heart attack | |
5 ноября 2014, 7 p.m. | Marina Kauffmann, Charlie Whittmore |
Never break a sweat for the other guys. | |
- Подпись автора
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
luminous beings are we, not this crude matter |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » luminous beings are we, not this crude matter » archive » MARINA AND CHARLIE: PART II
heart attack | |
5 ноября 2014, 7 p.m. | Marina Kauffmann, Charlie Whittmore |
Never break a sweat for the other guys. | |
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Марина всегда относила себя к числу уравновешенных людей. Отец воспитывал в ней лучшие качества, способные вовремя включить защитные механизмы в виде гуманизма к ближнему своему, каким бы сильным объектом раздражения нервной системы этот ближний ни был. Надо сказать, до того, как Чарльз Уиттмор официально стал соседом Кауффманн, Марина искренне полагала, что нервозы любого вида вызывают лишь люди с отрицательными качествами. В данном случае, излишнюю порядочность и, например, желание отдраить все поверхности в доме до стерильного блеска можно считать за отрицательную черту. Но даже так, перебрав все возможные границы дозволенного, Марина не смогла отыскать изъянов в образе своего нового соседа.
Не может быть! Говорила она и лезла на страничку его инстаграма, пытаясь вспомнить, как натыкалась на него прежде и передергивалась от неприятных впечатлений. Но никаких следов отвращения вновь, Кауффман обнаружить не могла, как ни старалась. С квадратных заколоренных фотографий на нее смотрел добрый кареглазый щенок, которого обычно хочется потрепать за щечки, если только вы всем своим естеством не пытаетесь искоренить из себя этот недуг. (doh)
Рейтинги в университете так же доказывали, что Чарльз Уиттмор не жульничал, и написал тесты лучше всех на потоке. В добавок к этому, луж в ванной комнате так и не обнаружилось, а мелькание голым торсом сократилось до той степени, когда не хочется фейспалмить каждые пять минут. Чарли был таким вежливым, таким интересным по части ведения бесед и таким талантливым, что Марина уходила в уныние с каждым новым днем все глубже и глубже. К слову, при всем не без ложной скромности скверном характере девушки, дощечка на кухне, повешенная юным столяром (doh), так и не обзавелась хотя бы одной палочкой в обеих линиях, не считая той, то фантомом очертаний напоминала о себе каждый раз, когда Марина проходила мимо.
Но ладно бы она могла злиться на себя за то, что оказалась патологически не способна найти что-либо раздражающее кроме самой идеальности в Уиттморе. Самое ужасное, что Марина искренне не понимала, откуда же, черт возьми, в его понимании, отсутствие ее недостатков?? При том, что Кауффман всегда стремилась к перфекционизму во всем, она все же не относила себя к числу открытых и легких к сожительству людей, более того, последнюю неделю вдруг сочла себя невыносимой и очень старалась эту свою невыносимость продемонстрировать, но Чарли Уиттмор точно бы ослеп и оглох, а на все её возмущения, он отвечал своей бесявой улыбкой, после которого у Кауффманн не оставалось шансов как у раздражителя.
Впрочем, даже все выше перечисленное не было бедой настолько, насколько подруга Марины, прознавшая, какая такая соседка живет в её квартире. Популярность Чарли делала его фигурой узнаваемой и подлежащей немедленного обсуждения, так что теперь, каждый день на парах и перерывах у подруги было новое развлечение – расспроси про Уиттмора. К слову, между вопросами и издевками, периодически она утверждала, что Чарли, должно быть, ужасный человек и жить с ним просто не выносимо (она бы не смогла), на что Марине было нет что нормально сказать. В конце концов, подруга напросилась в гости, чтобы лично убедиться в том, то этого парня невозможно подловить на раздражающем поведении, потому что о плане с доской неудачника Марина ей зачем-то рассказала сама, и, кстати, уже сильно об этом жалела. Пожалуй, никакие уверения и жажда эксперимента не заставили бы притащить подружку в дом, где они с Чарли теперь жили, если бы не попытка уличить Кауффманн в скрытой симпатии к Уиттмору, после которой она уже была готова водить в свою квартиру экскурсии, лишь бы избавить себя от опасности быть раскушенной кем-то в этом вечно балансе по середине между двумя полярными отношениями к персоне молодого человека.
- Хорошо, я жду тебя. – Марина вешает трубку и закатывает глаза. Она уверена, что если попросить Чарли, то он не будет высовываться из комнаты, сократив риск попасться в лапы ее подруги до минимума. И вот, недовольно сопя, Кауффманн покидает свою резиденцию, возникая у двери Чарльза, но так и не решившись постучать сразу, потому что услышала звуки его голоса. Что? Еще и поет? Прекрасно, еще одно качество в дополнение к идеалу, может, идеальный идеал это тоже, своего рода недостаток? На досуге Марина решает заняться своей новой теорией, а пока ей нужно было поставить Уиттмора в известность, что сегодня вечером они будут не одни, а это значит, что выходя из душа он не сможет намотать себе полотенце на бедра. По крайней мере, от чего-то, Марине искренне хотелось, чтобы он не мог и, честно сказать, она бы даже могла сломать водопровод на один вечерок, чтобы избавить себя от риска. Она слишком хорошо знала свою болтливую подружку, способную поставить в неловкое положение кого угодно. И будем надеяться, что это единственная причина беспокойства за ванные процедуры Чарли в присутствии гостей.
Между тем, Уиттмор продолжал петь, а Марина решила вслушаться в слова, и очень скоро пожалела об этом, потому что на той неделе, она видела, как в университете Чарли общался с той девушкой, о которой ходит много историй. Одна из них о том, что Чарли встречался с ней несколько лет подряд и до сих пор не ровно дышит в ту сторону. Возможно, слова песни, что раздавалась из комнаты весьма сладким соловьиным голоском, адресованы именно покусанной пчелами милашке? По телу проносится неприятная дрожь, а из ступора Кауффманн выводит поселившаяся тишина.
Девушка деловито откашливается и поднимает руку, чтобы постучать, но тут дверь распахивается, и улыбка Чарли сбивает её с мысли:
- Привет! – Восклицает Марина, явно напоминая умалишенную, и спешит объяснить, что только что собиралась постучать в его комнату, а не стояла здесь и подслушивала, как он классно поет. – Я должна тебя предупредить, ко мне придет подруга. – На этой мысли Кауффманн впервые ощущает тень беспокойства, потому что выразилась не слишком ясно. – Это не то, что ты подумал, - Она спешит выставить ладони вперед, в жесте отрицания – Мы, действительно, просто дружим и ничего такого. Надеюсь, обойдется без приколов? Она не знает, что я… ну ты понял. – Убирая руку за спину, Марина очень не хочет рухнуть на пол от чрезмерного волнения, коим была охвачена всегда, если не знала, чем кончится дело. Она старалась выглядеть как можно более непринужденной и не показать и грамма своих реакций на происходящее, хотя количество дохов внутри уже зашкаливало, и неровен час, её рванет. - Но если ты занят ил и учишь, ты только скажи, и я отложу встречу или пойду с ней в ресторан. - надежда умирает последней, Марина верит, что если сказать подурге, что Чарли против, это сработает лучше, чем как если бы против была сама Марина. Но в этот момент раздается звук дверного звонка, от чего Марина роняет челюсть, и пытается подобрать ее уже на ходу в корридорчике. - Иду! - Мотает головой перед тем, как отрыть - Оперативно, - Она улыбается, хотя в ее моральном состоянии такие трюки даются с трудом. - Проходи, но чувствовать себя как дома не рекомендую, это травмоопасно. - Кауффманн зыракает на гостью и оборачивается, чтобы найти или не найти там Чарли. Лучше бы второе. Тогда можно зыкрыться с девушкой в комнате и избежать лишней суеты. - Диски принесла? Что будем смотреть? - еще одна надежда гибнет, как только подруга встряхивает в руках коробками с пиццей. Тремя. - Это все нам?.. - Минутка недоумения тут же прекращается, когда Кауффман видит, что лицо подруги озараяется любознательной улыбкой. Не нужно оглядываться, чтобы знать, Чарли Уиттмор явился в гостиную. Оставалось лишь надеяться, что она не выглядела так же глупо, когда они впервые встретились здесь же. - Чарли это Джессика. Джессика это Чарли. - Флегматично Марина разворачивается, чтобы пройти вглубь комнаты. - Мы не будем мешать тебе, тихо посмотрим кино в спальне. - добавляет быстро, чтобы было понятно, но голос подруги перебивает ее лучшие помысли своими писклявыми нотами.
- Вообще-то, пиццу я принесла на всех.
Отлично.
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Когда ты растёшь бок о бок с воплощением недовольства, сам того не замечаешь, как начинаешь относиться к чужому вечно плохому настроению с толикой житейской мудрости. Да и вряд ли блевотные позывы на лице Марины могли сравниться с всепоглощающим вонизмом отца Уитмора, который в отличии от девушки выключал их только под напором очередной слезливой истерики своей второй половинки. С соседкой всё было иначе. Насупившийся вид лишь заставлял подавлять в себе отчётливое желание поддеть сильнее или вовсе потрепать по светлой макушке, предлагая не лопнуть от перенапряжения. Хорошо, что чувство самосохранения всегда брало верх, и Уитмор смиренно унимал безрассудные позывы сознания. К сожалению, вселенная не могла оставить только с положительной частью жизни вдвоём. Вместе с веселыми вечерами появилось и неясное ему чувство разочарования, словно что-то в мире пошло не так, но даже Чарли был не в силах исправить этого. А вас когда-нибудь посещали мысли лечится ли нетрадиционная ориентация путём медитаций или домашней медициной? Тяжело вставать по утрам, когда это одна из первых идей, посещающих голову. И дело здесь вовсе не в личных симпатиях! По крайней мере, он старательно пытался убедить себя в обратном. Куда подевалась карьера? Куда пропал внушительный список дел «до того как сердце начнёт танцевать чечётку»? Нет, разумеется далеко идущие планы не потеряли своей красочности, но отчего-то лишний раз поднимая глаза на корпящую над конспектами Марину, Чарли начинал сомневаться в необходимости категоричного мнения на счёт отношений. Отношений, которым не суждено было случиться, потому что выбранное ему имя не оправдало себя.
«Что-то я отвлёкся.» Уитмор недовольно трясёт шевелюрой, отгоняя навязчивые картинки. Пальцы вновь опускаются на струны, наигрывая незаурядную мелодию. Голос заполняет комнату, а затем музыка резко затихает. Рука тянется к блокноту, в котором Чарли что-то наскоро записывает, перечеркивая несколько предыдущих строчек. Вновь к гитаре, и так по кругу, пока процесс не прерывается стуком в дверь. Выработанным рефлексом он опускает глаза вниз, оценивая степень своей наготы. Хотя бы в штанах. — Заходи, — сообщает с оживлением, на всякий случай ещё раз проверяя благопристойность внешнего вида. Пришлось обзавестись новой привычкой с тех самых пор, как Кауффманн имела неосторожность отворить дверь быстрее чем за тридцать секунд и лицезреть своего чудо-соседа в чём мать родила. Выражение лица девушки в тот момент навсегда выбило установку: так делать определённо не стоит. — А, — озаряется улыбкой, — Хорошо. — удивительно, как Марина умела развеивать все сомнения до того, как первый всплывающий в мыслях вопрос будет озвучен. Вязкое напряжение в груди в миг испаряется, и Уитмор незаметно выдыхает. По странной закономерности чем больше они проводили времени вместе, тем меньше ему хотелось в один день встретиться с избранной возлюбленной. — Никаких шуточек, — задирает ладони вверх в жесте «сдаюсь», но тут же хмурится, переспрашивая, — Да и когда я шутил по этому поводу? — если не считать вечер их личного знакомства, наполненный множеством открытий, то Чарли даже мог гордиться собственными успехами в толерантности. Наверное, потому что каждый раз, когда сценка с чистосердечным признанием всплывала перед глазами, мозг заботливо включал режим отрицания действительности. — С ума сошла? Не могу же я упустить официальное знакомство с твоими друзьями, — ухмыляется Уитмор, мгновенно воспряв духом. Чтобы не портить себе жизнь лишними слухами, двое подписали негласное соглашение не распространяться о личности сожителя дальше, чем ближайшим и незаменимым, но в отличии от Кауффманн, он так и не удостоился чести познакомиться с единственной осведомлённой. — Сейчас выйду, — подскакивая с кровати спешит согласиться молодой человек, но не получает никакой реакции, кроме захлопывающейся обратно двери. Порой скорость мыслительных процессов соседки поражала. Момент – она что-то вдохновенно рассказывает. Вторая – и вот спина Марины исчезает в районе её спальни, быстро пожелав спокойной ночи. К слову, он так и не научился определять ту самую фразу, которая заставляла девушку исчезнуть из поля зрения в считанные секунды.
Оперативно Чарли хватает верхнюю майку из стопки, натягивает её и спешным шагом выходит из комнаты. Не стоит сомневаться, что у него были свои предположения на счёт персоны, которая могла оказаться на пороге. Возможно, Уитмор обладал не самым лучшим причинно-следственным мышлением, но растерять всю наблюдательность пока ещё не успел. Потому когда перед ним стояло до боли знакомое лицо, часто сопровождавшее Кауффманн в стенах университета, никто не удивился. — Приятно познакомиться, — сияя улыбкой в тридцать два зуба, приподнимает ладонь в приветствии. Но голос Марины побуждает неотложно повернуться к светловолосой, усмиряя радостный приступ «меня берут с собой». Экспрессии парня становятся обеспокоенными. — Ой, если у вас девичник, я не посмею нарушить идиллию, — но тут мозг даёт сигнал о сбое в системе, и Уитмор шагает навстречу только прибывшей вызволяя из её рук коробки. — Что это я... Давай я отнесу на кухню! — желудок недовольно урчит, и юноша останавливается, приоткрывая одну из упаковок и тыкаясь носом в щель. — Гавайская, серьёзно? — поворачиваясь на компанию позади, подозрительно смотрит на Кауффманн. — Признавайся, ты выдала ей эту ценную информацию? — наигранно щурясь, шлёпает пакет с едой на барную стойку. — Ты мне уже нравишься! — тыкая пальцем в гостью, радостно продолжает, — Я отказываюсь уходить отсюда до тех пор, пока кто-нибудь не отдаст мне хотя бы половину! — смеясь, заявляет молодой человек. Пусть это будет платой, если они собираются загнать его обратно в комнату. Среди трех картонок глаз падает на синюю обложку, которую Уитмор спешит вызволить из тисков двух пицц, громко шурша. — Аватар? Это о чём вообще? — подымая находку выше над барной стойкой, проходит к плите и тянется к одному из кухонных подвесных шкафов. Знакомьтесь с человеком, который никогда не успевал на премьеры и едва ходил в кинотеатры. Побег из Шоушенка — последний фильм, который смотрел Чарли, датировался девяносто четвёртым годом. И то он ознакомился только потому, что сестра настаивала. — Раз уж на то пошло, — копошась на полке, селит интригу. — То я могу дополнить ваш вечер вот этим, — вытаскивая два пакета, машет ими в воздухе. — Сладкий и солёный попкорн, — воодушевлённо пожимая плечами, не спускает глаз с Марины. Если никто не забыл, то он всё ещё ожидал вердикта на счёт уместности своего присутствия, и почему-то в голове Чарли его обязана была вынести именно Кауффманн. Да и как тут устоять? Гавайская пицца, неизвестное произведение с синим чудиком на постере и возможность поближе познакомиться с подругой причины напрочь забитых мыслей. Одна надежда на благосклонность соседки. — Садитесь, я принесу! — командует парень. Ну разве можно отказать такому искреннему порыву заботы?
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
И все-таки – то была плохая идея. Нужно было не поддаваться на хитрые провокации Джессики и мужественно сносить шутки и подколы про то, что Кауффман прячет своего соседа по той причине, что ни с кем не хочет им делиться. В конечном итоге, когда Джессика появилась на пороге их квартиры, ситуация скатилась к уже привычной истории о том, как Марина Кауффманн в очередной раз не смогла побороть в себе эти страшные волнения. Еще каких-то 10 минут назад она и подумать не могла, что присутствие лучше подруги создаст какие-то неудобства. Для неудобств здесь был Чарльз, который, кстати, уже во всю принялся поднимать на уши всю свою обаятельную артиллерию – знаем, проходили в первый день личного знакомства. Наверное, именно по этой причине, Марина уже примерно знала, какие чувства сейчас испытывала Джессика, которой довелось познать таинство души Уиттмора, а оно, в свою очередь, разительно отличалось от представлений общества, и даже рвалось познать тебя в ответ.
- Эм, - Марина изобразила недоумение, но разыгрывать спектакль “а я думала, мы вдвоем” не собиралась, так как это могло негативно сказаться на мнении Джессики насчет того парня в синих пижамных штанах. Конечно-конечно, Кауффманн уже успела разглядеть всю прелесть его вечернего одеяния, однако, не было времени осознать, чем это грозит. Зато теперь, когда слега смущенная и как-то подозрительно потерянно улыбающаяся Джессика хлопала своими (накрашенными!!) глазками, все быстро стало вставать на свои места. – Ну ладно, - Девушка лишь равнодушно пожимает плечами. Ей не остается ничего другого, потому что Уиттмор уже засуетился на кухне и засунул нос в пиццу с видом голодного щенка. Если бы Марина могла, она бы отдала ему все три, только бы больше не надевал это умиляющее выражение лица в ее присутствии, а тем более, в присутствии Джессики. – Ты что не смотрел аватар? – Кауффманн решает изобразить, что просмотр аватара это важный обряд, который пропускают только глупые. На самом деле реальности была далека от ощущений, и в любое другое время Марине было бы наплевать, смотрел этот несчастный фильм Уиттмор или нет. Но именно сейчас, именно здесь, именно в данной конкретной компании, ей показалось, что демонстрация непричастности к стае просто необходима. Впрочем, судя по всему, Джессика была с этим не согласна.
- Не будь занудой, милая, - Дернув бровками, девушка упала на диван, все еще впечатленная услужливостью Чарльза. “В самом деле, где еще найдешь такого лакея”. Марине хочется закатить глаза и перекривить ее лицо, но что-то подсказывает, что это не самое лучше время для демонстрации собственных реакций. Она как будто постоянно гуляла по минному полю, куда ни плюнь – везде опасность влететь на воздух на собственных же ожиданиях, что выстраивала так тщательно, и люди смирились. Марина Кауффманн абсолютно не умела быть нежным цветком, говорила все слишком прямолинейно и страдала выраженной аллергией на парней типа Уиттмора. Зато аллергией не страдала Джессика. И с каждой минутой её пребывания в этой квартире, это начинало раздражать все сильнее.
- Как ты могла прятать от меня такое сокровище? “Серьезно?” – Кауффманн не верила своим ушам. За одно мгновение ее подруга превратилась в нечто неузнаваемое. Или ей действительно кажется, что даже тон голоса девушки стал на долю мягче и трепетней. – Что будем смотреть вместе? – определенно точно дождаться приглашения от Марины Чарли была ни судьба. Но заботливая подруга тут же оживленно кивает – Конечно! Чарли нам делает попкорн, как мы можем его не пригласить. К тому же, ты говорила, у тебя маленькая комната, а у меня боязнь тесных пространств. – Джессика оглядывается на суетящегося щенка, порода которого пока не была определена – У вас очень уютная гостиная. – Сообщает она, а Марина еле успевает остановить колкий комментарий по этому поводу. Нужно держать себя в руках. – Я поставлю диск. – Приходится найти себе какое-то применение, чтобы хоть как-то отвлечься от происходящего. Кауффманн движется к барной стойке, чтобы взять диск, и успевает негромко бросить в адрес Уиттмора небольшую ремарку – Так страшно палочку заработать? – Ведет бровью, как-то странно усмехается, глядя, как он раскладывает тарелки и возвращается в зону гостиной, чтобы тыкнуть диск в проигрыватель. Честно сказать, желание смотреть свой любимый фильм резко отпало. Но, кажется, у нее не было особого выхода, раз остальные так мечтали воссоединиться. “Сяду на полу, чтобы не мешать”. Но прежде, чем претворить свое желание в жизнь, она снова возвращается к стойке, чтобы взять свою тарелку как раз, когда Уиттмор собирался подхватить ее свой рукой, за что получил шлепок. Не больный, но полный внезапной экспрессии – Я сама, - Впрочем, на ее лице не было признаков злости или обиды, напротив, Марина мило улыбнулась и пошла обратно, вспоминая, что можно бы запастись соком. Впрочем, просить об этом Чарли она не собиралась, поэтому в очередной раз вернулась на территорию кухни, минуя вертлявую фигуру своего соседа, но не слишком удачно, раз ему все же удается задеть её частями своего тела, вызывая недовольное бубнение – Разрушитель снова с нами? Мы скучали. – Между тем, телевизор озарился “меню” и Джессика нажала на play, от чего дом наполнился звуками вступления. Марина достала из холодильника напиток, и налила себе в стакан, когда на половине пути к своему месту услышала писк Джесс – И мнеее.
- Встань и налей,- Без задней мысли. Марина пикирует на пол, принимая позу “по-турецки”, и уже примерно знает, как недовольно поджала губы подруга. – Или вон, Чарли нальет. Пусть отрабатывает половину пиццы, на которую претендует, ну или мои душевные раны после его голосовых упражнений в то время, как я готовилась к тесту. – Взгляд приковывает экран, но Марина не видит и не слышит ничего, кроме собственного частого сердцебиения и ощущения полного дискомфорта в атмосфере. “Теперь разговоры о Уиттморе на перерывах помоножатся на десять?” Она слишком хорошо знала Джесс, и да, счастье в неведении.
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Проходит пару минут с тех пор, как на их пороге появляется «чужой», но вопреки представлениям Уитмора настроение девушки не возносится до радостных интонаций и общей атмосферы дружелюбия. Страшно признавать, однако всё идёт в точности наоборот. Вместо улыбок – угрюмый вид. Никакого перешёптывания на диване, никаких хихиканий на заднем плане. А Чарли только и остаётся, что удивлённо следить за раздражёнными передвижениями Кауффманн по квартире, на всякий случай давая проход, чтобы не стать жертвой гневного локомотива. «Что пошло...» К счастью, запах пиццы на короткий момент переключает внимание на себя, пока юноша пытается аккуратно разложить всё по тарелкам. Сказать по правде, теперь любые манипуляции с едой вызывали приступ лёгкого волнения. Никто не забыл о разнесённой кухне и попытке раздавить ни в чём неповинную соседку. «Может, показалось?» Хмурясь, отваживает от себя ауру озадаченности и непонимания. В конце концов, в последнее время Марина и впрямь не страдала хорошим настроением, то и дело огрызаясь там, где раньше бы спокойно пожала плечами. Но вместо обвинений и тонны недовольства, она скорее притягивала к своей персоне уйму обеспокоенных мыслей. Проблемы с учёбой? Ссора в семье? Быть может, избранница творит сущую ересь? Будь она неладна.
— Я только что почувствовал себя отсталым от современной жизни, — насупившись, сообщает парень. — И как хорошо, что у меня есть вы, — широко расставляя руки, лучезарно сообщает, опираясь о поверхность барной стойки. — Никогда бы не узнал, что «Аватар» – это не только детский мультфильм, — но не будем о травмах двоюродного брата, обязанного следить за всеми интересами одной мелкой надоедливой личности. Сейчас эпицентром интереса скорей была одна дышащая огнём блондинка, не поумерившая свой пыл с течением нескольких минут. Поверьте, некоторые сомнения на счёт его невиновности уже успели закрасться в разум, но пока что Уитмор отчаянно надеялся, что он здесь совсем не при чём. «Наверное, не стоило навязываться?» Хмурится, продолжая делать приготовления. На этот раз жертвами хозяюшки становятся две упаковки попкорна, высыпанные по тарелкам и сунутые в микроволновку. «Но ведь она сама же спрашивала.» Очередной взгляд в сторону Кауффманн, полный неприкрытой тревоги. Интересно, он один чувствует это напряжение, веющее с её стороны? К счастью, мыслям Чарли не суждено развиться, так как он слышит лестное «сокровище», доносящееся со стороны гостьи. И против законов логики от этого его скорее передёргивает. Кто-то пришёл на выставку щенков и выбирает себе достойное животное? «Брось, она же не специально.» Видимо, сравнение вызвало бурю негодования, потому что это не первый раз, когда на Уитмора вешали положительные ярлыки, от которых сводило челюсть.
— Если ты не против, — приподнимая кончики губ в улыбке с верой в прозрение Марины, смотрит ей в лицо. — А то я начинаю думать, что отсутствие членства в клубе поклонников этого фильма карается изгнанием из компании, — тихо посмеиваясь, пытается пошутить. Надежда, что волны чёрной тучи, исходящие от одной особы, растворятся, умирает вместе с бравым настроем молодого человека. — Видишь, — кивая в сторону Джессики, — Человек боится задохнуться в узкой комнате, — на его лбу уже красным выведено: «Можно смеяться!» Однако ничего подобного не происходит и, по всей видимости, не собирается происходить. Он открывает рот, чтобы предложить им свою спальню на случай, если Кауффманн всё-таки настроена категорично, но в миг захлопывает варежку, встречаясь глазами со своей соседкой. «Что-то определённо идет не так.» Стратегия «не выдавать волнений». Быть может, тогда они почувствуют, как закипающее помещение постепенно остывает.
Пока голова занята тревожными догадками, Уитмор заканчивает все приготовления, расставляя тарелки с пиццей перед собой. Голос блондинки вновь озаряет гостиную. — Разве мы не выяснили, что не доска заставляет меня быть тем, кем я являюсь? — ехидно ухмыляясь, задирает одну бровь. Чарли опускает взор на еду перед собой, пытаясь придумать, как всё захватить, без риска повторить смерч, как в первый день сожительства. — Эй! — от неожиданности вскрикивает тоном полным удивления, когда ему прилетает по руке. — Что за домашнее насилие!? — не теряя лучезарности улыбки, в наигранной форме возмущается юноша. Но несмотря на приподнятое настроение, на душе становится в разы хуже. «Она бы сказала, если бы не хотела, чтобы я здесь был! Это же Марина. Угомонись.» Марина, которая предпочитала доносить все свои претензии прямым текстом и предупреждать о каких-либо нерушимых планах заранее. Но почему тогда напряжение не сходит на нет? Микроволновка издаёт характерное пищание, отчего Уитмор размашисто поворачивается на звук, по всей видимости, задевая на своём пути всё, что движется или не движется. Кауффманн в том числе. — Прости, — виноватый вид и попытка поймать её на всякий случай тоже на месте. Однако утерянного контакта не случается, и девушка вновь покидает его с мерзким ощущением ненужности. Моток головой. Две оставшиеся тарелки подхвачены и поставлены на журнальный столик. — К вашим услугам, — намеренно корча серьёзное лицо остальным членам хромой компании, возвращается обратно, чтобы захватить попкорн и сок. «Мешал?» От неожиданности Уитмор разворачивается на Марину, ошеломлённо хлопая глазами. Нет, он подозревал, что пение за стенкой могло надоедать, но ведь они всегда сообщали друг другу, если что-то шло в разрез с определением удобства!
Попкорн высыпан в большую салатницу, стаканы захвачены вместе с бутылкой сока, и Уитмор свободно валится на другой край дивана. — Специальный рецепт от Уитморов, смешай солёный и сладкий, а потом узнай, какой попадётся, — довольно делясь семейной традицией, заключает юноша, растекаясь по подушкам. Спустя несколько секунд негодующе цокает, поднимается, курсируя в сторону своей комнаты и возвращается с пледом, протягивая его Кауффманн. — По полу сквозняк ходит, а у тебя майка в разлёт. Спину же продует! — даже если она не собиралась его забирать, Чарли всё равно скинул его сверху. Никто же не намеревался поиграть в капризного ребёнка?
Плохие отношения с кинотеатрами и фильмами у него были не только по причине нехватки времени. Комментарии по поводу всего, что происходило на экране не прекращались не на секунду. Не каждый способен вынести испытание, потому что спустя двадцать минут с начала «Аватара», они услышали от Уитмора больше слов, чем было диалогов на протяжении всех трёх часов. — Теперь я понял, почему такое отношение к тем, кто не смотрел его, — вещает, обращаясь к изгнаннице на коврике. Улавливая сюжетную паузу, он хватает кусочек попкорна, запуская в девушку. — Little Miss Grumpy, — приглушённый смешок. — Ты чего молчала, что тебя бесят мои репетиции? Я ведь могу это делать в университетской студии, — увы, мысли не затихали ни на минуту. Наверное, именно поэтому монологов от него стало вдвое больше. Интересно, его скоро выгонят за непрекращающийся словесный поток?
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
— Специальный рецепт от Уитморов, смешай солёный и сладкий, а потом узнай, какой попадётся. – Пожалуй, еще никогда Марина не испытывала такого стойкого желания закатить глаза в присутствии собеседника. От усердных попыток не выдать своего естества, её лицо странно перекосила, но чашку с попкорном, как великий дар от великих, ей все же пришлось принять вопреки все так же стойкого желания откусить половину руки дарующему. И все бы ничего, если бы её попытка почувствовать себя расслабленной хотя бы на время фильма не была прервана звуком недовольного цоканья, которое Кауффманн, конечно же, заметила. “Интересно, чем это мы можем быть впервые недовольны?” И правда, ведь Чарли фактически никогда не проявлял подобной эмоции касательно происходящего, даже если Марина явно была настроена на агрессивный лад. Девушка ведет бровью, а Чарли слазит с дивана, вынуждая ее обернуться, чтобы определить маршрут движения. Хочется одернуть себя, потому что Карма замечает этот неприкрытый интерес к происходящему, но, к счастью, долго ждать не приходится. Чарли Уиттмор заявляется в гостиной совсем скоро, сжимая в руках не что иное, как плед. Плед для Марины Кауффман. “Да ты издеваешься!”
Пожалуй, лучшего способа довыбесить Марину в этот момент было и не придумать. Ай да Чарли! Увы, только лишь присутствие подруги останавливает Кауффманн от слишком яркой демонстрации очередного приступа агрессии, которые уже начинали пугать не только окружающих, но и самого “дракона”. – Спасибо, - Давит из себя, буквально силясь, чтобы не добавить что-то саркастичное. Что-то вроде “пытаешься произвести хорошее впечатление на мою подругу?”
“Заткнись, Марина”.
Следом за показной заботой (в понятии Марины все было именно так с тех пор, как сюда вошла Карма), последовало новое испытание и заключалось оно в попытках развидеть хоть что-то в своем любимом фильме, потому что Чарли Уиттмор затмил своим голосом голоса актеров. Впрочем, судя по всему, Карма была не так уж ущемлена, потому что активно смеялась над его шуточками, чем практически уничтожила надежды Кауффманн на возвращения состояния внутреннего равновесия. “А может вы заткнетесь?” Единственное, что приходило в голову, но не работало как мантра. Зато, очевидно прочувствоваший волну потока энергии, исходившего от Марины, Чарли Уиттмор вдруг решил вспомнить о её существовании в этой комнате и запустил семейным рецептом попкорна, чем оскорбил до крайности. – Что? – Конечно, Марина расслышала его слова, в том числе и сравнение с вечно недовольным животным, но не сделать лицо полное недоумения – это было выше её моральных сил. – Хочешь поговорить об этом прямо сейчас? – Она даже делает полуоборот в сторону смерда, который посмел запустить в нее попкорн. Почему бы ему не обмазать им Карму, с которой он так радостно делил свой диван? Чего он к ней-то прицепился? – Тогда торжественно объявляю день первой палочки за то, что решил вернуться к неприятной теме при посторонних. – С этим Марина гордо поднялась с места и удалилась в сторону доски счастья, чтобы нарисовать там, в самом деле, самую первую отметку, полную боли и недовольства, увы, вовсе не тем, чем мотивировала. – Кто-нибудь хочет сок? – Облегченно улыбаясь, она прихватила упаковку с собой и даже почувствовала желание досмотреть чертов фильм, и даже была готова стерпеть комментарии Чарли, если конечно, он окажется способен болтать так же много теперь, когда она открыла счет на вылет.
К слову, слово “посторонний” Марина выделила особенно четко, на случай, если кто-то не поймает намека. – Кстати, очень странный рецепт. Вкус попкорна все время меняется, и от этого на языке оскомина уже, - Марина делает глоток сока и отставляет чашку в сторону. – У меня что-то голова разболелась. – Внезапно, она поднимается на ноги снова. – Я пойду прилягу, как досмотрите, пните кто-нибудь… - С этим, она обходит диван, не глядя на присутствующих и закрывает двери в комнату с обратной стороны.
- За что?... – Падает на кровать. Темнота успокаивает, но ощущение, что объекты раздражения где-то поблизости, не хочет отпускать. Действительно, за что? Только оставшись наедине с собой Кауффманн вспоминает, что на самом деле не частые комментарии, не вкус попкорна и не поведение людей заставляло её реагировать на реальность как гремлен. И от этого осознания становится несколько дурно, потому что когда заигрываешься в беспричинную обиду, удается ненадолго обмануть себя. Уткнувшись носом в подушку, Марина мечтает проспать то время, что длится фильм, а лучше и уход Кармы, которая определенно точно не простит ей таких пассажей, еще и потребует объяснений. Может, стоит соврать всем, что поссорилась с отцом? С сестрой? С мамой? Со всеми сразу. Или переволновалась из-за теста. Ко всему прочему умудрилась сказать Чарли, что его музыка её раздражает, что было с точностью до наоборот, как и все, о чем она говорила ему в последнее время. Переворачиваясь на спину, Марина тянет с тумбочки свой телефон, инстинктивно открывает гугл, и стараясь не думать о том, в каком положении оставила людей за дверью, забивает в поисковую строку свое первое личное признание проблемы:
how to unlove a person
Первая ссылка приводит её на нужную инструкцию, и в потоке текста, Кауффманн замечает лучшую рекомендацию ever:
- Start with the obvious one: the person you love doesn't love you back. – Смешок, и она нервно отбрасывает телефон в сторону – Indeed!
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
В Багдаде всё было неспокойно. И как бы они ни прикидывались, вязкое напряжение, заполняющее все уголки квартиры, ощущали абсолютно все участники веселья. В разной степени, разумеется. Быть может, Чарли Уитмор бы догадался, что стоит немедленно заткнуться и перестать доводить и без того неспокойную соседку своим присутствием, если бы только не имел дурной привычки решать проблемы мгновенно. Увы, юноша был вовсе не из тех терпеливых собеседников, способных переждать шторм, чтобы не погибнуть под цунами раздражения. Каждый недовольный вздох, гневное копошение и сердитая эмоция отпечатывались в памяти, порождая ещё больший поток мирных волн, исходящих от молодого человека. Кто же мог знать, что его белый флаг вызывал лишь желание поджечь сдающихся?
— Я имею в виду, что мог бы... — наивное предположение, что Марина и впрямь не расслышала, развеивается, стоит их взглядам пересечься. Ни репетиции на свежем воздухе, ни выкинутые в окно гитары здесь не помогут. Уитмор практически давится воздухом, проглатывая все мысли обратно. «Больше не хочу.» Где-то в глубине души тонет извинение за то, что кинул в неё попкорном, но инстинкт самосохранения впервые срабатывает в верном направлении. Вряд ли оправдание, что это было сделано вовсе не для того, чтобы разозлить, сейчас имело какой-либо вес. «Что?» Глаза по пять рублей спрятать не получается. Если Кауффманн и могла придумать что-то более неожиданное, она это только что сделала. Чарли раскрывает рот, начиная невнятно бубнить. — Я думал, — но вовремя одергивает себя, изображая рукой жест «не важно.» По всей видимости, если его соседка имеет право выносить на люди раздражающие пункты, требовать обнародованных объяснений ему запрещено. Матриархат во всей своей красе! Но как бы Уитмору ни хотелось возразить несправедливой атаке, он лишь развернулся, отсутствующе уставившись в мелькающие картинки на экране. Увы, посвящённым во всё великолепие шедевра про синих человечков ему сегодня не стать. Даже если бы он очень пытался вникнуть в суть происходящего в телевизоре, сотни вертящихся в мыслях вопросов не позволили бы сосредоточиться на чём-либо постороннем. Первая палочка не за разбитую кружку? Не за голую задницу утром? За... Искреннее беспокойство? Что? Серьёзно?
Нутро отчётливо подсказывает – вопрос про сок не для него. И если до гневного выпада у него получалось держаться непринуждённо, теперь Чарли ежится внутрь дивана, стараясь подавать как можно меньше признаков жизни. Ровно до тех пор, пока едкие комментарии Марины не бьют по самому больному. «Оскомина на языке?» Он подаётся вперед, будто пытаясь смириться с реальностью произнесённой реплики. Да он ей душу в эту несчастную тарелку насыпал, а у неё, видите-ли, оскомина на языке! — Я бы очень удивился, если бы тебе понравилось, — поджимая губы, спокойным тоном сообщает Чарли, вновь вдавливаясь в противоположную от Кауффманн сторону. Но девушка не даёт включить режим обороны, добивая финальным заявлением. «Че-го?» Уитмор как заворожённый провожает фигуру глазами ровно до тех пор, пока до слуха не доносится хлопок закрытой двери. Разворот обратно. Выдох. В детском мультфильме над ним бы сейчас висело несколько десятков недоумевающих знаков вопроса, в реальности же Чарли сидит в мнимой тишине несколько минут, и лишь затем оборачивается на Карму, светящуюся взаимным «что я только что увидел.»
— Над Шарлотт определённо прошла магнитная буря, — поджимает губы, сопровождая предположение расстройства Марины тихим смешком. — Может, — отталкивается от дивана, забирая брошенную с попкорном тарелку. — Я оставлю вас наедине? — слегка улыбаясь, пожимает плечами. В конечном итоге, вряд ли подруга Кауффманн мечтала провести вечер в компании малознакомого парня. Впрочем, теория с разрушенным девичником всё ещё никак не клеилась. Уитмор разочарованно сопит, оставляя емкость на барной стойке, как напоминание об оскорблённых семейных чувствах.
— Знаешь, я, пожалуй, пойду, — голос гостьи заставляет юноши задумчиво уставиться на неё, прежде чем сознание в полной мере обработает стремительную смену событий. Чарли улыбается и тут же кивает, стараясь изобразить подобие безмятежности. Будто Кауффманн вовсе не ретировалась подальше от неугодной компании несколькими минутами раньше. Быстрым шагом оказывается у двери, дружелюбно прощается и спешит захлопнуть вход за Кармой. Щёлк. Парень прислоняется лбом к деревянной поверхности, тяжело вздыхая. «Вот это вечер...» Который он не собирается пускать по ветру. Я же говорил. Чарли Уитмор был совсем не из тех, кто дожидался, пока буря стихнет. Он кидался в самый центр смерча, чтобы выяснить насколько он смертелен. Юноша целеустремлённо вышагивает к телевизору, тыкает на кнопку выключения и очерчивает несколько задумчивых кругов на кухне. Щурится, закусывает губу и, словно прозрев, кидается в сторону одного из ящиков. Шуршание разносится по помещению, прежде чем Уитмор шепчет едва различимое: Вот вы где, — выуживает из упаковки большую белую таблетку, кидает в стакан и заливает прохладной водой. «Теперь же не при всех?» Утробный рык раздражения не заставляет себя ждать. Однако оно быстро растворяется в тысячной догадке, что нетипичному поведению Марины виной что-то по-настоящему серьёзное. — Вот и выясним, — сообщая бокалу в руке, утвердительно кивает.
Если некоторые личности надеялись на единение в своей комнате, очень жаль. Не намеренный отступать Чарли останавливается у спальни, выжидает несколько секунд, прислушиваясь к происходящему по ту сторону стены, а затем несколько раз стучит, спеша оказаться внутри. — Хэй, как твоя голова? Я принес аспирин, — чуть поджимая губы в улыбке, трясет стаканом в воздухе. — Куда поставить? — риторический вопрос, потому что Уитмор уже приземляет лечебную смесь на прикроватную тумбочку. Окидывает взглядом Кауффманн на предмет крокодильих слёз или разводов под глазами. К счастью ничего подобного не находится. Делает незначительную паузу и, отходя к окну, наконец выносит на обсуждение волнующую тему. — Мы можем поговорить о том, что произошло? — вставая в полуоборот к Марине, смотрит сначала в сторону, а затем на девушку. — Что тебя так взбесило? — делает короткую паузу и сразу же подхватывает мысль, — Неужели ты, — удивлённо хмурится, будто осознает суровое бытие по мере озвучивания идеи, — Приревновала? — внезапно, мозайка складывается в ясную картинку. Крайне печальную. Но его ведь предупреждали. — Стоп, ты ведь не решила, что я пытаюсь склеить твою подругу? — тогда палочка ненависти вполне имеет место быть. Он бы закрасил чёрным таблицу тому, кто бы посмел положить глаз на объект его симпатий. — Ты влюблена... — «поэтому она просила не рассказывать!» — В Карму? — заключает неуверенным тоном. Самое время для печальных аплодисментов, потому что глаза Чарли горят огнём «я догадался» и «за что мне это» одновременно. Не зря рыжее чудовище не понравилось ему практически с порога.
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Такого Марина явно не ожидала. Не скоропостижного ухода Кармы, конечно, а того, что после увиденного, Чарли Уиттмор окажется настолько самоотверженным, чтобы вторгнуться в зону её личного комфорта, не шибко дожидаясь даже визы на пересечение порога комнаты. Марина, которая все еще была занята изучением полезной литературы “на тему” даже подскочила от неожиданности и уронила телефон на пол. Телефон же похоже был в каком-то тайном сговоре с её упрямой башкой, поэтому как намагниченный заскользил по полу к ногам Уиттмора, так что кару в виде осуждающего взгляда на нарушителя спокойствия, пришлось скоропостижно отменить.
Издав крайне подозрительный звук, обозначающий высокую степень беспокойства за упавший предмет вперемешку с неозвученным запретом на попытки попытаться поднять его раньше, чем это сделает сама Кауффманн, девушка скользнула с кровати, упуская мимо ушей вступительное слово мятежника.
- Да куда хочешь, тут места много, - между тем, в момент, когда на четвереньках она ухватилась за телефон мертвой хваткой у самых ног Уиттмора, можно было решить, что девушка здорова и чувствует себя достаточно хорошо, для совершения подобных пассажей. Спешно зажав кнопку блокировки экрана, Кауффманн резко вскочила на ноги, обнаруживая Уиттмора в непосредственной близости, от чего резко отскочила в сторону, а потом не менее резко спикировала на кровать, возвращая все на свои места. Фух!
- Что? – Убирая прядь волос с лица, Марина попыталась сконцентрироваться на сути последовавшего вопроса, но учащенное сердцебиение и попытки спрятать кусок живота, торчащего из-под короткой майки, мешали сделать это. – Меня? Меня ничего, - Она трясет головой, делая непонимающее выражение лица. Но, кажется, Чарли тоже в каком-то смысле не мог сконцентрироваться на сути ответа, потому что продолжил словесную атаку, и тут случился второй приход – откуда не ждали. – Что? – Второй раз изобразить полное не понимание уже не выходит, потому что Уиттмор начал говорить какие-то странные вещи. Ей захотелось расслышать это и перебить ход его мысли, который редко когда заканчивался благополучно для мозга Кауффманн. Но стоит ей открыть рот, как убийственная пауза заканчивается не менее убийственным умозаключением. – Что? Я? – От удивления её глаза широко раскрываются и это же действие повторяет рот. Марина пытается хапнуть воздуха, полная намерения изобразить свое негодование по поводу такого бреда, но Чарли не успокаивается. – Что? Нет!... – Чем дальше в лес, тем больше попыток уничтожить её самообладания. И космический корабль по имени “Кауффманн” терпит метеоритный дождь, от чего вся приборная панель шатается и мешает найти нужную кнопку. Кнопку выключения эмоций. Большего бреда в своей жизни она не слышала! Да что он такое несет? – Да какое мне дело до этого! – Успевает выпалить Марина, но Чарли не унимается, и вместе с ним собственное сердце решает окончательно сойти с ума и попытаться вырваться наружу сквозь грудную клетку. Тук-тук-тук. Гулко по вискам, отдавая в рот и даже кончики пальцев. – Что?! Нет! – Но имя подруги настигает врасплох. То есть, достаточно поздно для того, чтобы скрыть реакции на происходящее, но мы попытаемся. – То есть да! – Марина вскакивает с кровати и щелкает пальцами, очевидно задыхаясь от нехватки кислорода. – Я думала не догадаешься, - Растягивается в широкой улыбке и радостно бросается в сторону Уиттмора, окончательно захлебываясь в собственных эмоциях. – Как неловко вышло, да? – Хлопает парня по плечу, проходя мимо – на кухню. Очевидно, что ее перемещение приведет к последователям, но это все уже кажется детским лепетом по сравнению с той опасностью, которая могла бы ожидать, додумайся Чарли Уиттмор до других итогов. – Какой же ты тупой, - Бросает себе под нос так тихо, что даже стены не услышат. – Чарли, ты будешь чай? – Мимо плывет чертова палочка, поставленная в приступе агрессии, и Кауффманн решает быть милосердной к не прозревшим в знак бесконечного счастья от неразоблаченных. – И, извини за это, - Она топчется у стойки, дождавшись, когда Чарли придет следом. – И попкорн был очень вкусным! – Резко хватает чашку, засовывая в рот целую кучу без разбора, в доказательство своих слов. – И поешь ты классно, мне совсем не мешает, - Пока поворачивается, чтобы налить воды в чайник, плюет содержимое рта в мусорку, будто бы выкидывала какую-то бумажку. Очень бы хотелось выкинуть туда себя, на крайний случай свое сердце, которое никак не унималось и не давало нормально дышать. – Знаешь, эта ревность, и это волнение… кажется съели мой мозг. Ужасное, ужасное чувство! Врагу не пожелаешь! Кто вообще придумал любовь, да? Дерьмое чувство. – эмоционально возмущается Марина, пытаясь осознать, какую цену придется заплатить за избавление от страшного исхода. В теории, если постараться не пересекать Чарли и Карму больше, то никто и не узнает, что она тут наговорила. Чарли не был похож на болтуна, так что по идее, кроме периодических страданий по своей лучшей подруге, изображать ничего и не придется! А приступы плохого настроение всегда можно списать на острые хардэттэки, в которые эти наивные золотисто-карие глаза, конечно, поверят, если они же увидели такую чушь. Марина делает финальный выдох облегчения. Отпускает. – А ты догадливый. – Марина клацает кнопку чайника и подмигивает Уиттмору. – Не ожидала такого от парня. Парни обычно такие тупые… - Нервно хихикает, дергая бровями. – Но ты не из таких. Повезло мне с соседом! Классные штаны. - пауза, и Марина вспоминает о главном. Стоит решить эту проблему как можно скорее, пока не поздно - Ксати. Можно попросить тебя не сообщать Карме о моих чувствах. Врядли моя ревность позволит снова привести её в этот дом, но... на всякий случай. Я не хочу отношений с ней, и вообще считаю, что мы не пара, мне не стоило в нее влюбляться. Осталось только искоренить это чувство влюбленности.. - Марина пожимает плечами и глупо улыбается. Теперь все.
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Переступая через порог опасной зоны, Чарли готовился к худшему. Из вырисовавшихся картинок в голове юноши в общей сумме было всего два самых ярких исхода. Один не утешительней другого. И если с глухой атакой он был готов примириться, то что делать, если Марина будет развозить сопли по поверхности подушки, Уитмор определённо не знал. Но ожидало его совершенно другое. Кауффманн роняет телефон, и он механически приседает, чтобы подать его обратно. Девушка срывается с места, словно собирается разорвать его, как Тузик грелку, стоит ему притронуться к личной собственности, и юноша следует первобытному зову самосохранения – дать задний ход. Чуть не спотыкается, но вовремя ловит равновесие, выпрямляясь во весь рост. Стоит поблагодарить отказавшийся выполнять свои обязанности вестибулярный аппарат, потому что увидь Чарли эпилептический припадок блондинки до конца, явно бы не поверил в убедительное «всё в порядке.»
— Ничего? — неуверенный прищур. Ему померещилась чёрная палочка правосудия? Впрочем, выяснение причин стояло на втором месте в списке важности, потому никакие отрицательные возгласы не могли убедить Уитмора в том, что ему стоит немедленно прекратить нести своё прозрение в массы. Чем больше Чарли продолжал напирать, тем легче становилась на душе от твёрдых «нет.» Возможно, он сойдёт за последнего эгоиста, но парень предпочёл бы сослаться даже на ежемесячное женское расстройство нервной системы, чем оправдать свою чудесную теорию. Выдох. — Тогда почему? — недоумевающе восклицает. К сожалению, в лучших традициях жанра беда всё-таки приходит. Откуда ждали. «Да?» Первые мгновения Уитмор несколько белеет, пытаясь совладать с резким спазмом, заставившим все внутренности сжаться. — То есть как это да? — зажать рот рукой не получается. Нервно моргает, оставаясь с приоткрытым ртом пару секунд. Встряхивает головой. — Да. Всё-таки да. Я же говорил, — практически давясь суровой реальностью, выдавливает дёрганую улыбку, прокашливаясь. — Неловко, — пытаясь восстановить привычное солнечно-беззаботное выражение лица, чуть слышно повторяет за Мариной. Но если Кауффманн говорила о ситуации в общем, то мысли Уитмора были куда менее утешительные. Кажется, карма за грехи прошлого настигла в самый неподходящий момент. «Карма... Да ты издеваешься, вселенная!?» К счастью, соседка крайне удачно решает выйти из комнаты, упуская возможность лицезреть на лице Чарли тихую истерику. А как бы вы себя чувствовали, если бы внезапно осознали, что являетесь лишним звеном в лесбийской драме?
— Да, давай, — попытка звучать как можно более раскованно. Быстрым шагом молодой человек догоняет её на кухне, заходя за барную стойку и опираясь на неё локтями с другой стороны. Спасибо подсознанию, выискавшему защиту во мнимом барьере. Опять скомканная улыбка. — Это хорошо, — отсутствующей интонацией. — Хорошо, что я не заставлял тебя страдать от воя, — самое время сыграть похоронный марш юмористу, потому что весь организм начал протестовать против веселья. «Господи, глупости. Возьми ты себя в руки наконец.» Он отворачивается в сторону, внимательно мозоля происходящее за окном, но взгляд словно на зло ловит в нём лишь отражение Кауффманн. Что-нибудь ещё в этом мире существует?
«Вы же живёте вместе!» — восклицает рассудок.
«Ты же зарекался!» — твердит совесть.
«Ты влюбился в лесбиянку,» — привносит ясности сердце.
Разворот в сторону девушки. Глубокий вздох отчаяния. — Дерьмовое. — поджимая губы, вновь повторяет за Кауффманн, но добавляя в прозвучавший факт ещё больше патетики. — Знаешь, — тянется к тарелке с попкорном, но останавливает движение на полпути. — Я прекрасно тебя понимаю, — зачерпывает горсть и выкладывает перед собой небольшой кучкой. Пробует первую. Солёная. Как и слезы его души. — Вообще, на счёт меня и Кармы. Можешь не волноваться. Она ушла, как только ты закрылась в комнате, и была очень расстроена. А я? Мне нравится другая девушка, — пожимая плечами, произносит вслух. Первый шаг, чтобы начать бороться с проблемой – признать её. И как бы Уитмору ни хотелось думать, что влюблённость – это не порок, в комбинации незаинтересованной в парнях девушки и сурового гетеро мужского пола, он проигрывал по всем параметрам. — Я помню, как говорил, что учёба, последний курс, экзамены, — обречённо хмыкает, закатывая глаза. — Но сердцу не прикажешь, — закидывает в рот целую горсть, ощущая омерзительный букет неясного вкуса. Нелестный комментарий про оскомину в один миг становится совсем недалёким от истины.
Хочется нажать красную кнопку «стоп.» С каждой новой подробностью ощущений соседки, позывы зажать себе уши и начать скандировать что-нибудь нескладное, но определённо громкое становятся ощутимей. Если девушки всегда мечтают о парне-гее, который будет наставлять их на путь истинный, то Чарли Уитмор мог с уверенностью заявить, что никогда не искал себе подружки нетрадиционной ориентации. Тем более той, от которой хочется лишний раз задохнуться. — Штаны? — хмурит брови, опуская взгляд на пеструю пижаму. — Спасибо, — чуть повеселее, — Сестра подарила, — отвлечься не получается. Кажется, тема подруги и впрямь по-настоящему волновала Кауффманн. Иначе почему она никак не может заткнуться на этот счёт?
Чарли сглатывает тугой ком, стараясь не подавиться собственной желчью, распрямляет плечи и изображает вдумчивое соучастие. Как бы не стошнило. «Может теперь ещё и ненавидеть её будешь?» Уитмор слегка закусывает губу, заставляя собственнический порыв отойти на задний план. «Подружку с девушкой не поделил?» Получилось. Затолкнув приступ очевидной ревности очередной горстью попкорна, молодой человек находит в себе силы, чтобы хотя бы не напоминать побитую собаку. — Ты за кого меня принимаешь? — задирает бровь, ухмыляясь. — Сплетница из меня точно плохая, — издаёт приглушённый смешок, рассматривая узоры из царапин на столешнице. «Искоренить?» Если бы человеческая физиология позволяла, то уши Чарли бы сейчас определённо развернулись в сторону Марины, словно в попытке в полной мере внять услышанному. Он хочет воскликнуть, что это чудесная идея. Мысленно, он уже представляет ей ещё с десяток статей по избавлению от проклятых бабочек. Но Чарли был бы не Чарли, если бы не... — Думаешь, это правильный выбор? — поднимая взор на блондинку, чуть подаётся вперёд. — You have a thing for her for a reason, — не замечает, как улыбка появляется на лице. — It means she's worth having a thing for. And the pain that you feel. Isn't it a different kind of pain? A good one. The one that you'd accept to feel, if you were given a chance to choose between meeting Karma or never knowing her? — на мгновение замолкает, свыкаясь с фактом, который произносит следом. — I fell in love with someone who will never see in me what I saw in her, — слегка пожимает плечами, игнорируя сдавленное нутро. — But I would never want it to be taken away, because I think she deserves to be loved. And I'm sure Karma does, too. — останавливается, осознавая, что только что произнёс тираду, адресованную не Марине. — Что-то я заболтался, — оживляется, огибая барную стойку. Тянется к ящику, доставая две ёмкости, и резвыми движениями заваривает чай в обе чашки. — Это я так. Мысли вслух. Не подумай, что я навязываю тебе своё мнение, — разворачивается к Кауффманн, вручая ей кружку. То-то будет неловко, если девушка решит воспользоваться советом, да, Чарльз?
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Пожалуй, насчет скромной расплаты Марина погорячилась. То есть, подводные камни не существовали в природе ровно до того момента, который обычно предопределял печальный конец её теорий каждый раз, с тех пор, как она поселилась со своим замечательным соседом – Чарли заговорил. Не то, чтобы она была настолько глупой и не ожидала попытки поддержать, а то и углубиться в беседы о психологизме её чувств (что было вполне характерно для Уиттмора), просто… Просто она не просила его делать это, опираясь на личный пример.
Челюсть спокойствия и умиротворения отваливается моментально. Сердце передохнуло? Теперь можно начинать свой марафон по новой. В такие моменты Кауффманн даже радовалась, что родилась здоровым ребенком, потому что то, какие забеги на длинные дистанции выполнял её кровогоняющий орган, могло бы привести к инфаркту, в конце концов. Третья по счету волна, что называется, heart attack, и на этот раз контролировать ход событий становится еще труднее, чем в предыдущие два. Быть может дело в моральной усталости от количества потрясений, а может просто она никогда не оказывалась в настолько глупых ситуациях, чтобы корчить из себя адекватного человека сквозь мысленное “la-la-la” – тот еще квест!
http://37.media.tumblr.com/0a3284b0738c … 00.gifБум, краш! Энд он энд он энд нанана – краткое описание происходящего внутри одной светловолосой голове. От неожиданности такого признания, Кауффманн даже забывает прикрыть рот. – Что? – То есть… Взгляд моментально меняется с удивленного на сочувствующий, в то время, как грудь девушки начинает вздыматься чаще и чаще. Как будто она стала воздушным шариком, и с каждым новым словом Чарли надувалась все больше и больше. В данном случае очень важны законы физики, воздушные шарики нельзя надувать до бесконечности, на Чарли Уиттмор, должно быть, имел плохую оценку по физике, поэтому продолжал закачивать воздух в Марину, ожидая иного результата, ведь так? ВЕДЬ ТАК?
Не знаю, что в таком случае делают понимающие, влюбленная в объект напротив Марина Кауффманн оказалась на грани эпилептического припадка под эгидой единственно возможной в этот момент реакции “Да заткнись же ты уже!” Гребанный Пьеро. В голове замелькали мысли, как всегда бегущие впереди паровоза, и вот она моментально забывает о том, что должна играть роль участливой подруги, несчастно влюбленной не в того человека, как и Чарли Уиттмор, но мозг включает поиск информации, пытаясь вычислить, кем бы могла оказаться эта чудесная девушка, которая “deserves to be loved”. И судя по тому, что происходит, в понимании Чарли, Марина Кауффманн явно не то, что really deserves.
“Ой, да ладно тебе, ты и так знала, что ничего не будет!”
“К тому же он не подходит тебе по факту, просто посмотри на эти штаны, и все станет понятно”.
“Хватит. Просто хватит об этом думать, нужно остановить этот поток признаний любым способом”.
И, клянусь, если бы через секунду Чарли Уиттмор, видимо, впервые в жизни, не пришел к верному выводу и не замолчал, Марина бы устроила кембрийский взрыв в квартире, чтобы раз и навсегда развидеть это печальное лицо, повествующее о невзаимной любви к неизвестной заслуживающей. – Да нет, все в порядке, - Она неловко убирает прядь волос за ухо, борясь с порывом растерянности и расстройства – если бы Чарли знал, как она сейчас близка ко второму печальному исходу, что он ожидал в спальне.
Что с ней не так? Она не красива? Не умна? Может быть, все дело в нелюбви к этой модной одежде, килотоннам косметики или полным бедрам, похудеть которые не удавалось никогда, да и… Марина особо не стремилась, не задумываясь о том, что кому-то это может не понравиться. Очевидно, может. Прокручивая в голове печальный монолог Уиттмора, Кауффманн приходит к выводу о том, что она, должно быть, просто сборник антисимпатий, и все, что у нее есть – отвратительно. Печаль накрывает от кончиков ресниц до пяток, но бодро задрав подбородок к верху, Марина обходит стойку и садится на стул, клацая дном кружки о поверхность стола. – Иногда это слишком больно… - Она задумчиво поджимает губы, определенно точно начиная диалог, о котором пожалеет. Впрочем, о чем она может жалеть, если самое страшное уже случилось? Сердце Чарли Уиттмора занято, а это значит, что тешит себя надеждами больше даже не придется. Нет, с одной стороны, это даже хорошо. Это на руку её несогласию с выбором своего сердца, однако, в данный конкретный момент принять реальность получается так не просто. Решив, что раз оправдания уже существуют, Кауффманн не скрывает своей печали, подпирая щеку ладонью. – Даже если человек достоин твоей любви, кому захочется терпеть боль? – Она печально шкрябает кончиком ложки по дну, размешивая сахар. Чарли обладал удивительным талантом, подмечать важные вещи. Например, он уже знал, что Марина кладет в чай одну ложку и еще половинку. Или вот, так героически поддерживал её в трудную минуту, несмотря на ее скверный характер. Наверное, он, в самом деле, достоин любви, и, наверное, лучше бы его полюбила эта таинственная незнакомка, а не одна глупая трусиха, которая все равно никогда не сможет признаться в выборе даже себе самой. Не то чтобы объекту своей сильной симпатии.
http://24.media.tumblr.com/3467bc47a0a6 … fКауффманн поднимает полные печали глаза на Уиттмора и грустно улыбается. – To tell the truth, I’m afraid, that I’m not a good one for her. I mean… She is always on top. She’s like a brightest star in the sky even brighter than sun. Everybody loves her. Everybody wants her. Who am I to give her something special if the whole world's ready to do that for her? – На минуту, Марина ловит на лице Чарли желание ответить, но она останавливает его жестом, чтобы продолжить. – Я знаю, знаю… мы никогда не можем знать, чего не хватает человеку. Но здесь все дело в реальности. Я нахожусь с ней подолгу, каждый день. И… я вижу, что так же, как и ко мне, она милосердна ко всем окружающим. Знаешь, это особенное чувство, когда ты интересен человеку не как друг, и не как личность… когда ты чувствуешь, что он для тебя целый мир и… твою голову будто бы заклинивает. И что бы ты ни делал, как бы ты не хотел избавиться от навязчивого желания быть рядом, оно не проходит. Быть может, когда мы познакомились, мне нужно было намекнуть ей на возможность чего-то большего. Но я упустила свой шанс. Я из тех людей, которые скрывают чувства за маской неприступности. Так что со временем она привыкла воспринимать меня как свою подругу. Спокойно ходит при мне практически без одежды, не стесняется рассказывать вещи, которые причинят мне боль. – Марина делает глоток чая, кажется, немного забываясь в своем монологе. Но по мере того, как она говорит, будто чувствует, что ей становится на толику легче, слишком долго держала все это внутри себя. – Знаешь, была только одна вещь, которая оставляла мне надежду. Она… из тех людей, которые, знаешь… ну вечно трогают тебя, нюхают или говорят вещи, похожие на откровенные провокации. И мне казалось, будто это что-то значит… На самом деле просто есть такой тип людей. Теперь я знаю. – Марина жмет плечами – Благодаря тебе, я знаю. – Ловит на лице Чарли удивление и спешит пояснить – Ну, ты тоже такой. Делаешь то же самое, но не вкладываешь в это чего-то сакрального. При этом… вы делаете это так мило, так заразительно, черт возьми, что даже такие снобы как я проникаются, и в конце концов не могут оторваться от вещей, от которых хотелось блевать, – Грустно усмехается, еще раз погружаясь в чашку. – Просто вы… такие люди, да... – Улыбка гаснет. Но Марина еще не закончила. – Но вообще я о чем. Сегодня я узнала, что ей нравится другой человек, так что… надежда канула в небытие. – На миг ей кажется, что он может догадаться, но потом Кауффманн вспоминает это лицо, полное прозрения в спальне. Она может говорить, что угодно, Чарли Уиттмор видит только печальную лесбиянку с разбитым сердцем, впрочем, это было правдой почти полностью. – Только не говори мне, что я должна бороться за нее ладно! – Пытается не вешать нос и натягивает улыбку. – Глупо пытаться заставить человека, сделавшего свой выбор, любить тебя, а не кого-то другого. Даже если в итоге полюбят тебя, это похоже на фикцию. Пожалуй, это даже глупее, чем терпеть боль от невзаимной любви. Not the way it meant to be... Я думаю, если человек не влюбился в тебя сразу, по-настоящему, этого не произойдет уже никогда.– В самом деле, на какой-то миг становится легче. Марина даже тянет к себе чашку с попкорном, но заведомо знает, что скоро станет хуже. Когда им придется помыть кружки, убрать разруху вокруг и пойти спать по своим комнатам. Темнота накроет мир, и мысли с новой силой полезут в голову. Как же она устала от этого, как же она умудрилась так попасть?... – Но ты не подумай, что я навязываю тебе своё мнение! – Наконец, Марина затыкается, готовая практически ко всему. Может быть, к ответной истории подобного содержания. Она же всегда мечтала послушать про девушку, что нравится Чарли Уиттмору, он-то хотя бы слушал о себе. Ловя себя на нелепости ситуации, Марина внимательно рассматривает его лицо. Бам-бам-бам, кажется, пора привыкать к учащению пульса, каждый раз, когда он слишком близко. С самого первого дня их совместной жизни – она знала, что это неизбежно. – А ты не расстраивайся. Скорее всего, у тебя и твоей девушки все получится. Иногда мне кажется, что в целом мире не найдется той, которая смогла бы устоять перед обаянием щеночка в голубых пижамных штанах. Ты пробовал одевать их при ней? – Тот момент, когда хочется просто умереть. – Даже Карма купилась, - Марина, что ты несешь? Ты пьяна, иди домой.
Да какая уже разница. – Нет, правда. – Сакральная пауза – В тебя влюблены все девушки в нашем университете. – Тяжело удержать прямой взгляд, и Марина уводит его к окну. – Тебе не о чем переживать. - Бам-бам-бам. Да хватит! - Знаешь, что! - (idea) - Не хочешь чего-нибудь по-крепче чая? Раз у нас тут все так плохо... - Тогда уснется быстрее, и не будет этих мыслей. Да, отличная идея - напиться. Иного выхода, похоже, нет. - Нехило так вселенная подшутила над нами, поселив две половинки не той истории в одной квартире. Типа - утешайте друг друга, чтоб не умерли совсем - Марина вскакивает со стула и идет рыться в запасах алкголя. Они же есть? Он же не откажет ей хотя бы в этом?
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Чарли Уитмор никогда не гордился собственной популярностью. Разумеется, она откладывала определённый отпечаток. (Стоит вспомнить, как он с порога заклеймил отзыв Марины сотой бестолковой попыткой устроить телешоу дом два.) Но никогда не дурманила юноше рассудок настолько, чтобы он забывал, что ничем не отличается от своих менее известных округе сокурсников, собирающих от силы по двадцать лайков под фотографией. Никто не застрахован от отсутствия взаимности, что уж говорить об имуннитете к страдающей от неразделённой любви к лучшей подруге лесбиянке? На самом деле, если взглянуть на происходящее с философской точки зрения, Кауффманн была послана к нему, словно напоминание жирным шрифтом: ты не пресловутый червонец, так что нравится всем не будешь. В любом другом случае, Уитмор бы утвердительно кивнул, узрев во всём лекарство от звездной болезни. Но Чарли не хотел лечиться. Он был абсолютно здоров, и никакой профилактики в виде разбитого сердца ему не требовалось. Где здесь кнопка отправки сообщения большими буквами: ОСТАНОВИТЬ.
Он никудышний друг. Именно сейчас, в момент, когда лицо Марины впервые за всё время потускнело настолько, что юноша был готов налить на него крема для загара, чтобы прибавить красок, он не мог подобрать нужных слов. Не хотел их подбирать. Скорее нервно подскочить со стула, чертыхнуться и предложить лить слёзы по прекрасной Карме у себя в комнате. Только бы не становиться той самой подушкой для слюней, которую запачкают, отнесут в стирку, вновь запачкают, а затем заклеймят лучшей подушкой для соплей. (Читать: прототипом друга-гея, только без претензий на мужское внимание.) Но что ему оставалось делать, если другие роли разданы рыжим весьма неприятным личностям? Куда уж лучше? Одна – не ценит того, что может иметь. А другой... Его вновь озаряет. Парень поднимает пронзительный взгляд на девушку, будто старается проглядеть её насквозь. Хочет друга? Будет ей друг. Он-то точно справится со своей задачей в отличие от остальных приближённых к Марине.
— Всё же лучше, чем страдать по недостойным, — еле слышный смешок. Ухмылка, которой не суждено задержаться надолго. Достаточно заглянуть в глаза к Кауффманн, и лицо Уитмора тотчас теряет остатки добродушной улыбки. Открывает рот, чтобы немедленно сменить направление мыслей блондинки в более позитивное русло, но вовремя осознаёт, что его слова здесь совершенно ни к месту. Прислоняется к барной стойке, притягивая кружку на себя, и напрочь затихает. Хотел искренности? Получай. Главное – не подохнуть где-нибудь на половине тирады, а там можно считать, что долг носового платка выполнен на отлично.
Его бросает из стороны в сторону. Будто окатывают сначала кипятком, а затем сразу же ледяной водой. От блевотных позывов до абсурдного желания заставить проклятую рыжеволосую кретинку осознать, насколько ей повезло. Наверное, Чарли больной мазохист, раз до сих пор выслушивает любовные оды объекту воздыхания своего объекта воздыхания, но теперь идея показно хлопнуть дверью кажется эгоистичной и детской. И почему так тяжело следовать своим высоким идеалам, когда от этого хочется лишний раз взвыть? С каждым словом, Кауффманн заботливо вгоняет одну за другой иголки в самое сердце, лишний раз подчёркивая: не надейся, не верь, не борись. Да и за что бороться? Даже щедрое сравнение его личности с удостоенными любви не помогает воскресить распятое чувство. Уитмор тихо хмыкает, опуская взор в пол. — У меня мурашки по коже, — потирая руки, вздёргивает бровями и неловко улыбается. — Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так отзывался о человеке, — стараясь не показать рассыпающейся на мелкие крошки души, медленно качает головой. — И нет, я не собираюсь говорить тебе, чтобы ты боролась. Я не собираюсь растрачивать свою речь на такие затёртые клише, — попытка сыграть в непринуждённую беседу, насколько это возможно в подобных условиях, засчитана. По крайней мере, у него выходит живая ухмылка и экспрессии перестают напоминать погребальную мину. — Я совсем не знаю Карму. Хотя судя по тому, что ты мне рассказала, она чудесный человек, — какая жалость, что у него не вышло разглядеть её святое лико за полчаса, что Дева Мария провела у них в квартире? Юноша откашливается, в очередной раз отгоняя навязчивое желание растечься в яде ревнивой натуры. — Но я знаю тебя! — задирая одну бровь, изображает взгляд полный внушения. — Марина, ты удивительная! Ты смешная, — смотрит в сторону, стараясь незаметно вдохнуть побольше воздуха, чтобы не пасть смертью храбрых на половине фразы. — Ты умная, красивая. А твои проявления недовольства настолько забавные, что я представить себе не могу, как кто-то обижается на тебя за них. И я знаю, что могу поговорить с тобой о чём угодно, рассказать, что угодно, и ты не осудишь. Ты знаешь, как достать стекло из пятки. Это дорогого стоит, между прочим! — вероятно, если бы кто-нибудь не пошутил, то запросто бы мог ляпнуть лишнего. Только подробностей ощущений Чарли Уитмора этому разговору не хватало. — Собственно, я клоню к тому, что, — юноша делает вдумчивую паузу и продолжает, — Я уверен, что Карма видит в тебе все эти качества и, может быть, её просто нужно подтолкнуть, чтобы она осознала, что вы можете стать чем-то большим, чем подругами, — задирает руки в воздух и спешит добавить, — Just saying, — кто бы знал, как бы он хотел пойти по пути меньшего сопротивления и отвести Марину на сеанс психотерапии по исцелению от гомосексуализма или хотя бы болезненных чувств. Но, кажется, дружеские заповеди велели поступать иначе. Будь они неладны.
— Легко сказать, — фыркает Уитмор, но тут же замолкает. От описания его звездных перспектив с той самой девушкой становилось тошно, а в дуэте со сравнением с распрекрасной Кармой, хотелось переспросить, что ему надо сделать, чтобы эта проклятая та самая девушка сменила курс своих предпочтений и увидела нем перспективу, куда более интригующую, чем приятельство до гроба. Она издевается? Нет, серьёзно? Может, ему всё-таки стоит задуматься об операции по смене пола или транссексуальные сборники положительных качеств ей тоже не подходили? — Предлагаешь напиться с горя? — предложение поступает очень вовремя, потому что закипающий котелок Чарли был на грани того, чтобы разразиться писком по всей квартире. Уитмор нагибается, участливо разглядывая содержимое ящика, как вдруг вспоминает. — Я купил бутылку Джека, посмотри в правом шкафу, — тыкая пальцем в нужном направлении, воодушевлённо восклицает. — Думаю, что баранина на нас не обидится. Всем жителям этого дома требуется экстренная помощь, — поднимаясь со стула, захватывает две чашки и сливает содержимое в раковину. — Варварский вариант с кружками или мы не настолько отчаянные и разбитые и всё-таки в состоянии воспользоваться стаканами? — ухмыляясь, заинтересованно задирает одну бровь. Сомневающимся взглядом окидывает Кауффманн, и громко оглашает свой вывод. — Варварский, так варварский, — домывая посуду, подхватывает чашки в одну руку, а другой забирает бутылку у Марины, показывая мастерство заднего хода в тысячный раз. — В таком случае предлагаю переместиться в гостиную, не знаю, как ты, а я точно падаю на пол после половины литра, — удивительно, но работает. Чем отчаянней Чарли старается показаться твёрдым плечом опоры, способным превратить любой пасмурный день в веселье, тем легче ему верится в фантомность дыры в его груди. И пусть самовнушения хватит ровно до тех пор, пока парень не окажется наедине с собственными мыслями, мнимого душевного спокойствия на нынешний момент достаточно. — Я знаю, чего нам не хватает! — с загоревшимися глазами, сообщает молодой человек. Он приземляет на журнальный столик кружки и Джек, и резво исчезает в коридоре, возвращаясь с гитарой через полминуты. — Теперь все в сборе, — падая на колени, откладывает инструмент в сторону и разливает первую порцию алкоголя по чашкам.
Приподнимает подобие бокала в воздух, предпочитая оставить первый тост молчаливым. «За надежду, которая умирает последней.» Скорая улыбка. — Думаешь, всё дело в штанах? — морща нос, интересуется парень. — Мне нравится твой оптимистичный настрой. Я тоже считаю, что не стоит сдаваться раньше времени. Но смотри, — пауза, — Ты же в меня не влюбилась, а я ведь в своих коронных голубых пижамных штанах! — интересно, это одна капля спиртного так подействовала на него или измученное потрясениями сознание напрочь потеряло страх? Наигранный огонь в глазах в миг гаснет. Тихий вздох. — Я очень надеюсь, что твоя теория про «если не влюбилась с первого взгляда, не влюбится никогда» провальная. Просто, — он даже начинает нервно потряхивать коленкой. — Я никогда не встречал такой девушки. И мне кажется, что если бы она хотя бы на одну секунду задумалась, что я могу быть не просто очередным хорошим парнем в списке знакомых, то у нас бы что-нибудь вышло. — делает ещё один глоток, чуть давясь обжигающей жидкостью. — А может быть просто такие девушки не обращают внимания на парней вроде меня, — останавливаясь глазами на Марине, заключает Уитмор. Моток головой. Он резко перегибается к гитаре, подтягивая её к себе. Садится по-турецки и располагая инструмент поустойчивей на себе, тепло улыбается. — Раз уж ты прокололась, что соврала про пение, давай я спою тебе песню, которую написал к Рождеству? — мешкает, а затем добавляет. — Я её совсем недавно закончил, так что будешь первой, — разве может быть ещё веселее?
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
- А я еще никогда не плела такой ереси, - Усмехается Марина, подводя печальный итог. Докатилась, обрисовывать красочными эпитетами и видеть душу в лицо мы можем, только надев на себя тотем нетрадиционной ориентации. Иногда Марина жалела, что не пошла по стопам отца и не занялась психологией вплотную, впрочем, профессия журналиста вполне себе позволяла поразглагольствовать на эту тему в какой-нибудь статейке.
На красочное описание Чарли Уиттмором её личности в знак ответного утешения, Марина решила ответить призрачным “lalala”, потому что отпирание вслух могло бы сработать как пусковой крючок мыслительной установки Чарльза. Она, кажется, уже слишком хорошо изучила его повадки и это огромное сердце, внезапно обнаружившееся в звездном мальчике иногда доходило до крайности, как в случае с Мариной, потому что все, что он смог высосать из пальца на её счет едва ли соответствовало действительности, а если да, то было притянуто за уши. (Врядли неустанный бубнежь на все вокруг можно было найти забавным, если вы нормальный человек). К счастью, обошлось без крайностей, и Марина даже не услышала ответной хвалебной речи и подробностей о мифической незнакомке, что пленило легкомысленное сердце её соседа. И хотя Чарли ни раз доказывал, что не настолько ветренен, как кажется всем окружающим, Марине показалось, что лучше бы это было так. Впрочем, возвращаясь к её же теории, не понравилась сразу, можно покупать губозакаточную машинку.
Непонятно, как Марина решилась на такую безрассудную идею, как алкоголь, да еще и в такой травмоопасной (во всех смыслах) компании. Вероятно все дело в ощущении, что она и без того пьяна, раз несет такую околесицу, к тому же надежда найти успокоение разволновавшемуся органу умирала последней. Пока Чарли услужливо по-братски мыл кружки, Марина присела за стол и задумалась о том, что в конце концов, она ничего не потеряла. Что можно потерять, когда ты уже все решил? И чтобы изменило отсутствие дамы сердца Уиттмора по отношению к действиям Марины Кауффманн? Может даже лучше, что он так красочно обрисовал её портрет, потому что теперь желание остро реагировать на что бы то ни было напрочь пропало – отлично, не будет больше вести себя как идиотка. В общем, во всем есть положительные моменты.
Чарли предлагает виски – Кауффманн согласно кивает, как и на кружки, как и на перемещение в гостиную. На фоне эмоционального стресса, который ей пришлось испытать, провести какое-то время наедине с соседом, уже не кажется американской историей ужасов. В каком-то смысле она даже нашла себе недолгосрочный антидот в этом смешном переиначивании чистой правды о своих чувствах. Как будто рассказываешь человеку искренне, но в то же время оказываешься на безопасном расстоянии от отказа, а, что всего хуже, скоропостижного прощания от страха жить рядом с очередной фанаткой. Марина трясет головой, чтобы отогнать приток мыслей, пока Чарли бежит за гитарой. Конечно, его желание источать свой прекрасный голос прямо перед ней, не вызывает должного восторга, но и должного приступа истерики тоже, по все той же причине – тотальное расстройство на почве событий. – Ага, - Попытка изобразить энтузиазм. Ведь смотреть, как прелестно поет песни объект твоей симпатии и не мочь проявить истинных эмоций – это как раз досуг для сильной личности. Впрочем, если бы Уиттмор тут же принялся нести музыку в пространство, было бы даже лучше, потому что, кажется, перед тем, как добить, кто-то решил довысказать то, что было скрыто за столом на кухне. От такого вопроса-заключения в горле появляется ком, Марина давится воздухом и откашливается, дергая бровями. Придется сказать… снова правду, перекрученную в тысячу раз, все как обычно – Я бы обязательно сделала это, если бы не была лесбиянкой, поверь, - Вот незадача-то! Жаль что её лицо в этот момент не шибко похоже на полное энтузиазма под эгидой поддержки – тяжеловато быть актрисой, когда болит сердце. В самом деле, дурной пример заразителен: Чарли Уиттмор не собирается тратить слова на клише, Марина Кауффманн вворачивает охренительную метафору – не соври она о своей ориентации, все было бы иначе, если кто не понял. Но даже на этом объект страданий не унимается, то-то же мы подумали, ты забыл поподробней описать свои чувства. Что же, придется хотя бы здесь проявить чудеса гуманизма, и попробовать поддержать Чарли не как ревнивая самка богомола, а так, как это делал он – искренне и с элементом заинтересованности. – А ты вообще говорил ей… ну, что чувствуешь? Или ты как я?... – Идиот? Вообще, это было не то, что Марина хочет знать, но что прозвучало, то прозвучало. В довершение к своему вопросу, Кауффманн решила утопиться в стакане, позабыв, что алкоголик из нее так себе, но что мешает стремиться к совершенству? – Ого! – Воскликает девушка, закашлявшись – Вот это… многое баранина потеряла, - Смеется, но делает вторую попытку, и так будет до тех пор, пока она перестанет морщиться. Но в какой-то момент ей показалось, что крепость этого напитка может перебить мысли о всякой симпатии, если попробовать пить залпом из горла – главное не сжечь слизистую. – Вроде тебя это… woof-woof? – Марина отставляет стакан, впервые за вечер искренне рассыпаясь в приступе смеха. В этих голубых штанах и бровках домиком, звезда-пизда магически превращалась в маленького смешного щенка, и этот факт веселил до истерического смеха тех, у кого случилось эмоциональное истощение каких-то пол часа назад. Развлекаемся как можем! – Пой уже! – Она толкает его в колено, очевидно, вообразив себя пьяной даже раньше, чем волшебный алкоголь всосется в стенки сосудов. Толкает так, будто бы там была волшебная кнопочка, которая переведет режим болтовни Чарли Уиттмора о своей благоверной в песню (режима молчания не предусмотрено в этой версии). Очень жаль, что Марина не подумала о том, что, должно быть, талантливый сочинитель вдохновляется своей невзаимной музой, но прочь пессимизм, вдруг сейчас мы услышим что-то более абстрактное, чем какое-нибудь “baby-baby”, что доносилось до ушей из-за закрытой двери недавече. Непроизвольно отзеркалив позу собеседника, Кауффманн снова вцепилась в кружку, задавшись твердым намерением:
а) научиться стойко пить мужской напиток, она же солдат!
б) абстрагировать во время того, как тебе поет твоя любовь, чтобы не превратиться в лужицу умиления
в) развидеть это душащее чувство кретинической ревности к неизвестной посредством дезинфекции желудка – а то блеванет ведь. (envy)
http://funkyimg.com/i/R4Q1.gif
Впрочем, на краткий миг между "что я узнала только что?..." и "сейчас я сладко тебе спою, а ты попробуй меня разлюбить еще разок", Марине стало легче и теплей, сейчас она улыбалась искренне. Даже слишком. Как хорошо быть несчастно влюбленной лесбиянкой и жить в компании сообразительного соседа!
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Если быть предельно откровенным, то у Чарли Уитмора был длинный список причин, по которым он лишний раз заливал свой стакан безобидной колой, уверенно притворяясь своим в доску на очередной алко-party. И несмотря на страшные истории детства отца, спившиеся дедушка с бабушкой не удостоились чести первого пункта в личной колонке юноши. Чарли не умел пить. Он не становился буйным и не падал лицом на дорогу, но стоило Уитмору проглотить несколько стаканов чего-нибудь крепкого, как стоп-сигналы напрочь отключались в светлой голове, превращая парня в воплощение искренности и развязанного языка. Увы, ни к чему хорошему это не привело ни разу. Но кто может возразить, когда твоя соседка, настроенная негативно ко всему мужскому полу, внезапно предлагает, как могло показаться, последний шанс исправить природное недоразумение? Ах, как несчастны отчаянно верующие в лучшее будущее.
— Я не думаю, что это ересь, — учтиво замечает молодой человек, пытаясь заглянуть в самую душу. Несколько раз прокашливается, и опускает глаза на свою опустевшую кружку. Рисковать, так рисковать? В конце концов, после чистосердечного признания, завуалированного под жалобы о несчастной любви, напиться виделось единственным выходом. Хуже уж точно не станет. «Ведь не станет?» — мысленный вопрос, посланный к чашке под носом. Тогда вселенная точно его удивит. Или вы знаете новость печальней той, в которой вас могли бы любить, но ориентация не позволяет? Юноша вновь хватается за бутылку и заполняет свою опустевшую ёмкость под вопрос, заставляющий подавиться собственным сердцем. Он поднимает беспокойный взор на Кауффманн в попытке увидеть в ней нотки осознания. К сожалению, ему предстаёт только живая картина алкогольной утопленницы.
— Вот это ты даёшь, — удивлённый тон и ошарашенное лицо шли в комплекте. Кажется, кто-то недооценил способности своей соседки. Он уж точно так не мог! — Нет, — наскоро отвечает Чарли в надежде, что его слова останутся незамеченными. Но голова перестаёт подчиняться воле рассудка, добавляя, — То есть да, — резкий смешок недовольства. — Я пытался намекать. Очевидно намекать, — чуть прокашливаясь, отводит взгляд в сторону. — Но, как ты можешь наблюдать, — пожимает плечами, тяжело вздыхая, — Из этого ничего не вышло, — замолкает, но сразу же спешит прервать тишину. — Я вижу ты настроена серьёзно, — тянется к Джеку, поднимая его в воздух, — Следующий раунд? — широко улыбаясь, забирает кружку из рук девушки, наливая чуть больше на этот раз. Возвращает обратно, притягивая свою порцию, подносит чашку ко рту, пытаясь сделать глоток, но тут же давится, стоит Кауффманн красноречиво описать его личность несколькими звуками.
— Woof... — с видом глубокомысленного сомнения, едва слышно повторяет услышанное. — Woof? — «Она сравнила меня с...» Уитмор зависает с неоднозначным выражением лица и вытянутой кружкой в руке на несколько секунд. — Собака? — к такому его жизнь определённо не готовила, потому что логические цепочки обрывались, не подводя его к каким-либо заключениям. — Даже не знаю, хорошо это или плохо, — замечает молодой человек, сопровождая фразу нервным смешком. Оставалось надеяться, что в голове Марины не засел образ плешивой дворняжки, от вида которой на глаза наворачивались слёзы. Быть может, она имела в виду, что он похож на какую-нибудь овчарку или хотя бы на миловидного щенка? К счастью, мозговой штурм прерывает команда, которой Чарли спешно кивает. — Момент, — одним глотком допивает виски, отставляя тот в сторону. Расправляет плечи, умащивая гитару поудобней на коленях, делает глубокий вдох и...
— If you're the only thing I ever get for Сhristmas, then everything I wished for has come true, — он берёт аккорд за аккордом, не замечая как постепенно сосредоточенное лицо озаряет тёплой улыбкой, а внимание переключается на девушку, сидящую напротив него. Интересно, она чувствовала, что каждая строчка была адресована именно ей? Что каждый брошенный взгляд вперёд, каждая тухнущая ухмылка не были отрепетированы для обворожения публики, а появлялись независимо от стараний Уитмора оставаться погружённым в песню? — There is one and you know who you are, — неужели, даже сейчас она не понимает? Заглатывает воздух, отводя глаза в сторону. Может, оно и к лучшему. — My gift to you is all my heart! — какой прок от того, что на её плечи свалится новость о влюблённом соседе, которому она никак не поможет? — Make my holiday and hear me when I say, — только посмотрите на него. Полчаса назад он был готов скандировать о необходимости быть честным, а сейчас не смог бы ответить хотел бы он, чтобы Марина и впрямь вслушалась в незатейливую мелодию, разносящуюся по всему периметру злосчастной квартиры. — I'll be waiting, kiss me there. — последняя нота затихает. Чарли недолго молчит, опустив взор в пол.
Размашистым движением парень откладывает инструмент в сторону и стремительно пододвигается прыжками на руках к соседке. Если она собиралась красочно описать свои впечатления от услышанного, поздно. Уитмор блестит белым рядом зубов, стараясь унять придурковатую пьяную улыбку, но вместо этого у юноши лишь получается негромко рассмеяться. — Секунду, — зажимая рот рукой, он резко встряхивает шевелюрой, пытаясь натянуть на лицо маску серьёзности. — Сейчас, — кашляет в кулак, двигаясь ещё ближе. — Пока забудем о песне, — слегка хмурится, осознавая, что язык не подчиняется ему, как обычно. — В принципе, можно вообще о ней забыть, хотя я вообще не об этом. — опуская руки на колени Марины, он пронзительным взглядом смотрит глаза в глаза. — Я хочу провести один эксперимент. Кое что проверить, — светясь радостью осознания собственной гениальности, заявляет юноша. — Молчи! — на мгновение ему кажется, будто Кауффманн собирается возразить, и Чарли прислоняет свою ладонь ко рту девушки. — Молчи, пожалуйста! — протягивает умоляющими интонациями. — Можешь закрыть глаза? — давясь воздухом, всё ещё страдает в потугах прекратить рвущийся наружу хохот. Не зря ведь смех называют защитной реакцией нервной системы, а у Уитмора она начала отказывать по всем параметрам. — Я ничего, — запинаясь, глубоко вдыхает и продолжает. — Я ничего плохого делать не буду. Просто хочу проверить одну теорию и мне нужно, чтобы ты закрыла глаза, — попытка выглядеть убедительным номер сто. — Ну, закрывай!
Как и говорилось раньше, Чарли Уитмор всегда старался обходить пьянки стороной, какими бы благопристойными они ни были. Потому что каждый раз, когда в организм парня попадала лишняя капля, его рассудок переставал подчиняться правилам нашего мира. Марина закрывает глаза, и юноша убирает ладони с колен девушки. Вздох. Он смотрит на неё в упор, но никакие защитные реакции не срабатывают. И отчего-то его светлая идея не подвергается сомнениям ни на минуту. Чарли напрягается, подаётся вперёд и в один момент сокращает расстояние между губами. И наверное, испытывать свои предположения на правдивость было бы проще, если бы от них не перехватывало дыхание. А мы-то думали, куда веселее?
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Марина не злоупотребляла алкоголем, но и никогда не считала чем-то нехорошим, напиться с подружками на девичнике. Конечно, Чарли Уиттмор мало походил на подружку, и эти посиделки не задумывались как веселый праздник, однако, неожиданно для себя, Кауффманн решила, что пить в присутствии этого парня было безопасно. То есть, это не означает, что она была готова воспринять его, как своего в доску и плакаться в сильное мужское плечо под звуки гитары. Просто, Чарли внушал какую-то безопасность, что ли, как будто, если что-то случится, он сможет помочь и не придется чувствовать себя незащищенной. Именно эти мысли сопровождали девушку все то время, пока они плавно подходили к началу его песню. И все они, до единой моментально растворились в небытие, стоило Чарли открыть рот и запеть.
Не сказать, чтобы Марина слышала самый прекрасный звук в своей жизни, но сердце замерло именно так, по непонятным причинам. Это же Уиттмор! Просто популярный парень с другого потока. Ты ведешь себя, как глупая малолетка. Впрочем, где-то в глубине души Марина так себя и окрестила, с тех пор, как её организм начал высказывать симпатии в адрес соседа.
О, как ей не хотелось быть одной из его фанаток. Тех самых, что яростно подписываются на инстаграм Чарли, и перешептываются по углам, когда он появляется в зоне досягаемости. Как ей не хотелось выглядеть такой же идиоткой, когда от его улыбки внутри что-то сжималось, а в животе бабочки делали робкие попытки дать о себе знать. Под действием алкоголя, в частности.
Чарли поет, а Марина не может не смотреть, потому что это был вроде мини-концерт, так сказать, дебют с новой песней. Но и Уиттмор, который мог бы нахмуриться и уйти в актерское мастерство, отдавая душу песне, почему-то неустанно смотрел на нее в ответ. И это бесило. Не то, чтобы Кауффманн относила себя к тем людям, что не способны вынести долгого взгляда, просто… просто не в случае, когда тебе в глаза смотрит щенок. И, как бы не хотелось этого признавать, сейчас Марина выглядела как one, two, three – shit! Потому что ей так и не удалось отвести взгляда в сторону, как и не удалось открыть глаза, но не обнаружить этого улыбчивого щеночка прямо перед собой. Надо сказать, мысли о том, что он написал эти слова для той девушки, не давали покоя. В какой-то момент, ей даже отчаянно захотелось стукнуть Уиттмора чем-нибудь тяжелым, чтобы он перестал делать такое проникновенное лицо. Единственное, чем удалось унять это волнение вперемешку с попытками еще раз утопить себя в стакане, так это осознание жестокой реальности: наверняка сейчас на месте Марины Чарли видит эту кикимору.
Черт знает почему, но в голове Кауффманн, девушка, что понравилась Уитмору представала напомаженной куклой с дутыми губами. Она бы сказала, что это глупая блондинка, но собственный цвет волос не давала такого права, и потом, говорят сейчас в моде брюнетки. Как Карма.
В общем, добрая часть слов этой чудесной новой песни осталась за пределами сознания Марины. Когда Чарли замолчал, еще несколько секунд ею владело смутное оцепенение, и совершенное незнание, как жить и как развидеть. Кауффманн поспешила поставить свой стакан на столик и натянуто-задорно захлопала в ладоши:
- Уоу, это было круто! – Достаточно энтузиазма? Но продолжению бурных оваций было не суждено случиться. Вопреки всем ожиданиям тоскливо-печального лица пьеро, страдающего по своей Мальвине, Чарли Уиттмор как всегда начал ломать систему. Систему Кауффманн, которая, конечно же дает сбой. Моментально, стоит только Уиттмору сделать несколько неожиданных телодвижений в её сторону, Марина пытается отсунуться назад, но… врезается спиной в кресло. Shit. Чарли уже оказывается слишком близко, чтобы корчить испуганное лицо, и Кауффманн решает изобразить тень удивления, мол, не поняла, что он собирался сделать. Забыть о песне? Но как же… - Ладно.. – Такой растерянной она еще себя не чувствовала никогда. Ничего не понятно. А когда ничего не понятно, Марина волнуется, в общем, как в анекдоте про собаку. Впрочем, конец саркастично-оптимистичному потоку мыслей в голове приходит очень быстро, как только ладонь Чарли оказывается на её колене. А если быть точным, обе ладони. Как будто от этого тактильного контакта ей вдруг должно снизойти озарение о его светлой идее, начертанной на светящемся лице. – Что? (Нет!) – Мозг тщетно пытается предугадать, что удумал парень, но тот не дает сказать и слова, в буквальном смысле, закрывая рот. – Фто проис… - Ладно. Марина сглатывает ком в горле и чувствует, как многострадальное сердце с новой силой начинает отбивать чечетку в груди. Но даже это не было пределом беспокойства. Совсем боязно стало, когда Уиттмор попросил закрыть глаза. Точнее, поинтересовался, включена ли эта функция на данном аппарате. Врать Кауффманн не любила совсем (исключая жизненноважные моменты), так что пришлось утвердительно кивнуть. Но от волнения, она забыла совершить действие, и выполнила просьбу Чарли только когда он умоляюще запищал.
Боже, все золото мира ради того, чтобы эта интонация не повторялась! Мысленно вычихнув этот очередной способ манипуляции её сознанием, Марина поспешила закрыть глаза. Какой еще эксперимент? В голову не лезло ни одной мысли. Все, с чем в её понимании мог экспериментировать Чарли Уиттмор, сводилось к степеням обнаженности его тела и количеству разнесенной посуды по периметру. Но это было в прошлом. В далеком, туманном прошлом, когда Марина еще понятия не имела, что кроме внутреннего дискомфорта, близости Чарли может быть опасна другими вещами.
Момент. О, этот сладостный момент неведения, когда ты не подозреваешь о том, что произойдет в следующий миг. Момент счастья. Момент блаженства. Всего один коротенький момент…
- ТЫ ЧТО ДЕЛАЕШЬ!? – Она не собиралась! Нет, не орать истошно на всю квартиру, это эффекта было не избежать, даже если бы Уиттмор удосужился предупредить о своих намерениях заблаговоременно. Неожиданным был этот резкий взмах рукой и кулак, припечатавшийся Чарли прямо под глаз. На секунду Марина и сама испугалась, и даже ринулась вперед, виновато охнув, но чувство подступающей обиды убедило, что жалеть предателей нельзя. С этой мыслью Марина расправила плечи и с усмешкой посмотрела парню в глаза:
- Теорию, что крутой Чарли Уиттмор не может не понравиться пусть даже лесбиянке?– А она ведь почти поверила, что он не такой, каким показался вначале знакомства… - Огласишь результаты? Целых два месяца ведь ждал.. - она тянется к своему стакану разочарованно - В морозилке есть мясо. И отодвинься уже, дышать нечем. - Теперь и правда только утопиться.
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Если можно было найти способ отрезвления человека напротив в один миг, то секундой раньше Марина применила его во всём великолепии. К слову, подкрепление эффекта в виде полетевшего в глаз кулака можно было и избежать, потому что эхом разносящееся по сознанию «Ты что делаешь!?» было достаточным, чтобы вывести Чарли из кондиции счастливого следования первому инстинкту. Уитмор ловит равновесие, хватается за глаз и ошарашенно смотрит на девушку перед собой. Единственная мысль, сопровождающая рваные движения: «Ты что сделал?» — отпечатывающаяся в каждой микроэмоции, появляющейся на лице парня. К сожалению, ответ был настолько неутешительным, что юноша предпочёл заткнуть голос рассудка раньше, чем он сможет огласить плачевность ситуации. Печально, что он не предвидел зажать уши, так как Марина не поскупилась заботливо подвести черту.
— Нет, — нервно трясет головой, начиная пятиться назад, всё ещё хватаясь за ушибленное место. — Нет, нет! — повышает голос с каждым выкрикнутым отрицанием. — Это было не так, — испуганно тараторит, а затем резко замолкает, опуская руку от места столкновения с кулаком правосудия. Закрывает глаза, пытаясь не подавиться собственным сердцем, находящемся уже где-то в районе горла. Уже лучше. — Прости, я правда не, — вновь осечка. Взгляд в сторону. Осознание. Никакие отчаянные попытки оставаться в полупьяном бреду не сработали. И какими бы святыми намерениями не сверкала чудо-идея до её исполнения, сейчас она выглядела совсем как краткое резюме внушительных размеров самомнения Уитмора. Попытка подняться на ноги чуть не заканчивается разбитой кружкой, но Чарли вовремя ловит равновесие, хватая чашку на половине пути к столкновению с полом. Оступается, дергает руками и тихо выдыхает, ощутив твёрдую почву. Как жаль, что из побочных эффектов виски осталось лишь отказывающееся слушаться тело.
— Да, — еле слышно выговаривает, поджимая губы и упираясь взором в незатейливый узор на ковре. — Да, — смиренно кивая, возвращается взглядом на лицо девушки. — Я думал, — удивительно, как привычный словесный поток, с легкостью выливающийся наружу, урезается до плачевных потуг выдавить из себя хотя бы часть неясного клубка мыслей. — Вдруг ты что-нибудь почувствуешь, — пальцы сильнее сжимают стакан в руках, будто это его последняя броня перед лицом резонно злящейся Кауффманн. — Я бы сказал, что пить надо меньше, но, — опять молчание. Впрочем, на этот раз слова не выстраиваются в подобие правдивого оправдания, потому что его нет. Потому что с тех пор, как Марина поведала о своей не подходящей плану Уитмора ориентации, его голову не покидала навязчивая идея, что такие упущения вселенной могут быть обратимы. А кто сможет пойти против природы, если не сам Чарли Уитмор? Звезда всея университета! Он нервозно фыркает, вздёргивая бровями и быстрым шагом отправляясь на кухню. — Извини.
— Результаты, пожалуй, есть, — останавливаясь у раковины, мозолит глазами капли воды, разбросанные по металлической поверхности. — Кажется, я потерял друга, — скорым движением тянется к крану, заглушая внутренний голос шуршанием брызг. Как славно, что спина скрывает подавленную ухмылку. Взывать к жалости он хотел ещё меньше, чем встречаться с последствиями веры в свою суперспособность влюблять в себя даже тех, кто раньше не засматривался на противоположный пол. Забавно, с каким остервенением Чарли пытался доказать всему миру, что тысяча лайков под фотографиями не делают из него масштабного зазнайку, не способного признать поражения. А что теперь? Кажется, наш простой парень не смог смириться с тем, что его чувства могут быть невзаимны, пока не получил как следует по морде. Замирая с чашкой в руках, он издаёт громкий смешок. — У тебя отличный удар! — попытка разрушить вязкую неловкость, которая постепенно растягивалась между ними. Или он единственный, кто тонко чувствует широкую пропасть, которую создал собственноручно? Вода затихает, и кружка отправляется в шкаф негромким отзвуком по деревяшке. Пальцами закрывает рот, стараясь унять сбивчивое дыхание, не желающее приходить в норму. Взор перед собой. В голове мелькают картинки поцелуя. «Да ты издеваешься!?» Неровным прикосновением проводит по губе, резко сжимая кулак. — Марина, — наконец разворачиваясь к девушке. — Я сделал полнейшую глупость, — медленным шагом обходит барную стойку, останавливаясь в нескольких метрах от Кауффманн. — Я как напыщенный придурок решил, что поцелую тебя и ты вдруг решишь, что девушки – это не твоя стезя. — хмуря брови и сжимая губы, пытается изобразить из себя спокойствие полное неоспоримой уверенности. Увы, выходит крайне паршиво. — Я даже не знаю, что я хотел этим доказать, — не двигается с места, начиная взволнованно ковырять кожу на большом пальце. Наверное, где-то среди всех чистосердечных вываливаний мыслей на Кауффманн должна была затеряться истинная причина попытки обратить её в «фанатку» Чарли Уитмора, но вместе с остатками мозга, кажется, он растерял и всю храбрость. На момент парень затихает, а затем чуть тише добавляет. — Пожалуйста, скажи мне. Я... Я могу как-то это исправить?
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Сердце заколотилось в бешеном ритме, и Марина в кои-то веки осознала, что не может это исправить. Некуда бежать. Как будто тебя закрыли в тесной комнате без доступа кислороду, и остается, разве что, дышать пореже, чтобы иллюзорно оттянуть момент своей скоропостижной кончины. Она бы сказала - спасибо, я уже испытывала это однажды, но отказываться от ниспосланного с небес чувства к Чарли было поздно. Это ощущалось буквально каждой клеткой тела, потому что чертов тест сработал, пусть для Марины это была совсем другая проверка.
Она прикрывает глаза, мечтая абстрагироваться от произошедшего. Не выходит. Броситься бежать в свою комнату, изображая из себя обиженную - глупо. Да и какая разница, если демонстрация истинных мыслей и реакций на происходящее просто невозможна? Как она умудрилась упустить этот бесценный момент fell in love? Как она позволила себе стать заложником такого глупого, необъяснимого чувства к человеку, который и близко не вписывается в привычный ее пониманию набор необходимых характеристик? И разочарование, которое девушка испытала больше относилось к себе самой, нежели к Уиттмору, который не был обязан соответствовать её системе реальности. Определенно точно, Марина решила, что если уж и обижаться, так только на себя за отсутствие мозга.
Впрочем, её умозаключение никак не повлияло на демонстрацию недовольства. Глупее всего вышеназванного было бы потакать тараканам несмышленого Чарли, живущего в этом своем мире розовых бегемотов, где чувства людей и их рефлексы являются лишь забавной игрой неокрепшего разума подростка. Не зря говорят, что парни взрослеют гораздо позже девушек, хоть Уиттмор и был старше количеством цифр от даты рождения.
- Почувствую?... - Марина подавилась остатками своего напитка, буквально выплевывая содержимое обратно в стакан. Громкая усмешка летит с губ, но комментировать свой восклик она не собирается, потому что здесь нет, что нормально сказать. Но, видимо, Чарли не был бы собой, если бы не продолжил вытряхивать из нее ответы на свои реплики, методичным тыканьем в виде бессознательных реплик, от которых Кауффманн начинала давиться кислородом, которого и так было мало здесь.
- Не моя стезя... что? - Ты такое опять несешь. Она поднимается с пола, наконец-то обнаружив в себе силы сделать это. Алкоголь уже успел разнестись по крови, а в квартире было достаточно тепло, чтобы голова закружилась. Кауффманн была готова поспорить, что будь она трезвой, то немедля бы попрощалась с Уиттмором и скрылась в недрах своей комнаты - последней крепости и защите, да и та была безжалостно взломана. Такое чувство, что у Уиттмора в карманах этих голубых штанов хранились ключи от любого бастиона. И, судя по всему, он тоже так думал, когда сделал то, что сделал. Вдвойне ясно - открывать глаза на правду теперь она просто не имела права в целях его же благ - быть может, не будет возносить себя до небес в следующий раз и какая-нибудь несчастная жертва его обаяния не познает всю прелесть первородных инстинктов популярного мальчика.
- Я тоже не знаю, - Марина разводит руками, и обходит виноватое лицо парня, оставляя стакан на барной стойке. Пол шага назад, но Чарли снова подает голос, и его слова вынуждают ее вернуться и допить содержимое на стеклянном дне. - Смотря что ты собрался исправлять, - Действительно, вариантов ведь было много. В голове вертится это мерзкое слово "друг", добавляя горечи в коктейль чувств. Одного Марине никогда не понять, почему любовь - это так больно. Или она не создана для сильных душевных переживаний, что по неумелости своей всегда обращает все в пепел, так и не испытав этого упоения чувствами. Мама говорит, что людей нужно учиться подпускать ближе, но как, если вечно живешь с опасностью остаться с ножом в сердце? Знаем, плавали.
Она окидывает Чарли оценивающим взглядом с ног до головы. Чем он отличается от её предыдущей попытки сыскать счастье? Разве что вечно просит прощения за свои поступки, но прощение не умаляет эффекта от случившегося. Она до сих пор чувствует, как ее губы горят этим злосчастным пьяным поцелуем, а колени делаются ватными при мысли, что между ними могло не быть тысячи и одной стены в виде ремарок и обстоятельств.Что было бы тогда? Она бы стала одной из этих девочек, что готовы лечь в постель к местной звезде, а на утро разочаровать его своей доступностью, пополнив статистику опытов? Сраный эксперементатор!
- Чарли, - Теперь её очередь пугать громкими взываниями к имени. Если он хочет говорить серьезно, это можно устроить. В глазах окружающая действительность плывет, но Марина откидывает волосы за плечи, стараясь донести свою мысль как можно точнее, не примешивая и тени собственной реакции на случившееся. - Слово "ответственность" тебе о чем-нибудь говорит? - Она подходит ближе, взмахивая рукой и хмурится. - А что если бы я оказалась не безнадежной лесбиянкой с разбитым сердцем? - Заглядывает ему в глаза и медленно начинает отделяться от собственного голоса - Что если бы я действительно почувствовала что-то? - Эмоционально качает головой. - Что если бы я... влюбилась в тебя? - Голос гаснет, но Кауффманн откашливается, придавая своему лицу несколько поучительное выражение. Жаль что от хорошей игры во взрослую никуда не девается этот холод по спине, и эти надламывающиеся пьяноватые интонации, отливающие намеками и двусмысленностями. Марина пытается заглушить их тоном, полным назидания, но не знает, не хочет знать, что получается на деле. - Ты же любишь другую девушку! Что бы ты делал с этим, Чарли? - Последний вопрос вылетает случайно, но отступать поздно. Кауффманн делает еще пол шага в сторону Уиттмора, стараясь продемонстрировать свою храбрость, но она писана вилами по воде. Иногда ей казалось, что она умнее, и что все становится на места, если постараться вести себя адекватно. Но присутствие Чарли по близости раз за разом доказывало, что все может пойти не так в любой последующий момент. Наверное, где-то между ними нужно повесить располосованную ленточку с надписью don't cross, определенно точно, она хотя бы знала границу пиздеца у этой молчаливой непредсказуемости.
Этот вопрос должен был прозвучать как распространенная интерпретация фразы "shame on you", но так и не приобрел своей риторики в устах Марины Кауффманн, которая теперь смотрела слишком прямо для человека, который не ожидал услышать ответ. Ответ, который наконец-то поможет осадить оголтелое сердце. Где-то в глубине души Марина понимала, что это единственный действенный способ, но как это бывает всегда - надежда дохла последней. Даже если ты мнишь себя серьезной рассудительной особой. Марина рассеянно улыбается и забивает, пожалуй последний гвоздь в гроб своих страхов. - Что бы ты делал со мной, Чарли?
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Почему нет кнопки экстренной задней перемотки, которая бы открывалась человеку только в случае крайней необходимости? Сейчас был именно такой момент, и с каждой секундой становилось только хуже. Такое не исправишь раскаянием, не замажешь месяцами привычного поведения, и никаких убедительных доводов не хватит, чтобы объяснить причину внезапного «чёрт попутал.» Потому что когда люди опускаются до подобного рода «экспериментов», за безобидной личиной попытки проверить очередную глупую теорию кроется что-то вовсе не безобидное и вполне способное разрушить тонкую черту дружбы.
Смешок больно бьёт по слуху, заставляя всё нутро сжаться. «О чём ты думал?» Впрочем, все уже прекрасно осведомлены, что за прекрасные картины расписывало воображение юноши. Но если опустить мысль, что это было наивным следованием на зов сердца, разве она не была права? Разве это не было воистину самым опрометчивым поступком, которым Чарли мог окрасить их отношения? Выслушать о безответной любви, а затем явить себя, как лучшую пилюлю от разбитого сердца. «Серьёзно, Уитмор?» Чем больше он прокручивал в голове случившееся, тем стремительней уменьшался словарный запас. Куда не ткни, сплошное не надейся, не верь, не борись. Потому что единственное, за что надо было сражаться, так это за остатки собственного рассудка, который Чарли умудрился растерять на пути к покорению самой тяжелой крепости в своей жизни. Какая жалость, что Марина не очередная Троя и падать она никуда не собиралась?
— Марина! — дергается за Кауффманн, стоит ей выказать очевидное желание как можно скорее покинуть его общество. В то же мгновение все маячки Уитмора сработали, твердя: «Не отпускай.» Если она окажется в спальне, если она захлопнет дверь, он уже не сможет ничего исправить. И плевать, что мозоля лицо девушки взволнованным взглядом он не стирал одно за другим воспоминание о сегодняшнем вечере, но отчего-то находясь в непосредственной близости, Уитмор находил в себе силы уповать на удачу. — Всё, — срывается на выдохе, пока взор нервно бегает от Марины по комнате и обратно. Но и правда, что? Мнимую дружбу, которую он изображал на протяжении двух месяцев, стараясь следовать строгой установке ни в кого не влюбляться и, тем более, не влюбляться в свою соседку? Или может Чарли собирался исправить собственное сердце, которое начало вести себя не в угоду обладателя проклятого органа? — Я просто хочу, чтобы всё было, как всегда, — наскоро проговаривает юноша, не отрывая взгляда от Кауффманн. Пусть это было далеко от истины, подобный исход был лучше всех тех, что так ярко вырисовывались в голове Чарли.
Девушка делает шаг навстречу, но вместо привычной реакции где-то в районе живота, он сталкивается с уходящим в пятки сердцем. То ли от страха, то ли от свежести воспоминания о недавнем поцелуе. Не очень-то взаимным, но всё-таки. И в какой-то момент, он готов поклясться, что предположения Марины и впрямь могли иметь своё воплощение в реальности. К счастью, пекущее покалывание в районе глаза вовремя напоминает о себе. Ещё немного, и он бы и впрямь потерял частичку «бы» в сыпящихся на него вопросах. — Какое это имеет значение? — хмурится, сглатывая тугой ком в горле. — Какая разница, если ты любишь Карму, и недоразумение в виде поцелуя не может этого изменить? — неожиданно, в нём будто щёлкает спусковой крючок и из сожалеюще-взволнованного выражения лица вырисовывается едва различимое недовольство. — Если бы ты влюбилась в меня, тогда бы мы и поговорили, — громко дыша, чеканит молодой человек. Перед глазами рыжеволосая девушка, смотрящая на него, словно на красивый предмет обихода, который она обязана заполучить в свою коллецию. Где, чёрт подери, Марина умудрилась высмотреть в ней распрекрасную обладательницу доброй души? Или, быть может, сравнение людей с «достойными вложениями» – это определение хорошего человека? — Не знаю! — срывается грубым рыком на последний вопрос. Осознание дубль два. Уитмор сжимает губы, словно только сейчас расслышал свои слова. — Я не знаю, что бы я делал с тобой! — нервно тряся головой, продолжает тараторить парень. — Я не думал об этом, — произносит чуть тише, смотря в упор на Кауффманн. Куда затерялось это проклятое окно, куда надо отправлять «ОСТАНОВИТЬ»? Уитмор стискивает зубы, стараясь унять широко вздымающуюся грудь и общий вид готового к атаке зверька. — Но именно этого я и хотел добиться. — прямой взор глаза в глаза. — Может быть, — тухнущей интонацией добавляет, протягивая руку к чашке и стаскивая её с барной стойки ломанным движением. Шаг назад. Он пытается выдавить из себя улыбку, но кончики губ едва дёргаются наверх. Чарли пятится назад и огибает девушку, оказываясь на кухне. — Зачем представлять что было бы? — наконец-то усмирив тон, тихо спрашивает юноша. — Ты любишь свою подругу. Я ничем не лучше, — делает незначительную паузу, упираясь ладонью в столешницу. — А вместо того, чтобы утешать друг друга, как и было велено свыше, делаем только хуже. — фыркает, — Я сделал только хуже. — спешит исправиться.
Почему нельзя просто отключить все эти эмоции, валящиеся на него одна за другой? Почему то самое чувство, которого он так боялся, вновь заставляет его говорить и делать сплошную несуразицу? И вместо того, чтобы попытаться хоть что-то исправить или ужиться с надоедливыми бабочками по лесбиянке, он продолжает подчиняться сиюминутным истерикам, исходясь от ревности к сраной Карме. «Сам устроил этот спектакль, уж будь добр подыгрывать до конца.» — Нет, слово ответственность мне ничего не говорит, — он вновь разворачивается лицом к Марине, а затем секундой позже сползает по шкафу на пол, закидывая руки на выставленные колени. — Прости. — отсутствующим взглядом по полу, переходя на шёпот.
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Очевидно, что идея с выпивкой была плохой. Вот только очевидностью этот вывод был для того, кто еще не успел влить в себя три, пусть и не полных, стакана виски. Чарли и Марина таковыми не являлись, поэтому думать о причинах сложившейся ситуации было некогда. Алкоголь ударил в голову сильно, особенно если судить по состоянию Уиттмора, что неожиданно для всех превратился из чудесного щеночка с огромной душой в подобие разъяренного волка. Подобие, потому что лично Марина не испугалась, только уронила челюсть на пол и не нашла и минуты свободного времени, чтобы поднять, ведь Чарли есть что сказать по этому чудесному поводу!
От удивления она даже хапнула воздух ртом, утонув в собственном негодовании, но так и не нашла достойного ответа первому выпаду. Ей очень хотелось спросить, какого черта Чарли так озабочен её ориентацией, может даже, она бы с удовольствием прочла лекцию о дискриминации по половому признаку, но вторая реплика остановила поток мыслей мгновенно. "Что я только что...?"
Кауффманн дернулась было в сторону, ловя себя на мысли, что нужно срочно найти применение своим кулакам, а то они зачесались, чтобы повторить, пожалуй, свой самый удачный ответ в любой непонятной ситуации. Может быть, два фингала под обоими глазами будут достаточно понятным аргументом для тех, кто решил поднять бунт на корабле? Очевидно, нет. Очевидно для кого угодно, кроме Чарли Уиттмора, вдруг сделавшегося неузнаваемым человеком. Куда же подевались наши манеры и попытки быть милым, даже когда в спину летят колкие шутки? Быть может, это и есть истинное лицо нашего принца, который так долго держался в рамках приличия, но наконец-таки явил миру себя? Приятно познакомиться! Главное, вовремя. На краткий миг Марина даже посожалела, что месяц, отведенный на проверку сожительства пролетел так быстро, сейчас бы у нее нашелся миллион и один ответ на количество палочек, мысленно рисовавшихся на доске почета с каждым новым откровением души Уиттмора.
- Замечательный ответ взрослого молодого человека, - Три не знаю и эта гаснущая интонация в совокупности с милым признанием, что это искомый результат, и тот находится под глубоким сомнением. Вероятно, ответ на все вопросы был только что засыпан пеплом их дружбы. Марине было некогда задаваться такими глупыми вопросами, потому что на этом монолог разъяренного Пьеро не нашел своего окончания. А было бы не дурно, между прочим, даже правильно заткнуться прямо сейчас, пока неконтролируемый организм еще не успел договориться с пьяным мозгом. Последний шанс, который Чарли благополучно упустил, пока высказывал свою ценную и несколько абстрактную точку зрения на ситуацию.
Дальше больше. От возмужения Марину уже перекосило, но, кажется, никто и не заметил. Пришлось вставить свое слово - Затем же, зачем совершать поступки, с последствиями которых ты делать что не знаешь! - Выпаливает девушка, ткнув пальцем в воздух. А он интересный собеседник, оказывается. Как она могла раньше не замечать? - Отличная поправка, - wait - Пожалуй, лучшее, что я видела из всех способов самобичевания, что ты продемонстрировал за последние пару часов, - фыркает в ответ, решительно отступая к стойке, чтобы взять свой стакан и восстановить солнышки внутри. Зря говорят, что алкоголь не помогает. Не лечит, конечно, вон Чарли не спасло от безумия, но определенно задает беседам нужный тон, иначе как бы они выяснили, что с Мариной Кауффманн и сделать-то что непонятно?
- Спасибо, я уже поняла, - Бросает она на огрызание об ответственности, и к моменту, когда Уиттмор снова начинает корчить из себя несчастного, роняя свое "прости", Марина уже находит как восполнить силы и без его подачек - Нет. - Плещет в стакан терпкого напитка, от вкуса которого на языке уже появилась оскомина. Задержать дыхание и резко залить в себя залпом. Надо сказать, что это даже к лучшему, заглушает боль прожитых потерь. Кряхтит и отплевывается, пытаясь вернуть дыхание. - Очень жаль, что утром придется отрезветь и думать, какая ты никчемная, что даже самый находчивый парень всея университета не знает, куда тебя пристроить, - Зачем-то срывается с языка. Сказать бы - я не хотела, но рассудок отказывается подчиняться. Доливает в стакан еще чуть-чуть и Марина запивает свое откровение очередным залпом всем мужчинам на зависть. - Ну и гадость. Тебе налить? - Что уж. Что уж стесняться, когда все и так стало понятно. - За сегодняшний вечер мы узнали друг о друге столько нового, аж завидно, - Она хватает бутылку и движется к бару, чтобы заставить Уиттмора пить с ней за компанию и не быть слабаком. Но в последний момент её поражает, как может казаться на данный момент, гениальная идея. - Но знаешь, в твоем эксперименте есть интересные части, - Кауффманн ставит бутылку на стол и перегибается через стойку, чтобы увидеть это проникнувшееся атмосферой безысходности существо. - Например та, где мы должны найти выход друг в друге, - От совокупности злости и истерики, Кауффманн плохо видит детали картины перед собой. - Ведь если мы оба такие глубоко несчастные и судя по всему обреченные на сердечную боль... - Она делает паузу, в которую сознание пытается докричаться до языка, но тщетно - ...Почему бы нам в самом деле не помочь друг другу? - Ей кажется, что Уиттмор не достаточно понял всю гениальность её скомканного предложения, и чтобы объяснить суть, Кауффманн делает зигзаг, натыкаясь на стул, ловя равновесие, но упорно пробираясь к цели со своим стаканом. Внутри нее медленно принялся закипать коктейль злорадства. - Я имею ввиду, - она оказывается рядом и делает усилие, чтобы опуститься на пол к парню, подгибая ноги под себя. Лицом к лицу - уже почти не страшно. Совсем как родные. - Что-то же толкнуло тебя на эксперимент, полный риска. Ты ведь, знаешь меня... - Она дергает бровью, подразумевая последствия любых попыток посягнуть на ее личное пространство. - А я знаю тебя. - Такое чувство, что мысль еще не ясна собеседнику. - Ну... я видела тебя в трусах и без, - на последней фразе приходится громко ойкнуть, зажимая себе рот, но что греха таить. Марина махает рукой и быстро поясняет - Однажды я забегала домой за тетрадкой, а ты стоял в ванной. Играла музыка, дверь была открыта, так что... нам практически нечего друг от друга скрывать. К тому же... - она поворачивается и тыкает пальцем в доску почета - Там не нашлось ни единой палочки, если не считать отдельные моменты, но ведь у всех пар есть раздражающие факторы, и без них было бы даже странно... - Чувствует, что теряет ход мысли, и решает запить алкоголем, делая минутный перерыв, - нет! - когда Чарли делает движение напоминающее попытку высказаться, Марина повторяет его некогда достаточно проверенный способ закрыть рот, приложив свои пальцы к его губам. - Молчи, свое слово ты уже сказал,- Авторитетно кивает головой. - Я не закончила. - Рука соскальзывает с лица Чарли и ложится ему на колено, нервно сминая ткань чудесных пижамных штанов, будь они не ладны. Что до сердца, то, кажется, оно решило собрать вещи и благородно уйти в закат с фразой nothing to do here. https://31.media.tumblr.com/4b854fc493f … sfu3g1.gif - В общем, что если я предложу тебе быть моим... женихом? Не парнем, а женихом, ты не ослышался, стадия отношений подразумевает познание друг друга, а мы уже прошли этот период, к тому же разбитым сердцам нужна углубленная терапия так что... в общем, неважно, ведь это эксперимент! - От собственной находчивости Марина почти готова захлопать в ладоши, но стакан с виски решает, что надо снова глотнуть. - Ты же любишь эксперименты. И не знаешь, что со мной делать. Но очень... очень хотел этого добиться. - Марина отставляет стакан на пол, чтобы снова зажать экспериментатору рот. - Hush, - Улыбка на ее лице не несет глубокой информации, особенно для такого сообразительного соседа. - Но прежде, чем ты ответишь мне согласием, я должна кое-что тебе показать. Все должно быть честно, ведь так? - Она дергает бровями и снова особождает пленника молчания. - Закрой глаза, - Повторяет его интонации. - Ну, пожалуйста! - Несколько капризно, впрочем, после того, что сделал Уиттмор, у него нет шансов отказать ей в просьбе, и Марина это точно знает. Дождавшись момента, девушка задирает руки и лихо скидывает с себя майку-разлетайку всем ветрам на зло. На долю секунды ей кажется, что это слишком, но эта доля так ничтожно мала, что тень сомнения ускользает в небытие. - Открывай. - Решительно выдыхает она. - Соглашайся! Тем более, что, как ты уже отметил, друга ты всё равно потерял, - С энтузиазмом восклицает Кауффманн, распрямляя плечи. Какая гениальная идея, не так ли? Возможно, теперь Чарли Уиттмор останется доволен её бессознательными реакциями? Марина Кауффманн сама нашла себе применение. Торжественно: - Чарли Уиттмор, - рука возвращается на колено парня, проезжая неожиданные десять сантиметров вдоль бедра, Марина вызывающе дергает бровями, в ее взгляде можно обнаружить толику безумного, но разве юные натуралисты вроде Чарли прислушиваются к таким реакциям? - Обещаю, принятие этого предложения откроет тебе кучу лесбийских бонусов. - Марина наклоняется, придвигаясь ближе. Так, чтобы их лица оказались совсем близко, и ее лицо делается лишенным всякой пошлости, и даже озаряется детской тревогой, а голос переходит на шепот, точно бы все гетеросексуалы мира могли бы подслушать ее самый страшный страх. - Только я это... минет делать не умею, это же ничего?... - она вопросительно заглядывает в щенячьи глаза, нервно закусывая губу. Но люблю стирать носки! - Wait!
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Развалившись на кухонном кафеле под весом истерического выпада, который, по скромным предположениям Чарли, должен был разнести всю эту квартиру в щепки, юноша не мог себе представить насколько идея напиться в компании Марины была непозволительной. Если бы только он мог предвидеть хотя бы одну десятую тех слов, которые прозвучали в этих стенах под действием пагубного алкоголя. Если бы надоедливые бабочки в животе не заставляли соглашаться на всякое мероприятие, которое позволяло находиться с девушкой чаще, чем за завтраком и во время столкновений на пути в ванную комнату. Гневные выражения лица Кауффманн прочно отпечатались на подкорке мозга, но что он мог сделать? Сказать правду? Разве было не достаточно попыток напрочь стереть возможность их общения за сегодня? Даже твёрдое «нет» не вызвало в нём должного удивления. Чарли лишь сильнее закусывает губу, усилием унимая желание вздохнуть и поднимает пронзительный взгляд на Марину. Если некоторые могли разливаться дерьмом по всему периметру долгие часы, то подобные эмоциональные встряски давались юноше непросто, оставляя от него подобие живого человека.
— Я вовсе не это имел в виду, — хмуря брови, сбивчиво говорит парень, но кто бы его слушал. Кажется, начинающая алкоголичка была и впрямь исполнена серьёзности ступить на неровный путь друзей туалета, потому что обращать внимание на нервозные отрицательные взмахи головой никто не стал. Но были зрелища и пострашней уверенных шагов к бутылке. Например, предшествующая презентация своих талантов по заглатыванию виски залпом, от которой веко Уитмора беспокойно задёргалось, а выдохшееся сердце забилось с новой силой от ощущения близившейся опасности. Правда, он так и не смог определить, какого она была рода. Ах, как не долог был час его наивного неведения.
Нутро предупредительно сжимается, пока Чарли не отрывает взгляда, следуя за траекторией движения соседки. Странно, однако впервые на своём веку он чувствует неоспоримое желание попятиться назад, словно на него мчится бронепоезд, собирающийся влепить недостающий фингал на положенное ему место. — Помочь... Друг другу? — патетика сходит на нет, и лицо парня обретает озадаченные очертания. Интересно, люди всегда тянутся к обидчику, словно он самое родное, что у них есть? — То есть, — попытка выдвинуть своё предположение заканчивается провалом, потому что Марина расходится настоящей тирадой. Той, от которой челюсть молодого человека прогрессивно падает. Той, которая заставляет несчастный потухший орган совершать неведомые природе кульбиты. В такой обстановке новость о её осведомлённости о всех частях его тела не звучит, как нечто трогающее душу. — К чему ты клон, — следующий кадр. Чарли ошарашенно выпяливается на палец, красующийся у его губ. Переводит взор на девушку. На палец. На девушку. Под действием жара, прокатившемуся по спине, Уитмор согласно кивает, помогая убрать импровизированный кляп со своего рта.
Почему он не закричал? Просто не начал тараторить с той же неустанной силой, которой поражал преподавателей и друзей? Почему не зажал уши, только бы не слышать последующие гениальные идеи, которые изрекала девушка напротив? Он пробовал контролировать свои экспрессии. Старался не подавать виду, когда Марина говорила нечто не укладывающееся в его светловолосой голове. Но сейчас? Увы, подобная опция была отключена колоссальным сбоем системы. — Что?! Погоди! — заикаясь от переизбытка разнящихся эмоций, он напрочь забывает человеческую речь. — Марина, подожди! — однако ему достаточно увидеть эту настойчивую мольбу в её глазах, как веки самостоятельно опускаются. — Ладно, хорошо, — пытаясь не впадать в глубокую панику, едва дыша выдавливает из себя молодой человек. Если это какой-то садистский план отомстить за его эксперимент, то он согласен понести наказание. Быть может, это лучшее, что могло случиться, после отказа прощать его за всю ахинею, которую Кауффманн была вынуждена выслушивать несколькими минутами раньше. И как же он ошибался.
Открывая глаза. Прищуриваясь, словно подсознание решило сыграть с ним шутку, закончив вечер его глобальными галлюцинациями. Уитмор слегка подаётся вперёд, будто мираж испарится стоит ему приблизиться на достаточное расстояние. Увы, спустя пару секунд сознание даёт сигнал, что это вовсе не фантазия исстрадавшейся души. — Что? — тихим, едва различимым писком слетает с губ. Марина надвигается, а юноша начинает отталкиваться назад. Чтобы упереться в столешницу. Итог: некуда бежать. — Марина, что ты такое, — но фразе не суждено завершиться, так как от неприличной близости ему напрочь перехватывает дыхание. Что, Чарли, давно не чувствовал себя юной девственницей, которую собираются растлить? — Но-ски? — упираясь пустым взглядом в Кауффманн, еле выговаривает мёртвой интонацией. Сердце делает первый звучный удар о грудную клетку. Уитмор проглатывает твёрдый ком в горле. Второй. Голова в миг затихает, лишая его всяких мыслей. Третий. Следом за ним громкий воздас озаряет всё помещение.
— Немедленно оденься! — хотели волка? Получайте! Предыдущая версия – жалкие попытки щенка проявить собачий голос. — Нет. Нет. НЕТ! — истошно тряся башкой в отрицании, подскакивает с пола, кидаясь на поиски майки. — Помочь друг другу? — огибает девушку, но тут же разворачивается, исполненный выражения лица: издеваешься!? — Я не собираюсь быть твоим женихом! И спать я с тобой тоже не собираюсь! — выцепляет брошенную в сторону одежду, быстрым шагом подлетая к ней и хватая в руки. — И дело тут вовсе не в том, что ты не умеешь делать минет! Проблему ещё нашла! — практически изрыгая огненные языки гнева, продолжает парень. — Как тебе. Да что ты вообще. О господи! — рык отчаяния не заставляет себя ждать, и отбросив идею донести свои мысли, Уитмор пихает кофту обратно её обладательнице. — И вот только не надо сейчас думать, что ты какая-то не такая! — резко выдыхая, продолжает. — Я знаю, что с тобой делать! — делает шаг назад, поднимая палец в верх, словно это должно магическим образом сконцентрировать всё внимание Марины на этой фразе. — Да какое тебе вообще дело, что я делать-то с тобой буду!? — рваное движение тем самым пальцем наотмашь. — Люби ты свою, — перед глазами встаёт картинка с наивно-детским выражением лица и закусанной губой, от которой Чарди хочется как следует стукнуть себя по голове. — Карму! — практически выплёвывая имя мерзопакосной рыжеволосой дуры. Кажется, воспоминания о ней действуют куда пагубней, потому что с рассудка Уитмора сдирает последний крючок безопасности. — И как ты собираешься нас лечить!? — разводя руками в воздухе, нервно вздёргивает бровями. — Нет, ну с тобой-то всё понятно, экспериментаторша! А меня-то ты как спасать будешь... — он стискивает зубы в попытке остановить речевой понос. Так усердно, что, кажется, лицевые мышцы начинают дёргаться в раздражении. Увы, Чарли Уитмор терпит поражение, заключая свою мысль финальным аккордом. — СОБОЙ ОТ СЕБЯ! — с губ юноши срывается звучный выдох, и он машинально делает шаг назад, тяжело дыша. Лицо вновь тускнеет, оглашая исчерпанный запас эмоциональных взрывов. Закрывая глаза, он чуть поджимает губы. Взор перед собой. На Марину. Еле слышно: Майку надень.
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Несчастная Карма и не подозревала по какой такой неведомой причине ей сегодня будет икаться до глубокой ночи. И это хорошо, если два алкоголика, скованные цепями общей квартиры сделают перерыв на сон, потому что на данный момент таких перспектив не предвиделось. Несмотря на весьма отуманенное сознание, мозг функционировал точно бы находился под действием сильного энерегетика, а сердце выдавало типичные признаки тахикардии, продолжая уже почти привычно отплясывать в груди Марины свои рваные ритмы. Она точно слышала, как оно истерически переворачивалось и сжималось, когда язык поворачивался, чтобы сказать то, что услышал Чарли Уиттмор. Но кому какое дело до какого-то там кровогоняющего насоса, когда веселье в самом разгаре? Это же весело! Экспериментировать вместе. Разве не такого исхода желал Пьеро, когда так настойчиво полез целовать суровую лесбиянку в поисках ответов у человеческого естества. Или как по его мнению там должна была прорисоваться прописная истина о том, что девочки должны реагировать "только на мальчиков". В пессимистичной версии Чарли - "и на мальчиков тоже". Разве не продолжил бы он проверку своей теории углубленными способами, дай лесбиянка хоть на миг усомниться в истинности своей ориентации? Разве стал бы он выставлять себя благородным принцем, будучи единственным в этой квартире, кто так яро ратовал за торжество правильных реакций?
Марина сильно сомневалась. Где-то в глубине души, конечно, потому что на первый план вышли все бредни, которые так любят выходить, когда алкоголь берет управление системой мозга. Впрочем, сомнения были начальной стадией недовольства, поэтому все остальные действия совершались по наитию, отталкиваясь от еще некогда трезвой оценки действительности. В это сложно поверить, но торжественная идея несостоявшейся помолвки задумывалась как злая шутка, которая в процессе проникновения алкоголя в кровь трансформировалась в жестокую реальность, которая в конце концов поимела инициатора.
Первый "гарк" распоясавшаяся лесбиянка восприняла как и должно - резко отшатнулась назад да так, что стукнулась головой и дверцу шкафа. Признаться, это несколько отвлекло от восприятия гнева Уиттмора, но он был настроен серьезно, да так, что перекричал ноющую боль в ушибленном затылке. Троекратное НЕТ обухом обрушилось следом за дверцей-обидчицей и, надо сказать, оказало куда большее воздействие, чем физический удар. А парочка отрицательный восклицаний лишь инстинктивно вызвали тихое - Да кто бы сомневался, - что было тут же навсегда утеряно в пучине неожиданного гнева юного первооткрывателя, который уже бежал с корабля со всех ног. На краткий миг у Марины возникло чувство, будто бы в голове Уиттмора она должна была кинуться следом, схватить его за ногу и вцепиться в нее зубами. На моменте о не существующих навыках Марина снова отшатнулась назад, открыв рот, чтобы заявить, что вообще-то для нормальных парней это важное умение, но снова ударилась о дверцу, выругавшись как-то слишком некультурно для того, кто пытался так отчаянно сконцентрировать внимание только на себе - иначе зачем было так орать? Несколько отрывочных попыток высказать мысль и обращение к религии Марину почти не тронули, за тем исключением, что она поползла плавающим взглядом по рукам Чарли, отыскивая татуировку креста, которую точно видела. Рассудок будто бы пытался защитить себя от наполнившего комнату рыка, то и дело толкая на несвоевременные рассуждения на тему вероисповедания Уиттмора, например. Но снова и снова Чарли удавалось достать мозг из убежища чертогов разума так, что Марина ударилась о шкафчик третий раз и начала злиться тоже. - Что? Даже и не собиралась! - Заявляет она, отползая в сторону. - Еще чего не хватало, - Думать, что она какая-то не такая. Не для него её роза цвела, в конце-то концов! - Это что же...? - Ей тоже стало интересно, и девушка даже замерла на миг, чтобы услышать ответ, но Чарли Уиттмор решил, что не скажет этого, зато скажет другое. То, что как по мановению ока раздувает угли не так давно потухшего кострища. - Люблю не могу! - Нервно выпаливает Кауффманн, понимая, что этот рык не хочет заканчиваться и нервирует её нирвану. Но Чарли глух к её чистосердечному порыву, как и всегда. Это злит еще больше. - Хватит, - Марина делает еще одну попытку достучаться до сознания вопиющего, быть может короткое руководство к действию будет воспринято вернее? Нет. Кауффманн повышает голоса -Разорался, - издает злое шипение, эмоционально махая на него рукой как на безнадежного, а безнадежный продолжает, от чего её начинает немного подтряхивать. Вы конечно извините, но не каждый день ты делаешь предложение руки и сердца дорогому человеку, а он говорит, что даже не хочет с тобой спать. - Это между прочим твоя идея! - Огрызается зло, делая попытку подняться, но стоит Уиттмору закончить свою непробиваемую тираду, как центр тяжести резко прибивает ее тело к полу. Что? - Что?... - В интонации Марины это прозвучало как реакция на слова умалишенного. - Да ты! Издеваешься! Надо мной! - Она резко отталкивается от пола, зло швыряя майку в сторону, от чего несчастная миска с семейным рецептом выплескивает все свое кукурузное содержимое по полу. Марина впивается в Чарли бешенным взглядом и явно не ожидает такого истошного гарканья от самой себя - Сам люби! Сам надевай! Сам придумал, теперь сам обиделся!? ВОТ САМ СЕБЯ СОБОЙ И ПОЛЕЧИ РАЗ ТАКОЙ ТУПОЙ - Остервенело передергивается всем телом, делая пол шага в сторону последней крепости - спальни, но резко тормозит, не выдерживая такой мозговой атаки даже с пьяного глазу. - Да от тебя даже не скрыться! Исправитель лесбиянок! Из-за тебя, между прочим, такой и стала, чтоб ты знал!
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Вы здесь » luminous beings are we, not this crude matter » archive » MARINA AND CHARLIE: PART II