luminous beings are we, not this crude matter |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » luminous beings are we, not this crude matter » closed » bad news like a sucker punch
bad news like a sucker punch
› Участники: Elijah Graham, Tracy MacMillan, Miles Walsh.
› Место: Хогвартс.› Время: сентябрь-декабрь 1995.
› Погода: сгущаются розовые тучи.I T ' S T R U E , T H A T I T K I C K S Y O U I N T H E T E E T H W H E N Y O U A R E L E A S T E X P E C T I N G
B A D N E W S , O H , I TB E A T S Y O U B L A C K A N D B L U EB E F O R E Y O U S E E I T C O M I N G
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Возвращение в Хогвартс всегда взывало к приятному трепету в душе Элайджи. Пускай, не каждый бы с ним согласился, тем не менее в стенах школы Грэм чувствовал себя куда больше дома, чем на пройденной вдоль и поперёк улице в пригороде Лондона, где он родился и вырос. Здесь не надо было прятаться. Не было отца, требующего засунуть волшебную палочку в глубокий ящик, и подозрительных соседей, в чьём воображении ещё жила картинка странного ребёнка семьи Грэмов, рядом с которым то и дело случались перебои в электричестве.
И всё же в этот раз стук колёс поезда оказал совершенно иное влияние на организм юноши. Вместо ненавязчивого волнения к горлу то и дело подкатывала паника. Он не находил себе места, не мог заснуть. У него даже не выходило сосредоточиться на оживлённом диалоге своих приятелей, явно счастливых встрече спустя целое лето. То и дело волшебник выглядывал в окно, натыкаясь на неизменный зелёный пейзаж, и тут же смотрел на будто вставшие часы, лениво сдвигающие стрелку секунд под тяжестью взгляда рэйвенкловца. Пожалуй, это была самая долгая поездка за все пять лет, проведённые в стенах замка.
Он старался почаще вспоминать их последний разговор с Трэйси, успокаивая взбушевавшийся пульс на несколько минут, а затем всё повторялось по кругу. Элайджа Грэм не мог побороть перекрывающее дыхание беспокойство. Настойчиво парень пытался выбить из головы бестолковую мысль и раз за разом терпел поражение, сталкиваясь с очередным страшным сценарием, где Трэйси МакМиллан решит не здороваться с ним на конечной остановке неизменного маршрута. Если бы она слышала его внутренний голос, то явно бы сказала, что молодой человек совсем поссорился с мозгами за две недели её отсутствия. Однако и эта картинка не перебивала странного предчувствия, нависавшего мрачной тучей. А внутреннее чутьё парня редко ошибалось.
Чего нельзя было сказать о его умозаключениях. На том конце рельс не находилась отсутствующая экспрессия его девушки, передумавшей брать на себя эту роль. Стоило им пересечься взглядами, как лицо Грэма загорелось широкой улыбкой и, спешно подтягивая за собой багаж, он кинулся обнимать Трэйси, оставляя неопределившийся поцелуй между её щекой и уголком губ. Думал ли он, что, переступив порог спальни, столкнётся с горящими глазами друзей, явно старающимися разглядеть все тайники его души? Подозревал, наивно надеясь на то, что они не обратят внимания или просто забьют на неинтересные результаты проведённого лета. К сожалению, надежда умерла в мучениях первой же ночью.
В отличие от неприятного осадка, проснувшегося ещё на платформе девять и три четверти и принявшегося долбить по вискам с новой силой, когда розовая фигура взошла на место Альбуса Дамблдора, принявшись приветствовать студентов. Машинально юноша повернулся в сторону желтых мантий, выискивая Трэйси и корча многозначительную рожу недоверия. Его одного беспокоило чрезмерное буйство единственного цвета и пугающе приторный тон? Судя по ужасу на страшную пародию растолстевшей куклы в глазах некоторых учеников, не одного. Но только это было последним, о чём он хотел разговаривать... когда-либо в своей жизни. По крайней мере, на первых парах.
Увы, не требовалось участвовать в разговорах, чтобы всё равно их слышать. Кажется, вся школа помешалась на двух темах. Новом профессоре защиты от тёмных искусств, и коварном Гарри Поттере, покатившимся по наклонной и решившим строить козни против Министерства. Хотелось остановиться и поинтересоваться всё ли у этих гениев дедукции было в порядке, однако Илай сдерживался, самоотверженно пряча свой фитиль от искрящего костра. Упрямо он утыкался в книги с первой же лекции, сбегал на прогулки с Трэйси и игнорировал привычно гудящий Хогвартс. Только вот от собственных мыслей было не скрыться. Его уши вырывали слова из контекста, запуская скрежет шестерёнок. Мрачная тень Чжоу Чэнг в гостиной Рэйвенкло не улучшала ситуации, постоянно перематывая плёнку воспоминаний на события турнира. И один за другим вопросы забивали сознание Илая. Почему все вели себя так, словно ничего не случилось? Почему вдруг Министерство видело в мальчике-проблеме со шрамом угрозу мирового масштаба, когда тот и сам дышал на ладан с тех пор, как оказался в школе? Почему, чёрт возьми, с ними вдруг стали обращаться, как с маленькими детьми, вручая соответствующие учебники и твердя о благополучии? Он знал, что когда-нибудь котёл переполнится и взорвётся, и всеми силами оттягивал это мгновение. Жаль, что в случае Грэма это нельзя было делать вечно.
Громко выдохнув и закатив глаза, юноша потянулся к перу и открыл книгу на указанной учителем странице. Короткий взгляд на Трэйси, сидящую рядом и явно не возражающую набить себе мозоль на среднем пальце, и Элайджа почувствовал знакомый привкус раздражения на корне языка. Кажется, с тех пор, как профессор Амбридж взялась за преподавание, это происходило всякий раз, когда в расписании стояла защита от тёмных искусств. В такие моменты невольно парень начинал скучать по пугающему одним своим видом Грюму или заикающемуся Куиреллу.
— Как думаешь, может быть, нам стоит переписать конспект на один раз больше? Мне кажется, что моя мозоль ещё недостаточно вбила в себя тяжесть знаний, — чуть наклоняясь к девушке, фыркает молодой человек и поправляет перо в руке. Размеренные шаги останавливаются в конце кабинета, и неповторимый голос Долорес Амбридж раздаётся на всю классную комнату.
— Мистер Грэм, у вас нет задания или вам оно не понятно? Мне казалось, что я дала довольно чёткие указания, — свободная от пера ладонь сжимается, пока Илай старается вдохнуть и выдохнуть. Не выходит.
— Вообще-то, — фраза обрывается, встречаясь с повысившейся на децибел интонацией профессора.
— Если у вас есть какие-то вопросы по поводу задания, поднимите руку, — Грэм сжимает губы, прикрывает глаза и считает до десяти, стараясь совпадать дыханием с заданным ритмом. Резкий полуоборот на МакМиллан, он встречается с ней взглядами и между ними как будто происходит безмолвный диалог, содержание которого Элайджа не совсем понимает. Сожалеющим мотком головы, он предупреждает её и задирает руку вверх. На пятой секунде Амбридж нехотя реагирует на юношу, позволяя ему заговорить.
— Не поймите меня неправильно, но разве защита от тёмных искусств не подразумевает под собой владение не только теоретической частью? Я не совсем представляю, как мы научимся пользоваться заклинаниями, переписывая их по сто раз на бумагу, — Илай пытается заставить себя выглядеть дружелюбно, однако вместо вздернутых уголков губ его лицо обретает поразительное сходство с недовольным камнем.
— Мистер Грэм, а с чего вы решили, что вам понадобятся эти заклинания? Ваша цель, как студента, сдать мой предмет на письменном экзамене. Я совсем не могу представить ту ситуацию, где вам вдруг потребуется использовать ваши теоретические познания на практике, — здравый смысл говорит прикусить себе язык, но вместо этого щеки Элайджи осовываются ещё сильней и скорость его слов увеличивается вдвойне.
— А что если на нас нападут?
— Право, мистер Грэм, кто на вас нападёт? — неосознанно парень роняет перо на стол, и резко хмурится.
— Тот, кто убил Седрика Диггори.
— Смерть Седрика Диггори – несчастный случай. Элайджа, подумайте сами, кто бы захотел причинить вред простому студенту? Такому же как вы? — внутри него что-то щелкает, и в следующую секунду Грэм подскакивает с места, всем корпусом разворачиваясь к Долорес.
— Даже не знаю, может... — он останавливается на мгновение, отворачивается в сторону и выпаливает на одном дыхании, — Лорд Волдеморт? Это же безумие, вы утверждаете, что Седрик рухнул замертво... почему? Потому что неудачно споткнулся в лабиринте? Гарри, он был та... — он раскрывает рот, чтобы продолжить, однако режущая слух команда останавливает его на полуслове.
— Мистер Грэм, немедленно собрали свои вещи и вон из моего кабинета. Я не позволю срывать себе урок ложью, — рваный выдох, Илай делает невнятное движение шеей, словно не готовый смириться с услышанным, и дергает сумку, принимаясь пихать туда учебники, — Зайдёте ко мне после уроков, — на миг парень задерживается, опуская глаза к Трэйси, а затем быстрым шагом вылетает из классной комнаты.
Постепенно стучащий тамбурами пульс успокаивается, позволяя порывистому дыханию прийти в норму. Он перестаёт ходить из стороны в сторону по пустому коридору, и опирается на карниз одного из окон, взваливая весь свой вес на последний.
— Браво, — шипит он себе под нос, вспоминая лицо МакМиллан и тихо выдыхая. Мнение профессора Амбридж волновало его в последнюю очередь, а вот то, что спустя целое лето избегания этой темы, он наконец-то прилюдно озвучил своё мнение перед девушкой... пожалуй, это могло заставить Элайджу пожалеть о сказанном. Что если она?.. Но Грэм не позволяет мысли уйти дальше, одергивая сумку на плече и решая, что узнает об этом после звонка без предварительных теорий.
— Трэйси! — поднимая руку чуть выше потока выходящих учеников, он коротко улыбается и отворачивается к окну, ожидая, что она подойдёт к нему. Боковым зрением юноша замечает, что МакМиллан оказывается рядом с ним, и встаёт в пол оборота, негромко вздыхая и медленно закрывая, а затем открывая глаза. — Прости, — он не совсем уверен за что из всего извиняется, однако чувствует, что должен это сделать. — Я... я не знаю, что я. Просто, прости, — взгляд вниз, вновь на МакМиллан. Хватало того, что её парень магглорождённый, а теперь её парень магглорождённый адепт обезумевшего Поттера. Будто Трэйси не хватало зуда от некоторых студентов с самого начала учебного года. И провалиться в недра земли ему хотелось именно по этой причине.
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Илай не обманул – две недели, действительно, прошли намного быстрее, чем того ожидала МакМиллан. То ли дело в семье, которая даже после приезда домой, решила не отпускать девушку далеко, то ли дело в том, что она так сильно хотела вновь вернуться в школу, и это желание заставляло её каждый день ложиться раньше спать и просыпаться позднее, но, в любом случае, вместе со своими мыслями о будущей встрече, письмами от Элайджи, проснувшись утром первого сентября, Трэйси была вне себя от радости.
Потому что наконец-то они увидятся.
Никогда ещё так она не хотела встретить людей на платформе в Хогсмиде, куда каждую осень приходит Хогвартс-Экспресс. Сама Трэй считала, что ей довольно сильно повезло, потому что она не была готова ещё раз пережить поездку в девять с лишним часов на поезде, считая, что будет уж куда лучше заставить отца помочь ей трансгрессировать, или использовать каминную сеть до Лондона, и в общем-то, всё что угодно, но не длинные поездки. Так или иначе, ей везло намного больше, чем Грэму, потому что в её голове не было никакой зудящей мысли, что студент после двух недель ожидания, решит с ней расстаться. Он писал ей, что ждёт встречи, писал, что скучает, и как после этого в голове вообще может возникнуть хоть какая-то отрицательная мысль? Поэтому только завидев макушку молодого человека, она сразу рванула в его сторону, радостно смеясь и утопая в его объятиях, смущено скрывая улыбку от легкого поцелуя в его ключице. Несколько раз МакМиллан возвращалась к мысли о том, что будет теперь. Теперь, когда все узнают, с кем она встречается. То есть... По факту, саму Трэйси очень мало задевала эта мысль, потому что её-то не волновала чистота крови молодого человека, и она ясно дала ему это понять не только при своём отъезде, но и вообще на пожизненной основе во время их совместного общения. С другой стороны, пусть это приняла и семья, которая знает, как здорово прошла поездка их дочери в Англию, и она знала, что примут и её друзья, потому что у них не было выбора. Тем более, они уже приняли мысль, что она дружит с Илаем с первого курса, и для них толком ничего не поменяется.
С другой стороны, Трэй уже сталкивалась прежде с осуждающими взглядами от, например, дружной и чистокровной слизеринской компании, которая, почему-то решила, что ей не наплевать на их мнение. Но она вновь поднимает взгляд на волшебника, и все эти мысли пропадают где-то в закромах её разума. Сейчас это было не важно.
МакМиллан была удивлена тому, насколько школа изменилась. В гостиной Хаффлпаффа всё ещё нависла непонятная неловкость, которую было сложно развеять больше, чем на несколько часов, в коридорах люди шептались о новой преподавательнице по защите от темных искусств, и конечно же, вновь мы снова и снова возвращаемся к Гарри Поттеру.
«Проклятье, это когда-нибудь закончится?» – спрашивала она Грэма, недовольно морщась и крепко держа его за руку, вытаскивая его куда угодно, лишь бы не слушать посторонних разговоров. Она устала, устала уже с самого начала учебного года слушать всё это. Одно радовало - Илай не обсуждал с ней совсем посторонние темы: говоря о семье, о уроках (пропуская при этом всеобщую розовую любимицу), рассказывая новости магглов, про музыку и вообще всё, что могло бы отвлечь Трэйси. И она была ему чертовски благодарна за это, потому что это был тот ещё бальзам на её душу.
И продолжал им быть до одного дня.
На уроки профессора Амбридж Трэйси не то, чтобы не хотела ходить, просто... Это был совсем другой формат. Раньше их заставляли брать в руки волшебные палочки, заставляли сражаться с фонарниками, смотреть на то, как страдает тарантул под непростительными заклинаниями, изучать различные опасные расы, типа оборотней. Её устраивало то, что они не занимаются практической частью, потому что, для начала, МакМиллан не шибко справлялась со всем этим, и во-вторых, писать что-то пером было не так страшно, как попытаться кого-нибудь оглушить. С другой стороны, не нужно переписывать конспект по несколько раз для того, чтобы его запомнить, и здесь она могла бы поддержать Грэма, но пыталась сохранить нейтралитет.
— А ты не пыт.., — она не успевает договорить шепотом ему предложение, и как только слышит со спины голос Долорес, сразу же утыкается лицом обратно в свой конспект, но рука уже не дёргается, чтобы что-то писать. Кажется, все обернулись на голос Грэма, переводя взгляд то с магглорожденного, то на преподавателя. Когда он пытается ответить что-то Амбридж, МакМиллан лишь сдавливает перо сильнее, поворачивая голову к рейвенкловцу.
«Не смей, Илай, в этой ситуации стоит просто промолчать» думает она, «Промолчи, пожалуйста», «МОЛЧИ» уже громко кричит она в тот момент, когда Грэм смотрит на неё с сожалением, отворачивая голову и чеканя то... Что приходит ему в голову.
Весь диалог проходит так быстро, что в какой-то момент МакМиллан даже не поспевает за ними. Её глаза лишь раскрываются шире, когда речь заходит про нападения, она тупо опускает взгляд, когда речь заходит по Седрика, она глубоко и раздражающе вздыхает, когда профессор Амбридж выгоняет волшебника с урока.
Проклятье.
Она поднимает взгляд, смотря, как Элайджа собирает учебники, неоднозначно качнув головой, и отводя взгляд в сторону, начиная вновь писать, надавливая на листок бумаги так, что кажется, слова начинали перепечатываться на парту. Хлопок двери был словно выстрел в спину, потому что она совсем не ожидала, что Грэм думает об этом. Не хотела думать, что он будет на стороне Гарри Поттера, не хотела, чтобы он влезал во всё это, предполагая, что им будет намного проще оставаться в стороне. Потому что так безопаснее.
После того, как Илай ушёл, раздражение у Амбридж не стало меньше. Как только большая часть студентов дописала длинный отрезок, над которым они корпели с самого начала, она затребовала, чтобы они повторили ещё трижды, и выйти с урока каждый сможет только после личной проверки тетради. Кажется, в момент, когда она произносила это, Трэйси чётко чувствовала на себе взгляд розовой женщины, которая сверлила рыжеволосую. Ну конечно, ей ведь нужно было на ком-то отыграться, и будет очень удачно, если этим человеком станет МакМиллан. Она вздыхает, начиная писать вновь и вновь, уже чувствуя, как у неё отнимается рука.
Звонок с урока, и она устало потягивается, оглядывая однокурсников. Им явно не понравилось писать больше, чем того требовала ситуация, и волшебница лишь виновато смотрела на тех, с кем сталкивалась взглядами. Сама хаффлпаффка не считала, что они бы ушли от этой судьбы, не разозли профессора Илай, но с другой стороны, теперь они никогда об этом не узнают, и будет ну очень удобно винить в этом хоть кого-нибудь.
Она выходит из кабинета не первой, но и не планируя задерживаться здесь хотя бы на секунду. Сразу же слыша своё имя со стороны и руку с синим подворотом, она не задумываясь направляется в сторону Грэма, который, видимо, всё это время ждал её здесь.
Слышать извинения было странно. Кажется, даже сам темноволосый не особо понимал, за что он извиняется, а сама МакМиллан лишь крепко держит руки под грудью, хмурясь.
— Ты знаешь, что я очень ценю твоё мнение, — произносит она, отнимая руку и притягивая её к виску, устало потирая его, — Но хочу отметить, что.., — рыжеволосая останавливает свою мысль, — Ладно, знаешь, всё это уже не важно. На уроке ты, в любом случае, ничего не упустил, мы написали этот текст ещё несколько раз, прежде чем, — она отворачивается, смотря, как женщина в розовом последняя покидает кабинет. Трэй, в свою очередь, сжимая и разжимая пальцы, чувствуя, как ноют новые мозоли, — Она нас отпустила, — рыжеволосая снова поворачивает голову к Грэму, оставив удаляющийся объект, — Ты.., — она так долго избегала этой темы, так долго пыталась обойти её, боясь, как опасного огня, что теперь не знает, как лучше начать говорить. Девушка делает несколько шагов, облокотившись на подоконник, а затем поворачивает голову к Грэму, — Ты правда считаешь, что это сделал Тот-Кого-Нельзя-Называть? Ну, с Седриком, — она даже начинает говорить тише, словно это на что-то повлияет. Студенты уже разошлись, явно двигаясь на следующий урок, и сама Трэйси тоже вздыхая, подхватывает студента за руку, и тянет в сторону. Повезло, что у них большая часть уроков была совместной, по крайней мере, можно было чуть больше времени провести рука об руку, чем если бы они не выбирали одинаковые предметы. Тем более, что сейчас впереди было маггловедение, а после Защиты от Темных искусств, сидеть на нём было одно удовольствие.
Она не знала, как погиб Диггори. К этой мысли она не возвращалась с самого начала лета, с траурного дня, когда все вокруг еле сдерживали слёзы, от мысли, что больше рядом с ними не будет идти этот жизнерадостный человек. МакМиллан было, возможно, проще чем другим его близким, но она ценила Седрика, ценила то, что он делал по жизни, ценила его как человек, который находился с ней на одном факультете, которого можно было считать старшим двоюродным братом, с которым ты вроде как общаешься, но не так, чтобы считать его лучшим человеком на свете.
Она снова вздыхает. Ей, действительно, не хотелось поднимать этот разговор, но она сама сделала шаг к этому. Ей было грустно от мысли, что есть вещи, которые, возможно, Элайджа хотел обсудить с ней, поделиться своим мнением на этот счёт, но из-за того, что Трэйси огораживалась от этого, словно всего этого не существовало, Грэм тоже этого не делал. Правильно ли она поступала?
Она уже так не считала.
за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я
— мне нравится всё что тебе нравится —
Как бы ему хотелось смотреть на их отношения и видеть не сплошные «вопреки». Вопреки статусу крови, вопреки катающемуся по американским горкам эмоций характеру... вопреки его нежеланию оставаться в стороне. И если с некоторыми врождёнными ярлыками Элайджа Грэм справиться не мог, то такие очевидные усилия, как затолкать своё мнение в недра обливиона ради Трэйси МакМиллан казались ему достаточно осуществимыми. Особенно, в разрезе бурлящих котлов некоторых студентов, и без того не одобряющих неравный союз.
Конечно, он знал, что девушке не было никакого дела до выплескивающегося за борт кипятка зелёных мантий. Знал, что если уж терпение Трэйси и кончится, то вряд ли на перепалке между ним и новым профессором. Но если не сегодня, то, возможно, когда-нибудь? И если Элайджа так и продолжит подбрасывать углей под громыхающие котлы косых взглядов, это «когда-нибудь» могло оказаться вполне реальным и осязаемым. Только вот не мог ничего с собой поделать.
Промолчать, не попытаться получить ответы на вопросы, которые волновали не одного Грэма, но о которых, почему-то, никто не осмеливался заговорить? Он бы не смог смотреть на себя в зеркало по утрам, если бы выбрал прятаться за спинами однокурсников, скрещивая пальцы, чтобы кто-нибудь сделал всё за него. Если уж им будет суждено расстаться из-за его не закрывающегося рта, то, по крайней мере, Элайджа будет знать, что сделал всё, чтобы защитить Трэйси. Пускай, он слабо понимал от чего именно, но чувствовал, что когда-нибудь обязательно придётся.
Что не облегчало тяжести воздуха в лёгких, стоило им встретиться глазами. Он разозлил Абридж – получил весь класс. Вовсе не удивительно и даже, сказать по правде, гениально, ведь теперь, как минимум, половина, если не больше, студентов желают Элайдже Грэму скорейшей кончины. Жаль, что замашки злой ведьмы не оправдывали его в глазах МакМиллан. Ни в чьих глазах.
— Это глупо, — он отворачивается в сторону, опираясь на подоконник, и глубоко вздыхает, — Вы-то здесь при чём? — отрицательное покачивание головой сопровождается попыткой посмотреть на девушку, но желание отправиться в последний полёт через окно пересиливает, и Грэм остаётся неподвижным. — Впрочем, ты права. Не важно, — поджимая губы, юноша дергает бровями и фокусируется на дальней точке за стеклом, — Она все ещё это сделала, — хочется добавить «из-за меня», только оно и без этого звучит достаточно очевидно.
Трэйси останавливается рядом, задаёт ожидаемый вопрос, и Элайджа Грэм чувствует, как к горлу поднимается ком. Конечно, чего он ожидал? Что они продолжат обсуждать погоду и недавнее задание по маггловедению после премьеры в театре одного актёра на последней лекции? Илай медленно закрывает и открывает глаза, стараясь продохнуть клубок нервов обратно внутрь.
— Я... — она тянет его в сторону нужного кабинета, и Грэм затихает на несколько мгновений, собирая обрывки мыслей во что-нибудь цельное и понятное, — Я не знаю, Трэйси. Меня там не было, и я не могу с уверенностью сказать... ничего, — возможно, это не тот ответ, который она ожидала от человека, готового бить себя в грудь и кричать: «За Гарри Поттера!» — несколькими десятками минут раньше. Они делают несколько шагов вперед, — Но, — и Элайджа вновь замолкает, усмиряя невнятную кашу в голове, — Ты действительно хочешь знать, что я думаю?
Возможно, если бы рядом с ним был незнакомый человек или, уж тем более, Долорес Амбридж, парень не стал бы мешкать, отчеканивая своё мнение громко и ясно. Но рядом с ним шла Трэйси МакМиллан, и он не имел ни малейшего понятия о том, во что верила девушка, потому что за всё лето они не обмолвились ни словом о произошедшем, кроме обменом соболезнований из-за смерти студента Хаффлпаффа. Где-то на заднем плане шума в сознании Элайджа Грэм боялся, что не подбери он слова достаточно аккуратно, он может по-случайности задеть её. Или, что хуже, его мнение пойдёт в разрез с мнением Трэйси, а конец этой истории вы и сами знаете. Похоже, всё в жизни Илая сводилось к одному и тому же финалу.
— Мне нужно было сделать, то, что я сделал. Ни наедине, ни в коридорах, именно там. В противном случае, она бы просто закрыла мне рот, [float=right]
[/float] — он наконец-то смотрит на рыжеволосую макушку, чуть сжимая губы, — Тебе не кажется странным, что в Хогвартсе случалось многое, но реакция от Министерства пошла только сейчас? За учениками охотилась смертоносная змея, по коридорам бегал убийца Сириус Блэк... До сих пор ничто из этого не заставило Министерство Магии вмешаться в учебный процесс. Не просто вмешаться, а отправить палача в розовой юбке преподавать нам десять способов как набить себе мозоль на среднем пальце до конца жизни, — ему приходится сделать паузу, чтобы отдышаться от потока на одном дыхании, — Я хочу знать почему, если это был всего лишь несчастный случай, весь мир всполошился так, словно он вовсе таковым ни был. И Амбридж... ты видела её реакцию? Я знаю, что перегнул палку, но... она взбесилась, словно я использовал круциатус на котятах, — Грэм отворачивается, взъерошиваясь и хмурясь. Они оказываются совсем близко с кабинетом маггловедения, и ему приходиться остановить Трэйси за руку, чтобы договорить без свидетелей. В особенности тех, кто собирались сказать Илаю, что он поссорился с остатками своих магглорождённых мозгов.
— Я не знаю убил ли Седрика Волдеморт или кто-то ещё, и, если честно, меня пугает, что везде только и слышно заевшую пластинку «всё в порядке, ничего не случилось, всё как обычно», — тяжелый вздох и широко раскрытые глаза в наигранном ужасе. Элайджа пожимает плечами и отводит взгляд на остатки заходящих студентов, — А на счёт Гарри... Не знаю, — он делает невнятное движение плечом, будто отгоняя какую-то лишнюю эмоцию в оживлённом монологе, — Если выбор стоит между Ритой Скитер и Поттером, последний кажется ещё в своём уме, — он корчит многозначительную гримасу, а затем резко меняется в лице и кивает в сторону двери, — Пойдём, а то опоздаем на урок, — юноша отпускает ладонь МакМиллан и делает шаг ко входу, но тут же встаёт на месте, разворачиваясь, — Нам не обязательно об этом говорить... никогда. Мне важно было знать, что она ответит, и всё, что я хотел, я услышал. Впредь, я... буду молчать, — неуверенная улыбка.
Ему бы очень хотелось верить в слова «Еженедельного Пророка». Так было бы проще, безопасней. Гарри Поттер оказался бы избранным, по которому плачет Св. Мунго, а смерть Седрика Диггори уроком для тех, кто не завязывает шнурки, думая, что не может умереть таким глупым образом. Однако стоило Элайдже впустить в свои мысли малейшую идею о том, что, скорей всего, подобный расклад событий был маловероятным, и она уже не хотела покидать закоулки его сознания, периодически напоминая о себе настойчивым стуком по вискам. Жаль, что он не мог просто притвориться. Всё было бы гораздо проще.
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Они были чертовски разными. Факультетами, кровью, умственным развитием (при том, что здесь разница очень и очень велика), а главное, своим мнением и мировоззрением. В отличие от Элайджи, который всегда рвался вперёд, говоря людям своё мнение и то, что считал нужным, Трэйси было намного проще промолчать. Даже когда появлялось желание открыть рот и вставить свои пять копеек, мозг моментально задавался вопросом «А кому это будет интересно?» и сразу же варежка захлопывалась обратно, а людям вокруг неё приходилось лишь терпеть молчаливую МакМиллан. Хотя, кому-то это было и на руку? Ей было каждый раз страшно высказывать своё мнение по той причине, что она не считала его важным. Важным для всех. Например, то, что она могла сказать Илаю, зачастую, оставалось только для него самого, потому что дальше их разговора тет-а-тет это никуда не летело дальше. И это было удобно! С ним она могла делиться всем, что приходило в голову, лишь изредка отсылая избранные темы для разговоров в своеобразное помойное ведро в голове рыжеволосой. Так было и с темой Хогвартса, а так же непонятных происходящих в нём вещей.
Проблема была в том, что ей было очень страшно. Она помнит, как хотела умереть от Василиска, который чуть не заставил закрыться школу к чёртовой матери, при том, что каждый из них мог бы не то, чтобы в камень превратиться, как это стало с Джаспером, однокурсником Эрни (вечно страдает Хаффлпафф), но и застыть на всю жизнь. Помнит, как проклятый убийца сбежал с Азкабана, и направился куда? Куда? В школу магии и волшебства! В смысле, кому вообще нужна толпа школьников? Только разве что серийному убийце, что уничтожил толпу людей, а от одного оставил только палец. А потом мы получаем на следующий год что? Совершенно не опасный Турнир Трёх Волшебников, а так же бонус в виде, якобы, возрождения Тёмного Лорда и мёртвого тела Седрика Диггори на руках юного Поттера. Понятное дело, что являясь Трэйси МакМиллан, которая боится выставленных повсюду лестниц, разбитых стёкл в туалете для девочек, всё это будет сущим кошмаром, и даже удивительно, что она сама не сбежала в Хогсмид, упираясь лбом в пол под своей кроватью. С другой стороны, всегда было удобно лишь слушать обо всем этом, а через лето, забыв об очередном году в Хогвартсе, который прошёл не очень-то спокойно, пытаться пережить следующий.
Ей следует лишь коротко кивнуть на его вопрос, и через какое-то время на МакМиллан выливается поток сознания Элайджи Грэма. На каждый её шаг он говорит целое предложение, а когда мысль не успевает закончиться, то ему приходится остановить девушку у двери. Всё это время она не смотрела на Грэма, предпочитая без особых эмоций разглядывать потолок, пол, стены или студентов, что спешили каждый на свои уроки. Однако, в голове рыжеволосый происходили солнечные взрывы, потому что сейчас быстрыми ударами она получала правдивые слова, о которых ни с кем не говорила. От которых избегала не один год, и даже не два, на что всегда закрывала глаза, и на что, она всегда надеялась, сможет закрыть глаза и молодой человек.
А жаль, что не закрыл.
Конечно, к этому, может, надо было просто привыкнуть? Она не забывает удивленное лицо рейвенкловца, когда они встали впервые на двигающиеся лестницы, помнит и то, что разговаривающие портреты сначала приводили его в ужас, и только через какое-то время он смог понять, что с ними можно ещё и разговаривать. Даже то, что каждый год МакМиллан возвращалась в школу давало понять, что так или иначе, но происходящее в школе ужасало только в момент, когда это происходило, но она родилась в магическом мире, и именно поэтому её всё это не так... Удивляло, что ли?
— Да, пойдем, — говорит она тихо, кашлянув, желая выкашлять этот непонятный застрявший ком в горле. Они заходят в кабинет чуть ли не последними, но все равно вовремя. МакМиллан заставляет себя кивнуть головой профессору Бербидж, усаживаясь за привычную парту, доставая учебник и школьные принадлежности. Сложно сказать, как волшебница выглядела со стороны, но знающий её человек мог подумать о многом. И ей казалось, что нужно было сказать хоть что-нибудь ещё, кроме как ответа на вопрос про опоздание на урок, но голос мисс Черити уже раздался над головами, и осунувшись, Трэйси уткнулась лицом в учебник.
За весь урок она не произнесла ни слова.
maraaya – here for you
— Эссе жду на следующий урок, можете быть свободными, — рыжеволосая волшебница начинает быстро-быстро моргать, понимая, что очень долгое время смотрела в одну точку. Её перо зависло над пергаментом, а сама Трэйси застыла, словно после увиденного в воде Василиска, но в общем-то, слова профессора заставили её вынырнуть из тяжелых в голове мыслей. Она как-то неуверенно тряхнула головой, оглядываясь на молодого человека, сидящего рядом. Это был последний урок на сегодняшний день, что означало одно – сейчас Грэм пойдёт получать от Амбридж.
— Я... провожу тебя, — она запинается на первом слове, потому что голос после часа молчания решил отдохнуть, но тем не менее, она всё равно договаривает предложение. Встав с места, и быстро сложив всё обратно в сумку, перекидывая её через плечо, МакМиллан вновь кивает головой профессору, выходя из кабинета. Обычно она застревает ещё около учительского стола, спрашивая у неё какие-то глупости, что они прошли за урок, при этом, кажется, даже раздражая Грэма – он то куда быстрее сможет ответить на её вопросы, и получше какой-либо там преподавателя! На деле, наверное, это и заставляло МакМиллан подходить к столу, потому что иногда это было смешно.
Сейчас было не до этого.
Путь был не очень долгий, и именно поэтому, как только они вышли из кабинета, МакМиллан повернула голову к Илаю.
— Нам не обязательно говорить, но я всё равно должна сказать, — понятное дело, что она говорит не про всеобщее понятие разговора, потому что тут даже Элайджа должен был понять, что он не избавится от неё так скоро, как ему хочется. Целый урок она крутила в своей голове все его слова – и про странные вещи, происходящие в школе, и на нулевую реакцию общества на всё это, и на реакцию профессора, пластики и Гарри Поттера, расставляя в своей голове всё по полочкам. Точнее, у неё это уже давно держалось в порядке, просто где-то очень далеко, под замком, и совершенно не желало оттуда выпуститься самостоятельно, но тем не менее, всё когда-то должно было происходить. Например, сегодня.
— Слушай, я знаю, что происходящее в школе кажется странным, — начинает она, — И ты прав, оно не только кажется, но и является таковым. Правда, каждый год с этим что-то делали – они хотели закрыть школу, они даже приставили дементоров, — Трэйс пожимает плечами, убирая руки в карманы, иногда поворачивая голову к Илаю, а потом снова отводя взгляд вперёд. Вся продуманная и подготовленная наперед речь, которую она молола в своей голове целый час, стёрлась, и сейчас её язык еле-еле ворочался, потому что ей было трудно сформулировать мысль так, чтобы она не показалась... Отвергающей его мнение, — Людям страшно, Илай, — тихо произносит МакМиллан, чувствуя, как она и сама дёргается от своих слов. Рыжеволосая вынимает руку из кармана, слепо находя пальцы Грэма, — Может, поэтому им проще не верить в происходящее, говоря, что всё в порядке? Посмотри на меня, — её лицо на секунду озаряется ухмылкой, — Не будь тебя рядом, вряд ли я так спокойно вышагивала по коридорам школы.
Трэйси знала, что боятся сейчас им было нечего. Кроме старухи Амбридж, которая появилась в школе довольно внезапно и по непонятной причине, по сути, не происходило ничего. Они всё так же ходили на уроки, всё так же отсиживались и после них, играли в квиддич, делали домашнее задание и объедались на ужине жаренной курицей. Но ведь всегда так было, и что-то всегда шло не так. И чувство чего-то предстоящего, чего-то ужасного снова и снова зудело где-то в затылке, и если у Грэма это было чем-то правдивым, чем-то, что должно было сбыться, то у МакМиллан скорее просто вырабатывалась привычка думать, что они могут умереть даже от косточки в горле, поэтому стоит спрятаться в гостиной и никуда не вылезать.
— Я не хочу, чтобы ты думал, что я.., — она делает паузу, вздыхая, — Я понимаю, о чём ты говоришь, и я не виню тебя в том, что ты сделал, — сбившись с мысли, МакМиллан поправляет сумку на плече, что не очень планировала на ней задержаться, — Мне хочется поддержать тебя, может, даже самого Поттера, если ты и правда видишь смысл в его словах, — девушка останавливается, потому что они почти дошли до кабинета Амбридж, и будет довольно странно обсуждать её саму и эту щепетильную тему, которая её так раздражает, прямо у её двери. Трэйси переминается с ноги на ногу, закрывая глаза, — Но я не могу, просто не могу, потому что мне не хочется влезать в это всё, — короткий вздох, — Я боюсь, что я не справлюсь со всем этим, и именно поэтому мне хочется прятаться за спинами людей. За твоей спиной.
Она надеялась, что он поймёт её мысль. Поддержка со стороны Илая много значила для неё, и МакМиллан хотела бы отплатить ему тем же. Но одно дело, поддерживать его, а другое переходить на куда более глубокие мысли, идти вслед за людьми, типа Поттера. Её не пугают осуждающие взгляды, потому что чистокровная волшебница пошла за парнем, который сошёл с ума. В конце концов, уже был один МакМиллан в школе, который довольно чётко дал понять людям о том, что он поддерживает юного гриффиндорца, и поэтому никого не удивит, если старшая из семьи тоже пойдёт по той же реке. С другой стороны, её пугала ответственность, то, с чем, действительно, может придется столкнуться. Она слышала много слухов, где Поттер чуть ли не каждый год сражался с Темным Лордом, и кто знает, что будет с теми людьми, которые пытаются ему помочь? Пожиратели Смерти растаяли, словно туман в хорошей погоде, но кто знает, вернутся ли они, если всё, что говорит общество, окажется враньем? МакМиллан просто не хотела думать о прошлом, вспоминать рассказы родителей, которые пережили Первую Магическую Войну, и не хотела думать о том, что это когда-нибудь может повториться.
— Если тебе захочется поговорить об этом, — кажется, она успела сказать всё, что хотела, но тем не менее, зудящая мысль в голове не может оставить её в покое, — Да и не только об этом, ты ведь знаешь, что мы всегда можем поговорить? — Трэйси обращает свой взгляд на Грэма, слабо улыбнувшись и чуть сильнее сжав его пальцы в своей руке на этих словах, — В конце концов, пусть наши мнения могут расходиться в чём-либо, но это не означает, что в наших отношениях есть какие-то табу темы, за которые каждый из нас может зарезать друг друга, — рыжеволосая даже позволяет себе тихо усмехнуться, расправляя плечи. Ей правда хотелось свободы. В том смысле, что раньше они могли говорить обо всём на свете, и как ей казалось, в этом смысле, мало что поменялось в их отношениях начиная с осени. Ей не хотелось думать о том, что они превратятся в парочку людей, которые молча смотрят на другу, а за спинами фонтаны прорываются. Потому что это может начаться с разговоров о Темном Лорде, а в итоге слиться в шепот и обсуждение отношений. Их отношений.
Она оглядывается по сторонам, решая узнать, повезло ли так только Грэму, и будет у него сегодня одиночное свидание с Амбридж или нет. Замечая только одного человека, который сидел на стуле, волшебница поджимая губы, слабо кивает ему. Она знала его только по квиддичу, а ещё ей часто приходилось слышать недовольный голос профессоров на смежных уроках со львами, в его сторону, потому что он вечно дремал сидя или лёжа на парте. Тут было два варианта – или студента с гриффиндорца ждала отработка от профессора ЗоТИ или он просто решил посидеть на стульчике прямо пред её кабинетом. Всё-таки, зная, как все бежали от розовой стервы, Трэйси могла предположить, что дело всё-таки в том, что он где-то лохонулся.
— Кажется, у тебя будет компания, — она поворачивает голову обратно к Илаю, улыбаясь и кажется, даже слегка облегченно вздыхая – по крайней мере, как ей казалось, у него не возникнет новых проблем, если рядом с ним будут и другие люди. Так хотя бы свидетели будут, — Я буду в библиотеке, так что, если будет настроение – приходи, — она тянется к его щеке, оставляя на ней лёгкий поцелуй. Выпуская его руку, она разворачивается на пятке, и быстрыми шагами удаляется от рейвенкловца уже на ходу вытягивая записную книжку и утопая в ужасающих мыслях о том, сколько же ей предстоит сегодня всего переписать и написать, потому что не делать домашнее задание на протяжении всей недели и исправить положение в последний день перед сдачей эссе и письменных задач было не самой лучшей идеей.
Так что пусть Илай освободится поскорее...
за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я
— мне нравится всё что тебе нравится —
Элайджа Грэм уже давно жил по принципу: кто, если не я. Вбитый отцом рефлекс, возможно, присутствовал в нём не так очевидно, когда юноша был совсем ребёнком, но с каждым прожитым годом становился всё заметней и громче. Пока не достиг своего апогея сегодня, подарив Илаю первый билет на серьёзный разговор с преподавателем после уроков спустя шесть лет обучения в школе. Впрочем, если смотреть на ситуацию сквозь призму испорченного настроения Долорес Амбридж, о нём он не жалел ни секунды.
Множество принципов Джеймса, что он так тщательно ввинчивал в старшего сына, нашли протест в сознании мальчишки, но исключения подтверждали правило. Элайджа не умел оставаться в стороне. Он не требовал этого от остальных, однако считал, что если каждый отступит назад и примется ждать действий от другого, есть все шансы остаться в тишине, разбавляемой шорохом от переминающихся с ноги на ногу. Только вот не всегда искренние слова в лоб срабатывали в лучшую сторону. И в случае с Трэйси МакМиллан, кажется, стоило делить своё мнение на два. Но кто знал, что оно подействует на неё... так?
Он не знает, чего ожидал, замолкая и делая шаг в сторону кабинета. Резкого несогласия. Слов, что они продолжат этот разговор после или не продолжат никогда. Чего угодно, только не ничего, разбавленного коротким согласием, что, пожалуй, на урок действительно пора. Согласием, заставившим Грэма остановиться, невольно пропуская девушку вперёд, и непряжённо проморгать ей в спину в такт стучащим шагам студентов, прежде чем спешно двинуться следом. Да, пожалуй, из всех выверенных исходов в его голове, Трэйси нашла единственный, о котором он даже не думал. Всё стало... плохо?
Усевшись рядом, Илай попытался повторить удачный эксперимент с вакуумным колпаком, прячущим разворачивающийся ураган в черепной коробке, как сделал это ожидая девушку после урока, но на второй раз его не хватило. Поначалу у него даже выходило вслушиваться в лекцию, изредка постукивая мягкой стороной пера по подбородку. Однако чем больше профессор вдавался в подробности, тем очевидней Грэм терял нить повествования, всё больше и больше зацикливаясь на стуке в висках. И несвойственное Трэйси молчание лишь усугубляло ситуацию.
Он знал, что стоило постараться расставить всё по полочкам и разбирать неведомое месиво по порядку. Вместо этого Илай искал ответы на все вопросы разом. Что из всего сказанного оказалось слишком категоричным? Или, быть может, всё вместе звучало чересчур? Стоило ли упоминать о Седрике? Ведь он помнил, что в начале лета МакМиллан была сильно расстроена из-за смерти студента, куда сильней чем он, а Элайджа уже второй раз за день капал ей на темечко этим именем. Он обидел её? Разозлил? Разочаровал? Всё вместе? Стоило взглянуть на отсутствующее лицо Трэйси, и он возвращался к стартовой линии, в очередной раз начиная путь по семи кругам ада, пока поворот к МакМиллан не обнулит пройденный маршрут, и всё повторится снова. К концу урока голос мисс Черити не доходил до недр разума Эладжи Грэма, обездвижено смотрящего в ускользающие от него буквы в учебнике.
Когда женщина разрешила студентам расходиться, юноша неуверенно захлопнул книгу и глубоко вдохнул, словно готовясь к тому, чтобы что-то сказать. Однако Трэйси его опередила.
— Проводишь? — он не успевает добавить: «Куда?» — как резко трясет головой, отгоняя полуотсутствующее состояние прочь, — Чуть не забыл о своём свидании с Амбридж, — неуверенно хмыкая, Илай тщетно разбавляет пугающую атмосферу неловкости. Будто он разбил её любимый сервиз, и, конечно же, Трэйси сказала, что это всего лишь посуда и не стоит волноваться, но все чувствуют, что вместе с сервизом он разбил и её сердце.
Наверное, стоило извиниться ещё раз. Или повторить, что это всего лишь его мнение, которое не столь важно, и если волшебница не хочет больше слышать об умозаключениях Грэма, то ему совсем не сложно. Или вовсе увести разговор в другое русло, возможно, не сделав хуже, чем есть. Только вот Илай не мог взвесить все за и против, молча собирая вещи в сумку и также молча следуя за МакМиллан в коридоры. Чувствуя, как на каждый шаг приходился падающий из ниоткуда груз в лёгкие, не дающий заговорить.
— М? — кажется, парень поворачивается к ней быстрее, чем девушка открывает свой рот, наконец дождавшись, когда часовая тишина между ними наконец прервется. По ощущениям ждал он целую вечность. Первое время Грэм смотрит на неё непонимающе, уже исключив возможность того, где они возвращаются к поднятой недавно теме. Тем не менее, с каждой фразой контекст вырисовывается достаточно очевидно, чтобы свинец, перекрывающий дыхание, неожиданно испарился, позволяя юноше резко выдохнуть, вскрикивая.
— О, Господи! Трэйси! — не скрывая облегчения, он даёт напряженным плечам опуститься. Илай останавливается, делает выпад вперед и опирается руками на колени, громко выдыхая и тут же поднимаясь, — Всё в порядке, продолжай, — отмахиваясь от возможных вопросов на счёт представшей перед глазами девушки сценки, объясняет, — Правда... не важно, потом, — начиная чувствовать себя идиотом, но уже совершенно по иной причине, заканчивает молодой человек. Пожалуй, в сотый раз услышать о том, что её парень давно заслужил приз главного паникёра на планете, могло подождать. Тем более, что если у Трэйси было мнение на счёт ситуации в Хогвартсе, любое мнение, Грэм хотел его узнать в первую очередь.
Они идут недолго, но с каждым словом, каждой фразой девушки неприятный осадок внутри растворяется, пуская на лицо Элайджи улыбку. Он то хмурится, то вновь тянет уголки губ вверх, сильней сжимая ладонь МакМиллан. Он постоянно оборачивается к лицу Трэйси, замечая в нём какое-то расстройство или сожаление, однако, несмотря на желание сказать всё что угодно, чтобы оно пропало, дослушивает её до конца, как она дослушала его. Останавливаясь неподалёку от нужного кабинета, Грэм встаёт перед ней и тянется ко второй ладони.
— Зарезать – нет, — отводя глаза в сторону, бормочет юноша, — В злости разрешаю применять только бладжер, — он смеется, однако тут же понимает, что сказал, — Только не в полную силу, а то ж меня потом по полю не соберут, — теперь ему легче шутить, имея полное представление о том, что творилось за копной рыжих волос. В конце концов, он бы смог принять любую позицию Трэйси, достаточно было её озвучить. Впрочем, довольно скоро его лицо становится серьёзней, и брови сводятся ближе к переносице. Элайджа делает короткий вдох, предупреждая, что собирается сменить шутливый тон.
— Я знаю. Знаю, что мы можем поговорить о чём угодно без риска поссориться из-за этого, — жаль, что это знание не всегда помогало его нездоровому рассудку сохранять спокойствие. А если быть точным – никогда. — И то, что ты слушаешь меня, и ещё не сказала мне, что я сошёл с ума, – этого достаточно. Я не прошу... Я не хочу, чтобы ты била себя в грудь, сообщая всем, что порвёшь за Поттера. Упаси Мерлин, — морща нос, он вновь ухмыляется, — И прошу стукнуть меня бладжером в полную силу, если вдруг и сам начну так делать, — короткий смешок, — Можешь прятаться за моей спиной сколько захочешь, — и тут уже у него не выходит сдержать расплывающуюся во все стороны кошачью улыбку. Илай отпускает одну ладонь и тянет девушку за собой, подозревая, что вряд ли профессор Амбридж оценит явление двадцать минут спустя после окончания занятий. Что-то ему подсказывало – старая ведьма будет отмерять секунды, чтобы поинтересоваться, что его так сильно задержало после маггловедения.
— Да и, если честно, я не имею ни малейшего представления, что со всем этим делать. Наверное, ждать и надеяться, что всё это – неоправданное плохое предчувствие? — пожимая плечами, сообщает волшебник и окидывает взглядом скамейку рядом с нужным кабинетом, определяя там знакомое с матчей и некоторых уроков лицо. — Увидимся в библиотеке, — нехотя отпуская руку МакМиллан, он провожает ее спину несколько секунд, а затем поворачивается в сторону своего брата по несчастью.
Он помнил Майлза Уолша не совсем хорошо, потому что основную часть времени гриффиндорец отсутствовал в этом мире, отдаваясь в руки Морфея. Сказать по правде, Илай невольно отнёс студента в список ленивых неглубоких личностей, с которыми они вряд ли найдут общий язык в силу различий в жизненных позициях. И там, где все охали о его способностях метаморфа, рэйвенкловец скептически вздёргивал бровями. Конечно, они могли бы часами общаться общаться о квиддиче, но Илаю хватало собственной команды, так что волшебник оставался для него обычным однокурсником, с которым они так и останутся поверхностными знакомыми до конца обучения, прежде чем их пути разойдутся навсегда. Только вот что-то в его подсчётах пошло не так, потому что по мнению Элайджи Грэма этот парень явно не должен был оказаться в его компании. Или Долорес Амбридж проводила воспитательные беседы с сопящими на её уроках? Тогда здесь явно не хватало Саттэра.
— Хэй, — делая шаг навстречу, он задирает ладонь в приветствии и, оценивая скамейку напротив той, на которой сидел Майлз, шлёпается рядом. Что бы он там ни думал раньше, Элайджа предпочитал отбрасывать личные предположения в сторону, позволяя человеку составить новое первое впечатление и опровергнуть его догадки... или не опровергнуть. — Вижу не мне одному удалось попасть в немилость профессора, — он говорит полушёпотом, чтобы не добавить причин для ненависти Амбридж, — Тебя за что? — поднимая голову к закрытой двери, Грэм задирает одну бровь, а затем смотрит на Уолша. — Интересно, она покрасит нашу форму в розовый и заставит так ходить всю неделю или у неё есть розги в блёстках? — корча маньячную экспрессию, он тихо хмыкает и валится всем весом на свои колени, опираясь на них локтями. Пускай Долорес Амбридж не наводила на Грэма должный ужас, в компании всё же было спокойней. Если он умрёт сегодня, у него будут свидетели. Ну, или они умрут вместе, а двоих учеников уж точно спохватятся.
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
— Кто тебя тянул за язык? — хмуриться Кормак после утреннего занятия по Защите от Тёмных Искусств. Кажется, он успел засунуть в себя уже три куска свинины и картофелин пять, но это всё равно его не останавливало. Майлз лишь пожимая плечами, тянет руку к бокалу с тыквенным соком. Ему не хочется отвечать товарищу, потому что вопрос был задан скорее риторическим. Его вывели, он не смолчал – что здесь нелогичного-то? Тем более, что эта старая карга должна была узнать мнение не только Гарри Поттера, но и всех остальных. Кто же виноват, что в школе не все были слепыми, а если даже человек, который вечно видит пять снов за час, смог увидеть истину, то... Стоит задуматься, нет?
— Слушай, Джо, не стоит тебе в это лезть было, — продолжает говорить светловолосый, громко чавкая. Уолш же, в свою очередь, лишь поднимает голову и задумчиво смотрит вперёд, натыкаясь взглядом на зелёные мантии. Ему не приходится долго думать прежде, чем отвести взгляд - сейчас ему точно не нужно было углубляться в свои мысли, тем более, видя мужскую руку на женском плече.
— Ладно, что у нас там дальше? Трансфигурация? МакГо прибьет меня, если я снова опоздаю на её урок, так что уж лучше я буду там заранее, — Майлз вздыхает, делая большой глоток и ставя стакан на стол обратно, махнув рукой однокурснику. Сближаться с МакЛаггеном было не самой лучшей идеей, с другой стороны, он был не так плох, как о нём на самом деле думали. В конце концов, одно он знал точно – Кормак не будет врать ему в лицо, а затем отвернувшись, строить за его спиной свои планы. Джо поправляет мантию у убирает руки в карманы, даже не оглянувшись, покидает Большой зал.
После лета всё начало мало помалу вставать на свои места. В конце концов, то ли Ирландия, то ли непосредственно, его семья влияла на Майлза положительно, и поэтому когда он вернулся в Хогвартс первого сентября, ему было намного проще смотреть на всю ситуацию, а которую он влип почти полгода назад. У него всё ещё были друзья с его курса, он продолжал ходить на тренировки, правда, уже без крика Оливера Вуда ему на ухо, потому что голос молодого человека сменился на звонкий женский ор. Так или иначе, жизнь продолжалась, а студент Гриффиндора был совсем не тем человеком, который ставил крест на своей жизни из-за плохих отношений с...
Тем более, они продолжали общаться. В смысле, не так, как прежде, конечно, но тем не менее, самому Майлзу было трудно, теперь уже, сказать о том, что он злился. Нет. Наверное, он просто понял, что каждый делает ошибки по жизни, и то, что произошло на Святочном балу было его ошибкой. Вы думаете, что не правильно прочитали?
Нет, всё так, как должно быть. Это была его ошибка, что он решил, что жизнь не повернется к нему одним местом в самый нужный для него момент. Или что он, избранный что ли?
Так или иначе, время шло, и всё ближе и ближе стрелки часов двигались к часу икс над котором ярко-розовым горело «Встреча со стервой за то, что сказал правду». Ему не было стыдно, и даже больше – он бы даже сейчас гордо смог повторить ей в лицо все слова, мог бы встать на стол в Большом зале, и произнести это для всех, потому что это было важно.
Ещё с окончания пятого курса, он не мог выкинуть из головы одну мысль – всё, что происходит в Англии явно не обычная театральная постановка для «Ежедневного Пророка», которому не хватает статей. Некролог за лето увеличился достаточно, чтобы понять, что что-то происходит, и пусть в причинах были указаны лишь пропажи людей, даже это заставляло тебя задуматься. И эта смерть барсука. Кто вообще может поверить, что он умер просто потому, что Мерлин этого захотел?
Как ему казалось, остальным факультетам было проще. Он не знал, что творилось у тех в гостиных, да и не хотел, но постоянные стычки в Гриффиндорском доме начинали напрягать – именно поэтому он старался проводить там как можно меньше времени. Все эти споры вокруг Гарри, его мнения и жизненных позиций... Джо, зачастую, молча слушал мнения людей со стороны, но однажды не удержался и рявкнул, что это явно не их дело, и утверждать, что именно произошло после Турнира они уж точно не могут. Тогда, в комнате для мальчиков, среди четырёх человек он был единственным, кто так думал. Ему не хотелось даже поднимать головы, чтобы смотреть на однокурсников, потому что его осточертело слушать как люди не разбираясь в ситуации начинают поливать других грязью. Точно так же ведь было и на Турнире, когда все начали носить эти зелёные значки. Однажды он видел такой даже у одного гриффиндорца! Правда, успел сорвать его прежде, чем тот выскочил из туалета, пообещав, что обязательно засунет его куда подальше, если он продолжит его носить.
В общем, к профессору МакГонагалл он и правда не опоздал, как и на последующие курсы. Мало того, он пришёл даже раньше на отработку к Амбридж, и пусть ноги несли его совсем в другое место, например, в то, откуда сладко пахло выпечкой именуемое Большим залом, Уолш всё равно недовольно бухнулся на скамью перед её кабинетом, складывая руки и сверля дерево взглядом. Неужели он такой один олух, который высказал своё мнение? Кажется, к Долорес за другое попасть было сложно – ты или выполнял то, что она говорила или срывал ей урок своим неподобающим поведением.
В коридоре было тихо и он успел даже насупиться, задумчиво отбивая ногой ритм знакомой ему песни, как услышал голоса. Лениво повернув голову в сторону студентов, он лишь прищурился, пытаясь вспомнить их имена. На деле, у него всегда всё было с ними плохо, но не узнать двух соперников с противоположных команд было довольно трудно – с одним у них постоянно были драки за квоффл, другая метила чёрным маленьким мячом так, словно хотела выбить людям мозги, смотря на то, как они медленно растекаются по земле. Рыжеволосая кивнула ему головой, Уолш кивнул в ответ, сразу же отводя взгляд – ему не хотелось знать, что происходит у этих двоих.
Правда, хаффлпаффка довольно быстро покинула их компанию, и уже через минуту умный парень на деревне уселся рядом, здороваясь с ним. Майлз кивает ему головой, слабо улыбнувшись в качестве приветствия, отталкиваясь спиной от стены, и складывая руки на коленях, заставляя ногу остановиться, и перестать играть румбу.
— Я уж думал, мне придется отбывать наказание в одиночестве, — он хмыкает, вздыхая. Майлз не сразу смотрит на молодого человека, прослушивая шутку про розги и мантии, лишь тихо хохотнув. Повернув голову к Грэму, Майлз размышляет ещё с какое-то время стоит ли ему открывать рот. В конце концов, всегда можно соврать, сказать что-то, что устроит их обоих или хотя бы одного из них, кем не будет Уолш.
Однако, одна особа научила ему одной умной вещи – говорить правду. Поэтому без какого-либо сожаления, Джо произносит:
— Кажется, слишком положительно отозвался о Гарри и том, что он делает, — молодой человек на секунду зависает, пытаясь увидеть в эмоциях студента что-то понятное для него, однако, с этим у него вечно были проблемы, — А ты? — незамедлительно спрашивает гриффиндорец, уже начиная гадать, насколько у них будут разные взгляды на жизнь.
Они не общались. Зачем? Пусть они были сокурсниками, тем не менее, сейчас Майлз не мог вспомнить ни одного друга, который был крутился возле Грэма. Так или иначе, когда у тебя разные друзья с кем-либо, взгляды, да и вообще всё, ты только и делаешь, что иногда кивает людям головой. Сам Майлз был уверен в том, что если надо, то они бы смогли начать общий язык – сейчас ведь он не нашипел на метаморфа, отскакивая от него как кот, а сел рядом, заговорим первый.
Прежде, чем Илай отвечает ему, дверь перед ними словно нехотя открывается.
— Входите, — слышит он громкий и писклявый голос.
— Ну вот, приехали, — недовольно бурчит себе под нос Джо, подтягивая сумку к плечу и тяжело вставая с места. Он смотрит на Илая, вопросительно взглянув на него, — Ну что, пойдём страдать? — ирландец ухмыляется, делая первым шаг вперёд, проходя в кабинет.
И кажется, это была не самая лучшая идея, и даже жаль, что у них не было выбора.
— И я надеюсь, что впредь вы будете думать, что говорите, мистер Грэм, мистер Уолш, — так же, как совсем недавно ребята зашли в кабинет под голос профессора Амбридж, они так же выходили. Майлз крепко сжимал руку в кулак, убрав её в карман мантии, не говоря ни слова преподавателю. Как только дверь за ними захлопнулась, Майлз достал руку из кармана, рассматривая живое напоминание о том, что за то, что не держишь язык за зубами, нужно расплачиваться.
— Эй, — зовёт он Илая, и сам поднимая взгляд на молодого человека, — Ты как? — будь они в более хороших отношениях, можно было бы посмеяться, что теперь они братья по шрамам. Иронично, ведь многие набивают именные татуировки, определенные важные для них фразы. Тоже самое ли делает Амбридж? Кажется, даже когда Кэйси сидела рядом с ним с маггловской машинкой с чернилами, ему было не так неприятно, как сейчас.
Может быть, всё дело в желании? Там то он сам на это пошёл, а здесь у него просто не было выбора.
— Старая карга, — готовый даже сплюнуть на дверь, произносит Уолш, начиная отдаляться в сторону от этого проклятого кабинета с розовой дверью, — Надеюсь, когда-нибудь кто-нибудь заставит её писать этим же пером, только желательно, на лбу выбивая у неё фразу «Розовая и мягкая снаружи, но чёрная и колючая внутри», — Майлз вновь убирает руку в карман, крепко сжимая в руке волшебную палочку, пытаясь отвлечься от зудящей боли, — Хотя, не хватит места, наверное, ты видел её лоб? — он смотрит на Грэма, останавливаясь, — Кстати, — он останавливается.
У него вошло в привычку носить маленькую баночку в кармане, иногда нащупывая её пальцами, крепко сжимая в ладони. Это было даже ироничным – носить постоянно что-то от человека, который поступил с ним не самым лучшим способом. Так или иначе, Джо достаёт маленькую баночку из кармана, аккуратно отвентив крышку, протягивая её Илаю. Сам Уолш уже макнуть палец в мазь, а дальше развел её на новом шраме, — От шрама не избавит, но хотя бы боль пройдет, — хотя, наверное, если продолжить натирать место, то он избавит кожу от всего, что на ней может быть. Даже от драконьей оспы. По крайней мере, эта штука никогда не подводила Майлза за всё это время.
I can't see where you comin' from,
but I know just what you runnin' from
I'AM WHO STOP YOU FALLIN' FROM YOUR LADDER, BABY
Элайджа Грэм относился к той касте людей, которые предпочитали не доверять с первого приветствия. Плохое он видел быстрее, чем хорошее, и оттого его настоящих друзей можно было пересчитать на пальцах одной руки. Что вовсе не значило, что Илай был угрюмым силуэтом в гостиной, сверлящим окружающий мир исподлобья. Элайджа мог с лёгкостью заговорить с любым однокурсником, прогуляться с ним к Хогсмиду и создать впечатление, словно юноша готов общаться со всем миром. Однако, когда дело заходило до обсуждения личного, Грэм пропадал с горизонта и возвращался, когда дурная идея покинет голову чужого человека. И он бы хотел быть более открытым, относиться к остальным студентам с добротой и пониманием, как это делала Трэйси, но многолетний опыт столкновения с косыми взглядами в свою сторону напрочь выбил из него наивное дружелюбие к миру.
Он был странным для мальчишек на улице, где вырос, он был странным для горделиво вздёрнутых носов зелёных мантий и даже для некоторых учеников со своего факультета. Ни один раз, стоило Элайдже Грэму открыть рот, сказать, что он действительно думал, как он сталкивался с испуганно расширяющимися глазами и непонимающей экспрессией. Мол, зачем так остро реагировать, зачем дотошно вдумываться в детали и волноваться по поводу и без, и Илай привык молчать. Ему хватало Трэйси, которой он мог открыться без страха, что девушка поморщит нос и скажет ему то же, что и большинство. Хватало писем одному другу – единственному, кто ещё писал ему из большой компании его детства. Хватало общих шуток между командой по квиддичу. И пускай, у Грэма никогда не было той дружбы, о которой писали в книгах, юноша свыкся с этим. В конце концов, наличие Трэйси в его жизни было поразительной удачей, разве, он мог просить о чём-то большем?
И всё же ему захотелось заговорить с Майлзом. Он мог бы сесть на другую скамейку, мог бы даже не здороваться с парнем, с которым за всё время, проведённое вместе в школе, перекинулся одной-двумя фразами, ведь они не были обязаны делиться причинами, по которым оказались в одной лодке, идущей на всех парусах в порт наказаний. Но то ли от любопытства, то ли от братского чувства одного несчастья на двоих, Грэм решил изменить привычке не идти на контакт там, где этого не требовала ситуация. Кто бы мог подумать, что, поступив таким образом, он не ошибётся?
Зная взрывоопасный характер гриффиндорцев, Илай не ожидал, что причина, по которой волшебник оказался здесь была идентичной его собственной. В его глазах Уолш был слишком ленивым, чтобы бороться за какие-то высокие убеждения, кроме тех, по которым он спал на парте, и Элайджа скорей бы поверил в невыполненное домашнее задание, чем в проснувшийся дух революционера. Чувство стыда не заставило себя ждать, стоило Майлзу сказать про поддержку Гарри Поттера, и Илай невольно нахмурился и помрачнел. Он не понимал, почему вдруг был так уверен в том, что перед ним находился экземпляр диванного прокрастинатора, и сказать по правде, не хотел вдумываться, чтобы не почувствовать себя ещё хуже. Да и времени на это у него бы не нашлось.
Грэм открывает рот, и в эту же секунду отталкивающие интонации звучат в коридоре, заставляя юношу повернуть голову к кабинету. Вздыхая, он видит, как встаёт Уолш, и следует его примеру, оборачиваясь на гриффиндорца.
— Оно того стоило, — коротко бросает парень, забирая сумку с собой. Элайджа не привык отказываться от своих слов и гнев Долорес Амбридж не изменил бы его принципов. Тем более, если бы он не вспылил на уроке сегодня, так бы и продолжил видеть в Майлзе воплощение седьмого смертного греха. Может быть, для кого-то это было неважной деталью, подумаешь, ошибался в ком-то, однако Грэм не любил судить о людях хуже, чем было. Конечно, Уолш об этом не знал, если только не умел слышать то, что происходило в чужих головах, но Илай неоднократно встречался с таким отношением к себе и меньше всего на свете хотел вести себя так же, как и личности, с которыми никогда бы не заговорил снова.
Только вот рэйвенкловец совсем не ожидал, что вместо стандартного пакета наказаний и снятых с факультета баллов, встретится с приветом из Средневековья. Если до этого профессор ЗОТИ казалась ему истеричной особой, то смотря на удовольствие на лице Амбридж от того, что происходило в её кабинете, в его сознании она заслужила своё место в больнице Святого Мунго. Пару раз он взглянул в сторону Уолша, не скрывая громкого вопроса, вырисовавшегося на лице: «У неё вообще всё в порядке?» Но как бы Илаю ни хотелось отказаться терпеть подобные методы, что-то внутри подсказывало – никто ему не поверит, а если и поверит, то вряд ли поможет. Раз Министерство держало таких людей на высоких постах, значит, всё было гораздо хуже, чем он себе представлял. Он ведь не один заметил с какой ненавистью женщина смотрела именно на него? Элайдже Грэму был слишком хорошо знаком этот взгляд, чтобы перепутать его с простым гневом. С гримасой отвращения он столкнулся ещё в свой первый год в школе. Заумный грязнокровка, неспособный закрыть свой рот. Что ж, профессор, в этом вы точно не ошибались. Отступаться от своих убеждений Илай не планировал. В особенности теперь.
Выходя из кабинета, он не стал вслушиваться в то, что произнесла женщина в розовом. Илай понимал – продолжи он обращать на неё внимание, и визиты в наполненное писком котят (кто бы мог подумать, что это может раздражать) помещение станут чересчур частыми. Выходя из кабинета, юноша зарёкся никогда больше не слушать то, что слетало с тонких губ, сжатых вместе в омерзительной манере.
— Бывало и хуже, — встряхивая рукой в воздухе, Грэм не желал оставаться рядом с проклятым местом дольше и быстро зашагал прочь, дожидаясь своего приятеля по страданиям. — Получить бладжером по голове пострашней, — негромко хмыкая, он улыбается парню, подозревая, что тот понимает, о чём он говорит. Никакие пытки Амбридж не сравнятся с неземным ощущением запущенного в тебя чёрного мяча Трэйси МакМиллан. Наверное, это не очень здоровое чувство, что он гордился своей девушкой, даже когда она попадала в него. Но как здесь не гордиться? Она успевала за вторым по скорости после их новоиспеченного ловца игроком орлов. Можно сказать, что это ощущение смягчало боль от удара. — Ты в порядке? — на всякий случай интересуется парень и не сдерживается от ехидного смешка, слыша комментарий Уолша. Кажется, да. Кажется, тот был в абсолютном порядке. И как только Грэм не замечал, что у охотника было отличное чувство юмора?
— Я не понимаю, как такая маленькая голова справляется с телом, похожим на розовую бочку. Господи, когда она орала во время урока, я думал, что она надуется и взорвётся от перенапряжения, — многозначительное движение бровями. Илай хмурится и добавляет, — Кто вообще допустил её до работы с детьми? — он останавливается вместе с Майлзом, вопросительно смотря на волшебника, выуживающего что-то из кармана. Гриффиндорец протягивает ему баночку и, улыбаясь, Грэм тыкает в неё пальцем и покрывает ноющий шрам нежирным слоем. Не скрывая удивления, он вздёргивает брови вверх.
— Как быстро, — вытягивая пострадавшую руку вперед, он раскрывает и закрывает ладонь в кулак, замечая, что боль не прошла, но значительно уменьшилась. — У Помфри новый рецепт? Или сам сделал? — Илай хорошо был знаком со спектром зелий и примочек, находившихся в больничном крыле, и подозревал, что Майлз тоже, потому что у них был общий вражеский игрок, на ура отправляющих охотников в лежачее положение. В нос ударил морской запах, и Грэм тут же поднёс конечность к носу. — Море? Оригинально, — и тут же добавляет, — Спасибо, действительно, отличная вещь. Кстати, тебе в какую сторону? — поправляя сумку на плече, обратился он к Уолшу и, не скрывая радости, заявил, что им по пути.
Они шли недолго, но за короткую беседу Элайджа заметил, с какой лёгкостью можно было разговаривать с парнем и не натыкаться на неоднозначные реакции с его стороны. У него даже сложилось впечатление, что окажись он в одной лодке с Уолшем в самом начале, и тот бы, как и МакМиллан, не стал кривить нос от бестолкового магглорождённого, а скорей воспользовался шансом подшутить над неподготовленным сознанием. Это было странное, забытое чувство, потому что в последний раз Илаю было так просто с кем-то общаться чуть больше пяти лет назад. И подойдя к библиотеке, у которой их пути расходились, он на мгновение стушевался.
Элайджа не был из тех, кто станет навязываться, и если это будет последний содержательных их разговор, то, пожалуй, он расстроится, что оказался недостаточно подходящей личностью в приятели Уолшу. Хоть и не удивится. В конце концов, ему не привыкать быть доброжелательным, но всё ещё нудным парнем с факультета умников и странных товарищей. Наверное, львиный факультет ценили иные качества в своих друзьях. Впрочем, откуда ему знать?
— Приятного аппетита, — останавливаясь у входа в большую арку, Грэм дергает уголками губ вверх, — Знаешь, этой школе не хватает людей, вроде тебя. Так что... было честью страдать вместе с вами, сэр Уолш, — театрально завершая мысль, от слегка кланяется, прислоняя ладонь к сердцу, и, быстро прощаясь, теряется среди книжных полок. Где-то на полпути Илай резко хмыкает, думая, что, наверное, глупо это выглядело, но, к счастью, юноша выцепляет рыжую макушку среди студентов и забывает о своей попытке быть забавным.
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Майлз знает каково это быть странным. Конечно, ему никогда не понять того, что чувствуют магглорожденные, попадающие в среду волшебников, или сквибов, которые, наоборот, должны смириться с тем, что им никогда не держать в руках волшебных палочек. Так или иначе, с самого детства, он всегда находился в окружении людей, которые были старшего его на несколько лет. Феликс и Кейси, по возрасту, отличались не так сильно, и у них были общие друзья, и когда у них была возможность и желание, они брали с собой Майлза. По этой причине он знал намного больше своих сверстников, отчего возвращаясь к своим товарищам, говорил или делал что-то, что они совершенно не понимали. Первое время они пугались и внезапных перевоплощений мальчишки, который не сразу понял, что вообще-то метаморфы не ходят на каждом углу. Однажды сестра скептически сообщила ему, что это не такая уж крутая способность, которой стоит хвастаться всем направо и налево. Наверное, благодаря ей сейчас он так же смотрит на всех вокруг себя, студентов, которые готовы отдать ему все свои деньги, лишь бы тот научил их менять размер своей груди или пятой точки.
Уолш, наверное, мог показаться слегка медлительным, особенно в тех случаях, когда только просыпался на уроках, за столом в библиотеке, в гостиной, да и везде, где на то была возможность. В то же время, на деле, Майлз мог думать, если хотел, просто зачастую ему было проще не делать этого. Потому что как только ты начинаешь размышлять о чём-то, то какая-нибудь мысль начинает свербить в твоей голове так, что потом ты не сможешь спать, есть, и вообще делать спокойно те вещи, на которые готов. Возможно, по этой причине ему было не до того, чтобы встать в один ряд со студентами, которые издеваются над магглорожденными. На деле, причин было много.
Зачем? Дело не в лени, не в том, чтобы просто уйти от всех этих бед. Уолш был одним из тех людей, которые хотели мира во всем мире, и как бы наивно это не звучало, был готов способствовать этому. Единственное, что он не был самостоятельным, и пусть был готов принимать удар на себя хоть полностью, но за его спиной всегда должен быть человек, готовый руководить им. Намного проще быть просто тупо руками и ногами, чем мозгом, не находите? Его просто напрягала ответственность, и пусть он готов высказать своё мнение, встать на сторону своих друзей, головой проломить потолок потому, что факультет сказал ему это сделать, на деле, очень сложно делать что-то, ради целого мира.
Но Майлз над этим работает. Иначе как бы он оказался здесь?
Рейвенкловец сообщает о том, что он в порядке, упомянув квиддич, отчего Уолш не скрыл улыбки.
— Не напоминай, — его рука автоматически тянется к затылку, — У нас совсем скоро матч с ними, а у меня уже зудит в затылке от мысли, что она снова попытается меня отлупить, — Майлз смеётся, качнув головой и опуская руку, — Тебе, видимо, не стало легче? — скорее задавая этот вопрос, как риторический, он тянет уголки губ вверх. Он знал, что они встречаются. Очень легко наблюдать за людьми в школе, в которой вы словно братья друг другу, вечно натыкаетесь на каждом углу. Пусть он не запоминал имен, иногда люди стирались из его воспоминаний, но возвращаясь к тому, что ребята запомнились ему уже по квиддичу, а это была его страсть, то сложно не обращать на них внимание.
Тем более, когда на твоём факультете учатся Лаванда Браун и Парвати Патил, сплетницы Хогвартса, которых заткнуть было тяжелее, чем заставить Уолша проснуться.
На деле, многие загонщики были хороши в квиддиче, но так как и сам Уолш был неплохим игроком, но он мог почти всегда уйти от бладжера. Или даже если ты не уходишь, зачастую все они – люди, знают, что если ты получаешь чёрным мячом смерти по голове, то живым тебе будет уйти трудно, точно так же, как и продолжать играть. Например, как бы не выставляли вперёд грудь близнецы Уизли, Майлз знал, что целясь в женскую половину факультетских сборных, они смягчали свой удар.
Кажется, Трэйси МакМиллан на поле боя не знала, что такое милость Богов. Любых, чёрт побери, Богов.
— Я, конечно, не ожидал от неё такого, но да, в порядке, — успевает вставить он между прочим, отмахнувшись рукой. В конце концов, за свои слова они должны были поплатиться, потому что, он не знал, насколько рейвенкловец был осведомлен в том, что происходит с теми, кто идёт против Амбридж, но благодаря Гарри, с которым они довольно часто сталкивались в гостиной факультета, Майлз знал, что лучше не попадаться ей на глаза. Никогда. И не поднимать головы с парты.
Однако не смотря на то, что руку ссадило, в голове у юноши не возникло мысли о том, что он поступил неправильно. Кажется, эта дама полная чудес даже подстегнула его к тому, чтобы продолжать бороться. Правда, лучше без упоминаний про Поттера - ему и так, возможно, достанется от того, что он неосознанно собирает вокруг себя тусовку своих фанатов.
— Я не знаю, — он тяжело вздыхает, закатив глаза, — Но ей бы выйти замуж за Филча – они бы смогли друг друга порадовать своими забавами, — гриффиндорец прыснул – он то знает по рассказам близнецов Уизли, что Филч хотел подвесить их ногами к потолку и оставить так висеть их, пока они не выскажут ему, где они спрятали его кошку. Чем, правда, та история закончилась метаморф до сих пор не знал, но раз они смогли выбраться, то вряд ли он смог с ними что-нибудь сделать. Да и тем более, ходят слухи, что скряга был всего-лишь сквибом, так что, что он может вообще сделать двум студентам, не орудуя палочкой? Попросит их встать ему на плечи, чтобы они сами заковали себя в кандалы?
Слова Элайджи больно режут слух. На секунду Майлз не отводит взгляд от баночки, пытаясь придумать, что ему ответить, но затем быстро проморгавшись, [float=right]
[/float] он поднимает взгляд на секунду вверх, быстро говоря:
— Ох, хотел бы я, чтобы у меня так же получалось, — он делает паузу, пожав плечами, и уже переводя взгляд на Илая, пытаясь улыбнуться, — Есть одна особа, которая одно время спонсировала меня мазями, — ему хочется добавить, что на деле, это последняя баночка, которая у него осталась, и вряд ли когда-нибудь ещё появится. На деле, он сам себе не мог признаться в том, что сильно экономил над ней, и будь в нём меньше мозгов, попытался бы не то, чтобы повторить трюк Блэквуд с мазью сам, но хотя бы умножил его количество на несколько сотен.
Морская тематика ещё сильнее ударила по Уолшу, но он лишь улыбнулся на слова товарища. Понятное дело, что он ни о чём не знает, и поэтому винить его было не в чем. Поэтому Майлз лишь благодарно коротко вздохнул, когда Грэм сменил тему.
— В столовую – после такого хочется как следует подкрепится, — он смеётся, похлопав себя по животу. Он даже хотел предложить охотнику отправиться туда вместе, но у того, кажется были совсем другие планы, потому что шёл он в библиотеку.
И такое положение дел устраивало метаморфа, по крайней мере, пойдёт в компании.
Уолш легко сходился с людьми, мог бы, если захотел, считать каждого второго своим другом. Как показал опыт, он вполне мог поддержать разговор даже со слизеринцами, правда, не последние полгода. Так или иначе, он просто этого не делал – в этом не было смысла. Ему хватало, зачастую, гриффиндорской шумной семьи, да пары друзей с других факультетов. В прочем, с Грэмом было легко, и с каким-то чувством сожаления Джо подумал, что жаль, что студент не идёт в столовую. Или же гриффиндорцу нечего делать сейчас в библиотеке.
Между ними повисла секундная неловка пауза, но настолько незаметная, что Майлз сразу же кивнул головой Илаю, слыша в ответ слова благодарности, а голову студента уже заполонили всевозможные лакомства, которые приготовили для них домовые эльфы на этот раз.
— Надеюсь, у нас ещё получиться пересечься, — проговаривает он в ответ без какого-либо сарказма или слишком самонадеянной вежливости, смотря на то, что делает Илай, хохотнув, — До встречи, Грэм, — и кивнув ему, он смотрит в спину студенту ещё с несколько минут, а затем развернувшись на пятке, размеренно вышагивает в сторону столовой, засунув руки в карманы. Кто бы знал, что вечер, который был обречен на провал, оказался не таким уж плохим, как думал Уолш.
I can't see where you comin' from,
but I know just what you runnin' from
I'AM WHO STOP YOU FALLIN' FROM YOUR LADDER, BABY
Оставляя Грэма в коридорах у кабинета Абридж, МакМиллан, действительно, планировала заняться учебой. Эссе по долголетним элексирам на зельеварение должно лежать на столе у профессора Снейпа уже завтра, также как и ответы на вопросы по книге «В поисках квинтэссенции» для профессора Флитвика. И если преподватель с сальными волосами не так сильно пугал её, а уместить в своей голове целую книгу Трэйси даже не планировала, она должна была ещё понять, как действуют эти проклятые невербальные заклинания, потому что они изучают их что на заклинаниях, что у профессора Амбидж, и пусть у второй они не машут палочками на право и налево, отдавая предпочтение на написание огромных текстов, то у первого у тебя просто нет выбора. Она вздыхала каждый раз, утыкаясь лицом Элайдже в плечо, когда понимала, что у неё не выходит то или иное заклинание, заставляя его заниматься вместе с ней, иногда даже злясь ещё сильнее, когда у него оно получалось, а у неё – нет.
Нет, проблема была не в том, что Грэм был умён – этим фактом она гордилась, каждый раз улыбаясь и тыча его в плечо в знак поддержки, видя, как и сам рейвенкловец становится милым котом от этого. Но факт того, что она не могла подтянуть какие-то заклинания сама! Вот это её расстраивало. А когда её расстраивало что-то, и действие не получалось с первого раза, МакМиллан даже не хотела продолжать заниматься им.
Придя в библиотеку, она честно усевшись за свободный стол, а перед этим набрав стопку с книгами, уселась их читать. Решив, что начнёт с простого, МакМиллан медленно, но уверено начала писать задание для Снейпа, в то время, как в голове всплывало то, что должно быть ещё эссе по трансфигурации, о котором она успела забыть, вместе с гороскопом для профессора Трелони, которое можно было написать только ночью, когда звёзды были особо хороши в небе. Она хмурится на каждом слове, вымучивая их себя так, словно они были чем-то, что она должна была написать в письме, приложенным к её смерти, которую она не особо планирует. Минуты тянулись, сочинение подходило к концу, что являлось небольшой победой для Трэйси, в конце концов, выдерживать прессинг на уроках Снейпа было задачей не из лёгких, и некоторым её однокурсникам было даже удивительно от мысли, что такая девушка, как МакМиллан, могла терпеть его, но не могла, например, выживать на уроках профессора Флитвика, который был той ещё душкой.
— Эй, МакМиллан, — стоит ей отложить пергамент с ещё не высохшими чернилами, как к ней подсаживается Эрни. Трэйси даже на секунду сбивается с мысли, не понимая, почему брат обращается к ней по фамилии, отчего она сразу же реагирует «Ну привет, МакМиллан», отвечая ему в ответ.
— Слышал, что твой дружок намудрил что-то на уроке? — Эрнест всегда был прямолинеен, как бык, отчего сразу же схлопотал от девушки по светловолосой голове, дёрнувшись от неё, — Эй, за что!
— Всего-лишь высказал своё мнение, — пожав плечами, Трэйси деловито достаёт пергамент, — А тебе чего? Хочешь снова попытаться обсудить со мной происходящее в школе? Кажется, я дала ясно понять ещё дома, — МакМиллан окунает перо в чернила, начиная писать заголовок к сочинению для профессора МакГонагалл, — Что меня это всё не касается.
Она помнит словно вчера то, как они сидели в гостях у дяди Алана вместе с родителями. Идти до центрального поместья было не так далеко, так что не удивительно, что завтраки или ужины семьи проводили всем скопом, обсуждая какие-то рабочие проблемы, домашние дела, или происходящее в деревне. Для ребят это было время, которое они могли провести тоже вместе – в Хогсмиде, в общем-то, было не так уж много студентов, да и в целом подходящего для них возраста, так что не удивительно, что кузены старались держаться друг за друга. Тогда дядя читал свежий Ежедневный Пророк, читая статью про Седрика, Гарри Поттера, и все, что так сильно всегда желала пропускать Трэйси мимо ушей.
И конечно же, все МакМилланы дружно решили обсудить это. В то время как семья Эрни поддерживала юного волшебника с Гриффиндора, Финли и Эйлин, наоборот, оставались в стороне от этого всего. Ещё после первой войны ими было решено уйти в подполье, заниматься чем-то, что будет настолько нейтрально влиять на мир, отчего к ним нельзя будет придраться. Кому нужен писатель, кому может вообще сдаться герболог? Наверное, благодаря родителям, и сама рыжеволосая не влезала в конфликты что в школе, что дома, отчего каждый раз получала долгий и не очень приятный взгляд Эрнеста, словно сообщающий «Да как ты вообще можешь быть на ничьей стороне?»
Может.
Продолжает это делать даже сейчас.
— Да так, просто, — он пожимает плечами, нахмурившись, — Ты так говоришь, словно я накидываюсь на него, — мальчишка складывает руки на груди, — И вообще-то, я хотел сказать, что он молодец.
— В смысле? — она настолько не привыкла, что младший брат был на её стороне, что даже отвлеклась от пергамента, не до конца выведя заголовок и посмотрев на кузена удивлено. Тот, кажется, даже был польщен тем, что смог удивить свою сестру, отчего гордо вздёрнул нос. А затем поднялся и сам.
— Мало кому приходит в голову высказать своё мнение на уроке Амбридж. Благодаря таким, как он, может у администрации школы откроются глаза, — хаффлпаффец легко пожимает плечами, махнув сестре рукой, — Ладно, бывай, я пошёл на ужин, — и развернувшись к ней спиной, он быстро перехватывает за руку свою однокурсницу, Ханну Эббот, потащив её в сторону. МакМиллан же смотрит на него непродолжительно, замечая лишь что девушка не успевает поставить книги на полки, отчего получает смертельный взгляд от библиотекарши, а затем отворачивается обратно к пергаменту, тупо смотря на то, что успела написать.
Слова Эрнеста заставили её нахмуриться, потому что МакМиллан восприняла его слова словно упрёк. Кузен знает, что рыжеволосая, пусть и поддерживает Элайджу, действительно, старается не вылезать из своей норы, думая, что так им всем будет лучше. Да и на что она способна? Разве она похожа на человека, готового бить себе кулаком в грудь, и доказывать всем, что Гарри Поттер это царь и предводитель, а Седрик, на самом деле, вовсе не на банане подскользнулся? МакМиллан не может быть громогласной, доказывающей своё мнение всем окружающим, потому что ей иногда сложно даже самым близким высказать оное.
Но может быть, он прав? Может, ей стоит тоже сделать что-то большее, чем поддержать только Илая? Если один человек способен заставить пламя дрожать, может быть несколько десятков смогут и вовсе потушить эту свечу, которая может поддаться только магии большинства?
Она кидает перо на пергамент, не боясь запачкать чернилами бежевое полотно, устало прижимая руки к лицу. Нет, совсем не об этом ей нужно думать сейчас. В момент, когда она отнимает их, то видит, как и сам Грэм приближается к её столику жизни, и поэтому Трэйси сразу же старается переключится на студента, улыбаясь ему.
— Привет, — она легко машет ему рукой, убирая свою сумку с соседнего стула, разворачиваясь к нему лицом, так же, как и всегда привыкла сидеть, когда рядом находился Грэм, — Как всё прошло? — она на секунду кривит губами, понимая, что у Долорес не может происходить всё в розовом, как она, цвете, но тем не менее, что может произойти на отработке больше, чем написание десяти тысячи строчек «я дурачок, я сказал не то, что должен был», как и на всех других отработках? Такое даже МакМиллан с лёгкостью смогла бы сделать.
Особенно, после того, как она на уроках сто раз переписывает то, что написано на доске, также, как и все студенты, которые не хотят получить по шее.
за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я
— мне нравится всё что тебе нравится —
Если до сих пор Элайдже казалось, что о ситуации в Хогвартсе и в магическом обществе только говорили, то встреча с Уолшем дала ему надежду. Грэм не чувствовал себя одиноко во взглядах на происходящее, но складывалось впечатление, словно никто не собирался сопротивляться стремительным переменам. Что же до него? Как бы сильно юноша ни рвался на рожон раньше, здравый смысл брал верх: выходить в одиночку с агитационными плакатами было глупо. Вообще, заявлять о своём несогласии с новыми устоями во всеуслышанье оказалось далеко не лучшей идеей, не ведущей ни к чему, кроме будущего шрама на правой руке. Но если был Уолш, если был Гарри Поттер, значит, где-то прятались и другие ребята, способные бороться за свои принципы.
Скользя между книжными полками, Элайджа вытянул раскрасневшуюся руку из под мантии и негромко хмыкнул. Сейчас, как никогда, им нужен был кто-то, способный научить студентов пользоваться заклинаниями, защищаться, и этим человеком была явно не Долорес Амбридж. Если уж этой женщине доставляло удовольствие издеваться над учениками, кто знает, не встанет ли она на сторону Волдеморта, когда тот перестанет скрываться. А он перестанет – в этом Илай сомневался всё меньше, и будущий шрам на тыльной стороне ладони был тому доказательством. Иначе какой смысл был запугивать болью, если он нёс абсолютную околесицу? И судя по всему аттракцион «специального» пера был предназначен для каждого, кто посмеет поставить под вопрос правдивость «Ежедневного пророка», поддерживающего Министерство.
Грэм опять хмыкнул, но на этот раз так громко, что ближайший столик обернулся на него и прожёг испепеляющим взглядом. Парень неловко улыбнулся и пробормотал неразборчивое извинение, принявшись настойчивей искать рыжую голову среди склонившихся над пергаментами студентов. Выделив девушку среди завала учебников по различным предметам, Илай ещё раз посмотрел на свою руку и, засунув её в карман, зашагал в сторону Трэйси. Благодаря мази Майлза она почти не болела, но парню совсем не хотелось волновать её по пустякам. По крайней мере, не сразу, потому что так или иначе, умалчивать детали своего визита он не собирался.
Теперь, когда они перестали молчать о том, что случилось перед летними каникулами, Элайджа прекрасно понимал: если МакМиллан о чём-то не говорит, не значит, что её это не волнует. И если помнить о том, что он общался с Трэйси последние пять лет, он знал, что волновало её очень многое, даже если хаффлпаффка создавала впечатление вечно радостной особы, интересующейся тем, что будет на ужин куда больше, чем последней статьёй о «мальчике, который врёт».
Он замечает, как она уходит в глубины отчаяния, прижимая руки к лицу, и смеется себе под нос. Кажется, кто-то затянул с выполнением домашнего задания? Когда девушка видит его, Илай находится совсем близко со столом и коротко улыбается, падая на особождённое от сумки место.[float=left]
[/float]
— Трансфигурация? — заглядывая в пустующий пергамент с недописанным заголовком, ухмыляясь интересуется Грэм. С ним он расправился ещё пару дней назад, потому что эта женщина наводила на него гораздо больше ужаса, чем профессор зельеварения и Долорес Амбридж вместе взятые. Если уж Минерва МакГоннагалл была недовольна, то всегда по делу, и оттого видеть её с поджатыми губами, чувствовать, как ваша персона только что упала в её глазах в глубокие подземелья... Пожалуй, Элайджа мог обойтись без этого. Желательно, всю жизнь. Он даже собирался предложить свою помощь в штудировании всех возможных учебников по теме, лишь бы не вспоминать о сути своего наказания, но вопрос Трэйси опередил его.
Илай откидывается на спинку стула, убирает локти со стола, а затем и вовсе поворачивается к девушке, коротко улыбаясь. Ещё раз он прогоняет в мыслях слова женщины и проведённые в её кабинете минуты, невольно качая головой. Вздыхая, нетронутой рукой он тянется к ладони МакМиллан и, хмурясь, чуть сжимает её в своей.
— Ты была права. Разговаривать с ней – плохая идея. И если тебе когда-нибудь придёт в голову возразить Абридж, пожалуйста, не надо, — театрально округляя глаза и вздёргивая бровями, начинает юноша. В такие моменты он начинал радоваться, что Трэйси была не из тех, кому требовалось высказаться перед учителем. На свою руку ему было плевать, а вот случись подобное с МакМиллан, и шутка про надпись на лбу профессора оказалась бы не такой уж шуткой. Вероятно, после такой выходки его бы исключили, но о содеянном он бы не пожалел ни секунды.
— Всё было, как обычно. Почти всё, — он запинается, полагая, что вряд ли подобного объяснения будет достаточно, и громко выдыхает, прежде чем начать говорить снова, — Сиди и пиши «я не должен лгать» до тех пор, пока это не выбьется у тебя на подкорке мозга и в висках не затрещит. Только вот профессор Амбридж, кажется, не знает, что такое переносный смысл, потому что, — замечая, что некоторые поворачиваются в их сторону, Грэм наклоняется к девушке и сходит на шёпот, — Выбивалось оно, конечно, не на мозгах, но не запомнить будет сложно, — он отпускает ладонь Трэйси и тянется к мантии, слегка приподнимая часть, закрывавшую краснеющую кожу. Замечая реакцию волшебницы, он тут же бормочет, — Всё в порядке, это меньшее, что меня беспокоит, тем более у Майлза оказалась мазь, так что даже не болит, — выражение лица Элайджи резко меняется, и он быстро подносит руку к носу девушки, — Пахнет морем, классно, да? — с чрезмерным восторгом сообщает юноша. Жаль, что, кажется, восторг испытывает здесь только он.
Убирая презентацию чудо-изобретения от лица МакМиллан, Илай останавливается на глазах Трэйси и думает, что пока не стоит выливать на неё очередной поток выводов и заключений. Он не хотел пугать её своими мыслями. Хватало и того, что ему самому было не по себе от осознания, что где-то за стенами замка прятался тёмный волшебник, знаменитый своей ненавистью к тем, кому не повезло родиться в маггловских семьях, и что ни он, ни многие его однокурсники не знали, как защититься от возможной угрозы. И отсутствие единственного полезного в этой сфере предмета не улучшало положения дел.
Конечно, никто не сказал, что они пригодятся им завтра. Но что если завтра? Что если через неделю? В сознании Грэма мгновенно всплывали картинки лежащих штабелями тел, пытавшихся защититься летающими столами от направленных в них непростительных заклинаний. Смешно, не так ли? С их нынешними способностями, даже у выпускного курса было не много шансов против кого-то, кто чуть не совершил революцию в волшебном обществе больше десятка лет назад. Ко всему прочему, Элайджа не был уверен в том, что несмотря на своё известное в волшебных кругах имя, Трэйси находилась в полнейшей безопасности. Она ведь встречалась с олицетворением всего того, что последователи политики Тёмного Лорда пытались искоренить, и «что если» всплывавшие в голове юноши наводили ужас посильней перемен в мире.
— Только не волнуйся, хорошо? Нарываться я больше не стану, — он слегка улыбается, произнося это скорей для себя, нежели для Трэйси, — Всё будет в порядке, — пускай ему так не казалось, Илай решил для себя, что сделает всё возможное, чтобы именно так и случилось. Он мог не знать того, что ждало их через неделю-месяц-год, но чувствовал обязательство быть готовым ко всему и, тем более, быть готовым встать на защиту дорогих ему людей, если это потребуется. Плевать, что он не знал, как подготовиться к тому, чего не знаешь. Он что-нибудь обязательно придумает. Других вариантов Грэм не видел.
— Помощь нужна? — возвращая внимание девушки к домашнему заданию, спрашивает волшебник. — Кстати! — значительно повеселев, он поворачивается к Трэйси, — Парень, который сидел перед кабинетом. Майлз Уолш. Никогда бы не подумал, но он очень забавный тип и весьма лестно отзывался о твоих талантах защитника, — если ужас перед бладжером правосудия можно было так назвать. На самом деле, Илай просто хотел сменить эту тему, чтобы не расстраивать МакМиллан больше, чем было. Не ей беспокоиться об их безопасности, и лучше они продолжал разговаривать обо всём на свете, кроме Воландеморта, нежели оба будут мозолить потолок перед сном. Для этого у Трэйси был Элайджа Грэм.
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Она завидовала Элайдже. Девушка уже давно перестала верить в то, что магглорожденным тяжелее воспринимать магический материал, нежели чем людям, которые крутятся в этом мире с самого детства. Потому что, иначе, как получилось, что Трэйси была совсем не первой на курсе? Так или иначе, конечно, она радовалась за молодого человека, но иногда, где-то в самых глубинах своего рыжего бездушия, ей очень хотелось показать ему, что вообще-то, и сама Трэй может многое, если захочет.
Проблема была только в том, что совсем не хотелось.
Его вопрос и короткая усмешка заставляет её лишь неуверенно качнуться на стуле, вновь обратить своё внимание на недописанную тему эссе. Грэм, наверняка, своё закончил уже сто лет назад, она даже не удивится, если домашнее задание он написал в тот же день, когда МакГонагалл его задала. Законно ли вообще то, чтобы он что-нибудь не сдал? Даже если такое происходило, то девушка точно не сможет вспомнить это всё на потоке того, что рейвенкловец всегда как штык сдавал всё заданное прежде, чем последняя бумажка любого студента ляжет на стол преподавателя.
— Напомни мне, почему я тяну до последнего со всеми домашними заданиями? — ей было понятно, почему он усмехается – в конце концов, не первый раз происходит такое, что студент приходит к ней на помощь. А если она отнекивается говоря, что справится со всем сама, до, практически, до последнего сидит вместе с ней в качестве поддержки. А как тут уйдешь, когда только при каком-нибудь намеке, на тебя сразу уставляются два глаза, молящие о том, чтобы ты остался ещё на чуть-чуть?
Эту дурацкую привычку, в прочем, искоренить было крайне сложно. Каждый раз девушка обещала себе, что будет делать всё заранее, и несколько раз у неё даже получалось не срываться! Но потом проще было выбрать прогулку у озера вместе с Элайджей под ручку, бесконечное болтание с девочками перед сном о том и сём, или чтение совсем не учебных книг у камина, воткнув в уши наушники от украденного у Грэма плеера.
Его резкие движения, короткая улыбка заставляет девушку удивлено вскинуть брови, но мягкое прикосновение к ладони лишь улыбнуться в ответ. С лета прошло не так уж много времени, и не смотря на то, что их отношения были такими, какими она хотела их видеть, в том смысле, что уже давно привыкла к мысли, что они с Илаем вместе, но тёплое ощущение каждый раз просыпалось в груди, когда кто-нибудь из них делал то, что не свойственно обычным друзьям. Потому, что они такими уже и не являются?
С удивленным взглядом он, правда, столкнулся снова.
Нет, не то, чтобы Элайджа никогда не приходил к мысли, что в чём-то рыжеволосая могла бы быть права. Но сами понимаете, когда люди об этом сообщают вам, тем более, так внезапно, это заставляет ваши брови ползти вверх. Так или иначе, чаще она произносила это, когда они готовились к урокам, мол, да Грэм, ты прав, и тут надо добавить пять крысиных хвостов, а не шесть, как я думала.
— Л-ладно? — лезть на рожон она точно не планировала, и в общем-то, после слов Илая точно поняла, что не надо геройствовать. Если даже у него успокоились мозги, и он решил, что нужно было слушать, что говорит МакМиллан, то это многое значит. Наверное, она бы спросила его, почему он вообще так решил, начиная по привычке волноваться, но хорошо что смолчала. И не зря начала переживать заранее.
Трэйси всегда, на деле, думала об Грэме в том ключе, что ей было невыносимо от мысли, что он вечно себя калечил. На него иногда было не напастись лекарствами, а мадам Помфри лишь качала головой при виде молодого человека в дверях больничного крыла, а МакМиллан лишь виновато отводила взгляд, мол, не виновата она, что вновь не углядела за другом. Понятное дело, что зачастую, это было случайность, иногда он сам лез, куда не надо было, иногда это получалось сделать и самой Трэйси, и тут извинения летели в его сторону так же часто и быстро, как бладжеры во время матчей.
Она слушает его так, словно он говорит просто о преподаватели, но стоит мальчишке наклониться к ней поближе, стоит приподнять рукав, как рыжеволосая издаёт непонятный ох, вскакивая с места.
— Что это, чёрт побери? — она хмурит нос, удивлено и недовольно посмотрев на его руку, полностью игнорируя его слова о том, что с ним всё хорошо, и откуда-то непонятно ещё вылез запах моря. Разве это имеет значение, когда на его руке виднеется фраза, о которой он совсем недавно рассказывал, да ещё и выбитая чем? Замечая, что на бешеного барсука оборачиваются студенты, а макушка библиотекарши показалась где-то среди полок, Трэйси усаживается обратно на стул, — Да как она смеет, — продолжает причитать девушка, — Засудить её за это надо! — она всплеснула руками, шепотом сообщая о том, что обязательно бы написала дяде Алану, да он бы её в Азкабан с радостью отправил. МакМиллан тянет пальцы к Грэму, взяв его ладонь в руки, оглядев шрам со всех сторон. Молодой человек, действительно, не был похож на человека больно страдающего, и пусть он был терпеливым парнем, даже ему было бы неприятно и больно от этого. В голове проскальзывает мысль про непонятную мазь от Майлза, он она лишь качает головой, — Илай, это ненормально.
Но кажется, и сам парень это понимает.
МакМиллан растеряно поднимает взгляд на студента, совсем не зная, что сказать ещё. Насколько можно связать это с ранним разговором о том, что в школе происходит что-то непонятное, а Министерство закрывает на это глаза? Почему вообще происходящему позволительно существовать, а главное, если рейвенкловец, и видимо, не только он, были явно не из числа первых, почему это до сих пор не пресеклось никем? Куда смотрит директор?
Кажется, хорошо, что парень смолчал – шестеренки в голове Трэйси уже начали краснеть от напряжения, от мыслей, которые крутились в голове. Впервые за этот год она подумала о том, что ей было страшно от происходящего. Страшно, что это всё уже перешло черту нормальности, и катится по наклонной.
Конечно, ей становится легче от того, что Грэм вовсе не планирует бить кулаком в грудь, кидаясь вперёд на Амбридж, зарабатывая себе шрамы везде, где только можно. Однако, насколько это реально? Конечно, она верит в его слова, но так же она знает, насколько Илай может быть [float=right]
[/float]вспыльчивым.
Она вздыхая, тянет руку к своей сумке, — Ты не думаешь, что об этом нужно кому-нибудь сообщить? Хотя бы профессору Флитвику? — была бы воля Трэйси, она бы уже давно подскочила на месте и потащила бы рейвенкловца к одному из деканов – она точно не сомневалась в том, что они поверят студентам, но знала, что Грэм попытается её остановить. В свою очередь, она выудила из кармашка цветной широкий пластырь, и одним движением руки, оставляя защитную бумажку в зубах, наклеила на руку молодому человеку самую полезную вещь в мире – она то точно спасёт Элайджу, а завтра уже и шрам пропадет. На деле, пластыри не имели никакой силы, но на самом деле, медленно и уверено, эта мысль начала закрадываться в голову Трэйси. Пора бы этим заняться.
— Я рада, что ты сказал, — внезапно произносит МакМиллан, не отводя взгляда от его руки, переплетая его пальцы со своими, вздыхая. В конце концов, он мог бы промолчать, не доставать руку из мантии, скрыть это от Трэйси, пытаясь вылечиться самостоятельно. Её радовало, что в их отношениях не было лжи, непонятной скрытности, которая была присуще многим парам, и она надеялась, что так и останется. Это было важно.
Переключить девушку было легче простого, и если это можно было сделать имея при себе плохие новости, а затем подкидывая ей хорошие, то Грэм не сделал так. Он сделал немного хуже, напоминая девушке о том, что вообще-то перед её лицом всё ещё лежит недописанное задание по трансфигурации, в прочем, предлагая свою помощь.
— Как же я не хочу-у, — начинает ныть девушка, аккуратно стукнувшись лбом об пергамент, и продолжая лежать на одной щеке, повернув к студенту голову, — Можно я заболею? Тогда у меня будет ещё один день, чтобы ничего не делать, — она вздыхает, пытаясь качнуть головой, отчего волосы падают на лицо. Подумав несколько раз вперёд, стараясь отогнать пряди волос, и понимая, что это было тщетное занятие, она слабо и даже несколько виновато улыбается, — Если ты поможешь мне, то можешь просить всё, что захочешь – тут работы на целый вечер, — но она всё равно попытается выпнуть его в столовую, чтобы он перекусил хотя бы чего-нибудь. Трэйси уже для себя решила, что никуда не сдвинется с места, пока все задания не будут выполнены.
И это было самое плохое решение в её жизни.
Когда он резко вспоминает товарища в квиддиче, который был в противоположной от них обоих команды, Трэйси удивлено, вновь, вскидывает брови, отдирая голову от стола.
— Что между вами произошло? Ты, обычно, редко о ком-то так говоришь, — и это было чистейшей воды правда. Она уже и сама не вспомнила бы, о ком Грэм говорил хоть что-нибудь хорошее, а главное, воодушевляюще. И повторно. Он ведь уже успел сообщить о какой-то непонятной мази, которую предоставил ему метаморф, — Таланты, как же! Ты видел его голову? Целиться в неё даже проще, чем если бы на поле ты просто завис в воздухе, — она смеётся, отвлеченная мыслью о квиддиче, откинувшись на спинку стула и легко оттолкнувшись на нём, качнув его из сторону в сторону. Что-что, а Джо Уолша на поле и правда было не тяжело заметить, и кажется, он совсем не думает изменяться. Может, он просто не думает о том, что красный цвет волос совсем не подходит для того, чтобы пытаться сохранить в своих руках квоффл? Он умел отвлекать её, и пусть она продолжала держать его ладонь, то переживания о том, что будет дальше, застанут её чуть позднее. Сейчас она была рада, что Грэм был рядом.
за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я
— мне нравится всё что тебе нравится —
Когда-то давно Элайджа Грэм лелеял надежду наставить тогда ещё подругу на истинный учебный путь, но, встречаясь с идентичным развитием событий от лени до последнего вечера перед сдачей, привык относиться к происходящему с долей юмора. В конце концов, у Трэйси всегда оставался спасительный билет в лице темноволосого рэйвенкловца, и трубить панику раньше чем за час до момента икс не стоило.
Наверное, он бы не стал давить на неё, если бы видел, что МакМиллан не досталось талантов по части обучаемости. Только вот умом девушку никто не обделил, зато явно напортачил с расстановкой жизненных приоритетов. Поэтому на вопрос о причинах неизменного финала истории про домашнее задание Илай лишь негромко хмыкнул и улыбнулся. Честное слово, если бы от этого был толк, он бы проводил с Трэйси меньше времени, самолично загонял бы хаффлпаффку в библиотеку, чтобы та готовила эссе не в последний момент. Однако, как показывал опыт, ничто не могло остановить МакМиллан в стремлении заняться чем угодно, только не тем, чем надо. Вернись она в подземелья до отбоя – нашла бы собеседника, который бы тотчас переключил внимание с учебников на себя. Окажись в одиночестве в библиотеке – поступила бы точно также или стала бы разглядывать книжные полки, перебирать ворсинки в пере и отвлекаться на каждый шорох. Времени-то ещё полно!
Юноша и не замечал с какой лёгкостью ему стали даваться прикосновения к рукам Трэйси и вообще всякого рода контакты, от которых год назад у Элайджи Грэма бы случился сердечный приступ. Если в начале сентября он зачастую останавливал свои порывы навстречу, полагая, что, скорей всего, сейчас не самый лучший момент и вряд ли девушка хочет таскаться с ним под руку больше пяти минут в день, то теперь мысль об уместности происходящего не посещали его голову. Раз уж она не скривила лицо за последние пару месяцев, то вряд ли сделает это в ближайшем будущем?
Где-то в глубине души парень надеялся, что его близкое присутствие помешает МакМиллан реагировать бурно. Зря. Стоило ему задрать рукав, как девушка подскочила со стула. Грэм попытался пробормотать, что всё было отлично ещё раз, но информация даже не приблизилась к получателю. И вряд ли бы дошла, поэтому Илай оставил эту идею в покое, наблюдая за тем как Трэйси бормотала что-то про суд и возмущалась. Разумеется, Элайдже было приятно, что его благосостояние заботило волшебницу до той степени, что она была готова привлекать на его защиту суд из-за несчастного шрама на руке, однако идея трубить об этом на каждом углу казалась ему далеко не самой удачной. Примерно, как и та, где он продолжал сообщать своё мнение о неподходящем по его мнению формате преподавания ЗОТИ профессору Амбридж.
— Что есть, того не отнять. Здорового в этом мало, — вздёрнув бровями, пробубнил молодой человек. О том, что средневековые наказания не входили в пакет обучения в Хогвартсе, Грэм мог догадаться и без магического воспитания. — Только вот... — чуть хмурясь, он внимательно следит за движениями Трэйси и не сдерживается от ухмылки, догадываясь за чем именно она полезла в сумку, — Не уверен, что стоит впутывать в это остальных учителей. Вообще кого-либо, — поднимая глаза на девушку, он пристально вглядывается напротив в себя в надежде, что ей не придёт в голову решать его проблемы. Тем более, оказаться в кресле кабинета розовой старой стервы. Хватит здесь одного первопроходца. — Хотя бы пока я не узнаю единственные ли мы с Уолшем, кто получил экскурсию на несколько столетий назад, — он улыбается яркому пластырю, виднеющемуся с кожи, и невольно задаётся вопросом: она ему до конца жизни будет лепить это падение в детсадовский возраст? Хотя едва бы он не стал протестовать. — Интересно, администрация вообще в курсе кого они приняли на работу? — он замолкает на мгновение, — А Министерство? — Грэм тут же жалеет, что задал этот вопрос вслух. Если Министерство Магии отказывалось верить в весьма логичное объяснение произошедшему во время Кубка, то что уж говорить про Долорес Амбридж.
К счастью, постепенно они отходят от темы, которая будет зудеть у Элайджи в висках чуть позже. Сейчас ему совсем не хотелось уходить в глубины своего сознания, пытаясь понять, насколько всё было плохо и насколько всё могло стать хуже. И дело было вовсе не в дурацкой царапине, теперь уже скрытой пластырями МакМиллан, которыми девушка закупилась летом, кажется, на случай Третьей Мировой. Скорей его наполовину пустой стакан заставлял Грэма видеть мир на пару тонов темней. И там, где большинство скрещивали пальцы, отмахиваясь от возможности повторения того, что происходило пару десятков лет назад, Илай уже во всю рисовал картинки ночных кошмаров, воплощающихся в реальность.
— Заболеешь, чтобы в итоге вернуться к урокам в то же время, только на следующий день? — подозрительно щурясь на Трэйси, интересуется волшебник. Нет, она, конечно, могла попробовать убедить его в обратном, и он бы не стал спорить, что так не будет. Только чтобы сказать потом своё необходимое: «Я же говорил.»
Она просит его о помощи, и Илай, не сдерживается, расплываясь в тёплой улыбке.
— Звучит очень заманчиво, — продолжая тянуть уголки губ вверх, юноша упирается щекой в кулак и слегка расползается по столу, рассматривая лицо МакМиллан. То, какие страдания вызывал у неё процесс капитуляции, всегда забавляло молодого человека. Он был не из тех, кто станет тыкать носом, мол, без меня ты бы не справилась, и потому всегда умилялся бесконечной внутренней борьбе Трэйси от желания сделать всё самой до печального «Илай, спаси».
Вопрос о Уолше несколько выбивает его из реальности, заставляя сдвинуть брови вместе и поднять глаза к окну. Действительно, что между ними произошло? Элайджа не мог сказать, что их разговор нёс в себе значимость вселенского масштаба, в ходе которого они пришли к выводу об их предназначении свыше встретиться у злосчастной двери в кабинет Амбридж. И в то же время, юноша не мог отрицать: он довольно редко испытывал к людям достаточную симпатию, чтобы быть готовым самостоятельно сделать первый шаг к общению. За пределами команды по квиддичу все разговоры в основном были инициативой других людей, а Илай лишь поддерживал порыв в свою сторону из добродушия и вежливости.
На шутку о цвете волос Грэм негромко усмехается, и будто на секунду о чем-то задумывается, а затем начинает говорить.
— На самом деле, ничего такого не произошло. Мы просто поговорили о том, что случилось, и... он был самим собой? — и как бы странно это ни звучало, в большинстве случаев люди вели себя совсем иначе. Кто-то кривлял из себя неприступного крутого парня, которому не было дела до других студентов, кто-то отчаянно старался понравиться всем и каждому, и между лицемерами, самовлюблёнными индюками и бесхребетными страдальцами Илай предпочитал выбирать... никого. Сколько бы тараканов ни было в голове орла, он хотя бы не прикидывался кем-то, кем не являлся.
[float=right]
[/float]— Мне даже не пришлось думать о том, что ему сказать, как это обычно происходит, — Грэм неожиданно замолкает, хватает воздух ртом и зыркает на рыжеволосую, — Знаешь что? — ухмылка, — Так просто у тебя это не выйдет! — он выпрямляется, ставит локти на стол и кидает взгляд на кипу учебников, — Давай я поищу нужные главы, а ты пиши вступление. Я хочу, чтобы ты закончила это не к завтрашнему утру, — он тянется к нужной книге и на полпути тыкает МакМиллан в бок, довольно улыбаясь. Если подумать, она тоже могла унести его в мир мыслей, особенно, когда начинала спрашивать о важных, по мнению Элайджи, событиях. А разговор с Уолшем как раз виделся ему таковым.
Обещание на счёт уроков с профессором Амбридж юноша выполнил. Он больше не поднимал глаз на женщину, когда та в очередной раз давала им бестолковое задание своим тошнотворно сахарным тоном. Не открывал рта и исправно набивал мозоли на пальце, позволяя себе тихо вздохнуть время от времени. Потому что относиться к этому процессу как-то иначе у него бы не вышло никогда. В каком-то смысле, он даже оставил мысль о дальнейших действиях по поводу ситуации в школе. С тех пор, как он отбыл своё наказание в кабинете, парень больше не слышал о новых жертвах пыточного пера, и решил, что лучшей стратегией будет ожидание. Кто знает, быть может, на этом бы весь переполох закончился? Жаль, что ждать ему пришлось недолго.
О странном собрании в «Кабаньей Голове» волшебник узнал от Саттэра, не ставшего вдаваться в подробности откуда ему известно о планах Гарри Поттера. И несмотря на то, что Грэм слабо представлял себе, что именно избранный мальчик мог им поведать, любопытство взяло своё. В конце концов, ореол секретности вокруг встречи давал надежду на то, что они не сядут в круг, чтобы обсудить насколько ужасный у них преподаватель ЗОТИ. Оставалась одна проблема: что делать с Трэйси? Не то что бы Илай не хотел рассказать ей о новости, но он и сам едва ли понимал, что это была за новость. Зато сомнений в том, что МакМиллан вряд ли захочет поучаствовать в кружке ценителей мнения Гарри, у него не было. Они вместе избегали этих групп, бурно обсуждающих врёт ли Поттер или нет, так что должно было измениться сейчас?
На удивление, удача была на его стороне. Причём дважды. Мало того, что у Трэйси нашлись неотложные дела, избавившие Грэма от необходимости объяснять, чем он будет занят в обед. Так ещё и на пути в Хогсмид он заметил знакомую яркую шевелюру метаморфа, окрикнув Уолша со спины. Он догадывался, что тот может оказаться в неоглашённом списке участвующих, и был крайне рад увидеть волшебника.
Что нельзя было сказать о содержании собрания. Нет, Элайджа был в числе первых, кто без долгих раздумий оставил своё имя на клочке бумаги. И всё же возвращаясь обратно в замок, был молчаливым почти всю дорогу.
— Приятного аппетита, мне в ту сторону, — кивая в сторону стола барсуков, за которым находилась МакМиллан, волшебник улыбается Майлзу и с улыбкой добавляет, — Увидимся ещё, — теперь, когда у них была общее дело, Илай в этом не сомневался. Оставалось найти место для тренировок, но об этом парень думать не хотел. Не сейчас. Для начала, ему надо было как-то преподнести эту новость МакМиллан, и что-то подсказывало: надо было подобрать правильные слова.
Быстрым шагом Илай идёт навстречу девушке, шлепаясь на скамейку сбоку от неё и стараясь изобразить беспечность.
— Привет! — слишком жизнерадостно даже для их общения бросает рэйвенкловец, — Всё успела? — моментально хватая кусок яблочного пирога и перетаскивая последний на тарелку, продолжает парень. Пожалуй, расскажет о всём позже. Некуда ведь торопиться? У них ещё целый день впереди. Целый год впереди.
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Трэйси была не из тех людей, которые зная о проблемах друзей или близких, врывалась грудью вперёд, начиная моментально их решать. Нет, не потому, что ей было наплевать на это, более того, она всегда была готова помочь, её нужно было только об этом попросить. Или просто согласиться на то, что она встанет между человеком и его проблемой. Так или иначе, сюда не входили какие-то мелочи, мол, принести в больничное крыло книгу для Элайджи или поговорить с преподавателем о том, что сочинение её товарища будет завтра по причине болезни. О таком ты мог даже не просить МакМиллан, потому что, зачастую люди не задумывались о таких мелочах. А она держала их в своей голове.
Но вот что-то большее... Например, не смотря на все её крики по поводу суда, мысли по поводу того, как можно решить проблему Илая, она уж точно не ринулась бы вперёд сию секунду. Тем более, после того, как Грэм мягко дал понять ей о том, что этого делать не надо. Она лишь устало вздыхает, качнув головой.
— Хорошо, если ты так считаешь, — ей правда хотелось помочь, но в силу того, что зачастую, это рейвенкловец знал, как решить любую задачу, а не Трэй, то она решила оставить это на его совести. В свою очередь, она подметила в своей голове, что не один раз уже говорила молодому человеку о том, что готова помочь с чем угодно, и надеялась, что в нужный момент он перешагнет через своё «я должен решать свои проблемы сам», и придет к ней. А ей остаётся только ждать.
Благо, никто не запрещал ей об этом думать, и, на самом деле, это было худшее, что вообще могло бы произойти. Вся эта ситуация в школе, с которой они столкнулись в начале года, и которая теперь продолжает набирать обороты, словно снежный шар, раздражала и заставляла устало тереть виски, пытаясь выкинуть эти зудящие мысли из головы. Так или иначе, по крайней мере, оно не давало расслабляться.
МакМиллан хмурится на слова по поводу знания школы или Министерства Магии о происходящем в школе, лишь отводя взгляд в сторону. Она не знает, что ему ответить на это, наверное, потому что в душе все ещё теплилась надежда о незнании всех вокруг про Амбридж. Трэйси не могла поверить в то, что её любимые профессора могли бы позволить этому существу находиться в школе, так же, как и более высшие руководители в главной организации магического мира. Не смотря на то, что она сказала Элайдже, что не будет вмешиваться в это, в голове девушки возникла все же мысль о том, что при встрече с дядей Аланом обязательно спросит у него про Долорес. Даже имя её первой кошки будет важно, в конце концов, её всегда можно будет взять в заложники, и приложив нож к горлу животного, пытаться выведать у профессора, что это за дерьмовое перо и почему оно ещё живо в стенах школы Хогвартс.
— Заболею, чтобы подумать о всех этих домашних заданиях, и подготовиться к ним морально! — воодушевлено произнесла девушка не поднимая головы со стола, — Может, мне именно сегодня ночью приснится задание по истории магии? А то сейчас я напишу что-нибудь... Что-нибудь, и сдам, а завтра могла бы сделать это в разы лучше, — она вздыхает, смотря на его хитрую улыбку, лишь слабо улыбнувшись ему в ответ, — Хорошо, что тебя не надо уговаривать.
Никогда не нужно было. Элайджа на протяжении всей жизни, кажется, вытягивал МакМиллан из такого дерьма, что она должна была выдать ему не одно желание, а несколько сотен. Так или иначе, её радовало, что делал он это совершенно безвозмездно, пусть и прикладывая несколько раз силы к тому, чтобы у Трэйси происходили какие-то самостоятельные потуги к домашним заданиям. И они были, правда! В конце концов, Грэм не всегда оказывался рядом. Сама Трэй всегда говорила, что ей просто скучно делать всё одной. Нет той атмосферы, нет желания писать что-то, когда только тебе и надо это делать. Несколько раз она пыталась поймать Илая, когда он делал домашнее задание, чтобы заняться этим вместе с ним... Но, как-то всё складывалось иначе, чем она планировала.
Поднимая голову, она подпирает щеку ладонью, несколько удивлено смотря на студента, в свою очередь, задумчиво отводившего взгляд в сторону. Куда это уплывали мысли Элайджи, когда он вспоминал про гриффиндорца, с которым общался-то только час? И то, насколько это было возможно, когда ты отбываешь наказание...
— Эм, это звучит как аргумент, — говоря эти слова то ли в вопросительной, то ли в обычной форме, Трэйси качнулась на стуле, даже не пытаясь понять, что они могли обсудить такого необычного и каким на самом деле был Майлз Уолш. Сама девушка не то, чтобы нечасто проводила с ним время. Да она никогда этого не делала. Пусть у них были общие курсы, но он вечно был где-то на последних партах, тем более, что у неё явно был на уроках другой молодой человек, на которого она обращала своё сто процентное внимание, ну и в квиддиче, где говорила ему слова удачи прежде, чем обе команды вылетали на поле, — А вот это уже сильно! — она смеётся на его слова по поводу Илая, который придумывал ответы на вопросы своим собеседникам, готовая уже продолжать диалог, однако, Элайджа прихватил её за хвост быстрее, чем обычно.
— Ну Илай! — недовольно проконючила девушка, в прочем, улыбаясь, — Давай, может, ещё поговорим о чем-нибудь? Ну.. Пожалуйста? — вздыхая на его взгляд «не получится, бери перо в зубы и начинай», МакМиллан и вправду берет перо, — Ладно, мистер Грэм, будет вам вступление. Но за его нормальность я не ручаюсь! — девушка легко качается на стуле, когда его пальцы касаются талии, хохотнув, но затем почти сразу же погружаясь в серьезную атмосферу, которую он притягивал к их столу также, как и книги своими руками. Она же говорила – нужна была лишь нужна компания. Элайджа всегда был ей.
Радовали ли её уроки с Долорес Амбридж? Нет. Радовало ли её то, что Элайджа, действительно, сдержал своё обещание, и больше не высказывался на уроках преподавателя ни о чём, по её мнению, смертельном и требующего наказать студента повторно? Несомненно. МакМиллан смогла вздохнуть свободно не только после последующего урока, когда Грэм не промолвил ничего в сторону розовой женщины, так и продолжал делать это в дальнейшем, лишь заставляя чуть крепче каждый раз сжимать его ладонь после уроков и благодарно, в прочем, молча, смотреть в его сторону. На душе у девушки становилось лучше от мысли, что это можно было перечеркнуть или забыть как страшный сон. Правда, каждый раз, когда рыжеволосая смотрела на руку молодого человека, лишь вздыхала, молча разглядывая ненавистные ей слова. Несколько раз в её голове крутилась мысль о том, что стоит поговорить с Грэмом о том, что ведь его можно убрать, как старую и ненужную на данный момент татуировку, но что-то каждый раз её останавливало. Наверное то, что если бы Илай хотел – он бы это давно сделал? Значит, он оставил её по какой-то причине или просто потому, что ему не было ни горячо, ни холодно от её существования. Так что Трэйси лишь старалась как можно меньше думать об этом, тем более, что знала – шрамы не болят, а значит, это не такая большая проблема теперь. Лишь напоминание о том, что это событие было.
Эти выходные не были для неё какими-то особыми. За неделю до этого от Джера МакМиллан свалилось письмо ей прямо в тарелку, отчего она лишь недовольно посмотрела на сову, погладив её по перьям, бубня слова саркастичной благодарности. Кажется, он до сих пор не мог простить ей того, что она редко захаживала в совятню, вспоминая о своём друге. Так или иначе, оповещение от матери о том, что ей было необходимо явление своей дочери на следующей неделе лишь заставило Трэй виновато посмотреть на молодого человека, сообщая о том, что следующий совместный поход в Хогсмид уж точно не состоится, потому что ей нужно будет отправиться в поместье. Смешанные чувства возникли у рыжеволосый, когда она увидела его реакцию, но списала лишь на то, что он был просто рад мысли, то она встретится со своей семьей. Конечно, на предложение отправиться вместе с ней, он лишь отрицательно помотал головой, и Трэйси не стала заставлять его – всему было своё время. Не так она представляла знакомство Элайджи со своими родителями, так что, наверное, он был прав.
Возвращаться из дома одной в школу ей не пришлось – МакМиллан старший решил проводить свою дочь аж до самых ворот, целуя её в щёку на прощание, погрустив от того, что им снова приходится расставаться. Мать намного проще реагировала на отсутствие дочери дома, а вот Финли каждый раз словно сердце своё вырывал, когда видел, как спина девочки появляется в поле зрения, и убывает от него с каждым шагом.
Она так и не поняла, что было срочного в их встрече. На деле в торопясь написанное письмо матушкой, которая описала важность встречи в красках было простым «Мы скучали!», и поэтому она недовольно качнула головой, лишь вздыхая от мысли, что могла бы быть не здесь сейчас. Это было вполне здоровым чувством, когда и ты хотел увидеть свою семью, однако, ей было это сделать куда проще, чем почти всем школьникам в школе – мало кто жил в Хогсмиде, как Трэйси.
Задумчиво она шевелит ложкой, смотря как молоко перемешивается с чаем. Одной из единственных вещей, которые она посчитала полезным во всем этом походе домой, было то, что ей удалось поговорить с дядей Аланом, отцом Эрни. Он давно работал в Министерстве Магии, и отведя его в сторону под предлогом, что хочет поговорить о не самом лучшем поведении Эрнеста на одном из уроке (она понятия не имеет, как брат на самом деле ведет себя на уроках), девушка тихо спросила у главы МакМилланов о том, что он знает про Долорес Амбридж.
Тот не был сплетником, и даже был удивлен заинтересованности своей племянницы в одном из работнике Министерства, в прочем, сначала рассказал ей о том, что знал, а лишь потом спросил – зачем ей это. Та лишь качнула головой, растягивая губы в улыбке и отмахиваясь. «Просто она кажется мне странной!» в своей дурацкой манере обычной девочки с деревни произносит Трэйси. И конечно дядя не поверил. Но конечно дядя ней стал ничего больше спрашивать, веря, что МакМиллан не будет делать глупостей.
И она не делала.
Грэм появляется так внезапно для неё, что рыжеволосая резко дёргает ложку, расплескав немного чаю вокруг, оставляя на столе след.
— Ты чего пугаешь! — произносит хаффлпаффка, поворачивая к нему голову. Кажется, сегодня Боги продолжают стоять за спиной Илая, и Трэйси не особо сильно обращает внимание на бодрого Элайджу, просто скидывая это на то, что он рад её видеть, — Да. Ты не поверишь, вся эта срочность была просто ни к чему – мои родители соскучились, отчего собрали себя в кучу, позвав дядю Алана и тётю Дейдре отобедать, — она вздыхает, вытягивая шею и пытаясь найти кузена за факультетским столом, однако, не заметив оного, лишь хмуро добавляет, — Не знаю, как Эрни смог от этого увильнуть, но обязательно узнаю, — шестикурсница тянется к салфетке, аккуратно вытаскивая её с подставки, и протирая дно своей кружки, смотря на кусок пирога, оторванного от общей кучи Грэмом, взвешивая, стоит ли сообщать ему о том, что она узнала про Долорес или нет.
— Ещё я поговорила с дядей, — произносит она, отодвигая от себя уже пустую тарелку из под еды – в конце концов, у неё было куда больше времени для того, чтобы набить свой желудок, а с учетом того, что её родители и вправду устроили ей обед, то кажется, до завтрашнего дня ей вообще в горло ничего лезть не будет. А может быть и до конца следующей недели, [float=left]
[/float]— Про Амбридж. В общем-то, не узнала ничего особенного – люди сплетничают, строят теории о том, кто она на самом деле и как добилась такого высокого статуса, но все боятся, потому что она на слишком большой должности, — девушка вздыхает, посмотрев на Грэма, и явно снижая тон - не хватало бы чтобы Амбридж появилась за её спиной, сообщая о том, что она всё слышит, — Поговаривают, что она родственница уборщика, а ещё и то, что на самом деле она не чистокровная волшебница. Представляешь, насколько это было бы провально для неё? — говорит Трэйси, улыбаясь и пожимая плечами. И правда, построенная репутация ушла бы в тар-тарары вместе с этим. МакМиллан успевает посмотреть на гриффиндорца, который усаживается за свой стол, толкая кого-то в плечо, и затем переводя взгляд на Грэма, — Ладно, это всё равно сейчас не важно, — в конце концов, они не вылезают, продолжая писать снова и снова конспекты, которые она от них требует. Поэтому то, что узнала для себя Трэйси, пообщавшись с дядей и вправду было не на самом первом месте, и явно было не нужно для того, чтобы устраивать диверсии.
— Лучше расскажи мне, как прошёл твой день! Давно мы не ходили в Хогсмид по отдельности, — она весело улыбается, толкнув его в плечо, — Смог оторваться? Теперь каждый раз будешь без меня ходить? — девушка смеётся, делая ещё один глоток чая, явно готовая слушать. Явно не оставляя ему выбора.
за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я
— мне нравится всё что тебе нравится —
Последние недели Элайжа часто вспоминал свой первый год, проведённый в стенах школы. С каким неподдельным изумлением он смотрел на едва казавшийся реальным мир. Поначалу он скорее походил на ожившую детскую фантазию, чем на что-то настоящее, осязаемое, но постепенно, как бы иронично это ни звучало, он терял свою магию. Незаметно изо дня в день, и вполне ощутимо спустя пять лет. И дело было не в том, что плывущие сами по себе лодки стали привычным зрелищем, а привидения замка не заставляли спину покрываться мурашками. Постепенно детская фантазия всё меньше походила на таковую, теперь напоминая тревожный сон плавно превращающийся в ночной кошмар.
Волдеморт. Тёмный Лорд. Тот-кого-нельзя-называть. Люди могли шептаться о нём как угодно, но отрицать очевидное теперь уже было бесполезно. Он вернулся, и Элайджа Грэм больше не подвергал слова Гарри сомнениям. Он видел это в глазах, чувствовал в каждой интонации, что пятикурсник не врал. Честное слово, он хотел бы увидеть в избранном мальчике фальшь, но выйдя из тесного помещения «Кабаньей Головы», больше не мог надеяться на правоту Министерства Магии.
Об этом ли должны думать подростки, когда им едва исполнилось шестнадцать? Невольно Илай представлял своих старых друзей, оставшихся в родном пригороде Лондона. Большинство из них заботило лишь то, что они будут есть на ужин и, возможно, какую девочку пригласят на выпускной. Разве не это должно быть причиной бессонницы студентов Хогвартса? Ведь какими бы они ни были разными, дети волшебников оставались такими же подростками, не успевшими повзрослеть. Они не должны были принимать решений тяжелей, чем выбор дополнительных предметов для будущей профессии. Только Вселенная, кажется, была другого мнения на этот счёт. Идя нога в ногу с Майлзом Уолшем, краем глаза замечая беспечные лица снующих по коридорам мантий, Элайджа не мог прекратить думать о том, что будет удивительным везением, если происходящее за стенами школы не пробьётся внутрь. Если не пробилось уже. Потому что в противном случае, каждому придётся вставать на одну из сторон, и ребята, с которыми они сидят на уроках, когда-нибудь могут оказаться на противоположной.
Правда, говорить обо всём этом с Трэйси он не хотел. По крайней мере, не сейчас, когда и сам не совсем разбирался в том, на что подписался и как это могло помочь со сложившейся в Хогвартсе ситуацией. Глупо, но где-то в глубине души Илай всё ещё надеялся, что сможет огородить МакМиллан от всего волшебного мира, чтобы ей никогда не пришлось делать выбор далеко не предназначенный для подростков.
— Социальный эксперимент: как скоро ты поседеешь, если я продолжу в том же духе, — на всякий случай уворачиваясь от воображаемого кулака правосудия, юноша тянется к салфетке и быстро стирает последствия своего неожиданного появления. Разговоры с девушкой помогали ему отвлекаться. Конечно, порой в них проскальзывала Амбридж и короткие замечания недовольства от Грэма по поводу мозоли на среднем пальце, однако в основном они не касались наводящих ужас имён. Если бы не Трэйси, он бы наверняка погряз в собственной голове, напрочь забыв о том, что должно беспокоить людей его возраста.
Слова волшебницы заставляют его улыбнуться, негромко хмыкая себе под нос. Пускай, он видел родителей Трэйси лишь издалека, когда те забирали свою дочь на каникулы или выходные, но они всегда казались ему забавной парочкой. Возможно, излишне пытающейся пришить своего ребёнка к себе, но всё ещё забавной.
— В такие моменты я понимаю, что хорошо, что Анна живёт в Лондоне. Не знаю, как бы я от неё отвязывался... как бы мы от неё отвязывались, — округляя глаза на кусок пирога в своей руке, быстро проговаривает молодой человек. Не подумайте, он любил свою мать и свою семью. Просто, чтобы любить их, Элайдже не требовалось находиться с ними в одном помещении. Письма раз в неделю были достаточной мерой, чтобы не заскучать. Тем более, с Теодором ощущение, словно он уехал из дома, притуплялось, потому что мальчишка с завидной частотой умудрялся привязываться к нему, несмотря на то, что они были в разных домах. И что-то подсказывало: Трэйси МакМиллан принимала в этом странном стечении обстоятельств участие. Впрочем, он уже смирился.
Девушка упоминает своего дядю, и Грэм чуть хмурится, откладывая в сторону кусок пирога. Он не строил иллюзий на счёт того, что кому-нибудь удастся выяснить что-то, способное выкурить профессора ЗОТИ из школы, зато теперь он ещё больше убедился – идти и жаловаться кому-то из учителей на средневековые наказания Амбридж было бестолковой идеей. И заведомо провальной. Слово студента против слова человека с высоким статусом в Министерстве – довольно очевидно кому из них поверят. Даже если этих учеников станет десять. В конце концов, никто не исключал, что они просто сговорились, чтобы оклеветать столь чудесного профессионала. И стоял за всем этим никто иной, как директор школы. Такой ведь логикой пользовались газеты сейчас?
— Чем дальше, тем она всё больше напоминает мне женскую версию Гитлера, — парень поднимает взгляд на Трэйси и на всякий случай поясняет, — Ну, тот, с квадратной щеткой над губой. Ненавидел евреев, хотя сам им и являлся, — многозначительное движение бровями, — Интересно, она оценит, если я начну обращаться к ней майн фюрер, — бормочет себе под нос Грэм, ухмыляясь и думая о том, что обязательно надо поделиться этой великолепной шуткой с Майлзом. В его голове рождается продолжение про нацистское приветствие, но Элайджа вовремя останавливается, быстро добавляя, — Проверять я не собираюсь, — правда, если когда-нибудь он решит вылететь из школы, обязательно сделает это именно таким способом.
Похоронный марш надеждам Илая играет раньше, чем он успевает побороться за их жизнь. В чём он не сомневался: когда-нибудь Трэйси МакМиллан задала бы ему вопрос о его походе в Хогсмид, и как бы Грэм ни уповал на поздно, случилось оно раньше его моральной готовности. Девушка толкает его в бок, смеясь, и Элайджа следует её примеру, негромко хмыкая и дергая уголки губ в улыбку.
— Эй, — в наигранном возмущении восклицает парень, а затем довольно ухмыляется и произносит, — Без тебя походы в Хогсмид – не походы в Хогсмид, — но смех постепенно угасает, и мысли Илая погружаются в тишину на короткий момент. Он сжимает губы, морщит нос, отворачивается в сторону и затем вновь оборачивается на Трэйси, — Слушай, ты доела? Что-то я совсем не голодный. Пойдём прогуляемся, и я заодно расскажу тебе про свой день? — [float=left]
[/float] он неспешно поднимается со скамейки и на автомате улыбается, словно пытаясь изобразить, что всё в полнейшем порядке. Он ни столько боится, что их кто-нибудь подслушает, сколько пытается выкроить себе лишние полминуты на то, чтобы подобрать слова. Потому что в одном он был уверен: пускай, ребята просили не делиться этим ни с кем из своих друзей, утаивать что-то подобное от Трэйси юноша не собирался. Тем более, МакМиллан была не просто какой-то подругой, она была его девушкой, и если кто-то мог пожать плечами и сказать: «И что с того?» — Грэм смотрел на отношения ни как на что-то проходящее и уходящее, как видели их большинство его сверстников. Если плану Гарри Поттера было суждено сработать, Илай не стал бы врать о том, что задремал в комнате после уроков, был с Майлзом в каком-то непонятном месте, куда девочкам нельзя, или что решил поиграть с огнём и завести себе любовницу. В виде книги по ЗОТИ, судя по всему.
— Только дослушай до конца, ладно? — оказываясь подальше от скопления людей, Илай останавливается у одного из подоконников и опирается на стену рядом. — Пару дней назад ко мне подошёл Саттэр и сказал, что... — он поджимает губы, глубоко вдыхая и очевидно борясь с фразами, не желающими выходить из него, — Некоторые студенты решили собрать небольшую группу людей, которые... — Грэм щурится, поджимая губы, — Скажем, не совсем согласны с тем, что мы не изучаем все предметы так, как стоило бы, — [float=right]
[/float] юноша неуверенно пожимает плечами, открывает рот, чтобы продолжить, и внезапно для себя отталкивается от стены и резко выдыхает. Ему совсем не нравились попытки посыпать правду тонной сахара и засунуть последнюю между двумя прослойками бисквита, только бы не говорить всё напрямую. Как и не хотел притворяться кем-то другим ради того, чтобы Трэйси не отвернулась от него. — Под некоторыми студентами я имею в виду Гарри Поттера и его друзей, — меняясь в тоне, чеканит волшебник, — Он рассказал о том, что видел. О том, — Грэм запинается, но не останавливается, — Кто убил Седрика Диггори. Он искал студентов, которые ему поверят, и... — он смотрит МакМиллан в глаза, продолжая, — Хочет научить нас тем заклинаниям, которым нас не учит Долорес Амбридж. И я думаю, что это верное решение, Трэйс, — заканчивая полушёпотом, проговаривает парень. Он больше не может отрицать реальность: лучше не станет. Если ученики этой школы не станут бороться с обстоятельствами, никто не сделает этого вместо них. — Я думаю, что хватит уже надеяться, что всё разрешится само собой.
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
Года обучении в Хогвартсе давно для МакМиллан слились в один. Она с трудом могла разделить один год от другого, если говорить об образовательной части школы. Понятное дело, что какие-то личностные вещи, тем более, отношения с Элайджей, Трэйси чётко разделяла, не забывала, а главное, ценила. Как любая типичная девушка, она помнила, в какой день они начали встречаться, напоминала юноше о том, что прошёл, например, уже целый месяц с момента, когда он проорал ей о своей любви, или каких-то мелочах, стараясь сделать эти отношения полноценными. Они, как бы, такими уже и так были, но ведь нет предела совершенству?
Так или иначе, МакМиллан чувствовала, что доверие между ними перешло на другой уровень. Раньше ей казалось, что они обсуждали очень много личных вещей, но на деле, по сравнению с тем, что между ними происходило сейчас, это было просто маленькая капля в большом океане. И это было здорово, ведь она узнавала об Грэме то, что раньше он не мог сказать ей, в то же время, раскрывала какие-то вещи ему и сама. Стирался этот барьер, когда друзья не могли рассказывать о своих каких-то предпочтениях (да, Трэйси была не совсем жестокой, зачастую, стараясь умалчивать о том, что ей нравится в мальчиках), и от этого создавалось впечатление, что это точно отношения не на пять минут, потому что они с каждым днем крепчали.
— Если я поседею раньше пятидесяти, я заставлю тебя лично колдовать над моими волосами, приводя их в порядок, — она легко дотронулась до его щеки, слегка потянув её на себя, а затем пригрозила ему пальцем. Ей нравилось дотрагиваться до Элайджи, наверное, это все ещё было то время любви и птиц, та стадия отношений, когда ты просто не успел насладиться тем, что у тебя есть кто-то ближе, кого нормально обнимать, держать за руку, целовать.
Она лишь надеялась, что это время не скоро пройдет.
— Я люблю Анну! — заявляет Трэйси, сделав большой глоток, подмигивая молодому человеку, — Мне кажется, что я бы не устала от неё, живя даже с ней в одном доме, — она делает паузу, представляя, каково бы это было. Они бы каждый день спускались на завтрак, который был приготовлен чудесными руками мед. сестры, пили бы кофе, разговаривая о том, и сём, конечно же, пытались бы нервно переглянуться от того, что женщина решает, что будет здорово сообщить о том, что пора бы ребятам заняться ремонтом их кровати в спальне.., — Ладно, нет, — она слегка хмурится, — Пожалуй, может быть, ты прав, — она слабо улыбается, отводя взгляд, чувствуя, как на щеках появляется румянец, поэтому она довольно быстро уткнулась лицом в кружку, дожидаясь, пока пятна или спадут, или станут эффективнее, но при этом это можно будет скинуть вину на то, что это из-за пара от чая.
Рыжеволосая, действительно, считала что была очень продвинутой насчет магглов и их культуры. Благодаря не только предмету, но и магглорожденному волшебнику под боком, она научилась различать экскаваторы и эскалаторы, знала, куда нужно кинуть монетку в метро, чтобы дверь открылась, и существование такого человека, как Гитлер не пугало её. С другой стороны, хранить в своей голове столько информации, ведь мы говорим о том, что она пыталась совместить два мира, было трудно, и сейчас она точно была сбита с толку от полу-знакомой фамилии.
— А-а, — растерянно произносит она, делая вид, что она правда вспомнила, кто это с первых секунд, ища в своей голове то, что ей поможет вспомнить, кто был этот замечательный человек. Хотя, кажется, убивая людей, ты априори не можешь быть прекрасным, — Да, давай переживем без этого, — произносит она, кивая головой, и радуясь, что им не придется продолжать эту тему. Возможно, так она покажется Элайдже более образованной, если она не будет пытаться вслух вспомнить, что за Адольф сегодня свалился ей на голову.
Илай всегда словно знал, когда можно подтрунивать над Трэйси, а когда стоит напомнить ей, что всё не так плохо, как она думает. Сейчас она мягко улыбается, лишь слегка сжимая его ладонь, лежащую на столе, в своей, когда он говорит, что путевка в оба конца, под названием «Хогсмид» без неё была не слишком радостной. А ведь мог бы сказать, что это было настолько прекрасно, что он будет каждый раз теперь ходить без неё. С Уолшем. Он ведь лучший друг, с ним ведь интереснее, чем со своей девушкой.
— Да, конечно! — кивая головой, МакМиллан делает большой глоток, допивая свой чай с молоком до конца, и со звоном ставя посуду на стол, отчего слегка вжимает голову в плечи. Перекинув ногу через скамью в обратную сторону, а затем и закидывая на плечо сумку, она двигается за Элайджей, лишь на секунду нахмурившись, посмотрев тому в спину. С другой стороны, нет ведь необходимости переживать? Просто нет смысла сидеть в Большом зале, когда ты не хочешь есть, вот и всего-то. Она думала, что она пойдут на улицу, однако, ни один, ни вторая, не были одеты по погоде, так что разумно было остановится у одного из окон, тем более, без особых посторонних лиц около себя.
МакМиллан обходит студента, ухватившись за его плечо, тем самым, используя его как опору, Трэйси запрыгивает на подоконник, скрестив ноги вместе.
— Эм.., хорошо? — теперь это кажется подозрительным. Она сцепляет руки замком, внимательно и с нотой волнения смотря на Грэма – обычно разговоры «дослушай до конца» не заканчиваются хорошо, поэтому рыжеволосая чуть ли не задерживает дыхание от неожиданного серьезного монолога, который сейчас для неё произведен Илай.
Вам знакомо чувство «Что происходит? О чём он говорит?» В последнее время ей удавалось обходить его стороной и редко сталкиваться с ним, потому что хватало времени совсем на другие вещи. Ещё с первых курсов, с начала дружбы и до самого её конца, с переходом на романтические отношения, МакМиллан заметила одну не самую положительную привычку Элайджи – он будет ходить вокруг до около, прежде, чем, наконец, скажет что хочет. Поэтому когда он говорит про некоторых людей с некоторой идеей в некотором месте, она резко хмурит нос, пытаясь понять, что он хочет сказать, осмысленно и нормально, прежде, чем он это произносит.
Пусть у неё это не получилось, но ей повезло – Грэм собрался с мыслями быстрее, чем ожидалось. Правда, она не была уверена в том, что была рада слышать о том, что произошло.
МакМиллан не была против, как и месяц назад тому, что Илай поддерживает славного парня со шрамом, считая, что его мнение имеет место быть, и вполне должно быть ценным в их мире. После Амбридж и её тусовки жизни, ребята не так часто обсуждали что либо, вновь и вновь, как в старые добрые, обходя эту тему. Как казалось Трэйси, рейвенкловец делал это специально, стараясь не подвергать девушку тому, во что она не хотела ввязываться и так. А если она могла поговорить с ним о чем-то другом, тем самым отвлекая его от главных проблем – ей было только радостно.
— То есть твоё «держаться подальше от проблем» означает как можно ближе оказаться около них? — внезапно резко произносит она, театрально щурясь и задирая взгляд на секунду ближе. Она вздыхает, прижимая руку к лицу, — Извини, я.., — ей кажется, что теперь предыдущая фраза звучала слишком дерзко, и наверное, не так, как планировалось изначально.
Просто МакМиллан устала.
— Ты не думаешь, что это будет опасно? — девушка переводит на него взгляд, распуская свои руки, подтягивая к себе край мантии, начиная теребить его в руке – так было намного проще справляться с нервными мыслями, — Ты только представь, что с вами будет, если вас поймают преподаватели? И что вы скажете? «Мы просто тренируемся!» — Трэйси не останавливается на этой мысли, — Я понимаю, что ЗоТИ это важно, и важно иметь на нем практику, но.., — она вновь тяжело вздыхает.
Вздыхает, замолкая, останавливаясь и замирая, словно под взглядом василиска. Трэй осознает именно в эту секунду, что у неё нет аргументов.
Их нет.
Совсем.
У неё было два варианта – или она поддерживает Элайджу в том, что он записался в какую-то странную организацию среди студентов, тем самым говоря, что он поступил правильно, либо напомнить ему, что не стоит влезть в это, потому что он пообещал ей. Для последнего нужны аргументы – а что такого? Что им будет? Запретов на это нет, у них есть свободное время, желание, и... Почему нет?
— Мне не кажется это хорошей идеей... — растеряно произносит она, и сжав губы, девушка поднимает взгляд на Грэма, — Я не думаю, что всё разрешится само собой, как ты говоришь. Но также я не думаю, что пора действовать настолько, что студенты собираются в какую-то непонятную никому организацию под главенством Поттера, делая это за спинами всех остальных, — была причина, почему она говорила так открыто, может, могло показаться, что грубее, чем обычно.
Ей было обидно. Обидно, что Грэм не подумал о том, что стоило сообщить ей об этом прежде, чем он вообще решил туда пойти, пытаясь понять, что происходит. Он ведь сам только что сказал, что Саттэр сообщил ему о непонятной движухе. И что? Получается, что Элайджа воспользовался возможностью того, что Трэйси не будет рядом, и пошёл туда один? Почему не сказал? Почему не позвал с собой?
Он ведь даже не предложил. А что? Может быть, как парень, побывавший в пасте Того-кого-нельзя-называть, смог бы изменить мнение МакМиллан, раз он так хорошо подействовал на другую часть студентов? Избранные ведь не просто так являются таковыми.
Они ведь хреновы Иисусы Христосы магического мира.
за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я
— мне нравится всё что тебе нравится —
Элайджа Грэм слишком много думал – и это не станет новостью для тех, кто провели рядом с парнем хотя бы несколько часов. И дело даже не в том, что порой его голова шумела так сильно, что юноша начинал запинаться о собственные слова и говорить о некоторых людях в некоторых местах делавших некоторые действия, заставляя своих собеседников зависать с огромным знаком вопроса над головой. Просто... для человека, которого мало заботило мнение окружающих, Илай умудрялся занять свою голову и этим тоже. Не без причины, конечно.
Не общайся бы юноша с Трэйси МакМиллан, вряд ли бы уроки с профессором Амбридж проходили под смиренное шуршание пера. Если и было что-то, с чем Грэм мирился с трудом, так это несправедливость. Ситуация в Хогвартсе казалась ему именно такой. Но рядом с девушкой в жёлтой мантии он становился другим; старался быть другим. Жизнерадостней, спокойней, лучше. Не столько обещание, данное Трэйси, сдерживало Элайджу, сколько страх за то, как его поведение могло повлиять на саму волшебницу. И на их отношения. Молодой человек привык смотреть на мир в его реальных красках, возможно, даже видеть его темней, чем было на самом деле, и потому не обманывал себя слепой верой, словно никому не было дела до того, что магглорождённый и чистокровная претендовали на будущую пару года. Всё, что он говорил, всё, что делал... всегда мог найтись кто-то недовольный, а значит, что последствия для Илая по касательной становились последствиями для Трэйси. Не лучшая перспектива, не так ли?
И всё же испуганно прятаться за невнятными правилами Амбридж, безукоризненно подчиняться всему, что от них требовали, этого он делать не собирался. Иронично, но проклятое перо возымело противоположный эффект вырисованному на руке шраму. Элайджа Грэм не нашёл другого выхода, как лгать. Учтиво улыбаться, отпустив идею о том, что стоит вталкивать свою правду всем и каждому, изображать из себя примерного студента, пока мысли неустанно шумели в поисках решения главной школьной проблемы в розовой юбке. Если действовать напролом оказалось ошибочной тактикой, так тому и быть. Они справятся с этим хитростью.
Они. Элайджа не заметил как в нём проснулось странное чувство принадлежности к чему-то большему, чем собственное мнение и принципы. К какой-то общей идее. Пускай, оно было едва ощутимым, и связывающая цель держалась на хрупких планах, Грэм хотел верить в то, что у них получится. Это было важно, если они смогут дать отпор обстоятельствам в Хогвартсе, значит, не бессмысленно надеяться на то, что, возможно, их судьба не предопределена, и магическое сообщество не ждёт падение в бездны Апокалипсиса. Скажете, что Илай драматизировал? Не стоит, он и без того знает, но главное, идея-то понятна?
Поэтому он медлил. Поэтому подбирал слова, стараясь подыскать те фразы, которые смогут хоть как-то дать Трэйси понять, что это не было шуткой для юноши. Что он хотел верить в необходимость того, чем они собирались заниматься. Он не знает на что надеялся, когда наконец замолк, останавливая прямой взгляд на девушке. Но одно можно сказать точно – такой реакции Элайджа не предвидел.
От неожиданности Грэм дёргает шеей назад и словно резко просыпается от глубоко сна, спешно моргая и хмурясь, пытаясь понять что только что произошло. Он выпрямляется, сглатывает ком в горле и коротко кивает, когда Трэйси произносит извинения, которым не суждено закончиться. Она задаёт ему вопрос, на который Илай лишь невнятно дергает плечами, корча не менее растерянную гримасу. Нет, он не сомневается в том, что это не самое безопасное занятие, учитывая отношение Долорес Амбридж к практике ЗОТИ. Но что ответить МакМиллан? Этого Грэм явно не знает. Волшебница продолжает, заставляя парня все сильней хмуриться и всё сильней теряться. Зачем? Зачем ему представлять что с ними будет, если их поймают? Он имел вполне наглядный опыт того, что происходит с теми, кто не согласен с правдой Министерства Магии в лице профессора Амбридж. Он не сводит с неё глаз, как будто если он простоит так достаточно долго, Трэйси научиться читать мысли. Конечно же он думал, что это опасно. Конечно же, он представлял возможные последствия. И представлял их в самых мрачных красках, потому что иначе перед вами не Элайджа Грэм.
— Но? — бегая взглядом по лицу девушки полушепотом отзывается волшебник. Он молчит вместе с ней, дожидаясь, когда МакМиллан закончит свою мысль. И когда хаффлпаффка ставит жирную точку, Илай повторяет короткий кивок и ещё несколько мгновений не издаёт ни звука.
— О, — на выдохе. Юноша дергает бровями, кусает себя за щеку и смотрит в сторону на прорези между каменными плитами на полу. — Хорошо, — медленно кивая, будто пытаясь ужиться с её словами, тихо произносит молодой человек и вновь закрывает рот. Это не первый раз, когда их точки зрения не совпадают, но первый, когда Элайджа не знает, как себя повести. В конечном итоге, ему плевать в какое кафе они пойдут, если они пойдут туда с Трэйси. Плевать, если она будет убеждать его в том, что лучший на свете вкус пирога явно не ревень, когда Грэм готов питаться им всю оставшуюся жизнь. Он может назвать бесчисленное количество вещей, на которые может закрыть глаза, если это будет значить, что рядом с ним останется Трэйси, и сейчас он пытается понять, если и эта одна из них. [float=left]
[/float]
— Слушай, я даже не знаю получится ли этому зайти дальше обсуждений, — на одном дыхании проговаривает рэйвенкловец, царапая заусенец на большом пальце. Он видит, что Трэйси не согласна, и первым инстинктом срабатывает пойти на попятную. Ведь это не вопрос жизни и смерти? Ведь он может поступиться своим мнением, если это вызывает в МакМиллан столько... непривычных ему эмоций? Элайджа делает глубокий вдох, стараясь усмирить разогнавшееся сердце и пульс в висках, как происходит всегда, когда кто-то говорит ему, что он неправ. Иногда у него получается. Иногда нет. И на попытку сдержать свои чувства внутри, Грэм получает двойной отпор, заставляющий резко выдохнуть и дернуть шеей в отрицании.
— Почему это проблема? — голос прорезается с шёпота на ступень погромче, отчего парню приходится прокашляться. Элайджа хмурится, смотря на неё с надеждой, и повторяет вопрос ещё раз. — Мы ведь... Мы бы просто тренировались. Когда это стало преступлением? Когда желание учиться превратилось в что-то наказуемое? — он не ждёт ответа на свои вопросы, потеряно всплескивая руками. — Да, я представляю, что будет. Могу представить. Не удивлюсь, если этой помешанной хватит ума выгнать кого-нибудь за, — он продолжает, кривляя профессора Амбридж, — Неподчинение правилам. Её личным правилам, неписаным в школьном уставе. Потому что насколько я помню до сих пор внеурочная взаимопомощь поощрялась, — он нервно хмыкает и говорит уже спокойней, — Если это плохая идея, то что хорошая? Что мне делать, Трэйси? — вновь сводя брови вместе, спрашивает волшебник, — Ничего? — он застывает в надежде увидеть понимание, однако не находит его.
И в это мгновение Илай осознаёт, что это не та неважная деталь, на которую он может закрыть глаза. Потому что ничего не делать – это не отказываться принимать чью-то сторону. Это всё такое же решение. Решение отдать собственную судьбу в руки посторонних людей, решение принять обстоятельства, какими бы они не оказались, и никогда не пытаться изменить их. Ничего не делать – это дать стороне выбрать тебя и назвать это неизбежным будущим. А если оно неизбежно, то и зачем брыкаться?
— Трэйси, я не думаю, что стоит вопрос о том нужна ли нам практика для экзаменов или нет. Я думаю, что то, что тут происходит давно вышло за пределы планирования учебного процесса, — он поджимает губы, утыкаясь в пол, — Мы ведь проходили с тобой одни и те же уроки истории. Ты знаешь! Ты прекрасно знаешь, что происходило в последний раз, когда имя Воландеморта появлялось в газетах! — он резко поднимает на неё глаза, чувствуя, как сердечный ритм подскакивает вместе со скоростью речи и интонациями. [float=right]
[/float] — И ты предлагаешь мне не делать... ничего? Держаться подальше от проблем? Просто смириться и ждать, пока кто-нибудь сделает это за меня? А что если нет этого чудесного сверхчеловека, который решит все проблемы? Что если никто ничего не сделает? — Илай начинает быстро дышать, — Трэйси, поверь мне. Нет ничего на свете, чего бы я хотел больше. Я знаю, я пообещал тебе, но я забыл об одной детали. Я не могу держаться подальше от проблем, потому что я и есть проблема! Я чёртово бельмо на прекрасном магическом полотне, которое кто-то влепил туда, хотя я ничего такого не просил! — интонация делает заметный скачок. Грэм останавливается на секунду, делает вдох и делает усилие, чтобы успокоиться. — И если мой выбор лимитирован до смириться или попробовать изменить хоть что-нибудь... чёрт возьми, я не буду сидеть и ждать, пока весь мир скатится в яму, из которой уже не выбраться, — он обхватывает себя руками, добавляя совсем тихо, — Мне жаль.
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
С самого детства она помнила то чувство, когда родители ссорились. Мать МакМиллан всегда умела найти повод для того, чтобы, в итоге, они с отцом разошлись по разным спальням, оставляя свою дочь не то, чтобы в неведении о происходящем, но точно в состоянии не спокойствия. Возможно, истерии несколько раз. Так или иначе, она всегда думала и надеялась, что никогда не будет сталкиваться с такими ситуациями сама. Думаете, наивно? О да, невероятно, потому что каждый человек, который находится во взаимоотношениях с другими людьми, и даже если мы не рассматриваем симпатию на физическом уровне, но с друзьями-то мы тоже можем поссориться. С другой стороны, не всегда, точнее, редко когда, именно Трэйси была эпицентром ссоры или какого-то спора. Может, она могла начать это неосознанно, однако всегда старалась выйти из этого не то, чтобы сухой, но как минимум, менее поврежденной.
И то самое чувство, которое она испытывала при криках родителях о том, что это не правильно, что жена заставила взять мужа свою фамилию, неправильно, что она не хочет ехать на материк, дабы повидаться с бабушкой и дедушкой Трэй со стороны Финли, неправильно невероятно большое количество всего, рыжеволосая испытывала сейчас.
Не было такого повода. Не было всех этих криков, того самого раздражения, которое сотрясало все стены. Они спокойно разговаривали, не переходя на крик, возможно, лишь слишком экспрессивно показывали все свои эмоции на лице. Наверное, они ещё могли в этом посоревноваться, а так же в том, кто больше причинит себе страдания — Элайджа, который страдальчески пытается оторвать от своего пальца кусок, Трэйси, которая закусывает свои губы до крови. Она чувствует тяжесть, которая опускается на неё с каждым взглядом молодого человека, с его короткими вопросами, с его давящим «Хорошо».
Что хорошо?
Ничего не хорошо, не хорошо, когда он реагирует на её слова вот так. После всего того, что сказала МакМиллан, в голову начало приходить не то, чтобы осознавание, однако, переосмысление своих слов. Правильно ли она сказала? Действительно ли стоило говорить обо всем этом в лоб, или может быть, дать шанс на существующее? Ведь нет никаких запретов в школе на организации среди школьников, нет запретов на то, чтобы выказывать своё желание учиться, нет ничего такого, так почему, чёрт побери, Трэйси вообще попыталась остановить Грэма?
И ей было понятно. Она правда видела правду в своей точке зрения, и была готова отстаивать её до последнего, но каждое слово Элайджи заставляло её опускать взгляд всё ниже, отводя его в сторону, сжимать край юбки до боли в ладошках, чувствовать, как давящее на шее чувство не позволяет ей дышать.
— Я не знаю! — громко произносит она, слишком, отчего сразу же вжимает голову в плечи. Как она может вообще судить? Сказать, что здесь хорошо, а что плохо, если сама старается находиться в дали от всего происходящего. Ей страшно, и почему, чёрт побери, никто не воспринимает это всерьез?
Иногда она задумывается. Задумывается о том, как в такое тяжело время, хорошо было бы оказаться где-нибудь далеко. На уроках прорицания она часто гадает о том, что было бы, будь она подальше, будь она совсем неприкосновенной, смотрящей на всё это со стороны. Девушка никогда не считала, что может помочь. Никогда не думала о том, что ей хватит сил хотя бы на что-нибудь, чтобы, действительно, увидеть то, ради чего она старается. МакМиллан всегда пряталась за спины других, всегда просила совета, всегда унывала на плечах людей, Элайджи, потому что ей нужна была точка опоры, потому что, как он правильно подумал, всегда было проще дождаться, когда кто-нибудь выберет сторону за тебя, и жить с мыслью о том, что ты якобы сделал всё, что мог.
А на деле сделал ничего.
Ей стыдно поднять на него взгляд. С каждым его словом МакМиллан чувствует, как на деле, Грэм доказывает ей своё мнение, и проблема была в том, что оно не было неверным. Это был тот человек, который был бы готов сбежать куда угодно, была бы только возможность, да если бы проблема была не в другом – куда ты сбежишь, когда именно таких как ты сейчас режут, словно свиней, на улицах? Конечно, всё это утрировано, однако, именно такая политика была у Темного Лорда, и если он правда вернулся, как шептались об этом за спинами гриффиндорцы, и кажется, все люди, считающие Гарри Поттера правым, то до этого было недалеко.
[float=left]
[/float]— Ты не.., — она хочет сказать, что Элайджа не был никаким бельмом. Не был кем-то, кто не должен был существовать в этом мире, потому что об этом миру сообщил страшный волшебник. Грэм был тем, без кого Трэйси раньше, сейчас, да и она была уверена, что потом, не представляет своей жизни, и как можно представить, что этот человек может оказаться лишним?
Но хаффлпаффка не договаривает, просто не успевая вставить свои пять копеек в, уже, заканчивающийся монолог рейвенкловца.
«Мне жаль» звучит как «Это мой выбор, и ты не сможешь это изменить». «Мне жаль» вполне могло бы звучать как окончание чего-то, что было между ними, просто потому, что они не сошлись во мнении. МакМиллан, сидящая сейчас здесь, на каменном подоконнике, крепко сжимающая край своей юбки, не знала, как на это реагировать. И если в отличие от Элайджи, который просто не смог распознать в её эмоциях обиду, непонимание и страх, то у Трэйси был куда более сложный выбор.
Однако, она знала на него ответ.
— Иди сюда, — тихо произносит она, разжимая свою ладонь и потянув пальцы к его локтю, девушка кладёт голову на его плечо, просовывая свою руку между его рукой и талией, вздыхая, — Извини, что я.. Я не знаю, я просто переживаю за тебя, и боюсь, что что-нибудь может произойти, — Она привыкла просить прощения. Привыкла идти на уступок первой, даже если была той, кто заварил кашу. Так или иначе, ей было проще сдаться, принять чью-то точку зрения, но в данной ситуации, она делала это не потому, что он не оставлял ей выбора, и не потому, что продолжай она противиться ему, всё закончилось бы крайне уверенными шагами обоих молодых людей в разные стороны. Трэйси делала это потому, что чувствовала свою вину и видела, почему ей стоит встать на его сторону даже сейчас, тогда, когда он отошёл от своего обещания, тогда, когда не сможет справиться с этим по своим личным причинам. МакМиллан поворачивает голову на бок, продолжая говорить куда-то в шею, — Я знаю, что ты, так или иначе, будешь аккуратным, и я на твоей стороне, — она хмыкает, бурча себе под нос, — Правда, была бы моя воля – я бы заперла тебя где-нибудь под землей. И всех, кому требовалась бы помощь, — Трэйси аккуратно, пока говорит, тянет молодого человека к себе несколько сильнее, заплетая вторую руку за его спину. На секунду она даже вскидывает голову, нахмурившись, и оглянувшись по сторонам – на каком там расстоянии им нужно находиться, по мнению старой карги? Благо, находились они далеко от кабинета Амбридж, и только сама судьба сведет двух студентов с преподавателем, причем, явно после этого отрицательного выпада, заставит склеиться шестикурсников друг с другом только сильнее.
— И что мы будем делать? — это был тяжелый вопрос, и именно поэтому, он был озвучен вслух. Она не до конца была уверена в том, что это может помочь. В голове снова всплылось представление, как именно это будет выглядеть – студенты, стоящие в кружочке, и кидающие друг в друга заклинания? Какие заклинания вообще могут помочь выжить после Авады Кедавры, и что может помочь тебе сбежать? Вот именно это не до конца укладывалось в голове рыжеволосой.
Если Грэм был готов вступать в кружки по интересам, то МакМиллан была готова стоять около студента, махая ручкой, как дурочка, не имея ни малейшего представления, что ей вообще надо. Она и правда хотела помочь Элайдже, может, доказать, что она и правда на его стороне – если это было необходимо.
Хотя, всё же, она надеялась на то, что уровень их доверия несколько выше, чем заставляющий объясняться, почему именно он был выбран в качестве друга, возлюбленного, а затем и идеального молодого человека, а не, ну не знаю, Темный Лорд, например?
за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я
— мне нравится всё что тебе нравится —
Семейство Грэмов не отличалось образцовым решением конфликтов, когда все садились за обеденный стол, высказывали свои претензии по кругу и шли к общему компромиссу. Как бы ссоры ни начинались, заканчивались они всегда одинаково. Громким ударом Джеймса по первой попавшейся поверхности, усталым сорванным голосом Анны и театральным уходом со сцены Элайджи. Если быть кратким, то конфликты в семействе Грэмов не решались. Они висели мёртвым грузом от вспышки к вспышке и забывались в присутствии гостей, потому что стоило посторонним лицам переступить через порог дома Грэмов, буйный нрав Джеймса растворялся в приветливой улыбке и гостеприимном приглашении за общий стол.
Стоит ли говорить, что с детства Элайджа Грэм наблюдал пример семейного климата, в котором бы не хотел оказаться в свои сорок лет? Больше всего он боялся походить на собственного отца, разбираясь с проблемами по принципу: кто кого перекричит. И в то же время, когда дело доходило до отстаивания своей точки зрения, Илай вставал в готовую принять удар поезда стойку – иначе с главой семейства не получалось. Вот и выходило, что Элайджа тихо бормотал своё мнение, запинаясь на каждом предложении, а затем врастал корнями в землю в ужасе, что его снесут децибелами несогласия. И там, где стоило вспомнить, что перед ним находилась Трэйси МакМиллан, едва ли собирающаяся закатывать юношу в многовековую плитку Хогвартса, срабатывал выработанный годами рефлекс – готовиться к смерти за то, во что веришь.
Смешно подумать, когда за их спинами было столько лет общения, но молодой человек ожидал, что за его молчанием последует монолог о разочарованиях, обманутых ожиданиях и всём, что могло бы лишить Грэма сна на ближайшие недели. Вместо ответного залпа парень чувствует, как девушка тянет его на себя, и не смеет сопротивляться, делая полшага навстречу. Удивлённо он смотрит на её лицо и разнимает скрещенные на груди руки, складывая ладонь на хрупкое плечо МакМиллан. Она извиняется, а юноша лишь морщит нос и нервно трясет головой в отрицании. За что? Разнеси она его бульдозером со списком претензий, Элайджа бы не стал требовать извинений, найдя в её словах определённый смысл. Что уж говорить о желании уберечь его.
— Я понимаю, — тяжело выдыхая, проговаривает волшебник. На самом деле, он не понимал. По крайней мере, не минуту назад, готовый ложиться под вражеский залп снарядов, чтобы донести свою истину до конца минного поля. Казалось бы, стоило привыкнуть к тому, что в большинстве случаев всё, что делала Трэйси, это пеклась за его сохранность. Но у него не получалось. Сколько бы лет дружбы ни было за их плечами, всё, что происходило между ними сейчас, было новым и далеко не привычным. Они проводили куда больше времени вместе, они отрывались друг другу всё больше, и если пару лет назад что-то подобное бы даже не стало причиной конфликта, сейчас Элайджа понимал, что уже не может принимать решения, не оглядываясь ни на что. Чёрт, каким бы размеренным шагом не рождались мысли о будущем в его голове, парень задумывался и на дни, и на годы вперёд. И если уж они планировали оказаться в этом туманном и далёком будущем вместе, Грэм также осознавал, что его выборы будут так или иначе влиять на него. Только видели они это будущее по-разному.
Элайджа ежится получая слова девушки в шею и коротко улыбается, тыкаясь щекой в её голову.
— Хотелось бы мне посмотреть на лицо твоих родителей, если бы они обнаружили добрую часть Англии в своей кладовке, — хмыкает молодой человек, зацикливаясь на пейзаже снаружи. Он чувствует себя глупо за то, что принялся защищаться, словно Трэйси МакМиллан могла хоть как-то приблизиться к списку вражеских агентов. Если подумать, они оба хотели одинакового итога: защитить друг друга. Но если Трэйси старалась верить в лучшее, то Грэм всегда сгущал краски. И потому один сетовал на то, что лучший выбор: подождать пока буря пройдёт, когда другой был уверен, что буря, с которой все охали, всего лишь первые порывы ветра, и ждать – подписать себе смертный приговор.[float=left]
[/float]
— Что ты, осторожность моё второе имя, — он кривит полуулыбку, негромко смеясь. Пожалуй, если юноше и было суждено получить прозвище, то оно походило бы на «Мистер Фингал» или «Сломай меня, если осмелишься», но никак не осторожность. — Я буду осторожен, — говорит он серьёзней, щурясь, — Тем более, мы же не кружок по оккультизму собираем. Это будут заклинания из книги. Школьной книги, — настойчиво кивая головой, произносит молодой человек. Разумеется, он прекрасно осознавал, что вовсе не содержания собраний (о которых он ничего толком не знал, как впрочем и все подписавшиеся, и судя по всему Гарри) беспокоили МакМиллан. Однако печься о согласии Долорес Амбридж с их деятельностью ему хотелось меньше всего. В конце концов, как он и сказал, ребята собирались быть осторожными на случай, если профессор будет против, и не зря попросили сохранить тайну их намерений. Ведь нельзя же наказывать за то, о чём не знаешь?
Было и кое-что другое, чего Элайджа не ожидал услышать от девушки. Он был готов настаивать на своём, когда речь шла о желании научиться чему-то большему, чем каллиграфии, в которую стоило переименовать уроки ЗОТИ. Но Грэм вовсе не собирался требовать того же от Трэйси. Он помнил с каким удовольствием она ходила на практику этого предмета в предыдущие годы, чтобы не обманываться, что в ней внезапно проснётся дух война. Что же, никогда не говори никогда?
Стоит МакМиллан произнести «мы», и выражение лица Илая резко меняется. Не скрывая удивления он дергает бровями и смотрит на хаффлпаффку исподлобья, пытаясь определить правильно ли он расслышал вопрос.
— Э, — он быстро морщит нос, дергает шеей, поднимая взгляд вдаль, хмурится, — Хороший вопрос, — прямо отличный вопрос, потому что именно его задавал себе Грэм, выходя из «Кабаньей Головы», и на который, к сожалению, не знал ответа. Вряд ли его знал даже сам Гарри Поттер, потому что парень выглядел не менее растерянным, чем все присутствующие. — По идее, надо бы найти место, где заниматься. Большое и незаметное, что само по себе абсурдно, — Грэм сжимает губы, — На улице не получится – уверен, никто не оценит рвения к знаниям. В кабинетах слишком мало места, да и, — он неожиданно затыкается, останавливаясь глазами на лице МакМиллан. Чувство, что он полнейший идиот приходит к нему снова. Илай и не заметил, как живо подхватил мысль об том, что девушка была готова в этом участвовать, несмотря на то, что буквально минуту назад чеканила о том, какая это не лучшая идея.
— Трэйси, — меняясь в тоне, он заглядывает МакМиллан в глаза. Последнее, чего хотел Элайджа Грэм – заставлять её переступать через себя лишь затем, чтобы соответствовать его воспалённому чувству справедливости. — Ты, — сводя брови вместе, волшебник выдерживает паузу, чтобы собраться с мыслями, — Спрашиваешь меня это потому что передумала или потому что я там буду? — он резко выпрямляется и кладет обе ладони на плечи Трэйси, — Тебе не обязательно участвовать в чём-то, если ты не хочешь, только чтобы я не решил, что ты против меня. Трэйси, нет. Я знаю, что ты на моей стороне и я не стану упрекать тебя в том, что ты не хочешь записаться в наш странный кружок по интересам, — морщась, быстро проговаривает молодой человек, — В конце концов, — еле сдерживаемая ухмылка, — Я здесь должен надирать задницы всем, кто тебе угрожает, — он переводил всё в шутку неслучайно.
С момента его выпада в кабинете Амбридж, между ними уже второй раз возникал серьёзный разговор. Спросите его, и он скажет, что не боялся их, но правдой это было бы только наполовину. Элайджа не жил в розовом мире, в котором люди встречались и никогда не сталкивались с разногласиями. И всё же с непривычки трубил тревогу от каждого, случавшегося у них с Трэйси. Так почему сегодняшнему становиться исключением?
D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule
В голове её не может всплыть воспоминаний о том, чтобы между ними была какая-то большая ссора, при которой оба бы резко развернулись на пятках и пошли бы в разные стороны. Каждый из них ценил дружбу друг с другом, в общем-то, идя на уступки в той или иной ситуации, что не могло не радовать. Трэйси упиралась иногда в таких людей, которые, в общем-то, не планировали никогда идти на хоть какой-нибудь компромисс, и пусть с ними возможно было жить, однако, общение с такими людьми сходило, медленно, но уверено, на «нет». Да и на самом деле, сейчас она замечала в себе, что как только в её жизни внезапно появлялся новый человек (хотя это сложно, когда ты учишься в школе с одними и теми же студентами), МакМиллан было намного легче от него отвернуться, в случае, если он не особо ей подходил. Иметь количество друзей это хорошо, но, наверное, она начала перерастать тот возраст, когда дружить хотелось со всеми.
Илай идёт на встречу, заставляя её тем самым вздохнуть несколько свободнее. Конфликт начал отступать, даже не начавшись, и Трэйси чуть сильнее сжала ткань в своей ладошке. Понимал ли? Она не сомневалась в том, что Грэм был честный с ней, однако, если сама девушка любила преувеличивать что-то, то студент вполне мог о чем-нибудь умалчивать. Мог сказать, что понял, но на самом деле – нет. Мог сказать, что не будет чего-то делать, но на самом деле – будет.
Хотя, чем она была лучше? МакМиллан вообще шла наперекор сама себе чуть ли не каждый раз, когда дело касалось Илая или её близких. Да и даже если не брать в расчет это, то она вполне могла поменять свои интересы чуть ли не за день, потому что сегодня это модно, а вот завтра уже не очень.
— Ну, главное, не напоминать им лишний раз про национальность, — она тихо смеётся, мягко улыбаясь от прикосновения его щеки, — Ладно, шучу, хотя в случае чего, я бы смогла доказать им, что вы – шотландцы, — нет, они нормально относились к англичанам, но тем не менее, предпочитали все же иметь дело с шотландской половиной острова. И это казалось ей логичным. И в общем-то, повезло, что ни один из её родителей не был политически подвязан на своей работе, потому что, в общем-то, никто не запрещал волшебникам в свое время злиться на то, что Англия решила, что она-то по круче будет. Всех.
Так или иначе, понятное дело, что Финли и Эйлин знали о том, что и англичане бывают нормальными. Илай же был таковым, и его родители, и это не смотря на то, что они маггорожденные!
[float=right]
[/float]— Твоё ли? — она резко поднимает голову, вновь засмеявшись, и поднимая одну руку, она пропускает пальцы сквозь его волосы, — Уровень твоей осторожности можно по пластырям считать, — оглянув его, рыжеволосая качнула головой, — И обычно этот уровень подскакивает до небес, но не в плюс аккуратности, — но она была рада, что он понял, что она от него ждет. На слова по поводу книжных заклинаний она лишь качнула головой, вздохнув. Всё это было последнее, что вообще беспокоило МакМиллан, потому что в действительности, она не видела ничего плохого в практической стороне каких-то предметов. Ходить на ЗоТИ или заклинания без применения волшебства было делом странным, и если профессор Флитвик понимал это, то Амбридж, видимо, не совсем. Она могла бы ещё попытаться сказать, сколько «но» существует во всей этой операции, где Элайджа пытается подставить рядом слово «не опасно», но тем не менее, решила, что ей вполне хватит ещё одного обещания со стороны молодого человека. В конце концов, он смог доказать ей, что мог не попадаться лишний раз на глаза розовому преподавателю, и шрамов на его руке больше за месяц не прибавилось. И если он сможет скрывать свои интересы, что же... Она не может стоять между этим.
Она разминает руки, хлопая по коленям, и с любопытством смотря на Грэма, ожидая ответа на вопрос, при помощи которого можно заставлять человека впадать в транс. Элайджа, довольно быстро вышедший из него, начал рассказывать ей о проблемах, с которыми столкнулись ребята, а лицо МакМиллан, кажется, белело с каждым моментом, потому что голова начала всё конкретнее и конкретнее представлять, что произойдет, если они попадутся. Попасть в эту тусовку жизни не было хорошей идеей, и будь у Трэйси хвост, он бы уже давно вжался в её спину, доказывая, что ей не очень-то весело вливаться в их славную компанию. Но она должна! Должна, ради всего святого.
Или нет.
— Может, в Хогсмиде? — лишь кинула она возможный вариант. Конечно, фактически, им было нельзя колдовать за пределами школы, но по сути, это правило не действовало, если не перед кем было скрываться. А это было и есть, на секундочку, место, где живут только волшебники. Да и как Министерство сможет отследить такое большое количество школьников, которые колдуют, в месте, где колдуют на улицах почти все?
— Я.., — он начал говорить так внезапно для неё, заставляя удивлено моргнуть, а затем улыбнуться, тем самым, реагируя на его последнее предложение, — Я постараюсь помогать вам извне, если это возможно, — наконец, задумчиво проговаривает девушка. Ей кажется это логичным, ведь тогда ей не обязательно находится во всем этом процессе, которого она страшится, но при этом, она все равно будет в теме, просто за несколько другим кругом, — Смотри, какая я у тебя неконфликтная, иначе столько задниц уже бы полегло, — подхватывая шутку, произносит МакМиллан, поерзав несколько на подоконнике, и соскакивая на обе ноги. Сидеть становилось холодно, тем более, что из под тонких ставень всегда поддувало, и не хватало ещё, чтобы Трэйси заболела, сидя около окна, — Ладно, так или иначе... Посмотрим, во что это выльется, — потому, что как правильно заметил Элайджа – ничего ещё не произошло, и он сам не знает, получится ли у ребят вообще хоть что-то. И с одной стороны, будет хорошо, если выйдет, но с другой... С другой стороны, будет хорошо, если всё останется так, как есть.
Через несколько дней после разговора ребят, МакМиллан стояла перед залом, над которым висело уже бесконечное количество табличек, хмуро смотря на Филча, громко вбивающего новое оповещение, в котором сообщалось, что все группировке должны быть расформированы. Удивительно, как эта женщина успевала узнать обо всем быстрее, чем вообще создавалось хоть что-то. На всякий случай, Трэйси сказала, что она никому ни о чем не говорила, хотя надеялась, что Грэм и так не подумает на неё. В конце концов, девушка умела хранить тайны, тем более, такого масштаба. Она лишь качнула головой, оборачивая голову к молодому человеку, вскидывая брови, и молча как бы говоря «Ну то есть, «осторожность» точно должна стать вторым именем».
И, кажется, стала. Не смотря на то, что и был запрос на уничтожение не официальных клубов, и наличие Инспекционной дружины, в которую, не удивительно, но входил почти один Слизерин, и даже сплетни о том, что Амбридж пытается найти в школе что-то, о чем никто не знает (может, снова открыть Тайную комнату?), не смотря на это всё, Хогвартс был нем и скрытен, как всегда. И это заставляло МакМиллан вздыхать свободно, потому что Грэм был рад, что находится в, внимание, Отряде Дамблдора (она уже посмеялась на тему того, что оккультизмом все же, пахнет), так же, как и Уолш, и на самом деле, рыжеволосая даже почти перестала переживать обо всем этом, лишь иногда слушая разговоры Майлза и Илая, когда они начинали обсуждать прошедшее собрание, не боясь о том, что хаффлпаффка растрезвонит об этом всему миру.
— То есть, парень возвращается в прошлое на... Машине времени с каким-то непонятным мужчиной и учит своего отца как закадрить свою мать? — шурша ногами по уже промерзлой земле, произносит Трэйси, оборачиваясь на молодого человека, вскидывая брови, — Потому что иначе он исчезнет? Элайджа, я всё понимаю, но.., — разговор про невероятную серию фильмов, который вышел до конца шесть лет назад не заставлял рыжеволосую совсем отвернуться от мысли, что он был плохим, но с другой стороны, когда тебе вот так говорят сюжет фильма, ты явно впадаешь в ступор, совершенно не представляя о том, как это вообще выглядит, — Но представить я это уж точно не могу, — вздыхая, произносит девушка, видавшая разве что театральные постановки, и именно в этом ключе пытаясь представить то, что только что они обсудили. Конечно, она была бы рада понять, о чем, действительно, говорит ей Илай, но кажется, её внедрение в мир магглов не должен происходить так быстро.
Поднимаясь по широким ступеням, потирая замёрзшие ручки, МакМиллан перекидывает с плеча свой шарф, когда они, наконец, заходят в помещение. После длительной прогулки в выходной день, пусть и не в Хогсмид, хотелось перекусить, но с другой стороны, до ужина было ещё далеко, а до гостиной своего факультета – слишком длинно.
— Кстати, — произносит она, обернувшись к молодому человеку, — Как там прошло.., — она снижает тон, оглядываясь по сторонам, но сейчас все нормальные студенты вовсе не пытались замерзнуть на улице, ожидая, когда вот-вот выпадет первый снег, сидя перед камином в своих гостиных, но продолжая смотреть на Грэма заговорчески, она добавила, — Собрание? — [float=left]
[/float]сделав паузу, МакМиллан внезапно повеселела, добавляя и аккуратно стукая его своим локтем в бок, — Научился правильно вычерчивать «Вингардиум Левиоса»? Или, о, знаю! — вспоминая ещё какие-нибудь заклинания с первого курса, Трэйси серьезно достаёт волшебную палочку из своего кармана, и подняв кулачок ко рту, кашлянув в него, произносит, — Люмос! Я была бы на высоте? — отчего на конце палочки появляется мягкое свечение, а сама Трэйси закатывается от своей шутки, почти сразу же произнося отменяющее заклинание, и убирая инструмент обратно в карман. На самом деле, МакМиллан не думала, что у ребят всё происходит на таком уж бытовом уровне, в конце концов, листая книги по ЗоТИ, даже она видела различия заклинаний между первым курсом и шестым, с другой стороны, торопиться применять их она не очень то планировала. По крайней мере, в ближайшем будущем.
Она почти сразу же делает шаг в сторону от него, ожидая чего угодно, потому что пусть шутки между ними стали нормой ещё с первого курса, и они не скрывали своей любви к тому, чтобы подтрунивать друг друга, но тем не менее, получить тычок в бок, от которого ей придется подпрыгнуть, она уж точно не планировала. Помнит ещё, как Элайджа умеет издеваться над людьми, и как скоро в его голове происходит придумывание планов – туфли со Святочного бала она ему никогда не забудет.
за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я
— мне нравится всё что тебе нравится —
Вы здесь » luminous beings are we, not this crude matter » closed » bad news like a sucker punch
