- Просто забей, - устало произношу я, в третий раз обходя полку с соками, и в третий раз не сосредотачиваюсь на том, чтобы взять нужный. Никогда не умела делать дела и разговаривать по телефону одновременно, обязательно отвлекалась, и в итоге путала и забывала все на свете. Мой вечно-усталый вид был призван избавлять меня от излишнего внимания, но, кажется, люди наоборот оборачивались на мой голос, прислушивались к разговору. Вполне вероятно, что у меня начиналась паранойя, или мания величия, или еще бог весть какой диагноз, что можно было заработать, сидя за этими мониторами. Постоянно казалось, что кто-то наблюдает или даже следит за мной; что было бы дико смешно, если бы не было так грустно.
- Знаю, это не тот совет, который ты хотела бы услышать, но, по крайней мере, честно, - я пожала плечами, в четвертый раз совершая свой круг почета мимо полок с соками. Не особенно вслушиваясь в то, что отвечает мне моя стажерка, я приподнялась на носочках, стараясь дотянуться до самой верхней коробки, и не обвалить при этом весь стеллаж. Ненавижу ходить за покупками, какой адский черт вообще придумал эти магазины? Почему еда не может сама купиться, приготовиться, и прибежать на мой стол?
Вздыхая, словно старушка, я победно вытащила нужный сок и кинула его в корзинку, которая висела у меня на руке; девичий голосок в трубке, захлебываясь, рассказывал мне свои впечатления о первом дне на линии. Приблизительно раз в два месяца каждый из операторов, работающих более года, становится наставником для одного новичка. Клянусь, на свете нет ни одной другой вещи, что испытывала бы мое терпение больше, чем вечно задающие сотню вопросов дети. Да, для меня они были совершенными детьми, и да, вспоминать о том, какой перепуганной и нервной была я сама, когда впервые села на линию, мне абсолютно не хотелось.
- Крессида? – я вздрогнула, потому что мне показалось, что мое имя произнесли сразу два голоса – один в трубке, второй где-то позади меня. На слух я не жаловалась никогда, иначе пришлось бы увольняться, поэтому я резко обернулась, словно бы ожидая увидеть позади себя маньяка с ножом в руках. Ничего, кроме сосредоточенно снующих туда-сюда людей; я передернула плечами, сделав мысленную заметку «купить побольше успокоительного».
- Крессида! – возмущенно звала меня девочка в трубке, и я поборола в себе желание ответить ей что-нибудь грубое. Вообще-то, я должна была успокоить и поддержать ее, но как же мне это сделать, если мои собственные нервы просто ни к черту, на улице почти ночь, я только что вернулась с работы, а работа никак не хочет дать мне хотя бы помолчать минутку?
- За-бей, - произнесла я по слогам, надеясь, что она не передаст руководству мои слова, - эта гребаная работа не стоит твоих переживаний. Ни одной секунды переживаний не стоит, - вздохнув, я пошла по направлению к кассам, от души надеясь, что моя собеседница сейчас растрогается, и наконец-то отцепится от меня. Еще пару минут поизображав из себя величайшего наставника всея линии девять один один, я спешно попрощалась с ней, и на секунду остановилась, чтобы убрать мобильник в сумку и достать кредитку.
- Крессида! – громогласно, прямо позади меня; я вздрагиваю от неожиданности всем телом, едва не подскакивая на месте, и роняю из рук все и сразу – корзинку, сумку, мобильник и кошелек. Резко поворачиваюсь на месте, чтобы не стоять к нему спиной, и вижу перед собой совершенно незнакомого мне парня, который, впрочем, явно знает меня. Сомневаюсь, что в супермаркете где-то ходит еще одна Крессида, с которой он «говорит по телефону». Я щурюсь, внимательно вглядываясь в его лицо, пока моя память начинает масштабный поиск и стремительно просматривает голосовой файл каждого, с кем я более-менее часто общаюсь по телефону. Его интонации смутно знакомые, но обычно он говорит со мной не так – чуть более раздраженно, чуть более свободно, чуть более…
Я чувствую, что вот-вот найду ответ, но никак не могу за него зацепиться. Виски начинает ломить, и я борюсь с желанием спросить его имя – нет же, вспомню сама, вспомню. Уже вспомнила.
- Том, - говорит мое подсознание, и я поднимаю на парня глаза, все более и более убежденная в правильности своего ответа, - мистер Уитмор, - добавляю совсем уж уверенно, улыбаясь ему едва-едва заметной улыбкой.
- Что с ней? – его голос звучит так грубо, будто это я сама лично виновата в глупости девушки, решившей покончить с собой, или будто это я продала ей те самые таблетки за полцены.
- Она… умирает? – сообщаю я притворно-ровным тоном пай-девочки, злясь на него в ответ, хотя прекрасно знаю, что он просто устал вытаскивать вот таких вот идиоток с того света.
- Ну уж нет, - мне кажется, что он улыбается, и я убеждаю себя в том, что просто так врачи улыбаться не могут, - она не умрет. Только не в мою смену.
Я и сама улыбаюсь монитору, нащупывая подушечкой пальцев кнопку отбоя.
- Удачи, мистер Уитмор.
Мои вещи и продукты все еще валяются вокруг, и, когда я понимаю это, все становится слишком уж неловко; слишком долгий обмен взглядами. Я моментально сажусь на корточки и начинаю собирать упаковки и предметы обратно в корзину, чувствуя, как начинают краснеть щеки, а сердце колотится где-то в горле. Надо же быть такой неловкой неуклюжей идиоткой перед тем, кто вовсе не кажется образцом человеколюбия? Зачем он вообще со мной заговорил, ну вот просто… зачем?
- Что вы тут делаете? – вопрос вырывается прежде, чем я успеваю прикусить свой длинный язык и мысленно чертыхнуться, поднять на него взгляд на секунду, взглянуть снизу вверх, и потом продолжить свое увлекательное занятие. Вопрос, безусловно достойный ответа «Пришел посмотреть на стриптиз, а вы?»
В супермаркете возле моего дома. В пятницу вечером. Мистер Уитмор, который, сюрприз, не на много старше меня, и оказывается, совсем не выглядит мистером.
Да, у меня все же паранойя.
- Подпись автора
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
