[float=right]«but sometimes it's the sunshine
that frightens us
more than the big black shadows.» [/float][indent]Матиаса мало заботили люди и он с трудом привязывался хоть к кому-то не потому, что не хотел. С расхожими интересами, мнениями и видением мира, в конце концов, характерами: другие и слишком отличающиеся могли оказаться близко или по случайности или лишь на время, которое было необходимо волшебнику для того, чтобы разобраться в совершенной им ошибке. Ко всему прочему тяжесть его нрава вряд ли подходила всем и каждому – люди избегали его в моменте знакомства, думая об очередном белом воротничке, который только и делал, что задирал нос, не видя в людях ничего другого, кроме как очередного клиента с мешком золота. Он толком и не был против: легче сосредоточится на своей семье. Иногда он задумывался, будь их меньше – это изменило бы что-то? В конце концов, Янссенов на любой вкус и цвет, к кому не сунься, но найдёшь своего компаньона.
[indent]Всё же тут дело не в количестве. Пусть редко, но в его жизни появлялся человек, о котором хотелось помнить, переживать и заботится, украдкой вспоминать лукавую улыбку или вспоминать при помощи ассоциативного ряда при беглом взгляде на какую-то вещь. С Амели он старался и хотел, чтобы она видела его не полярным от того, кем он был на самом деле, и даже лучше: без сплошных эгоистичных мыслей, обидных шуток, завёрнутых в упаковку слов тогда, когда можно сказать просто или попросту увиливания от серьёзных тем.
[indent]Он стал бы признаваться, но и сейчас не знал, как справиться со сложившейся ситуацией, и несмотря на то, что выдаёт Амели целый монолог, глубоко внутри знает, что мог бы постараться лучше. Разумеется, не лить воду в уши, но как минимум в своих переживаниях о случившемся не доводить всё до точки, когда исправить всё можно было только временем. Матиас виноват, он знает, но кому от этого легче? Ему только и остаётся просить помощи у той, которая поймёт его.
[indent]Ему казалось, что поймёт. Он был практически готов поклясться в том, что видит её короткий кивок головы и растягивающиеся в ехидную улыбку губы. Девушка произнесла что-то, что вынудило бы мужчину усмехнуться в ответ, тут же не веря в собственную удачливость.
[indent]Разумеется, Вселенная не играет в сказки, строя замки с Матиасом Янссеном на пляжах Северного моря. Стоит Амели заговорить, и лицом волшебник меняется, бледнея взглядом, теряя свою надежду на понимание.
[indent]— Нет и я не говорю, что ты не понимаешь, — его голос совсем тухнет да и саму фразу он произносит между её словами, чтобы не теряться совсем. Мужские ладони он стягивает со стола вниз, цепляя пальцы замком друг о друга. Он и сам до конца не представлял, как бы проистекали их будущие встречи. Водить людей за нос не звучало то, что должен был делать человек честных правил, это же он хотел избежать.
[indent]В отличие от волшебника Амели говорит прямо, тут же задаваясь вопросом вслух, на который, он был уверен, мужчина успел ответить. Ему действительно было понятно, что никто из них не планировал сходить с уже очерченной колеи, – иначе зачем это всё? – с другой стороны, всё произнесенное сейчас было... не из-за отсутствии уверенности в Амели Браун.
[indent]А в недоверии к самому себе.
[indent]— Боюсь, я с трудом представляю, как два сблизившихся человека могут скрывать свои отношения так явно, — дёрнувшись, он выпаливает фразу не подумав быстрее, чем находит возможность прикусить язык да и та, наверняка, теряется из-за поднявшегося шума. Он говорит за них обоих, но имеет ввиду себя. Волшебник совсем ненамеренно держится столбом и сейчас, усевшись напротив, разделив их кухонным столом, забрав руки. Амели Браун не просто девушка, которая в его глазах должна стать кем-то на одну ночь, не человек, которым кто-то может воспользоваться; он морщит нос от одной мысли, что кто-то был на такое способен.
[indent]Последнее, кем хотел выглядеть в глазах Амели Матиас – это именно таким типом.
[indent]И всё же он ошибся? Нужно было смолчать, скрыть свои переживания, вернуться к этому диалогу позже. Разумеется. Кому вообще придёт в голову размышлять об этом с утра пораньше? Янссен практически готов передразнить свою речь, продолжая при этом растерянно смотреть на девушку, спасающую завтрак, а точнее его остатки. Он чувствует свою вину во всём, от её потраченного на мужчину времени до подгоревшей еды. Разве не так? Именно Матиас здесь был ненужным и крушащем всё на своём пути, что они так скрупулёзно собирали на протяжении нескольких месяцев. Если бы не волшебник... ему даже не пришлось бы просить её. Этого разговора бы не было.
[indent]Он мог бы продолжать влюбляться в неё каждый день на расстоянии до того момента, пока сказать об этом вслух было бы не так опасно.
[indent]Громкий стук ставень приводит мужчину в чувство, и он переводит остекленевший и различимо погрустневший взгляд на девушку. Амели гонит его – и ему понятны причины. Ещё несколько минут назад он верил, что она услышит его, но сейчас всё больше Янссен падал в неизбежность разрушенных его руками отношений. Думать о таком было явно не слишком громко и точно уместно учитывая прямую просьбу покинуть её квартиру. И всё же он борется с собой. Поднимается с места, но хочет покачать головой в отрицании, говоря, что никуда не уйдёт. Смотрит ей прямо в лицо, не отвечая на немой вопрос, хотя внутри всё горит решением подойти ближе и сказать, что он никогда не был так неправ, как сейчас. Янссен делает шаг прочь, и Мерлин бы только знал, с каким трудом это ему даётся.
[indent]— Амели, — но она уже отвернулась от него, посылая к чёртовой матери, лишь бы глаза не видели волшебника. Бельгиец негромко вздыхает, поджав губы и кивнув себе головой, добавляя негромкое: — Мне очень жаль. — Матиас не делает всё нарочито медленно, но задерживает дыхание и себя на лишнюю долю мгновения не в коридоре, чувствуя, как отдаляясь с каждым шагом от Браун на кухне делает это не только физически, но и душевно.
[indent]Он не хотел делать ей больно.
[indent]И всё равно сделал.

23 декабря 2029
[indent]Делать вид, что он в порядке – давняя привычка, преследующая Матиаса на протяжении всей его жизни. Со времён, когда маленьким ребёнком он гневался, стоило матери или братьям спросить простое: что с тобой? — куда проще было сложить распрямить спину и дёрнув острым подбородком вверх, дерзким выражением лица доказывая, что это вокруг него у всех неприятности, а Матиас Винсент Франсуа был в вымазан в шоколаде и обвязан золотой лентой. Настолько лучше всех. Сейчас, разумеется, делал он это не из-за вредности, но может с желанием отвязаться от нежеланного внимания к его персоне. Когда он хотел привлечь к себе взгляды, он делал это, но сейчас... он и без того сделал то, за что поплатился тёплыми и светлыми отношениями с девушкой, в которую был влюблен – это чувство, неудивительно, не пропало у него в тот момент, когда дверь за его спиной в квартиру Амели Браун закрылась без возможности вернуться. Последнее, что ему нужно было, это показывать, насколько он был расстроен их общим коллегам, чтобы те заподозрили неладное.
[indent]Он не испарился из её жизни, но заметно меньше показывался на глаза. Боялся её взгляда, думал – знал! – о том, что следовать собственной просьбе было бы крайне тяжело. А тогда, когда попытался сделать что-то ненавязчиво, по-дружески, встретился с заметной стеной. Заслуженно, но разве от этого должно было стать менее больно?
[indent]Почти на все выходные декабря Матиас начал уезжать в Бельгию, просто не способный находиться наедине со своими мыслями. Волшебник даже с горечью смеялся: он и привыкший к рутине, от которой невозможно было избавиться с неприятно тянущим душу ощущением? Там, встречаясь с Янником или Бо, время от времени находя себя в компании и более старшего поколения, Матиас чувствовал на себе их взгляды, видел беспокойство в их глазах, по итогу только сильнее злясь на самого себя. И всё же, шанс Рождеству он дал, уезжая в отпуск на неделю, опускаясь в поиск подарков и приготовлений к одному из самых светлых праздников в году с головой.
[indent]Об Амели, впрочем, он подумал ещё раньше. Сидя за письменным столом в своём доме, Янссен крутит в руках небольшого размера коробку, купленную ещё в начале зимнего месяца. Тогда он ещё даже не подозревал, насколько девушка любит спасать вещи с историей, а когда понял... так или иначе, ему казалось неправильным оставлять антиквариат-подарок в своих руках. Он все ещё искренне хотел, чтобы брошь с незамысловатыми цветами и узорами на них, зелёными лепестками на позолоченном стебле и цветными камушками вместо сердцевин оказалась в руках у Браун. Волшебник предполагал, что она может никогда не носить его, а то и передарить, отдать или продать.
[indent]Это уже ей было решать.
[indent]Оборачиваясь лицом к окну, поднявшись с места, мужчина со всей аккуратностью подвязывает к ноге ждущей его сипухи небольшую посылку с письмом-открыткой внутри с холодными узорами и замороженными соцветиями, покрытые инеем. Со всей искренностью он желал ей хорошего Рождества и Счастливого Нового года, прося принять его подарок. Ему поверят? Жалко, что такого нельзя было прочитать, если не захотеть. Облокотившись об оконную раму, наблюдая за ухнувшей и раскрывшей крылья птицей, он с тоской вздыхает холодный зимний воздух прежде, чем закрыть ставню.
[indent]Ещё более он сожалел о том, что не мог написать о чём-то большем. Не мог сказать ей всё, о чём думал и что чувствовал в лицо.
[indent]Как минимум то, что он бы очень сильно хотел сейчас увидеть Амели Браун, празднуя это Рождество с ней.

15 января 2030
[indent]Оглядывая длинный стол, накрытый различными закусками и блюдами, Янссен подхватывает с легкой руки бокал с шампанским, сжимая ножку между пальцами и делая первый глоток. Нужно было радоваться: встрече со старыми знакомыми и друзьями из Хогвартса, побывать в новом месте и познакомиться с волшебниками со всей Великобритании, потенциально готовыми стать полезными знакомыми на будущее, в конце концов, возможность пообщаться с Гектором Гампом вживую, а не долгой перепиской, вчитываясь в его кривовато-угловатый – он не перестанет об этом шутить, сколько бы лет не прошло – почерк.
[indent]Меланхолично мужчина оглядывает зал, аккуратным движением руки поправляя свой галстук. Он не знал, почему пришёл сюда раньше, когда чаще опаздывал на такие мероприятия, готовый ворваться на любой вечер тогда, когда все были в сборе. Сейчас же он чувствовал себя как никогда неподходящим, иностранцем, несмотря на то, что многие маги и ведьмы этого вечера с трудом являлись патриотами своей страны, разлетевшись по всему земному шару.
[indent]Чем больше проходило времени, тем больше нахождение здесь казалось ему ошибкой. Бельгиец одёргивает себя, устало вздохнув: в последнее время не ею казалось разве что его рождение на свет да и то, только потому, что матушка бы расстроилась, скажи он обратное. Янссену было тошно от того, в кого он превращался, но ничего не мог с собой поделать. Волшебник злился, в первую очередь, на себя, продолжая мусолить как мантру одну и ту же тему, которая не покидала его голову с тех пор, как стоя в квартире Амели Браун он не сделал ничего. Ничего! Чтобы сохранить доверие и теплоту. Он снова и снова говорил себе: это сделано не зря, но до доказательств этого факта нужно было ещё дожить.
[indent]Матиас прикусывает губу, чтобы не издать не то рык, не то рёв раненного животного, стараясь улыбнуться первому попавшемуся человеку напротив, что задержал на бельгийце взгляд. Волшебник даже задирает бокал повыше, одними губами произнося: «Отличный вечер!» — прежде, чем отправиться на поиски Гектора.
[indent]— В такие моменты я ещё больше чувствую, как старею: куча знакомых лиц, а я пытаюсь подставить каждому правильное имя прежде, чем ко мне подойдут, чтобы поздороваться. Итак. Что я пропустил? — похлопав друга по плечу, он небрежно засовывает ладонь в карман брюк, оглядываясь. Ровно в тот момент, когда Янссен приподнимает бокал к своему рту, делая глоток, он поворачивает голову к широкой лестнице, замечая...
[indent]— Не может быть, — а почему не может? Редкие встречи в офисе, как и часть работы, теперь переложенная на плечи Гвиневры: в его голове проскальзывает мысль о том, что на деле он давно не видел её. Никто в своём уме не может и не будет запрещать Амели Браун присутствовать на этом празднике жизни, но по какой-то причине Матиас всё равно не ожидает увидеть её... здесь. Разом все фамилии людей, о которых он уже успел услышать, оказываясь на пороге поместья, роем поднимаются в его ушах и он неосознанно хмурит брови. Он не нарочно думает о своеобразном вызове, который делает девушка, оказываясь здесь.
[indent]Правда, первая мысль была его совсем иной: она хороша, чертовски хороша.
[indent]— Извини, я на секунду, — волшебник и сам не осознаёт, с какой быстротой произносит фразу и двигается прочь. Он не останавливается до того момента, пока не оказывается достаточно близко, чтобы привлечь внимание девушки к себе, дёрнув уголками губ. Каждый диалог с ней теперь давался ему с трудом, и она наверняка чувствовала это, несмотря на все попытки Матиаса скрыть свою растерянность. Он знал, что если бы у него не было к ней чувств, Янссен бы даже не задумывался о колющем внутри ощущении, не покидающего его ни во время, ни после разговора с ней. Но разве это имело значения?
[indent]Хотя бы так. Хотя бы так, с нейтральными маленькими диалогами, но иметь возможность поговорить с ней.
[indent]— Амели, добрый, — он не отводит от неё взгляд, улыбаясь чуть шире, — Вечер. Ты выглядишь фантастически, — он осекается и делает практически незаметную паузу для того, чтобы не произнести: «невероятная», тут же продолжая, не теряя логической цепочки, где сначала произносился комплимент, а затем и всё остальное, — Честно говоря, я не ожидал тебя, — Янссен слегка морщит носом, переводя взгляд с Амели выше, смотря поверх головы девушки куда-то в сторону, замечая людей, о которых он уже вспоминал за этот вечер. Его голос становится чуть тише, но он продолжает, — здесь увидеть. Впрочем, не то, чтобы и себя тоже, — Янссен слегка пожимает плечами, практически готовый сказать ей о том, что с радостью бы ушёл.
[indent]Да только знал – скорее всего в лицо ему прилетит очевидное: «так почему же ты ещё здесь?» И что ему останется сделать, учитывая, что теперь ответ находился у него перед глазами.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

[indent]Это он должен был позвать её. Встречать подле лестницы не как случайный встречный, восхищаясь её одеждой и причёской, которого не ждёшь увидеть на балу, а как компаньон и пара на вечер, ещё ни раз желающий сказать, как хорошо она выглядела. Как всегда выглядела хорошо.
[indent]Он одновременно и был готов лезть на стенку от того, как скучал по девушке, при этом понимая, насколько вовремя сделал шаг в сторону. Смог бы он остановиться? Бегая взглядом по её открытым плечам с украшениями в тон мягкой светящейся ткани, волшебник поджимает губы, при этом стараясь не подавать виду о своём унылом настроении. Честно говоря, он уже начал привыкать к нему. Матиас успел совершить только одну ошибку – это передать кусочек своих самоощущений Яннику да и то, только потому, что тот оказался рядом в самый неподходящий момент. Пожалуй, даже хорошо, что он проводил в Великобритании большую часть своей недели, несмотря на тоску по родному дому. Да и разве кому-то было дело? Янссены приходили только тогда, когда им самим что-то было необходимо, во всех остальных случаях, могли и не заметить, что что-то происходило.
[indent]— Этого у тебя не отнять, — мужчина негромко хмыкает, при этом чувствуя совестливый укол. Еле заметно волшебник морщит нос, задирая ладонь к волосам и пропуская пряди сквозь, оглядываясь по сторонам. Она выглядела такой счастливой, особенно относительно того, как смотрела на самого Матиаса, что его взгляд сразу с любопытством и толикой зависти начал искать того самого Гомера, осознавая в ту же секунду, что личность для него это явно не незнакомая. В отличие от Гампа, Матиас не торопиться так быстро отвести взгляд от молодого волшебника, прочитывая в его смущении, стеснении и неловкости совсем не дружеские нотки общения. Амели нравилась ему.
[indent]Янссен делает полшага в сторону, убирая руки в карманы брюк.
[indent]— Да, мы, — он не успевает вставить между словами прыткого молодого человека, планирующего объясниться во всём самостоятельно, но вот чего мужчина точно не ожидает – так вплетённой Амели в истории его юношества. Он действительно часто наведывался в компанию к Гектору, когда они учились в школе – это было куда проще, чем вернуться обратно в Бельгию и взять друга с собой в не самые удобные для этого дела условия. В конце концов, только глупец не заметит разницу между их домами, что, впрочем, мало когда беспокоило Матиаса. С ним дружили не из-за денег и это правда, которой он гордился ещё с момента поступления в британскую школу.
[indent]— Что? Прости, я... задумался, — мужчина не успевает остановить уплывающую в сторону от него пару, и с сожалением проговаривает себе под нос: — Хорошего вечера. — и тогда его осеняет.
[indent]Маленькая девочка Амели Розье из его летних воспоминаний десятилетней давности сильно отличалась от той молодой девушки, с которой он познакомился в двадцать девятом, и всё же, между ними было слишком много сходств. Как он не вспомнил? Даже сейчас ему потребовалось куда больше времени для того, чтобы понять, о чём говорили Гомер и Амели, и теперь может только смотреть ей вслед, уходящей прочь. Она ведь тоже не помнила? И все, чего он был удостоен – это разочаровывающего: «вспомнила». Янссен делает несколько шагов назад, разворачиваясь, чтобы не идти вслепую и ни с кем не столкнуться. Возможно, до этого он ещё планировал оказаться среди танцующих с каким-нибудь знакомым лицом, с кем уже успел пересечься благодаря старым знакомствам, но теперь, прислонившись плечом к колоне, он только и следил взглядом за готовящейся к танцу паре, не имея возможности отвести от них взгляда.
[indent]Это с ним она должна была танцевать. К ним были приковано всё внимание: он чувствовал это, видел и несмотря на понимание, что часть людей из волшебного сообщества наверняка говорили за их спинами совсем недобрые слова, самому Матиасу было бы плевать, окажись он на месте Гомера. Он хотел оказаться на месте молодого Гампа, и всё равно выбрал ту участь, где мог наблюдать за всем только со стороны, не имея возможности ни защитить, ни просто быть рядом.
[indent]Они бы и вовсе могли здесь не быть. Ушли бы, чтобы наслаждаться компанией друг друга, вдали от всех этих мрачных и заржавевших людей. Амели забирала всё своё внимание на себя и он бы сделал так, что ей бы просто не нужно было думать ни о чём другом.
[indent]— Гектор, пойдём может... Гектор? — когда одна песня начинает сменять другую, Янссен, резко крутанувшись на каблуке, находит взглядом друга, торопливо идущего в сторону улицы; откликнись он, Матиас, наверняка, не стал бы следовать так отчаянно, и всё же, любопытство взяло вверх. Не зря.
[indent]— Гектор, я не думаю, что хорошая идея устраивать цирк на ровном месте. Вам нужно успокоиться и не привлекать внимания ещё больше этим спором, — он морщит нос, тут же влезая в разговор, который затеял волшебник с присущей ему активностью. Не сказать, что Гектор был одним из первых, кто лез в бутылку и тем не менее, сейчас он оказался на передовой, совсем не боясь того, что может сказать или сделать Амели. Матиас косо смотрит на девушку, продолжая держать уверено руки сцепленным замком на своей груди, пытаясь вставить лишнее слово, чтобы оказать ей поддержку. Наверное, его наличие здесь только усугубляет ситуацию. Что он может? Как он может всё исправить?
[indent]Волшебник старается ухватиться за мужчину, чтобы успокоить того, но быстро осознает дохлость этого номера. А затем и вовсе... отшатывается в сторону, широко распахнув глаза. Матиас ещё с самого юношества осознавал, насколько много упускал из своего внимания просто из-за ненадобности запоминать информацию о чистокровных семьях и тех историй, что крутится вокруг него. Даже об Амели Розье он узнал в большем случае от девушки, а не из-за давних воспоминаний, тем более, чьих-то слишком молодых похорон.
[indent]Но его друг, с которым они знакомы не то, чтобы первый год, а с далёких школьных лет, знал и даже больше: намеренно скрывал всё, несмотря на то, что это было против всех правил.
[indent]— Ты знал? А законы, Гектор, — писаны были для кого? Не для молодых волшебников судя по всему. Он уже не удерживается, пререкается и выходит из бестолковой ссоры только из-за отсутствия тех, с кем можно было поспорить. Янссен разочаровано смотрит в спину уходящему, хлопнув ладонями по бёдрам, погружаясь в мгновенную тишину. Он даже не думает двинуться следом: в момент, когда он осознал, что Амели – главный участник этого диалога, маг мысленно встал на её сторону и был готов бороться до последнего.
[indent]Правда, не похоже, что кто-то ещё помимо него тоже так думал. Резкий удар под дых прилетает неожиданно, отчего ему приходится даже несколько раз моргнуть, словно не веря её словам, ударивших так больно. Он ведь просто хотел помочь; несмотря на то, что девушка тут же смягчается, ему не удаётся избавиться от послевкусия самых бестолковых. Однако Матиас тут же думает, что заслужил это: разве можно было рассчитывать на прощение за своё поведение с месяц назад так легко? Можно сколько угодно думать о том, что время лечит, но... она сама сказала, что в последнее время в ней было слишком много злости. Откуда, как не из-за него? Он кивает ей головой, дёрнув уголками губ.
[indent]— Я понимаю. И... пожалуй, это меньшее, что я могу сделать, — наконец, произносит волшебник, делая несколько шагов в её сторону, — Я сожалею, что вечер обернулся не так, как мог бы, — мужчина вновь смотрит вслед покинувших их Гампов, прежде, чем обернуться к Амели, — Думаю, ты больше заслужила танцев под красивую музыку в центре зала без взглядов и тухлых мыслей, — он сам злиться на себя от того, что говорит. Это должно её подбодрить?
[indent]Янссен бы так хотел забрать от неё все беды, всё горе, все переживания, которые свалились на неё. Возможно, он был нем на слова и не имел возможности показать свои чувства, но он не был слеп. Волшебник волновался за неё, старался следить со всей внимательностью... и всё равно упускал так много всего.
[indent]— Знаешь, — он выдерживает паузу, — Твой уверенности позавидовал бы каждый. Я раньше думал: «вот бы узнать, какой Амели была год назад, два, а то и больше», — волшебник отводит взгляд в сторону, недолго размышляя, стоят ли его мысли того, чтобы быть озвученными вслух, — Только что ты указала на место человеку, который заслуживает того, чтобы быть туда поставленным, — он хмурится, чувствуя, как до сих пор до конца не переварил информацию о Гекторе. Но мысль ведёт к другому:
[indent]— Точно также, как делала это в детстве. — засовывая руки в карманы, он хмыкает, задирая голову к небу, — Решительная и знающая, что делать даже в самых тяжелых ситуациях, — его голос становится тише. Волшебник всегда думал, что был таким же: непоколебимым и безошибочно делающим то, что подходило лучше всего. Матиас понуро опускает голову с негромким: — Я завидую тебе, Амели.

СЕРЕДИНА ЯНВАРЯ, 2030

[indent]На ходу он расстёгивает пуговицы пальто, заворачивая за угол здания, крепко сжимая в руках свой портфель. В отличие от обычного опоздания, в этот раз – он прямиком из Министерства магии, где воспользовавшись порталами, по необходимости встретиться со своим начальством из Бельгии, провёл утро в Брюсселе, отчитываясь по продвигающемуся делу, как и консультация по одному из недавно переданному, идущего нога в ногу с разбирательством Маккензи и несколько неудобно совпадающего по всем временным рамкам. Матиас без сожаления передавал толстую папку, понимая, что из двух зол выбирал то, которое появилось у него в середине лета и перевернувшее ему жизнь с головы до ног. Стоило подумать дважды: у него был в руках шанс, наконец, перестать думать о работе, делая шаг вперёд к личным отношениям, к девушке, доверие которой он предал, но надеялся на то, что мог всё исправить, а она – его простить. И что он с ним сделал?
[indent]Просрал. Разумеется. Потому что всё ещё не терял всяких надежд на то, что ему дадут второй шанс не только сейчас, но и спустя время. Честно говоря, чем больше проходило дней, тем больше Янссен сомневался в себе и в том, что вообще делал.
[indent]Он наскоро извиняется перед медленно идущей группой людей, обходя их стороной, чтобы оказаться ещё ближе ко входу офиса и увидеть не самую радостную картину. Матиас хмурит брови, стягивая их к переносице и ускоряет свой шаг.
[indent]С момента, как Амели Браун официально стала Амели Розье прошло не больше месяца, и он понимал, почему это сводило людей с ума, снося им головы. С другой стороны, означало ли это, что он мог их простить и понять, по какой причине нельзя было давать человеку и прохода и возможности к вздоху? Стычка на балу несильно отзывается в его сердце.
[indent]— Прошу, отойдите, — влезает он между Амели и парой людей, включая мужчиной с тяжелым аппаратом для колдографий на его шее и уже выуженным из под пиджака пером, болтающимся в воздухе.
[indent]— Всего пара вопросов! Разве так сложно ответить? Я, нет, люди хотят знать! — во взгляде Янссена, впрочем, находится что-то, что вынуждает журналиста сделать полшага назад. Волшебник переключается на девушку, тут же смягчаясь, с волнением в голосе пытаясь обратить её внимание на себя:
[indent]— Амели? Амели, не обращай внимание, давай я... — чувствуя толчок в свою спину и повышающийся голос людей позади, словно чаек, Матиас в противовес старается загородить девушку от них, резко потянув на себя дверь, пропуская её вперёд. Если за ней писатели ещё могли двинуться и вряд ли бы их остановили любые попытки Амели держать ту закрытой от них, то он сомневался, что они сунутся на самим магом, — Я предупреждаю: никаких ответов, никаких интервью, ничего, что она не пожелает давать прессе самостоятельно. Если не хотите никаких проблем, а я их вам точно могу пообещать, советую перестать преследовать людей, — Матиас оборачивается себе за спину, смиряя взглядом каждого из журналистов прежде, чем захлопнуть перед их носом дверь, говоря строго и серьёзно. В конце концов, сегодня – это вход в офис, а завтра? Фойе дома Амели?
[indent]— Ты как, в порядке? — он кладёт ладонь на её плечо, не скрывая беспокойства, более не оборачиваясь назад в попытках узнать, достаточно ли хорошо люди поняли его слова или нет. — Ты с обеда? Чёрт, даже подумать не мог, что тебя будут преследовать по пятам вот так нагло. — он морщит нос, тут же добавляя, переводя на неё взгляд, — Пожалуйста, скажи мне, если они продолжат напирать, и мы попробуем с этим что-нибудь сделать.
[indent]Он знал, что не мог просить её о таком, и всё же понадеялся на то, что она сможет довериться ему в таком вопросе. Теперь были редки их встречи, а о вечерних прогулках до дома он и вовсе стал не забывать, а вспоминать как о чём-то тёплом, но далёком, будто происходящим вовсе и не с ним. Мужчина негромко вздыхает, словно желая сказать что-то ещё, – ему всегда было что сказать ей и никогда не было трудно придумать тему для разговора, даже спустя время, которое они не виделись – но вместо этого дожидается, когда они оба окажутся перед лифтом, чтобы подняться вместе наверх. Он просто надеялся на то, что раз за разом то, что он делал, не проходило мимо её взгляда и внимания.

КОНЕЦ ЯНВАРЯ, 2030

[indent]Он не лишил себя общения с людьми, запираясь в предоставленном Маккензи кабинете, чураясь мимо проходящих. Конечно, теперь чаще волшебник сидел в одиночестве, потому что некому было прерывать его рабочий процесс. Мужчина и сам часто нарушал прежде чужой, а именно, выглядывая из-за угла в поисках Амели и в надежде, что у той будет пара свободных минут на короткий разговор ни о чём.
[indent]Теперь если у него и было такое мгновение, так только на кухнях в окружении других коллег. Конечно, радоваться нужно было и мелочам, однако Янссен всегда был из тех, кто стремился к большему.
[indent]Матиас молчалив, задумчиво он бегает взглядом по столешнице в поисках сахарницы, и сквозь его размышления до него доносится то, что вынуждает его обернуться и задержать своё внимание на Гвиневре, как раз решившую обсудить очередную статью из желтой прессы. Честно говоря даже правильные источники иной раз казались Матиасу какой-то подделкой или обсуждением личных жизней людей. Особенно, когда по итогу очередная грамотная статья превращается в корм для сплетников и сплетниц любых кухонь офисных зданий. Ему не нужно полного прочтения заголовка чтобы понять, о ком пойдёт речь.
[indent]Он уже рассуждал об этом с утра. Честно говоря, он не думал, что Майкл Перри всплывет в его жизни ещё раз, но стоило подумать о нём, как о более нещадящем мир своим присутствием. Ему было искренне жаль девушку, которая оказалась в отношениях с хит-визардом, однако было в его сознании кое-что, что ещё больше разозлило и вынудило Матиаса откинуться на спинку своего кресла, прижимая ладони к своему лицу, чтобы успокоиться и не найти Перри до любого разбирательства.
[indent]— Гвиневра! — он неосознанно сжимает руку на кружке сильнее, обжигаясь. Волшебник редко обращался к ней по полному имени, и сейчас в его тоне не было тех любопытных ноток от очередного потока безумия, которое иной раз выдавала девушка, — Не мне учить тебя, но иной раз стоит подумать дважды, прежде, чем открывать свой рот. — он смотрит на неё широким немигающим взглядом, чуть склоняя голову в бок, понадеявшись, что шестеренкам в её голове хватит оборотов, чтобы повторить про себя, насколько нетактично звучали её слова. Матиас предполагал, что секретарь даже не подумала о том, что кто-то очень близкий ей мог оказаться в такой ситуации, как бывшая девушка Майкла Перри и явно не из-за того, что ей нравилось получать физические увечья.
[indent]Он практически не смотрит на Амели, но если бы их взгляды пересеклись, в его можно было прочитать заметную вину, будто это именно он сказал говорил за Гвиневру. Тогда, именно на кухне, он взял её за руку и не отдал себя отчёта, почему девушка выглядела такой запуганной. Он не знал, что сделал бы с Перри, знай правду о нём тогда. Так ли гладко прошёл их разговор в Министерстве, когда Матиас попросил его больше не появляться на горизонте жизни девушки? Он не мог бы себе такого пообещать, а сейчас единственные фантазии выглядели крайне уродливо. Матиас даже на секунду думает: а вдруг он сам не отличается от Майкла так сильно, как хотел? Ревностный и гнилой внутри, держит людей на расстоянии и делает шаг только тогда, когда думает, что спасает их.
[indent]Тут же волшебник старается избавиться от бестолкового волнения, появившегося из ниоткуда и больше по привычке коротко извиняется, уходит с кухни, так по итогу и позабыв забрать с собой свою кружку.

14 ФЕВРАЛЯ, 2030

[indent]— Итак! Я считаю, что быть в любви – это та возможность, где можно дурачиться вместе, поэтому я думаю, нет для меня лучшей компании в этот день, чем ты, — Бо с широкой и довольной улыбкой поднимает бокал в своей руке, протягивая его ближе к центру стола, дожидаясь, когда старший брат сделает то же самое в ответ. Для неё стали редки встречи с ним, с того момента, как волшебник переехал на временное постоянное место жительство в Великобританию. Да, казалось бы, никто не запрещал пересекать море каждый день, проводя как можно больше времени больше, но всё же, путешествия туда-обратно накладывали свой отпечаток на отношения между родственниками. Она была не первой, кто думал об этом: встречи с Матиасом стали редкими и для братьев, включая его лучшего друга. Наверное, ей повезло сидеть напротив него только потому, что она назначила ему встречу первой; так бы кушал клубнику в шоколаде на пару с Янником.
[indent]— До сих пор не верю, что ты, вместо сотни вариантов, выбрала прохлаждаться в Лондоне. Хотя, не могу сказать, что мне не льстит твой выбор компаньона, потому что... — Янссен уже практически задирает нос, но замирает, не имея возможности сдержать поднимающиеся выше брови.
[indent]Из всех мест. Из всех мест именно сюда решила направиться молодая и счастливая семья?
[indent]Бо смогла отвлечь внимание, стоило Матиасу покинуть рабочий офис, но сейчас вопросы и воспоминания нахлынули на него с новой силой. Маленькая девочка, пробегающая мимо его кабинета, спрашивая у всех на ходу, где она может найти Амели – это уже не могло не привлечь внимание любопытного Янссена, и можно было подумать об этом, как об ошибке. В конце концов, сейчас, когда он чувствовал себя как никогда уязвимым из-за собственных переживаний, которые крутились в его голове из-за событий практически двухмесячной давности, ему только и не хватало размышлений о том, что Амели Розье вот-вот покинет территорию Великобритании, отправляясь за море для того, чтобы строить свою новую семью, пусть и со старым другом.
[indent]Он преувеличивал? Имел право.
[indent]Волшебник постарался не придать никакое значение объявляющемся на рабочем месте девушки парня по имени Сэм – Матиас помнил его по случайной встречи в Таверне да и людей, которые лишали его партнёров по танцу, он запоминал до конца жизни. Не думать о нём и о Амели в его душевной компании в день всех Влюблённых было куда проще до момента, пока он не словил эту же парочку своим взглядом, теперь рукой сжимая бокал шампанского так, что тот грозил переломиться пополам.
[indent]— Матти? Эй? Ты чего?
[indent]— Ведь мне до сих пор сложно представить подходящего для тебя кавалера. Что? Я в порядке, просто задумался, — он отмахивается, несколько раз быстро моргая, стараясь продолжить оттуда, откуда начал. Правда, теперь держать себя в руках было куда труднее. Он старается продолжить разговор с сестрой, но чувствует, как то и дело переводит взгляд в сторону то привлечённый громким детским смехом, то подошедшим официантом.
[indent]Это он должен был сидеть напротив неё в ресторане в такой важный день. А ведь даже по сегодняшнему дню можно было понять, насколько ей был важен день святого Валентина. Сам волшебник всегда довольно скептически относился к красно-розовому празднику, и не трудно было догадаться, что с лёгкостью пропустил бы тот из-за ненадобности в своём календаре. Впрочем, даже компания на сегодняшний вечер говорит о том, что ему проще сделать из этого сестринство-братский день, чем скатиться в мысли о романтике, которую он сам же выжег из своей жизни ещё в декабре.
[indent]— ...я думала, что у меня не будет и шанса договориться с ними об аренде этого места, но в итоге, до сих пор считаю, что это – лучшее место для моей выставки. Я... Мерлин! — Янссен в который раз переводит взгляд на сестру, которая уже успевает обернуться назад, попытавшись найти того, за кем постоянно охотился взгляд Матиаса, — Это же Амели! — он шикает на неё, будто страшась, что девушка их услышит, — Ма учила нас не этой вежливости. Ты не хочешь поздороваться?
[indent]— Мы виделись сегодня и ещё она занята, — он кривит лицом, отворачиваясь в сторону окна, правда, ненадолго, чувствуя на себе утомляющий взгляд Бо, — Я не думаю, что это будет хорошая идея, Бо. Что ты говорила? Я помню ту выставку, и я...
[indent]— Что ты скрываешь, Матиас? — ещё мама учила, видимо, спрашивать людей всё в лицо? — В последние несколько месяцев ты сам не свой.
[indent]— Ты подумала об этом, потому что... я решил не здороваться с Амели?
[indent]— Если ты не пойдёшь, то я пойду.
[indent]Он даже не успевает возмутиться, – кому из его членов семьи ещё не надо было? – как девушка выскальзывает из-за стола, придерживая подол юбки, и торопливо начинает стучать каблуками в сторону столика, за которым сидела пара с ребёнком. Пропуская удар сердца, – волшебник даже хватается за грудь на проверку, что то не выскочит наружу – ему ничего не остаётся, как проследовать за сестрой, предварительно для храбрости опустошив свой бокал, борясь с ползущим смущением к его ушам. И что она вообще имела ввиду под «сам не свой»? Очень даже свой! Только не надо лезть туда, куда её не просили!
[indent]— Амели! Я рада нашей встречи, выглядишь просто потрясающе! — до него доносится восхваляющие сестринские возгласы, и он появляется за её спиной в несколько больших шагов, поджав губы и постаравшись вернуть своему лицу уверенность, аккуратно улыбаясь, хмыкнув:
[indent]— Давно не виделись? Каждый раз поражаюсь, насколько маленький Лондон, — он не задерживает взгляде на ребёнке, стараясь разговаривать в основном с девушкой. — У нас... так сказать, братско-сестринская встреча на злобу дня всем остальным членам семьи, — он первый подумал, что на выглядела очень красивой, но теперь будет выглядеть глупо, если вставит комплимент после своей сестры. Волшебник морщит нос, осторожно кладя ладонь на предплечье бельгийке, которая уже вовсю начинает знакомиться со всем столиком, гордо произнося своё короткое имя, подставляя руку для знакомству молодому мужчине и даже девочке. С каких пор его сестра стала занозой в заднице каждого? Его в первую очередь?
[indent]— Извини, я не хотел мешать вашему празднованию и отвлекать, учитывая что мой «светлый» лик ты видишь куда чаще, но она очень хотела поздороваться с тобой. Бо? — язык его не повернётся теперь назвать его действительно светлым без иронии. На секунду он ловит мысль о том, что хотел бы остаться. Без сестры, без Сэма и маленькой девочки, только с Амели.
[indent]О таком дне святого Валентина теперь, наверное, можно только мечтать.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

15 ФЕВРАЛЯ, ПОСЛЕ ПОЛУНОЧИ

[indent]Янссен всегда придерживался мнения, что опьянение, тем более, сильное – это явно не залог к успеху счастливой и успешной жизни. Сколько раз он видел, как алкоголь рушил жизни, видел невероятное количество ошибок, совершенных только потому, что кто-то сказал себе: «ну ещё чуть-чуть, хуже ведь не станет». Волшебник не смотрел на таких людей с высока, но больше с сожалением о том, что никого не оказалось рядом, чтобы помочь, остановить от совершенных действий, которые потом могут обернуться против. Однако как обычно бывает, никто не просил подать руку помощи, и более того, Матиас сам оказался в той ситуации, когда было проще отбить чужую ладонь. Даже, если этот человек был ему крайне близок.
[indent]Не рассказывать ни и о чём сестре было задачей не то, чтобы крайне сложной, но попросту утомительной: по геометрической прогрессии у той портилось настроение с каждым поднятым хайболом огневиски, который ненадолго задерживал перед собой мужчина прежде, чем тот оказывался пустым. Что он должен был ей сказать? А главное, что сама Бо могла сказать такого, что поможет ему самому? При всём уважении к своей сестре, он до сих пор сам не смог определить, что сделать с ситуацией, а он в ней был с самого начала.
[indent]Она бубнит что-то о том, что не может больше смотреть на его кислую рожу, а ему только и остаётся, что отсалютировать волшебнице, провожая ту взглядом, негромко пожелав ей спокойной ночи. Наверное, он был не прав, да и брат из него явно был никудышный. Учитывая, что они уже договорились встретиться и провести день всех Влюбленных – в их случае самых одиноких – вместе, он не смог справиться даже с этим, разбив на прощание сердце своей младшей сестренке. Янссен тоскливо вздыхает и опускает ладонь на горлышко наполовину пустой бутылки, наливая себе очередной стакан. С другой стороны, учитывая, что Бо по итогу всё равно сдалась, может он не выглядит таким уж большим страдальцем, раз к нему не испытывают никакой жалости.
[indent]И не только она.
[indent]Или ему показалось?

14 ФЕВРАЛЯ, ВЕЧЕР

[indent]Ему только на руку тот факт, что младшая Янссен переняла на себя всё внимание. Он смотрит со стороны на то, как активно девушки начинают обмен искренних комплиментов на тему внешнего вида, на что мужчина только молчаливо и едва заметно кивает головой, безусловно, согласный с мнением обеих. В конце концов, сколько бы времени не проходило, а Бо с каждым годом становилась только красивее, а Амели... мужчина старается не пялиться, но сдаётся и под мысленным предлогом осмотреть её платье с технической точки зрения модельера, – вот уж точно кем он никогда не смог бы стать! – в который раз осознает одну простую вещь: сколько бы он не видел нарядов, не было ни одного, которого бы ей не шло. Девушка была прекрасна сама собой и всё остальное лишь подчеркивало её истинное изящество. Матиас негромко вздыхает собственным мыслям. Говорить о таком стоило вслух, но... мужчина резко хмурится, стараясь не заканчивать предложение в своей голове до конца.
[indent]Если бы не маленькая Афина, он бы не выдержал, чтобы тактично заметить, благодаря кому он появился на пороге Великобритании, помогая Маккензи, но маленькая девочка вынуждает его перевести взгляд на неё, коротко улыбнувшись последующему диалогу.
[indent]— Ты показывала мою карточку? Ох, Амели! — практически влюбленным голосом звучит где-то со стороны, и вместе со своей сестрой, пожимает ладонь сначала Сэму, а затем и его дочери. Впрочем, с первым он был знаком и прежде, способный как никогда представить лицо друга, тогда ещё, Амели Браун в полумраке «Таверны». Правда, не похоже, что об этом помнил и парень, стоящий напротив. Матиас неожиданно чувствует жгучую необходимость напомнить ему, однако также быстро передумывает, подойдя к вполне логичному объяснению: был шанс, что кто-нибудь поднимет и другие воспоминая того вечера, а они были явно не к этому столу.
[indent]«Ради тебя» — настолько быстро пролетает в его голове, что он практически пугается, что кто-нибудь может прочитать его мысли: настолько громко они звучали. Уголки губ заметно взлетают выше и явно не планирующий нарушать какие-то прописанные правила этому столику, он кивает головой девочке в попытке доказать, что никто не пытался поднимать здесь бунт.
[indent]— Было действительно приятно увидеть вас здесь, но что же, я думаю... — медленно думаешь? А он думал, что легко справится с осознанием, насколько хорошо у Амели получается разговаривать с детьми или об очередного жалкого понимания, что самолично отпустил. Лишь на мгновение его лицо замирает в удивлении неожиданного приглашения, но стоит ему повернуть голову в сторону своей лучащейся счастьем сестры, уже готовой сесть на пол прямо перед их столиком, лишь бы не сидеть в компании самых нудных, осознает – этот вечер только начинается. И явно не так, как планировался изначально.
[indent]— Бо, слишком ярко, перестань, — он шутливо усмехается, тут же кивая головой Амели, — Как и мы, — стоит отдать ему дань уважения: на его лице не отображается ничего того, что происходило в сознании. Янссен ведёт себя искренне, но заметно тише обычного, впрочем и это можно свести к очевидному – своим родственникам, в хорошие дни, он позволял сверкать сильно сильнее, чем себе любимому. К тому же... она заслужила. Пожалуй, с этим убеждением о более лучшей компании для своей сестры на сегодняшний вечер он и устремляется следом за остальными, пропуская всех вперёд и на всякий случай указав официанту их прежнее место. Теперь, когда ему объясняют требования к сидящим за общим столом, – убеждаясь тем самым, что запретной темой неожиданно не стал именно он и его юридическое настоящее – ему только проще найти аргументы за то, по какой причине стоит отдать бразды правления разговора со стороны Янссенов родной крови. Разумеется, он умел говорить не только о работе или близ лежащих темах – честно сказать, Матиас все ещё был тем человеком, от которого и даже в кабинете порой было не добиться нужных разговоров – и всё же намеренно ищет для себя причины существовать фоново, практически не отсвечивая.
[indent]Что с ним стало? Прежде он был первым, кто громко привлекал бы к себе внимание и ловким стуком по деревянному столу, и поднимающимся над его же поверхностью голосом, обращая взор каждого сидящего рядом. Он сам себя сводил с ума опущенными руками, и всё равно продолжал упрямиться, выматывая себя до последнего. То и дело мужчина смотрел на девушку, пропуская половину диалога, изредка вступая в небольшие дебаты или рассуждения о прошлом и настоящем: поддакивая тому, что был на выставке у сестры или их более редким встречам из-за работы в Великобритании, в чём она видит очевидное совпадение! Или не чуть больше полугода назад, на одном из сборищ с неожиданным приездом половины семьи бурчал, что больше не пустит никого без приглашений?
[indent]О чём она думала? Вчера? Сейчас? Амели выглядела такой спокойной и невозмутимой. Забывшей. Матиас опускает взгляд к своим ладоням: разве что-то должно было происходить иначе, учитывая, как он сам уничтожил все совместно идущие дороги. За своими размышлениями, то и дело врывающимся в его сознание, мужчина не сразу слышит практически всегда задаваемый вопрос, когда за столом оказываются старые знакомые или друзья.
[indent]— Вы встречались? — вопрос вырывается из него прежде, чем он понимает, как нелепо он может звучать после крайне продолжительного своего молчания. Янссен шутит о том, что проблема в резко просыпающемся в нём бельгийце, забирающем все знания английского, а сам, оперевшись об поверхность стола, с удовольствием слушает историю Сэма. Где-то потерялись кавычки? С другой стороны, в его голове с тоской проскальзывает одна простая мысль, которая преследует его весь оставшийся вечер до момента, пока их с Бо не оставляют наедине друг с другом: они были вместе, расстались и вот теперь у неё появился шанс быть с человеком, кому она далеко небезразлична и кто готов предоставить ей семью. Это вполне может вылиться в романтическую историю, о которых вечно читает Аксель, вызывая у самого Матиаса разве что закатанные глаза. Однако это он здесь – чёрное пятно, появившееся внезапно; протри его и оно исчезнет из жизни навсегда.

15 ФЕВРАЛЯ, ЧЕТВЕРТЫЙ ЧАС НОЧИ
#np crywank – i am shit

[indent]Он сам до конца не понимает, как оказался перед дверью Амели Розье, привалившись к стене своим плечом, занеся кулак перед собой. Матиас подскакивает с дивана, с которого пилил взглядом потухший ещё несколько часов камин, как ужаленный в задницу. Она не уедет в Канаду – или где там жил её друг – без того, чтобы узнать правду! Да, возможно, он был не идеален и делал то, за что никому не давали прощения.
[indent]Матиас Винсент Франсуа Янссен был самым настоящим мудаком и он знал об этом лучше всех. Волшебник даже хмыкает себе под нос: ему с таким приходилось жить далеко не первый год.
[indent]Маг не останавливает себя от того, чтобы отбить сжатую ладонь о дверь в квартиру девушки несколько раз. Янссен даже не задумывается о том, что должен ей сказать: всё? Он так устал. Устал, что его терпение наверняка кажется ей безразличием, устал от того, что несмотря на огромное желание быть вместе с ней, не может позволить этого себе из-за стоящей между ними его обязательств перед Маккензи. Да пошли эти американцы или шотландцы – кем бы они ни были – в задницу. Как никогда ему грустно от мысли, что откажись он бы от дела ещё на испытательном сроке, но возьми адрес Амели, смог бы избежать этого всего.
[indent]— Амели, я-я больше не могу! — Янссен начинает говорить сразу, как только ему кажется, что облик девушки появляется перед его глазами, — Теперь, когда ты более не планируешь оставаться здесь, — он начинает говорить громче, стараясь сфокусировать свой взгляд, хмуря брови. Матиас отталкивается от твёрдой поверхности рукой, отшатываясь на полшага, продолжив, — Мне очевидно больше нечего терять. Потому что всё, что я мог потерять уже – я потерял. — Янссен старается выпрямиться, и переступая с ноги на ноги, вытягивает перед собой руку, указывая на неё для пущей убедительности: — Тебя!
[indent]Он никогда не забудет того дня, когда они впервые увиделись, как и того, когда оказались наиболее близки и уязвимы. Мужчина видит как никогда яснее, что произошло: от него просили правды и искренности, а вместо этого он проявил себя, как самый настоящий подлец. Этому учила его мама? Волшебник кривит лицо не то в усмешку, не то в лицо, которое было принято строить перед матерью в момент, когда она решает отругать тебя по полной. Амели ведь всегда так говорила, верно?
[indent]— Я не имею... говорить тебе, с кем быть, — он заметно пропускает слова, теряясь от неожиданных движений и вовсе не с его стороны, — На случай, — мужчина крутит ладонью в воздухе и прижимает пальцы второй к переносице, вспоминая слова, даже не обращая внимание на то, что общий коридор, делимый с соседями начинает от него отдаляться, а то и вовсе пропадает за дверью, — иска: это моё мнение, а не констатация факта, но Сэм, он, — Янссен грузно вздыхает, хлопая ладонями по бокам, так и не найдя подходящего слова, но как кажется самому Матиасу, озвучив описание нового дружка Амели всем своим видом, — Я должен, но не могу работать над делом ради, ради Мак-ккензи! — сбитый с толку собственной паузой, волшебник вновь начинает набирать обороты, — Бьюсь ради тебя, но тогда, — Матиас снова делает опасный шаг вперёд, отворачиваясь от неё лицом, оглядывая знакомое место. Её квартира была особенной, как и сама Амели. Здесь было так много деталей, невероятное количество кусочков её жизни... о которых ему так хотелось узнать, но те были закрыты за семью печатями.
[indent]— Тогда мне нужно уйти, — он говорит тише, пугаясь собственных слов. Волшебник опускает взгляд к полу, упираясь им в ботинки и бурча негромкое: — Да плевать. — но тут же повторяет эту фразу громче, разворачиваясь к ней лицом, — Плевать на суд и на шотландцев, на, — Матиас несколько раз пытается произнести фамилии создателей фирмы, но злиться только сильнее: он ведь спрашивал. Очевидно, не о своей ситуации, но гипотетической, и все как один твердили ему то, что говорил сам себе Матиас с самого декабря: с большим шансом оставшись, его ждал полный провал, — Я и без того знаю, что моя главная задача – это клиент! Я чёртов адвокат, я всё это знаю! — выкрикивает волшебник в потолок, в очередной раз выпрямляя ладонь, словно та поможет ему справиться с мешающей круговертью вокруг него, — Но я просто, — пауза, — как же я устал бороться с нелепыми... даже не законами и с собой!
[indent]Неожиданно он закрывает рот и широко раскрывает на неё глаза. Что он делает? Он кричит, как ума лишённый, от него пахнет так, что стоило бы задуматься об открытии фирмы по уничтожению всего живого вместо адвокатского бюро... огромный, словно раненный зверь волшебник пытается донести до неё какие-то свои мысли, но наверняка только пугает её сильнее. Этого он хочет? Какой же он урод.
[indent]— Я не хотел, — он задирает ладони перед собой, Матиас делает несколько шагов назад, увеличивая расстояния между ними, — Пугать, — потому что никто не поверит, что приходить. Он сам себе уже давно не верит и никогда не верил; трудно, когда знаешь правду и больше не можешь закрывать свои чувства на замок, — Я не хочу, чтобы ты ненавидела меня. Я ничего этого не хотел! — его ладонь летит куда-то в сторону, чтобы тут же вернуться, — И мне правда жаль! — хлопая себя по груди, ему приходится сделать полшага в бок от сильного удара, — Жаль, что я такое дерьмо, что вместо того, — пауза, — Чтобы выбрать тебя и свои чувства к тебе, я посчитал, — Матиас хмурится, — Решил! Что смогу со всем справиться. Обещание, — волшебник задирает голову к потолку, закрывая глаза и шумно выдыхая, бормочет: — Я ведь дал тебе обещание, что ты можешь на меня положиться. Я просто обязан. Как я могу его не выполнить?
[indent]Он ничего не мог. А теперь устроенная сцена, наверняка, ещё хуже отразится на их, и без того уничтоженных Матиасом, отношениях. Что же, пожалуй, единственное, что он может действительно сделать – это уйти. Волшебник поджимает губы, в последний раз посмотрев на Амели, шепча себе под нос слова извинений, делая первый шаг по направлению к выходу.
[indent]Хватит с неё грустной клоунады.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

[indent]Он не корил себя за то, что был влюблен. Матиас ненавидел себя за то, что несмотря на наличие острого ума и сообразительности, до сих пор не пришёл к ответу, как перестать приносить сплошные беды вокруг себя. Казалось бы, разве мир страдал от его действий? Ничуть. Но и мир бельгийца в последние месяцы был сконцентрирован только на одном человеке и сколько угодно мужчина мог закрывать себе глаза ладонями, изображая дурака...
[indent]По итогу он сам выложил все карты на стол, объявившись на пороге дома девушки.
[indent]Мужчина не ловит чувства дежавю, хотя и не может заявить себе, что его пробуждение ощущается как-то иначе, чем в декабре прошлого года. Вновь мягкая подушка, пропахшая смесью её духами и кондиционером для белья, под его тяжелой головой от большого количества выпитого в одиночку алкоголя с крайне непропорциональными часами сна. Неяркий свет из окна с выходом на серый, в такое время года, Лондон, наверняка на улицах которого тут и там можно было увидеть остатки празднования дня всех влюбленных. Волшебник замирает, но справляется со своей внутренней проснувшейся нервозностью, поворачивая голову на бок; один. И дверь прикрыта то ли из-за заботы, то ли из-за нежелания видеть этого человека с утра пораньше. Янссен тяжело вздыхает, медленно отталкиваясь руками от подушки, протирая лицо обеими ладонями. Что-то ему казалось, что учитывая вчерашнее... второй вариант был как раз про него.
[indent]А ведь если подумать, он так редко брал любые обвинения на свой счёт. Отмахивался, ловко кидался аргументами, а когда тех не хватало, начинал придумывать на ходу. Главное ведь что? Уверенный тон, расправленные плечи, прямой взгляд и там уже было абсолютно не важно, с каким мнением говорить. Правда, на словах только было легко, а как начни применять на практике, то нужно быть или особо удачливым или крайне талантливым. Янссен по жизни видел себя на стороне и тех, и тех... однако то были люди. Неважные, мелкие людишки, – впрочем, как и он сам, раз опустился до такого состояния и жизни – а не Амели. С ней ему всегда хотелось быть честным. Искренним. И уж точно не пытаться защититься тогда, когда стоило, наконец, взять на себя ответственность и посмотреть правде в глаза: он не справился. В глазах Матиаса не это было самым страшным.
[indent]Как ему объяснить это ей?
[indent]Мужчина смотрит с мгновение в подушку под своим лицом и со вздохом утыкается в неё носом, вздыхая. Вчера уже попытался.

[indent]Вместо ответов – несвойственное мужчине мычание, вместо того, чтобы посмотреть ей в глаза, Матиас виновато пытается найти взглядом дверь и избавить девушку от груза на ночь глядя в виде себя. Сам он не до конца понимает, который на дворе час, однако сквозь плавающий туда-сюда образ Браун замечает домашнюю одежду девушки и сонливый вид. Ещё и разбудил. Про такое говорят: сам не спишь, другим не мешай; он опять криво усмехается себе от каких-то дурацких воспоминаний из прошлого.
[indent]— Как не, — он морщит нос, — Не ненавидишь. Ещё как, — несмотря на только что произнесённое слово вслух, маг крутит ладонью в воздухе, кивая усердно и несколько раз головой, — Ненавидишь. — ему даже не удаётся толком задаться вопросом по какой причине девушка сделала к нему шаг. Может, ему кажется? Бельгиец бестолково опускает глаза на своё предплечье, с мгновение рассматривая её крохотную, относительно его руки, ладошку. Ему почему-то вспомнилось, какой маленькой та казалась по сравнению с его ладонью летом. Он подумал об этом и о том, что она невысокого роста. Обними он её и она бы и вовсе потерялась за его спиной.
[indent]Он бы так хотел её защитить от всех напастей, но по итогу стал главной из них.
[indent]— Как не могу, — он звучит удивлённо да и выглядит тоже. Медленно моргая, волшебник отвлекается от лёгкого ощущения давления на своём плече, с тяжестью опуская подбородок в её сторону, — Очень даже могу. Я буду тихо, — мужчина вновь отступает на полшага, путаясь в своих ногах и касаясь своих губ указательным пальцем, шипяще добавляет: — Как мышь, — могло бы быть смешно, если бы не крайне плачевно, учитывая его пьяные попытки стоять на месте.
[indent]Ему никогда не приходилось быть похожим на тихого и маленького грызуна, учитывая, как громко звучал его голос с желанием притянуть к себе внимание, как шумно он ступал вперёд, куда бы не приводила его дорога, всем своим видом показывая: он тут, он пришёл и всем стоит взглянуть на этого довольного жизнью человека! Янссен тупо смотрит в пол, на какое-то время отключаясь от того, что говорит ему девушка. Кого он обманывает? С момента, когда он получил в подарок проклятие, жизнь никак не вставала на правильные рельсы. Он уже не был той душой компании, которым помнил себя. Ему хотелось чего-то тихого и уютного, домашнего, вдали от всех. Даже сегодня он сбежал.
[indent]Он усмехается себе под нос с грустью. И пришёл туда, где, как ему кажется, мог это всё найти.
[indent]— Куда, в дом? Нет я не, — «могу» пропускается мимо ушей один раз и второй, и его тело сдаётся движению в сторону, двигаясь следом, — Мне только сесть. Нужно только рассказать тебе. И я уйду. Сразу.
[indent]Другое дело, что говорить одно, а делать – совсем другое. Честно говоря, в глубине душе он не хотел уходить. Казалось бы, такая мелочь, но даже секундное нахождение в её квартире вызывало одновременную и грусть, но и теплоту в его сердце. Для чёрствого человека, которого он строил из себя, Матиас был крайне мягок; волшебник ловил себя на мысли о местах, в которых происходили памятные для него вещи. Кажется, даже в порту, из которого они отплывали в Америку в первый раз, остался кусочек воспоминаний, о которых он бы несомненно подумал, окажись на его территории, что уж говорить об офисе Маккензи или той же «Таверне».
[indent]Или квартире Амели.
[indent]— Дай я, что же ты, — он склоняется над своими ногами, пытаясь помочь, но в итоге вздыхает видя, что не поспевает за ловкими пальцами девушки. Честно говоря, для того, чтобы просто посидеть, он не понимает, к чему снимать обувь, но спорить не начинает. Мужчина только и может, что выдавать из себя короткие слова, – ему кажется, что и вовсе целые предложения – подтверждающие его мысли о том, что температура не улице совсем не страшная для него и здоровье его вряд ли подведёт. Правда, неожиданно для себя Матиас начинает чувствовать своё полное отсутствие сил. Ему бы оттолкнуться да встать, чтобы оставить Розье в покое, а руки только тонут в перине, ноги – путаются в одеяле, а его веки совсем не держат глаза открытыми. Шумно он выдыхает в подушку, оказавшуюся у него под головой и сквозь темноту ему начинает казаться, что он смог добраться до дома. Была ли Амели? Матиас не понимает. Ему хотелось верить, что была.
[indent]Под нос он только несколько раз бубнит слова извинения, которые задолжал ей очень и очень давно, проваливаясь в глубокий сон.

I lie to myself all the time. But I never believe me.

[indent]Янссен не лежит на кровати долго, и опуская босые ноги на пол, оглядывается по сторонам. Честно говоря, находясь в её квартире в прошлый раз, мужчина больше нервничал, но к февралю, видимо, растерял всё своё волнение. Он не оттягивал момента, чтобы оказаться на пороге спальни, – хотя и тратит время для того, чтобы побороть ощущение тошноты и груза собственного тела – осторожно потянув на себя ручку двери, выглядывая в комнату и тут же находя взглядом Амели. Волшебник замирает и тут же виновато дёргает уголками губ.
[indent]Кажется, он поторопился на счёт отсутствия тревожности; остатки, глубоко запрятанные внутри начали вырываться наружу, стоит ей заговорить с ним, отправляя лечить свою свинцовую голову на кухню.
[indent]— Спасибо и, — его голос заметно хрипит после длительного молчания и, видимо, передающего привет прогулки по улице в ночи. Он морщит нос от головной боли, напоминающей о себе будто назло, как только в воздухе появляется решение его проблемы, — Доброе, — а обычно он не путался хотя бы здесь. Волшебник борется с собой на пороге секунду, взвешивая, но по итогу коротко кивая головой, следует её предложению, пропадая на кухне. Практически залпом выпивая прохладный напиток, он так и замирает с кружкой в руке, смотря на остатки на дне. Медленно его организм начинает пробуждаться и если по первому взгляду можно было подумать, что Матиас Янссен всё забыл и был готов сделать вид, будто ничего не было...
[indent]Бельгиец совсем тихо намывает использованную под зелье кружку, отставляя ту в сторону, высушивая руки полотенцем. Он старается передвигаться практически не тревожа это место, будто вчерашнего хватило; Матиас практически слышит собственный топот и голос со стороны, когда громкий крик разрывал всю её квартиру в попытках объясниться. Он старается перевести свои мысли в другое русло прежде, чем попытается ухватиться за более точные детали, как наверняка принесённую с улицы грязь, которой простыл след. Волшебник готов поспорить, что на обратной стороне её двери можно найти отметину от его кулака. Матиас сдерживает ироничную усмешку: даже в такой ситуации он старается навешать на себя несуществующие ярлыки, лишь бы почувствовать себя сильнее.
[indent]Янссен останавливается по центру комнаты, спрашивая разрешения присесть на диван: он гость и теперь, когда волшебник находился в сознательном состоянии, у неё было право на то, чтобы вышвырнуть его из своей квартиры и более никогда не открывать перед ним дверь. Камень не спадает с плеч, когда ладони мага упираются в обивку.
[indent]— Не знаю, как ты не выгнала меня, — он заговаривает первым, не давая неловкой паузе разойтись слишком сильно. Бельгиец поворачивает к ней голову, слабо улыбнувшись, — Или не сдала хит-визардам, как самого сумасшедшего и неспящего на этой улице. Во сколько я пришёл? — мужчина хмурит брови, пытаясь вспомнить положение стрелок часов, когда выходил последний раз из дома, но тут же качает головой, — Хотя это – риторический вопрос. Так или иначе, неразумно поздно. Мне жаль, что я вынудил тебя спать не в своей постели да и, — Янссен опускает плечи, упираясь локтями в свои колени и переводит взгляд в пол. — В целом, возиться со мной.
[indent]Это он должен был помогать ей и защищать её, как и обещал, а получается наоборот. Её забота вокруг того что он говорил и каким образом. То, как девушка пеклась за его здоровье, по итогу не только не остановившись на вежливых вопросах, но и сделав шаг вперёд, вынуждая его заняться собой и продолжая беспокоиться за Янссена в дальнейшем. Её вовлеченность не только в свою, но и в его работу – кто угодно мог бы сказать, что это в её интересах, но Матиаса было не переубедить: он знал разных клиентов, и Амели была непохожей ни на кого из них! С каждым днём, проведённым вместе, он влюблялся в неё всё сильнее и не искал в этих отношениях никакой выгоды, но и до конца не отдавая себе отчёт, как меняется сам. Он не просто говорил, он говорил открыто. Матиас шутил, но видел границы, когда нужно было остановиться и речь была не о границах дозволенного; она волновалась за него и ему не хотелось вынуждать её переживать. Волшебник мог бы подумать, что со стороны это выглядит так, будто он идеализировал её, но знал – это была реальность.
[indent]Амели была и есть идеальной девушкой. Волшебник печально улыбается, поджав губы. Даже если бы он хотел, то был просто не достоин её.
[indent]Мужчина несколько раз быстро моргает, опуская взгляд вниз, с едва заметным удивлением на лице всматривается в крохотную каплю на своей ладони. Матиас не сразу замечает, как одна за другой по его щеке начинает скатываться слеза и прежде, чем понимает, что процесс ещё возможно остановить... сдаётся. Неожиданно весь тот страх потери, непонимания и бессилия накатывается на него огромной волной, с которой он уже не в силах бороться. Волшебник прижимает ладони к глазам, стараясь, но не сдерживая несколько всхлипов, глухо произнося:
[indent]— Извини я, — он захватывает ртом воздух, — Я просто уже не знаю, что мне сделать, чтобы всё исправить и не сломать остальное, — кому от этого легче и понятнее? Янссен делает ещё одну попытку произнести что-нибудь полезное, стараясь не искривиться в отвращении к собственной слабости. Как она могла верить ему и видеть в нём сильного теперь, когда он сидел на её диване, после наглого прихода в её дом да ещё и жевал сопли?
[indent]— Как глупо. Я думал, что если я отстранюсь от тебя или попрошу подождать, если ни у кого не возникнет никаких подозрений, я смогу вести дело, не ища себе замену, чтобы выполнить, — бельгиец запускает ладони себе в волосы, на мгновение замолкая, — То, что обещал тебе, но к чему это привело в итоге? Разве я перестал бояться, что даже отсутствующие официальные правила о запрете отношений между клиентом и юристом не сделают нам хуже? Выбирать среди знакомых людей, которые смогли бы закончить начатое мною, лишь бы избавиться от опасений провала? — он аккуратно касается её предплечья, будто делает это в первый и последний раз за неимением такой возможности в будущем; лишь на мгновение ища её взгляд, он совсем тихо произносит: — Или, в противовес этому, перестал любить и думать о тебе практически каждый день? — он не знает, делает ли Янссен ошибку, говоря это. Выпаливает на эмоциях? В это маг не поверит сам. Он чувствует, как ему вновь становится тяжело говорить, а пелена слёз застилала глаза всё больше – ответ сейчас кажется не таким важным. Матиас морщится, стараясь избавиться от них краем рукава футболки.
[indent]— Я, видимо, хорош только в одном: причинять людям боль. Амели, я должен был быть рядом, чтобы поддерживать тебя в трудную минуту, но вместо этого выбрал наихудший вариант. Ты достойна намного, намного большего, чем этого, — ему не нужно указывать на себя, чтобы дать понять словами, о ком именно идёт речь. Мужчина поворачивает к ней голову, стараясь разглядеть девушку, но по итогу лишь закрывает глаза, вновь возвращая лицо в свои ладони. Он уже хочет приоткрывает рот, чтобы сказать что-то ещё, но качает головой  из стороны в сторону. Янссен даже не находит сил, чтобы пошутить. Прикусывая губу в очевидном стыде за свои решения, которые делал самостоятельно тогда, когда нужно было поделиться своим мнением. Ещё тогда они могли обсудить это всё более детально. Он не должен был уходить и тогда... они смогли бы прийти к общему решению вместе.
[indent]Всё было бы иначе.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

[indent]Смог бы он остановиться? Однажды он уже начинал идти по этой дороге и оглядываясь на прошлое, с трудом скажет, что это навевало на него хоть какие-то светлые чувства. Волшебник хмуриться и упрямо трясёт головой, коротко взглянув на девушку, давая ей немой отрицательный ответ на её вопрос. Ему не хочется признаваться и самому себе, что с конца прошлого года он действительно стал больше пить. Не для того, чтобы отпраздновать окончание рабочей недели с друзьями в баре или распробовать бокал вина в компании со своей семьей за ужином в ресторане или семейном доме. В конце концов, вчерашний вечер показал как никогда, что ему не нужна ни компания, ни уж тем более хорошее настроение, чтобы попытаться забыться в алкогольном опьянении. Утром состояние вряд ли назовёшь самым радушным, но на какое-то время это действительно помогало. И всё же, Матиас не переходил границы и ни за чтобы не позволил появиться в таком состоянии в офисе. На мгновение он даже теряется: а вдруг уже был и просто забыл? Волшебник переводит взгляд к полу и хмурит брови ещё сильнее.
[indent]Несвежее дыхание и сильный запах напоминает, что даже если он не стал объявляться на работе, не сказать, что выбранное Матиасом передвижение в ночи стало чем-то лучше.
[indent]Когда он последний раз плакал? Янссен не может вспомнить. Счётчик явно шёл на года или это Матиас отчаянно выкидывал из своего сознания попытки своего организма сдаться? Намеренно он упаковывал все неприятности в коробки, запирал их в самые тёмные углы и держал, держал под замком, считая, что там им самое место. Долго ли можно оставаться строителем, когда на руках ни умений, ни инструментов? Видимо, в кои то веки чердак прорвало, раз Янссена можно было найти не только ревущим и наматывающим сопли на свой кулак, но ещё и не в компании одного себя. Другое дело, что легче ему не становилось. Он говорит, но ему не становится легче и ответ был совсем близко: маг не знал, что он скажет и как среагирует; он чувствует, как несколько раз сердце пропускает явные удары от её тихих высказываний и с ещё большим страхом боится поднять на неё глаза.
[indent]Возможно в этом мужчина смог бы найти спасение, потому что то, что происходит следом вынуждает его дёрнуть бровями в удивлении: можно точно понять, что он не рассчитывал на такое. Как только девушка перекидывает на него свои ноги и обхватывает плечи, Янссен чувствует, как поток эмоций, который он пытался сдержать повторно, стараясь казаться сильнее не только самому себе, но и ей, пробивает невидимую дамбу; Матиас обхватывает её руками, утыкается лицом не то в шею, не то в плечо, несколько раз, ломающимся голосом, произнося: «Прости, прости меня, Амели».
[indent]Ему не вериться; разумеется, ещё ничего не произошло, но трудно не считать чудом тот факт, что Амели Розье после его захлёбываний не попыталась указать ему на дверь. Вместо этого она посмотрела в его глаза таким взглядом, бережно потянув его на себя – как он должен был. Сколько угодно та могла говорить про скотство и нежелание оказаться тем самым недостойным человеком, сам волшебник не стал бы обвинять девушку в таком, повернись она к нему спиной. Или он недостаточно громко заявил о том, что заслужил и ожидал этого?
[indent]Его мысли спутаны – впрочем, хоть в этом можно найти свою стабильность – и он то и дело пытается бороться со своим внутренним «я», то связывая его путами, то вновь ослабевая, давая волю эмоциям. Он становится тише, а затем вновь хватается за Амели так, словно она – единственный свет, круг спасения, без которого он уж точно никуда не выплывет. Бельгиец не знает, сколько проходит времени прежде, чем слёзы перестают литься из его глаз так отчаянно, и уж тем более не отслеживает момента, когда он полностью перестаёт шмыгать носом, тяжело вздыхать и «хныкать, как маленький мальчик» — так бы сказал ему Сандерс, если бы увидел младшего брата во всей красе. Матиас прикусывает губу, тут же тряся недовольно головой и пытаясь выбить воспоминания о старшем, приплывшим неожиданно именно в этот момент. Благо, не только Матиас замечает, что волшебник перестаёт собирать вокруг них озеро, а они остаётся среди всего как центральный и нетонущий камень.
[indent]Он встречает её слова с недоверием, но не тем, с которым смотрел на мир. То было больше похоже на детский страх, когда отвернись и перед тобой не окажется нужного, — Я не, — Янссен не успевает даже попытаться отказаться, как Розье колит в прошлое, вынуждая его повиноваться, — Это хорошая мысль, — проговаривает он хрипло и тут же заходится сдавленным кашлем, прикрывая рот кулаком. Нехотя он поднимается с дивана, лишаясь защиты из тёплых рук и ног девушки и единожды обернувшись на неё, пропадает в уже знакомой ему ванной комнате. Матиас сталкивается со своим отражением в зеркале и замирает на лишнюю долю секунды, морща нос и хмуря брови. Он тяжело вздыхает, не скрывая отвращения к самому себе на собственном лице. Поднимает руку, чтобы оттянуть раскрасневшуюся кожу под глазами пальцами, снова прокашливается, склоняясь над раковиной. Матиас не поднимает на себя взгляда до того момента, пока не смывает остатки слёз со своего лица, охлаждает кожу, и приводит себя в порядок попутно стараясь освежиться доступными способами.
[indent]Вытирая насухо руки и лицо, Матиас заправляет край футболки в штаны и выключая за собой свет, выходит обратно в гостиную комнату; с лёгкостью мужчина находит девушку на том же месте, где и оставил и можно услышать различимый выдох облегчения. Янссен, несмотря на то, что не пытался сбить собой раковину в попытках ускориться, понимал, что она дала ему время не для того, чтобы он вернулся мокрым и бестолковым обратно. И всё равно не почувствовать тревожность?
[indent]— Мне... легче. — Свои слова он закрепляет внутренним осознанием правдивости, учитывая, что от него не бегут на другой конец дивана. Матиас со всей осторожностью перекладывает ладони на её коленки, возвращая себе тёплое ощущение от возможности прикосновений к девушке. Правда, Янссен морщит слегка нос, качнув головой и даже приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но не находит правильных слов, как объяснить, что выплаканная ей душа это явно не то, от чего должно было стать проще на самом деле. Матиас поднимает на неё взгляд, когда девушка начинает говорить.
[indent]— Я... — он вздыхает и тут же продолжает, — Бы соврал, скажи, что выкрикнутое в ночи – это лишь беспокойство пьяного сознания, — Матиас хочет сказать в своё оправдание хоть что-нибудь, но лишь поджимает губы, чуть плотнее ставя свои ладони на её ногах, — Мне страшно представить, как это могло звучать. Словно я, — он раскрывает широко глаза, уставляясь в пол и дёргая плечами, — Сумасшедший преследователь, — и совсем тихо произносит: «Вот чего уж точно не хватало.»
[indent]Правда, это единственное, что позволяет себе сказать Янссен на протяжении следующих минут. Поймав взгляд девушки на себе, волшебник знает – это был её черед сказать магу то, что крутилось у неё на языке и, возможно, далеко не со вчерашнего вечера. В конце концов, уж очень долго он бегал от неё или, наоборот, не делая первым шаг. Это, собственно, замечает и сама Розье. Пусть её голос звучит далеко не осуждающе и он видит и слышит её попытку говорить с ним спокойным тоном, бельгиец не может не чувствовать – следом за расползающимся теплом – пронизывающие его уколы совести. Волшебник неуютно ёрзает на диване, с прежней неуверенностью кивая ей головой на просьбу абстрагироваться от, по всей видимости, несуществующего чувства, которое волшебник приписал Амели.
[indent]И, честно говоря, спорить об этом он с ней точно был не намерен.
[indent]Инстинктивно мужчина поворачивает голову вслед за Розье, возвращая с её слов себя в воспоминания недалёкого прошлого. Ему хочется кричать: всё не так, всё было совсем по-другому, но чем больше он выхватывает из своего сознания кусочки, их силуэты, свои слова и её реакцию, тем больше понимает, что его попытки сделать лучше увенчались не просто неуспехом. И то, как она борется за это, одновременно стараясь говорить понятным для него языком и не обижаясь? А стоило бы. Он опускает уголки губ: стоит ударить самого себя по рукам, раз даже здесь он мысленно приказывает ей быть задетой, когда сама Амели показывает ему абсолютно противоположные чувства. С другой стороны, всего на долю секунды ему кажется, что это и происходит и неожиданно поднимая свои руки, тем самым не препятствуя Розье, Янссен вновь двигается на месте, также не теряя контакта. Несмотря на молчание, он реагирует, показывая, что слушает: кивками головы, покачиванием плеч, явно нервничающими движениями своих рук, теперь пытаясь найти успокоение в старом серебряном кольце, надетом на указательном пальце.
[indent]— А я хочу быть с тобой, Амели, — он не берёт долгих пауз для размышлений и попыток переосмыслить её слова, только прикусывая губу на секунду с желанием протянуть руку к её лицу и забрать все слёзы, которые он вызывал своими действиями – или их отсутствием – и словами. Хватит с него вдумчивости, о которой никто не просил, потому что думать – это то, что для Матиаса должно быть под запретом, особенно, когда это касается других людей в его кругу, — И когда я говорил, что люблю тебя, я действительно имел ввиду именно это, — Матиас смотрит на неё прямо и теперь, когда ком не подступает к горлу, его голос звучит в своих слова более увереннее. Чувства, которые он хранил в себе всё это время, запертые под семью замками готовы выпрыгнуть из него прямо здесь и сейчас, однако волшебник тормозит, желая для начала высказаться: — Но я понимаю, что слова это... одно, — он морщит нос. Рано он взял на себя ответственность говорить не обдумав свою речь хотя бы на ближайшую минуту. Он смотрит на Розье и протягивает к её кулачкам свою ладонь, аккуратно кладя её поверх.
[indent]— Извини. Пожалуйста, прости меня, потому что я не хотел, чтобы ты чувствовала себя так, как я заставил тебя. Я клянусь тебе – это очевидно не было моей целью, потому что всё, что я преследовал это... — он хмыкает, — Решить нашу проблему самостоятельно, что никогда не будет работать и жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы осознать это. И я думаю, мне всё же стоит объясниться по-человечески, — Янссен неловко улыбается, подняв на неё взгляд, — Без криков, соплей и попыток самоутопиться в, видимо, придуманном чувстве невероятной ненависти, — он хмыкает, кивнув себе головой.
[indent]Мужчина подтягивает под себя ногу и поворачивается к ней в полоборота, сцепляя ладони перед собой.
[indent]— Учитывая твои знания об адвокатском деле, я не сомневаюсь, что ты слышала о разных случаях, когда адвокаты, вовлечённые в личные отношения – не важно, говорим мы про семейные или романтические связи – по итогу имели проблемы в суде. Да, ты не виновен, пока не докажут обратного. Да, нет никакого закона, запрещающего это, однако негласное правило среди юридических департаментов гласит: клиент в приоритете. В нашем случае... — он вздыхает, — Даже простое наличие слухов обладают свойством превращаться в рабочие теории, которые могут повлечь за собой увеличение всех сроков. Мы бы смогли доказать, что это – клевета, однако тогда мне казалось что это лишние ожидания и даже они могут помешать, — Матиас вновь поднимает взгляд на Розье. Он говорит спокойным голосом, возможно, чересчур погружаясь в объяснения, но сделать с собой ничего не может: ему хочется проговорить информацию от и до, даже с осознанием, что она могла кивнуть ему с первого предложения, сказав короткое: «Понятно». — В худшем варианте, дело бы было проиграно. Я, разумеется, верю в добропорядочность Маккензи, но опять таки, не могу быть уверен в точности. Да и честно говоря... поверишь ты или нет, моя судьба беспокоила во всей этой ситуации меня меньше всего. По итогу, варианта было два: либо на время прекратить отношения с тобой для того, чтобы не давать поводов, пока дело не будет закончено, либо передать дело Маккензи другому адвокату, тем самым, делая тебя, как главного свидетеля, без моего присутствия ещё более достоверной.
[indent]Он сжимает губы, негромко цокнув.
[indent]— Думаю, зная меня, не трудно проследить мою попытку сесть на два стула, — бельгиец пожимает плечами, — По итогу оказавшись в яме. Я хотел выполнить обещание данное тебе. Честно говоря, — Янссен хмыкает, — Как бы пафосно это не звучало, но я действительно преследую цель закончить это дело ради тебя. Я видел, как оно было тебе важно. Как я мог поставить своё личное желание быть с тобой выше, чем это? Я знаю, как нелепо это звучит, но я... пытаюсь просто описать то, что двигало мной, — и, честно говоря, частично продолжает двигать и сейчас. В конце концов, Матиас до сих пор не знает, как решить эту проблему. Да, теперь Амели знает, что крутилось в его голове последние пару месяцев; очевидно, он не сможет смотреть на неё по-другому, а сейчас, когда за делом наблюдают, как под лупой?
[indent]Мужчина от этой мысли чувствует холодную дрожь по своей спине и непроизвольно вновь пытается найти с ней связь, осторожно протягивая к ней ладони. Волшебник сосредотачивается на её руках, находя в этом своё успокоение, а затем заговаривает вновь:
[indent]— Я никогда не ставил тебя ниже или равной себе, Амели, — мужчина поджимает губы в полуулыбке, согласно кивая головой собственным словам. — Я ставил тебя намного выше кого-либо в своей жизни. Я не скажу, что перестану впредь делать это, но я точно могу сказать – я ошибся, что не предоставил тебе вариантов, как и просто не объяснил всё более развёрнуто. В конце концов, — Матиас кивает ещё раз, — Не попросил твоего совета, несмотря на то, как часто и много раз ты доказывала мне, что тебя стоит слушать. Да и... много чего не сделал ещё. В конце концов, — он резко хмурится, вспоминая о туче над своей головой и опуская голову вниз, — Я до сих пор не знаю, что делать.
[indent]Несмотря на ощущение опущенных рук, ему понемногу становится легче. Так чувствуют себя люди, которые говорят то, что думают сразу же? Нужно начинать заниматься этим почаще, может быть и мир станет светлее. Он хмыкает своим мыслям, украдкой смотря на девушку и улыбаясь чуть увереннее, хотя и чувствует, как колотиться его сердце от никуда неушедшего волнения. Есть то, что крутится в его голове достаточно давно и что волшебник запрещал себе, но теперь, когда Матиас сказал очевидное, – он сжимает её пальцы своими сильнее, – будет глупо молчать и дальше:
[indent]— Я могу поцеловать тебя?

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

[indent]Для человека, с трудом протягивающего руку помощи незнакомым, – а иногда и очень даже знакомым, но в чём-то провинившимся – можно было подумать, что Матиас слишком сильно рассчитывал на второй шанс от Амели, лицемеря. Впрочем, спросите его напрямую: кто не будет надеется на прощение, но видеть его в своём кармане как что-то само собой разумеющееся? Ответ был очевидным и стоило только взглянуть на Янссена и можно было увидеть одновременный страх за возможную потерю Розье в его жизни навсегда и толику смирения: мужчина бы не перестал делать всё, что было в его силах, чтобы дать понять о своих искренних намерениях, но и не стал бы настаивать, скажи ему Амели убраться из её жизни навсегда.
[indent]С тем, что ему до сих пор позволяли оставаться на диване, слушали его, сжимали пальцы рук он до сих пор не мог свыкнуться. Конфликты в его жизни решались не так и, разумеется, это звучит вовсе не за тем, чтобы вернуться к истокам. Не трудно было догадаться, почему именно он не любил повышенные тона, эмоциональные словесные выпады – да и не только, учитывая сколько вещей ему, в своё время, пришлось заменить в собственном доме – и другие элементы «решения споров». Матиас сам был таким. Крикливым и драматичным, входящего в жизнь человека, абсолютно не ждущего подвоха с его стороны, но обязательно получающего «подарок», о котором не просили. Янссен ненавидел себя за это, однако понимал: бороться с собой было явно тяжелее, чем идти рука об руку. Он едва заметно качает головой из стороны в сторону, покосившись на Амели.
[indent]А стоило.
[indent]Волшебник слышит то, от чего ему должно стать легче, но вместо этого сердце сжимается только сильнее. Пусть Матиас осторожно кивает, зная, что девушка быстрее устанет от его извинений, нежели поймёт степень его вины, – будто не понимает? Янссен в который раз ловит себя на мысли, что в неё способностях считывать его чувства ему точно не стоит – полностью избавиться от ощущение стыда за содеянное у него вряд ли получится так скоро. Матиас поворачивает к ней голову, со всей внимательностью смотря в её лицо. А ведь чаще всего маг оказывался прав или был слишком верен своим мыслям. Амели Розье делала удивительные вещи: заставляла его сомневаться в нём же. Стоило бояться её, но вместо этого он только посильнее хватается за её тонкие пальцы, цепляясь за девушку, словно за спасательный круг.
[indent]— Не предлагала, — совсем тихо подтверждает он, но больше её не перебивает, наоборот, опуская подбородок ниже и прикрывая на мгновение глаза. Чем больше она говорила, тем больше и сам Матиас понимал, насколько глупо было исполнение его желания сделать всё самостоятельно. Мужчина даже не подумал о том, что его поведение вызовет вопросы у их коллег. И ладно, если бы среди них были северяне, но Гвиневра была далеко от холодных народов, которые даже не стали бы искать логику в том, что Амели и Матиас больше не обедают вместе, а мужчину нельзя словить возле стойки на входе с такой же частотой, как другие идут на кухню делать кофе.
[indent]Ему всегда с трудом давалось принимать критику на свой счёт, даже тогда, когда она была объективной. Это ли не залог успеха? Как можно было понять, что ошибка не будет повторяться повторно, если её не обговорить? И всё же, когда Амели говорит прямо, как и сам Матиас, делясь с ним своими мыслями, которые были заперты внутри на протяжении двух месяцев, он совсем того не желая ловит себя на мысли: точно ли простила? Не станет ли внутренняя обида камнем преткновения в будущем? Одного взгляда на девушку хватает для того, чтобы выдавить из себя облегчающий выдох, чуть сильнее сжимая её ладошку: они уже видели, что происходит, когда Матиас надумывает. Хватит драматичных мыслей.
[indent]Тем более, когда им на замену приходят совсем другие. Надолго его вопрос не повисает в воздухе: Амели положительно отвечает ему без каких-либо слов и в момент, только и оставляет ему возможность найти своим рукам место на талии девушки. Какой же он дурак! Своими же руками лишил себя этого? Мужчина выпрямляется будто бы с желанием казаться выше и шире, чтобы у неё снова была возможность почувствовать себя рядом с ним, как за каменной стеной; Янссен целует её в ответ, одновременно с этим чувствуя метнувшуюся стаю мурашек по позвоночнику и забившееся учащённо сердце.
[indent]Даже тогда, когда Матиасу необходимо хватануть воздух вместе с ней после долгого поцелуя, он, аккуратно перекладывая ладонь на её шею, касается губами мягкой кожи. Казалось бы, это он клялся в том, что будет её баррикадой, а по итогу это Розье забирает все плохие мысли и ненужные переживания.
[indent]— И почему мне так повезло? — он не может не задаться этим вслух, хотя и отчасти боится спрашивать слишком громко: вдруг Судьба в плохом расположении духа тоже так подумает? Матиас хмыкает собственным мыслям, бегая взглядом по её лицу. Он никогда не переставал смотреть на неё завороженно, — Я говорил, что ты чрезвычайно красивая? — Янссен тянет уголки губ выше. Скажет об этом ещё не один раз – в этом он был уверен.
[indent]— Компетентные люди – это одно, но кто из них пошутит в Визенгамоте, смотря в глаза судье без страха, что его тут же выкинут за дверь? — Янссен негромко посмеивается, вспоминая её слова об его избранности благодаря ироничному ведению собственных дел, но тут же замолкает, не желая казаться неблагодарным. Ему не хочется думать, что они могут проиграть, поэтому едва заметно морщит нос на её слова, прекрасно понимая, откуда идёт эта мысль. Как можно быть уверенным до конца? — Мерлин, — маг усмехается, — То, с какой уверенностью ты говоришь всё это, — Янссен поднимает ладонь, нежно проводя тыльной стороной по её щеке, — Всем бы так верить в меня, после того, как я выплакал тебе здесь озеро, — вряд ли остальные поддержали бы девушку так активно. Или он слишком преувеличивает и Мэрилин Маккензи не поставила штамп об увольнении в его личном деле, как только по его щеке скатилась хотя бы одна слеза?
[indent]Волшебник опускает ладони обратно к её бедрам, опуская следом взгляд: не может не почувствовать укол совести. Думая, что справится и что делает это ради неё, Янссен оказался человеком, который выбрал дело вместо девушки и очень сильно об этом пожалел. Разумеется, он не думал об этом так! Что не является достойным аргументом. Он соглашается с ней кивком головы, быстро дёргая уголками губ, когда девушка оказывается ближе, поднимая на неё глаза.
[indent]— Ты думаешь, я сомневаюсь в тебе? — мужчина с такой серьёзностью вслушивался в её голос, что не заметил, каким громким оказался его смех после — Тебе придётся дать мне пару-тройку уроков, — Матиас чуть склоняет голову набок, прикрывая глаз, — У меня, конечно, есть кого просить учить меня актёрскому мастерству, но, — может быть его действия легко назвать глупыми, но очевидное Янссен понимает и поэтому ему не нужно говорить дважды. — Это последнее, что я бы сделал, — тем более, вряд ли Янник бы обиделся.
[indent]Матиас шутит, но только с долей шутки. В конце концов, он переживал от этого с самого начала: вдруг он выдаст их? Не справится, потому что как вообще можно устоять перед ней? Матиас понимает, что думать об этом не перестанет до того момента, пока не окажется в кабинете, а мимо проходящая Амели не зайдёт, чтобы обсудить с ним великобританскую погоду; проблема минует их, как ни в чём не бывало. Почему-то в этом, смотря на Розье, он сомневался всё меньше и меньше. Ему не нужно соглашаться вслух с тем, что она сказала, а беспокойства за собственные попытки всё испортить медленно сходили на нет от мыслей, что девушка, сидевшая рядом – или лучше сказать на нём? – явно, словно светлый огонёк, выведет его из темноты.
[indent]— Тебе стоит задуматься о том, чтобы засудить меня, — хитро сощурившись, наконец, произносит волшебник, усмехаясь её едва заметным попытка защекотать его. Матиас перекладывает одну ладонь за её спину, находит поддержку в другой, чтобы в одно резкое, но бережное движение подхватить Амели. Она была такой лёгкой, как пушинка; Янссен поднимается на ноги и сам, — Тем более, что у тебя есть все шансы выиграть и, боюсь, речь даже не о том, чтобы поддаваться, — его голос звучит тише привычного и он приближается к её лицу, смешно целуя её в нос, щеку и склоняя голову, касаясь её шеи, — Потому что хорошая ты, отнюдь, не только актриса, — вся она? А сам Матиас проиграл ещё в самом начале знакомства с ней. Правда, всем бы так «проигрывать».
[indent]Уже во второй раз он не даёт ей дойти самостоятельно. Сейчас утро, а не вечер, на фоне не играет музыки и только еле доносящиеся из окон звуки просыпающегося города напоминают о том, что мир вокруг никогда не замирал, как их отношения. Он осторожно склоняется над ней, стоит магу опустить Амели на застеленную кровать, упираясь ладонью в мягкое одеяло. Матиас медлит всего с несколько секунд, запоминая это мгновение таким, какое оно было: домашнее и уютное, с щепоткой игривой хитрости, наполненное надеждой на завтрашний день, на то, что теперь они будут бороться против всего заодно.
[indent]Он всегда видел это всё в ней.
[indent]Янссен улыбается своим мыслям, тут же склоняясь к девушке, целуя её так, будто ждал этого больше всего на свете, – будто? – скользя под её рубашку ладонью, запрещая себе думать о чём-то другом, кроме неё. Да и стоит быть честным самому с собой: он бы попросту не смог.

wouldn't it be sweet
if        you      could be in love with me

[indent]Они не вернулись – ворох мыслей оставил его и только редкими пиками напоминал о себе резкими скачками сердцебиения, которые тут же успокаивались, стоит ему напомнить себе с кем он был и об их разговоре, решении, в целом. Матиас долгое время обнимает Амели после, уткнувшись в её длинные светлые локоны, неосознанно поглаживая ту тыльной стороной ладони по телу. Волшебник давно потерялся во времени: сколько прошло с момента, как он проснулся в её кровати, думая, что конец света наступил во второй раз? Мужчина хмыкает себе под нос, чуть отдаляясь и целуя девушку в висок, он подкладывает свою руку под ею шею, приобнимая её и только затем, подпихивая подушку себе под голову, поднимается выше.
[indent]— У тебя так тихо, — настолько, что ему и самому не хочется никоим образом мешать звукам её квартиры, несмотря на то, что об этом Янссен явно не думал, оказавшись в спальне девушки. Облокотившись спиной о прохладную поверхность, мужчина осматривает уже давно изученную комнату в очередной раз. Людям думается о том, окажутся ли они снова в путешествии в запомнившемся им с детства городе, Матиасу не хотелось ничего в последние месяцы, кроме как наполнить грудь запахом её квартиры. Прошло чуть больше, чем полгода, а он так и не привык называть место, предоставленное ему для жилья в Англии, своим домом.
[indent]— Знаешь, — останавливаясь, волшебник переводит взгляд на девушку, улыбнувшись, — Я понимаю, что по мне может быть не всегда заметно, — Матиас виновато усмехается, сжимая на мгновение губы вместе и округляя на неё глаза, — Но то, что ты говорила о том, что никогда не пожалеешь, о важности меня в твоей жизни, а не только в работе, о прощении... боюсь, если бы я не выплакал всё, то тебе бы пришлось пережить это по новой – это далеко не то, что мне говорят... в принципе. И я серьёзно на счёт слёз! — Янссен негромко посмеивается, качнув головой и поднимает голову к потолку, переводя от Розье взгляд. Он задумывается на мгновение, пытаясь найти другие варианты как сказать простые вещи сложно, однако сдаётся с негромким хмыканием себе под нос. Он наклоняется и целуя её в макушку, со всей искренностью произносит, попытавшись найти её взгляд своим, смягчаясь: — Я просто хочу сказать спасибо, что ты поверила и дала мне шанс. — Это было одной из многих причин, по которой Матиас не смог бы оставить мысли о девушке, причин, почему не думал бы о ней так высоко и не говорил слов любви. Она действительно изменила его жизнь, хотела она того или нет, и как бы громки не были слова о везении... Янссен верил в них, как никто другой, потому что знал – это его истина.
[indent]Потому что в те дни, когда он представлял себе попытку поговорить с Амели о том, что сделал и по какой причине, никакого прощения он получить точно не мог. Не говоря о том, чтобы вновь иметь возможность поцеловать её.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

[indent]Он хорошо помнил переигранные мозгом сценарии того, как он будет чувствовать себя, окажись оплетённым обоюдными романтическими отношениями с Амели. Вывод: прислушиваться к организму не стоило, сонники оставить тем, кто в них разбирается и стоит открывать рот тогда, когда на душе появляются беспокойства, по обычаю решающиеся далеко не в одиночестве. Оставшись наедине со своими мыслями пятнадцатого февраля, Янссен должен был начать бояться с новой силой, но вместо этого снова и снова прокручивал в голове их диалог и взаимную важность друг друга в собственных жизнях. Да и это простое, но полное надежды: «Мы будем в порядке» — затмевало все невзгоды, на которые была способна его голова. Думаете, она не пыталась? Матиас лишь уверенно отмахивается от инфантильной глупости об отсутствии прямых слов о любви, – ну и что? Она сказала достаточно и без того! – готовый прямо здесь и сейчас вырвать из себя эти детские переживания.
[indent]Волшебник усмехается себе под нос: тогда ему не пришлось тратить много времени в попытках оставить тревоги позади ещё и по той простой причине, что Бо Янссен упёрлась своими кулаками в бока прямо с порога, готовая отчитывать его, словно родная мать. А учитывая, что с определённой лёгкостью он смог запутать свою младшую сестру, выдав ей столько информации, чтобы успокоить её сердце, – никто не плавал в Темзе, честное Мерлиново! – но не рассказать обо всём прямо, то что уж говорить про людей, знакомых с ним в крайне поверхностном варианте.
[indent]Так и вышло: никто ничего не заметил. А может, заметил? Спустя несколько недель, оборачиваясь на зимние месяцы Матиас сам себе казался безумцем, надумавшим невозможные вещи, втягивая в это дорогого его сердцу человека. Благодаря тому, что возвращение из графика работы в более обособленной от всех обстановки Розье происходило постепенно, у него даже не было возможности увидеть вздёрнутые брови Гвиневры от возвращения дуэта из двух: так плавно это вышло.
[indent]Хотя, конечно, застал радость во взглядах, – в своём в том числе! – стоило вернуться к совместным обедам.
[indent]Матиас бы хотел думать о том, что жизнь в офисе продолжалась своим чередом, тем более теперь, когда наблюдать за Амели Розье можно было без всаженного кола в сердце и всё же, разогнавшееся на полном ходу судебное разбирательство, должное найти своё логическое завершение в последнем и финальном свидетеле, было готово сбить каждого, кто вставал у него на пути. В том числе и Янссена. Он был сосредоточен на нём больше, чем обычно и выглядел более собранным, чем раньше. Матиас даже и не опаздывал на работу, приходя почти вовремя – ключевое здесь, разумеется, почти – и уходя с заметно набитым портфелем документов, которые до сих пор в большей мере оставались на его столе. Поэтому в день, когда на пороге объявился Рихтер, мага уже можно было не только застать в кабинете, но и поймать его после двух чашек выпитого кофе.
[indent]Что, впрочем, не делало его больше подготовленным к разговору по теме, затронутой несколькими днями ранее, в котором должна идти речь о поднимающемся на государственный уровень волнении и о Розье, как эпицентре оного. 
[indent]— Да, я думаю, что будет некорректно, — чёрта с два он продолжит это делать, — Обсуждать этот вопрос без присутствия Амели на нашем внезапном собрании в связи с отведённой ей роли, — голос мага звучит по-дружески, словно они собрались здесь вовсе не для обсуждения будущего государственного переворота на английской стороне и всё же довольно твёрдо.
[indent]Благо, уговаривать никого не требуется, учитывая, что он оказывается на одной стороне со своим прямым начальством.
В такие моменты он был как никогда рад в том, что ему приходилось работать именно с Эваном: вряд ли Янссен признался бы о таком вслух, дабы никого не обидеть, но тот казался ему куда человечным и понимающим, нежели его родственники.
[indent]Ему была понятна позиция мужчины и, если быть ещё более честным, с каждым днём, когда тема сквиббов поднималась в обществе, Янссен чувствовал совестливый укол, и не только перед Амели, но перед всеми. До знакомства с ней он до конца воспринимал их положение в обществе как проблему – и тем более, он знает, какое именно событие стало катализатором. Да и часто ли она поднималась среди тех, с кем мужчина общался? Именно это вызывало в нём чувство стыда и, несмотря на то, что бельгиец пытался исправиться сейчас... что говорить о прожитых до этого в пустую в этом отношении годах.
[indent]Наверное, именно поэтому в нём ещё большим сопротивлением поднимается реакция, когда немец сообщает, что его задница в случае чего будет прикрыта. Волшебник неосознанно складывает руки на груди и даже открывает рот, но вместо этого отводит взгляд в сторону, прикусывая язык. Он не хотел звучать обижено, как и выглядеть задетым или наполненным страхом за свою будущую карьеру. Волшебник уже рисковал, казалось бы, что ему с проигранного дела, обернись вопрос против него – сам Матиас старается выглядеть куда более отважным, чем мгновением ранее, отчего полностью выпрямляет спину.
[indent]— За меня точно не нужно беспокоиться, — он дёргает уголками губ, усмехаясь, тем самым вежливо отказываясь от помощи Вольфганга. Однако практически тут же он ищет глазами Амели. Ему хотелось, что тоже самое, что проговорил вслух Маккензи, она прочитала в глазах Янссена.
[indent]Это не было его решением. Оно никогда бы им не стало.
[indent]Потребованное время на раздумье вынуждает его дёрнуть бровью в заметном удивлении. Разумеется, он маг не предполагал, что заявленное Рихтером – дело решенное и именное по этой причине сюда была позвана Розье. Волшебник самолично знал, почему в глубине души болел за судебное разбирательство – это было то, над чем он самолично работал последние полгода, но это точно не было равносильно тому, что ставили на вторую половину чашу весов. Именно поэтому он был готов услышать абсолютно другое решение, возможно, размышления вслух или предположительную попытку заняться одновременно двумя вещами сразу, но...
[indent]Отказаться в пользу суда?
[indent]Волшебник пытается поймать взгляд её карих глаз до последнего, словно это поможет открыть между ними телепатический контакт. Только что бы он спросил её в этот момент? В голове пролетает немудрёное: «Ты уверена?» — и в эту же секунду волшебник отвечает на свой же вопрос, стоит ему только оглядеть девушку с ног до головы. Ему хватило общения с ней в полгода, чтобы знать, что она – не человек импульсивных решений. По крайней мере, не здесь.
[indent]— Что же, это было... неожиданно. — он коротко прокашливается, — Если я вам больше не нужен, — стоит их компании вновь сократиться до трёх человек, как Янссен и сам решает ретироваться прочь. Возможно, он сможет нагнать Амели? Идею он намеренно гонит прочь, но попыток покинуть кабинет не прекращает: — То оставлю вас.
[indent]Оттягивая край рубашки от шеи, волшебник грузно, но тихо вздыхает, стоит ему остаться наедине самим с собой прежде, чем сделать шаг вперёд по направлению к общему коридору. Как и следовало ожидать, не было ни следа Амели. С секунду он борется, но сдаётся, двигаясь в противоположную от её рабочего места сторону, пусть и обещая себе поднять эту тему при первой возможности. Он дорабатывает до самого вечера, на удивление обнаруживая, что большая стопка документации, необходимое для пересмотра после подписания бумаг в Министерстве магии, была перебрана к концу дня. Волшебник не задумывается, чтобы найти ответ на не заданный никем вопрос о удивительной продуктивности Янссена: когда вместо революции устраивают тебя... адвокат Маккензи поднимает голову как раз в тот момент, когда по дверному косяку слышится стук:
[indent]— Неожиданно, но факт, — он усмехается, — Кажется, скоро побью все рекорды, — но вместо того, чтобы продолжить расхваливать себя за то, что для людей было обыденностью, волшебник наскоро машет ладонью, — Конечно, проходи, далеко не только минута.
[indent]Отмечая конец рабочего дня перетянутыми стрелками за пять часов вечера на циферблате, он с чувством выполненного долга расчищает поверхность стола, складывая бумаги стопками и расслабляет на шее, едва оттягивая вниз свой тёмный галстук. Он смотрит на Розье дёрнув уголками губ, наблюдая за тем, как та усаживается на стул, со всей внимательностью обращаясь к её лицу, слегка теряясь в неожиданно повисшем в кабинете молчании. Однако не успевает заговорить, пусть и из него вырывается тихое, но с нотками недоумения:
[indent]— За что?
[indent]Бельгиец выслушивает её, больше не перебивая. Матиас понимает, откуда в её голове такие мысли и всё равно не может поверить в то, как сильно она переживает об этом. Волшебник не задаётся вопросом, который, возможно, она задала бы ему в противовес размышлениям: а не должна? За полдня, который он прожил с мыслью, что именно предлагал сделать Рихтер и от чего она отказалась, Янссен с трудом представлял, как сделал бы тоже самое на её месте. Не для девушки, разумеется: волшебник не сомневался, что окажись перед ним выбор между Розье и другими людьми... наверное, он мыслил как человек, проходящий стадию сильной влюбленности в девушку, сидящую напротив, но это не имело никакого значения. Матиас хотел думать, что выбрал бы её.
[indent]И несмотря на своё эгоистичное желание оказаться затычкой в каждой щели, сомневался, что выбрал бы себя.
[indent]Он склоняется вперёд, складывает руки перед собой и сцепляя пальцы в замок, качает головой из стороны в сторону и искренне произносит:
[indent]— Ты – удивительный человек, Амели, — Янссен смотрит на неё тут же улыбнувшись, абсолютно не планируя звучать шуткой, — Если показать миру, что ты – совсем не призрак погибшей много лет назад девочки, имеющая право на то, чтобы люди это знали, то, — он разводит ладонями в стороны, сцепляя их обратно к концу фразы, — Я буду последним человеком, кто не согласился бы в правильности этого действия. Да, тот бал привлёк внимание, но я... — Матиас опускает взгляд к столу, стараясь дать ей понять: он думал так не только сейчас, но и всё это время, — Не зря тогда сказал тебе о поражающей меня твоей решимости. К тому же, это действительно могло бы сработать, — стоит отдать должное Алистэру Макккензи: мужчина не только казался абсолютно непростым человеком, но и являлся. Видно, что прожитая бок о бок жизнь с бизнесом, политикой и общественностью вместе с накопленным багажом опыта была одной из сильнейших его сторон и он не противился ей пользоваться. И всё же, разговор был далеко не о феноменальных способностях старшего Маккензи. Поэтому Матиас вновь поднимает на неё взгляд, не в силах скрыть нотки благодарности в своём тоне:
[indent]— Правда, вместо этого ты выбрала суд, а не революцию. — он задирает ладони, — Только не думай, это – явно не попытка заявить о неправильности твоих слов, потому что я был готов поддержать любое твоё решение. Я просто не могу поверить... — Матиас смотрит поверх девушки, о чём-то задумываясь.
[indent]На первых годах своей работы он считал количество закрытых дел, но с каждым следующим – это становилось бессмысленным. Сейчас маг не вспомнит и половины, не загляни в архивы, однако одно Матиас заполнил очень хорошо: людей, которые выбирают не себя в этом мире было крайне мало. Благо, он не судился, – его жена просто прокляла его без разбирательств – потому что в худшем варианте тоже оказался бы на их стороне. Однако Амели раз за разом доказывала своими внутренними правилами, мировоззрением и чувством долга, что была не такой, как все. Это и было поражало.
[indent]Впрочем, его абсолютно не удивляло, чем Амели покорила его сердце, которое при каждом взгляде на девушку отзывалось тёплыми чувствами.
[indent]— Я говорил, что благодарен тебе за твоё доверие? — возвращаясь мыслями в свой кабинет, волшебник аккуратно улыбается, но тут же становится серьёзнее, — Если что-то случится, я буду рядом, — он со всей решимостью кивает головой, — Тем более сейчас, когда времени остаётся всё меньше. Ты знаешь, у меня было достаточно дел, чтобы потерять весь... как это лучше сказать, трепет? Но это первое за большой срок дело, которое вызывает во мне так много эмоций, — он неловко улыбается, опуская взгляд к её рукам. Матиас осторожно накрывает её пальцы своими, чуть сжимая хрупкую ладонь, — Хотя я не сильно удивлён, — Волшебник обещал самому себе высказывать то, что происходило в его голове без попыток завуалировать всё в тайну под несколькими замками и всё равно был не до конца уверен, что справлялся. Ему просто хотелось вселить в неё чувство уверенности, которое она передавала ему, возможно сама того не зная, — Как ты себя чувствуешь? Я имею ввиду, — высвобождая девушку из плена, Янссен не сразу понимает, что косится на неприметный календарь, но тут же хмыкает себе под нос: будто он не знает, сколько осталось дней, — Учитывая обстоятельства.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

[indent]Профессионализм заключался не в только том, чтобы находясь в зале суда чувствовать себя уверенным за счёт тщательно изученных материалов дела или выписанных ключевых доказательств, заранее заученных речей, которые предстояло презентовать присяжным и судьбе, в конце концов, подготовленного перечня вопросов для каждого свидетеля. Матиас для себя давно понял: сколько угодно можно чувствовать себя подготовленным, но до последней минуты было необходимо думать о том, что сделает оппонент. Как бы сложно это не было, учитывая степень его уверенности в себе, но необходимо представлять, что оппозиция была умнее его. Как игра в шахматы с самим собой, только вместо доски и фигур представлять и придумывать всевозможные аргументы, которые ему могли озвучить. А ведь будучи практикантом Матиас думал, что «представить себя на позиции обвинителя» – это последнее, что он будет делать в будущем. Это работало долгое время.
[indent]Однако сколько бы волшебник не разбивал аргументы в своей голове во время подготовки к заседанию, на самом разбирательстве дело приняло абсолютно неожиданный для Янссена поворот. Кажется, он даже не успел удивиться: настолько резко волшебник подскочил на месте с максимально протестующим видом. К чему эти полумеры? Может быть сразу обвинить Амели Розье во всех грехах этого дела, раз пошли по проверкам достоверности её слов посредством сыворотки правды! Прежде, чем он задумался бы о более глубинных причинах страха о том, по какой из причин ей не стоит делать ни глотка зелья, Янссена возмутило недоверие абсолютно на пустом месте и более того, стрессовое, как ему казалось, и для самой Амели событие, не говоря уже о последствиях, которые могли вызваться снадобьем.
[indent]И всё же он словил себя на странном ощущении в груди, будто... будто только он переживал о случившемся. Нет, даже не так; разумеется, на Розье тоже подействовало неожиданное решение судьи, но всё же она держалась куда лучше, чем он и самый логичный вопрос, который возникал в его голове: «Почему?» А учитывая, что девушка смогла обойти все подводные камни, несмотря на скрываемую от Визенгамота, пусть и абсолютно непричастную к делу правду, следующим было справедливо задаться: «Как?»
[indent]Это ведь невозможно. Оно не подействовало? Она смогла обойти одно из самых сильнейших магических снадобий? Матиас не может вернуться в прежнюю колею до последнего, то и дело смотря на неё в попытках увидеть в её взгляде хоть что-то, что даст ему ответ. Но его не последовало ни в моменте, ни после того, как её поблагодарили за предоставленную информацию, ни после звонкого стука деревянного молоточка. Янссен бы хотел обвинить себя в том, что до финала ему стоило быть внимательным и ждать подвоха, но куда уж больше чем тот, с которым он уже столкнулся?
[indent]Волшебнику приходится потратить чуть больше времени в попытках отвязаться от пришедших «зрителей», стоит судебным представителям освободить собравшихся в зале. Матиасу хочется думать, что он смог собраться и более не выглядет растерянным; с уверенностью он жмёт руку оппозиции, практически неторопливо собирает документы, разложенные на столе в свой рабочий портфель и покидает место, вынудившее его сегодня пройтись по спектру скрытых в глубине души эмоций. Спасибо, что разве что не разрыдался и не кинулся в истерику. Дотронься до него любой эмпат и Янссен не позавидовал тому, что тот почувствовал бы.
[indent]На короткое мгновение пугающие чувства отходят на задний план: Матиас опускает взгляд к лицу Амели даже не пытаясь спрятать улыбку на своих губах, правда, до сих пор не до конца привыкнув к её внезапному решению сменить имидж. Тогда между делом от рассматривания новой длины, в его голове проскочила мысль об их старом, связанной с этой темой, разговором. В последнее время... нет, это всё приближающееся, а теперь уже и прошедшее, свидетельство. Они оба понимали степень важности показаний Розье; он не будет лукавить – она ключ ко всему и причина, почему они должны победить. А Матиасу только и оставалось, что корить себя за крайне отвлечённое состояние на протяжении последней недели, когда времени на это совсем не оставалось.
[indent]Однако всё прошло. Закончилось и несмотря на то, что им ещё предстоит оказаться в Министерстве магии по этому поводу, на сегодня о нём можно забыть. Или? То как она разговаривает, что именно произносит заставляет Матиаса сдвинуть брови к переносице, но он ту же успокаивает себя простой мыслью: наверное, ей просто не хочется лишнего привлечения внимания здесь, у дверей Визенгамота. Всё верно.
[indent]— И всё равно не справился с тем, чтобы остановить их, несмотря на то, что правда была на нашей стороне. Уверен что здесь не обошлось без дополнительной власти, — волшебник складывает руки на груди, дёргая плечом в сторону места, откуда они вышли, но тут же вздыхает. Не хватало ещё быть подслушанными в момент, когда он посылает каждого участвовавшего в деле далеко и подальше, — Но ничего. Ты права: больше им нечем крыть. Думаю... — Матиас старается найти утраченную решимость в своём голосе, — Что даже без прогнозов у нас все шансы. И всё благодаря тебе, Амели, — не только глупо было бы отрицать очевидное. Янссен коротко и по-доброму усмехается себе под нос: он не может вспомнить того раза, когда не думал о себе в первую очередь в качестве козыря в рукаве.
[indent]Ошибаться в таком варианте ему даже нравилось.
[indent]Волшебнику совсем не хочется задерживаться в пространстве Министерства, поэтому вместе с девушкой он направляется наружу, подальше от этого места, накидывая на плечи своё пальто. Матиас вновь бросает на неё короткий взгляд, но сталкивается с чем-то, с чем он не знаком. Или лучше сказать, забыл? Девушка вела себя так, словно они были знакомы не дольше пары месяцев; Янссен вновь одёргивает себя: февраль и половина марта прошли именно под таким лозунгом, так что неудивительно, что у него может сложиться такое впечатление даже сейчас. Разве это не то, к чему они стремились?
[indent]— Конечно, — он делает несколько шагов вперёд, чтобы следом пропустить её вперёд относительно открытой двери. Маг несколько раз думал об этом: каким будет тот день, когда потенциально их можно назвать «свободными»? Это ведь он! Янссен чувствовал как к нему возвращаются эмоции, то самое желание послать всё к черту. Какая работа, когда ему хочется подхватить девушку на руки и пойти праздновать? Они сделали это и это стоит того. Матиас прикусывает губу вместе с языком, опуская на неё глаза. Устала? Разумеется. Только что пожаловалась и на больную голову, так к чему спешка. Матиас позволяет себе выдохнуть её раз, заметно качая головой из стороны в сторону, — Я понимаю и, — он замолкает, выслушивая её предложение и дёргая бровями. На его губах появляется заметная усмешка: может, вот оно? — Какого ты хорошего ты обо мне мнения, Амели, — его голос звучит не так уж и громко, а Матиасу приходится сделать полшага в сторону, пропуская бегущего мимо человека, чуть не прослушав начало предложения Розье.
[indent]И ему очень хотелось попросить её повторить.

all these thoughts I battle creepin up my skin,
burning from within like
— fire —

[indent]— Что? — волшебник не ослышался? Он даже не замечает, как резко останавливается и не без возмущения упирается в девушку взглядом, — «Порядком надоела»? Что ты имеешь ввиду? — вылетает из мужчины с оттенком обиды [float=right][/float]раньше, чем он успевает себя остановить.
[indent]Она не хотела говорить с ним в Министерстве, но они из него вышли. Она была уставшей, но всё же ничего не давало ей повода отсылать его в Бельгию на правах самых замёрзших и недовольных жизнью. Может, это бельгиец выглядел так? На каком из моментов девушке показалось, будто он готов уехать прямо здесь и сейчас? Он даже навскидку смотрит будто сквозь неё, пытаясь найти в сознаниях точную фразу, которая бы заставила её мысленно выпроводить мага за пределы страны. Она обижена? Может, таким образом девушка пытается донести до него какую-то мысль, которая до него не доходит?
[indent]— Я не понимаю, Амели, — делая вдох и выдох, Матиас смотрит на неё растерянно, тряхнув головой, — Что присходит? Я что-то сделал? — наверняка это тот факт, что он ничего не смог сделать с зельем. Оборачиваясь назад, откуда они пришли и убеждаясь, что вокруг них нет никого, Янссен продолжает: — Если ты злишься на меня за то, что я ничего не смог сделать в зале суда, чтобы остановить их, то я знаю и мне очень жаль. Последнее, на что я рассчитывал, что тебе придётся пройти через эту процедуру и это... глупо, что они заставили тебя это сделать, — задирая руку к голове и пропуская пряди сквозь пальцы, он вновь хмурится, пытаясь подобрать нужные слова и, вместе с этим, успокоиться, — Но если нет... Я знаю, что ещё нет никакого решения и несмотря на то, что на наших руках нет никаких ответов, я думал... что мы отпразднуем это вместе, но вместо этого, — ведь волшебник хотел провести время с ней! Наконец иметь возможность открыто прикоснуться к ней, сжать в своих объятиях, оставить тысячу поцелуев где это только было возможно; кажется, только он один, раз его самозабвенно отсылают в Брюссель проводить время в компании из самого себя, — Вместо этого ты ведёшь себя так, словно не хочешь иметь со мной никакого дела! Уехать в Бельгию да ещё и с пометкой о том, что я устал от кого, тебя? Тогда, когда я чувствовал себя счастливым просто от пары лишних минут от нахождения с тобой в одном кабинете? Я пропустил что-то в наших отношениях? Мы ведь...
[indent]Вместе. Мерлин да он ведь любит её! Они были вместе с ней, заодно. Волшебник смотрит ей в глаза с непривычным для него ощущениям страха и чувством одиночества; да, всё это время им приходилось идти в параллели, но то и дело он ловил себя на мысли, что рядом. Сейчас? Его руки тянутся к её предплечьям, на которых он оставляет свои пальцы, безболезненно, но крепко сжимая их, словно ища помощь в этом действии.
[indent]И неудивительно. Прежде это странное чувство оттенялось приятным ощущением наверняка прежде существующим, но забытым и забитым в глубины мужского сознания. Она находила для него ответы, возвращала чувство спокойствия, побуждала доверять ей и полагаться на девушку. Правда, о чём волшебник не подумал, что к хорошему быстро привыкаешь и сейчас, помимо боязни за нежелание показаться перед ней глупым или под неправильным светом, не хотел задать один единственный вопрос, который по логике должен был ответить на все вопросы.
[indent]А одновременно с этим и, возможно, полностью разбить Матиаса Янссена.
[indent]— Почему ты ведёшь себя так, словно между нами ничего нет? Скажи мне, я не понимаю! Тебя будто, — он вздыхает, рвано хватая ртом воздух в очевидных попытках найти объяснение, которое подойдёт ему, но не может, тихо произнося: — Подменили.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

8 марта, день

[indent]Сам себе на уме, с маской равнодушия и броней, закалённой сталью, через которую его не сможет никто пробить: Матиас думал о себе в таком ключе с того момента, как смог просуммировать весь прожитый опыт и понять, что только таким образом можно преодолеть все бестолковые переживания. Своих чувств Янссен боялся как огня — конечно абсолютно этого не признавая — и с удовольствием пользовался вариантом, где доставать их из коробки нужно было изредка, только для того, чтобы поделиться своим опытом с другими несчастными. Разумеется, без ненужных никому его соплей.
[indent]Последние несколько отношений, в которых он состоял, лишь доказали, что его эмоции и внутренний мир мало кому интересен. Неудивительно, что оказавшись перед Амели, ему потребовалось так много времени, чтобы напомнить себе посредством её слов и действий — он тоже важен. Его чувства, неважно, положительные ли или отрицательные эмоции: всё это могло бы быть накладно для кого угодно, но не для Розье. Наоборот, та чувствовала себя более уверенней от осознания, что Янссен никакая не автоматизированная машина, коими принято пугать на маггловедении.
[indent]Он ошибся?
[indent]Что маг пытается ей сказать? А разве это не очевидно? Волшебник кажется не может выпучить на неё глаза сильнее — физически невозможно, однако не похоже, что это помогает Амели понять то, к чему он ведёт. И не сказать, что это не беспокоит его ещё сильнее. Возможно, он был виноват в этом сам: у них и прежде происходили нестыковки в понимании эмоций и зачастую проблема была именно в самом Янссене — теперь он видел это куда более ясно, чем прежде. Но чтобы настолько?
[indent]С другой стороны, когда он казалось бы дал как никогда прямой вопрос, вместо ответа, он получил лишь требование отпустить её.
[indent]— Что? Я не... Прости! — его словно окатило ледяной водой из ведра. Он сделал ей больно? Волшебник инстинктивно отдёргивает от неё руки, тут же чувствуя прижимающий к его горлу ком угрызения совести, ведь чтобы он не сделал, то последнего, чего он добивался — это увидеть страх в её взгляде. С ужасом Янссен понимает ещё кое-что — маг видел его. Точно с таким же она смотрела на своего предыдущего молодого человека, смотрела так и на него, когда он прикоснулся к ней в попытках успокоить после встречи с Перри. Беспомощно мужчина задирает руки и даже отступает на полшага, не намереваясь вторгаться в её личное пространство ещё раз. — Хорошо, — его голос звучит практически безжизненно, но послушно. Несмотря на то, что Матиас не понимает, что происходит, это не означает, что он будет пытаться узнать это методами, которые её не устраивают.
[indent]Если прежде она выглядела сбитой с толку, то теперь эта прерогатива перешла к самому бельгийцу. Очередное: «Что?» — вылетает из его рта, когда Амели начинает гневно перечислять различного рода обозначения её в, видимо, восприятии Матиаса, которые абсолютно расходились с реальностью. Только вместо расширенных глаз и попыток вставить хотя бы несколько слов, которые помогут ему разобраться в ситуации или хотя бы опровергнуть её слова, он так и остаётся стоять, словно рыба с набранной в рот водой. Потому что, единственное, что крутилось в его голове, это какой соплохвост укусил Амели Розье и где находился Матиас в тот момент, когда это произошло, раз он стал предателем... всего на свете?
[indent]— Подожди, Амели, причём здесь какой-то контракт и... — находя в себе силы вылепить мало-мальское предложение, волшебник тут же замолкает, чувствуя, как очередное высказывание бьёт не хуже самого сильного пропущенного удара под ребро. Янссен даже готов поклясться, что на секунду лишается возможности сделать вдох или выдох.
[indent]С другой стороны, худшее ждало его впереди.
[indent]Ему не нужно было говорить, что маг был эгоистом — он прекрасно знал это. Как казалось самому Матиасу, очень сложно было выплыть в их мире и выйти сухим из воды, не думай человек о себе или не ставь себя в приоритет над всеми остальными. С другой стороны, думал ли, что возвёл это качество в себе в абсолют? Судя по человеку напротив, которому Янссен стал доверять не меньше, чем самому себе за последние несколько месяцев — да. Вместе с выброшенным оскорблением, шагом прочь, а затем и вовсе разворотом на сто восемьдесят градусов, бельгиец чувствует, как многого лишился за каких-то пару секунд.
[indent]Он не находит в себе злости или гнева. Откуда? В конце концов, Розье и не обманула его, — просто непонятно, почему это пришло к ним сейчас — высказав то, что Янссен запрятал далеко-далеко вглубь себя. Говорили ему это прежде? Однозначно. Думал ли волшебник, что услышит это от неё? Только в самых страшных снах. Беспомощность и бессилие за одно мгновение становятся теми лучшими друзьями, которые усаживаются и свешивают ноги с плеч мага.
[indent]Матиас делает шаг вперёд спустя долгое время, когда Амели давным-давно скрывается за спинами случайных прохожих. Ему бы найти её, попытаться разъяснить и добиться разговора, но он просто не может. По крайней мере, ему не кажется, что что-то получится. Потому что только что их диалог... звучал как конец всему, что между ними было.
[indent]И впервые за очень долгое время, он даже не знал, что именно сделал не так.

9 марта, вечер

[indent]Он не смог найти в своём зеркале адекватное отражение, по итогу оставшись дома. Наверное, ему следовало прислушаться к совету Амели и отправиться в Бельгию, раз здесь его больше ничего не держало, не считая работы. С другой стороны, одна мысль, что ему придётся мириться с родственниками, которые всегда нарушали его личное время своим присутствием в первые же дни его возвращения в родные края, заставила Янссена быстро передумать и остаться. Волшебнику бы только прийти в себя, привести свои мысли в порядок и с меньшими усилиями смотреть в глаза братьям или сестре, кивая головой на самочувствие или отшучиваясь, что Англия в который раз не возлюбила его. И он прекрасно понимает почему: как это возможно? Так или иначе, отправив птицу с предупреждением о своём отсутствии — честно говоря, он даже сомневается, что кто-то бы заметил сей факт — по причине своего здоровья, Янссен так и не покидал стены своей квартиры на протяжении всего дня. В целом, что уж квартиры, если не комнаты.
[indent]Волшебнику бы перестать копаться в себе и сдвинуться с мертвой точки, но ему то и дело казалось, что перед ним была загадка или головоловка, ключ от которой ему ни то не дали, ни то предположили, что он сможет создать его самостоятельно. Матиас начинал злиться на себя, что ничего не понимает, снова опускал руки, и так и этак крутя факты, которые имелись у него на руках, ничего по итогу не находя. Он — придурок и ему не виделось, как с этим можно было что-то сделать. Как и с тем, что он напугал её. Позарился на то, что никогда и не было его, пусть волшебник не считал себя собственником и тем самым, никогда не видел в девушке какую-то вещь для пользования. Даже от одной такой мысли он кривит лицо.
[indent]Раздающийся в коридоре звук не сразу кажется ему чем-то настоящим, но волшебник всё же возвращает себя в действительность, поднимаясь с кровати. Ему бы поспать, потому что вчерашняя ночь прошла в кошмарах, а с тем, что он потерял счёт времени и в сегодняшнем дне, то даже не проследил за привычными методами «спасения от проклятия». Матиас хмурится, кашлянув прежде, чем открывает дверь абсолютно не предполагая, кого может там увидеть.
[indent]Уж точно не Амели Розье.
[indent]— Не разбудила, — его голос отдаёт хрипотцой благодаря длительному молчанию, вместо приветствия он качает головой. Стоит ли винить во всём отсутствие адекватного сна или попросту разочарования в жизни за последние сутки, но у него даже не находится слов для очевидного вопроса, но стараться не приходится: Амели сама обозначает причины своего присутствия здесь.
[indent]Волшебник смотрит на письмо пустым взглядом, но не противиться его взять, коротко кивнув. Перехватывая легкий пергамент в свои руки, он поднимает на её коротко взгляд, приподнимая бровь в немом вопросе о её желании зайти и отступает на полшага вперёд от двери вместе с этим заметно держа дистанцию. Даже с тем, что Розье не выглядела как человек, прожигающий его взглядом или злящийся на него, он не планировал самолично более нарушать её личное пространство без спроса.
[indent]Матиас ловит себя на ощущении, что не может почувствовать облегчение от её присутствия. Хочет, но всё равно не может. И ведь дело было далеко не в том, что она сказала ему вчера: маг успел даже смириться с тем, что в её словах была львиная доля правды. Вместе с этим, он видит единственную причину её присутствия здесь: разойтись, просто без очевидного конфликта. Возможно ей просто претит мысль, что где-то там будет человек, которого она обидела. Он не злился и не видел в ней виновную; Янссен хмурится от внутреннего протеста, наконец утыкаясь лицом в аккуратный почерк уже знакомой ему девушки.
[indent]Он не доходил даже до середины, складывая воедино недостающие детали паззла. Она стёрла себе память! Мужчина неосознанно сдавливает бумагу в руках сильнее, таки дочитывая всё до последней строки. Теперь ему припоминаются и их прежние разговоры, вскользь упомянутые случаи; вложил ли он эту мысль ей в голову самостоятельно или Амели пришла к этому сделав свои выводы? Это не имело значение.
[indent]— Защитить меня? — эхом отзывается маг, не отводя от неё взгляда. Матиас откладывает рукописное письмо в сторону на диване, сдвигаясь вперёд и сцепляя ладони замком на своих коленях. — А как это было, Амели? Ты выпиваешь зелье, лишающее тебя всех воспоминаний... обо мне? О нас? Проходишь свидетельство, возвращаешься домой и впитывая всё обратно, живёшь дальше как ни в чём не бывало? Может, при удачных обстоятельствах рассказываешь мне о случившемся, как о истории с хорошим концом? Так это должно было сложиться? — А тут он. Неудачно вставший на её путь, задавший слишком много вопросов и получивший то, что заслуживал. Волшебник действительно чувствовал себя придурком; теперь ещё и слепым помимо всех других прилагательных в его арсенале.
[indent]Янссен поднимается с места, но без резких телодвижений, делая несколько шагов в сторону от дивана. Будь обстоятельства другими, он бы сразу услышал и её извинения, и попытку показать, что она действовала в его интересах. Только маг не просил об этом Розье и сделал это не потому, что не знал о таком опции! А потому, что он никогда не стал бы их вариантом. Спросил ли его об этом кто-то?
[indent]— Мерлин, я ведь чувствовал, что что-то не так. Видел, и не всё равно ничего не понял. И не сказала ты мне об этом, — Матиас неожиданно позволяет себе короткую усмешку на губах, прижав ладонь к своему лицу, — Потому что в таком случае я бы знал и мог бы неправильно «сыграть» в суде?
[indent]Неожиданно он понимает, насколько беспомощным он должен был выглядел в её глазах, что девушка решила пойти на этот шаг. Это Матиас должен был сделать всё для того, чтобы Розье чувствовала себя в безопасности, а вместо это воспользовался ненамеренно ситуацией, возложив на неё больше ответственности.
[indent]— Я уверен, что мы победим, — говорит мужчина, ища её взгляд. Он делает к ней шаг, хочет почувствовать теплоту её рук, но тут же замирает, встречаясь с внутренним сопротивлением из-за вчерашнего страха в её глазах. Резкости в желании отпрянуть от него, как от чумного, поэтому он остаётся стоять на месте. — И ты поспособствовала этому, как никто другой в самом финале. Я не имею права и не хочу обесценивать твою помощь и я действительно благодарен тебе за всё. Я просто... — Матиас замолкает, подбирая нужные слова: ему не хочется в который раз завязывать всё на себе, — Мог потерять ту, которую люблю. Ты понимаешь это? Если бы что-то пошло не так — и не говори, что не могло — нас могло бы не быть. И вчера, — его сердце сдавливает невидимыми тисками, отчего ему приходится сжать ладонь на груди в попытках хоть как-то остановить это, — Я увидел это как никогда ясно. Не говоря о том, что и услышал тоже.
[indent]Он хорошо запомнил её слова об обещании девушки самой себе о том, что никто не выбирал Амели долгое время и теперь настал её черед. Тогда почему она решила сойти с этого пути сейчас, не заботясь о себе и своём здоровье, будущем, которое могло бы быть... он хмыкает. Каким? Нерадушным? В конце концов, только он был вычеркнут из её жизни. В остальном, она бы продолжила с той страницы, на которой закончила. Ничего бы не изменилось.
[indent]Кроме одного бельгийца в её жизни.
[indent]— Ты не должна была этого делать, — произносит он совсем тихо, зная, что такие фразы звучат как красная тряпка для быка; Матиас вздыхает, уже более уверенно продолжая: — Ни ради дела или суда, Маккензи или меня. В первую очередь — себя и не мне говорить тебе о причинах, почему. — Ему стоит замолчать здесь, но внутренняя обида берёт вверх и прежде, чем прикусить язык, Янссен вновь делает несколько шагов к дивану, усаживаясь на него обратно, произнося: — Ты говорила мне, что не хочешь мириться с тем, когда тебе не дают выбор. Что мы будем решать всё вместе. Тогда скажи мне, как в таком варианте я выпал из этого уравнения? Или я просто никогда в нём не присутствовал?
[indent]Последнее отзывается в нём воспоминаниями о вчерашнем дне и Янссен стягивает ладони на своих локтях, поднимая взгляд к потолку. Он не гневался, — возможно из-за отсутствия на это сил — сердился, но очевидно был расстроен. Янссену бы впору вывалить на неё всю свою эмоциональную составляющую, но ему не хочется обижать её, уверяя самого себя в настоящем: всё получилось благодаря ей, и даже если у них нет на руках результатов, Матиас был уверен в их победе уже сейчас. Она сделала, чтобы защитить его — и это гложет бельгийца ещё сильнее, потому что как в случае, когда в целях обезопасить его, девушка подставляет себя, не чувствовать себя плохо?
[indent]Так, будто он подвёл её опять, несмотря на все свои обещания.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану

[indent]Нужно отдать ей должное: Амели хорошо узнала волшебника за время их общения. По крайней мере, ему только и остаётся, что поджать губы от понимания, что ничего бы не изменилось. Узнай он или нет, Розье всё равно выпила бы зелье. Что в таком случае больше беспокоило Матиаса? Магу не хочется верить в то, что речь идёт о банальном знании: в таком ключе волшебник действительно будет выглядеть в её да и в своих глазах лицемерно. Говорить ему о страхе за её здоровье, в конце концов, за реакцию её организма на принятое снадобье, становится абсолютно непозволительным.
[indent]Волшебник недовольно тряхнул головой, чувствуя расходящийся по телу неприятный холодок. Он пытается отчитать в своей голове порядковые числа, чтобы успокоиться, но не справляется со своими эмоциями на самых первых порах. Его слова — запутанные, а речь совсем не похожа на ту, которой он вещал во время судебных разбирательств, гордо вскидывая подбородок, отвечая оппозиции.
[indent]В какой-то момент он даже и сам замолкает, словно по щелчку пальцев получив возможность посмотреть на себя со стороны. Широко раскрывает глаза и смотрит девушке куда-то за спину, но тут же старается избавиться от этого чувства неприятия к собственной персоне. Она сделала это из-за него — не трудно догадаться, если вслушиваться в её слова достаточно внимательно, переставая игнорировать очевидное. Она говорит о его волнении и беспокойстве так, словно они были важнее всего остального и это удивляет Матиаса больше всего. Будь ситуация другой, возможно он и не стал бы принимать это так близко к сердцу, но она была той, где Янссен бы поспорил, за кого стоило переживать больше.
[indent]Его едва заметный кивок головы утопает в том, чтобы мотнуться и оказаться к ней спиной. Волшебник не отдаёт себе отчёта, чтобы определить, как это выглядит со стороны, только и думает о том, насколько боязно ему сказать или сделать что-то неправильно. Его злит, что в конфликтных ситуациях, Матиас не находит нужных слов. Даже сейчас! Резко поднимая на неё глаза, он широко раскрывает их, произнося:
[indent]— Где я это сказал? — Ещё одна монетка в копилку с неумением подавать свою мысль в критической ситуации. Другое дело, что не только один вопрос, застрявший в воздухе, оказывается на повестке дня. Оказывается то, что Янссен оставил позади себя в качестве чего-то решённого, понадеявшись на веру в прощении со стороны девушки, таким не оказалось. Чем больше она говорит деталей, тем ярче картинка хрупкого и одинокого тельца на кровати в тёмном помещении её квартиры оказывается перед его глазами. Сердце его в который раз сжимается уже от неприятия к самому себе. Матиас знал, что такое не прощается с лёгкостью, особенно со знанием к деталям её предыдущих отношений и всё же не мог поверить, что был настолько слеп. Ему стоило поговорить с ней об этом ещё раз после, а не считать, что история была закрыта и не будет поднята. В отличие от неё, сказанное о совместных решений отсчитывалось с того момента, когда он выплакал ей душу на диване девушки.
[indent]— Я заботился о тебе и тогда, — предшествующие нервные нотки его голоса пропадают и он вновь опускает взгляд к полу. Ему было стыдно от собственного поведения и решения всё делать без её ведома тогда и волшебник без труда вытаскивает недавнее чувство на поверхность и сейчас. Даже с желанием не отводить от неё взгляда день и ночь, как можно мириться с этим ощущением, если она увидит в нём вновь того, кто подвёл её? — Просто сделал это неправильно. И я никогда не хотел, чтобы... всё выглядело так, будто я не переживал, что ты не простишь и не примешь меня обратно. Для меня это не было просто «она поверит в любое моё слово», — волшебник сдвигает плечи между собой, хватаясь пальцами за локти в попытках сжаться в свой самый малый размер. Не было ни дня в том периоде, когда он не задавался вопросом: «Не сделал ли он ошибку?» — и как оказалось по итогу, сделал. Другое дело, что даже оказавшись в её квартире по чистой случайности своего опьяненного разума, Янссен никогда не забудет это ощущение паники и страха. Что, если она не простит его? Что, если не позволит ему оказаться рядом вновь? В конце концов, больше никогда не довериться. Вопросы не имели какой-то приоритетности и были равнозначных для него особенно.
[indent]Впрочем, как и многие другие вещи. Например он не старался преуменьшить важность суда, но поддержал тогда её слова о том, что тот мог идти к чёрту, начни оно переходить границы. Озвучивая эту мысль сейчас, ставя Амели на первое место, он не ожидает, что получит обиженное высказывание, что ему безразлично. В отличие от первого раза, проговаривать тот же вопрос: «Когда я это сказал в таком ключе?» — он больше не говорит, пусть и ловит ощущение, что они разговаривают на разных языках.
[indent]Вместе с этим волшебник насупливает плечи ещё сильнее. Это ведь он стал причиной, почему девушка выпила зелье? Матиас вещал о важности, о необходимости дойти до конца и о том, что это разбирательство стало, практически, делом его жизни и совсем не думал о том, как это выглядит со стороны. От своих слов маг не отказывался, другое дело, что теперь видел, как на Розье это сыграло свой эффект. Ему всегда казалось, что он умел управляться своей мыслью и подачей информаци и именно поэтому ему становится не по себе от силы воздействия его слов на близкого человека. И с одной стороны это чувство было не ново, а с другой — новым с ней.
[indent]— Не понимаю? — он вторит её словам практически одними губами, молча выслушивая Амели. Она говорит про их различия и неизвестность воздействия зелья, а у Матиаса появляется всё больше вопросом на лбу. А он что сказал, говоря о причинах, которые не стоит озвучивать вслух? Конечно, в какой-то момент в глазах мужчины мысль кидает свои поводья, ускакивая в закат. Действительно, волнуясь о её здоровье, он совсем не думал о том, что озвучивает Розье сейчас. И когда слова о карьере и проигранном деле имеют место быть просто потому, что он краем проходил и по этим пунктам самолично во время их подготовках, чувство ненависти? — Да какая... репутация, Амели! — произносит он с бессилием в голосе, — Как я могу не думать об этом, если сказал только что? Хотя, конечно, не в таком ключе: ведь ограничения и рамки, в которые ставит тебя общество и, к сожалению, что делал и я лично сам, — ему хочется сказать «раньше», но быть честным, он не позволяет себе подумать, что стал лучше без подтверждений со стороны, — Абсолютно несправедливы. Я испугался не только за то, что ты забудешь обо мне. Я испугался за тебя, — он хватается за голову, пропуская пряди сквозь пальцы, — И ещё больше от собственного бессилия, потому что узнал об этом постфактум! Ты понимаешь меня? — Матиасу и вовсе хочется остановиться на вопросе о, как она сказала, его репутации или карьере, но главное — своего существования в её жизни и тому, насколько наплевательски он к себе относиться в попытке оберегать её, но ему кажется, что это поднимет лишь ненужную волну и ещё один виток их спора. С простой мантрой: «не о тебе, а о ней» — Матиас вновь отвлекается от своих мыслей на выпад девушки. Правда, получается у него не то, чтобы с особой удачливостью. Там, где волшебник старается ни во что себя не ставить, Розье лишь продолжает забивать кол его важности в своей жизни заявлениями о Германии или стирании ценных воспоминаний.
[indent]Волшебник старается на зацикливаться слухом на появившемся в её монологе имени, хотя и не сдерживает хмурость бровей. Хватило бы ему смелости поступить как она? Переживая некоторые её эпизоды жизни посредством прочтения личного дела девушки, Янссену и вовсе кажется, что таких как Розье — одна на миллионы и ему просто не позволительно даже пытаться представить себя на её месте. Духу не хватит. Однако оставаться в стороне? Думать об этом так, словно у неё не было лимита или хотя бы желания почувствовать опору? Жар, подступивший к его ушам уже не уходит на задний план так просто. Отчитанный и задавленным здравым, для Амели, смыслом, он наконец находит в себе силы посмотреть на неё не думая о разочарованности в себе.
[indent]— Ты не злодейка, — Матиас отталкивается ладонью от поверхности дивана, — И я прекрасно понимаю, что никогда не знаешь, что станет причиной. Но я не хочу знать, а точнее представлять такую реальность, — оказываясь на двух ногах, мужчина становится в доле шага от неё, расправив свои плечи. Ей вновь пришлось нести всю тяжесть бремени на своих плечах, а его и не было рядом в том ключе, в котором он был должен. И после этого она позволяет себе подумать и сказать, что она ему не нужна? Несмотря на никуда не девшееся волнение вновь напугать её собой, волшебник преодолевает короткое расстояние, заводя ладони за её спину, — Какая, милая? Ставящая шах и мат всем, кому только возможно? С особой уверенностью смотря в глаза любым опасностям несмотря ни на что? Или упёртая настолько, что сводит зубы? — его голос дрогнул. Он шутит только из-за комка паники внутри, но не почувствовав от неё толчка в сторону, Янссен чувствует себя решительнее. Он обнимает девушку, осторожно прижимаясь — а лучше сказать, прижимая её голову к себе — к Розье, — В конце концов, сделавшая то, на что не пошёл бы каждый, ради... кого? Какого-то дурацкого адвоката Маккензи, только и умеющего, что засовывать свою голову в задницу, потому что так намного проще не слушать мнение людей вокруг. Амели. Ты нужна мне, ты слышишь меня? — маг отодвигается осторожно на секунду только для того, чтобы заглянуть в её глаза, — Это бы не изменилось, если бы ты не выпила зелье. Это не изменится и сейчас, когда всё уже случилось и мне не вернуться обратно, чтобы остановить тебя. Да и судя по всему, — он хмыкает себе под нос, осторожно целуя её лоб и убирая несколько прядей пальцами от неё лица переводя на мгновение взгляд в сторону, — Ты бы накостыляла мне быстрее, чем у меня бы что-нибудь получилось.

well, I won't give up on us
EVEN IF THE SKIES GET ROUGH
— I'm giving you all my love —

[indent]Матиас замолкает на долю мгновения, вздыхая. Он не хочет отпускать её мысль о сквиббстве, их разности или сложном отношении общества с Амели — это нечестно и неправильно, а Матиасу действительно хочется сделать хоть что-нибудь, чтобы её жизнь стала легче. С другой стороны, сейчас нужно вернуть землю под ногами и просто найти общий язык; ему хочется показать ей свою поддержку. Что он здесь и если и пытался отгородиться прежде, то только из-за своего беспокойства о ней, о страхе за неё, неправильности своих действий, которые будут неприятны ей.
[indent]— Извини. Я не представляю, что ты пережила, когда ты решилась пойти на этот шаг и мне искренне жаль, что меня не было с тобой рядом, а когда оказался... что же, сыграл я крайне неудачно, — он вновь хмыкает, качнув головой, — И это расстроило меня. Я снова предал тебя, а ты в моём представлении осталась одна, когда не должна была. Ты права: узнай я правду заранее, я бы спорил с тобой до последнего и вряд ли бы согласился из-за желания не подвергать тебя такой опасности. Я никогда не хотел этого, как и давить на тебя или давать тебе причины думать, что случись что-то не так, ты будешь виновата, — он вздыхает, — Пожалуй, наоборот — ты тот пример удивительного человека, который прыгнул выше головы того, кто на самом деле должен был решить проблемы. И зачем я тебе нужен? — Матиас перекладывает ладони на её щеки, мягко улыбнувшись. Ему хочется пригнуться, чтобы поцеловать её вместо всех своих слов, но он совсем тихо добавляет, — Спасибо, что ты всё ещё здесь, Амели. Я не отказываюсь от своих слов, — он склоняется к ней поближе, — Я люблю тебя.

Подпись автора

кто-то ищет выгоду — мне незавидно
простите, но тут снизу вас не видно

всё, что вы сказали, — по барабану
я так живу — мне всё по фану