашки и кивая ей головой, неспешно высвобождая её ладонь. Он не ведёт себя пойманным с поличным намеренно, пусть и чувствует себя именно так. Удивительным образом за полгода он почувствовал от неё поддержки больше, чем от других людей противоположного пола в его жизни за последние несколько лет. И от этой мысли он в который раз осознал очевидное и понятное проявление симпатии к ней. И как здесь не понять, – без необходимого простить, потому что он всё ещё не просто так уточнил за какие заслуги ранее, – желая помочь ей в ответ?
[indent]Конечно, он был не единственным. Мысленно оглядываясь вокруг себя, он мог перечислить не одного человека, решительно готового прийти на помощь девушке, сидящей напротив. Один Маккензи чего стоил, раз врезался кулаком в Пэрри, не особо разбираясь в ситуации, верно? И всё же... он надеялся, что его волнение, его слова и то, что он делает не будет мимопроходящим в их жизнях.
[indent]— Хотел бы я сказать, что не знаю, — волшебник усмехается себе под нос, перенося вес тела на руку, частично опираясь на стул спиной, выпрямив перед собой ноги. Несмотря на всеобщую известную говорливость Акселя, удивительным было то, что в большей половине его диалогов не звучало ни какого упоминания о себе, любимом. Факты, происшествия и целые эпизоды, о которых он рассказывал часто были связаны с другими людьми. Представляя перед собой лицо младшего брата, уперевшись взглядом в столешницу, он, под голос Амели, расплывается в тёплой улыбке. Кто бы мог подумать, что одно из самых больших своих дел и партнёрств он заключит только благодаря громким словесным комплиментам от Акса.
[indent]Впрочем, не только младший из Янссенов умел хвалить судя по тому, что наговорила ему Амели за считанные секунды. На его губах появляется усмешка, а сам волшебник смотрит в сторону, вспоминая дело, о котором она говорила. В пух и прах – так бы он описал то, как бы разбит его оппонент. Матиасу приходилось много импровизировать, так сказать, ходить по краю.
[float=right]https://funkyimg.com/i/38BLd.gif[/float][indent]Юристы всегда ходили по краю – так он считал было главным в их работе, держа в голове, что нужно было просто продолжать оставаться на стороне закона.
[indent]— Пожалуй, если бы за шутки и эксцентричный характер и вид я бы точно проиграл Хейзелтону, — тот был известен на всю адвокатскую округу в Англии, к счастью или к сожалению, подтверждая слухи о собственном «притоне» прямо в своём офисе одним своим существованием. Удивительно, как у него до сих пор не отобрали удостоверение. Он чувствует, как яростно хватается за ненужные факты в своём сознании, слишком сильно концентрируясь вниманием то на Акселе, то на никому не нужном адвокате в цветочном халате; Матиасу не хотелось наглядно показывать своё смущение за, как ему казалось, мягкость и очевидную любовь к своей семье, а главное тот факт, что Амели видела это. Видела в нём не только работника в костюме, вечно со стопкой документом наперехват, поправляющим на ходу свой идеально завязанный галстук, холодно оглядывающего всех вокруг и существовавшего здесь только ради денег. Далеко нет и отчасти... Янссен смотрит на неё с украдкой. Он с самого начала боролся не только за шотландский клан и их честь.
[indent]— В таком случае, тебя я должен благодарить за твою исключительную память и моё затесавшееся имя среди многих воспоминаний, а мой брат... — он кривит лицом, — Обязательно вышлю ему открытку, а того и сам её доставлю. Если поедете с Эваном в Румынию снова, я был бы не прочь составить вам компанию, — за такое она была достойна не только шарфа, но и чего-то большего. Волшебник смеётся собственной недалёкости и умению даже в такой ситуации вместо достойных слов спрятаться за никому не нужным подарком.
[indent]Переводя на неё взгляд от прямого обращения, он приподнимает бровь, за считанные оказываясь вновь в полном внимании. Правда, чем больше та говорит, тем шире раскрываются его глаза, и как бы он не пытался избавиться от ребяческого ощущения человека с приклеенной звездочкой ко лбу – всё равно не смог бы. Вложенное в ладони доверие Амели Браун нужно было заслужить и пусть здесь и сейчас между ними была поставлена точка, тот факт, что она не просто знала, что он был готов поговорить с ней в любой момент, но и была способна воспользоваться его помощью... Янссен не сдерживает улыбки.
[indent]— Я бы поспорил ещё на счёт могу или нет, но — он пожимает плечами, отталкиваясь от спинки стула, сцепляя ладони замком перед собой, — Воспринимаю, но с большей сложностью переношу это на себя, скорее вечно находясь в состоянии стороннего наблюдателя. Я работаю над этим, — проговаривает волшебник, качнув головой. Он делает паузу, чтобы тише добавить, — Спасибо. За доверие и... за всё остальное, — Матиас поджимает губы в полуулыбку.
[indent]Единственное, что вместе с пришедшим ощущением светлости от разговора приходит ему в сознание вместе с этим – страх за ответственность. Необходимость поступать правильно в будущем, когда сейчас он делал совсем по-другому. Он пытается выскрести это, но получается разве что медленно и маленькой ложечкой; за это время маг успевает понабраться не самых приятных мыслей из котла сознания. Что, если он подведёт её? Не окажется где надо в нужный час, не сможет понять её в нужную секунду? Он смотрел на мир иначе и часто делал совершенно не то, что от него требовалось, и здесь можно было не делать социального опроса среди его близких и друзей. Матиас знал это, знал с самого подросткового возраста, а то и детства, просто с трудом признавался в этом.
[indent]— М? Да я... — он выдерживает небольшую паузу, отмахиваясь от назойливых мыслей, уверенно кивая головой, — Да, я составлю тебе компанию, — где-то он теряет шутку про принесённую пользу хотя бы Эвану Маккензи, но лишь усмехается своей напыщенности про себя, дёргаясь с места и кивая ей головой. Честно говоря, он заметно соскучился по их возвращениям домой после работы и её предложение было приятным напоминанием о том, что пусть пузырь и был взорван, но позволил некоторым вещам вернуться в свою колею. Он задерживается взглядом на пустой кружке, хмыкает в голове ещё раз шутке про старушку в своей души и следует в свой кабинет, перехватывая всё необходимое, чтобы смочь сесть на два стула в этот вечер.
[indent]Благо, ему не нужно выбирать. Благо? Потому что если бы пришлось – он бы всё равно соскочил со стула и двинулся бы следом за Амели. И летели бы все эти бумажки к чёрту.


T H E  E L W I N S  –  T H E  W E I G H T  O F  T H E  W O R L D


[indent]— Амели ещё не пришла? — он спрашивает это второй раз за первую половину дня, выглянув из-за угла и обратив свою взгляд в сторону явно нервничающей Гвен. Свою любознательность волшебник скрывает за парой бумаг, которые не так срочны, чтобы срываться с места другому секретарю, но и тем не менее, такие, – не суть, что вымышленные, – о которых могла позаботиться только отсутствующая здесь. Видя очевидное, Матиас второй раз успевает скрыться от неожиданно, – неожиданно ли? – глупых вопросов Гвиневры, пропадая в своём кабинете, пусть и оставляя дверь приоткрытой. Тоска! Уже со вчерашнего вечера он думал о том, что придёт пораньше, создав удивительный эффект появляющегося вовремя адвоката; мог бы прийти к обеду точно также, как и всегда, ещё и не забирать работу на ночь. Конечно, последней всегда хватает и даже сейчас ему бы по хорошему делу готовиться к вопросам следующему свидетелю, которого планировала вызвать оппозиция в качестве попытки спастись – он сбился со счёту, сколько раз желал им удачи каждый раз, зная, что их аргументы не стоят и выеденного яйца. Усаживаясь на спинку сидения, Янссен оглядывает свой стол, тяжело вздыхая и действительно подтягивает к себе какие-то списки, время от времени смотря на часы.
[indent]Он отвлекается в ту же секунду когда слышит искомый голос. Время близилось к обеду, в животе, от отсутствия завтрака с самого раннего часа, неприятно тянуло да и кофе давно закончился. Он приподнимается с места, но одёргивает себя, возвращаясь обратно до того момента, пока разговор двух секретарей не приближается к его кабинету. Янссен откладывает перо в сторону, готовый поприветствовать знакомое лицо, но замирает, смотря на точно на Амели Браун, но совершенно в другом обличии.
[indent]Как же она была хороша.
[indent]— Добрый... день, — пусть с заметной паузой, но волшебник реагирует прежде, чем девушка начинает движение по коридору дальше, растеряно улыбаясь; он сам поднимается с места, перехватывая опустевшую посуду со стола, делая несколько больших шагов, приоткрывая дверь шире и высовываясь из проёма, смотря Амели вслед. Он хмурится, пытаясь слепить услышанные кусочки разговора, но благодаря чересчур большому количеству лишней информации от Гвен, обескураженно хмурится и вздохнув, следует на кухню, решаясь не ходить за девушкой по пятам, словно ищейка – хватало одного секретаря для такого дела.
[indent]Тем более, что вскоре она и сама навещает адвоката.
[indent]— Мерлин, я перестал надеяться, — хмыкает, Матиас торопливо перехватывает папку, быстро пролистав страницы и довольно кивая головой, — Благо, что в ближайшем будущем нам от них ничего не потребуется. Глядишь такими темпами прикроем дело раньше сроков, — прихлопнув бумаги, оказавшиеся на столе, он поднимает на неё взгляд, — М? — пауза, — Ты имеешь ввиду кроме громкого заявления о том, что нам пора всем офисом собираться на твои поиски и обойти все морги? Не то чтобы, — по какой-то причине ему казалось, что стоило страшиться громких заявлений Гвен, хотел он этого или нет. В конце концов, он уже видел до чего та могла дойти в состоянии поиска своей правды, — А, ну и конечно же, того редкого случая появления меня в офисе с первых минут на рабочем месте.
[indent]Он улыбается, говорит неторопливо, опирается ладонью на щёку, смотря на девушку снизу вверх, а про себя чертыхается так громко, что впору начать бояться: не прочитает ли Амели это в его голубых глазах? Конечно, он понимает, что мог бы попытаться отбиться офисным этикетом и найти в этом причины для отмалчивания о том, о чём подумал с её появления, но к сожалению, копни глубже – он проиграл в этом деле самому себе.
[indent]Она разворачивается на каблуке и он продолжает нервничать пуще прежнего, на удивление продолжая внешне существовать в оболочке спокойствия. Янссен совсем еле заметно вздыхает, когда она не только не выходит, но и вновь начинает говорить, давая ему шанс.
[indent]Находившийся в своих размышлениях, Матиас теряет бдительность и не сразу понимает, к чему именно вела Амели Браун, а когда осознает становится поздно предпринять хоть что-нибудь. Его реакция пойманного с поличным выдаёт его и ещё хуже становится от забивающихся клиньев со стороны девушки в самом конце. У него даже нет вариантов сделать вид, что он не понял – она знает. И учитывая, что она смогла посмотреть в глаза неприятелю после вчерашнего, выбьет из него правду всеми силами, хочет он этого или нет.
[indent]Ему приходится выдержать значительную паузу, всё это время не сводя взгляда с широко раскрытых глаз Браун.
[indent]— Кажется, мне повезло, потому что говорил в основном я, — наконец, нарушая тишину, проговаривает Янссен, негромко кашлянув и нахмурившись, отчаянно пытаясь подобрать другие слова и сойти с железной дороги раньше, чем он будет сбит поездом. Тщетно.
[indent]— В свою защиту скажу, что не предполагал, что Пэрри заговорит с тобой после нашего с ним разговора. Стоит отдать ему должное, раз он всё равно это сделал, а мне выписать минус одно очко – я провалился, — он снова делает попытку и снова вздыхает, прижимая на мгновение ладони к лицу, чувствуя поднимающуюся к горлу нервозность. И почему у него складывалось впечатление, будто он находился в зале суда и он – главный подозреваемый на убийство? — Скажи, насколько корректно, — пауза и он несколько раз простукивает пальцами по столу, — Пользоваться личной информацией своих клиентов, – назовём это так, – вместо того, чтобы пораскинуть своими мозгами и найти другие болевые точки? Потому что спроси об этом меня и я без запинки скажу, что сделал бы это в последнюю очередь, пытаясь справиться своими силами. Вместо этого? — он делает ещё одну заметную паузу, — Ещё не поздно спросить «о чём»? — чтобы тут же задрать ладони вверх, добавляя, — Я шучу. Мне нужно время, чтобы подобрать слова. Так или иначе.
[indent]Янссен поднимается с места, отталкивая стул назад, чувствуя, что не в силах сидеть перед ней, словно ученик перед директором школы. Он делает несколько шагов и опирается о подоконник, неосознанно почувствовав себя увереннее за счёт разницы в росте, – но недостаточно, чтобы не почувствовать, как краснеют его уши из-за чего он инстинктивно приглаживает пряди волос.
[indent]— Я поступил неэтично и неправильно, даже если преследовал благие цели – вытащить и Эвана, и обезопасить тебя от Пэрри. Я переступил ту грань с желанием наказать его, когда не имел никаких карт в рукаве, потому что я не думаю, — Янссен хмурит брови, непроизвольно сжимая крепкую поверхность ладонью сильнее, — Что встреться я с ним в следующий раз, мне бы не пришлось призывать Варда из самой Бельгии лишь бы тот вытащил бестолкового брата из под ареста, — он бросает эту фразу громче, вскинув ладонь куда-то в сторону – предполагаемому Брюсселю, – попутно пряча лицо где-то в своих ботинках.
[indent]Матиас делает несколько неглубоких вздохов, подняв на неё взгляд обратно и слегка светлея лицом, вновь окидывая девушку с ног до головы. Он осторожно улыбается, произнося то, что должен был сказать, по его мнению, с ещё полчаса назад:
[indent]— Ты чудесно выглядишь, — на всякий случай, он не давая той среагировать, добавляет, — Не то, чтобы до этого ты выглядела не отлично. Этот цвет... тебе идёт, — Янссен решает оставить при себе, – или лучше сказать, для себя, – другие комментарии, касающиеся её внешнего вида, — И длина тоже, — он хорошо помнил их разговор о волосах октябрьским месяцем. Тогда он начал отвечать абстрактно, будто стараясь угодить всем несуществующим в их диалоге женщинам, наплевав на всё по итогу, соглашаясь – длинные волосы нравились больше и ему, пусть он не противился изменениям во внешности любого человека.
[indent]Он открывает рот и закрывает его вновь, не желая подтверждать свои опасения вслух: он не говорил это для того, чтобы смягчить её ответ на его предыдущие слова, как и оттянуть неизбежное. С другой стороны, даже если и так... она уйдёт хотя бы не без комплимента с его стороны.
[indent]Матиас нервно и тихо усмехается. Если бы тот что-то менял.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

https://i.imgur.com/lRY7RZm.gif https://i.imgur.com/BaVLcvu.gif
всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

30

[indent]Амели куда проще притвориться, что последствия вчерашней стычки под контролем – так сказать, в процессе осмысления – чем признаваться, что одна мысль заглянуть в прорезь приоткрывшейся двери сознания вводит её в леденящий тело ступор. Что она там увидит? Амели не позволяет себе гадать, зная, что любопытство возьмёт верх и рано или поздно вынудит её пожалеть о содеянном. Ничего хорошего она там точно не найдёт; хорошее не прячут так глубоко, что о нём забывают. А вот плохое...
[indent]Амели кажется, что у неё получается. Она не играет на публику, делая вид, словно ничего не произошло. Она позволила себе и вспылить, и расплакаться, публично извинилась и, главное, справилась с подкравшимися в ночи эмоциями так, как ей вздумалось. Она давно хотела распрощаться с домашним складом тёмной краски и увидеть знакомые с детства черты в отражении. Амели повторяет про себя: ей не страшно, что кто-нибудь припишет неожиданные перемены в цвете волос ко вчерашнему визиту авроров. Даже лучше, если так. Значит, она справляется. Значит, всё идёт, как надо. И, значит, ей не надо объясняться какого дьявола она искала в глазах Майкла Пэрри сегодня утром, когда должна была обходить его противоположным тротуаром.
[indent]Впрочем, объяснение у Амели всё-такие есть. Такое же отполированное и выверенное, как и её внешний вид, скрывающий признаки бессонной ночи. Всё, что Амели делает, она делает ради дела. Присмотреться к ней, и впору думать, что Амели и живёт ради последнего – с таким предположением спорить она точно не станет. Она согласится с чем угодно, лишь бы не думать, что её утренний визит к Пэрри – бессознательная попытка получить ответ на вопрос, который ей страшно задавать.
[indent]Стоя в кабинете Матиаса Янссена с, казалось бы, выверенной версией всех причин своего поведения, Амели почти успевает испугаться. Если и есть в этом здании единственный человек, способный копнуть глубже её бравирования исключительным чувством ответственности и маленьким «срывом» на голове, то девушке кажется, что он сидит напротив. Она боится, что он заметит и спросит. Что заметит? Что спросит? Увы, придумать за него Амели не в состоянии, зато быть уверенной, что именно его тактичное беспокойство может стать финалом её постановки одного актёра, сколько угодно.
[indent]Только вот Матиас улыбается и отвечает ей, как ни в чём не бывало, и Амели едва сдерживает громкий вздох облегчения.
[indent]— Мне нравится твой оптимизм, — от радости, что никто не принялся искать скрытый смысл в её образе, девушка почти пропускает его слова про конечность разбирательства мимо ушей, и ключевое слово здесь «почти», — Будь у меня семья и собственный дом на другом конце Ла-Манша, я бы тоже рвалась закончить это дело поскорей. Я надеюсь, так оно и будет, — заставляя уголки губ приподняться в улыбку, Амели беззвучно вздыхает.
[indent]Несмотря на то, что проводить Матиаса Янссена в последний раз стоит в самом конце списка её немедленных желаний, Амели говорит искренне. Он и без того сделал предостаточно, чтобы облегчить им жизнь. А если быть точным, то её.
[indent]Будь она в состоянии колдовать, вряд ли бы Янссен появлялся в лондонском офисе так часто, и пускай корить себя за то, что ей было неподвластно, не входило в привычки Браун, она чувствовала ответственность за лишние неудобства, которые переживал мужчина. Конечно, он хотел, чтобы дело закончилось поскорей. Будь она на его месте, тоже бы захотела. Она не имела права обижаться на вполне объяснимое желание – Амели прекрасно понимала это, и, тем не менее, не смогла проигнорировать едва различимый укол в подреберье.
[indent]— Он пришёл вовремя в единственный день, когда меня не было в офисе с утра. Какое подозрительно совпадение, — Амели смотрит на него с наигранным недоверием, но быстро смягчается, загораясь мягкой улыбкой, — Что ж, моя оплошность. Рыбы запели, а я прослушала, — издевается ли она? Ответ кроется в её очаровательной ухмылке и вздёрнутых вверх бровях.
[indent]Вероятно, оттого каким обыденным выглядит их разговор, напоминающий матч в настольный теннис, Амели смелеет достаточно, чтобы ввязаться в детали события, о котором девушка побаивалась говорить. Стоит ли говорить, что когда Матиас принимается вести себя так, будто его здесь поймали с поличным, Браун несколько теряется.
[indent]Нет, разумеется, она здесь возмущается о замолчанных важных подробностях, но ради чего? Если быть предельно честной, затея выяснить тайны логических цепочек решений Матиаса Янссена кажется ей заведомо провальной. В лучшем случае, она надеется услышать очередную завуалированную правду, крикнуть ему «еврей» и продолжить своё наивное существование без шансов на правду. Так или иначе, разговор с Пэрри уже состоялся, и она уже всё знает. Почему Матиас счёл, что знать ей этого не нужно – информация доступная только избранным; и кто Амели Браун такая, чтобы требовать последнюю, как должное?
[indent]Как оказалось, ещё какая избранная.
[indent]Ей хватает первого «в свою защиту», чтобы растерять весь воинственный вид. Разве она уличила его в преступлении и устроила судебное разбирательство? На всякий случай Амели сверяется с собственными мотивами ещё раз и ненарочно хмурится, качая головой. Что-что, а практиковаться в способностях и обвинителя, и судьи на Матиасе девушка не планировала. Она просто-напросто хотела услышать правду, но, судя по всему, планы Янссена на этот разговор куда более драматичные. Иначе к всему вся эта театральность?
[indent]— Смотря о какой информации мы говорим, — с явным непониманием в интонациях отзывается Амели, — Я бы сказала, что... для достижения цели все средства хороши? — склоняя голову, она пытается отыскать причину неожиданного замешательства мужчины в его глазах, но вместо этого получает шутку в лучших традициях Янссена и не удерживается от ёмкого смешка, — Только, если ты хочешь, чтобы я схлопнулась в пространстве, — отвечает она многим спокойней, чем пару минут назад.
[indent]Пожалуй, если у него и есть шанс дать задний ход, возвращаясь к старым привычкам, он упускает его в ту секунду, когда грозится подобрать слова. С неизменным замешательством Амели следит за его движением к окну, разнимая скрещенные на груди руки. Она не издаёт ни звука, даже не двигается, будто боясь спугнуть порыв искренности. Правда, чем больше Матиас говорит, тем непонятней всё становится. Неправильно? Неэтично? Ведь перед ним стаял эталон морали и нравственности, поступивший точно так же несколькими часами раньше. Да, конечно, информация была её собственная, но что это меняет остаётся для Амели загадкой. Они оба преследовали одну и ту же цель, отвадить проклятого Пэрри от дела. Неужто Матиас Янссен боялся, что она назовёт его бесчестным? Она! Да и если так, неужели это имеет хоть какой-то вес?
[indent]Амели уже открывает рот, чтобы наконец остановить этот философский поток о понятиях чёрного и белого, но мужчина делает разворот на сто восемьдесят, захлопывая его совершенно неуместным в контексте комплиментом. Нет, ей, разумеется, приятно. Очень приятно. Но как они пришли от угроз набить Пэрри морду до её внешнего вида за... полсекунды?
[indent]— Спасибо, — уставляясь на него пустым взглядом с немым вопросом, девушка пялится на него с пару затяжных мгновений и вдруг оживает, часто моргая, — Я... — Амели уже толком не знает, что собиралась сказать, — Я думаю, что этому делу достаточно одного драчуна. Ты поступил правильно. Что ещё ты мог сказать в такой ситуации? К тому же, я сделала то же самое сегодня утром. Было бы лицемерно назвать твой поступок неэтичным, учитывая, каков был мой первый рефлекс, — она вновь обнимает себя за локти, не понимая, отчего ей вдруг становится неуютно, — Правда, на вопрос ты мой так и не... — она застывает на половине фразы, хмурится и стоит так несколько секунд, прежде чем начинает растягивать губы в улыбку, — Ты думал, что я буду злиться на тебя, — её вопрос звучит совсем не как вопрос, и выглядит Амели куда менее растерянной, чем минуту назад, — Что ж, это... многое объясняет, но нет, Матиас, я не стала бы злиться. Ты вправе распоряжаться доступной тебе информацией так, как считаешь нужным. Ты занимаешься этим делом – ты знаешь лучше, и я доверяю тебе и как специалисту, и... как человеку, — она смотрит ему в глаза и нарочно прячет взгляд в пол, тушуясь, — Правда, тебе придётся пообещать, что ты не последуешь примеру начальства. Пожалей моё сердце, ему хватило вчерашнего, — прикладывая ладонь к груди, смеётся Амели, — Если серьёзно, то, правда. Пэрри – брешущий мопс. Он меня не пугает в отличие от перспективы стать причиной чьего-либо задержания. Оно того точно не стоит, — распахивая глаза пошире, уверенно кивает Амели и мысленно закрывает беспокоившую её тему.
[indent]Она было собирается оставить Янссена в одиночестве, как прыткое сознание вновь цепляется за потерявшуюся на фоне её замешательства деталь, и хитрая ухмылка возвращается к Амели. Честное слово, не услышь она оправдывающийся речитатив минутой раньше, девушка бы не позволила себе зацикливаться больше необходимого, но она его услышала.
[indent]— Выгляжу чудесно, как и раньше, говоришь, — её лицо загорается шкодливой улыбкой; Амели делает шаг на выход и, кивая своей мысли, добавляет в пол-оборота, — Приятно знать, что ты обращаешь внимание, — если очень присмотреться, можно заметить едва различимое движение брови вверх, остановленное девушкой на полпути. Теперь она точно всё сказала.


# n p :  m i x t a p e   v o l . 3


[indent]Несмотря на явный недосып, в течении дня Амели обнаруживает себя в куда более оживлённом расположении духа, нежели с утра. Покинув кабинет Матиаса, она старается больше не тратить своё время на совершенно не связанные с её работой дела и отвлекается от своих поручений лишь тогда, когда стрелка часов сильно переваливает за обеденный перерыв. Увы, от последнего девушке приходится отказаться. В качестве своеобразного наказания за непрошеные визиты в аврорат и за нескромные замечания вслух. В особенности, за нескромные замечания вслух.
[indent]Ей бы хотелось прикинуться дурочкой, распахнув на мир огромные невинные глаза, но Амели слишком хорошо ладит с собственной головой, чтобы верить неприкрытому вранью. Она прекрасно знает, что делает. И наверняка бы прекратила, если бы Матиас Янссен не продолжал трогать её за руки и отвечать на взгляды в упор соразмеренными взглядами в упор. Она что-то выдумывает? Амели задаётся этим вопросом не первый раз и так и не пришла к однозначному выводу. Так что пока её не просят прекратить, прекращать девушка не собирается. Точно не после их сегодняшней беседы.
[indent]— Гвен сделала чай на кухне, — предварительно постучавшись, Амели заглядывает внутрь кабинета впервые за последние парочку часов, — Принести или у тебя есть время на перерыв? — аккуратно улыбнувшись, она коротко кивает мужчине и пропадает в обозначенном направлении.
[indent]Амели не садится, прислоняясь к одной из стенок, откуда ей открывается обозрение на всю кухню. Постепенно на запах свежесваренного чая и выпечки сползается большая часть офиса, отчего в помещении становится несколько людно, но с неизменной закономерностью до конца остаются три главных лица. Что ей весьма на руку.
[indent]— Я... устраиваю ужин у себя. Сегодня вечером, — дожидаясь короткой паузы подаёт голос Амели, — Придёт пара-тройка друзей, и я была бы рада расширить список гостей. Разумеется, если у вас нет никаких планов, — невзначай вздёргивая плечиками, произносит девушка.
[indent]Чем больше, тем лучше? По крайней мере, уж точно не страшно. Амели поймала себя на этой мысли ещё посреди ночи и, озвучив внезапное приглашение, чувствует спавшую до сих пор панику как никогда очевидно.
[indent]— Серьёзно? К тебе домой? И именно в тот вечер, когда я пообещала поужинать вместе с Линкольном! — сокрушается от искреннего расстройства Гвен, шлёпая ладошками по столу, отчего по комнате расходится звон ни чём неповинных чашек.
[indent]— Ты... вполне можешь прийти с ним. Если он захочет, — продолжительно кивает Амели и, усмехнувшись от оживлённого согласия, бросает осторожный взгляд к Янссену, — Ты ведь... планировал остаться здесь на выходные, если я правильно помню? Если у тебя нет планов, — девушка вновь дергает плечами, — Плюс один приветствуется. Стульев у меня восемь, так что места хватит всем, — поджимая губы, заканчивает Амели.
[indent]Она не замечает, как прикусывает губу, стараясь предугадать ответ мужчины. Благо, когда он соглашается, Гвиневра взвизгивает первой, принимаясь причитать о будущем макияже и внешнем виде. Под её восторги широкая улыбка Амели, с которой она едва справляется, выглядит не так по-детски восторженно.
[indent]— Ужин в семь, но можете приходить раньше на аперитив. Дресс-код свободный. Советую обойтись без бальных платьев, это не та вечеринка. Сейчас, я напишу свой адрес, — она смотрит на Матиаса, опуская немой комментарий о его осведомлённости, где она живёт, и пропадает в направлении своего рабочего стола. Пожалуй, не стоит Гвен знать, как далеко её коллеги гуляют вместе. Амели вряд ли назовёт чёткую причину почему, но интуиция настаивает: спать будет лучше. И Амели Браун в том же числе.


В Е Ч Е Р О М   Т О Г О   Ж Е   Д Н Я


[indent]Первый звонок в дверь раздаётся куда раньше, чем Амели могла ожидать, заставая девушку врасплох. Она было думает, что ей показалось, и сбавляет звук проигрывателя, прислушиваясь. Звонок повторяется вновь, вынуждая Амели встрепенуться и дернуться ко входной двери. К большой удаче, Амели пробегает мимо зеркала, прежде чем открывает раннему гостю.
[indent]— Дракл! — хватаясь за обнажённый живот, она кричит громче, — Секунду! Кажется, я не рассчитала, что пораньше понятие растяжимое, — продолжая общаться с фигурой за дверью, Амели семенит в спальню и возвращается так быстро, как может, застёгивая заготовленный кардиган на ходу.
[indent]Наскоро проверяя свой внешний вид на предмет презентабельности, заглядывает в глазок и непроизвольно ойкает. Почему она была убеждена, что по ту сторону её будет встречать кто угодно, но не Матиас Янссен? Перепроверяя свой кардиган, Амели негромко выдыхает, нервозно поправляет волосы и наконец прокручивает ключ, отпирая мужчине дверь. И пускай головой девушка прекрасно понимает, ей нет причин нервничать сильнее обычного, её дыхание спирает на ощутимый миг.
[indent]— Добро пожаловать, ты первый, — улыбаясь, она пропускает Матиаса внутрь и продолжает говорить, — Крючки для верхней одежды здесь, полки для обуви внизу. Полы здесь тёплые, но если тебе нужны тапочки, я принесу, — Амели задирает указательный палец в воздух и тараторит ещё быстрей, — Можешь начинать чувствовать себя как дома, который... я обязательно тебе покажу, как только спасу часть нашего ужина. Я думала в гости ты приходишь с тем же опозданием, что и на работу. Ты застал меня врасплох! — улыбаясь ещё шире, девушка обводит чистое от всякого макияжа лицо ладонью и срывается с места, добавляя уже на ходу, — Проходи на кухню, как разденешься! — прикладывая ладони к неожиданно тёплым щекам, она пропадает из виду за поворотом.
[indent]Переключая своё внимание на соус из мидий, Амели позволяет взвинченному сознанию перевести дух и, когда мужские шаги обозначают себя за спиной, дышит многим спокойней. Оборачиваясь к нему через плечо, она улыбается краешком губ и обращается к Матиасу, значительно сбавляя темп речи.
[indent]— Ты голодный? Если ты дашь мне, — Амели сверяется с настенными часами, — три минуты, я выставлю тарелку с закусками и налью тебе. Или лезь в холодильник, как большой мальчик. Тапасы на средней полке, и я купила вишнёвое пиво – оно на дверце, — косясь на него, с довольной ухмылкой щебечет девушка, — Я с красным, — кивая на открытую бутылку, стоящую рядом с отпитым стаканом, она продолжает суетиться у плиты, — Я раскудахталась? Да, я раскудахталась. Извини, я начинаю вести себя, как наседка, когда волнуюсь. Я надеюсь, что вы останетесь довольны, — то и дело ища взглядом мужчину, болтает Амели, — Я поняла, что очень давно не собирала большие компании у себя дома. К слову, ужин будет итальянский. Ты когда-нибудь ел спагетти алле вонголе? — возвращая своё внимание к блюду, она черпает соус ложкой, пробует его и, кивая самой себе, закрывает сковородку крышкой, — Всё! Я с тобой, — поворачиваясь к Янссену всем корпусом, Амели перехватывает отставленный в сторону стакан.
[indent]По крайней мере, на ближайшую четверть часа точно с ним. Она бы, конечно, не прочь довести свой вечерний образ до финального вида, но Амели не слишком комплексует по поводу голого лица, чтобы прятаться в спальне и истерично вырисовывать себе брови. Возможно, теперь он догадается почему в её речи проскальзывают шутки про талант молодеть без всяких зелий. Ей либо двадцать шесть, либо сразу пятнадцать. Третьего не дано.

Подпись автора

you'll see my my face in every place
⎯⎯⎯⎯ but you can't catch me now ⎯⎯⎯⎯
https://i.imgur.com/WK3n3Wl.gif https://i.imgur.com/iAd4NR9.gif

31

[indent]Он ошибся, сказав ей правду? На долю секунды он думает о том, что нужно было извернуться, недоговорить, – видимо, уж слишком сильно побоялся схлопывания в воздухе, – однако со вздохом понимает, что сделал всё верно. Можно было сколько угодно «бегать» от неё со своей правдой, но она имела права её знать.
[indent]Другое дело, что было непохоже, что Амели Браун представляла сложившуюся трагедию в голове Матиаса также сильно, как и сам мужчина. Честно говоря, складывалось чувство, словно девушка... вообще об этом не переживала, и чем больше она говорила, тем больше он понимал – это было совсем не ощущение.
[indent]— Напоминаю, ты имеешь право распоряжаться этой информацией как тебе заблагорассудиться, я же... — волшебник не спешит договаривать, понадеявшись, что и без того озвученная мысль раннее будет ей понятна. Не первый раз она судит его – иронично, учитывая, кем он является, – и сообщает о правильности его действий, тогда, когда Янссен считает, что ошибся. Впору начать сомневаться в умении смотреть в самого себя, прежде, чем заниматься разбирательствами с делами других людей, но мужчина был и прежде слишком уверен в себе и в понимании, что он делает и по какой причине. На лице его застревает тёплая улыбка и он даже слегка наклоняет голову вперёд, словно пытаясь заглянуть в её лицо от неожиданного смущения.
[indent]Злилась. Ведь правда переживал он в основном за это, и пусть Амели не поняла, что было такого от его действия, Янссену становится легче дышать. Отталкиваясь от подоконника, он будто зеркалит её движение, также прикладывая ладонь к груди, — Я понял. Обещаю, никаких избиений, — и причина кроется совсем не в страхе оказаться за решеткой, или страхе перед страшным мопсом – кажется, теперь он никогда не сможет развидеть этот образ перед глазами? — Ты нужна мне ещё с бьющимся сердцем, — чуть тише замечает мужчина с коротким кивком головы.
[indent]Казалось бы, разговор на этом можно было считать законченным, и выдыхая с облегчением, он смотрит на неё с благодарным взглядом: она поняла да и он знает себя, где, наверняка, возвращался бы к полемике несколько раз на дню, учитывая, что Амели всегда перед глазами. Отвлекся и зря. Она говорит, а Матиасу только и остаётся, что упереться о подоконник обратно, навалившись на него всем весом, складывая руки на груди и усмехаясь себе под нос. Что же. Так чувствуют себя люди, схваченные с поличными только потому, что сдали себя сами?
[indent]Если бы ему сказали, что этот день, – учитывая его ранний подъем и желание доделать всё сегодня, чтобы вернуться к обеденным просыпаниям, – мог стать ещё лучше, Янссен бы смог представить множество вариаций, но вряд ли бы ему пришло в голову то, что крутилось в сознании Амели Браун. Бросая оставленное без половины содержимого письмо на столе, он поднимается с места в ту же минуту, как девушка приглашает его на перерыв на кухню. Пожалуй, стоит отдать должное этому месту: чаще, чем в Англии, он не чувствовал себя сытым никогда. Его собственный офис пусть и хвалился свежими фруктами и закусками для персонала, всё равно сильно проигрывал по одной простой причине – у них не было двух девушек, подходящих со всей ответственностью к тому, чтобы накормить целую команду вечно голодных островитян. Янссен стал одним из них за очень короткий срок, благо, не до конца были забыты привычки после окончания Хогвартса.
[indent]— Пара-тройка? — он усмехается, словно мысленно спрашивая: «точно ли», учитывая, что обычно редко он видел на своём веку когда такое малое количество людей в действительности оставалось таковым. Мужчина уже открывает рот, чтобы добавить что-то ещё, но вместо это поднимает кружку с недопитым чаем, делая глоток и позволяя Гвен высказаться первой. Он пересекается взглядом с Амели на детском возмущении девушки, еле заметно дёргая уголками губ. Включается в диалог волшебник сразу же, как оставляет кружку в покое:
[indent]— Да, остаюсь. Аксель обещал проведать нас в этом месяце, но не уточнил – когда именно, так что, чем реже я буду приезжать в Бельгию, чем больший шанс, что я проведу с ним меньше времени, — Матиас усмехается, но тут же задирает палец вверх, — Шутка, — или нет? В любом случае, он переключается на озвученный вопрос, переводя взгляд на девушку, — Я с удовольствием приду, правда, боюсь, всё же в единственном экземпляре, но обещаю если надо, могу занять два стула, — проводя ладонью на расстоянии вдоль своего лица, Янссен усмехается бурной реакции и второго секретаря. Честно говоря, получить улыбку от Браун было не то, чтобы приятнее, но... было её искренность чувствовалась совсем по-другому. Провожая взглядом девушку, он только и успевает, что громко спросить ей в спину:
[indent]— Насколько свободный? — мало ли, тропическую вечеринку наметила, а уточнить – не решилась.


вечер того же дня


[indent]Матиас не опаздывал: могло звучать хорошо и правдиво, не знай его коллеги о каждодневной проблема бельгийца и его нежеланию приходить вовремя. С другой стороны, была разница между желанием вынырнуть из-под одеяла, чтобы торопить себя по направлению к офису, а другое – встречаться в неофициальной обстановке. Ко всему прочему, единственная причина, по которой он мог бы задержаться крылась только в одном: нежелании вообще приходить. И последнее совсем не могло касаться того, куда Матиас Янссен направлялся сейчас.
[indent]О том, какая на самом деле квартира Амели Браун он задумывался уже очень давно – кажется, ещё с первых их встреч и её появлении на пороге его собственного дома? – и жалел только о том, что времени на подготовку как следует у него не было. Он был совсем не против того, что получил приглашение в гости именно сегодня, но будь у него в запасе несколько дней, обязательно съездил бы в Бельгию, горделиво неся в дом то, без чего, казалось, не должен был проходить ни один праздник. На самом деле, причина крылась, разумеется, совсем в другом. Ему нравилось делиться культурой своей страны, а вдохновление, которое девушка словила ещё от первых поездок, хорошо запомнилось мужчине. Англия, как ему казалась, и без того была всем известна местными пуддингами и элем, мало кого удивляя. Поэтому и сейчас, несмотря на отсутствие возможности добраться до винных дел мастеров на юге Бельгии, а то и посетить традиционные места со сладкой выпечкой, Янссен выкрутился из ситуации, изучив в своё время, где добыть это и в Лондоне. Благо, куда проще было делать вид, что ты не смыслишь ничего, забывая, в какую сторону идти по улицам города; ничто не сможет заставить его забыть, как идти на зов бельгийских вафель в малоизвестных проулках, пусть сегодня они останутся и без них.
[indent]Мужчина оказывается перед дверью сильно раньше семи, осознав это только когда вскидывает своё запястье, всматриваясь в позолоченные стрелки. Всовывая свободную руку в карман пальто, он, прикусывая губу, оглядывается по сторонам на лестничный спуск. Что там говорят? Французы, – можно ли по совместительству считать бельгийцев их непутёвыми братьями? – приходят с опозданием на двадцать минут, а пылко влюблённые за час-полтора? Оставалась надежда на то, что его никто не посчитает неучтивым и несчитающимся со свободным временем хозяйки. Янссен делает шаг вперёд к квартире, опуская палец на звонок, чувствуя лёгкий и непривычный трепет в душе, отчего хмурит брови.
[indent]Ненадолго. Голос Амели из-за двери заставляет его спешно дёрнуть уголками губ, пусть и со слегка нервным ощущением, но возможности развернуться на сто восемьдесят градусов у него уже нет, и оставаясь на месте, Матиас поудобнее перехватывает небольшой бумажный пакет, перетянутый лентой, теперь кажущийся ему единственным спасением за свой дурной тон перед девушкой.
[indent]— Не беспокойся, я могу, в принципе, радоваться празднику и отсюда, учитывая что... — за его голосом он не замечает, как проворачивается в замочной скважине ключ, и заканчивает предложение с уже появившейся перед его глазами Амели, — Сам виноват, что пришёл так рано. Привет? — волшебник делает небольшую паузу, успевая окинуть её взглядом, весело улыбнувшись, борясь с желанием заглянуть ей за спину раньше, чем его пригласят в дом, — Ещё раз спасибо за приглашение, — с кивком он переступает порог гостеприимного дома, по привычке слегка пригибаясь, — Ты прекрасно выглядишь, — вовсе не доведённая до автоматизма фраза – после дневного разговора ему, кажется, больше не было смысла скрывать то, что было в его голове каждый день. Тут же он стягивает с плеч верхнюю одежду, следуя всем указаниям, — Нет, спасибо, так хорошо, — успевая отмахнуться от тапочек прежде, чем они прилетят к нему, замечает Матиас, — Ауч? — он негромко засмеялся, взглянув в уходящую спину девушки. Ни одной лишней детали и всё используется по назначению – этого хватает понять только с взгляда на её прихожую; пусть ему обещают экскурсию по квартире, незаметно он начинает её самолично, оглядываясь по сторонам и наклоняясь, добавляет, — И мне очень, очень стыдно, — выпрямляясь и напоследок заправив выбившийся из общей гармонии причёски волос, делает шаг вперёд.
[indent]Квартира была неожиданной – не то, чтобы Янссен представлял эту квартиру какой-то иначе, – и если подумать, логично; такой же необычной, как и её хозяйка. Пусть отвечал он в привычной манере, но только потому, что прятал лёгкое удивление от того, как по-другому она вела себя и разговаривала, находясь на своей территории. Да, нетрудно было заметить изменение их разговоров, относительно самых первых, и того, как скакали два человека с темы на тему, деля путь домой, но сейчас... ощущалось совсем по-другому. Совсем по-домашнему.
[indent]— Терпимо, — только и успевает вставить Матиас, с лёгкой улыбкой наблюдая со стороны за прыткостью Амели, успевающей говорить и с ним и заниматься готовкой, несколько сбиваясь в своих движениях. Ей нравилось, что и как она говорила, и там, где Браун видела себя многословной, ему виделось стирание рабочих границ, которое ненароком навевало на воспоминание об их танцах несколько месяцев назад. Он тянет носом, чувствуя приятное журчание в животе, — Не ел, но запахи – невероятные. Нас ждёт что-то из личных рецептов, опробованных в Италии? — первым делом отмечает он и, как «взрослый мальчик» делает то, что ему предлагают, осторожно проходя мимо, — И честно говоря, сомневаюсь, что что-то пойдёт не так – уже с первых секунд чувствуется, как у тебя всё схвачено. Я уже доволен, а вечер ещё не начался, — он смеётся, и прежде, чем заглянуть в холодильник, протягивает ей тот самый бумажный пакет с аккуратной лентой, — Не мог прийти с пустыми руками, надеюсь, угадал, — взглядом он скользит по её бокалу с красным вином, мысленно кивнув себе головой. Бельгийские винодельни, конечно, сильно отличались от своих старших родственников, и всё равно могли позволить удивить окружающих! По крайней мере, Янссен, несмотря на редкое желание предать пиво, сам он пробовал вино с удовольствием.
[indent]— Там немного десерта к столу, — волшебник смотрит на неё с хитрым прищуром, разворачиваясь спиной на мгновение, приоткрывая холодильную камеру, на секунду замирая и с любопытством оглядываясь на внезапно включившуюся лампочку, — Или не к столу. Это кюбердоны. Не уверен, успела ли ты попробовать их при поездке в Бельгию, — со всей осторожностью он переносит подготовленные подносы на стол, прихватив и бутылку с заготовленным для него пивом.
[indent]Всего пара минут, а он ловит себя на мысли, что больше не чувствовал вызванного укола волнения из-за того, что пришёл слишком рано и доставил неудобств. Её разговорчивость, кажется, вообще помогает ему забыть обо всём и он не замечает, как действует абсолютно интуитивно, не страшась залезть в чужой холодильник или открыть предложенную бутылку, делясь и своим небольшим презентом. Всё выглядит так... естественно, будто это была совсем не первая их встреча в её квартире. Он негромко хмыкает – чему он удивляется? Он давно заметил, насколько по-другому, лучше, чувствовал себя рядом с ней.
[indent]— Скажи мне, если я могу чем-то помочь, — потянув носом, произносит волшебник, не подступаясь к закускам, но зато задрав чуть выше свой бокал с темно-красной жидкостью, — Потому что пока единственное, что я могу – это поднять за тебя и твоё гостеприимство своё бельгийское пиво. Такой заботы я давно не чувствовал, — Янссен улыбается, со всей искренностью приложив ладонь к груди, и протягивая второй бокал в её сторону. А от кого? Сам не купишь – никто не купит, и даже если выпьешь, знает он своих бельгийских знакомых. Если кто-то думается, что он общается с анти-патриотами – у них большие неприятности, потому что в компании своих друзей и родственников они все похожи на адептов своего государства.
[indent]Матиас, наконец, с любопытством оглядывает комнату, в которой находился. Он не зря подумал о крючках и вещах, которые находились в своих местах уже в прихожей. Не казалось – у всего оно было, и её щепетильность совсем не отпугивала, а притягивала. В конце концов, и Янссен был аккуратным, что было видно и по его одежде, и по тому, в каком состоянии был его собственный дом. Честно говоря, даже во временном английском жилище он не позволял себе слишком большого бардака.
[indent]— У тебя будет минутка на тур? — возвращая к ней взгляд, — Я готов дождаться и остальных гостей, смирно сев за стол, — пауза, — Как взрослый мальчик. Такие квартиры, — он делает шаг в сторону окна и облокотившись плечом о раму, он выглядывает в заметно потемневший Лондон и его огни, — Всегда нравились мне. На первый взгляд – невероятно уютно, — он усмехается, — Уверен, что и не на первый. Однако! Как я в свою время рассказывал тебе о своём доме, — мужчина слегка наклоняет голову вбок, — Твоя очередь. Я с удовольствием послушаю.
[indent]Матиас расслабляется, лёгким движением руки задирая рукава лёгкого свитера чуть ниже локтя, с позволения хозяйки делая несколько шагов в сторону, останавливаясь то у полок, то осторожно и по-ребячьи касаясь пальцем крохотных листков растений в её квартире.
[indent]Волшебник снова оглядывается на девушку, заметно дёрнув уголками губ и ловит себя на одной мысли: он хотел оказаться первым, и, кажется, единственным гостем в этом доме сегодня.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

https://i.imgur.com/lRY7RZm.gif https://i.imgur.com/BaVLcvu.gif
всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

32

[indent]Теперь, когда она знает его лучше, дом Матиаса кажется ей многим понятней, чем раньше. Просторный, практически гостиничный первый этаж, встречающий широким размахом и ненавязчиво намекающий на то, что вам здесь не задержаться, и тёплый радушный верх, испытанный временем на протоптанных половицах и отколотых уголках комодов, говорящий всем своим видом, что в этих стенах прячется душа и сердце, виртуозно прикрытые прохладным лоском того, что выставлено на всеобщее обозрение.
[indent]Может, она странная: сравнивать дома с людьми. Но всё в квартире Амели дышит и живёт в унисон с хозяйкой, отчего ей никак не смириться, что прожив долгие годы в одних и тех же стенах, человеку подвластно не оставить ни единой царапинки, ни малейшей засечки, способных хоть немного выдать его. И если уж такой человек где-нибудь существует, ей хочется думать, что он точно не Матиас, как хочется верить, что вся её осторожность, вся её чуткая терпеливость позволили ей добраться до самой сути, до «души дома», и под очередным смахнутым слоем краски не кроется гниющего корпуса. Стоит ей об этом задуматься, и Амели становится стыдно перед ним, стыдно не доверять ему, прогибаясь под старые привычки.
[indent]Амели бросает на мужчину короткий взгляд через плечо и аккуратно улыбается. Нет, он заслужил её доверие сполна. Правда, нервничает она от этого ничуть не меньше, чувствуя себя так же, как в тот день, когда Матиас Янссен перелистывал её личное дело, разглядывая в нём очертания личности Амели. И вот они снова здесь. Только в его визите нет никакой формальной необходимости – вот, что точно не поможет их делу. Амели пригласила его внутрь по собственной воле и в незваной тревожности может винить только себя любимую. Что же он такого может здесь разглядеть? Она и сама не знает, но никак не распрощается с твёрдым убеждением, что что-то, да может, продолжая балансировать между вдохновлённым энтузиазмом и прогрессивно нарастающей паникой.
[indent]— Тебе в детстве не говорили, что терпеть нельзя? — дергая на него бровью, ухмыляется Амели. Послушать её, с ним в детстве вообще не разговаривали.
[indent]Видимо, чем сильней девушка волнуется, тем лучше становится её ответная подача в их неизменном словесном пинг-понге. Одна светлая мысль всё же успокаивает буйствующие эмоции Амели: вряд ли её оживлённость покажется Янссену странной. После вчерашнего выступления с публичной руганью... Ничто не может быть страннее того, что он уже видел.
[indent]— Хотелось бы мне сказать, что – да, но все мои рецепты опробованы в Англии на итальянских приятелях. Таверны – поразительное место для работы. Нигде я не встречала столько разных полезных людей, — она делает маленькую паузу, хмыкает и добавляет, — не знающих, что делать со своей жизнью, — Амели вновь переставляет кастрюли, щелкает кнопками на плите и, убедившись в том, что она везде успевает, замедляется, — Я бы хотела побывать в Италии. В Риме, в Тоскане... и обязательно на амальфитанском побережье. Признаться, я нигде толком и не была. В Америке, в Париже и в Брюсселе. Что уже неплохо, но... — девушка сжимает губы, пожимая плечиками, — Знаешь, не хочу быть из этих людей, которые проживают всю жизнь, не выбираясь из своего комфортного кокона размером в дорогу от работы до дома, — она открывает рот, чтобы продолжить свою мысль, но вовремя замечает пакет, маячивший в руках Янссена с самого начала.
[indent]Встрепенувшись, Амели подлетает к Матиасу и наскоро избавляет своего гостя от лишнего груза.
[indent]— Спасибо огромное. Когда ты... — аккуратно перенося пакет к широкому столу, с детским любопытством девушка заглядывает внутрь и возвращает свой взгляд на Янссена, сверкая счастливой улыбкой, — Я, конечно, понимаю, что перемещения не занимают у тебя столько времени, сколько у меня, и тем не менее! Ещё раз спасибо. Честное слово, я бы приняла тебя и без подарков. Особенно, учитывая насколько поздно поступило приглашение... Да! — размашисто кивая, вздёргивает нос Амели, — Пробовала. Ты угадал. Я зареклась попробовать всё, что в меня влезет, и прошлась по многим десертам в те выходные, — поджимая губы в наигранной стыдливости, Амели возвращается к упаковкам и принимается убирать гостинцы на свои места, — Я оставлю их для более узкого круга людей, если ты не подумаешь обо мне плохо, — кусая себя за внутреннюю часть губы, Амели выглядит как нашкодившая девчонка, не поделившаяся конфетами с друзьями, и, главное, ей даже не стыдно. Если вином она поделится, кюбердоны достанутся избранным, и в лучшем сценарии в этот список, помимо Амели, войдёт тот, кто их принёс. Всё. Кончились избранные.
[indent]Амели делает глубокий вдох, замечая, как норовившая задушить нервозность отступила на задний план. Не удивительно, вынуждать её разговаривать без фильтров – талант Матиаса, замеченный ещё очень давно. И пускай поначалу искренность Амели была скорее вынужденной, чем добровольной, сейчас ей кажется, словно она может заговорить с ним о чём угодно, и Янссен обязательно её поддержит. Амели косится на свой стремительно пустеющий бокал красного и сводит брови на переносице. Возможно, здесь обошлось не одним лишь талантом, но правду это не сильно меняет.
[indent]— На самом деле... — оглядываясь по сторонам в поисках какой-нибудь забытой детали, которая будет стоить им ужина, Амели тихо вздыхает и отталкивается ладошками от столешницы, — На самом деле, можешь. Сделаем вид, что это расплата за ранний приход, иначе я начну корить себя за недостаточную предусмотрительность и плохой тайм-менеджмент, — сжимая губы вместе, девушка подступается к своему гостю чуть поближе, — Присмотришь за нашей едой несколько минут? Я почти готова, но было бы неплохо, — она обводит ладонью своё чистое от всякой косметики лицо, улыбаясь, — закончить начатое. Пять минут, — кивнув, Амели мелкой перебежкой пропадает в своей спальне на честные пять минут и возвращается уже чуть более взрослой, чем её первая версия, которая открыла Янссену дверь.
[indent]Резво выдохнув, она курсирует прямо к кастрюлям, приоткрывает крышки и, хлопнув по бедрам, принимается выключать одну плиту за другой – готово. Осталось только дождаться остальных гостей. Амели смотрит на кухонные часы и не сдерживает тихого смешка. Кто бы мог подумать, что этот мужчина умеет приходить настолько заранее. Может же, когда хочет, и она бы обязательно использовала эту информацию против Янссена, только осознание, что он поспешил именно к ней, увы, не позволит.
[indent]— С большим удовольствием, — складывая руки вместе, медленно кивает девушка и, округляя на него глаза, дразнит Янссена, — взрослый мальчик, — честное слово, будет повторять за ней дальше, самолично добьётся того, что прозвище приклеится и не отклеится, — Я чувствую себя в долгу после той детальной презентации дома, которую устроил мне ты. Правда, в отличие от твоего дома, эта квартира съёмная, — дернув плечом, признаётся Амели, — но мы над этим работаем, — в конце концов, ей всего лишь двадцать один. У неё ещё есть время.
[indent]Впервые за долгое время Амели замечает разделяющие их двенадцать лет. Казалось бы, такая глупая деталь, как собственный дом. Но стоит подумать о нём, Амели вспоминает о его портфолио, о бывшей жене, о проклятье, обо всех вещах, произошедших с ним за последние двенадцать лет, которые ей только предстояло пережить. Каким человеком она будет в тридцать два? Успешным адвокатом или разбитой душой, сломленной под весом последнего непосильного препятствия? Она вдруг чувствует себя маленькой, абсолютной песчинкой на фоне его пугающего своими габаритами опыта. Весьма иронично, учитывая их буквальную разницу в росте и телосложении. Она смотрит на него и не понимает почему человек со своим домом, с успешной карьерой стоит посреди съёмной квартиры секретарши своего клиента. Амели не любит принижать себя чужими свершениями, как не любит чувствовать себя неуверенно, но не может ничего с собой поделать. На его фоне она крохотная.
[indent]Интересно, как часто люди чувствуют то же, что и она, находясь в его обществе? Амели одергивает себя, возвращаясь к гостю, и приглашает его жестом в гостиную.
[indent]— Квартира была в ужасном состоянии, когда я сняла её – одна из причин, по которой я могу позволить себе жить в центре Лондона. На случай, если ты подумал, что ошибся с карьерой и пропустил чудесную вакансию секретаря у Маккензи, — усмехнувшись, она смотрит на него через плечо и продолжает идти, — Я сделала ремонт в большинстве комнат, но некоторые стены решила не трогать. Я нахожу, что в изношенных временем вещах есть своя эстетика, — она подходит к одному из комодов и аккуратно шлёпает по нему ладонями, — Что приводит меня к этому парню, которого я выторговала у охранника национальной галлереи. Ничего ценного в нём нет, но он стоял там больше сотни лет. Мне нравится представлять всего он мог подслушать, сколько людей увидел, — поглаживая шероховатую поверхность, объясняет Амели.
[indent]Она продолжает свою экскурсию, останавливаясь на некоторых предметах с историей, вроде винилового проигрывателя, выброшенного из родительского дома её подруги и нашедшего её вновь на одной из лондонских барахолок, или знаменитого «потопного» балкона, о котором Амели говорила с ним в тот самый памятный вечер, за который она прослыла ответственной и сумасшедшей. Останавливаясь у небольшой полки со стопкой блокнотов, коробочек и исписанных листов, она становится в пол-оборота.
[indent]— ...я веду дневники лет с четырнадцати. Не совсем так, как принято вести дневники, хотя... Зачем я оправдываюсь, ты точно не похож на полицию дневников. В основном, это фотографии, какие-то памятные билеты или записки от людей. Часть песен, которые ты слышал, хранятся в них. Чёрт! Чуть не забыла, — встрепенувшись, Амели тянется к одной из новых, в сравнении с остальными, коробок и вытягивает оттуда снимок, выдерживая интригу, — Помнишь тот день, когда я фактически посягнула на тебя с камерой? — поджимая губы в улыбку, она разворачивает фотографию лицом к Матиасу, — Я же говорила, что оно того стоило. Ты просмотри на себя, — улыбаясь ещё шире, светится Амели.
[indent]Мысли о том, что никто не отберёт у неё воспоминания о пережитых месяцах, успокаивают девушку. Она смеялась в тот день. Она смеётся сейчас. Пускай когда-нибудь она сделает это в последний раз, это знание не преуменьшит важности всех пережитых ими моментов, бережено собранных в коридорах памяти Амели. Есть такие люди, посланные, чтобы изменить тебя и твою жизнь, а затем исчезнуть из неё, закончив возложенную на них миссию. Смотря на то, как мужчина разглядывает её труд, Амели невольно умиляется. Ей кажется, что Матиас Янссен, как раз такой человек. Важный, но проходящий. Может быть, будь ей хотя бы тридцать, всё могло сложиться иначе. Но Амели всё ещё двадцать один, и она живёт в съёмной квартире, работая на «временной» работе.
[indent]По квартире раздаётся громкий звонок, заставляющий её подскочить на месте.
[indent]— Кажется, сегодня день ранних гостей, — обещая вернуться, она торопливо идёт открывать дверь.


stop, you putting roots in my dreamland
M Y   H O U S E   O F   S T O N E ,  Y O U R   I V Y   G R O W S
and now I'm covered in you


[indent]Словно услышав посланный Матиасом сигнал, что приходить можно, гости один за другим появляются на пороге Амели, сокращая временные промежутки между последним пришедшим и следующим до тех пор, когда ровно в семь ни раздаётся финальный звонок в дверь, оглашающий прибытие Гвиневры и её таинственного молодого человека, о котором все слышали, но никто не видел. Амели хватает одного взгляда в голубые глаза, аккуратную щетину и явную любовь к гелю для волос, чтобы понять почему. Она еле сдерживает свои ползущие наверх брови и широко раскрывающиеся глаза. Очень приятно, Матиас. Ой, то есть Линкольн. Амели дожидается, когда гости развернутся к ней спиной, и тотчас ищет глаза Янссена, чтобы убедиться. Ей не показалось. Он думает то же самое, что и она. Гвиневра украла одну из его кружек из под утреннего кофе и вырастила плохую генетическую пародию на Янссена в своей кладовке. Думаете, она слишком строга? Амели старается быть непредвзятой ровно до тех пор, пока:
[indent]— Нет, ну, ты ведь не можешь отрицать, что консервативное волшебное общество не сможет принять большие перемены так скоро. Им нужно время, и не похоже, что протестующие волшебные меньшинства это понимают. А ведь на этих консерваторах и держится вся система, — где-то здесь он теряет снисходительность Амели. Конечно, она понимает! Но соглашаться с подобным заявлением в стенах собственного дома? Увольте.
[indent]Даже Питер и Алексис знают девушку достаточно хорошо, чтобы определить, что участившееся дыхание Амели намекает на то, что десерт Линкольну достанется с тайным ядовитым ингредиентом. Впрочем, Амели хватает снисходительности к ограниченным, чтобы свернуть тему, перескочив на выброшенные спасательные круги бостонскими ребятами. И воспользовавшись короткой тишиной, девушка поднимается из-за стола, предварительно собирав с гостей заказы на кофе и чай. Лучше она направит свою разрушительную энергию на пользу общества.
[indent]Начиная возиться с чайником и туркой, девушка слышит шаги за спиной и начинает улыбаться раньше, чем видит силуэт Матиаса, узнавая его шаги.
[indent]— Ничего не говори, — опираясь ладошками в деревянную столешницу, она поворачивается к нему и качает головой, — Где она только их находит. За всё время, что я знаю Гвен, ни один парень не был... даже... немножко не, — Амели громко выдыхает, — мудаком, — разворачиваясь лицом к оставшимся за стеной гостям, она складывает руки крестом, — Ти видь ни мозись атрицать, — кривляясь, морщится Амели, — Никаких кюбердонов для тебя, Срункольн, — прожигая стену взглядом убийцы, она косится на Янссена и взрывается сдавленным смехом.
[indent]Переведя дыхание, она чувствует, как присутствие Матиаса успокаивает её. Выдыхая, Амели расправляет плечи и прикладывает ладонь к мужскому плечу, взывая к его вниманию.
[indent]— Ты ведь знаешь, почему это произошло. Честное слово, на твоём месте я бы уже позвала её на свидание, лишь бы не видеть этот кошмар, — отворачиваясь от него, чтобы снять чайник и турку с плиты, Амели принимается разливать жидкости по кружкам и наскоро смотрит на Матиаса, замирая, — Что? Красивые, лёгкие на подъём девушки не в твоём вкусе? К тому же вы так хорошо сработались, когда выкрали мою сумку, и одному Мерлину известно зачем. Или ты не встречаешься с секретаршами? — дёргая на него бровью-убийцей, ненавязчиво болтает Амели и возвращается к своему увлекательному занятию, давая Матиасу пространство для придумывания правильного ответа. Потому что ненавязчивого и лёгкого в её вопросе нет ничего.

Подпись автора

you'll see my my face in every place
⎯⎯⎯⎯ but you can't catch me now ⎯⎯⎯⎯
https://i.imgur.com/WK3n3Wl.gif https://i.imgur.com/iAd4NR9.gif

33

[indent]— Как ты могла понять, я наловчился пропускать многие слова матери мимо ушей, даже если та говорила их во благо здоровья, — он усмехается, отводя взгляд в сторону готовящихся на плите блюд, сдерживая любопытство попросить заглянуть под крышки, — Я бы даже сказал тем более, когда речь шла о моём здоровье.
[indent]Несмотря на внутреннее желание оказаться громче остальных братьев, получая материнскую заботу, Янссен не мог допустить того, чтобы выглядеть слабее остальных в её глазах. Женщина была отнюдь не из тех, кто лез носом в «не своё дело», – если так можно было сказать, учитывая что каждый ребенок ещё как был «её детищем», – и всё же, каждый раз интересовалась то с любопытством, то с волнением в голосе, в порядке ли были её отпрыски. Матиаса это также не обошло стороной и тем более в то время, когда жизнь его была не самой простой. Он одновременно и чувствовал благодарность за её посещения в больнице, и раздражение: на себя за то, что вообще оказался в такой ситуации, а на неё за то, что не понимает необходимости дать ему время вновь окрепнуть и не быть обузой. И сейчас та не знала – но судя по её вопросам при встречах, догадывалась – о его плохом самочувствии с несколько месяцев назад, что уж говорить о поездке в Америку. О чём, впрочем, Клементина была в курсе – это существовании Амели Браун, не смирившейся с его редким кашлем и нашедшую способ, как избавить Матиаса и от него.
[indent]Стоит заметить, что матушка уже была в восторге от Амели.
[indent]— Звучит как: «место встречи изменить нельзя», — усмехнувшись и облокотившись на подоконник, произносит Матиас. Повезло или нет, но Янссен сильно проигрывал людям в опыте работы как на других должностях, но и местах работы. Он всегда был адвокатом. И казалось бы, нельзя было назвать его человеком, незнающим что делать в своей жизни, но и наличие стабильной работы не даёт тебе отсутствие рисков не оказаться среди потерянных, — Что же до путешествий, учитывая размеры Америки, ты видела даже больше среднестатического европейца, — ненавязчиво указывая на себя, разворачивая ладонь в сторону своего лица, волшебник продолжает, — С другой стороны, Рим да итальянские побережья в целом звучат здорово, как и то, что на этом ты не планируешь останавливаться, не желая превратиться...
[indent]Он замирает, делая паузу на секунду расширяя глаза от осознания, чтобы следом громко прыснуть со смеху, договорить:
[indent]— В меня. — Матиас ведь был прав! Дом–работа было его путём не просто несколько месяцев, но несколько лет, которая только сейчас разбавлялась путешествиями между Англией и Бельгией, иногда «заходя в гости» на американские земли, явно не для отдыха. Для человека со всей ответственностью – наглостью – являющегося на работу ближе к полудню, Янссен работал слишком много, но об этом знали только те, кто или достаточно внимательно наблюдал за мужчиной или те, кто имел доступы к его отпускным листам, коих было не так уж много.
[indent]А то за год и не было совсем.
[indent]Волшебник усмехается под нос себе уже чуть тише, посмотрев Амели в спину, на секунду отправляясь в невиданную его взору прежде Италию. На секунду он ловит непреодолимое желание сорваться с места, подхватить чемодан и направиться вместо привычных бельгийских берегов куда-то, где было потеплее, не хватаясь за пачку документов. Можно легко предположить – причина была просто в необходимости отдохнуть, но Янссен бы тут же отказался, если бы ехать ему пришлось туда одному.
[indent]— Если тебе нужна будет когда-нибудь компания, — поведя плечом, прижавшись к нему щекой, мысль он недоговаривает, посчитав и без того очевидным своё предложение быть её сопровождением; для Янссена это было совсем не ново! Мужчина уже заикался о поездки в Румынию и пусть прекрасно знал, что обстоятельства были абсолютно разными, говорил об этом вполне серьёзно.
[indent]Браун ведь... совсем другая и волшебнику самому было давно понятно, насколько легко и просто было не только общаться с ней с деловым подтекстом, но и о жизни, мечтах, интересах да даже длине волос. Чем больше проходило времени, тем больше ему казалось, что не было темы, которую они не могли бы не затронуть. В случае с Амели... у него было на руках её дело и уже невозможно обойти вещи, нераскрывающиеся до «пятого свидания», что же касалось самого Янссена, он никогда не был противником рассказывать о себе; как ему казалось – только спроси, и он ответит.
[indent]— Брось, — его уголки губ поднимаются выше пропорционально меняющемуся лицу девушки, — Не мог так поступить и тебе меня не переубедить, — тем более, что она говорила так, словно он отправился в самый центр Брюсселя за бельгийскими сладостями; Янссен замирает, понимая, что так оно и может показаться. — Не только не подумаю о тебе плохо, но и посчитаю, что ты сделала всё правильно. Кому надо, — он пожимает плечами, — Пусть зовут меня в гости. И то! — задирая неожиданно палец вверх, мужчина вздёргивает подбородок чуть выше, про себя подумав, что оставит тайну своих передвижений по Лондону при себе, — Мне придётся выуживать из подвала свою доску для подсчётов и выведения таблиц их заслуг и достойны ли они таких подарков, — мужчина говорит напыщенно, практически готовый вытащить ту из кармана, но вместо этого начинает смеяться, сдавшись от собственной серьёзности перед таким тривиальным вопросом.
[indent]С другой стороны, шутки шутками, но есть большой шанс, что маг не стал бы так принимать близко к сердцу приглашение от кого угодно, если их именем не значится Амели Браун. Возможно, высший монарх Англии?
[indent]Хватает мгновения и качая самому себе головой, он мысленно отмечает: и суверенитету Туманного Альбиона вряд ли бы повезло.
[indent]— М? — переставая третировать бедное растение на подоконнике, Янссен оборачивается к Амели с приподнятыми бровями, внимания её просьбе. Параллельно этому он замечает ещё несколько вещей: во-первых, заметное возвращение той скорости, к которому он привык при общении с ней, – сначала он подумал о том, что дело было в попытке успеть везде и за всем, а теперь словил себя на мысли, что проблема была в самом Матиасе и его неожиданному появлению – а во-вторых, что лицо девушки было без косметики от слова совсем. Плохо ли это? И мысли такой не было!
[indent]— К-конечно, — замирая на долю секунды, бегая взглядом по её непривычному лицу в свете освещения её квартиры, он тут же торопиться занять своё место около столешницы и плиты, бодро перехватывая в руки кухонную лопатку. Матиас даже хмурится, цепляясь взглядом за раковины моллюсков, подумав о собственной невнимательности: так и крути головой по сторонам.
[indent]— Кажется, это будет мне отличным напоминанием следовать правилам этикета, написанных кровью тех, кто их нарушал, — он говорит чуть громче, понадеявшись, что Браун услышит его из другого помещения, более не открывая рта до её возвращения, делая то, что от него попросили. Последнее, что он хотел – это за короткие пять минут испортить то, над чем Браун работала последний час.
[indent]Передавая лопатку хозяйке с её возвращением к нему, – и правда заметно изменившуюся, как и без явно описанной на лице эмоцией «всё сломал» – Матиас делает шаг в сторону, чтобы не мешаться под ногами. Мужчина отвлекается на мысли о том, что хотел бы позвать её на ужин ещё раз, только более подготовленный. Возможно, они смогли бы приготовить что-нибудь и вместе; вряд ли в её арсенале были только итальянские рецепты, верно? Это была одна из причин, по которой он скучал по бельгийскому дому: там всё было своё, под рукой. Он, конечно, был благодарен Маккензи за предоставленные апартаменты и здесь, жаловаться на которые было бы чистой неблагодарностью, и всё же, ничто не могло сравниться с родными стенами, в которых ты чувствовал себя хозяином по праву.
[indent]Кривясь ей лицом в ответ, Янссен тут же хмыкает, а затем отталкивается плечом от оконной рамы и ставя бокал на стол, следует за Браун, — Хочу напомнить, что дом приобрёлся не так уж и давно, — явно намекая на отсутствие каких-то упрёков в её сторону за аренду места жительства, он добавляет, — Сам я довольно долго жил с родителями под одной крышей, несмотря на жгучее желание съехать, но вариантов было немного, — пожав плечами, он с любопытством смотрит на необработанную краской стену. Вард предлагал ему съехаться вместе, но сам Янссен осознавал, насколько плохой идеей это может быть, а Янника он попросту не дождался бы с его желанием поработать в Англии сразу после окончания.
[indent]Он замолкает, опустив взгляд к волшебнице и кивая ей головой, более не отвлекая внимание на себя.
[indent]Работая рядом с Амели, явно чувствуешь то, какой она была, а переступив порог её дома, прочувствовать это можно было ещё в большей степени. Аккуратная современность сочетающаяся с историей: здесь пахло уважением к прошлому, присущей девушке внимательности к деталям и расползающегося по всем углам ароматов не только кухонных творений, но и парфюма, запаха букетных цветов и аромата свечей. Янссен еле заметно дёргает уголками губ. Несмотря на то, что его дом выглядел совсем не как берлога холостяка, всё равно чувствовалось, что в оформлении он заметно проигрывал.
[indent]— Я понимаю, о чём ты, — кивая утвердительно головой, он останавливается вместе с ней у комода, — Есть что-то в том, чтобы вместо нового столика в комнату отдыха, завернуть в магазин антиквариата и купить пару чемоданов, ставя их друг на друга, — Матиас улыбается, следуя за девушкой дальше, с удовольствием замечая пару знакомых ему названий музыкальных групп на ребре конверта пластинки, — О, а вот об этом я наслышан! Можно? — растягивая губы ещё шире от вида знаменитого балкона, Янссен с позволения открывает дверцу и выглядывает на улицу, делая глубокий вдох свежего декабрьского воздуха, приговаривая что-то о сухости сегодняшней погоды и удачи видеть балкон сухим. Торопливо возвращаясь обратно в дом и бережно закрывая за собой, волшебник не без видимого восторга следует за ней по пятам. Как он и говорил: уютно, и не только на первый взгляд.
[indent]— Кто меня знает, — вполовину угрожающе звучал его голос, пока потянув шею вперёд, он смотрел на книжки с хитрым прищуром. Мужчина никогда не вёл дневники, максимум – ежедневники, поэтому всегда с особым любопытством наблюдал за теми, кто этим занимался. В конце концов, то было самое сердце человека; а когда речь шла о самом сердце Амели, неудивительно, что его интерес рос по геометрической прогрессии. Он, правда, не посмел бы попросить её прочитать их ему, заведомо боясь получить отказ, однако кто ему мешал мечтать?
[indent]— Что? — слыша её вопрос, Матиас быстро кивает головой и прежде, чем спросить о чём-то ещё, получает результат проделанных манипуляций месяц назад в офисе. Он хорошо помнил тот день! Одновременно стараясь держать себя в роли серьёзного человека, внутри Янссен понимал, что чувствовал себя глупо «позируя» Браун. Видимо, зря? — Полегче, — вырывается у него с удивлением и осторожно перехватывая фотокарточку пальцами, он бегает взглядом, не сдерживая короткого смешка, — Мастер справляться с любой документацией, поёт песни лучше любого певца, готовит, я уверен, лучшие спагетти алле вонголе и алкогольные коктейли, и это я только начал; а теперь ещё и таланты к фотографии? — волшебник кивает головой. В любое другое время и другому человеку, сказал бы что поработали здесь оба, но поднимая короткий взгляд на Браун ему совсем не хочется забирать любую крохотную частицу заслуги отличного кадра себе.
[indent]Резкий звонок в дверь так и оставляет мужчину с недоговоренной до конца мыслью; оставаясь стоять посреди помещения в одиночестве, осторожно кладя фотографию поверх коробки, не смея пользоваться отсутствием хозяйки для изучения её личных вещей, он негромко вздыхает, устремляя свой взгляд в сторону коридора.
[indent]Матиас успел забыть, что они будут не одни и не сказать, что был этому несказанно рад.


[indent]Ладно, всё оказалось не так плохо, как могло бы. Близкие друзья Амели, Питер и Алексис, оказались на первый взгляд вполне приятными молодыми людьми, пусть и со своими странностями, но это было скорее плюсом, чем минусом: Матиас, к сожалению, давно не мог зваться нормальным, какбы не пытался таковым казаться. К тому же, они пришли раньше всех, что несколько ослабило вину волшебника за преждевременный приход; видимо, Браун не способна была выбирать других в свой близкий круг общения. Волшебник думал, что созданная атмосфера не измениться и с приходом Гвен, учитывая, что её он знал дольше всех присутствующих, помимо хозяйки, но крайне ошибся. В момент, когда по помещению разошёлся ещё один мужской голос, привлекший внимание Янссена, тогда, когда он развернул свою голову в сторону того самого Линкольна... честно [float=left]https://funkyimg.com/i/39FW4.gif[/float]говоря, мало что может привести волшебника в ступор, но не заметить явных сходств?
[indent]И не почувствовать ощутимую раздражительность к ни в чём невиноватому человеку с первых секунд?
[indent]Стыда адвокат не чувствовал, говорил без особой жалости, но достаточно аккуратно, чтобы не задеть сидящих за столом. Иногда он закатывал глаза или негромко вздыхал, пусть и в моментах, когда увидеть это могли единицы. Матиаса возмущало всё: как тот выглядел, себя вёл и что говорил, а на каждую мысль сказанного Линкольном вслух, был готов вставить свои пять кнатов, доказывая обратное даже в те редкие моменты, когда их мнение совпадало.
[indent]— Держится? — в своей манере спрашивает последнее слово Матиас, не веря своим ушам. Этот человек действительно решает, что это тема придёт к столу в обществе незнакомых людей, но и более того, обращается к хозяйке дома? От такой наглости, даже если по незнанию, Янссен опешил лишь на долю секунды, уже готовый проучить Линкольна, ещё и намазать тому сверху лицо своими либеральными взглядами; тема осторожно переходит на менее опасное для обсуждения поля, и Матиасу ничего не остаётся, как посмотреть прямо в глаза Браун: пусть хоть она прочитает в его взгляде желание спросить, где у девушки хранятся ножи, чтобы всадить его Линкольну в глаз.
[indent]Прося прощения и выходя из-за стола, Янссен направляется совсем не в уборную, – смыть с себя мнение протухшей с головы рыбы – а осторожно заглядывая на кухню и не дожидаясь, пока Амели обернется, двигается в её сторону.
[indent]— Не знаю предыдущих, но для меня она побила все рекорды, — он прыснул себе под нос, кривясь. Гвиневра была хорошей девушкой, но честное слово, выбор партнёров у неё был просто отвратительный; нужно найти кого-то среди её братьев, лишь бы человек оказался достойным. Матиас хмуриться сильнее, но ненадолго, ведь последующие слова девушки вызывают в нём громкий искренний смех, — Мерлин, — взывая к древнему магу, Янссен даже смахивает выступившие в краях глаз слёзы, — Для него только касу марцу или, что там за безумие делали в Швеции? Гнилые акулы? — махнув ладонью в воздухе, так и не вспомнив длинное название целиком, он заставляет себя понемногу успокоиться. Ему было отрадно видеть, что мнение этого человека не испортило настроение Браун. Так или иначе мужчина бы сделал всё возможное, чтобы вернуть всё на свои места, даже если бы пришлось разыграть сценку падающего в торт с кремом молодого человека Гвен. Жаль, что вряд ли с поднятой головой обратно.
[indent]Он поддаётся своим фантазиям так активно, что ненамеренно отвлекается от разговора с Амели; зря. Получить удар под дых от неё волшебник совсем не ожидает и это отражается на его полном удивлении лице с вскинутыми бровями и широко открытыми глазами. И там, где можно было понять: к такому он был не готов, Браун свою мысль не планирует останавливать, и не похоже, что делает это случайно.
[indent]Как от Срункольна они перешли к тому, что он должен был звать на свидание Гвиневру? Матиас чувствует, что упустил [float=right]https://funkyimg.com/i/39FVQ.gif[/float]какую-то логическую цепочку, судорожно пытаясь поймать уходящий из рук канат. Однако больше всего Янссена возмутило воспоминание о выкраденной сумке! С чего маг и решил начать, неожиданно начиная тоном выше, чем планировал:
[indent]— Меня подставили, я ничего не брал! И я знаю, как это могло выглядеть, — заметив, как скакнул его голос, мужчина втягивает шею в плечи, продолжая сильно тише, — Но это явно не обозначает некую «сработанность» о которой ты говоришь, и вообще, — мужчина замолкает, делая полшага назад, прокашлявшись и поднимая на неё взгляд.
[indent]Почему Амели Браун вновь заставляет чувствовать его мальчишкой, который оправдывается за то, чего не совершал? Да, возможно сумка и правда оказалась в его кабинете. Возможно, и её содержимое, но Янссен всё ещё настаивал бы на своём: он не имеет к этому никакого дела и более того, сделал всё необходимое, чтобы оставить вещи Амели личными вещами Амели. Пусть и под бесконечное говорение Гвен над ухом.
[indent]— Видимо, чего-то в этом мире мне все ещё неизвестно. Я бы многое сделал на своём месте, однако, — наконец, произносит волшебник, — Приглашать Гвиневру на свидание в моих планах не было с самого начала. Что же до твоего вопроса о «моём вкусе» и отношениях с секретаршами, — Янссен опускает ладонь на столешницу, несколько раз постучав по ней пальцами, — Вот такого ты обо мне мнения, Амели? — как бы не звучал его вопрос, но он задаёт тому тёплый оттенок, склонив голову набок. И если непонятно, к чему был его вопрос – он ответит:
[indent]— Впрочем, это вполне может быть моя ошибка показаться человеком со стереотипами не только на лице, но и в голове. При всём уважении к Гвиневре, я не испытываю к ней романтических чувств и нет, при этом я не имею ничего против привлекательных и с лёгким нравом, как и секретарей и вполне обращаю на таких людей внимание, — пауза, и он делает шаг по направлению к Амели, — Чтобы по итогу обнаружить и другие качества, например, бесконечную упёртость, неумении сбегать с тонущих кораблей, желание напомнить мне о моей невежливости и отлично поддаваться в карточные игры, лишь бы я не был расстроен, — он усмехается, округляя на секунду на неё глаза – он мог не заметить сразу, но не предположить после? Особенно, сцены с кражей его часов и замеченных качеств к внимательности? Как ни в чём не бывало, он добавляет, — Так что да, в случае с Гвен: извини, мы были обречены на провал с самого начала.
[indent]Янссен смотрит на неё не сбегая как взглядом, слегка склонившись вперёд, так и выдерживая близкое расстояние достаточно, чтобы почувствовать неопределенное – о, лучше сказать ещё как определившееся – напряжение. Резко Матиас разворачивается лицом к столешнице, приближаясь боком ближе, ненавязчиво коснувшись и самой Браун; волшебник кивает на подготовленный девушкой поднос и осторожно подтягивает его к себе.
[indent]— А теперь, если у тебя нет ко мне других вопросов, позволите мне помочь, мадемуазель? — спрашивая разве что из вежливости, явно планируя сделать это и без того – только если она не торопиться проявить озвученную мысль про её упрямство – Янссен довольно широко улыбается, блеснув хитрым взглядом. Стоит ли винить во всём купленное для волшебника вишневое пиво или желание забыть о существовании мира за окном; Матиас Янссен достаточно долго держал в себе навязчивые мысли, как о своём внимание к Амели, так и её – к его персоне, по итогу сдавшись на её провокацию.
[indent]Жаль, что адвокат из него, видимо, хреновый? Не жаль.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

https://i.imgur.com/lRY7RZm.gif https://i.imgur.com/BaVLcvu.gif
всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

34

[indent]Слушать о том, как её «вид» накладен для волшебного сообщества, Амели привыкла уже очень давно. Её больше не душит застревающая в горле ярость; ей совсем не сложно перевести всё в раздражённую шутку или вовсе притвориться, словно она что-то недопоняла. Можно подумать, что всё дело в потухшем с возрастом огне юности, но сил на ответный выпад у Амели предостаточно – просто она научилась не растрачивать свой драгоценный ресурс на тех, кому не светит оставить значительный отпечаток на окружающем мире.
[indent]Амели не хватит пальцев обеих рук, чтобы пересчитать всех знакомых ей Линкольнов, внушивших себе, что их консервативный уютный кокон – прямой путь в Министры магии. Их много, но сила уже давным-давно не в количестве. Достаточно вспомнить историю про мальчика-звезду, который выжил. Кто знает, каким бы стал магический мир, не окажись Гарри Поттер таким пугающе живучим. Амели допускает, что все её убеждения – невразумительная попытка себя успокоить, ну и пусть. Ей нравится думать, что всё, к чему они привыкли, в одном вдохновлённом речитативе начинающего революционера от крушения, как нравится думать, что «важные» люди нынче куда осознаннее, нежели пару десятков лет назад.
[indent]Взять того же Янссена. Может он опоздал с тем, чтобы проблему увидеть, но с выбором лагеря мешкать не стал. Косясь на мужчину, Амели дёргает уголками губ и тихо вздыхает: ей хочется верить, что дело не только в том, что он её гость и названный друг.
[indent]— Не уверена, что хочу когда-нибудь узнать о чём ты, — щурясь, она коротко кивает головой и негромко хмыкает, — но... да, — ещё один утвердительный кивок, следом за которым Амели позволяет себе выкинуть из головы раздражающий фактор хотя бы на несколько драгоценных минут.
[indent]Жаль, правда, избавиться от навязчивой мысли насовсем не выходит. Ненарочно Амели вспоминает их первую встречу и офис компании, в который не попасть не вооружившись волшебной палочкой или снисхождением прохожего волшебника. Разумеется, всегда можно прикрыться тем, что выбор защиты магического квартала от маггловских глаз лежит далеко не на адвокатской конторе, но Амели готова оспорить: никто из сотрудников и не задумывался о доступности их услуг для тех, кому повезло меньше. Как, впрочем, и всё волшебное сообщество. Ей бы хотелось заявить, что вместе со свойственной юности воинственностью её уязвимость к общепринятой слепоте отошла на задний план, но пропустить едкий укол обиды за привилегию выбора за что бороться у Амели не получается. Он должен был заметить раньше, должен был оказаться лучше, по одной лишь причине, что Амели так захотелось. Жаль, даже самое добрые сердца и светлые души имели свойство совершать ошибки – правда, с которой Амели так и не научилась мириться по сей день.
[indent]Может быть, именно поэтому Амели решает уколоть туда, где ждут меньше всего. Ненарочно. Скорее поддавшись защитным инстинктам, настойчиво твердящим, что девушка в опасности, и подмога явится ещё очень нескоро. Она не знает чего добивается. Амели дергает за рычажок, и с любопытством нашкодившего ребёнка смотрит, что произойдёт дальше, и, о покойный Мерлин, не разочаровывается мгновенным эмоциональным штормом, захватившим экспрессии Матиаса Янссена.
[indent]Честное слово, ей почти что становится стыдно.
[indent]— О, я могу рассказать тебе, как это выглядело, — дергая бровями в такт негодованию мужчины, Амели чувствует, как снисходительная улыбка трогает её губы. Почему он ведёт себя так, будто на кону выстроенное между ними доверие? Хотя есть вопрос и поинтересней. Почему сама Амели твёрдо верит, окажись её шутливое обвинение вполне реальным, доверять ему меньше она бы точно не стала? Всё с ней... понятно? Ей с собой уж точно.
[indent]Она настолько заморачивается составлением своего диагноза, что упускает, как забавный гипотетический разговор о Гвиневре превращается в нечто весьма конкретное и осязаемое, отчего совсем не забавное и весьма волнительное. Кажется, кто-то забыл с кем имеет дело или, лучше сказать, так до конца и не понял? От неожиданного поворота в сторону её неозвученных комплексов девичья бровь взлетает вверх. Она ничего не утверждала. Она просто спросила! Так какого гоблина Матиас Янссен обвиняет её в предрассудках против его адвокатского величества?
[indent]— Что? Я не, — видимо, она показывает своё стремление прекратить этот поток недостаточно внятно, потому что Матиас продолжает, как ни в чём не бывало, оставляя её с прогрессивно растущим замешательством на лице.
[indent]Амели хмурится, бессознательно качает головой и открывает рот, тщетно пытаясь напомнить мужчине, что не всё, что она говорит, стоит воспринимать в наибуквальнейшем смысле. Она не заставляет его идти на свидание. Она точно не планирует свести их с Гвиневрой. Мерлин, да ей, в конце концов, будет прекрасно спаться, если Амели никогда не узнает, что Матиас Янссен думает о свиданиях с людьми с меньшим количеством накоплений в банковской ячейке! Но кому интересно, что там хочет Амели, когда есть возможность развеять все её сомнения громким заявлением, о котором никто не просил?
[indent]Амели чувствует, как по спине прокатывается волна жара, и теряется где-то между возмущением и несвойственным ей смятением. Она не произносит ни звука, уставившись на Янссена с непробиваемым упрямством, достойным своего оппонента и весьма вовремя упомянутым парочкой мгновений назад, и немым вопросом: он нарочно над ней издевается или это просто сильнее него? Сглатывая вставший посреди горла ком, она нарушает напряжённую тишину ёмким замечанием:
[indent]— Подозрительно конкретный образ секретарши у тебя, конечно, — на этот раз Амели отдаёт победу в гляделки тому, кто их начал, негромко хмыкая и дергая корпус к закипевшим чайнику и турке.
[indent]Амели чувствует, как мягкая ткань касается её бедра, и уже знакомый жар прокатывается вдоль её позвоночника вновь. Она едва не дёргается прочь, словно вот-вот и обожжётся, но вовремя берёт себя в руки, вдавливая подушечки пальцев в деревянную поверхность. Честное слово, взглянуть ей в глаза, и впору беспокоиться, что ещё немного, и Амели что-нибудь убьёт. Или, лучше сказать, кого-нибудь. И чем беспечней звучит голос Янссена, тем недвусмысленней злится девушка. А ещё эта его проклятая ухмылка! Нет, он точно над ней издевается.
[indent]— Пожалуй, теперь у меня их слишком много, чтобы уложиться в три секунды, — наконец поворачиваясь к своему собеседнику, она смотрит на него с тактичным возмущением, — Спасибо, — оставляя поднос с напитками на Матиаса, чуть мягче благодарит его девушка и шагает к холодильнику, всем своим видом показывая, что продолжать полемику дальше она не планирует.
[indent]Из всех важных разов, когда она требовала от него прямого и понятного ответа, единственный раз, когда Матиас выбрал не шутку, выпал... на её шутку? Она бы никогда не поверила, что это так работает, если бы не оказалась придавленной роялем минутой раньше. По крайней мере, в одном свойстве характера мужчина остался неизменным: сбросить бомбу и отбежать шагов на десять всё ещё его излюбленная тактика ведения диалога. Ей так и хочется подобрать её, задрать повыше над головой и поинтересоваться, что ей с этим делать. Судя по той прыти, с которой Янссен бежит заботиться о её гостях, теперь это половая драма Амели Браун, и, если ей так угодно, Амели Браун вполне может сожрать скинутую гранату – главное, чтобы до него не долетело.
[indent]— Панну-котту? — стоит отдать должное её талантам актёрского мастерства, являет себя миру Амели с широкого шага и со сверкающей улыбкой. Даже гадкое лицо Линкольна не вызывает в ней должного душевного отклика. Амели здесь нет. К гостям является пустой приветливый сосуд, потому что вернись хозяйка бренного тела к ним за стол, и одному Мерлину известно, чем бы закончился дружеский ужин. А так она беззаботно порхает от гостя к гостю и, оказываясь сбоку от Янссена, не надевает ему тарелку с десертом на голову. Было бы за что! А если и есть, она позаботилась о том, чтобы не вспомнить.


i've got problems
not just ones that are little
it's those people problems, that is something to consider
when you come to dinner at my place


[indent]Остаток ужина Амели ведёт себя тише привычного, лишь изредка напоминая о своём наличии меткими комментариями в оживлённом диалоге. Девушка настолько увлекается укрощением внутреннего вулкана, что напрочь забывает, как сильно вывел её из себя молодой человек Гвиневры, и когда парочка недвусмысленно благодарит хозяйку квартиры, поднимаясь на выход, пожелание доброй ночи от Амели звучит неподдельно искренне, словно она практически готова дать Линкольну преимущество сомнения, что он не совсем потерянный случай. Впрочем, дайте ей проспаться, и это пройдёт.
[indent]Увы, продолжать своё умиротворённое существование в меньшем количестве у неё получается гораздо хуже. Как Амели ни старается, она то и дело ловит себя на застревающем на переносице Матиаса Янссена взгляде. К её большому везению, очевидно это лишь участникам кухонного разговора. Остальные же продолжают болтать так, будто в комнате нет никакой угрозы для жизни, и несвойственная Амели молчаливость – результат утомительной недели. Видимо, поэтому Питер Андерсон настаивает на помощи с тарелками и мусором так, словно в противном случае девушка уснёт с намыленной губкой у раковины. Она и не против, только вот когда убирать становится практически нечего, Амели оживляется и отрезает своё упрямое:
[indent]— С остальным я справлюсь, — и прежде чем Андерсон попробует убедить её в обратном, она добавляет, — Тем более, Алексис сама сказала, что у неё ранняя смена завтра утром. Сжалься над ней, — кивая в сторону стекающей по стене ведьмы, смеётся девушка, — Честно. Мне проще разобраться самой. У меня пунктик на «у всего своё место», — дергая пальцами в воздухе, наконец побеждает Амели.
[indent]Позволяя гостям попрощаться друг с другом, девушка провожает друзей до самой двери и остаётся с ними до тех пор, пока по квартире не раздаётся звучный хлопок, и всё замешательство, которое Амели затолкала как можно глубже, возвращается к ней с новыми силами. Вот они и остались наедине; и если до сих пор разговоры с Матиасом Янссеном тет-а-тет не вызывали в ней бурных откликов, то сейчас это сценарий кажется Амели далёкой и забытой фантазией. Тяжесть своего тела она чувствует весьма отчётливо и возвращается в гостиную с ощущением, что короткий путь стоил ей нечеловеческого усилия.
[indent]Шаг Амели тихий, почти беззвучный. Весьма иронично, учитывая, как громко шумит её голова, норовящая закружиться от любого неаккуратного движения. Замечая брошенную в углу гитару, Амели осторожно поднимает её с пола и, сдавшись остаться незамеченной, падает на кресло. Девушка перекидывает инструмент на колено и, упираясь в мужскую спину, пробегает по тугим струнам аккуратным прикосновением. На случай, если он вдруг решил, что она станет притворяться, что хозяева не дома.
[indent]— Ну что? — её голос больше не звучит раздражённо; интонации Амели мягкие, почти заботливые, — Мне придумать тебе срочное дело или ты сам справишься? Там в коридоре, кажется, забыли захватить мусорный пакет, — она вдруг начинает улыбаться, усмехнувшись, — Я позволю тебе помочь мне, месье, — наигрывая мелодию песни, написанной на прошлый юбилей её близкого друга, нарочно глумится девушка. Она поднимает глаза к Янссену, улыбаясь ещё шире – он же не думал, что Амели позволит ему сбежать без клейма главного трусишки, как бы по-детски это ни выглядело.
[indent]— Шутка, — Амели цокает, поджимая губы в наигранном сожалении, — Весь мусор вынесли, так что придётся самому. Как большому мальчику, — дёргая бровями, она останавливает руку на инструменте и, опираясь на гитару, морщит на него носик.
[indent]Упраясь в него взглядом, Амели вновь спрашивает себя, словно заевшая пластинка: почему сейчас? Почему именно в этих обстоятельствах и таким небрежным образом, будто это не шибко важное уточнение между главных строк? Почему в неизменно шутливой манере? А ведь она только начала и у неё ещё очень много «других вопросов» к стоящему перед ней человеку, но вместо того, чтобы смести Янссена нарастающей в габаритах лавиной, она лишь качает головой и тихо смеётся. Амели только выглядит грозно. На деле, что она ему сделает? Прожжет гневным взглядом насмерть? Хотелось бы ей посмотреть, как у неё это получится.
[indent]— Ты не кажешься мне человеком со стереотипами, Матиас, — смягчаясь, переходит на полушёпот Амели, — По крайней мере, точно не с теми, от которых ты так рьяно отбивался на кухне, — сдавленный смешок, следом за которым улыбка почти сходит с девичьего лица, делая его куда серьёзней, — Не зря ведь говорят, что лучшая защита – нападение? — склоняя голову на бок, продолжает Амели, — Ты ведь знаешь, что нравишься мне, — её бровь взлетает вверх, а губы кривятся в ухмылку, — и я надеюсь знаешь, что делаешь, когда рассказываешь мне какой ты человек без предрассудков, — округляя на него глаза в той же манере, что и Матиас часом раньше, Амели добавляет уже оживлённей, — И поддалась я тебе, потому что, — она поднимает гитару с колен и, вставая в полный рост, опускает её на кресло, — кое-кто не умеет проигрывать. Или я опять наговариваю на тебя? — пускай она больше ничего не произносит, её лицо договаривает за саму девушку: «И что ты мне сделаешь?»
[indent]Кажется, она опять нападает? Потому что он всё ещё ей нравится; тем более, Амели совсем не уверена, что он не убежит снова, и припугивает заранее. На всякий случай. Если вдруг Матиас всё ещё колеблется между спасаться или нет.

Подпись автора

you'll see my my face in every place
⎯⎯⎯⎯ but you can't catch me now ⎯⎯⎯⎯
https://i.imgur.com/WK3n3Wl.gif https://i.imgur.com/iAd4NR9.gif

35

[indent]Практически всю свою жизнь Матиас Янссен кичился знаниями, что он делает. Неважно, в чём: рабочих процедурах и процессах, жизненных ситуациях, просто-напросто какое обеденное предложение будет лучше! Конечно, и он допускал ошибки, в чём время от времени сознавался, с другой стороны, с чаще вспоминал те моменты, когда правда была на его стороне. Все ещё не был против выслушать чьё угодно мнение, и раз уж ведутся дебаты, можно быть уверенным – Матиас вставлял и свои пять кнат.
[indent]Матиас действительно умел отличать, где была шутка, а где серьёзная провокация, и всё равно по ощущениям приравнивал на один уровень, несколько путая своих собеседников, вводя окружение в ступор. Было ли это его целью? Хотел ли он конкретно свести с ума Амели, как делал это уже не первый раз, учитывая, сколько раз она уже успела поговорить с ним об этом в открытую?
[indent]Положа ладонь на сердце, он бы однозначно ответил: «нет». Другое дело, что вряд ли кто-то был заметил сцепленные между собой замком пальцы за спиной на свободной руке.
[indent]Что такое вообще это – «свести с ума»? Вызвать раздражение, вынудить её кричать про себя: «бесит!»? Самоцелью это не назовёшь, потому что Янссен всё ещё слишком уважал и ценил Браун, чтобы намеренно желать ей плохого настроения до конца вечера, который она со всем гостеприимством устроила своим друзьям, включая бельгийца. В свою очередь, волшебник давно понял – эта девушка однозначно вызывала в нём бурю эмоций, произведя сильное впечатление с первой встречи и продолжая делать это каждый раз, попадая в его поле зрение. Его действия никогда не были для него своеобразной игрой, попыткой поиздеваться над девушкой в злобном смысле этого слова; наверное, скорее детская попытка заставить её почувствовать точно такое же чувство, которое вызывала у него она сама. Вскружить голову, а то и сорвать крышу.
[indent]Однако до сих пор единственное, что бельгиец делал – канифолил бедной Амели мозги своим поведением.
[indent]Он понимает это в тот момент, когда количество сказанного со стороны Браун становиться в три, а то и четыре раза меньше, её лицо и мимика меняется, – откуда это зудящее желание найти подставку с ножами и отставить ту подальше? Пусть маг продолжает держать себя в том же положении: неоднозначно пожав плечами на её слова о слишком хорошо описанном образе секретаря, а после подхватив всё необходимое с подносом, дожидаясь её, – он то тут только помогает – он обрывает своё желание продолжать игру в пинг-понг. По крайней мере, не готовый получить в обратную ну мячом, а дубиной.
[indent]Засовывать своё мнение в задницу он научился, хотя бы на время. Однако что продолжало даваться ему со сложностью – это воспринимать свою жизнь не в качестве главного трудоголика, а помня о эмоциональной составляющей. Хотя бы чужой.
[indent]— Мне всегда нравилась дружба семей на одной улице, единственное, учитывая количество моей родни, уже кажется, что столпился весь город в доме. Что уж говорить о соседях, — он усмехается, отвечая на собственноручно поднятую тему о жизни в Бостоне с оставшимися после ухода Гвиневры и её ухажера – жаль, жаль, уже плачет – друзьями Амели. Боковым зрением он то и дело ловит взгляд Браун, и если по ним можно с трудом догадаться, что что-то произошло, Янссен не мог избавиться от внутреннего напряжения на протяжении всего часа. Казалось бы, ничего не случилось?
[indent]Но он был бы глуп, если бы взаправду думал так.
[indent]Признание Амели Браун в симпатии, пусть и окольными путями, «ничем» не являлось. Янссен считал себя человеком не репетирующим перед зеркалом важный момент до последнего, делающий вещи спонтанно и естественно, но соврал бы самому себе, если бы не представлял будущее с этой откровенностью, чувствуя себя мальчишкой-подростком в школьное время, гадающим, сколько ему нужно прождать прежде, чем позвать знакомую девочку на свидание.
[indent]С поправкой о том, что Матиас – знал. 
[indent]— Рад был познакомиться с вами! — он задерживается намеренно. Отмахивается рукой, говоря что-то про нежелание толпиться в небольшой прихожей, что идти ему отсюда совсем недалеко, и заставлять людей ждать в одежде он совсем не намерен. Честно говоря, Янссен не уверен, что его объяснения требовались, а если и да, то были достаточно непринужденно сказаны, чтобы в них поверить; с другой стороны, рассчитывая на вежливость и, тем более, отсутствие дотошности в душе друзей Амели, он остаётся стоять там, где стоит, вполне себе искренне улыбаясь её приятелям. До этого момента он не был знаком с друзьями Браун – если не считать её музыкальную группу да и те сделали ему отворот в «Таверне», украв подружку прямо из под носа, – и что ироничный юмор Питера, что честность и прямота Алексис вполне оставили приятный отпечаток.
[indent]Шло ли всё так, как он запланировал? Едва ли. Трещало по швам, стоило ему остаться одному. Тогда, как Матиас должен был ударить себя по руке, чтобы перестать касаться личных вещей Браун, внедряясь в её мир всё больше, кусочек за кусочком собирая пазл не написанных сухих фактов в её личных документах, а Амели, он словно отключал все доступные ему рычаги, откладывая в сторону зудящие в темечки мысли о профессионализме и компетентности, позволяя эмоциям выплыть наружу. Он пожурит себя позднее, а сейчас, словно маленький ребёнок залезет пальцем в запрещённый горшок с печеньем, пока никто не видит.
[indent]Волшебник разворачивается на звуки гитары неспешно, несмотря на то, что сосредотачивается на своих мыслях достаточно сильно, чтобы не сразу заметить совсем тихое возвращение Амели в гостиную. Всегда такая аккуратная и незаметная; в шуме офиса он часто пропускал её хождение по коридору, особенно, на фоне остальных. На фоне себя! Если он хотел, на него бы обратили внимание с трудом, но обычно он хочет, чтобы заметили.
[indent]— Почему-то верится с трудом, — сощурив взгляд, Янссен не отводит взгляд несмотря на всё желание повернуть голову и проверить место забытого всеми мешка, но вместо этого он сосредотачивается на её пальцах и негромкой мелодии, вызванной ими. Месье, взрослый мальчик: Матиас складывает руки на груди, опираясь о ближайшую твёрдую поверхность, негромко хмыкнув. Ему всегда было сложно увидеть в ней неравную себе, учитывая то, как она разговаривает. Амели Браун отличалась от всех, с кем он был знаком прежде да и самому Янссену не хотелось заниматься бестолковым и никому не нужным сравнением её с остальными.
[indent]Он задаётся вопросом: она хотела бы, чтобы он ушёл? Они ведь так много раз успели побыть наедине: обеденные встречи, командировочные поездки, прогулки до дома после работы, не говоря уже о пусть далёком, но всегда напоминающем о себе танцевальном вечере. Сейчас всё было совсем иначе.
[indent]В его голове возникает один вопрос, и не успевая даже подумать о том, чтобы прикусить язык, выгнув одну бровь и слегка наклонившись вперёд, Матиас негромко спрашивает:
[indent]— А что если не придумаю? — он не думает о провокации: вот где он точно взрослый, и можно сколько угодно кричать «это ты!», когда на самом деле всё желание было сконцентрировано внутри него. Он никогда не понимал этого в мужчинах да и в людях! От надетых «коротких юбок» до слишком открыто брошенных фраз, увидеть намёк там, где его могло не быть может только человек, заинтересованный в этом.
[indent]Он чуть ли не хлопает себя по щеке от того занудства, чувствуя, как к горлу подступает приступ вызванный профессиональной деформацией.
[indent]Это было странное чувство. Его никто не гнал в шею, но и оставаться становилось всё тяжелее, он отвечал ей, но совсем иначе, как если бы это был обычный разговор. Матиас понимает, что сам отрезал себе шансы уйти вместе со всеми, пусть оставляя между ними возможную недосказанность с шансом закрыть глаза на произошедшее. Разница была в том, что он не хотел, чтобы казалось, будто это происходило со всеми и каждой. Далеко нет.
[indent]Амели возвращается к разговору произошедшему часом ранее так же внезапно, как и перестаёт играть. Лучшее нападение, в таком случае, это внезапное и необъяснимое отступление, но с каждой секундой то ускользает у Матиаса из под пальцев, потому что он продолжает находиться в её квартире, не торопясь направить себя в коридор, а там – наружу, на холодный и свежий воздух, возможно, способный помочь ему отрезветь.
[indent]Нравится. Он видел это, действительно чувствовал, она доказывала это так много раз, произносила практически такое же предложение – добавляя слова про компанию, но всё же – и всё равно слышать это так прямо от неё было странно и заставляло его почувствовать как воздух вокруг становился тяжелее в разы. Однако, с последней её фразой, Янссен не сдерживается сначала от негромкого смешка, а затем и вовсе непритворного смеха.
[indent]— Наговариваешь! — или он не умеет проигрывать и доказывает ей это и сейчас? От осознания этого Матиас хмыкнул себя под нос, поуспокоившись, качнув головой и легко оттолкнулся вперёд, делая шаг навстречу.
[indent]— По крайней мере, должна представлять, как сильно ранила меня в самое сердце, когда я узнал правду, — он даже несколько раз постукивает по груди, за которым прятался важный орган, — Но я уже успокоился и готов быть снова обведённым вокруг пальца. В твоём исполнении, — волшебник пожимает плечами, сравнявшись с девушкой, — Явно такое можно переживать снова и снова. Но! — он задирает палец, — У меня была к тебе одна просьба прежде, чем я, видимо, пойду продолжать искать причины уйти из твоей квартиры? — слегка кривя губы, произносит мужчина.
[indent]По нему было не слишком заметно, – быть честным, Янссен скорее на это надеялся, чем верил в правдивость своего спокойного поведения – но волшебник чувствовал, как без остановки разум кричит и выдаёт ему различные ошибки. Стоит произнести предложение, маг думает, что сделал ошибку. Как он стоит, что он делает, как даже успел разразиться смехом или, более того, «проигнорировать» слова Браун, только и делая, что прокручивая в голове их снова и снова. Он тоже надеялся. А должен был знать.


they give you fever
— when you kiss them —
w  h  a  t   a   l  o  v  e  l  y   w  a  y   t  o   b  u  r  n


[indent]— Я пройду в твою спальню на секунду? — пятясь, не говоря о причинах, – уже можно шутить о том, что должен сбежать с балкона, как истинный трус, но ему больше подойдёт герой бульварного романа – бельгиец пропадает на совсем короткий срок; где-то на заднем плане начинает играть песня с её собственной пластинки, что преследовала их весь вечер. Матиас обратил на неё внимание с самого начала, то и дело прислушиваясь к подборке, негромко усмехаясь про себя о выборе произведений. — Я вижу по твоим глазам – я безумен, — с небольшой паузой, мужчина протягивает ей осторожно ладонь под записанные вступительные щелчки пальцев, — Но весь вечер я думал, что хочу пригласить тебя на танец. Позволишь? — с секунду ему кажется, что в него полетит туфля; хорошо, что обошелся бы без шпилек в глаз?
[indent]Деликатно кладя ладонь ей на талию, перехватывая второй её пальцы, он опускает на неё взгляд, дёрнув уголками губ, — Я не хотел на тебя нападать, — неспешно двигаясь в такт, вслушиваясь в голос американской джазистки, волшебник однако танцевально расстаётся от неё в момент главного слова песни, притягивая Амели обратно, — И хотел бы сказать, что ты не оставила мне выбора, но в таком случае, меня пора отправлять на курсы, где меня научат не придумывать то, чего не спросили, верно? — еле заметно дёрнув бровь и хмыкнув, он продолжает, — Правда, с пометкой, что я не придумал – всё что сказал, я имею ввиду.
[indent]Он двигался мягко и плавно, отдавшись ритму, полностью концентрируя своё внимание на Браун. Взглядом он бегает по украшениям в ушах или цепочке на шее, что еле дотрагивается до открытой ключицы, от больших карих глаз до выделенных помадой губ; Янссен завороженно шепчет себе под нос: «Ты очень красивая», — осторожно задирая ладонь только для того, чтобы почти поверив в свою призрачность, заправить прядь волос за её ухо. Он вырывает слово поцелуй из песни так, словно это была не просто часть удобной рифмы, а призыв к действию.
[indent]Он знал, что не сможет остановиться. Всё это время, с начала знакомства, смотрел украдкой или выглядывал из-за угла, держался прохладнее обычного, вёл себя скрытно и не позволял себе думать об Амели Браун не в ключе коллеги; знал что делает, говорил он? Что же, если девушка получила медаль самых упёртых, ему пора забирать приз самых незнающих.
[indent]Мужчина замедляется, зная, что близится конец песни и тепло улыбается девушке, чуть сжимая её ладонь в своей с благодарностью на лице. Она могла и не делать этого, идти на поводу его глупых желаний, а требовать всех мирских объяснений за нелепую театральную постановку, которую он устроил. Матиас мягко произносит: — Когда я смотрю на тебя, я ловлю себя на мысли: «Я чувствую себя живым с ней, она заставляет меня улыбаться и у меня стало больше причин казаться себе счастливее.» Спасибо. Спасибо, Амели, за то, что ты делаешь.
[indent]Он останавливается, так и замирая с ладонью на её плече, наклоняясь, чтобы оставить поцелуй сначала на её одной щеке, а затем и второй; всё не кажется ему дурацкой шуткой, и обнажая искренние эмоции, Янссен надеется, что она поймёт всю важность сказанного. Впрочем, чего он не до конца осознает и понимает – это того, что делает сам следом за первым касанием к мягкой коже. Он резко меняет траекторию, прозрачно и совсем коротко целует её в губы, широко раскрыв на неё глаза – коротком удивлении, но не в испуге, что следом последует удар по щеке, не с немым вопросом «что ты мне сделаешь?», как сама недавно сделала девушка; честно говоря, он и сам не может осознать, что крутилось в его голове в тот миг.
[indent]Сознание только и кричало: ещё.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

https://i.imgur.com/lRY7RZm.gif https://i.imgur.com/BaVLcvu.gif
всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

36

[indent]Она так и не научилась понимать его. Вполне ожидаемо. В конце концов, проведённые бок о бок месяцы, ограниченные рамками с девяти до пяти, не ахти какая гарантия приглашения в потёмки чужой души. Однако Амели кажется, словно она что-то пропускает. Или хочет пропустить. Сказать по правде, девушка не скажет не запнувшись врет ли она себе намеренно или не замечает, как подсознание играет с ней злую шутку. Тем не менее в одном Амели всё же убеждена: обычно читать людей не вызывает у неё затруднений. Ей не сложно сказать чья улыбка натянута, а кто протягивает ей ладонь со всей душевной искренностью: когда успех твоего выживания целиком и полностью лежит на банальном здравом смысле, невольно учишься понимать двойные знаки и считывать спрятанные сигналы; и она гордится выдрессированным чередой фатальных падений плашмя талантом, только вот Матиасу Янссену до этого нет никакого дела.
[indent]Смотря на него сейчас, она готова поклясться, что стоящий перед ней мужчина и человек, выливший прохладное ведро правды «между делом» на кухне, не имеют между собой ничего общего, кроме намертво приклеенной ухмылки. Он говорит и смотрит на неё так, будто Амели всё придумала. Услышала, что хотела услышать, когда на деле Матиас не имел в виду никого определённого. Просто какая-то мифическая секретарша – результат его оживлённой фантазии. Мало ли упёртых людей, поддающихся в карты в этом мире? Наверняка, не меньше, чем тех, кто не умеют бежать с тонущих кораблей.
[indent]Амели еле сдерживается, приглушённо вздыхая.
[indent]Если он продолжит издеваться, честное слово, она самолично позаботится о том, чтобы Матиас Янссен всё же придумал себе путь к отступлению. Или наплюёт на хрупкое телосложение и вынесет его на собственных плечах. Что? Думаете тонкая Амели не справится с двухметровой дылдой, кривящейся в улыбке во все тридцать два? Ещё пару ответов мимо вопросов, и её гнева хватит до самой улицы.


G L E A M I N G ,  T W I N K L I N G ,  E Y E S   L I K E   S I N K I N G   S H I P S
https://funkyimg.com/i/3auch.gif https://funkyimg.com/i/3auci.gif https://funkyimg.com/i/3aucj.gif
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ on waters so inviting ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯
i   a l m o s t   j u m p   i n


[indent]— Разумеется, — Амели вздёргивает бровями и, улыбаясь, устало качает головой; кажется, она родилась, чтобы наговаривать на светлый лик мистера Янссена.
[indent]Девушка обнимает себя за талию и, негромко усмехнувшись, опускает взгляд к аккуратным носочкам туфлей. Вместо того, чтобы рассказывать ей о рубце на сердце, лучше бы подумал какая пикси сидела в её голове, что Амели вздумала поддаваться. Ей хотелось, чтобы он говорил с ней. Ей нравилось слушать о его доме, о семье и даже о самых безумных его решениях стереть матери память, которые она совсем не одобряла. Не подыграй она ему тогда, Амели не знает, как долго бы её невольный собеседник остался в добром расположении духа. Разве плохо, что она слукавила, преследуя искреннее желание не разочаровать мужчину совершенно неважными для Амели вещами? Подумаешь, победа. Если ценой его внимания были её победы в бестолковых карточных играх, она была готова отдать все до последней.
[indent]Поглаживая себя большим пальцем, Амели поднимает к нему глаза.
[indent]— В моём маленьком обмане не было злого умысла, — неуверенно улыбнувшись, совсем негромко отзывается девушка и тут же замолкает, застывая с неозвученным вопросом на сжатых губах.
[indent]И вот опять. Казалось бы, куда прямее? Она говорит Матиасу о своей симпатии, получая в ответ забивающий тишину поток слов. Он передумал? Она не поняла? Амели прикусывает свой язык, останавливая ёмкую просьбу сказать ей, если он имел в виду что-то отличное от её выводов, и вместо этого делает глубокий вдох, избавляя его от необходимости гадать.
[indent]— Какая просьба? — она не преследует тайного стремления быть «выше» игры в опустить всё самое важное и сконцентрироваться на белом шуме – наверное, Амели просто-напросто не умеет по-другому. Для талантливой врушки она на удивление любит правду. По крайней мере, если речь идёт о людях, ей не безразличных.
[indent]Пускай Амели не успевает погадать о таинственной нужде Матиаса, не догадалась бы имея в запасе всё время мира. Не успев поделить своё удивление на два, девушка хмурится и широко распахивает глаза. Если воздух в помещении можно было сделать тяжелее, волшебник справился с последней задачей на ура. Молчаливо она кивает ему один раз и, быстро моргая, чувствует, как невольно продавливает туфлями пол.
[indent]Она бы пошутила пошло, но общая атмосфера абсолютной недосказанности не позволяет. В конце концов, Амели не садистка. Если Матиас не желает ни слушать о её симпатиях, ни говорить о произошедшем часом раньше, хуже девушка делать не собирается. Правда, из спальни вдруг слышится нарастающая музыка, и Амели перестаёт быть такой уверенной в собственных умозаключениях.
[indent]— Пожалуйста, скажи мне, что я не закончу сегодняшний ужин психологической травмой, — заметно веселея, она разворачивается всем корпусом к приближающимся к ней шагам и, скрещивая руки на груди, смеётся, — Да! — кивок, — И мне определённо нужна книжка по твоей болезни, чтоб я могла хоть к чему-нибудь готовиться, — ко всему было слишком необъятной перспективой. Она успела представить, как спустя несколько секунд мужской голос позовёт её в эту спальню, и Амели увидит что-то, к чему не была готова. Не с такой скоростью, не после бесконечного часа молчаливого кипения на среднем огне.
[indent]Ей достаточно протянутой руки, и всё недоумение, мучившее Амели до сих пор, отходит на задний план, сменяясь развлечённой улыбкой. И несмотря на то, что к такому повороту событий девушка готова ничем не больше, чем к больной фантазии своего живого воображения, она «позволяет» без тени сомнения, вкладывая свою ладонь в его.
[indent]Хорошей эта идея выглядит ровно первые пару секунд. Она прекрасно помнит то страшное чувство ухающего сердца, когда дверь кабинета серьёзного дяди, способного тебе помочь, открывается, являя ей совершенно противоположного её ожиданиям человека; сейчас всё намного хуже. Амели не может ни сбежать, ни обратиться к кому-то ещё. Смиренно она замечает, как её лёгкие сдавливает так, будто кто-то напялил на неё невидимый корсет, затянув тот до скрипа во швах, а каждое последующее слово, произнесённое Матиасом, заглушается нарастающими ударами пульса. Не хотел нападать? И всё равно продолжает это делать, и его невежество в вопросах её реакций не кажется Амели смягчающим обстоятельством. Он будто нарочно испытывает её в поисках точки кипения.
[indent]Девушка поднимает свой взгляд, застывающий на его лице.
[indent]— Ты... энигма, Матиас Янссен, пусть, ты и не понимаешь почему, — на выдохе произносит Амели.
[indent]Во всяком случае, она искренне надеется, что его манера сводить её с ума – поведение не нарочное. Иначе вариант, где Амели поднимает его своими тонкими ручками и несёт до парадной двери вернётся в силу.
[indent]Однако Амели больше не растрачивает кислород, чтобы сообщить ему о не диагностированном безумии, которому требуется срочное колдомедицинское вмешательство. Постепенно девичье лицо смягчается, и Амели перестаёт переходить на свернувшегося в клубок ежа. Послушно, она позволяет вести её в ритм музыке и изредка поднимает к нему взгляд, улыбаясь чуть шире. Она никогда не замечала, как много у него веснушек. Не отдавала себе отчёта о маленьких подсказках о разнице их возраста, спрятанных расходящимися от глаз линиями будущих морщинок. Ей приходится сделать над собой усилие, чтобы не тронуть их подушечками пальцев.
[indent]Матиас касается её лица, и Амели чувствует, как перестаёт быть похожей на «привычную» себя. Собранную, вытянутую по струнке, словно в любое мгновение строгий учитель пройдёт за спиной и вдарит ей указкой между лопаток. Он называет её красивой, и Амели больше не может изображать, будто он нравится ей... но не слишком сильно. Она никогда не считала себя красивой. Не в общепринятом определении красоты. И слыша эти слова от Матиаса сейчас, она ловит себя на внезапном осознании, что всё это время ей было важно оказаться для его таковой.
[indent]— Есть для кого стараться, — коротко усмехнувшись собственным словам, отводит взгляд Амели.
[indent]Подступаясь ближе, девушка осторожно прижимается виском к его груди и, прикрывает глаза, вслушиваясь в звуки музыки, разбавленные ритмичными ударами сердца. Сейчас меньше всего на свете ей хочется казаться жёсткой и чопорной. Амели даже не позволяет себе усомниться в безопасности своего желания. Если Матиас Янссен действительно имеет в виду каждое произнесенное слово, ей больше нет смысла держать оборону. Она уже говорила, что доверяет ему, и не планирует отказываться от громких заявлений, потому что ей страшно. А кому нет?
[indent]В который раз Амели смотрит на него с немым вопросом, тепло улыбаясь.
[indent]— Ещё бы. Я потратила столько месяцев, чтобы убедить тебя... — она вдруг качает головой, метафорично отмахиваясь, мол, не важно, — Я знаю, что ты не об этом. Я тоже рада, что ты появился в моей жизни, — останавливаясь вместе с ним, замирает девушка.
[indent]Одна за другой все её догадки о причинах, по которым Матиас делает, что делает, находят объяснения. Его настырные попытки сломать её официоз, появления «из воздуха» с важным-неважным вопросом и настойчивая частота проводов её до дома. Возможно, не осторожничай Амели в своих суждениях, она бы давно сложила два плюс два и нашла ответы на вопросы, не получив нужды их задавать, но так даже лучше. Ей нравится думать, что он подождал, когда их защитные механизмы потеряют бдительность, прежде чем испытать их на прочность.
[indent]Она замолкает так быстро, как замечает его движение навстречу. Он всего-лишь целует её в щёку, а Амели уже перехватывает дыхание, отчего девушка негромко хмыкает от самой себя. Стоило изображать из себя стойкого оловянного солдатика так долго, чтобы развалиться от первого: ты очень красивая. Второй поцелуй посылает череду мурашек, бегущих вниз по шее, и когда Матиас целует её в губы, Амели удивляется не меньше него. От неожиданности она несколько отстраняется, будто собирается спросить его ничего ли он не перепутал, но в следующее мгновение её взгляд становится совсем мягким, и Амели тянется к нему, стараясь сказать, как долго она этого ждала, без слов.
[indent]Она аккуратничает первые пару мгновений, однако стоит ей сжиться с мыслью, что никто не ошибся, Амели перестаёт быть робкой, обнимая его за плечи и заводя тонкие пальцы в волосы. В следующий раз девушка отдаляется лишь затем, чтобы сбивчиво пробормотать ему:
[indent]— Может, ты перестанешь быть таким джентельменом? — едва переведя дыхание, она смотрит ему в глаза и ухмыляется, оставив надежду не выглядеть ровно так, как думает.
[indent]Ненавязчиво Амели перекладывает руки на пуговичный ряд рубашки и бережно дёргает одну из, стреляя в него недвусмысленным взглядом. Так себе из неё высокоморальная дева. Впрочем, что-то ей подсказывает, не скучающим нравственным видом она добилась его внимания, и хуже о ней думать точно не станут.

Подпись автора

you'll see my my face in every place
⎯⎯⎯⎯ but you can't catch me now ⎯⎯⎯⎯
https://i.imgur.com/WK3n3Wl.gif https://i.imgur.com/iAd4NR9.gif

37

[indent]Только никому не говорите: Матиас Янссен и сам иной не понимал, какого чёрта творил. Волшебник был уверен, что такие мысли посещали не только его голову, видел, как очередной товарищ, схватившись за голову и склонившись над коленями, трясся от незнания, как вылезти из тех проблем, которые создал себе тем или иным способом. Сам себя мужчина не загонял в такие ситуации – был умнее? – и всё, что ему оставалось, это похлопывать по плечу знакомых, сдерживаясь от того, чтобы закатить глаза от нелепого рассказа. Намеренно или нет, но Матиас ставил себя выше остальных до того момента, пока не видел, по какой причине те заслуживали внимания. Добродетель из него бы не вышел, редкостная скотина – быстрее.
[indent]Была ли проблема в отсутствии воспоминаний как таковых или именно нежелании припомнить, поступал ли он мысленно с Амели также, как и со всеми при первой встречи, Матиас вряд ли бы смог ответить. Мало кто любил переобутых на ходу, с другой стороны, большинство делали это крайне неумело, ловясь с поличным на раз два, а вот волшебнику это давалось с большей удачливостью до сих пор. С другой стороны, в случае Амели он явно не следовал за какими-то выгодами, личными мотивами и с желанием обмануть её. Он действительно хотел казаться лучше, стремился к искренности, которую чаще скрывал, чем показывал, словно боясь чего-то.
[indent]Строящий стену прежде, чем кто-либо – и он сам – успевали разобраться, что пошло не так. Он негромко хмыкает себе под нос, поджимая губы и с прищуром смотря на девушку. Мужчина до сих пор удивлялся её желанию копаться в его голове, готовя отдельную полку для книг и стопку пергаментов, где аккуратным почерком вела бы себе списки с конспектами по каждому заболеванию. Он не был готов приуменьшать желание его близких подставить плечо волшебнику – по крайней мере, не вслух, так как не готов наблюдать за попытками самых тонких встряхнуть Матиаса, как следует – и всё же трудно было не поставить её рядом с теми, кого мужчина считал близкими.
[indent]Всего на секунду на его лице появляется тень: как много делала она для него, и как мало делал для девушки Янссен.
[indent]От, казалось бы, «само собой разумеющихся вещей» – которые мужчина никогда не припишет к таковым – до их совместного времяпровождения, возможно даже тогда, когда ей неудобно, от беспокойства Амели за его здоровья на словах до ритуалов, которые та проводит, лишь бы ему не было хуже. Конечно, у него есть ответ ко всему, что она делает, но дело то не в этом: он уверен, Браун нравится ему не меньше, но не нужно обладать талантами детектива, чтобы понять – это он знает.
[indent]А вот она чувствовала это с трудом.
[indent]— Поверишь или нет, если я скажу, что мне искренне жаль, что тебе приходится со мной мучиться? — никак иначе это не назовёшь: об этом можно подумать наблюдая за девичьей реакции на то, как он разговаривает – или лучше сказать, умело оттягивает время?
[indent]Больше, впрочем, он не планирует. Чем дольше она смотрит на него, отводя взгляд только для того, чтобы скрыть смущение от произнесенного, – уголки губ Матиаса тянуться только выше, и он не в силах удержать свой подбородок, чтобы тот дёрнулся повыше – тем тяжелее ему сдержать себя сначала от своих собственных слов, а затем и действий.
[indent]Конечно он бы поцеловал её. Он вылавливает в сознании те короткие мгновения, когда думал об этом. Недостаточно скрупулезен, чтобы назвать точное число, но достаточно самонадеян, чтобы заявить: много. Собери всё количество раз в один и у Браун была бы проблема: её бы или придавило одним поцелуем, как скинутым на голову пианино, или на теле бы попросту не осталось свободного места и пришлось бы идти по второму кругу.
[indent]Хрупкое тело бы вряд ли выдержало первый вариант, но второй без неожиданностей всё меньше казался чем-то невозможным. По крайней мере, в том моменте, когда Браун находит лучшее мгновение, чтобы напомнить ему об инфантильной упёртости, которую мужчина то и дело выставляет в качестве оппонента на одном боевом поле против Амели. Честное слово, если бы она продолжила...
[indent]Можно было подумать, что за кроткими и пугливыми поцелуями юного девственника – это была бы ещё та шутка, верно? – точно нельзя было разглядеть фигуру высокомерного и самоуверенного Матиаса. По вполне обоснованным причинам было куда проще представить Янссена, срывающего зубами трусы и расстёгивающего бюстгальтеры женщин одним взглядом, слушающего животные инстинкты и уносящегося со своими жертвами в пещеры. Преувеличил? К сожалению до сих пор не мог отделаться от прилепленных к лицу штампов кобеля. К счастью, напоминания об этом редко задевали прожженного романтика, лишь вызывая короткую усмешку на его лице. Если бы существовал клуб бабников, – увы, по долгу службы он знал, что существовал – учитывая как долго он не состоял в отношениях, точно бы не получил карточку почётного участника.
[indent]Пауза, возникшая в разрыве между прикосновением к её губам была недолгой, но очевидно – ключевой.
[indent]Он не замечает, как наклоняется сильнее, стоит её пальцам скользнуть к волосам, вызывая шквал мурашек, а вместе с тем и резвое желание прижать девушку к себе, отчего одну ладонь он сжимает на её тонкой талии, а вторую заводит за спину. Янссену стоит задуматься о том, чтобы влепить себе по лицу за то, что ждал так долго и так многого лишался. Впрочем, вместо того, чтобы думать о причинах длительных ожиданий, виновников которых был он сам, об этом думать Янссен выбирает в последнюю очередь.
[indent]Сам волшебник тоже делает вдох в моменте, озорно дёрнув уголками губ, блеснув глазами. Ещё шире становится его улыбка после не то просьбы, не то аккуратного требования отбросить все манеры в сторону и несмотря на подмывающее желание начать заниматься тем же, чем обычно, – а именно говорить, что мама по-другому не учила – Матиас явно чувствует ценность в совершенно другом времяпровождении:
[indent]— Если мадемуазель желает, — он коротко бросает взгляд на её ненавязчивое желание лишить его рубашки, и совсем тихо хмыкнув себе под нос, недолго думая одним движением приседает, чтобы подхватить Браун под бёдра, — Кто я такой, чтобы отказывать, — наклонившись к её лицу и добродушно усмехнувшись, утыкаясь губами не то в её щёку, не то в уголок рта, он осторожно подбрасывает абсолютно невесомую на его руках Амели, делая уверенный шаг в её спальню. Было ли дело в волшебстве магической песни, сказанных нужных слов или (не) случайного поцелуя, которому оба удивились: Янссен не видит в этом никакой линейности, где одно вытекает из другого.
[indent]Сейчас он как никогда чётко понимает: если бы не сегодня, то в любой другой день. Если бы поводом для встречи не послужил вечер с друзьями, Матиас довольно легко мог представить развивающиеся события – склоняясь над Браун, он с меньшей аккуратностью расстёгивает ряд пуговиц на своей рубашке начиная где-то с середины и с большей пытается помочь избавиться от верхней одежды Амели – и при других обстоятельствах.
[indent]Больше всего он надеялся, что она не будет чувствовать себя стесненной с ним: он попросту не видел для этого причин. Как никогда волшебник думал о человеке, которого осыпал поцелуями, ненавязчиво оставляя мысленные заметки о ранее невидимых для неё деталей, скрывающихся под слоем одежды, как о равном, а то и осторожно подняв в руках на ступеньку выше.
[indent]Она заслуживала этого; и ему как никогда хотелось доказывать своё мнение ударами кулаков в грудь.


— in my heart —
a deep and dark
and lonely part
wants her and waits for after dark


[indent]Что он там сказал? Красивая? Пропуская ладонь сквозь влажные волосы, стараясь как можно незаметнее выдохнуть, переворачиваясь на бок и подкладывая кулак под щёку, мужчина без особого зазрения совести бегает взглядом по открытым участкам тела девушки напротив, останавливаясь на её аккуратных чертах лица. Янссен совсем негромко кашляет, привлекая её внимание к себе – если до сих пор она не почувствовала на себе его взгляда и ощутимого, из-за явного перевеса на его стороне кровати, ёрзания:
[indent]— Ты невероятная, ты знаешь это? — произносит он совсем негромко с хитрым прищуром, протянув руку к её шее, еле касаясь той тыльной стороной ладони и несколько раз проводя ей по коже, с удовольствием прикусывая край губы, — Это не вывод после всего произошедшего, более того, надеюсь, это вполне читалось в моих глазах всё это время, — Матиас улыбается шире, — Не то, чтобы мы, конечно, у нас было много времени сверлить друг друга взглядом.
[indent]Ему хочется сказать о многом прежде, чем усталость пробьёт его крепкую спину, отчего инстинктивно Янссен пошире раскрывает глаза, борясь с накатывающейся сонливостью. Последнее, чего ему хочется сделать конкретно сейчас, это отвернуться на другой бок и закрыв глаза, уйти в мир мёртвых – или хуже: вовсе податься к краю кровати и свесив ноги, отчалить их её квартиры в ближайшие пару минут. От своих мыслей он даже немного кривит лицо, будто попробовал кончиком языка лимон без сахара, но тут же меняется в выражениях, вновь обращаясь к девушке:
[indent]— Почему-то сейчас любой вопрос, связанный с беспокойством звучит невероятно глупо в моей голове, — отлепляясь от своего кулака и склоняясь к её плечу, он оставляет короткий поцелуй, смотря на девушку исподлобья, — Всё в порядке? — а после короткой паузы, добавляет, почему-то в ту же самую секунду вспоминая уровень её актёрского мастерства после их разговора на кухне, — Кюбердоны?
[indent]Если часом-другим ранее он чувствовал себя опьяненным благодаря выпитому алкоголю, теперь Матиасу казалось, что внутренняя тяжесть стала только ощутимее, но она была сравнима скорее с тёплым распространяющимся по всему телу чувством, избавляться от которого абсолютно не хотелось, наоборот. Он прислушивался к окружению: еле слышным звукам за закрытыми окнами, доносящихся с никогда не спящего Лондона, где-то сходящим в раковину каплям воды, многим ближе – шуршанию простыней о кожу под их телами. К сожалению, романтическое настроение сильно отличается от того, с каким требованием организм хочет вернуть утраченное, и тихо вздохну, взвешивая свою терпеливость, он дёргается вперёд, оказываясь в сидящем положении:
[indent]— Я налью стакан воды? Тебе принести что-нибудь? — шепча себе под нос: «Я сейчас вернусь,» — он действительно соскальзывает с кровати, тратя секунду на желание накинуть что-нибудь сверху, но вместо этого перехватывает первую попавшуюся вещь, создавая на глазах девушки театральное представление с актёром одной роли. Честное слово, всегда хотел сделать так – вечно только слышал истории из маггловских кинофильмов, где люди, попадающие примерно в такие же ситуации как и он, пользовались подушками или крошечными полотенцами для рук, прикрывая то из-за чего особо ранимые могли упасть в обмороки. Так, смеясь и дурачась, он делает круг почёта, возвращаясь по итогу со всем необходимым, как и обещано, оказываясь вновь на том же месте и, практически, в то же самое положение.
[indent]В глаза его бросаются оставленные со времён обучения в интернате Амели шрамы и он не сразу замечает, как меняется во взгляде. С момента, когда те оказались в его внимании первый раз прошло и когда он задался вопросом: «откуда?» — прошло много времени. Помимо этого, Матиас получил и ответ на свой вопрос, но то и дело возвращался к ним, а сегодня – с новой силой. Немудрено, учитывая, что но чувствовал отметины подушечками пальцев, проводя теми по её коже. Он бы никогда не сказал знакомую большей части мужского населения фразу о шрамах, которые красят, но не потому что видел в них обратное. Амели точно не становилась в его глазах менее красивой и желанной. В конце концов, они – напоминание о том, где человек побывал и точно не должен диктовать, куда двигаться дальше.
[indent]— Амели, — он зовёт её со всей мягкостью, редко присущей его голосу в разговоре с другими людьми. Он открывает рот вновь, уже готовый сказать то, что было у него на уме; пауза затягивается и Янссен чувствует, как неожиданная нервозность комом поднимается к его горлу. Качнув головой, мужчина сдаётся и не желая никоим образом наступить на больную мозоль, вместо крутящейся о следах на коже мысли, произносит другое: — Дай, я хочу тебя обнять, — и толком не дожидаясь разрешения, исполняет озвученное, с нежностью прижав Амели к себе, утыкаясь в неё носом и делает глубокий вздох, еле заметно улыбается: наверное, выглядит не лучше подростка, что провёл своё время с девушкой первый раз. Что же, ему совсем не жаль, зато сможет держать запахов её парфюма и средств для ухода, ароматических свечек и всего остального.
[indent]В такие моменты он понимает людей, которые хотят замереть в одном мгновении как можно дольше. Сейчас он и сам оказался в такой ситуации.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

https://i.imgur.com/lRY7RZm.gif https://i.imgur.com/BaVLcvu.gif
всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

38

[indent]В глазах высоконравственных моралистов от поспешной череды поступков Амели, наверняка, веет отчаянием. Грубостью, несвойственной существу её хрупкой комплекции и аристократического происхождения. Может быть, они даже правы, и Амели действительно стоит прикусить свой язык, оставив хоть каплю надежды на признаки целомудрия. Кого она обманет? Если кто-то в её ближайшем окружении и проштудировал всю подноготную Амели вдоль и поперёк, он находится здесь. И всё равно касается её, всё равно целует.
[indent]Стоило предвидеть, что сделай он шаг навстречу, Амели не окажется той, кто станет его останавливать. На короткое мгновение ей становится почти стыдно: может быть, он просто хотел пригласить её на танец и поцеловать, сохранив те крупицы привычной недосказанности, преследовавшей их последние месяцы. Только вот кому это надо? Точно не Амели, и ей хватает одной ухмылки, чтобы убедиться: теперь уже точно не Матиасу.
[indent]Амели издаёт звонкий смешок, подлетая к нему на руки, словно она ничего не весит.
[indent]— Уж сделай мне одолжение, будь так добр, — прикрывая глаза от разбегающихся вдоль шеи мурашек, послушно подыгрывает ему девушка.
[indent]Если Матиасу Янссену не хочется расставаться с образом доблестного рыцаря, кто она такая, чтобы опускать его до своего уровня. Что-что, а незваное осознание их моральной полярности не проходит мимо её внимания. Амели готова поспорить: не настаивай она недвусмысленными попытками расстегнуть его рубашку, Матиас бы вполне попрощаться с ней до того, как станет слишком поздно. От мысли, что она, вероятно, испачкала его белое пальто, Амели тихо хмыкает себе под нос. Какая дурная. Двадцать лет от роду, и ни грамма совести. Если поначалу холодный голос здравого смысла вынуждает её останавливать свои порывы прежде, чем те материализуются осознанным желанием, теперь, когда ей больше нет нужды казаться сдержанной, Амели делает раньше, чем успеет хоть что-нибудь подумать. И чем больше она себе позволяет, тем очевидней: никто и не против.
[indent]— Ну, конечно, — вздыхая с наигранной усталостью, она упирается ладошкой в тёплый живот, — Кто бы сомневался, что под строгим костюмом спрячется тело греческого бога. А то ведь французского было мало, — на этом список причин, по которым находиться в обществе Матиаса без приливающего к щекам жара было невозможно, не заканчивается, но заканчиваются силы Амели на конструктивный диалог.
[indent]В конечном итоге, она приходит к выводу: сам виноват. Может быть, если бы Матиас Янссен не морозил её несколько месяцев, она бы вела себя деликатней. А, может, ему бы не помогла никакая предусмотрительность. Радуясь выдуманному обвинению, Амели заведомо оправдывает себя за всё, что придёт ей в голову, и, поймав волну самопровозглашенной вседозволенности, настойчиво толкает его на спину. Он ведь сам сказал, что она красивая; под таким углом на неё гораздо удобней смотреть.


#np: billie eilish – strange addiction


[indent]Закрыв глаза, Амели вслушивается в тихий сбивчивый выдох мужчины и даже не пытается остановить прорезающуюся самодовольную улыбку. Она чувствует упирающийся в неё пристальный взгляд всем своим телом, не торопясь его встречать. Ей нужно ещё пару секунд наедине с собственной головой, прежде чем она сможет... что-нибудь. Амели делает негромкий вдох и, прикусив уголок губы, набирается смелости повернуться навстречу промявшемуся рядом с ней матрасу. Не спеша, девушка оглядывает его лицо и, замечая не до конца сошедшую с щёк краску, улыбается чуть шире.
[indent]— Да что ты, — ёрничает Амели, слегка поворачивая голову, чтобы ненавязчиво захватить в плен скользнувшую по шее ладонь.
[indent]В следующее мгновение умиротворённая экспрессия сменяется летящей вверх бровью. Разворачиваясь к Матиасу корпусом, она щурится и осторожно пихает его указательным пальцем в грудь.
[indent]— Excuse you? — шутливо гневаясь, отзывается Амели; на деле, ей в той же мере приятно оказаться невероятной вне событий последнего часа, но заразившаяся чужой вредностью натура вынуждает её продолжить, — Впрочем, выводы после всего произошедшего я тоже слышала. Смею предположить, что о принятом приглашении на ужин ты не пожалел, — «убегая» обратно на спину, шепчет девушка и, прикрывая один глаз, нарочно подглядывает за его реакцией.
[indent]Может, она ведёт себя глупо, но ей хочется получить подтверждение того, о чём она вполне может догадаться, вслух. Пусть сверлит её взглядом. Пусть говорит, что она красивая. Невероятная. Пожалуй, от этой пластинки Амели не устанет никогда. В конце концов, несмотря на общее впечатление уверенности в себе, в своём отражении она не видит и половины того, о чём говорит ей Матиас, и потому возвращается к его словам, словно вдруг обнаружила новую любимую песню, скрывавшуюся от неё всё это время.
[indent]Оставленный на плече поцелуй вынуждает Амели вздрогнуть от разбегающихся по телу мурашек. Она было собирается по-доброму съязвить, но натыкается на его тёплый взгляд и тотчас теряет всю спесь, смягчаясь. Поворачиваясь обратно на бок, она пододвигается поближе и, хохотнув от красноречивой отсылки, касается ладонью его лица. Вот теперь ей точно стыдно – откуда ей было знать, что творится в его голове! Хотя едва ли это важно сейчас.
[indent]— Более чем в порядке, — пробегаясь большим пальцем по щетине, шепчет Амели и, оставляя короткий поцелуй на его губах, добавляет, — и звучит твой вопрос не глупо, а очень даже очаровательно, — а то ведь мало она была им очарована, пришлось подлить масла в огонь. Или, лучше сказать, в кострище.
[indent]Если раньше у неё была хоть какая-то надежда отделаться коротким испугом, больше подобный расклад событий не видится Амели возможным. Не после всех слов и взглядов. Не после всего, что он сказал ей за столь короткий промежуток. Амели ненавязчиво бегает по лицу мужчины, не отдавая себе отчёта в едва различимом немом вопросе, читаемом в её эскрессиях. Неужели всё действительно так, как ей кажется? Неужели Матиас Янссен хочет быть с ней – хотя бы попробовать – в той же мере, что и она? Она не успевает ухватиться за вспыхивающую мысль, как его голос заставляет Амели вернуть своё внимание к человеку напротив.
[indent]— М? Нет, спасибо. Ничего не нужно, — инстинктивно присаживаясь вместе с ним и подтягивая ноги с одеялом к себе, Амели пристально следит за траекторией движений Матиаса и, о великий Мерлин, не жалеет о своём бесстыдстве ни секунды.
[indent]Ей требуется пару мгновений, чтобы сжиться с мыслью, что он действительно делает то, что делает. Бесконтрольно девичьи щёки загораются краской, пока Амели тщетно прячет прорезающийся смех в прижатых к губам пальцам. И куда делся тот статный белый воротничок, вызвавший у девушки приступ паники на пороге его кабинета? От него не осталось и следа, и, пожалуй, эта внезапная утрата – последнее, о чём Амели станет скорбеть. Вопреки всему, что можно от неё ожидать, таким он нравится ей гораздо больше. Таким он кажется почти что досягаемым оттуда, где вынуждена существовать Амели.
[indent]Расслышав приближающиеся обратно шаги, девушка слегка приподнимает подбородок от колен и, выпрямляется, стоит мужчине появиться в дверном проёме. Улыбка появляться на её лице быстрее, чем Амели успевает отследить тянущиеся вверх уголки губ. Она даже не пытается спрятать взгляда, продолжая бесцеремонно рассматривать Матиаса. Слишком уж долго она делала вид, что ей не так уж и интересно, чтобы отказывать себе в удовольствии тогда, когда с поличным её поймали ещё в начале вечера. Чувствуя его вес на постели, Амели неспешно скатывается ему навстречу.
[indent]— Да? — вздёрнув бровями, негромко отзывается девушка.
[indent]На миг она готова поклясться, что голова Матиаса переживает какой-то экзистенциальный кризис, но вместо этого мужчина притягивает её к себе, и Амели покорно двигается в заданном направлении, упираясь щекой в растрёпанные волосы. Она выдерживает короткую паузу, улыбаясь себе под нос, и, утыкаясь губами в светлую голову, нарушает тишину:
[indent]— Матиас, — Амели тихо хмыкает, — мне показалось или я видела, как ты похоронил какую-то мысль в своей голове, — она подозревает, что, возможно, привязалась к чему-то абсолютно неважному, но, как показал опыт, обычно знаки вопроса на лбу Янссенна сопровождались чем-то далёким от категории не имеющего значения.
[indent]И Амели не ошибается.
[indent]Несколько хмурясь, девушка вслушивается в его голос и вопреки своим желаниям начинает чувствовать расположение шрамов по своему телу. Она слышит, что он вовсе не пытается нажать на больное, но не может ничего с собой поделать. Будь её воля, она бы давным-давно от них избавилась. И прежде, чем Матиас успеет подумать, что спросил что-то непростительное, Амели торопливо подаёт голос.
[indent]— Всё хорошо, я знаю, что они есть, и знаю, что не замечать их так же просто, как не замечать, что у меня есть лицо, — усмехнувшись, мягко произносит девушка, — Ты можешь говорить мне всё, как есть, — осторожно Амели сползает чуть ниже, чтобы увидеть его глаза, — Твоё прямолинейное любопытство всегда казалось мне привлекательным, — она коротко вздыхает, — Знаешь, они ведь не магические. Я давно хотела их убрать, просто... получить образование мне было важней. А теперь, — Амели сводит брови на переносице, морща носик, — Возможно, это прозвучит странно. Теперь, когда я в скором времени смогу думать о чём-то, кроме своей учёбы, мне не представить себя без них. Как будто, если их не станет, я буду другим человеком, — она ненадолго закрывает глаза, несогласно качая головой, — Забавно, я наоборот всегда думала, что тем, кто ходит с невидимыми травмами повезло меньше. Никогда не знаешь какая неаккуратная фраза ударит по больному месту, — значительно веселея, улыбается Амели, — На мне в буквальном смысле выбито предупреждение: что-то в жизни этой дамы пошло не по плану, — широко распахнув на него глаза, кривляется девушка, — Фактически оберег от личностей с чересчур тонкой душевной организацией, — стянув губы в тонкую полосу, многозначительно дергает бровями Амели.
[indent]Чувствуя внезапный прилив тепла во всём теле, она подаётся ему навстречу и, беря его лицо в ладони, крепко целует. Она не скажет с абсолютной уверенностью благодарность ли это или непривычное ощущение уютной безопасности, в одном Амели уверена без единого сомнения: она видит себя рядом с ним не только сегодня. Ей не сложно представить, что когда-нибудь она сможет открыть ему даже самые дальние уголки своих мыслей; доверять ему так, как доверяет самой себе. Глядя на него, ей пугающе просто представить, как они могут засыпать и просыпаться вместе, мешаясь друг у друга под ногами поутру и становясь причиной разделённого на двоих опоздания. Она может представить своё будущее рядом с кем-то, вроде Матиаса Янссена, и если Амели очень повезёт, то именно с ним.


Н А   С Л Е Д У Ю Щ Е Е   У Т Р О


[indent]Проснувшись первой, Амели делает всё возможное, чтобы не потревожить сон оставшегося на ночь гостя, и, вышмыгнув из тёплой постели, старается не создавать лишнего шума утренней деятельностью. Почти на цыпочках она подбирает разбросанную по разным углам спальни одежду, оставляя принадлежащую Матиасу часть в одном месте, и пропадает в направлении ванной комнаты. Амели подозревает, что, вероятно, шум из душевой кабины закончит безмятежный сон Янссена, оттягивая неизбежное до последнего.
[indent]Накинув на себя домашнее платье, она проверяет его на предмет бодрости, как только выходит из ванной, и, обнаружив вторую половину населения квартиры не спящей, встречает его тёплой улыбкой.
[indent]— Доброе утро, — застревая в дверном проёме, негромко здоровается Амели, — Я собиралась приготовить что-нибудь на завтрак. У тебя есть заказы? — оперевшись о дверную раму, она коротко кивает и на всякий случай добавляет, — В ванной есть чистые полотенца и даже новые зубные щётки, если ты уже страдаешь, — или ей одной казалось, что светлый лик Матиаса Янссена отдавал чистоплюйством? — Это квартира почти такой же проходной двор, как и твой дом, — правда, в её случае, семья Амели была абсолютно не связана кровью друг с другом.
[indent]Решая не висеть над его душой, Амели оставляет мужчину наедине с самим собой и пропадает в направлении кухни. Она не сразу замечает, как привычная утренняя суетливость начинает походить на нервозные рывки от холодильника к сковородке и обратно. Неожиданно девушка чувствует, как её брови сходятся на переносице, а посреди горла встаёт тугой ком, которого по логике вещей там быть не должно. Всё ведь в порядке? Там где голова Амели говорит: «Разумеется», — всё в её организме твердит о другом, словно её телу известно что-то, что не известно девичьей голове.
[indent]Потерявшись в собственных мыслях, она пропускает шаги Янссена и, услышав шум за спиной слишком поздно, чуть подскакивает на месте. Амели прикладывает ладонь к сердцу, негромко выдыхая, и поворачивается к нему, встречая мужчину неизменной тёплой улыбкой. Ей хватает одного мгновения, чтобы вздёрнутые инстинктивно уголки скользнули вниз, вынуждая девушку сделать усилие, чтобы вернуть их в исходное приветливое положение. Опираясь о столешницу руками, она внимательно следит за траекторией его движений и едва различимо дергает бровью, когда мужчина садится за стол.
[indent]Тугой ком в горле сползает к солнечному сплетению, и пускай Амели продолжает повторять свою мантру: «Всё в порядке», — в одно мгновение она вдруг понимает, что знает, чем закончится это утро. Она может сопротивляться сколько угодно, может обманывать себя сколько угодно, знакомое чувство растекающейся по всему телу паники не позволит ей оттягивать очевидное слишком долго. Это лишь вопрос времени, которому Амели упрямо противится, делая только хуже.

Подпись автора

you'll see my my face in every place
⎯⎯⎯⎯ but you can't catch me now ⎯⎯⎯⎯
https://i.imgur.com/WK3n3Wl.gif https://i.imgur.com/iAd4NR9.gif

39

[indent]Знакомый только со вчерашнего вечера интерьер, отличающийся от его квартиры сладкий запах ароматических свечей пропитавший стены, даже мягкость перины: не нужно было открывать глаза на полную, чтобы всем своим телом понять, где он находился. Матиас Янссен не был пьян, – разве только не душевно – в здравом уме и действовал без злых умыслов; тогда по какой причине, медленно моргая он сразу же начинает хмуриться, понимая, какую ошибку совершил?
[indent]Бельгиец тут же морщит нос. Это не ошибка. То, что он чувствует к Амели ни с чем не спутать, к тому же, слишком много времени прошло, чтобы думать о мимолётной симпатии, базирующейся только на животных инстинктах, о которых так любит разглагольствовать добрая половина мужского населения; он влюблялся в неё с каждым днём всё больше, и рано или поздно всё должно было закончиться так.
[indent]Но ответственность! Его ответственность перед девушкой была слишком велика, то, из-за чего она появилась в его кабинете изначально, то, по какой причине он вообще имел честь быть не только знакомой с ним, но и думать о том, какой хороший и светлый человек появился в его жизни, будто спасительница, которую никто не ждал. Волшебник чувствует, как боится сдвинуться с места, обернуться, чтобы обнаружить девушку лежащей рядом. Ведь это означало одно – это закончится.
[indent]Или нет?
[indent]Он не может. Волшебник просто не может с ней так поступить. После всех её слов, после всего, что он сам сказал ей. Доверия, которое тонкой нитью оплетало их кисти рук казалось теперь одновременно и крепким, но самым уязвимым местом на свете. Безграничная паника начинает долбить по нему всё громче, забивая перепонки, сжимая сердце. Она поймёт. Это всё – лишь временно. Он закрывает глаза, подкладывая ладонь под подушку, стараясь не издавать ни звука, выдававшего в нём пробужденного, борясь с внутренним желанием крепко обнять её и никогда не отпускать.
[indent]Вопрос: «Почему?» даже не появляется в его голове. Представляя её тёплую улыбку, практически чувствуя её кожу под своими пальцами, слыша дыхание над ухом, а затем и её мягкий голос... он знал, почему. Это был тот раз, когда бельгиец решил, что проблемы можно будет решить по мере их наступления; и затуманил себе разум настолько, что не подумал – они придут уже с самого утра.
[indent]Его лицо трогает грустная улыбка.

[indent]Он смотрит на неё, сощурившись и ярко хохотнув. Никто не сомневался, что не ему одному будет что сказать. Амели – палец в рот не клади и это было известно Матиасу очень давно. В отличие от девушки, на спину он не перекатывается, лишь поудобнее подкладывая кулак под щеку, чувствуя продолжающееся появляться всё чаще, при нахождении рядом с Браун, смущение.
[indent]— Ещё как не пожалел, — ему даже не хочется увиливать от ответа. Пожалуй, теперь и столкновение на кухне, которое явно заставило понервничать девушку, кажется ему чем-то далёким и не особо сломавшим им вечер. Он надеется на то, что наоборот – сделало всё лучше. Не оборони он свою фразу про симпатию с описанием к определенно одной секретарше, и может сейчас мужчина был бы в съемной квартире на другой стороне улицы, закинув руки под голову в своей кровати, смотря в потолок, размышляя о будущем дне. На секунду волшебник хмуриться своим мыслям, но тут же отталкивается от них вместе с этим и от перины. То, что он делает сейчас – вовсе не неправильно.
[indent]И словно в знак доказательства собственной неправоты мужчина только подливает масла в огонь обратному: вот он, простой парень, влюбившийся в свою коллегу, намереваясь сделать её счастливой хотя бы на лишнюю долю секунд своими танцами совсем без бубна. Довольный собой, делая несколько глотков из стакана косо смотря на Браун, он и сам посмеивается. Ему было так... просто с ней. Совсем за короткий срок Амели Браун смогла сломать то, что мужчина не просто давно отстроил перед любым человеком, который пытался ухватиться за его душу, но и подкладывал кирпич за кирпичом, чтобы увеличить толщину вширь. Янссену было проще скрывать то, за что он переживал. Проще держаться на дистанции.
[indent]Однако он сам сделал шаг вперёд и теперь не мог сказать ни ей, ни себе, что это – ничего не значит.
[indent]— Я смотрю, ты хорошо научилась читать мои мысли, — он наскоро поднимает уголки губ, какое-то время продолжая утыкаться щекой в её плечо, осторожно положив ладонь на её талию. Матиас чувствовал их. Множество тонких шрамов под своими пальцами, которые раньше можно было ухватить лишь взглядом, а сам он вспоминал, как пялился на девушку, даже не подумав о том, как... это могло ранить. Ему повезло; и всё равно ему хотелось быть аккуратнее с ней, поэтому вопрос Амели застал его врасплох, не давая ему возможности толком подобрать своих слов.
[indent]— Я не знаю, как об этом говорить и можно ли это обсуждать, — негромко вздохнув, наконец тихо произносит Матиас, — Когда ты первый раз рассказала мне о том, что случилось и как это случилось, я не мог поверить в несправедливость произошедшего, — он хмурит брови, слишком ярко воображая образ маленькой Амели и людей без лиц, которые позволяют себе смелость применять силу к тому, кто не может ответить им тем же. Он чувствует, как рука его дрогнула, и поэтому он ненавязчиво убирает ладонь, опираясь на ту всем телом, — Людям приходится жить со шрамами внутри, а тебе... снаружи. Я не... имею ввиду, что они портят тебя, просто, — он замолкает, чувствуя поднимающуюся к горлу панику, широко раскрывая глаза, — Я понятия не знаю, имею ли я вообще право высказываться по этому поводу. В конце концов, это – абсолютно не моё дело, — наконец, замолкая, он опускает взгляд к перине, проведя по ней пальцем туда-обратно. Он не знает, чего ожидать, несмотря на то, что однажды уже видел её реакцию на такого рода вопрос; правда, в прошлый раз Матиас показал себя совсем не с лучшей стороны, сейчас хотя бы пытаясь.
[indent]Он впитывает её слова словно губка, жадно слушая каждое предложение. Она поняла его, кривые попытки Янссена отполировала и привела более, чем доходчивый ответ, и мужчина чувствует, как появившийся нервный ком в горле растворяется сам с собой. Амели была права и он кивает на её мнение, подняв на неё прямой взгляд.
[indent]— И это самое страшное, особенно, для меня! Сказать что-то, не обдумав все вариации? Ты должна была заметить: неаккуратность – это мой конёк, особенно в особо уязвимых ситуациях. Амели, знаешь, чтобы ты не решила, — он дёргает уголками губ, — Я уверен, ты поступишь правильнее всего.
[indent]Ему нравилось видеть разницу между Амели Браун, которую мужчине удалось увидеть только на бумаге и той, которая раскрылась перед ним благодаря их встречам, разговорам после работы, посиделкам в офисе на кухне или в его кабинете, ужину прямо сегодня. То, что происходит сейчас. Он хочет обратно уткнуться лицом в её плечо, закрывая глаза, но для него находят занятие куда более приятное. Перебирая её волосы пальцами, целуя девушку в ответ, и кладя ладонь на шею, он понимает – Амели была особенным человеком. Таких на свете было крайне мало – в случае с тем, как редко он с такими сталкивался, единицы? – и Матиас знал: ему нужно было сделать всё, что было в его силах, чтобы никогда не подвести её.
[indent]Чтобы быть достойным в её глазах, тем, кому можно возможно было доверять.
[indent]Невероятная.

[indent]— Доброе утро, — долго притворяться мёртвым всё равно было бы невозможно. Да и разве это не глупо? Он в её квартире, в её комнате, в её кровати! Пятилетний возраст, когда ты можешь прятаться в тёмном углу в надежде, что тебя не заметит, давно прошёл, и взрослому человеку неподобает вести себя настолько глупо. Он улыбается ей в ответ, неспешно усаживаясь на кровати, спешно отвечая на её вопрос: — Если честно, я не голоден, так что только кофе, если можно, — более не покидающее чувства стыда в его груди и неприятное ощущение нервного кома в желудке были истиной причиной отсутствия возможности запихнуть в горло что угодно, даже самое вкусное, учитывая таланты Браун в готовке, — Я правда страдаю, — он усмехается, немного отстранённо кивнув головой, тут же раскрыв глаза пошире, повторяя движение подбородком, но уже более активно, — Спасибо. Я сейчас, — ему нужно сделать шаг вперёд, а он оттягивает до последнего; Матиас хмурит нос, стоит ей испариться, обернувшись к нему спиной.
[indent]Трус. Какой же он трус.
[indent]Подхватывая свою вчерашнюю одежду, он послушно идёт в сторону указанной ему ванной, забирая себе ещё четверть часа для того, чтобы обдумать произошедшее, а главное: что делать дальше. Кому-то могло бы показаться, что проблемы и нет: поддались чувствам и эмоциями, оказались в одной постели и совершили это по обоюдному желанию, вовсе не рассчитывая на исход, где кто-то сбежит с корабля. Янссен согласился бы по всем параметрам! Более того, уже бы брызгал себе в рот мятным спреем, нервно поправляя галстук и приглашая Амели Браун на официальное свидание, закрепив свои слова и действия ещё большими доказательствами своей небезраличности к ней.
[indent]Если бы не одно «но».
[indent]В такие моменты Матиас Янссен больше всего проклинал в себе желание уместиться на двух стульях. Он – известный в Бельгии адвокат, специалист своего дела, чья карьера шла всё это время вверх не только из-за красивых глаз или французского говора. Победа или проигрыш – он никогда не отказывался от судебных разбирательств, которые брал под своё крыло, ответственно заявляя, что он будет биться до конца и сделает всё возможное, чтобы справедливость восторжествовала; а ведь нужно балансировать на то, чтобы правда была на стороне его клиента. Клиента! Дело Макккензи – это не простое разбирательство между лавкой с фруктами и фургончиком с одним работником внутри. Матиас знает, видит насколько быстро разбегаются по миру очередные статьи, стоит новому свидетелю выступить в зале суда, продолжая вести их к победе. Это – настоящая битва, за которой смотрит весь мир, и к сожалению... у них припрятан один козырь в рукаве, о котором ещё никто не знает, но возможно, единственный шанс на то, чтобы закончить это как можно быстрее, навсегда закрывая открытый гештальт шотландско-американского клана.
[indent]Но ведь он может потерять её, ещё не предложив себя... в качестве кого-либо. Мужчина пытается поставить на секунду себя на её место; понял бы Матиас свои собственные мотивы? Причины, по которым не может торопиться и раскрываться так быстро, как хотелось бы? Ведь в худшем случае – не выиграет никто. Маккензи не получат свои деньги и возможность, наконец, выйти без этой грязи, которую то и дело набрасывают на них жёлтая пресса, Матиас... подай они в ответ аппеляцию, – он ведь кто? Он всего-лишь их адвокат, а бизнес бывает очень жесток к людям, – он может лишиться лицензии, его карьера может закончиться от того, что бельгиец не смог удержать свой член в штанах ещё на пару лишних месяцев! Янссен обозлившись на себя, стукает кулаком об плитку, тут же поднимая ладони к лицу и недовольно смахивая спадающие на лицо струи воды.
[indent]Осторожно открывая дверь, поправляя воротник слегка помятой после вчерашнего рубашки, он видит стоящую у плиты Амели и печально улыбается ей в спину, замирая на секунду. Волшебник просто не может поверить в это. Не может поверить в то, что самолично готов лишить себя этого. Нет, он не строит иллюзий: всё может не получится. После пары свиданий она может разочароваться в нём и понять, что встречаться с ним – гиблое дело и найдёт множество причин для этого. Всё меньше времени они проводили бы вместе по работе, а закончив дело... Янссен делает несколько шагов в её сторону, морща нос до того момента, как не видит разворачивающийся корпус девушки, тут же стараясь сменить кислую мину своего лица. Худшее, что он может сделать – это быть тучей. Всё получится. Всё может получится, только для этого нужно немного подождать; и бельгиец не планирует говорить об этом с лицом, будто под её кроватью умерла её любимая собака, о которой никто не удосужился ей сказать.
[indent]И всё равно он не мог успокоиться и перестать нервничать.
[indent]Он сам не замечает, как ноги несут его к столу, останавливаясь только у стула.


«There are two paths people can take. They can either play now and pay later, or pay now and play later. Regardless of the choice, one thing is certain. Life will demand a payment.»


[indent]— Амели, — осторожно зовёт он девушку, поднимая на неё взгляд. Он задерживает дыхание, в одно мгновение проносясь через воспоминание вчерашней ночи, времени, когда у него были шансы посмотреть на неё совсем близко, – оглядеть и сейчас, утреннюю и свежую, – заглянуть в глубокие карие глаза и дать возможность ей заглянуть в его: увидеть правду. Увидеть всю боль, с которой он делает то, что делает. На выдохе Матиас произносит: — Я бы хотел с тобой поговорить.
[indent]Должен ли он наплевать? Смотря на девушку перед собой, ему как никогда хочется сделать это. «Извини, я не могу быть больше вашим адвокатом!» – так он готов выполнять свои обещания, данные Браун несколько месяцев назад? Защищать, сделать всё возможное, чтобы это – закончилось. Это было уже дело принципа; игра не стоила свеч и будь на его месте любой другой человек его специальности, было бы проще найти себе замену, показать средний палец и клану, и их оружейной фирмы. На нём мир не закончится, на планете было слишком много людей, чтобы быть единственным верным вариантом для решения всех проблем. И всё же... он должен был остаться. Он хотел сделать это ради неё.
[indent]Волшебник поднимает на неё взгляд, улыбаясь чуть увереннее. На его удивление, она читала между строк и залезала в его голову столько раз, что просто с трудом можно было поверить, что сейчас – иной случай.
[indent]— Ты нравишься мне и это явно меньшее, что я могу сказать о том, что я чувствую, видя тебя. Я никогда в своей жизни не скажу, что вчерашняя ночь – это неправильно, и всё же, есть кое-что... ты здесь совершенно не причём, — спешно добавляет он, продолжая, — Однако наличие малейшей связи, личных отношений между нами, может навредить нашему делу, вышедшему на финишную прямую. Ты – ключевое звено судебного разбирательства, человек, благодаря которому мы можем победить, но наличие меня и произошедшего в этом уравнении... может обернуться против нас. — Матиас знал, что отношения между партнёрами никогда не были табуированы, но по опыту также понимал другое: негласным правилом среди юридического звена считается неправильным встречаться со своими клиентами и свидетелями из своих дел до момента, пока то не окончится. Он неосознанно сжимает кулаки, положенные перед собой на столешнице.
[indent]— Я ничего не хочу скрывать, но у нас просто нет других вариантов. Это навлечет подозрения, дополнительные разбирательства, беспочвенные обвинения, которые только и нужны оппозиции: тянуть время в попытках нарыть на нас информацию, которой у них нет на руках даже сейчас! С другой стороны, от этого больший шанс того, что они будут играть против правил. — Янссен замечает, как несильно повышается его голос, как только мысли его начинают крутиться вокруг этих лжецов, тут же стараясь остудить себя, закидывая ладонь себе за шею и вновь поднимая на неё теплеющий взгляд, — Это не навсегда, я обещаю, только на время.
[indent]Она должна понимать: с тем успехом, с которым они разбивают представителей Трэверсов, дело продлится не больше пары месяцев, в худшем случае – до конца лета и в этом Янссен крайне сомневался: оппозиции просто нечего противопоставить им в ответ. Матиас расправляет плечи, несколько раз кивнув себе головой. Как только это всё закончится... они смогут обязательно вернуться к тому, на чём остановились. Это совсем не точка, потому что для Матиаса – это было только начало.
[indent]Если, конечно, сама Браун не будет против, и он не без волнения вернул на неё взгляд. В его душе теплится надежда на то, что всё сказанное звучало достаточно аргументировано, но при этом, человечно. Он бы не сказал всё это, если бы ему это не было важно, если бы вчерашняя ночь ничего не значила для него. Но это не так.
[indent]Значила. И очень многое.
[indent]— Что ты думаешь об этом?

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

https://i.imgur.com/lRY7RZm.gif https://i.imgur.com/BaVLcvu.gif
всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

40

and that's the thing about illicit affairs
a n d   c l a n d e s t i n e   m e e t i n g s ,  a n d   s t o l e n   s t a r e s
THEY SHOW THEIR TRUTH ONE SINGLE TIME

[indent]Амели вспоминает лицо первого мужчины, – мальчишки – которому доверилась по глупости четырнадцати лет. Его угловатые резкие движения совсем не соответствующие напускной самоуверенности слов. Грузный напористый тон, просящий расслабиться, выдохнуть, ведь всё будет в порядке. Она готова поклясться, что чувствует тяжесть чужого тела сейчас, словно она вовсе не на на своей кухне, не в безопасности стен собственной квартиры, не напротив человека, не имеющего ничего общего с далёким воспоминанием, спрятанном в глубоких ящиках подсознания, помеченных говорящим «забыто».
[indent]Почему сегодня? Сейчас?
[indent]Обнимая себя за локти, Амели дергает подбородок чуть выше, показывая всем своим видом: она слушает. Каким бы ни было её предчувствие, она не может знать, что Матиас Янссен хочет ей сказать. Что бы между ними не произошло, она знакома с ним ничем ни лучше, чем вчера: Амели не настолько глупа, чтобы путать близость физическую с близостью душевной. Однако стоит мужчине открыть рот, чтобы выдать контрольную фразу из личного списка «ничего хорошего», давящее на девичьи плечи ощущение возвращается с новой силой. Амели сжимает челюсть, чтобы не выплюнуть подступивший к горлу смешок. Нервное, но девушка решает не ставить ставки поймут ли её правильно.
[indent]Она дёргает подбородком ещё раз: всё ещё слушает. Правда, не так внимательно, как могла бы.
[indent]Зачем? Старый, как мир, речитатив слишком хорошо ей знаком, чтобы концентрироваться на деталях. Может быть, звучит он по-разному, но заканчивается всегда одинаково. Она поднимает на него взгляд, светлея лицом. Наверное, с виду Амели выглядит почти... беспечно? Она не скажет точно. Впервые Амели тяжело контролировать собственные экспрессии – все силы уходят на давящий на горло смешок. Матиас так настойчиво повторяет, как она ему нравится, как много он к ней испытывает, что Амели почти открывает рот, чтобы спросить где же то самое «но». Ах, вот оно! А то она было испугалась. Амели облегчённо выдыхает, вслушиваясь в мелодичную песню того, что действительно важно. Карьера. Ей грустно признаваться, она даже его понимает. Окажись девушка на его месте, она бы тоже не стала рисковать говорящей за себя репутацией ради рядовой симпатичной мордашки, так удачно подвернувшейся на пути. Правда, Амели бы не стала запаковывать вполне очевидные намерения в красивую упаковку из громких слов, но это уже детали.
[indent]Она определённо многого требует от людей.
[indent]Безмолвно изучая лицо Янссена, Амели склоняет голову на бок и аккуратно улыбается уголком губ. И почему люди никогда не могут ей дать то единственное, о чём она просит? Неужели правда – непосильная плата за то доверие, которое она вкладывает в руки, того не заслуживающие? Она не требует ни верности, ни взаимности. Она не сковывает людей обещаниями, не пугает их загадыванием на будущее. Всю свою сознательную жизнь Амели находится здесь и сейчас, говоря и чувствуя от настоящего. Всё, что она спрашивает в ответ, это банальную искренность, какой бы прямой и неприятной та ни оказалась, чтобы в итоге получить пародию на белое пальто с высокими моральными принципами.
[indent]— А это имеет значение? — тихо отзываясь, Амели расправляет плечи и вытягивается по струнке, — Не похоже, что это... что-то изменит, если других вариантов нет, — нарочно цитируя речь новоявленного фаталиста, она не меняет отстранённого мягкого тона. Амели чувствует, как вдавливающий её в пол вес сегодняшнего утра норовит подкосить ей ноги, и, аккуратно вдыхая, сжимает сложенные вместе пальцы на переносице.
[indent]— Ты так говоришь, будто я... — убирая руку от лица, девушка хмурится, — как будто я не понимаю. Как ты себе это представлял? Что я завтра же войду в офис с широкого шага и заявлю о том, что Матиас Янссен – мой парень? Мы переспали, Матиас. Я не школьница, чтобы путаться в причинно-следственных связях, — слишком прямолинейно? У неё просто нет сил надеяться на лучшее. Всё, о чём она мечтает, это поскорее закончить бесконечно неловкий разговор, не растягивая его на всё утро. Для неполных двадцати одного она просидела сквозь пугающее количество бесед, не торопящихся дойти до сути. Сегодня, увы, не тот день.
[indent]— Я в курсе, что ты все ещё адвокат Маккензи, а я всё ещё их свидетель, — наклоняя голову вперёд, Амели словно пытается разглядеть в мужчине что-то, о чём о не говорит вслух, — Саботировать дело, начатое по моей просьбе, я тоже не планирую, как и твою карьеру. Я думала, что это понятно, — дёрнув бровями вверх, она делает незначительную паузу, — Так в чём проблема? — они и до этого балансировали на грани, но только сегодня Матиас Янссен вдруг вспомнил о существовании суда, газет и негласного правила не трахать тех, с кем работаешь. Свои странные отношения они скрывали задолго до того, как мужчина заявился в её квартиру и принялся разглагольствовать о недосказанном вслух. Так что он от неё хочет?
[indent]Нос Амели улавливает неприятный запах и спустя пару мгновений нервных поисков источника, она негромко чертыхается и разворачивается к забытой плите. Выхватывая сковородку с огня, она сдергивает крышку и морщится от расходящегося по всей комнате дыма. Амели резво вываливает содержимое в помойку, кидает посудину в раковину и, выкрутив воду на полную, шагает к окну, чтобы открыть последнее нараспашку. Свежий воздух действует на девушку отрезвляюще. Вдыхая прохладный зимний мороз, щекочущий лёгкие, Амели вдруг находит ту ясность, которой ей не хватало. Проблема в том, что Матиас Янссен сам не понимает, что именно вынуждает его произносить, казалось бы, негласное соглашение, очевидное им обоим. Не столь важно что он говорит. Достаточно посмотреть как, и вся непоследовательность произнесённого обретает смысл.
[indent]Его раздражённый тон, его настойчивое стремление оказаться, как можно дальше от неё. Честное слово, Амели готова поспорить, что если она двинется ему навстречу, мужчина подскочит в противоположную сторону, будто она заразит его какой-то неизлечимой болезнью. Присмотреться поближе, и она готова поверить, что в его исполненном сожалением взгляде есть нотки отвращения. Интересно, что она такого делает, что, в конечном итоге, все мужчины смотрят на неё одинаково?
[indent]По крайней мере, мучивший её смех отступает, приземляясь тяжестью в солнечном сплетении. Амели замечает подступивший к щекам жар. Она злится – имеет право – и ей хочется раскричаться, взять первый попавшийся предмет и кинуть его, что есть силы, понадеявшись, что тот сделает Янссену хотя бы в половину больно, как ей сейчас. Она вполне способна плакать, топать ногами и проклинать его всеми доступными словами. Чтобы что? Простая трата времени и сил, которая толком ничего не изменит. Разве что усугубит обстоятельства, в которых они будут вынуждены работать. Им ведь ещё вместе работать...
[indent]Амели глубоко вдыхает, делая то, что у неё получается лучше всего: терпеть.
[indent]— Ты прав, — возвращая голосу былое спокойствие, она рассматривает оживлённое движение на улице и медленно моргает, — Последнее, что этому делу нужно, это лишняя драма. У них и без этого хватит информации, чтобы превратить это в клоунаду, — Амели хмыкает, кривясь в едва различимой улыбке, — Что я об этом думаю... — беззвучно шепчет девушка одними губами.
[indent]Амели действительно задумывается, выстраивая перед глазами линейку маленьких событий, «их» моментов, ставших результатом сегодняшнего утра. Были ли это личные отношения, когда они танцевали вместе в таверне? Их могли заметить, о них могли начать говорить. Были ли это личные отношения, когда он появлялся из ниоткуда, выдавая ей наиглупейшие просьбы, чтобы выторговать пару минут наедине у рабочего дня? Амели охотно подыгрывала ему, не беспокоясь, что кто-нибудь из коллег заподозрит неладное. Были ли это личные отношения, когда он держал её за руки и обещал защищать, не обращая внимания на стены офисного здания вокруг? Он звал её на обеды, он провожал её до дома, он согласился пойти на чёртов ужин и сам выбрал остаться. Больше всего на свете Амели хотела поверить, что внезапное упоминание «личных отношений» свалилось на неё лишь по той причине, что они появились только сегодня, но они маячили вестником проблем задолго до пробудившегося в Янссене благородства.
[indent]Он получил, что хотел. И шутка заключалась в том, что Амели бы всё ещё не отказала ему, обозначь он свои намерения с самого начала. Она бы согласилась на ничего не значащие отношения, о которых все благополучно забудут. Всё, что она хотела получить – это право голоса, возможность не чувствовать себя чьей-то временной подстилкой, хоть каплю уважения к тому, что она была такой же живой и чувствующей, как человек напротив.


b u t   t h e y   l i e ,  a n d   t h e y   l i e ,  a n d   t h e y  l i e
...a million little times


[indent]— Я думаю, что тебе стоит вернуться в свою квартиру. Раз наличие тебя здесь вредит делу, я полагаю, тебя здесь быть не должно? — Амели резко оживляется, хватает ручки и уверенно захлопывает ставни, поворачиваясь к мужчине всем корпусом.
[indent]Девушка вздёргивает бровями, задавая безмолвный вопрос: «Или я не права?» Она бросает короткий взгляд на часы, кивает своей мысли и закрывает шумящий кран, устало вздыхая. У неё определённо будет чем занять свою голову – судя по чёрному налёту, отмывать сковородку она будет добрые полдня. Всяко лучше, чем размазывать сопли из-за кареты, превратившейся в тыкву. Глупо, конечно, получилось. Она ведь и впрямь поверила в каждое слово, которое он произнёс.
[indent]— Только у меня будет просьба, — отворачиваясь от мужчины, она показывает всем своим видом, что не собирается разводить полемику дальше, — Не попадись на глаза консьержу, у него хорошая память на лица, — Амели тянется к баночке с содой, щедро посыпая чёрное месиво, метафорично напоминавшее итог утренних событий.
[indent]Она склоняет голову на бок, смотря на сожжённый завтрак с сожалеющей нежностью, а затем берёт деревянную щётку и с целеустремлённым остервенением принимается тереть результат своей рассеянности. Её гостю придётся простить невежливую хозяйку, не планирующую показывать где выход. Судя по его испуганным глазам, он должен был высмотреть путь побега, когда вышел из спальни. Как-нибудь уж разберётся. Большой ведь мальчик.

Подпись автора

you'll see my my face in every place
⎯⎯⎯⎯ but you can't catch me now ⎯⎯⎯⎯
https://i.imgur.com/WK3n3Wl.gif https://i.imgur.com/iAd4NR9.gif


Вы здесь » luminous beings are we, not this crude matter­­­ » closed » the whole damn cake and the cherry on top