Она ждет ответа на свой вопрос так, словно это был самый важный ответ в её жизни, который не должен был равняться числу сорок два. В прочем, чем дольше молчит молодой человек, тем быстрее она понимает – нет, он не готов с ней поговорить. Слабо улыбнувшись, она вздыхает, и развернувшись к нему спиной, заходит в свою комнату, подбирая более домашнюю одежду в руки, а затем, чуть ли не наткнувшись на него, потому что уже успела поселиться в своей голове, отвечает на его вопрос:
— Завтракала только, так что не отказалась бы от еды, — она смотрела на него недолго, и потом сразу же уперлась лицом в пол, в то время как и сам Илай решил, что лучше уж у него будет в компании пустая кухня, чем МакМиллан в эту секунду.
Так то это было даже ей на руку, и отправившись в ванную комнату, она удержалась от того, чтобы вскрикнуть.
Господь магглов уж точно не смог одарить её лицом, которое бы отлично выглядело в любом просвете жизни, в данном случае, после дикой истерии на улицах Лондона. Она промывает лицо, смывая полностью косметику, и убрав волосы наверх, решив, что с неё хватит уже вечером запутанных колтунов, а не сейчас, МакМиллан переодевшись спускается вниз, на запах еды.
Одной из отличных новостей, которые вообще могли бы существовать за сегодня – никого, кроме них, не было дома. Она бы точно не выдержала того, чтобы попытаться отлепить от себя Теодора, который, наверняка бы, заметил, что что-то случилось. Не смогла бы захотеть посмотреть на Анну, которая, как ей кажется, словно легиллемент последних кровей, может посмотрев на тебя понять, что тебе насрали в душу. Единственное, с кем в этой семье было просто – это с главой семьи, потому что даже если бы её лицо было бы уничтожено роем пчел или оторвана нога, он бы махнул рукой, и сказал, какая она замечательная, что приехала к ним погостить.
— Да, курица подойдет, спасибо, — слабо говорит Трэйси, усаживаясь на обеденный стол, начиная наблюдать за Грэмом. На вопрос про питье она не заставляя его ждать отвечает «Вода», впрочем, все равно не получает её, так как Илай, торопясь сделать все на свете ультра быстро, обжигает себе руку. «Осторожно!» лишь шепчет Трэйси, сжимая свой локоть свободной рукой, уже начиная подниматься, однако, Илай в это же время начинает говорить.
Даже если бы она захотела, то вряд ли смогла бы вставить хотя бы одно слово. Это было похоже на какой-то депрессивно-комичный кусок рекламы, потому что в конце ему нужно было произнести какой-нибудь оптимистичный слоган. Монолог был таким быстрым, что даже Трэйси не поспевала за мыслью молодого человека, а от того, что он мельтешил по кухне, у неё вообще была готова взорваться голова. Она, действительно, осталась сидеть, что должно было бы вызвать у него удивление, если бы он не был так сильно забит своими мыслями, которые и решил озвучить. Лишь приоткрыв рот, она слушала его слова, и понимала, как много всего накопилось у него в голове. И ей было жаль, что он был тем человеком, который терпел. Терпел до того, пока не взрывался, снося своими цунами эмоций все на своем пути. Трэйси была готова даже оглянуться – нигде здесь нет прутика, за который она могла бы зацепиться, чтобы остаться в живых?
Звонко перед ней опускается стакан воды, а затем и тарелка с курицей, которой волшебник положил столько, что дети в Африке сказали бы ему честное спасибо. Взглядом она упирается в его дрожащие руки, и благодарит неизвестного за то, что он не стал делать ей никакой гарнир. Курицы будет достаточно.
Правда, она не может начать есть. Ей кажется, что как только она съест хотя бы кусок, то все это вылезет в обратную сторону. Сердце бешено стучит, и Трэйси смотрит на него, тихо говоря:
— Знаешь что Итан рассказывал мне? — она понимает, что он не хочет знать. Судя по его словам, он вообще видел Итана в гробу так же, как и Трэйси до этого своих несуществующих друзей, которых она была готова променять на Илая. Но Трэйси понимает, что должна это сказать. Проблема была не только в Ханне, проблема была не в том, что Илай не хотел, чтобы она общалась с его друзьями. Был только один друг, и он не подходил под его придуманную в голове историю. Желательно вообще было вырвать все, что с ним связано, сжигая в камине. МакМиллан просто хотела разбить его иллюзии по поводу этого парня так же, как они сделали со всеми остальными до этого, — Что вы были вместе с Ханной, и какая вы были чудесная супер-пара. Знаешь, — Нет, только не это. Она должна была остановиться только на сухом факте о чем они говорили, но тут её проперло. Хочет ли она молчать дальше? Нет, на этот вопрос она может ответить уже слишком прямо, потому что, наверное, день был таким. День правды. МакМиллан складывает руки на груди, откидываясь на спинку стула, продолжая смотреть на него. Это тот разговор, который им нужно было преодолеть. Тот, через который проходят многие подростки, и тут есть два варианта – или все закончится плохо или хорошо. Сложно сказать, на что надеялась сама Трэйси, потому что Илай был достаточно непредсказуемый, и пусть иногда это было хорошо, но точно не сейчас. МакМиллан практически ставила на кон все, что у неё было. И намеревалась выйти не то, чтобы победителем, а хотя бы сухой из воды. Хотела, чтобы он бросил все фишки на пол, и сказал, что все это глупости, и лучше бы они поиграли в Монополию.
— Знаешь, я никогда не думала, что смогу думать так, — заводится аттракцион имени Трэйси, — Думать о том, как сильно я не хочу, чтобы рядом с тобой сидела какая-то неизвестная мне девушка и пела с тобой в унисон песни, что заставляют моё сердце трепетать. Как кто-то другой клал бы голову на твоё плечо, заставлял бы тебя улыбаться, поддерживал тебя.
Она переводит дыхание. Пусть говорила она достаточно тихо, не тараторя так быстро, как это делал Грэм, и достаточно четко подбирала слова, МакМиллан понимала, что все это было не для них. Почему они просто не могут залезть на крышу, взять с собой плеер, вставить в уши наушники, и молча лёжа там, каждый в своей голове разбирать проблемы? Почему все не может быть легко?
Она чувствует, как её рука начинает дрожать, и именно поэтому она убирает их под стол. Они словно парочка каких-то стариков, которые не поделили время у телевизора, и теперь каждый объясняет другому, почему именно он должен включить программу рыбалки.
— Как ты и сказал, это не мое дело тоже – где ты и с кем, но я все равно не могу, Илай, не могу перебороть это чувство внутри себя, — они были словно отдельными странами, которые не хотели переходить границы друг друга. Оба независимые, не готовые пойти друг к другу, делая первые шаги. И ей тяжело, потому что не смотря на весь опыт, который она собрала в себе за эти годы, девушка не знает, как сказать своему лучшему другу о том, что она уже полгода видит в нем вовсе не просто друга.
— Я хочу это услышать, — добавляет девушка, чувствуя, как в висок отдаёт стук её сердца, МакМиллан спрашивает его:
— Почему ты не скажешь мне? — в конце концов, они все равно уже начали, и она чувствует себя на скоростных американских гонках, когда сев вагонетку, ты знаешь, что уже ничего не сможешь остановить. Ты или проедешь всё это со страхом в глазах, с пониманием того, что только что сделал, или громко будешь кричать о том, чтобы тебя выпустили, оставив оплативший билет кому-нибудь следующему. Кто справится с этой ситуацией.

Подпись автора

за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —

My life
You electrify my life
Let's conspire to ignite
All the souls that would die just to feel alive

Здесь уже была речь про книгу, однако, если тогда она бы точно не взлетела даже на полки «Покет стора», то теперь бы превысила все чарты мира, и цена бы подскочила так, словно они планируют продать нового, усовершенствованного «Властелина колец», просто написанного на свой лад. А что, разве это не подходит? Два героя, что медленно поднимаются по вершине, идя бок о бок, правда, теперь оба думают о том, как бы скинуться вниз, в лаву активного вулкана в Мордоре.
Кажется, уже давно перестало иметь значение, одни они в доме или нет. Этот разговор бы все равно состоялся, и черт, даже если бы им пришлось применять защитные заклинания, если бы Илай решил внезапно встать и уйти, она бы уж точно смогла бы громко крикнуть «Петрификус Тоталус», лишь бы он остался, и выслушал её. Их диалог строился довольно странно, и место, которое они выбрали, можно было назвать даже ироничным. Намного лучше подошла бы какая-нибудь улица, с которой они совсем недавно сбежали, пляж на озере, крыша дома, да что угодно, но не столовая его дома, и этот длинный стол, за котором нормальные люди едят и пьют чай, а не обсуждают, какая телка кому на плечо кладет голову и кто кому лучшим другом приходится.
Он пытается что-то сказать, но, видимо она четко даёт понять, что лучше не перебивать её. Пусть они оба уважают друг друга, ведь она тоже молчала, не делала никаких непонятных вставок из своих слов (хотя могла бы), так что, будет намного проще, если их разговор будет строиться вот так. В моменты их молчания она слышит все, что происходит в этом доме - где-то скрипнула половица, наконец, выгнувшись после того, как на неё наступили, тикают часы в комнате родителей, птицы поют уже вечерние песни под окном. МакМиллан тянет шеей немного в бок, прижимая руку к виску, в надежде, что в её голове образуется полная тишина, потому что именно она бы помогла ей сейчас обдумать все происходящее. Обычно у неё не получалось четко действовать по определенным планам, но сейчас все было еще хуже, потому что им было просто необходимо делать это без пауз. Иначе, всего этого, возможно, никогда не произойдет.
Он сказал. Наверное, она ждала от него совсем другого. Ждала, что он остановится на фразе про лучшего друга, просто пожмет плечами, и заявит, что не женится ни на ком, пока и сама МакМиллан не выйдет замуж за кого-нибудь. Ждала, что он вообще промолчит, начнет говорить про погоду, про то, как будет чудесно, если завтра они выберутся... Никуда, и застрянут в своих комнатах, желательно, вообще не общаясь друг с другом все каникулы. И в школе тоже. Потому что он устал, устал от неё и её заскоков.
Однако, он говорит то, что, наверное, хотела услышать любая на месте МакМиллан, особенно, находясь в том положении, когда находясь рядом с Илаем, её сердце делает кувырок назад. До неё не сразу доходит смысл его слов, наверное, потому что его действия слишком резкие, и еще эта фраза про курицу, словно, он говорит это только для того, чтобы, наконец, поставить точку в этом разговоре, и она могла бы спокойно поесть.
Он разворачивается к ней спиной, а Трэйси порывается подняться с места, но в тот момент, когда в коридор шумно вторгается Анна, рыжеволосая утыкается лицом в тарелку. Да вы издеваетесь? Неужели весь мир должен насмехаться и ставить им подножки сейчас? Она подавляет смешок, готовая внутри себя завыть или засмеяться истерическим хохотом, однако, лишь резко берет вилку и нож в руки, и дрожащими руками отрезает себе кусок, запихивая его в рот, и абсолютно не желая его жевать. Она машет рукой Анне, кивая головой на её вопросы, иногда мотая ей из стороны в сторону, тем самым говоря «Не знаю», «Не решила», «Ни в чем не уверена, если не считать, что хочу поговорить с Илаем без вас», и именно поэтому курица была в её рту. МакМиллан прячет взгляд сначала в тарелке, а когда куски курицы уменьшаются на тарелке, то и в своей кружке, ловя на себя встревоженные взгляды матушки Илая.
Ну конечно. Представьте, что она видит перед собой? Два подростка, один белый, как простынь, вторая, наоборот, красная как рак, молча уткнулись каждый в свою кружку, и совсем не готовы поддерживать беседу с женщиной, которая только что вернулась домой. Наверное, будь она глупее или не такой мудрой, то начала бы спрашивать и без того большое количество вопросов, однако, даже не попыталась остановить ребят, когда МакМиллан проговорила, что им пора идти.
— Но Анна, — говорит волшебница напоследок, явно видя, что она явно опускает голову, как только дети собираются уходить, — Если Вы не сильно устали, давайте вечером поговорим? Вы в ведь в больнице работаете, а я хочу после школы попасть в нашу на стажировку и стать колдо... — она запинается, исправляясь, — Врачом, — получил на свой вопрос положительный ответ, ей становится легче дышать. Она совсем не хочет обижать или расстраивать эту женщину, которая терпит их непонятное поведение, при этом, особо не влезая в их подростковые проблемы. Цены такой матери не было.
Да, прогулка сейчас не помешает. МакМиллан спешно заворачивает за ним в коридор, опираясь об стену, и так же как и утром, вылетает в одной балетке, попутно надевая вторую на лету, прикрывая за собой дверь. Они спускаются по лесенке, и Трэй начинает дышать медленно, вдыхая как можно больше в себя свежего кислорода, потому что ей казалось, что в доме температура поднялась настолько, что даже сауны были холоднее. На секунду волшебница прижимает кисть ко лбу, проверяя, не подскочила ли у неё температура. Она горела, но, кажется проблема была не в том, что она заболела.
МакМиллан зябко тянет плечами, прижимая руки к бокам, и так же, как и Илай, убирая их в карманы джинсов.
Медленно, медленно, медленно они двигаются по улице и мысли Трэйси снова возвращаются к его последним словам. Ну как, все это время они и так крутились на бешеных скоростях в её черепной коробке, однако, теперь она должна ответить ему. Она обязана, и ей действительно придется убить себя, если девушка оставит его без ответа.
— Это самый тяжелый день в моей жизни, — наконец, проговаривает МакМиллан, прижимая уже охладевшую ладонь к своему лицу, не скрывая улыбки. Она правда устала, устала, так же как и Илай, и уже не знала, насколько длиннее может стать этот день.
— Как же мы давно знакомы, — Трэйси готова ударить себя за то, что говорит сейчас. Толкая его легко в плечо, она на какое-то время останавливает свой взгляд на нем, а потом отводит, смотря вперед, — Я никогда не думала, что тот маленький мальчишка, что боялся залезть в лодку, и вообще был в ужасе от происходящего в школе так долго времени, будет тем, кто пройдет со мной такое большое расстояние, — чуть тише она добавляет, — Будет терпеть меня, — и пусть даже не пытается. Их проблема, проблем обоих ребят была в том, что они совсем не умели нормально не только свои эмоции выражать и чувства, а и то, что опускали себя ниже плинтуса, когда видели, что все идет не по их планам. Она смотрела на Ханну, что сидела рядом с Илаем, горланя песню Элвиса, а МакМиллан лишь прикусывала губу где-то с боку, думая, что никогда не сможет делать также. Элайджа, в свою очередь, не мог видеть Трэйси рядом с Итаном, и не думать о том, что ему нужно съесть десять порций каши и тянуться к звездам, чтобы стать таким же. По меркам нормального мира они были глупыми, по меркам подросткового – они еще были ничего, раз могли идти рядом друг с другом, не шарахаясь.
— Илай, — она останавливается, потянув его за рукав кофты, — Каждый раз, когда я говорила, что люблю тебя, — о да, парень, ты не ослышался и это действительно то слово на букву «л», — Я не думала про тебя, как про друга или сокурсника, человека, который с которым просто весело проводить время, — Трэйси чувствует, как ей становится тяжело дышать, и как сердце уже попало в мастера спорта, а рука автоматически сильнее сжимает его кофту.
— Проклятых полгода я смотрела на тебя, и думала о том, что очень хочу, чтобы ты взял меня за руку, чтобы обнял, — поцеловал, — Поддерживал меня не так, словно я ещё один друг из команды по квиддичу, и перед нами самый сложный матч в жизни, — МакМиллан тянет его за рукав, заставляя развернуться к ней лицом, чтобы она, проклятье, видела его, чтобы, наконец, до конца переступила через эту линию, оставляя дружбу позади, — Элайджа, я люблю тебя, правда, люблю.
Она отпускает его кофту, а рука легко падает, ударяясь об её бок. Ей хочется разрыдаться снова, потому что она не знает, сделала ли она все правильно или нет, не знает, что он ответит ей, не знает, черт побери, ничего уже не знает, и именно поэтому глаза предательски наполняются слезами, отчего её взгляд сразу же направляется в небо, потому что мама всегда учила, что так намного проще бороться с потоком, что хочет рвануть у тебя из глаз, словно если бы ты включил кран с водой.

Подпись автора

за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —

Действительно, осталось всего лишь два года беспечной учебы. Пусть этот год показал, что мир не должен казаться им таким уж детским, сейчас все это было совсем не важно. А что будет потом? Трэйси пытается сопоставить его слова со своими чувствами, наконец, понимая, что это, все, что будет ожидать их впереди, они смогут пройти вместе, как, видимо, и хотели. Не идя где-то рядом друг с другом, боясь дотронуться друг до друга, лишь бы никто не подумал ничего определенного (хотя это было явно не про Трэйси), а крепко держась за руки, прикрывая друг друга от любой беды. В прочем, они и так это делали уже несколько лет подряд.
Она сдерживает слезы, но, кажется, Илай совсем не понимает, что она не планирует сейчас разрыдаться посреди улицы. Трэйси слабо улыбается ему, качнувшись из стороны в сторону, и оглядевшись по сторонам – вот уж выбрали самое лучшее место для чувственных признаний во всем мире. В прочем, если бы тоже самое произошло на злосчастной кухне... Слава Мерлину, что они пошли гулять.
МакМиллан не ожидает, что он возьмет её за руку, что нежно дотронется до её щеки, начиная говорить какие-то глупости. Не сдерживаясь, она действительно улыбается (молодец, улыбку-то натянул на лицо своим непонятным движением руки), положив свои пальцы поверх его ладони:
— У тебя еще есть силы подумать, что это может быть чем-то плохим в моей голове? — МакМиллан, наконец, чувствует свободу. Как снова и снова мысленно она хватает ртом воздух, и это не заставляет её задохнуться, как сердце перестает делать умирающие потуги, снова действуя как проводник, но ноги точно подкашиваются, и она понимает, как тяжело было находиться весь день, как было тяжело его пережить. И то, что происходит сейчас, кажется каким-то подарком на Рождество, когда ты всю ночь ждешь, пока домовые эльфы принесут подарки в ноги твоей кровати. Или под елку. Она хочет сказать еще что-то, что он дурак, потому что ей было намного проще сказать именно это, чтобы Илай понял, какую именно мысль она хочет до него донести. Девушки плачут не всегда только потому, что хотят умереть от страданий, как это было сегодня. Иногда они плачут и от радостных событий, как сейчас. Но не успевает ничего сказать, потому что он крепко прижимает её к себе, и у неё ничего не остается, кроме как сжать руки на его спине, закрывая глаза и слыша, как он практически в ухо говорит, что, пожалуй, МакМиллан, ты слишком плохо старалась донести свою мысль до моей тупой головы.
Она не сдерживает смешок, тихо стукнув его по спине кулаком:
— Я подумала, что раз ты на Рейвенкло, умник, до тебя все дойдет, — но видимо она ошиблась. Может, Шляпа, таки, ошиблась? Илай сам говорил ей, что та предоставила ему выбор, и он сам пошел на факультет орлов, пропуская то, что она предлагала ему отправиться на Гриффиндор. Вот там бы он точно смог почувствовать себя как надо, потому что сейчас, сегодня, он явно не был похож на того парня, который шустро переписывал заклинания, зазубривая их после уроков так, чтобы они отскакивали от его зубов.
Кажется, он хотел перевыполнить сегодняшнюю программу. МакМиллан не сразу понимает, что больше не чувствует прохладного лица у своего виска, и теперь смотрит Элайдже прямо в глаза, успевая лишь улыбнуться краем губ, в которые очень четко через какое-то время влетел Грэм. Шестеренки в голове начинают шевелиться, а фейерверки на заднем плане её разума начинают взрываться с новой силой, и будь у её тела свой личный счет, они бы уже давно ушли в минус, потому что такие празднования не обходятся очень дешево. Она сжимает руку на его спине в кулак, не давая отступить ему слишком далеко, и открывает глаза, улыбаясь. Ей было так страшно думать про это полгода, было так тяжело молчать, потому что она видела, что делал Илай в те моменты, когда она дотрагивалась до него, как сильно ему хотелось умереть (и это тоже было видно, как бы он не пытался играть в пса-шпиона), и теперь он сам делает первые шаги к ней, крепко сжимая её руку, и прижимая её к себе, целуя.
Морозя какую-то глупость.
Она легко и коротко смеется, утыкаясь лицом ему в плечо. Ей было так все равно, видит их кто-нибудь или нет. Было уже довольно поздно, а люди этого района, кажется, не так фанатично относились к прогулкам, если не брать в пример отца Илая. Трэйси подумала о том, что если их видит Ханна, то она надеется, что та задыхается от зависти. Думает, что если их видит и Итан, он давно уронил мороженое на землю, заплакав, и убежав к своей матери. Трэйси никогда не думала, что в ней может проснуться такое злое чувство, но, наверное, она просто не хотела, чтобы кто-нибудь еще попытался разрушить это теплое чувство, которое они оба испытывали друг к другу.
— Фактически, мы противники, — улыбаясь, говорит девушка, — Так что не думай, что я начну относится к тебе мягче, только потому, что мы вместе, — произносит Трэйси, поднимая голову с его плеча, дотрагиваясь рукой до его щеки, которая затем соскальзывает на его затылок в момент, когда МакМиллан и сама поддается вперед, прижимаясь своими губами к его. Ей казалось, что если до этого она испытывала необходимость прислушиваться к звукам по сторонам, то теперь в ней навсегда пропала эта необходимость. Готовая переходить дорогу, даже не оглянувшись, Трэйси даже начала терять счет времени. Она отстраняется от молодого человека, аккуратно целуя его и в уголок губ, снова кладя голову ему на плечо.
— Ладно, стоило пережить этот день, чтобы он закончился вот так, — наконец, говорит девушка, снова не удержав смешок. Наверное, ей не хватало этого – улыбаться, смеяться и нести глупости, как волшебница делала всю свою жизнь. Трэйси делает шаг назад, но продолжает крепко сжимать его пальцы руки, говоря, — Мне кажется, нам нужно идти, — с нотой сожаления говорит МакМиллан, потому что понимает, что была готова провести на улице еще столько же времени, лишь бы этот миг никогда не заканчивался. Она чувствует, как дрожит, правда, так и не понимает – это от тех чувств, что вырываются наружу или потому, что она замерзла, и даже теплые объятия Элайджи не слишком помогают ей.
МакМиллан поднимает голову вверх. Трэйси снова и снова наслаждается тем, какая была хорошая погода в Лондоне, в то время, как она всегда проклинала эти серые улицы с вечным дождем. Пусть они были на одном острове, и, по сути, у них были одинаковые погодные условия, она всегда думала, что Шотландия была лучше.
Теперь она думала о том, что лучше там, где есть Илай.
— Мне кажется, я сейчас точно не готова говорить с твоей матерью по поводу её работы, — она смеется, а затем чуть более серьезно добавляет, — Что мы скажем твоим родителям? — потому что тут есть два варианта – или они будут играть в шпионов или, в итоге, это будет видно даже без телескопа. Понятное дело, что она не предлагает ему сейчас всем своим видом показывать свои чувства, однако, ей кажется, что от Анны вообще тяжеловато скрыться.
МакМиллан никогда не говорила родителям о том, с кем она встречается. Наверное, проблема была в краткосрочности отношений, в которых она состояла. однако, она очень хотела, чтобы эти отношения продлились как можно дольше. Одно она может сказать себе точно – МакМиллан будет крепко держать их, всеми силами хватаясь, чтобы они не выскользнули из её слабеньких рук.

Подпись автора

за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —

Ох, если бы они были не так глупы и более открытыми подростками, что делились бы своими мыслями, неизвестно, сколько времени они бы успели сократить. Ведь правда же, если подумать, что все это началось бы на полгода раньше, они бы спокойно могли бы ночевать в одной комнате, не выселяя бедного Тео, родители не пытались бы выбить из них правду жизни, а просто смиренно смотрели, как ребята бы держались за руки, и не было бы сегодняшнего, такого напряженного и бешеного дня. Конечно, был бы другой, уверена, в голове двух ребят бы образовалась какая-нибудь личная драма, которая могла бы быть и похуже этого всего, однако, это была бы уже совсем другая история.
Девушка закатывает глаза и тихо хмыкает на его слова про родной факультет. Иногда она, действительно, думала о том, что её факультет, несмотря на любовь к людям, становился агрессивнее, чем должен быть. Хотя, ведь нигде не прописано, какими должны быть барсуки? Всего-лишь трудолюбивы, всего-лишь любят поесть и поспать, но нигде не говорилось, что они не должны вгрызаться в шею людям, ради победы. Обычно, они находились в состоянии какой-то прострации, но как правильно заметил молодой человек – спорт был совсем другим. Будь черно-желтые спортсмены не такими активными на поле, зачем тогда вообще иметь команду от своего факультета?
— Заметь, просто так я тебя никогда не бью, — она пожимает плечами, — И, должен гордиться, раз на поле тебе чаще всего залетает по голове, значит, играешь хорошо, — показав ему язык, МакМиллан подмигивает молодому человеку. Он правда хорошо играл, и именно поэтому зачастую она гордо оглядывалась на него, когда им удавалось сравняться на поле, а затем, отвлекаясь каждый на свое, расходится, как в море корабли. Удивительно, как ему удалось преодолеть ту несчастную полосу, когда он с трудом мог произнести заклинание для подтяние метлы и стать одним из участников сборной. В прочем, пусть у них были разные роли, они оба справлялись... Неплохо.
И пусть только попробует сказать, что она не дотягивает до него. Тогда случайные удары станут не случайны!
Хочется сказать, что они ведут себя как влюбленные подростки, но ведь они такими и были? Она довольно хмурится, когда он утыкается в её макушку, чувствует, как учащается дыхание, когда он прижимается к ней сильнее, не хочет сдерживать улыбку, когда осознает, что заставила и его сердце снова подпрыгнуть.
Лишь качнув головой на его извинения и молча ткнув пальцем в его щёку, Трэйси понимает, что все будет еще впереди. Сейчас все кажется таким беспечным, потому что произошел тот самый Большой Взрыв, и вроде как, теплилась надежда на прекрасное будущее без проблем и всего остального. Она была рада, что пусть и жила со своими чувствами полгода, они были оправданы, так что она не очень хотела, чтобы он извинялся. В конце концов, если у него закрадывались какие-то сомнения все это время, значит, сама Трэйси давала поводы, пусть и не замечая их.
Пугающая перспектива увидеть родителей Грэма с фонариками, что соберут вокруг себя еще и районную округу, вместе с полицией, собаками-ищейками немного пугала МакМиллан, именно поэтому она даже немного ускорила свой шаг. Правда, когда в голове пришло осознание, что его семья не такая больная, и вряд ли отправится на их поиски так быстро (подождут хотя бы еще пару суток), и уж точно не будут страдать от отсутствия двух ребят, тем более, примерно подозревая, что происходит в их жизни. Отчего Трэй вздохнула спокойно.
— Мне кажется, в вашем доме трудно болеть, — Трэйси представляет, что такое заболеть в семье с медицинской сестрой. Пусть её семья никак не связана с больницей, видимо, это будет полностью оправдано тем, что Анна наверняка имеет большое количество лекарств у себя на какой-нибудь закрытой полке, и как только кто-нибудь из родства начинает чихать, пиши пропало. Молодой человек резко целует её в нос, отчего девушка довольно хмурится, потому что её-то вполне устраивают такие проявления нежности со стороны парня. Она усмехается, и нахохливается, застегивая кофту до концов, выпрямляя руки, пытаясь вытянуть их из длинных кураков, ухватываясь за ладошку Илая.
Интересно, как быстро все поймут родители Трэйси? Она ведь не знает, насколько жирно написана у неё вся правда на лице, и пусть они не так часто проявляли ко всему этому интерес, ей казалось, что кто-нибудь должен будет спросить, а она уж точно не сможет умолчать. И проблема, точно такая же, оставалась и с семьей Грэма вот через минут десять.
— Или из меня выбьют это, так, что и догадываться не придется, — пробурчала она себе под нос, пряча лицо в поднятом воротнике кофты. МакМиллан вовсе не хотела бы сдавать их так быстро, но от судьбы не убежишь. И если Анна, действительно, не забудет про обещание Трэйси поговорить с ней по поводу работы, то ей предстоит достаточно сдержанное общение, иначе лавочка будет прикрыта быстрее, чем МакМиллан успеет сказать ей «мы не встречаемся с Илаем», потому что на лице у неё будет написано абсолютно другое.
Слушая то, что говорила ему мать, видимо, еще зимой, девушка расплылась в улыбке.
— Брось, по-моему, это мило. Мне было бы интересно посмотреть на тебя, когда ты пытался избежать ответов на эти вопросы, — она легко толкает его в бок, хохотнув, понимая, что это бы смутило не только его, а любого человека, который вообще был готов пригласить друга противоположного пола к себе в дом. Наверное, сделав Трэйси тоже самое, и её родители заставили бы отвечать девушку на те же вопросы, правда, она научилась очень быстро ретироваться, игнорируя всех и каждого, потому что иначе, как уже и было сказано, она не сможет соврать. В целом, она вообще не очень любит обманывать людей, говоря им правду, наверное, осознавая, что тоже самое хочет в ответ. Больше всего Трэй не любила ложь.
Поэтому хорошо, что в итоге, Грэм не стал предлагать ей попить чай на вопрос о том, что она хочет услышать, а сдался, и проорал ей правду.
Нельзя давать такому человеку, как МакМиллан времени что-то обдумывать. Лучше бы он не делал таких пауз, потому что в голову Трэйси пришло одно важное осознание – у них осталась неделя, которую они смогут провести вместе, а потом не увидятся до самой школы. Она неосознанно чуть сильнее сжимает его руку, и обеспокоенно смотрит на молодого человека, впрочем, понимая – неделя это еще много. Будет смысл побеспокоиться об этом за пару дней, а сейчас, пожалуйста, пусть у настоящей МакМиллан не будет таких мыслей. Оставим это будущей.
Его голос прорывается сквозь тишину, и девушка сразу поворачивает голову в его сторону, успевая втиснуть «Конечно помню!» Тяжело забыть тот день, когда все началось для неё, когда вид Элайджи Грэма начинал путать её мысли, заставляя на уроках заливать пол зельем, и однажды, из-за этого, упал профессор Снейп. Тогда-то у неё была первая отработка в подземельях, и преподаватель, который заставлял её чуть ли не Феликс Фелицис приготовить, которому настаиваться еще полгода необходимо.
— Видимо, пока ты пытался успокоить свое сердце, ты не чувствовал, что моё уже давно успело сбежать, — она улыбается, — Но меня больше пугало то, что последующее время ты пытался избавиться от меня, как от огня, когда я пыталась до тебя дотронуться, — перед тем, как отец окликнул его, она даже попыталась это изобразить, но слава Мерлину, что голос Джеймса был громче, отчего ребята сразу как-то затушевались, убирая руки друг от друга.
— Добрый вечер! Надеюсь, она не слишком долго меня ждет? — задав риторический вопрос мужчине, девушка улыбается, правда, без особо сильного желания поднимается в дом. Трэйси начинает расстегивать кофту, так как для неё становится логичным, что раз она идет в дом, то она ей больше не нужна, с другой стороны, стоило ей поднять взгляд на Илая, и она сразу же застегнула кофту обратно, разворачиваясь, и уходя в сторону дома, оставляя мужчин позади.
Стоило хлопнуть двери, как громогласный голос Анны сразу же раздался где-то со стороны кухни. Отвечая ей, МакМиллан устало сняла обувь, начиная плестись в сторону столовой.
— Долго же вас не было! Хочешь чаю? Я приготовила фруктовый салат, чтоб... — женщина поднимает взгляд на Трэйси, задерживая взгляд на кофте своего сына, хитро сощурившись, — Замерзла, видимо?
— Да, Вы знаете, на улице стало так холодно, и Илай дал мне свою кофту, — без какой-либо задней мысли начала говорить МакМиллан, и только теперь до неё дошло.
Она поняла.
Господи, это женщина уже все поняла!
Трэйси на какое-то время зависла, держа руку у горла, чтобы расстегнуть кофту, и только потом рука резко опустилась вниз, и по комнате раздался этот щелкающий звук.
— Понятно, милая. Надеюсь, ты сейчас быстро согреешься, — и лишь тише она слышит, как Анна добавляет «Если еще не успела».
Усаживаясь на диван, где, видимо, Анна и решила устроить для них маленький девичник, Трэйси успела трижды проклясть Илая за то, что он не взял у неё кофту. Потому что тогда он бы избавил её от всех этих вопросов, и, возможно, у неё бы получилось сохранить их тайну немного подольше.
— Итак, что ты хотела узнать у меня? — усаживаясь рядом с девушкой, Грэм продолжала сверлить кофту сына, иногда переводя взгляд на лицо волшебницы, мило улыбаясь. Трэйси, в свою очередь, чувствуя этот взгляд, начала тушеваться, и спрашивала все достаточно медленно, задумываясь над каждым своим словом. Диалог начал медленно перетекать во что-то большее, когда Анну увлекли собственные воспоминания о том, как она начинала, и как хотела изначально стать врачом, но первая беременность помешала ей закончить университет. МакМиллан слушала, и уже даже успела позабыть и о кофте на плечах, и о том, что бедный Илай сейчас помогал отцу, хотя, непонятно еще, что было лучше – будь он здесь или находясь там. Трэйси, в свою очередь, успела рассказать женщине и о своих планах на будущее.
— Надеюсь, что смогу попасть на стажировку в св. Мунго, правда, я пока не решила, на какое именно отделение, — слабо улыбнувшись, МакМиллан звонко ставит пустую тарелку из под салата на столик, — Очень вкусный, спасибо! — но на немой вопрос про добавку, она лишь качнула головой.
— Напомни мне, — после короткой паузы эти два слова звучат как что-то опасное, явно движущееся на волшебницу на скорости сто километров в час, — Вы с Илаем всегда были друзьями?
Черт, черт, черт, черт.
Трэйси отводит взгляд от лица женщины, упираясь им в стол, в скатерть, остатки фруктов в тарелке, чаинки в кружке. По сути, что ей стоит ответить? «Да, всегда!» но предательское «Правда, не с сегодняшнего дня» вылезало из неё наружу, как если бы ей стало плохо от фруктового салата. МакМиллан чувствует, как краснеют её щеки, и она даже несколько секунд тянет руку к своему лицу, чтобы обмахнуть рукавом его, однако, вместо этого проводит ей по волосам.
— Вы знаете, — наконец, говорит Трэйси, неловко улыбаясь и переводя на женщину ошеломленный взгляд обратно, решив, что достаточно сильно просверлила все на свете, чтобы все вещи успели сбежать от него подальше, — Пять лет дружбы в нас точно есть, — на выдохе говорит МакМиллан, в надежде, что она высказала самый непонятный ответ в своей жизни.
— Он чудесный мальчик, — задумчиво протягивает Анна, кажется, даже не замечая смущения молодой волшебницы, откидываясь на спинку дивана, правда, почти сразу же поднимаясь с места, — Надеюсь, ваша дружба и не только она, и дальше будет оставаться такой же крепкой, — как только та поворачивается к ней спиной, то сразу же слышится хлопок – и это была Трэйси, которая не удержалась от того, чтобы с полной нежностью прикоснуться к своему лицу.
— Я приготовила лимонад, ты не могла бы отнести им его? Они довольно долго уже возятся в гараже, думаю, что изрядно хотят чего-нибудь выпить, — в момент, когда женщина оборачивалась, МакМиллан уже подскакивала с дивана и несла всю посуду на кухню, решив, что хотя бы это сможет отвлечь её от слов матери Илая. Это было самое странное, что она когда-либо обсуждала с родителями своих.. уже и друзей-то не скажешь. И единственное, что грело душу рыжеволосой было то, что пусть она и попала под этот разговор первая, у Илая-то все еще будет впереди... Пусть она не была такой уж мстительной, но она ведь не должна страдать одна? Теперь то все в горе и радость должны делать вместе.
Она крепко держит в руках поднос со стаканами и кувшином, надевая обувь и открывая дверь, выходя в прохладный вечер. Лицо приятно обдувает, и волшебница надеется, что краснота сейчас быстро сойдет с её лица.
— Джеймс, Илай? — зовет она их, когда подходит к гаражу, — Я принесла вам лимонад, — добавляет она, немного пригибаясь, чтобы не удариться об тяжелую металлическую дверь. Она ищет взглядом Элайджу, но слышит лишь недовольное бормотание по другую сторону от машины.
— Спасибо, Трэйси, это как раз кстати! — слышит она голос отца Илая, и на душе становится легче – тут её, хотя бы, не заставят отвечать на вопросы, на которые она не готова отвечать.

Подпись автора

за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —

Ей в лицо сразу же вдарила рабочая атмосфера. Здесь было душно, и она удивилась, почему они не раскрыли металлическую дверь на всю, пусть это и мешало бы соседям спать от производимого ими шума. Девушка улыбнулась, оглядывая с интересом гараж-мастерскую, делая несколько шагов вглубь. У них не было такого. У них не было ни машины, ни в целом необходимости иметь свою мастерскую, и единственное, где они могли испачкаться – это в саду, пересаживая дерево с места на место, потому, что матушке не понравилось, что свет на него падает не на сто процентов, а всего лишь на девяносто девять. Отец никогда не занимался чем-то грязным, и, наверное, этому было объяснение – куда уж писателю руки марать, тем более, в том, чего у него отродясь и не было? Если МакМиллан весело рассказывала им про чудо-машины (которые, кстати говоря, впервые увидела у Илая), то родители лишь пожимали плечами, и добавляли, что этот транспорт был не слишком уж удобен – места много занимает, постоянно ломается, требует, чтобы его заправляли. Отцу нравились метлы, матушка использовала или каминную сеть, или, закрывая глаза, уже появлялась там, где ей было необходимо, нужно было лишь преодолеть то противное чувство, которое вызывало аппарирование.
Когда внезапно Илай появляется из под машины, она с испугом отскакивает в сторону ойкнув от неожиданности. Ему везет, что он сразу же поворачивается к ней спиной, умирая на капоте машины, потому что сама МакМиллан упирается взглядом куда угодно, лишь бы не думать о том, что Элайджа был наполовину гол. В смысле, она уже видела его в плавках, когда они были на озере, но это все равно было абсолютно не то. Это было не так теперь.
— Мерлин, когда-нибудь я пойму, что вы делаете с этими машинами-убийцами, — тихо проговаривает девушка себе под нос, а затем сразу же смотрит на отца Илая, но тот, отвлеченный моментом вставления в зажигания ключ, не обратил внимание на странного Бога волшебницы, да и её фразы в целом. Когда же они все радуются тому, что произошло, Трэйси немного отставая от них, тоже улыбается, и гордо смотрит на Грэма. Было видно, что молодой человек старался куда сильнее своего отца, с учетом того, что был грязный, пыльный, полуголый, в то время как отец успел замарать лишь свои руки. Она шепчет «умница», слегка толкая его в плечо, не смотря на то, что он говорит, чтобы уж лучше она не обтиралась об него. Кажется, хотя бы здесь.
— Брось, отмоется же, — смеется она, оставляя кувшин, вместе с подносом, на краю стола мастера, — Спокойной ночи, мистер Грэм! — бросает девушка, идя спиной к входной двери, махнув ему рукой. Когда отец скрылся из поля зрения, Трэйси еще раз посмотрела на молодого человека, отводя взгляд, — Я полностью провалилась, сэр, — вздыхая, произносит девушка, но так как Илай смеется, то она сразу же успокаивается. Кажется, он предполагал, что все так и будет. В конце концов, он знает свою мать намного лучше, чем Трэй, а даже у неё были с самого начала сомнения, что они вообще смогут что-то скрыть.
Кивая ему головой на слова про мытье, она задерживается в коридоре, думая подождать волшебника, но стоит Анне подать голос, как они вдвоем, должно быть, услышали громкий стук ног МакМиллан по лестнице.
Зайдя в комнату, у неё даже не хватило сил на то, чтобы закрыть за собой дверь. Она делает несколько шагов и падает на кровать, раскинув руки и ноги, утыкаясь лицом в подушку, и думая о том, какая же чертовски мягкая здесь перина, какая же чудесная здесь обстановка, и почему, ох Мерлин, почему она вообще ушла утром из этого великолепного места. МакМиллан через какое-то время слышит смешок в коридоре, видимо, принадлежащий молодому человеку, и сама не может скрыть улыбку – стоит только ей представить, как она выглядит со стороны. Эта мысль заставляет её лениво перевернуться сначала на живот, а потом и вовсе, схватив свои домашние вещи быстро переодеться и снова заскочить в свое логово. Усталая, ей кажется, что сейчас её тело расплывается по всей поверхности кровати, а одеяло придавит её, создав не очень аппетитно выглядящий бутерброд, в котором она будет принимать образ плавленного сыра, но Трэйси понимает – она не может уснуть. Придумывая в своей голове множество мешающих факторов, как открытая дверь, включенный свет в коридоре, слишком громкое щебетание птиц за окном, непонятная тень на стене, слишком интересные корешки книг, названия которых она не может прочитать, МакМиллан даже не сразу понимает, как Илай так быстро успел помыться, и вот уже стоял в дверях её комнату. Наверное, она намеренно оставила дверь открытой – в конце концов, он не сказал ей спокойной ночи, и это был один из самых раздражающих факторов, что мешал ей уснуть.
— Нет, — шепчет она, видя, как свет почти перестает поступать в комнату, потому что Илай закрывает дверь, — Не успела уснуть, — хотя, она была тем человеком, который мог уснуть где угодно и когда. И главное, зачастую, довольно невовремя.
Он усаживается на пол, упираясь руками в край кровати, отчего и МакМиллан переворачивается на бок, тем самым, оказываясь к нему лицом к лицу. Явно не ожидавшая от него мокрого душа, она так же как и Грэм, тихо смеется, утыкаясь ладонью в его щеку, предотвращая его попытки повторить сие действие.
— Кажется, ты все же свернул не туда, — произносит девушка без какой-либо злой мысли, — Я слышала Анну. Мне жаль, ведь я уеду, а тебе придется терпеть это еще несколько недель, прежде, чем ты уедешь в школу, — вздохнув, произносит МакМиллан, в темноте отыскав его руку, и закладывая свою ладошку под его пальцы. Зрение начало мало мальски привыкать к темному силуэту, в котором она уже отчетливо начинала видеть лицо Илая.
Её сначала смешит манера их общения. Больные ребята, что запоминают вопросы друг друга, отвечая на них даже спустя сто лет. Она тянет свободную руку к нему, уткнувшись пальцами сначала в его плечо, локоть, а затем и находя ладонь, которую резво поднимает к своему лицу, укладывая на свою щеку. Помните, что у Илая было «Так надо?» Так вот, у МакМиллан тоже было свое так надо. Сейчас, например.
— Ну, ты не избавился от меня полностью – в конце концов, иногда ты усиленно пытался не обращать на это внимание, — она тихо смеется, — Но я поняла, о чем ты, — и не думала о том, что была заражена драконьей оспой, которую так сильно боялся Грэм. — Тогда надеюсь, что теперь, видя что я делаю, ты не будешь думать о том, что это значит для нас разное.
Ей хочется поговорить с ним еще, и какое-то время девушка отвечает на его слова, улыбается и реагирует, а затем в какой-то момент все это заканчивается. Как бы она не пыталась заставить свой мозг работать, он слишком устал, в итоге, сам нажимая на огромную кнопку, отсылая МакМиллан в спящий режим. Недолгое время она сжимала руку молодого человека, недолгое время и его рука теплилась на её щеке, и перевернувшись, Трэйси уткнулась лицом в стену, сжимаясь в ну очень усталый клубочек, оставляя одеяло где-то позади себя. Этот день, наконец, закончился, как и одна из самых тяжелых глав в жизни МакМиллан, которая была дописана.

Allow me to exaggerate a memory or two
Where summer's lasted longer than
Well longer than we do
When nothing really mattered
Except for me to be with you

Она давно ни с кем не встречалась. Давно по меркам Трэйси было с сентября тысяча девятьсот девяносто четвертого года, когда встречи с Хогсмида были перенесены в Хогвартс, и там все сошло как-то на нет – подготовка к С.О.В, изменения связанные с квиддичем, и то, что МакМиллан выросла на целый год дали о себе знать, и ей пришлось попрощаться с кавалером, что терпел её с месяц. Наверное, многое бы изменилось, если бы на её пути не встал Элайджа, но теперь она не хотела думать об этом, потому что теперь именно этот молодой человек заполнял все её мысли, вытесняя нелепые глупости. Прошло уже несколько дней после того самого дня, который все изменил, и как она говорила себе ранее, то проблемы её отъезда доставались будущей Трэйси МакМиллан.
И это была именно та Трэй, которая с грустным видом спустилась в столовую, опускаясь на стул, а на вопрос, что же с ней случилось лишь невесело ответила «Послезавтра я уже и уезжаю».
Это, между прочим, действительно, было трагедией! Трэйси совсем не планировала, что две недели закончатся так быстро, тем более, сейчас ей совершенно точно не хотелось уезжать. Уже готовая даже связаться со своими родителями, и отпроситься еще на несколько недель, она лишь тяжело вздохнула, понимая, что не может больше злоупотреблять гостеприимством этой семьи. Поэтому единственное, чем смог развеселить её Грэм – это походом в бар, где они играли с его группой.
И это почти моментально помогло забыть Трэйси обо всем проблемах, откладывая их для еще более далекой МакМиллан, что будет страдать завтра, или даже в день отъезда.
Конечно, никто не ходит туда днем, и именно поэтому у них было время для одного бешеного парня – именно сегодня Трэйси решила, что им стоит взять с собой Теодора куда-нибудь. Понятное дело, что он не пойдет с ними никуда вечером, но, кажется, и этого мальчику хватило. Втроем они успели доехать до Лондона, чуть ли не повторно пройтись по тем достопримечательностям, которые понравились МакМиллан однажды, и поесть вкусного мороженого на берегу Темзы. В общем-то, иногда видя киснущее лицо Илая от какой-нибудь споротой глупости его младшего брата, в моменты, когда Тео отворачивался, Трэйси успевала уткнуться в его щеку носом, или встряхнуть ему волосы рукой, аккуратно приобнять, в общем-то, сделать хоть что-то, что даст ему понять, что все это очень важно как для Грэма-младшего, так и для самой МакМиллан - в конце концов, они были друзьями. И пусть пожалеет её, потому что потом она будет слушать на всю гостиную, как ребята бросили бедного Теодора дома, веселясь! А теперь она будет слушать на всю барсучью нору о том, какие они супер. А это на-амного греет душу.
В конце концов, оставив эмоционального мальчишку дома, что начал быстро тараторить родителям о прошедшем дне, они, собрав нужные вещи, выдвинулись в сторону бара немного пораньше. Правда, Трэйси не сразу поняла, что причина была не в том, чтобы избавиться от надоедливого мальчишки (хотя была уверена, что это Илай точно хотел совершить еще с самого утра), но и в том, что нужно было время отрепетировать.
В силу своего возраста, наверное, единственное куда успела попасть Трэйси было «Три метлы», поэтому МакМиллан была взволнована. Тем более, в Хогсмиде играла своеобразная музыка, и пусть она была живой, это ничего не значило, ведь в этот раз перед ней на сцене будет сам Илай. МакМиллан пусть и слышала ранее, как он пел, однако, сейчас ей казалось, будет абсолютно другая обстановка.
— А там нет сливочного пива? — наконец, спустя один миллион вопросов, спрашивает она в итоге, но чувствуя на себе взгляд Илая, который уже готов был открыть рот и сообщить, что его там нет, МакМиллан не дала ему ничего сказать, — Нет, лучше ничего не говори, иначе я совсем расстроюсь и убегу куда-нибудь, — она уже спокойно могла шутить на тему того, как потерялась несколькими днями ранее в Лондоне. Машина останавливается, а Илай толкает перед ней дверь в бар, пропуская вперед, и заставляя её встать на месте, не сразу понимая, что делать и куда идти дальше. Громкий голос знакомых ребят зазывает их к себе, отчего МакМиллан сразу дергается в их сторону, но затем все равно пропускает вперед Грэма, идя за его спиной, как за стеной.
— Привет, ребята, — шумный ответ не заставил себя долго ждать, заставляя почувствовать себя в нужной тарелке, и опуститься на потрепанное, но все равно уютное сиденье. Тем более, что она видит и Дори, и Лу, которые слишком подозрительно смотрели на ребят, которые подсели к компании только что. Трэйси, в свою очередь, отвела от них взгляд, потому что знала, что это значит – они обе ликуют, радуясь победе, причем, непонятно еще чьей.
— Так не будет все-таки пива? — наклонившись к уху молодого человека, шепчет ему Трэйси, потянувшись к меню и видя там совершенно неизвестные ей названия.
Одно она видит точно – сливочного пива, так сильно полюбившегося ей, здесь точно нет.

Подпись автора

за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —

Одной из способностей Трэйси было то, что она видела эмоции людей, тем более, когда они написаны такими жирным шрифтом, что сложно не прочитать, только если твоё зрение не опустилось ниже дна. МакМиллан видела, что Илай нервничает, но скидывала это на какие-то банальности, потому, что уже давно успела понять – у Элайджи в голове происходит такой ураган, что только принимай эспумизан, и то, он вряд ли кому-нибудь поможет в этом мире. Она лишь вздыхает, стараясь не обращать на это внимание, тем более, что как только они подошли к компании ребят, как-то он даже повеселел.
А, нет, показалось.
Только когда ребята сели, до неё, действительно, дошла мысль, сколько вокруг них было людей. Илай перечислял имена ребят, а она старалась не забыть, где здесь Льюис, а где Мелания, и под конец, у неё уже совсем застряла голова на именах. Она, между прочим, не могла похвастаться мозгами своего молодого человека! Только если не брать в расчет рецепты для зелий, тут она вам даже встать сможет на стульчик, и громко и гордо произнести, что нужно добавить в Феликс Фелицис, чтобы у вас через полгода получился классный отвар.
Вот кстати, ей не было понятно, почему! Трэйси отмахивается рукой от его друга, широко улыбнувшись, и ничего не отвечая ему, в прочем, успевая наклониться к Илаю, и прошептать ему «Мне не понятно, так всё же, почему?» По её лицу было трудно понять, врёт она ему сейчас, и пытается поиздеваться над бедным темноволосым, или действительно не понимает, в чём вообще тема (вы думали, я забыла про Ист-Сайд и Вест-Сайд? Нет)
Стоит ему только сообщить словами, что она не должна убегать и плакать, девушка сразу же понимает, к чему ведет Илай – сливочного пива здесь нет. Наверняка так же, как и тыквенного пирога! Она оглядывается по сторонам, в надежде увидеть призрак мадам Розмерты, которая с радостью принесет ей несколько бутылочек холодного.
— Ох, ну если не тебе, то кому? — она слабо улыбается, выпуская из рук меню, и посмотрев ему в спину. Стоит ей повернуть голову, как Трэйси тут же понимает, что осталась одна.
Вот здесь.
С этими людьми.
— Итак, — начинает кто-то из дальнего угла, и МакМиллан с ужасом поднимает на него взгляд. Конечно, почему же она вообще не узнала голос Дори быстро? — Как твои каникулы, Трэйси? Нормально время проводите с Илаем? — складывая руки на груди, темноволосая расплывается в улыбке, словно кот на дереве, заставляя Трэй оглянуться по сторонам, чтобы увидеть хотя бы спину Грэма.
Нет, у рыжеволосой не было проблем с общением, и с людьми, и она могла бы говорить о чём угодно, но когда все так усердно пытались разглядеть в них пару (которой они, несомненно были), и, тем более, напомнить ей об этом ещё тысячу раз, даже такую, как МакМиллан можно было бы замазать розовой краской, и вряд ли вы бы почувствовали разницу, ведь её щёки уже тронулись румянцем.
— Я уезжаю уже скоро, так что, осталось не так уж много времени повеселиться... А потом уже школа, все такое, — она просто пожимает плечами, слабо улыбаясь, начиная отбивать какой-то непонятный ритм пальцами рук, типа делая это под музыку. На деле это, это было просто тарабанье по дереву, ведь Трэйси медведь на ухо наступил в одно время, а операцию сделать ей забыли.
Наверное, поэтому, её никогда не отправляли на уроки музыки – всё это было бессмысленно. В прочем, если вдруг кому-то понравится, как МакМиллан поёт в душе, и сможет стерпеть её голос – то всё не так плохо, как может показаться. С другой стороны, сейчас неизвестно, это играет в ней реальность или то, насколько низко она опускает себя же в своём сознании?
— Слушай, Илай никогда не рассказывал нам, где вы учитесь... — начинают говорить ребята, быстро переключаясь с них на то, что их всегда интересовало.
— Ну, это.. Эта школа, в общем, она.., — начинает говорить МакМиллан, пытаясь чётко подобрать слова, потому что иначе это закончится тем, что она скажет «Ну мы в общем учимся колдовать, а ещё на метле летаем, и знаете, там ещё привидения есть, круто, да? Хогвартс, называется!» И ей повезло, ей чертовски повезло по жизни, когда рядом с ней бухнулся Илай, вместе со спасительным стаканом чего-то красного.
— О, Мерлин, хорошо что ты вернулся так быстро, — тихо говорит девушка, стрельнув взглядом в Дори, которая уже успела отвести взгляд и сделать вид, что она не причем, и вообще планета крутится вокруг Солнца, — Мисс? Это что-то новенькое, — Трэйси улыбается, совершенно не помня про то, что однажды сказала ему, и что всё это время, он держал эту мысль в голове. Наверное, стоит ей об этом напомнить в какой-нибудь другой форме, Илай, и тогда у тебя не будет имени! Только сэр. Сэр Илай. Сэр Грэм. Сэр Элайджа Грэм. Она наклоняется, придерживая длинные волосы, и нюхает напиток, немного недоверчиво смотря на юношу, но затем делает первый глоток.
— Что-то... вишневое? — Трэйси делает ещё несколько глотков пытаясь понять что это на вкус, но затем лишь пожимая плечами, осознает, что всё это не важно. Пусть это и не было сливочное пиво, однако, всё равно было не таким уж плохим, пусть и, — Видимо, ты решил меня споить? — она смеется, чувствуя, что в нём есть алкоголь. Нет, МакМиллан не была такой уж супер примерной девочкой, которая сдерживала себя всеми уздами до восемнадцати лет. Наверное, проблема была в том, что когда тебе не запрещают, то ты ничего и не хочешь есть, и пить, и делать, — Стоп, а как ты купил его, если... — она смотрит на него удивленными глазами, а затем снова хихикнув, осуждающе, правда, театрально, смотрит прямо на Элайджу, качая головой, — Вообще-то, — она нагибается прямо к его уху, начиная усердно шептать ему на ухо, — Колдовать внешколы строжайше запрещено! — и это совсем точно не касалось Трэйси, которая недавно мыла посуду, задумчиво зевая и помахивая волшебной палочкой в воздухе, словно рисовала невидимые круги, да и вещи, что разлетались по её комнате, когда она ничего не могла найти, а пользоваться руками, видимо, было слишком сложно.
— Эй, голубки! — резко слышится голос того самого молодого человека, что первым обратился к МакМиллан, когда они пришли, — Вы и нам скажите, а то чего вы, — и смеясь, добавляет, — Словно не родные.
Трэйси снова переводит взгляд на Илая. Но ведь они и правда были не родными с ними? Вообще-то, кровь МакМилланов зачастую пересекалась только с шотландцами, а магглорожденных и в помине не было уже лет сто. Она уж точно не может быть сестрой этого товарища, тогда, о чём он вообще говорит?
— Вообще-то я говорила ему, что в школе.., — на её рот сразу же кладется заклинание в виде руки Илая. Господи, сколько раз, когда она научиться думать, прежде, чем будет говорить? вздыхая, она замолкает, качнув головой и убирает своими пальцами его ладонь, — В общем, не важно, — отмахнувшись, произносит девушка, видя, что не так много людей успели потерять к ней интерес, а после того, как Грэм остановил её от какой-то ну очень интересной мысли, лишь начали замахиваться на него рукой. Дельную мысль говорит, парень, оставь её в покое!
Она снова утыкается в стакан, делая большой глоток.
— Вкусно! — наконец, произносит девушка свой вердикт, широко улыбнувшись Грэму, — А ты что взял? — спрашивает его Трэй, наклоняясь над его кружкой, но почти сразу же отдёргивая лицо, — Пахнет хлебом, но ты ведь понимаешь, что его стоит есть, а не пить? — МакМиллан сегодня прямо чертовски хороша в шутках.
Нога Илая под столом не даёт ей покоя. Она видела, как он переживал, когда вёз её сюда, видела волнение на его лице, когда они только пришли, видит сейчас, как он делая большие глотки своего пива, продолжает думать о чём-то, а так как у неё отсутствует возможность залезть ему в голову (о, Трэй, ты даже не знаешь, за что не пытаешься благодарить), ей ничего не остаётся, как спросить его об этом напрямую.
— Ты чего такой.. Дёрганный? — спрашивает его тихо Трэйси, ну, насколько это было возможно, в шумном месте, аккуратно найдя его руку под столом, сжимая на ней свои пальцы, — Всё хорошо? — добавляет волшебница с нотками волнения в голосе, мягко улыбнувшись.
Сейчас всё было по-другому. За эти пару дней она, действительно, стала говорить с ним намного легче, может даже, нежнее, если так можно выразиться, переживая за него совсем в другой вариации, нежели раньше. В конце концов, переступив этот тяжелый порог, на котором они застряли на довольно большой срок, девушка, наконец-то, смогла вздохнуть свободно. И ей нравилось это ощущение, нравилось, что может держать его за руку, пусть она смущалась, но была готова признать каждому человеку в этом помещении, что Элайджа Грэм был её парнем.
Или это начинал говорить в ней алкоголь?

Подпись автора

за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —

Кстати, она бы даже не удивился, если этот непонятный Крик начал кусаться. У него даже название было такое, мол, сейчас как закричит, как начнёт тебя кусать за твои щёки, пока ты пытаешься его выпить! Хорошо, что они поели, но МакМиллан всё равно аккуратно тянет руку за толстым сухарем в сыре, лишь благодарно смотря на какую-то девушку, что подталкивает к ней тарелку с напутствием. Напутствием каким, спросите вы? Нормальный человек услышал там «Бери, не стесняйся!», Трэйси услышала «Бери, заплывай жиром!»
Конечно, она знала, что никто ничего плохого ей не хочет. Кажется, они уже успели вычеркнуть из жизней друг друга людей, которые, в общем-то, не слишком положительно влияли на их отношения, и Трэйси вздохнула с благодарностью, когда поняла, что больше этого не повторится.
Пока что, по крайней мере. Наверное, она постарается теперь намного... Лучше всматриваться в людей, которые пытаются пойти с ней на контакт или те, что идут к ней на встречу быстрее, чем это может произойти.
Жаль, что к завтрашнему дню она эту дельную мысль успеет забыть.
— Что.. Я, — говорит рыжеволосая, не понимая, дошло ли до самого Илая, что вряд ли МакМиллан будет говорить о чём-то таком серьезно, — Я же шучу! — недоверчиво тянет девушка, качнув головой. Если это было серьезно, то, берегись Элайджа – ещё столько шуток такого типа тебе придется послушать, и, между прочим, Трэйси делает это куда мягче его матери. Систематически волшебница слышала их тихие разговоры, ну как разговоры, в основном говорила Анна, подтрунивая своего старшего сына, а Илай лишь тушевался и быстро ретировался с места куда-нибудь, где матушка его не застанет. Так вот, систематически МакМиллан слышала их, и хоть как-то пыталась помочь ему, если находилась в других комнатах (а при ней Анна таких дел не делала). Поэтому странные стуки из её комнаты, удары, падение с кровати и громкое «Я в порядке!» происходили не просто так.
Правда, вряд ли она об этом кому-нибудь сообщит.
Грэм замечает, что вообще-то, наколдовать документы можно и в школе, и МакМиллан тянет хитрую улыбку, такую, словно теперь и она замешана в каком-то деле, но её вполне всё устраивает. Не отвечая ему ничего, девушка лишь качает головой, мол, лучше бы ты не повторял этого дважды, но всё равно понимает, что раз он сделал это уже однажды, то сможет и повторить. Наверное, живя бы Миллан в таких же условиях, как и молодой человек, то и сама бы занималась такими делишками, однако... Однако её встречали висящие головы в баре, и как не крути, но мимо них сложно пройти, даже если ты прилепишь себе усы под нос.
Хотя, усы ведь не могут быть в другом месте?
Слушая, как Илай ловко выкручивается из того, во что успела снова ввязаться Трэйси, она лишь машет рукой Арчи, продолжая свои попытки удержать в голове хотя бы одно новое имя, которое озвучил Грэм. Ей хочется рассказать про Розмерту, про сливочное пиво, про то, как, действительно, тяжело пройти в бар, являясь несовершеннолетним волшебником, и только бар мадам Паддифут будет открыт для тебя, но уж слишком неловко ты будешь чувствовать себя там, если у тебя никого не будет рядом. И если ты не поцелуешься хотя бы один раз, иначе купидоны обязательно врежут тебе в зад какую-нибудь стрелу.
МакМиллан понимает, что не всегда чувствует себя в одной тарелке здесь, с этими людьми, и заметно уголки губ опускаются ниже, пока, в прочем, темноволосый не отвлекает её вишневым хлебом.
— Илай, ты опять всё перепутал, — серьезно говорит Трэйси, удивлено смотря на непонятные колыхания тела молодого человека, — Сиди спокойно, я тебе всё объясню, — на удивление, МакМиллан не всегда понимала, где здесь была шутка, а где – правда. И сейчас она довольно серьезно восприняла его информацию по поводу хлеба. Она ведь привыкла ему доверять и поддерживать беседу мама учила её именно так! — Вишневый хлеб нельзя выпить, потому что вишневый хлеб – это, на самом деле, вишневый пирог. Но ничего, я тебе ещё раскрою мир, — широко улыбнувшись, она запускает руку в его волосы, пошебуша ей, и делая глоток своего, видимо, хлеба вишневого.
На самом деле, когда-нибудь до неё дойдет, о чем они только что говорили. Дойдёт, и она обязательно покраснеет от глупости, которую сказала, от того, что Элайджа совсем не умеет говорить какие-то вещи так, чтобы они были понятны ей на интуитивном уровне. С другой стороны, и сама МакМиллан часто говоря что-то ему, добивается того, что Илай как дурачок сидит и не понимает, о чём речь. Пример? «Я тебя люблю», если вы вдруг забыли.
Разговор с Илаем иногда был словно американские горки, где он заставляет её сердце подниматься вверх своим «Всё хорошо», и делать петлю на моменте с «Не очень». Чувствуя, как он сильнее сжимает её ладонь, МакМиллан уже открывает рот, чтобы узнать, что случилось и может ли она ему как-то помочь, однако, темноволосый уходит, отпуская её пальцы, делая глоток пива, и оставляя её одну здесь.
В отличие от первого раза, когда он ушёл к барной стойке, теперь ребята не приставали. Наверное, поняли, что всё это непонятное сюсюканье было слишком детским, а может быть потому, что их выскочка, что изначально дразнил ребят как школьник первых классов, ушёл вместе с Илаем.
— Волнуешься? — слышит она голос откуда-то с боку, чувствуя, что говорят с ней и резко повернув голову, она улыбается, качая головой.
— Совсем нет, — пожав плечами, Трэйси добавляет, — Я слышала, как он играет. Всё будет хорошо, — и пусть сейчас на сцене он будет не один, и пусть она знает, что сам Илай считает, что не занимает такую уж важную роль в группе, сама МакМиллан могла бы сказать ему в лицо по слогам о том, что сейчас там, на сцене, она будет видеть для себя только одного человека.
И плевать, что будут думать другие.
Когда Питер начинает говорить, Трэйси поднимается с места, подходя к перилам, которые стоят между столиками и танцполом. Ей не хочется ни с кем разговаривать, не хочется сейчас делиться мыслями и впечатлениями, а хочется сосредоточиться на том, что было так важно для Илая, и она это знала. Облокотившись локтями об дерево, она выпрямляет руки, активно хлопая, когда молодой человек представляет волшебника. Правда, она не слишком поняла фразу про особенного человека, и даже посчитала, что, возможно, Элайджа рассказал кому-нибудь из группы о том, что он волшебник! Она задержала эту мысль в голове, чтобы обязательно узнать этот факт у Грэма, потому что если это так, то она сможет хотя бы с кем-то обсудить то, что было для неё таким родным и привычным.
Ребята играли то веселые репертуары, которые заставляли людей вставать со своих столиков, выходя на центр зала и делать непонятные движения, до достаточно мелодичных, от которых просто хотелось закрывать уши, и внимательно слушать каждый звук, каждое слово. МакМиллан почти не отводила взгляда от Илая, завороженно смотря на то, как двигаются его пальцы по клавишам, как выгибается спина молодого человека, что полностью отдавался музыке, и нога, которая теперь, как душевно-больная, не отбивала ритм, а плавно нажимала на педаль в те моменты, когда этого требовала песня. Хлопая на каждой песне, благо, для этого была пауза, она не сразу поняла, что Питер передаёт микрофон молодому человеку.
И почувствовала, как задерживается её дыхание.
Теперь она поняла, что это было совсем по-другому. Не когда они в полу-лежачем состоянии находились на Астрономической башне, где она закинула ноги на Грэма, слушая Битлз, которых он играл для неё. Не когда она ловила его с карандашом в зубах и укулеле в руках на берегу озера, мешая ему, видимо, сочинять песни.
Он никогда не делился текстами, хотя она и очень просила его. Сама Трэйси пыталась это объяснить, но пришла только к одному логическому концу – это было слишком сокровенное, даже для неё. Наверное, накрутив эту мысль себе в голове, в какой-то момент она даже почувствовала обиду, ведь она считала себя одним из самых близких друзей Илая на тот момент. И просто перестала его об этом спрашивать, мол, не хочет и не надо.
Вслушиваясь в каждое слово, она не может сдержать улыбки, прижимая руку к лицу. Она бы смогла слушать его голос снова и снова, закрывая глаза, и представляя перед собой Грэма. Представляя все хорошие моменты, что произошли с ними, и ей бы хотелось, чтобы тот самый Полароид, который он подарил ей находился в её руках, и он ведь...
МакМиллан одним движением возвращается к столу, потянувшись к своей сумки и достав фотоаппарат. Выходя на более освещенную площадку, да и так, чтобы было ближе она делает несколько снимков, и надеется, что они не получатся смазанными. Когда он заканчивает петь, Трэйси машет ему рукой, однако, Илай не видит её в толпе, и поэтому ей приходится вернуться обратно.
Она бы хотела, чтобы он её увидел. Хотела бы, потому что она выглядела счастливой.
После момента, когда Питер снова взял в руки микрофон, МакМиллан уже и надеялась, что услышит голос Элайджи снова, думая, что ребята сами споют всё до конца. Однако, и тут Трэйси ошиблась, и это была самая лучшая ошибка в её жизни. Он говорит, она слушает, а затем со спины к ней подходят, предлагая потанцевать – Грэм ведь просит.
— Извини, я.., — она говорит, неловко улыбаясь и поворачивая голову к Илаю, — Я не танцую, так что, — пожав плечами, рыжеволосая снова опирается руками об перила, качая головой в такт песни.
Понимая, что слова слишком хорошо переплетаются с их жизнями. На секунду она открывает глаза, не веря, что думает о том, что эта песня написана с мыслью о них. Этого ведь не может быть, верно?
Так может подумать только человек, самомнение которого взлетает до небес, и Трэйси сразу же отмахивается от этого, вздыхая, и думая о том, что было бы чудесно, если бы он писал про неё.
Но что она могла бы сделать для него?
Что она делает для него?
Ответ на этот вопрос так и остался висеть в её голове, и, кажется, застрял надолго. Даже после окончания песни, с которой так хорошо справился Илай (да даже если бы он это сделал плохо, она была бы всё равно слишком рада всему происходящему вокруг неё, так что, мог бы и фальшивить), МакМиллан не сразу усаживается на своё место, понимая, что, действительно, ничего не может для него сделать.
От мыслей её отвлекает Грэм, что возвращается к столу.
— Илай, — зовёт она тихо, поднимаясь с места, — Пойдём со мной, — шепчет она ему чуть ли не на ухо, утягивая темноволосого за собой куда-то в сторону, там, где было не так уж много людей, там, где она сможет спокойно говорить, не пытаясь затушеваться от взглядом людей, которые их окружали.
Дойдя до места, которое было далеко от идеала, однако, вполне подходило Трэйси, МакМиллан разворачивается, и положив обе руки на его щёки, что горели так, словно новые вулканы сейчас попрутся из его лица, она прижимается своими губами к его, прикрывая глаза. Наверное, сейчас это было единственное, что могла дать ему Трэйси, единственное, как могла бы показать эмоции, которые были скрыты в глубинах её разума.
— Помнишь, — девушка прерывает поцелуй, в прочем, продолжая держать его за лицо, улыбаясь, — Помнишь, я сказала тебе, что твоё исполнение самое лучшее, которое я когда-либо слышала? — рыжеволосая убирает руки, делая шаг, наверное, давая даже скорее себе место, чтобы отдышаться, от эмоций, что заставляли её задыхаться, — Оно остаётся для меня самым лучшим, — хохотнув, проговаривает Трэйси, добавляя:
— Ты, ты всегда будешь самым лучшим!

Подпись автора

за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —

Трэйси боялась думать о будущем, обходя это как лестницы посреди дороги, огонь и все, что может попытаться её убить. Подсознательно она понимала, что у неё не остаётся выбора, ведь осталось и правда очень мало времени, чтобы что-то решить. Раньше она думала о том, что после школы хочет отправиться путешествовать. А ещё думала о том, что хочет создавать одежду. Думала, что могла бы писать книги, как её отец или спокойно сажать деревья в саду, как матушка. Она много думала, и это каждый раз заставляло её грустить, потому что все варианты казались ей неподходящими. Она не может стать своими родителями, она не может создавать одежду, а теперь, не может уехать путешествовать.
Нет, понятное дело, что может рано об этом говорить? Даже если ты строишь планы на месяцы, года, какие-то огромные числа по времени, завтра тебя может сбить автобус и всё. Всё, был человек и нет его. С другой стороны, если всё, действительно, сложится хорошо, сложится так, как МакМиллан построила в своём идеальном мире полгода назад, то она, по понятным причинам, никуда и никогда не уедет. Это не будет её пожизненным разочарованием, Трэйси не будет думать о том, что поставила крест на карьере какого-нибудь дурацкого критика по зельям, она будет думать о том, что сделала выбор. Тот выбор, который посчитала нужный, тот, который делал бы её счастливым.
Потому что Илай делал её счастливым аж с тысяча девятьсот девяностого года.
Думаете, она преувеличивает?
Если разбирать каждую мысль в голове Трэйси, то можно свихнуться, впрочем, если постараться это сделать, то можно открыть много нового для себя. Например, возможно, когда подростковая жизнь только начиналась, а МакМиллан начала видеть в людях противоположного пола не просто обычных детей, таких же, как она, а ребят, которые могут ей понравится, логично, что она обратила внимание на Илая в первую очередь. Это ведь был самый близкий человек для неё в школе, а за стенами – по переписке, и они всегда были вместе, и это было нормальным для неё. Стоит даже сказать то, что если у большинства школьников по приоритетам всегда стояла родная семья, факультетская семья и друзья, то у Трэйси между родными и Хаффлпаффом всегда влезал Элайджа. Пусть он не понимал, да и вряд ли поймёт свою значимость для девушки, но она знала, что он для неё значит.
Почему же ничего не вышло? Ведь тогда всё могло бы начаться и несколькими годами ранее. Однако, стоит отметить, что если рыжеволосая молчала сейчас полгода зная, что она не может понравится другу, не сложно представить, что было несколькими годами ранее. Задвигая эту мысль глубоко в себя, она вновь вернулась к тому, что проводила с Грэмом свободное время, делала вместе с ним уроки, страдала от того, что у неё не получалось и плакала ему в плечо. Наверное, подсознательно она понимала, что когда начинала встречаться с кем-то другим, это могло... напрягать его, тем более, что она говорила ему про это. Трэйси ведь не может молчать, тем более, со своим лучшим другом, тем более когда у тебя напрямую спрашивают «Трэй, что случилось?» странно будет врать.
Неправильно.
Наверное, читай она мысли, всё было бы намного проще. Хотя, тут тоже как посмотреть. Сбежала бы она от него, зная, о чём он думает? Скорее всего, Трэй просто бы ужаснулась от количества действий, что происходит в голове Илая в тот момент, когда он задерживает на ней свой взгляд дольше обычного, просто потому, что человек не может столько чувствовать. Однако, здравствуйте, перед нами предстаёт именно такой экземпляр! В любом случае, можно сказать, что они друг друга стоят – ведь в голове волшебницы тоже происходит очень много непонятных никому вещей, но зато вполне логичных для неё. Например, пока она прижималась к Элайдже, пытаясь, видимо, доказать что зажатие его под лестницей будет намного лучше каких-либо слов, МакМиллан успела подумать о том, что, возможно, она перегибает палку? Торопиться? Может, ей стоит отойти, извиниться, сказать, что она случайно, так получилось, сделать паузу? Она кажется себе напористой, не такой, какой могла бы быть. Может, не такая, какой её представлял Грэм.
Она ведь не была такой никогда с ним, по понятным, опять таки, причинам. Кажется, ни с кем вообще. Причина этому была довольно проста – никто не выдерживал Трэйси дольше, чем месяц.
Илай, сам о том не подозревая, выдержал её полгода. Нет, конечно, ей не хватало факта, что было бы неплохо вздыхать по парне взаимно, чтобы он точно также думал про неё, хотел взять её за руку. И сейчас она знает, что так и было, да только потраченного времени уже не вернуть.
Зато его можно было легко наверстать, Илаю нужно только каждый день играть на укулеле, а МакМиллан реагировать на это так, как сегодня. И-и, возможно, к концу месяца...
Он широко улыбается, и она аккуратно проводит пальцем по его щеке, и самая не скрывая своей улыбки. Вокруг них были люди, она была уверена, что кто-нибудь неловко на них оглядывался, странно смотрел, но сейчас для Трэйси никого не было вокруг. Совсем. Они словно зашли в светлый круг посреди тёмного помещения, и за его пределами никто не издавал ни звука, и только то, что говорил или делал Элайджа было важно. Сейчас.
После, в прочем, улыбки длинной в жизнь лицо юноши довольно быстро меняется, а сам он проговаривает себе что-то под нос, сбивая её с толку. Вопросы на лице бы успели появиться, но или они не очень торопились или молодой человек оказался быстрее, объясняя, к чему была сказана его фраза. Тёплое чувство разливается вместе с тёплым объятием, и Трэйси прячет улыбку в его ключице, слыша бешеное биение сердце молодого человека. Такое же, как на Астрономической башне. Такое же, как несколько дней назад. И это только те случаи, которые она слышала, которые она видела своими глазами, а сколько их было на самом деле?
Он говорит, словно предугадывая её слова, потому что стоит ей открыть рот после «Я боюсь» – он объясняет, чего именно. Стоит открыть рот, чтобы сказать, что он и сам виноват, потому что не давал их читать – Илай тут как тут, и сообщает, что в его голове-то всё логично сложилось, Трэйси, ты чего, не поняла что ли? Глупенькая.
Нет, она не понимала и с этим ему точно не повезло. Рыжеволосая ведёт плечом, когда он отстраняется от неё, ухватываясь своими пальцами за локоть.
— Но ты продолжишь прятать от меня будущие тексты тоже? Потому что если да, то мне становится страшно от того, что там может быть будет написано, — она не сдерживается от глупого комментария со своей стороны, от короткого смеха, потому что МакМиллан не может грустить, и никто не даёт поводов, и это было хорошо. Кусками она повторяет его предложение по поводу несчастного листочка, и все чувства, которые она испытывала во время прослушивания песни буквально двадцать минут назад, мысли о том, что это песня была для неё, вернулись и оказались чем-то правдивым, существенным и реальным. Она чувствовала свободу, ту самую, как когда она сидит верхом на метле, как когда у неё получается что-то, что ей нравится, как ту, когда преследует её, когда она находится рядом с Элайджей Грэмом. Ему не везло, потому что Трэйси достаточно хорошо изучила за все пять лет своего парня, чтобы понимать его эмоции. Также, как она примерно могла понять, о чём он думает (хотя, на самом деле нет, Илай слишком много удивлял её в последнее время, так что про эту способность можно было уже и забыть), она следила и за его движениями, и это быстрое движение рукой у глаза говорило о том, что он... Расчувствовался?
Трэйси лукаво улыбнулась, немного прищурившись, и посмотрев куда-то в сторону. Секунда уходит на раздумывания, и затем она снова возвращается в реальность, где Илай, с краснотой на щеках, которую с таким старанием пыталась угомонить Трэйси, напоминает ей, что любит её.
— Потому, что я была твоей лучшей подругой, — она мягко улыбается, аккуратно ткнув его в бок, распрямив пальцы и задерживая кисть на месте тычка, — И ты знаешь меня лучше, чем кто-либо, — МакМиллан выдерживает короткую паузу, добавляя, — Я не убегу. Не убежала бы и не убегу впредь, — это звучит как серьёзный ответ? Она хочет, чтобы он поверил ей, и почувствовал искренность в её словах, но Трэйси никогда не сможет проверить, насколько эти слова залезли фундаментом в его сознании. Ей оставалось только надеяться, что всё, что она говорила и делала закладывало не просто фундамент, а ставило кирпичик на кирпичик, укрепляя их чувства. Укрепляя их совместное желание быть вместе, быть с друг другом.
— За дырку в полу ты должен извиняться не передо мной, — смеётся Трэйси, явно намекая на брата Арчи, — С другой стороны, мы бы всё равно всё починили, — она пожимает плечами, даже потянувшись рукой к месту, где у неё примерно находится карман, в котором всегда прячется волшебная палочка, однако, даже с каким-то сожалением осознает, что сегодня она надела платье, так что, как-то так вышло, что она без дома и без волшебства вышла.
Наверное, это всё проделки Илая – не хватало бы, чтобы она по общественным местам носила инструмент для убийства.
— То есть это значит, — она снова делает шаг вперёд, театрально удивлено смотря на юношу, произносит, — Значит, что мой ответ вас удовлетворил, мистер Грэм? — Трэйси смеётся, утыкаясь носом в Элайджу, комкая в кулаке край его футболки. Ей нужна доля секунды чтобы приподнять лицо, и смотря на волшебника, улыбаясь, полушепотом сообщить ему, что, — Я тоже тебя люблю, — и снова вывернуться, оказываясь на уровне его плеч, скрывая там всё своё счастье. Хотя, как ей казалось, прижмись она ещё чуть сильнее, у рейвенкловца на футболке, теле, костях отпечаталась бы её до безобразие радостное лицо.
Поэтому, это надо было остановить.
— Я думаю, что нам стоит вернуться обратно, — вздыхая, произносит Трэйси. Она не удерживается от того, чтобы прыснуть – тоже самое она сказала, когда они шли по улице, и именно рыжеволосая решила остановить их поход по чувствам, и вернуться домой, где их настигли родители Грэма, — Потому что иначе они, и взаправду решат, что мы сбежали куда-то очень далеко, на Луну, и больше никогда оттуда не вернемся, — МакМиллан выпрямляется и задумчиво смотрит в одну точку, а потом переведя взгляд на Илая, растерянно добавляет:
— Можно ведь на Луну сбежать, да? Мисс Бербидж говорила, что магглы туда летали на больших самолетах, — сейчас бы послушать небольшой курс в маггловедение, очень вовремя, Трэйси Хоуп МакМиллан, чертовски в тему.

Подпись автора

за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —

Трэйси не так часто попадала в удачные поездки. По сути, они не много путешествовали с МакМилланами, потому что семья считала, что лучше родных земель ничего и нет, поэтому зачем нам плыть на материк, зачем отправляться в Индию, и переходить дальше, ища узкоглазых волшебников, когда ты можешь пройтись по полям и равнинам здесь, в Шотландии? Здесь ведь так чудесно, Трэй, ты что, не понимаешь?
В принципе, её всё устраивало. Она любила семью, и многочисленных родственников, которых она искренне пыталась всегда запомнить, но зачастую, большинство из них всегда выпадали у неё из головы, так как перерабатывать столько информации, бесполезной, правда, как делала это Трэйси и хранить ещё имена бабушки по третьей тёте было не очень идеей. Поэтому всё всегда было довольно пресно, но, всё изменилось с Лондоном. Это даже иронично, ведь на протяжении всей жизни, Трэйси думала, что намного лучше находится в деревне, где ты всех знаешь и все знают тебя, мало что происходит, но зато всё родное. Оказалось, столица Британии была не самой хорошей, все ещё, однако, как только ты встречаешь там две недели назад друга, она становится отличной, а когда через неделю вы начинается с ним ещё и романтические отношения, то всё начинает складываться ещё лучше, что слово "отлично" здесь уже не подходит. Значит ли это, что лучше там, где есть Илай? Для МакМиллан – однозначно.
Именно поэтому она опускалась на самое дно ещё со вчерашнего дня. Ребята и правда, старались наговориться как можно больше, поэтому задерживались допоздна под хихиканье Анны, и Трэйси мучительно пыталась выдавливать из себя слова, но лишь бы выдавить и услышать ответ молодого человека. Наверное, страдай они меньше, могли бы просто вставать раньше, и точно так же продолжать беседу. Но нет. Нет, это так не работает. В любом случае, она не очень помнит, как добиралась до постели, но предполагала, что только благодаря Илаю, который не бросал её спать внизу на диване, который, пусть и был удобный, но не настолько, чтобы на нём жить.
Последняя дочь, в целом, сам Элайджа (помните я говорила, что он не может её удивить? Нет, сэр, может) удивила Трэйси, однако, не оставила его без короткого "Конечно" на его короткий вопрос про ночевку в её комнате. Наверное, она и сама хотела бы сделать тоже самое. Хотела бы попросить, чтобы он остался.
Даже после того, как они легли вроде как спать, рыжеволосая сделала нелепые попытки поговорить напоследок. Правда, насколько это могло удастся знает только Грэм, но МакМиллан точно знала, что выключилась первой – она всегда засыпает быстрее многих людей, и кажется, тем более молодого человека. В эту ночь она не утыкалась лицом в холодную стену, которую обычно просто использует в качестве подставки, дабы не распластаться по всей кровати, засыпая на плече молодого человека. В прочем, несколько раз просыпаясь и в темноте выискивая очертания его лица, думая о том, что, возможно, ему плохо, жарко, неудобно и всё, что может прийти в голову Трэйси в полуночном состоянии, она лишь скатилась с бедной конечности, окрещенной рукой, но зажимая её между своими руками. [float=right]
[/float]
Конечно, когда Грэм поднимался, то она проснулась. Но знаете, как это бывает? Не подавая виду вы разворачиваетесь в, будто, спящем состоянии спиной, продолжая спать. А на деле с проклятой мыслью о том, что выспались, открываете глаза и тупо смотрите в стену с таким лицом, словно хотите умереть. День икс в голове рыжеволосой настал, и она совсем этого не хотела.
Завтрак прошёл довольно сухо, словно на них всех вылили куча дерьма, и теперь им нужно было так просидеть весь день, не умываясь. Она пыталась как-то реагировать и весело улыбаться, но всё равно тень упала на её лицо уже больше, чем на половину, и девушка в какой-то момент даже посмотрела на Илая. Он ведь спас её несколько дней назад от грусти мыслью о баре, может, и сейчас?
Нет?
Жаль.
Ей так не хотелось, чтобы стрелки часов двигались так быстро, но они, как назло, стремительно передвигались, словно устроили спринт между собой, кто кого догонит. Она никогда так часто не смотрела на стену, смотря на всё это дело, грустно вздыхая, и отводя взгляд в сторону, успевая до секунд просчитать, сколько времени ей осталось прожить в доме Грэмов. Уходя собирать чемодан, МакМиллан даже не стала доставать волшебную палочку, решая, что соберет всё вручную – так она отвлечет себя сверлением в одном месте, пусть это будет и долго. Когда вещи подходили к концу, в комнату заглянул молодой человек, спрашивая, собралась она или нет.
— Да, почти, — кивая коротко головой, произносит Трэйси, роясь в чемодане и складывая на ходу футболку, — Ох, если я пойду туда, то я разрыдаюсь, — она слабо пытается улыбнуться, мол, это была шутка, но на самом деле
она не была такой.
Последняя одежда была уложена в чемодан, — Может, вы оставите меня ещё на пару недель? — подаёт она голос, опять попытаясь улыбнуться, понимая, что ответ-то будет отрицательным, потому что они оба понимают, что происходит. И даже если Илай скажет «Да, оставайся», она все равно мотнёт головой, понимая, что это очень плохая идея, и родители явно её не примут. Она и так довольно много времени провела в Лондоне по их меркам. МакМиллан хлопает чемоданом, убирая мелкие вещи, типа фотоаппарата, документов и книги в маленькую сумку на плечо, закидывая её на себя и снова посмотрев на часы. Жаль, что вовремя собралась.
Грэм не даёт нести ей чемодан, и хорошо, потому что иначе она бы легла в него и сказала, что никуда не пойдет, и много места занимать не будет в доме, если будет жить именно в нём. В конце концов, все чемоданы Хогвартса были заколдованы, отчего и мало того, что выглядели большими, так внутри были ещё больше. Спускаясь вниз она слышит, как к ним сразу же подходят Анна и Тео, а Трэйси с грустью поднимает глаза.
Они быстро переговаривается, она смеется, стараясь не заплакать, потому что ей неимоверно грустно.
— Солнышко, приезжай к нам ещё, в любое время! — произносит Анна, зажимая её в объятиях, — Мы были очень рады принять тебя, — на секунду она задерживает взгляд на старшем сыне, лукаво улыбаясь, а затем отпуская рыжеволосую, что шмыгает носом. Теодор тоже выглядит, как плакса, но его МакМиллан, после крепкого объятия, толкает в плечо и говорит, что они встретятся с ним совсем скоро, и пусть не возвращается в Хогвартс без новых настольных игр.
Дверь захлопывается за ними так, словно их уже сейчас выпустили в серьезную и взрослую жизнь. Трэйси вышагивает на траву, вытирая выступившие на глазах слёзы тыльной стороной ладони, оглядывая дом, стараясь запомнить каждую деталь в нем, даже достав фотоаппарат, и после короткого щелчка, убирает его обратно Трэйси машет рукой матери Илая и его брату в окошке. Потому что если бы они вышли, то она бы никогда не уехала.
Усаживаясь в машину, в которой она тоже могла бы остаться, в случае чего, Трэйси сидит ровно, а когда Элайджа перегибается через девушку, чтобы пристегнуть ремень, потому что за всё это время МакМиллан так и не смогла побороть черного плоского змея защиты, волшебница снова дует ему в волосы, как тогда, когда приехала, слабо улыбнувшись.
— Я не хочу уезжать, — произносит она тихо, когда они трогаются, — Эти две недели будут самые отвратительные в моей жизни, — продолжая умирать, добавляет МакМиллан, замолкая. Она смотрит на лицо Илая, задерживая на нём взгляд, а потом тянет к нему руку, сначала ткнув в его щёку пальцем, а затем и легко проведя ими по коже. Разворачиваясь к окну она напоследок пытается запомнить местность. Если что-нибудь случится, она сможет сюда трансгрессировать, потому что помнит, куда приведет дорожка на этой улице в итоге. И даже если она случайно залетит в дом к Ханне, то выбравшись из него, обязательно найдёт жилище Грэмов.
Добравшись до вокзала, она по привычке сразу же тянется к двери, понимая, что ремень все ещё пристегнут, и короткого взгляда на лицо молодого человека хватает, чтобы он нажал на кнопку, отчего ремень отцепляясь, плавно возвращается на место. Она устало потирает висок, потому что из-за всех этих переживаний у неё разболелась голова, и проходя сначала через большие коридоры Кингс-Кросса, она останавливается, достав билет, и сделав несколько попыток разобраться в нём самой, разворачивается и протягивает его молодому человеку со словами:
— Посмотришь, куда мне? Иначе я сейчас как сяду не туда, пока ты не заметишь, — МакМиллан снова пытается улыбнуться, потому что, если она будет находиться на самом дне, то и Грэм будет там вместе с ней. К сожалению, являясь человеком-настроения, у неё всегда получалось делать отлично две вещи – заставлять людей радоваться, а потом опускаться с ними на дно. И пусть сегодня был повод, ей совсем не нравилось, что Элайджа был такой грустный. Хотя и понимала, что виновата сама.
— Можно я приеду ещё? — и она знает, что он не скажет ей «нет, уходи и больше не приезжай», но всё равно должна задать этот вопрос. Потому что потому.

Подпись автора

за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —