<3

Страница: 1 2 »

Сообщений 1 страница 20 из 34

Поделиться12016-08-26 19:24:47

Автор: Tracy MacMillan
i'll take you away
Личное звание: пока некоторые пытаются во всеуслышание сообщить, что я бешеный барсук, я успею протянуть вам руку, говоря, что зовут меня трэйси макмиллан. ракам этого мира точно не повезло, потому что 18 июля жизнь решила, что мне пора бы переступить её порог. ещё учась в школе я решила, что я хочу помогать людям, желательно, продолжая находиться на второй линии обороны, поэтому я работаю колдомедиком в отделении отправлений растениями и ядами. а если со мной что-то случится, то мой милый элайджа всегда придёт ко мне на помощь, а пока лишь заставляет моё сердце трепетать изо дня в день.
Сообщений: 192
Уважение: +6

#np Placebo – Bosco
And when I get drunk, you take me home
And keep me safe from harm
When I get drunk, you take me home

— И знаешь, Билли совсем не изменился! Мы встретились в том ресторанчике, помнишь, недалеко от реки? Мы с тобой ходили туда пару раз, но тебе не очень сильно понравилось, — говорит девушка, расхаживая по кухне, и расставляя посуду на стол. Сейчас как раз было время ужина, и не смотря на усталость, она все равно хотела поделиться встречей со старым знакомым, — Он рассказал о том, что работает в Министерстве, но я не запомнила, в каком именно отделении.. В любом случае, добираться ему по каминам не так тяжело, но вот маггловским путем - сто лет, — она кивает головой, словно в подтверждение своих слов и, наконец, усаживается сама за стул напротив Илая, в тот момент, когда в последний раз стукнула тарелкой с салатом по столу, — Кажется, он сказал что живет на краю Лондона, — Трэйси пожимает плечами и берёт вилку в руку, — Позвал встретиться как-нибудь ещё в ближайшее время, пропустить ст...
— Пропустить с ним стакан? Ну иди, конечно иди, — Грэм перебивает девушку, стукнув вилкой по столу. От неожиданности, МакМиллан даже дёрнулась, наконец, фокусируя взгляд на самом молодом человеке, ведь всё это время, она успевала посмотреть куда угодно, кроме как на него.
Они, по их же поставленным меркам, не так часто ссорились, просто потому, что успели поспорить обо всем на свете за всё то время, пока они знакомы. Не сильно имеет значение, были они в отношениях или нет, потому что ссоры были на разных уровнях.
— Илай, что... — но не успевает спросить о том, что случилось, он снова перебивает её:
— Ты приходишь домой, рассказываешь мне про какого-то ублюдка, который живёт в своём загородном доме, работает в Министерстве, и ты с ним в хороших отношениях, — он продолжает крепко держать вилку в руке, в прочем, не поднимая на неё взгляда, — Может, ты с ним ещё встречаться начнешь, жить, вы поженитесь и у вас будет пару-тройку классных детишек? Как ты смотришь на него, а, может вам отдать нашу кровать? — он резко встаёт со стула, бросая вилку в тарелку, — Я не голоден, спасибо, — и отодвинув ногой стул, он разворачивается, и гордо подняв голову, выходит из кухни.
Руки рыжеволосой тянутся к лицу. Что она сделала? Они ведь делятся тем, что происходит с ними каждый день, они обсуждают, как кто-то провалился по пути в люк, потому что не заметил ремонтных работ, обсуждают, что в газетах пишет Рита Скитер, и как хорошо, что в школьное время никто из них не был популярен и не пришлось давать ей своё интерью. Обсуждают каждую мелочь, каждую
Даже Билла, с которым она вовсе не хочет встречаться. А может, и стоило бы? МакМиллан встаёт из-за стола, намного спокойнее, ежели это сделал молодой человек, и не убирая продуктов в холодильник, идёт в коридор, чувствуя, как ноги её подкашиваются. Девушка надевает ботинки, накидывает на себя куртку, потому что за окном уже давно была не летняя погода.
— Ты куда? К своему Биллу? — слышит она голос из гостиной и шаги, которые означают, что он идёт в сторону коридора. Когда тёмная голова засветилась в конце туннеля, след Трэйси уже простыл, и все двери захлопнулись.

Они живут в Лондоне с самого окончания школы. Это было действительно тяжело, но сама МакМиллан не была против такого стечения обстоятельств. И вот уже третий год, совсем недалеко от Темзы, у них есть квартира, которую купили родители Трэйси. Конечно, они не были очень рады, что она съезжает из родительского гнезда, тем более, не были рады, что будет жить с магглорожденным. Однако не настолько, чтобы запретить ей делать то, что хочет она. В конце концов, не им жить её жизнью, не им выбирать ей будущего мужа, не им
Всё это не важно. За все эти три года, она научилась более-менее ориентироваться в городе, хотя всё равно использовала трансгрессию: так она точно не могла заблудиться. В крайнем случае, ей нужно было найти хоть какой-нибудь камин, любой, и бац! Она уже будет дома в считанные минуты.
Когда случались домашние проблемы, ей было проще уйти. Не то, чтобы не решать их совсем, нет, но иногда это настолько доканывало, что нужно было закрыть уши, закрыть глаза, и посидеть где-нибудь в одиночестве, выплеснуть всё, поплакать, может, ударить пару раз кулаком об стену, чтобы костяшки пальцев сильно болели на следующий день. А потом прийти домой, улечься рядом с Илаем, крепко-крепко обнять его и прошептать, что ей очень сильно жаль. Жаль, что она такая, жаль, что говорит лишнее, жаль, что иногда не понимает, что он переживает.
Жаль, что сейчас она идёт в бар, чтобы не просто выпить, а чтобы забыться. Было бы проще наставить палочку себе в лицо и прошептать "Обливэйт", но ей казалось, что ситуация не стоит того. Даже Илай, когда у него умер брат, не сделал этого, так почему она должна?
Вывеска была достаточно яркой, а атмосфера, которая проглядывалась сквозь окна – спокойной, а барная стойка вполне могла показаться вторым домом. Она толкает тяжелые двери, усаживается на высокий круглый стул. «Что будете?» слышит она голос словно сквозь сон, и просит виски с колой. Почему-то ей показалось, что это сочетание вполне может быть не убийственным, но ей было так трудно судить. Трэйси не то, чтобы никогда не пробовала алкоголь - она не какая-нибудь там простушка с деревни, нет. Однако он не сильно заставлял её радоваться жизни, или в целом влиять на неё как-то по особенному. И она делает первый глоток, второй, чувствуя, как кола совсем не ощущается на вкус. Она краем глаза смотрит на людей вокруг, смотрит на бармена, который неправильно мешает напитки, но она абсолютно не понимает в этом ничего, поэтому лишь опускает взгляд в высокий стакан, толкая при помощи соломинки льдинки друг о друга.
И помнит, как делала это во втором стакане, и в третьем. Помнит, как к ней подходила толпа молодых людей, что настоятельно просили её присоединиться к ним для просмотра матча по футболу. Она помнит, как язык вяло поворачивался и слова: «Нет, спасибо, квиддич все равно лучше» — эхом отдавались в её голову.
Не помнит, как был четвёртый стакан, не помнит, как отдала почти все свои деньги, кажется, туда попало пару галлеонов, бармену, кажется, переплатив чай в два раза. Она встаёт с места, шатаясь идёт к выходу. Пора возвращаться домой.
Домой, где её не ждёт Илай, потому что, наверное, до сих пор злиться. Трэйси смотрит на наручные часы, и никак не может на них сфокусироваться. Ей хочется лечь, лечь прямо здесь и сейчас, но здравый смысл подсказывает, что люди будут странно на неё смотреть. А она слишком красиво выглядела для того, чтобы подпортить свою репутацию странным поведением. Рыжеволосая делает попытки действительно пойти, но затем усаживается на поребрик, чувствуя, как силы медленно, но уверено уходят от неё.
Пальцы уже набирают цифры. Ей не было очень трудно запомнить номер Илая, но зато было трудно понять, как пользоваться этой машиной смерти. В неё нужно разговаривать, а на другом конце её будут слышать, и не важно, на каком расстоянии друг от друга вы находитесь. Ей было проще пользоваться каминной веткой, но, если ты хочешь казаться всем магглом - то тебе нужно иметь и штуки, как у маггла.
— Да? — слышит она в трубку после бесконечного миллиона гудков.
— Знаешь что? Знаешь что, — начинает она, чувствуя, как трудно ей говорить, — Я хотела сказать, что он предложил мне пропустить с ним стакан, потому что думал, что я свободна, но я ему сказала, что у меня есть молодой человек, и я вовсе не хочу портить с ним отношения. И знаешь что? Может быть ты прав, может, мне нужно было с ним идти, раз ты считаешь меня какой-то непонятной шлюхой, которой нужны отношения с кем-то, кроме тебя, — она начинала медленно переходить на крик, но просто потому, что до сих пор не понимала, как пользоваться телефоном. Время было ещё раннее, поэтому многие всё ещё сидели в баре и именно поэтому мало кто слышал эту трагическую речь бесполезной проститутки. Зато кто слышал лишь покачал головой.
— Я вовсе не... — слышит она в трубку, но теперь её очередь перебивать молодого человека:
— Мне надоело, что ты постоянно считаешь, что мне было бы лучше с кем угодно, кроме тебя, — девушка упирается головой в свои колени, продолжая говорить, — И мне плохо, Илай, мне так плохо сейчас, в эту секунду, — Трэйси слышит шум в трубке и ей кажется, что он сейчас же её положит, поэтому сбивчиво говорит, — Не смей, только не смей сейчас переставать...
— Трэйс, где ты? С тобой всё в порядке? — и выдерживая паузу, по ощущениям, бесконечную паузу, Илай аккуратно спрашивает её, — Трэйси, ты пьяна? — и с таким удивлением, потому что он тоже знает, что МакМиллан не фанатка пригубить стакан чего-нибудь «горячего».
— Ну и что с того? Мне что, пятнадцать? — лишь резко отзывается МакМиллан, даже поднимая голову. Впереди была река, и ей показалось, что будет логичным пойти именно к ней, потому что воздух там свежее, — Ладно, знаешь что.. Хватит с меня. Я хочу подышать свежим воздухом, поэтому пройдусь про променаду, — нога соскальзывает с бордюра, и подвернув её, она ойкает в трубку, проклиная всё на свете. И это было последнее, что слышал молодой человек, потому что потом МакМиллан бросила трубку.
Ветер с реки действительно немного отрезвлял, но не настолько, чтобы понять истину. Ничего хорошего не происходит в такое позднее время. Она перебегает дорогу, даже не оглядываясь по сторонам, а когда очередной автомобиль сигналит ей, лишь орёт: «Куда прёшь?», забывая о любой вежливости в любой форме. Опираясь на решётку, которая служит ограждением для больных людей, которые любят плавать, она кладёт голову на свои руки, задумчиво, насколько возможно может быть задумчивый пьяный человек, смотрит в воду. Она слышит, как трезвонит её телефон, наверное, Илай пытается дозвониться до неё.
Она не хочет ни с кем говорить. Она не может, не может держать это всё в себе, и слёзы наконец льются по её щекам. Ни дома, ни в баре, ни сидя на земле она не могла дойти до того состояния, чтобы выплакать всё от души. И сейчас, когда она поговорила с Элайджей, когда услышала его голос, думая, что это вполне может быть в последний раз, девушка понимает, насколько ей важны их отношения. Насколько она хочет навсегда просыпаться с ним по утрам, иногда толкать в бок, чтобы Грэм развернулся к ней лицом, загребая в свои объятия, делать ему завтрак, уходить вместе на работу, пусть и в разные места, а затем вечером готовить для него ужин и рассказывать о том, как прошёл её день.
— Трэйси, пойдём домой, — слышит она тихий голос Илая, словно из телефона. Ей даже кажется, что кнопка вызова сама нажалась и его голос идёт прямо из сумки. Сколько она здесь стоит, плача? Пять минут или полчаса?
Все болит. Болит голова от бесконечного потока слёз, болят ноги, потому что она так долго находится на них, болят руки из-за тяжести головы.
Ей холодно, ей плохо, ей
— Трэйси, пойдём, — шепчет Илай, словно боясь спугнуть девушку, как голубя. Он берёт её за руку, и затем трансгрессирует. Желудок делает пару прыжков, но затем всё встаёт на свои места. В первое время ей становилось слишком плохо, чуть ли не доходило до обниманий с белым другом, но сейчас она может держать себя в руках.
Но не на ногах. МакМиллан опускается на пол их коридора, и слышит лишь копошения вокруг себя. Грэм подхватывает её, крепко держа под ногами и спиной, несёт до спальни. Она пытается что-то сказать, но он словно отец или мать шепчет: «Шшш-ш, потерпи немного», и аккуратно укладывает её на кровать. Снимает с неё обувь и куртку, не решаясь оставить её в одежде - завтра она, скорее всего, на это будет жаловаться в первую очередь. В итоге, переодевая её, как маленькую девочку, Элайджа накрывает Трэйси одеялом.
— Илай, я, — говорит она сквозь сон, но он перебивает её.
Снова перебивает, снова и снова:
— Утром поговорим, — и подтыкая последний раз одеяло с одного края, выходит из спальни.

Он уходит. Уходит от неё, правда делает и она видит, как тёмный силуэт в светлом проеме пропадает так же быстро, как появился когда-то маленький мальчик у лодки. Она сначала шепчет, а затем громко кричит, и чувствует, с каждым молчанием, которое он оставляет только для неё, она сама утопает в этой темноте. Ноги оплетаются ей, и руки, и всё тело. Трэйси громко кричит: «Илай, пожалуйста, не уходи» – не понимая, что не просто говорит во сне, а кричит на всю квартиру, настолько, что сам молодой человек бежит к ней в комнату. Прошло уже три часа с момента, когда тёмноволосый уложил девушку спать, и не слишком планировал ложиться рядом - не то злился на неё, не то злился на себя. МакМиллан часто снились страшные сны, преследовали кошмары и всё всегда было на почве стрессовых ситуаций днем. Если вдруг она заработается до поздна, ждите вечером приключений во сне о том, как её похищают и заставляют лечить детей своими лекарствами, которые не просто не помогают, а на самом деле являются ядом и, в итоге, Трэйси МакМиллан становится убийцей детей номер один.
Он ложится на кровать и, просовывает руку под её голову, аккуратно обнимая. Он дотрагивается до её лба губами, а затем шепчет, что он рядом, что он всегда будет с ней, чтобы ни случилось. Она не не должна беспокоиться, она не должна
Руки Трэйси тянутся к нему, она по-ребячески ухватывается за его футболку, прижимаясь к молодому человеку сильнее, просовывая голую ногу между его ногами и утыкается ему в грудную клетку. Так спокойно.
Так хорошо.
«Я рядом, я здесь, всё в порядке
Я люблю тебя.»

Подпись автора: за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —

Поделиться22017-02-21 14:04:52

Автор: Tracy MacMillan
i'll take you away
Личное звание: пока некоторые пытаются во всеуслышание сообщить, что я бешеный барсук, я успею протянуть вам руку, говоря, что зовут меня трэйси макмиллан. ракам этого мира точно не повезло, потому что 18 июля жизнь решила, что мне пора бы переступить её порог. ещё учась в школе я решила, что я хочу помогать людям, желательно, продолжая находиться на второй линии обороны, поэтому я работаю колдомедиком в отделении отправлений растениями и ядами. а если со мной что-то случится, то мой милый элайджа всегда придёт ко мне на помощь, а пока лишь заставляет моё сердце трепетать изо дня в день.
Сообщений: 192
Уважение: +6

hey brother, do you still believe in one another?
oh, when the sky comes falling down.
for you
there's nothing in this world I wouldn't do
Не зря говорят, что время лечит. Первый год после смерти, как известно, самый тяжелый – слишком ярки воспоминания в голове о человеке, который был тебе важен. Со временем боль проходит, первичные проблемы выходят вперед: как бы не опоздать на работу, сколько стоит подарок и, главное, какой нужно выбрать для матери на день рождение, сколько гоблинов необходимо, чтобы в крутить лампочку, и сколько денег они за это возьмут.
Люди со смертью не становятся менее важными, чем были при жизни, с другой стороны, намного тяжелее вспомнить что-то связанное с ними. Забывается улыбка, если не смотреть на фотографию, голос, если не прослушивать его на старом диктофоне, почерк, если нет подписанной от руки открытки или старой тетради со школы. Никто не хочет быть забытым, но этого тяжело избежать. Поколения меняются, их приоритеты тоже. Мало кто вспомнит про дядюшку Сэма, что вылавливал самую большую рыбу из озера и все этим гордились. А не помнят потому, что уже погибли дети, дети детей, и только старая, давно забытая всеми могила, напоминает о том, что когда-то он жил, зачастую, не вызывающая никаких эмоций, кроме сожаления, потому что снова придётся её прибрать и сделать вид, что тебе не всё равно.
Прошло столько лет, но для неё все случилось словно вчера. Она помнит, как получила известие, помнит, как добралась до семьи близких ей магглов, и как пыталась хоть чем-то помочь. Чувствовала, что не может и хотела биться от безысходности, с другой стороны, кому бы этим помогла? МакМиллан никогда бы не смогла понять ту утрату, которую пережили Грэмы, ведь в её семье никто не умирал таким молодым – война не забрала никого из них, и неизвестно какого Бога, волшебного или не очень, стоило за это благодарить.
Однако, Теодор был её другом. Лучшим, не смотря на возраст, не смотря на то, как иногда по-детски он вёл себя или смотрел на окружение, и она никогда не забудет его. Не забудет, каким он был удивительным, и какое счастливое лицо было у одиннадцатилетнего мальчишки, который попал в волшебный, по настоящему магический, мир. Она помнит, как помогала ему с травологией, потому что боялась, что он может не пережить крик мандрагоры, помнила, как накидывала на плечи плед в уютной гостиной Хаффлпаффа, когда тот засыпал над домашним заданием. Помнила, как поддерживала его, когда Тео учился летать на метле (Илай решил взять все в свои руки, но мы то знаем, кто, действительно, умеет этому учить), и несколько раз в жизни ему даже достался веселый пластырь на нос. Он был рядом, и умел поддержать, хотя был намного младше её, но ни в коем случае не глупее. Скорее всего, были и отрицательные моменты в их жизнях, но они стирались, стирались так быстро, потому что о таком человеке хотелось помнить только хорошее. Потому что он был достоин этого.
Война забирает сильных – так считала Трэйси. Ей было жаль, что она так же забирала и лучших, тех, кто мог сделать многое для этого мира. Он мог стать кем угодно: спортсменом, ученым, аврором или преподавателем. Слишком сложно судить о будущем человека, который больше никогда не взглянет на этот мир своим ясным и позитивным взглядом. Её мысли, её слова никогда не были нацелены на то, что все люди, которые умерли во время битвы являлись самыми невероятными, а те, кто выжил, этого не заслуживает. Наоборот, просто кто-то оказался ещё сильнее, переборов смерть, и она лишь старалась вздохнуть свободнее, ощущая, что остались ещё близкие люди рядом с ней. Те, кто ей нужен, те, без которых она не видит жизни.
Те, которые, она надеется, не покинут её.
Ей было жаль. Жаль спустя столько лет, и каждый раз, когда они приходили сюда, МакМиллан не сдерживала слез. Это не были те бесконечные потоки, как при любом упоминании о Тео в первый год. Ей хотелось быть сильной, потому что если ломался один человек, он, словно домино, заставлял падать и всех остальных.
Она крепко держала руку Илая, прижимаясь к его плечу щекой, не отводя взгляда от каменной плиты. Здесь, больше чем семь лет назад, был похоронен родной брат Элайджи, сын Анны и Джеймса, друг множества человек, в том числе и Трэйси. Одними губами она шепчет «Давно не виделись, Тео», слабо улыбаясь и отпуская ладонь молодого человека. Рыжеволосая аккуратно присаживается к самому краю могилы, кладя белые цветы - вряд ли он был бы рад получить их при жизни, ведь как известно, мальчишки не любят получать в подарок женские подарки. Ещё с секунду МакМиллан она смотрит вперёд, а затем поднимает взгляд наверх, также, как и раньше, она не придумала лучшего способа сдерживать слёзы. Поднимаясь с места, она делает шаг назад, пропуская вперёд Грэма.
Они молчат. Не потому, что не знают что сказать, а потому, что всё уже давно было сказано. Сказано друг другу, и сказано самому Теодору, когда они сюда приходили. МакМиллан не любила кладбища, их атмосферу, потому что она давила, сильно давила на неё, прижимая её к земле, придавливая большим пальцем, словно она была маленьким муравьем в этой огромной Вселенной.
Но она шла. Каждый раз тянула Илая за руку, выискивая глазами нужный ряд, идя вдоль сотен могил, находя необходимую.
— Нам пора, — тихо говорит девушка, чувствуя, что они сделали, что должны были, — Пойдём, Элайджа, — она тянет молодого человека за локоть, и чувствуя секундное сопротивление, прикладывает чуть больше сил.
Они обязательно вернутся, также, как возвращались всё это время. Теодор не будет словно дядя Сэм, о котором все забыли.
Он всегда будет важным, кем-то
кто навсегда останется в их сердцах.

Подпись автора: за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —

Поделиться32017-02-28 23:38:18

Автор: Tracy MacMillan
i'll take you away
Личное звание: пока некоторые пытаются во всеуслышание сообщить, что я бешеный барсук, я успею протянуть вам руку, говоря, что зовут меня трэйси макмиллан. ракам этого мира точно не повезло, потому что 18 июля жизнь решила, что мне пора бы переступить её порог. ещё учась в школе я решила, что я хочу помогать людям, желательно, продолжая находиться на второй линии обороны, поэтому я работаю колдомедиком в отделении отправлений растениями и ядами. а если со мной что-то случится, то мой милый элайджа всегда придёт ко мне на помощь, а пока лишь заставляет моё сердце трепетать изо дня в день.
Сообщений: 192
Уважение: +6

18.08.1995

Привет, Илай!

Неожиданно сложно было начать его писать - я выкинула три пергамента, но решила, что четвертое письмо пусть выйдет таким, каким выйдет. В конце концов, вряд ли ты будешь осуждать меня (пожалуйста, скажи не будешь), и я надеюсь, что порадуешься ему.
Хочется узнать как ты, но ты ведь не сможешь ответить мне сразу, а от этого теряется смысл вопроса, с другой стороны, если ты решишь написать мне ответное письмо - то ты можешь ответить мне на этот вопрос! После своего отъезда у меня совсем не было времени написать тебе, потому что родители решили плотно заняться тем, что мы так мало виделись с ними этим летом и последние две недели возили меня повсюду. Мы объехали всех родственников, что разбросаны по всей Шотландии, и знаешь? Это чертовски много. Надолго пришлось задержаться у МакЛаггенов, но так как в этом году Кормак никуда не уехал, мне повезло, и я могла разговаривать хотя бы с кем-то своего возраста, а не с дедушкой Дугласом, который снова решил, что будет смешно попытаться высунуть из моего уха монету. Хорошо, что ты этого не видел, потому что для этого ему нужно было её туда засунуть...
В любом случае, последние пару дней мы вообще встречались с дядей Аланом и Эрни в их поместье, обсуждая всё на свете. И теперь, кажется, от меня все отстали, иначе у меня не было времени написать.
Хотя, я бы его всё равно нашла для тебя, и никто бы меня не остановил!
О чём я... Добралась я нормально. Правда, за всё время вагоны были полные, и мне постоянно приходилось делить с людьми соседнее место. Один наглый мужчина вообще положил свою голову на моё плечо, уснув, представляешь? Но я ловко вывернулась, и в общем-то, всю поездку читала книгу. Ты знаешь, а магглы неплохо пишут! В смысле, конечно, там много непонятных слов, в книге которую ты мне дал, но это лучше, чем если бы я читала какую-нибудь историю магии.
Ладно, эта шутка вышла даже смешной - я и история Магии. Я как представлю, что через несколько недель мне придется снова слушать про то, как у какого-то великого волшебника в ухе перо застряло, и это послужило началом ссоры, длившейся в поколения, тем более, голосом профессора Бинса, так меня сразу кидает в дрожь! Единственное, что может порадовать в этой ситуации, так то, что ты будешь рядом.
Мне не нравится, что тебя нет. В смысле... Ты есть, но совсем не здесь, в Хогсмиде, или я совсем не у тебя в Лондоне. Мне было чертовски грустно и даже обидно уезжать (но ты и сам всё видел), и я могу уверено сказать, что никогда не ждала приезда (конечно, прихода, потому что мне не надо никуда ехать), как в этом году.
Пусть в этом письме я много болтаю, но на самом деле, пишу его с серьезной необходимостью! Я знаю, что пишу это письмо раньше срока, потому что двадцатое августа будет через только два дня по моим меркам (...и, кажется, мировым тоже), и думаю, что Джеронимо доставит его как раз в срок.
С днём рождения! Ты знаешь, мне несколько трудно поздравлять тебя без присутствия тебя же, но я делаю это каждый год, да и сейчас у меня нет особого выбора. Хочу сказать, что я очень рада, что ты, наконец, догнал меня по возрасту (эта шутка не перестанет быть актуальной никогда, так и знай, и я громко смеюсь), но если отбросить мои нелепые издёвки, ~~которые я признаю~~ то я очень рада, что... Что ты есть. Что даришь тепло, делаешь для меня так много всего, что заставляет моё сердце трепетать, а щёки болеть от постоянной улыбке. Я уверена, что могла бы сказать намного, намного больше, будь ты здесь, со мной, но к сожалению, пергамент и время поджимает, а я не хочу откладывать письмо. Элайджа, как бы банально это не звучало, но я хочу пожелать тебе оставаться таким же волшебным, продолжай улыбаться, смеяться, смущенно отводить взгляд от своей матери при упоминании меня, помогать отцу в гараже с ~~автамаб~~ ~~моби~~ пикапом (очень вовремя забыла слово), играть на укулеле, и гитаре, и петь, и играть в ~~фут~~ ~~биск~~ баскетболл (тут, благо, было меньше попыток, но тем не менее, кто, скажи мне кто придумывает эти дурацкие одинаковые названия?), квиддич (пусть магглы учатся у волшебников), всё, что делает тебя таким как ты есть - продолжай, пожалуйста, но даже если ты что-то решишь поменять для себя или в себе, я обязательно поддержу тебя! Мне хочется добавить, как лучшие друзья, но теперь я могу написать по-другому.
Я поддержу тебя как любимого человека, того, кто идёт рядом со мной так много лет и без которого я уже не могу представить себя. Я знаю, что я немного отдалилась от темы праздника, но, в общем-то, это отличный повод поблагодарить тебя тоже. Спасибо. Спасибо, что крепко прижимаешь меня к себе, спасибо, что утыкаешься щекой в макушку и бубнишь себе что-то под нос, спасибо, что говоришь мне... Я бы хотела сказать всё то, что чувствуешь, но я уверена, что не всё, но я всё равно вижу прогресс на лицо, так что, говоришь со мной. Говоришь мне о том, что чувствуешь, целуешьлюбишь А чтобы как-то смягчить столько нелепых мною написанных слов, я прикладываю супер классную открытку!!! Смотри на неё с гордо поднятой головой, потому что я старалась сделать это украшение для тебя, и поверь, моя матушка была удивлена, когда увидела это, потому что, ну.. Моё день рождение было довольно давно уже, хех.
Думаю, что стоит закругляться! Скоро мы увидимся, я соскучилась по тебе! Не думай, что открытка это всё, что я тебе подарю (подарки это единственное, что я умею делать, кажется), но хочу видеть твоё лицо, когда ты увидишь подарок. Тем более, иначе Джер точно не донесет его вовремя.Я люблю тебя,
Твоя Трэйси.
P.S. Я заметила, что среди твоих фотографий нет тех, когда ты поёшь. Надеюсь, она появится на твоей полке, хотя бы ради меня! (но даже если нет, то я её умножила, и у меня есть копия) Извини, что колдографии обе не двигаются, но я не стала лить на них зелья, чтобы не дай Мерлин испортить.
P.S.S. Передавай привет Анне, Джеймсу и Тео! Я очень скучаю!

Подпись автора: за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —

Поделиться42017-03-11 12:18:25

Автор: Miles Walsh
i will make you believe you are lovely
Личное звание: нас в семье невероятно много, но лучший парень на ирландской деревне это майлз зовите меня джо уолш. в полку рыб прибыло, потому что я родился 7 марта. вы болеете за «кенмарские коршунов»? тогда можете танцевать, ведь перед вами охотник сборной. и когда-то я упал на голову айлз, от которой у меня сорвало крышу.
Сообщений: 127
Уважение: +2

Karen O & Ezra Koenig - The Moon Song
С самого детства Майлз не мог похвастаться отсутствием лени в своём организме. К сожалению, или к счастью, она росла с ним также, как когда у людей появляются собственные питомцы. Родителям было тяжело, потому что они хотели, чтобы когда у мальчишки появилась волшебная палочка, а тем более, и возможность ей колдовать, при словах об уборке, он бы не сносил всё на своём пути вместо этого, от незнания, как на деле пользоваться тряпкой для пола. Так как он, как и все дети, был по-детски глуп, его легко было обмануть и заставить делать что-то. "Мам, я не хочу убираться", "Убери пять вещей, и тогда папа покатает тебя на метле", "Нет, я уберу семь вещей!"
Логичность ребенка всегда страдала, но в общем и целом, они смогли вырастить из него сына, который был готов делать что-то, если ему это будет интересно. Заинтересовать Уолша в чём-то они тоже научились, но, такой способности, например, не было ни у одного из их детей. В итоге, воюя с самого детства, никто из них не хотел идти на уступки, и делать что-то одно ради другого. Феликсу было сказано помыть посуду? Он пытался заставить Кейси, а Кейси Майлза. В итоге это делала мать, потому что ребята так и не смогли между собой поладить. И это даже не смотря на то, что у них была чертовски большая разница в возрасте! Дети всегда остаются детьми.
Одно из единственных, что помогало Уолшу по жизни - это желание. Его собственное желание сделать что-то по личным причинам. Потому, что это поможет кому-нибудь, потому, что заставит другого улыбнуться, потому, что заставит чувства стыда внутри молодого человека заснуть ещё на какое-то время. Если Джо чего-то хотел, он обязательно этого добивался.
Именно поэтому он сейчас стоял перед дверью в комнату Айлин Блэквуд поздним вечером, когда вся его семья уже пошла спать. Прошло уже столько времени с того момента, когда она расставила все точки над "i" со своим, уже бывшим, парнем, с того момента, как они снова вернулись к их общению, которое было заморожено на год, момента, когда он предложил ей свою помощь. И теперь она здесь, уже всё лето живёт в доме Уолшев, которые приняли её в свою семью, понимая, что ей просто некуда идти. Родители были не против, а так как ни Феликс, ни Кейси не жили здесь на постоянной основе, у них было достаточно свободных комнат, чтобы поселить в одной из них слизеринку. Майлз вздыхает, оглядывая длинный коридор, прикидывая. Оливер спит так, словно засовывает затычки во все свободные места. Ему казалось, что даже если наступит война, даже если убьют всю их семью, младший Уолш даже не пошевелится, потому что крепкий сон не будет отпускать его до самого утра. Эту привычку он перенял у матери Джо, и в общем-то, он знал, что двое людей из троих до утра точно не откроют глаз. А отец, судя по всему, устал настолько после всей этой тяжелой недели, что ему было бы просто лень подниматься с кровати в случае атомной войны.
Он мнётся. Они столько всего преодолели, а после всего того, что они выясняли, ему совсем не хотелось оставаться без Блэквуд. Разве мало было того, что он пережил целый год? Пусть он намного больше начал общаться со своими сокурсниками, а там уже познакомился с Элайджей чёрт-побери-лучшим-другом Грэмом и его девушкой, с которыми стал проводить достаточно много времени, тем не менее, каждый раз видя перед собой спину Айлин на совместных уроках, что-то сильно пережимало ему шею, не давая нормально дышать. Наверное, это был дух этого засранца, который весело усаживался на плечи гриффиндорца, каждый раз, когда он пересекался взглядами с Блэквуд, сжимая свои руки на шее гриффиндорца.
Красноволосый тряхнул головой. Нет его больше. Нет его в Дублине, в его пригороде, в районе, где сплошь и рядом живут волшебники Ирландии, и в одном таком доме Майлз Джо Уолш стоит перед гостевой комнатой, за которой находится его девушка.
Он кладёт руку на ручку двери, легко толкая её от себя и просовывая голову. Лунный свет падал на кровать, освещая лицо студентки, а светлые локоны блестели, словно перламутр. После короткого "Не спишь?" он заходит в комнату, даже не убеждаясь, хочет она его видеть сейчас или нет. Он недолго ещё стоит у входа, прикрывая за собой дверь, а затем большими шагами добираясь до кровати, сначала садиться на неё, а затем тихо посмеявшись, толкает девушку, тем самым, сдвигая её с края кровати, молча укладываясь на нагретое место.

Ему не хотелось спать. Летний график всегда ломал его планы на светлый сон ночью, и ему повезло, что его семья была не такой уж ужасной в моменты его каникул, давая ему высыпаться. Понятное дело, что тогда, когда нужно было встать утром, тут любой поднимет его с перины, потянув за ногу, взмахивая волшебной палочкой, заставляя тело сонного Майлза плыть по воздуху. В этой семье, если нужно было, каждый добивался друг от друга чего-то, и если понадобится, они прилагали для этого силу. Уолш поворачивает голову к Айлин, пытаясь понять, хочет она спать или нет, заставляет ли он сейчас терпеть её своё общество, или она готова потерпеть его ещё чуть-чуть?
Молодой человек усаживается на кровати, подтягивая одну ногу под себя, потирая голову. Ему неловко от своих мыслей, ему неловко от того, что он хочет сделать, поэтому он лишь смотрит на Блэквуд, решая. На вопрос "Майлз?" он лишь быстро моргает, пытаясь вернуться в реальность. Он уже давно привык, что Айлин называет его по имени. Помнится, ещё полтора года назад, когда они только поссорились, и она попросила у него то ли перо, то ли ещё что-то, обращаясь к нему по первому имени, он, исполнив её просьбу, добавил, что будет лучше, если она будет звать его Джо.
Тогда метаморф поставил точку? Тогда она поняла, насколько он хотел отстраниться от их общения, эгоистично надеясь, что это всё, всё, что происходило вокруг них, перестало давить на его чувство достоинства?
Теперь всё снова вернулось на свои круги, и его не дёргало от Майлза. Он кладёт руку на её колено, что скрывалось под одеялом, словно спрашивая глупое и подростковое "Ты не хочешь попробовать?"
Он чувствовал, как щёки предательски начали краснеть. Джо не может больше скрывать неловкости, он смешно утыкается лицом в простынь, начиная говорить, что всё это глупости, и зря он предложил, и уж лучше ей будет забыть обо всём этом.
Майлз не помнит, как они пришли к этому. Как пришли к мысли, что всё может решить монетка. Уолш смотрел на британский фунт в своём руке с изображением королевы Елизаветы, легким движением руки передвигая его на указательный палец, придерживая большим. Он переводит взгляд на девушку, спрашивая её "Ты уверена?" но получая лишь немой кивок головой, вздыхает, и подкидывает монету. Всё решало две стороны, где орёл был за то, что они займутся любовью, а решка, что Майлз Джо Уолш пойдёт спать, оставив Айлин в комнате, наконец-то, не заставляя её больше страдать от совместного общения.
Лишь дыхание двух студентов, короткий звон, и снова тишина. Майлз чувствует как сильно бьётся его сердце, чувствует, как горят его щёки и лоб, а волосы кажется решили устроить разноцветную тусовку, переходя то на жёлтый, то на зелёный, то на светло-голубой. Он перекладывает монету себе на предплечье с ладони, в темноте разглядывая результат, готовый даже научиться перекрещивать пальцы ног, раз у него были заняты руки.
Решка. Молодой человек прикусывает губу, ничего не говоря, лишь с сожалением отводя взгляд на девушку. Блэквуд же тянется к его руке, чтобы увидеть результат, и затем тоже переведя на него взгляд, открывает рот, в тот же момент, когда и на это решается Майлз. В унисон они спрашивают друг друга:
— Может перебросим?

Подпись автора: I can't see where you comin' from,
but I know just what you runnin' from

I'AM WHO STOP YOU FALLIN' FROM YOUR LADDER, BABY

Поделиться52017-03-19 14:41:39

Автор: Ayleen Blackwood
I bare it, so they don't have to
Личное звание: блэквуд звучит гордо или так мне говорили в детстве, поэтому лучше зовите меня просто айлин. 2 мая среди коров прибыло, и вовсе не потому что я толстая, хотя в каждой шутке... сами понимаете. вы могли слышать обо мне в газетах, потому что я международный посол английского министерства магии. но не дайте себя обмануть строгой мантии. сразивший меня наповал ирландец знает кто здесь мастер ног на ушах.
Сообщений: 116
Уважение: +14

Change… We don’t like it, we fear it. But we can’t stop it from coming. We either adapt to change, or we get left behind. It hurts to grow. Anybody who tells you it doesn’t, is lying. But here’s the truth: Sometimes, the more things change, the more they stay the same. And sometimes, oh, sometimes, change is good. Sometimes, change is… everything.

Айлин Блэквуд двигается по коридору бесшумной тенью, достаточно незаметной, чтобы не привлекать враждебные взгляды, достаточно заметной, чтобы не вызывать беспокойства у зелёных мантий. Она всё меньше говорит и всё больше слушает, и, кажется, давным давно разучилась тянуть кончики губ шире вежливой улыбки и заливаться смехом до коликов в животе. Не то что бы ей не хотелось, но чем ближе подкрадывается шестая зима в стенах школы, тем меньше она видит поводов для всплесков счастливых эмоций. И дело не в Долорес Амбридж, заставляющей виски ныть одним своим голосом, не в заплаканном лице Чжоу Ченг и мрачнеющих от одного упоминания о Седрике Диггори друзьях юноши, и даже не в оживлённых разговорах в подземельях, от которых она прячется в книги.
Айлин ловит себя на мысли, что закутывающая Хогвартс зима не пробуждает в ней предпраздничного трепета в районе солнечного сплетения, вызывая, скорее странное чувство ностальгии по чему-то прошлогоднему и забытому. Рождеству радуются дети, а с недавних пор этот мир больше не кажется ей детским и наивным. Впрочем, может быть, проблема здесь вовсе не в мире, а в ней, в том, кем она стала.
Стоя в тени группы своих однокурсников, она присматривается к снующим мимо фигурам, невольно удивляясь широким улыбкам, загорающихся на лицах отдельных студентов. Словно никто из них не замечает, что они заперты на последнем этаже горящего здания и пол под ногами начинает подозрительно нагреваться. Словно ничего не происходит, словно всё в порядке. Голос Вайолет звучит громче остальных, но даже он не отвлекает девушку от тихого созерцания, среди которого она разбирает знакомые смешки двух парней из змеиной команды по Квиддичу и машинально хмурится, прислушиваясь.
— ...да, ладно, подумаешь. Что ей будет? — громкий гогот со стороны мешает ей разобрать последующие слова. Сжимаясь сильней, она внимательно смотрит в спины, пропадающие за поворотом коридора, выходящего во двор. Странные. Отрицательно качнув головой собственным мыслям, девушка отворачивается обратно, пытаясь собраться и сосредоточиться на разговоре, нить которого она потеряла... если вообще когда-либо её находила. Только вот вырванные из контекста фразы не дают ей покоя. Бездумно Айлин оборачивается вновь, сводит брови сильней вместе и вглядывается в искры света, едва различимые за стеной. В сознании что-то щёлкает, и она делает резкий шаг в сторону.
Айлин Блэквуд не успевает осознать, что произошло до тех пор, пока не обнаруживает себя с долбящим в ушах пульсом стоящей перед осыпающейся серой пылью и горящей щекой. Испуганно дыша, будто в замедленном действии девушка видит как вьюга из остатков подобия петард ложится на мантию и землю. Она не может понять, как успела преодолеть расстояние так быстро, как оттолкнула с пути Анджелину Джонсон и выкрикнула «редукто», не задумываясь ни секунды. Невнятный шум на заднем плане проходит мимо неё, в состоянии полнейшего забвения слизеринка дергает подол мантии, убирая волшебную палочку, и спешно шагает навстречу выбежавшей в ужасе фигуре.
— Блэквуд, ты зачем выскочи... — он не успевает договорить до того, как голос девушки прорезается непривычно громко.
— Зачем?! Зачем вы вообще... чем вы здесь занимались? Нашли где практиковаться! Мерлин, кто-нибудь ведь мог пострадать! Ты меня чуть не убил! — она начинает тяжело дышать, хватаясь за краснеющую щеку.
— Да откуда мне было знать, что ты начнешь кидаться под, — юноша неожиданно замолкает, а затем говорит тише, — И чего ты так взбесилась? Не надо было подставляться, когда не просят. Ничего бы не случилось!
— А ты в кого-то метился, трусливый слизняк? — отзеркаливая шипение полушёпотом, она проговаривает сквозь зубы и смотрит в упор на темноволосого волшебника, щурясь. Перед её глазами вырисовывается ясная картинка капитана гриффиндорской команды, лежащей в больничном крыле, и предстоящего матча, весьма подозрительно вписывающегося в хронологию произошедшего. Сердце Блэквуд начинает разгоняться быстрей, но встревоженные возгласы подруги отвлекают её.
— Линни, твоя щека! Что на тебя нашло?.. Уйди с моих глаз, Пьюси, пока я тебе не вмазала. Мерлином клянусь, если ты сейчас же не извинишься!.. А ты, немедленно пойдём к Помфри! — она подбегает, останавливаясь напротив светловолосой и, боясь сделать больней, касается пальцами рядом с обожженной кожей. Растерянно Айлин отрицательно трясет головой, бросает нервный взгляд на Эдриана Пьюси и понимает, что уже не может произнести то, что хотела.
— Действительно, Айлин, иди в больничное крыло, никто ведь не хочет, чтобы шрам остался на всю жизнь. А я пока найду Кассиуса, конечно, не хочется его расстраивать, но что тут поделаешь, — девушка улавливает красноречивое движение бровями, мгновенно реагируя.
— О, разумеется не хочется, думаю, он будет очень расстроен, когда узнает, что ты чуть не сжёг мне лицо, — она улыбается через явный рвотный позыв, — Но что тут поделаешь, да?
Встречаясь глазами с непонимающей экспрессией Вайолет, волшебница наконец поддаётся тщетным попыткам подруги утянуть её в сторону и только сейчас замечает небольшую толпу зевак, остановившихся ради зрелища. Машинально она сжимает ладонь Морлоу, опуская глаза в пол. Что-то подсказывает: даже если Эйдан Пьюси промолчит, кто-нибудь обязательно донесёт до Уоррингтона героическую попытку его девушки покончить с собой. Сглатывая подкатывающий к горлу ком, она сильней прижимает свободную руку к красному пятну на лице, морща нос от колющей боли. «Всего лишь рефлекс,» — будто проверяя объяснение на правдоподобность, повторяет она про себя и незаметно качает головой. Вряд ли он поверит, и где-то в глубине души она именно этого и хочет.

Только он поверил. Не вдаваясь в подробности, не задумываясь над тем, что перед ним всё ещё была девушка, предпочитавшая отстоять практику боевых заклинаний в стороне, чем рваться испробовать выученную главу на однокурснике. Как будто Кассиус Уоррингтон намеренно не хотел видеть очевидного, и даже если бы она сказала ему напрямую, что не собирается смотреть как Эдриан Пьюси лишает красного факультета победы таким низким способом, он сообщит, что, видно, Айлин перегрелась на зимнем солнце и ей стоит отдохнуть. Потому, отправившись на трибуны пораньше, чтобы занять первые места, как и положено её статусу, Айлин Блэквуд стояла неподалёку от поля, дожидаясь прихода сборной Слизерина.
Боковым зрением она заметила приближение большой красной кучи, намеренно отворачиваясь к подруге, чтобы не рисковать встретиться со взглядом, который, велики шансы, посмотрит сквозь неё. А она не очень-то любила испытывать сердце на прочность.
— ...эй, Блэквуд, — зато Вселенная любила.
Женский голос окрикивает её со спины, заставляя повернуться и невольно пробежаться взглядом по смотрящим в спину своему капитану головам. Айлин спешно моргает и скрещивает руки на груди, глубоко вдыхая. Девушка чувствует копошение за спиной и машинально останавливает берсерка-Вайолет ладонью. Не очень-то было похоже, что ей собираются вмазать за доброе дело.
— Не знаю, что за план ты преследуешь в своей голове, — темнокожая девушка останавливается в нескольких шагах от неё, возвращая воспоминания в прошлый год. Кажется, именно она ненароком намекнула Блэквуд, что ей стоит подумать несколько раз, прежде чем приближаться к гостиной Гриффиндора, — Но что бы это ни было, вчера...
— М, — Айлин хмурит брови и поджимает губы в недоумевающую улыбку, — Мой коварный план работает: Анджелина Джонсон в полном порядке и всё ещё готова надрать задницы всем вокруг, — Айлин пожимает плечами и ухмыляется, — Знаешь, простого спасибо было бы достаточно.
— Спасибо, — ей кажется или гриффиндорка испытывала физическую боль от сказанного?
— Только не привыкай, — темнокожая девушка громко хмыкает и закатывает глаза, отворачиваясь к своей команде, когда в её спину долетает негромкое, но вполне чёткое, — Удачи.
Наверное, впервые за долгое время уголки губ Айлин Блэквуд непроизвольно лепят широкую самодовольную улыбку на лицо слизеринки. И кому тут ещё надо быть осторожней?

Подпись автора: w h e r e t h e n o r t h w i n d m e e t s t h e s e a t h e r e ' s a r i v e r f u l l o f m e m o r y
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ sleep, my darling, safe and sound ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯

F O R I N T H I S R I V E R ,
all is found

Поделиться62017-03-27 21:56:13

Автор: Miles Walsh
i will make you believe you are lovely
Личное звание: нас в семье невероятно много, но лучший парень на ирландской деревне это майлз зовите меня джо уолш. в полку рыб прибыло, потому что я родился 7 марта. вы болеете за «кенмарские коршунов»? тогда можете танцевать, ведь перед вами охотник сборной. и когда-то я упал на голову айлз, от которой у меня сорвало крышу.
Сообщений: 127
Уважение: +2

Привет, мам.

Извини, что так давно не писал - совсем не было времени. После зимних каникул все преподаватели решили свихнуться, видимо, посчитав, что мы уже в этом году сдаём финальные экзамены. Шестой год ведь не зря находится между пятым и седьмым, разгружая твои мозги, так чего они?
Ладно, речь сейчас не об этом.
У меня всё хорошо! С момента нашей последней встречи прошло не так много времени, но всё равно хочу заверить, что в Хогвартсе всё спокойно. Мы окончательно проиграли в квиддиче - в этом году кубок мы уже точно не получим. Это так странно, ведь несколько лет назад мы были чемпионами несколько раз подряд, а теперь вперёд вырываются барсуки. Представляешь? Да где это видано, чтобы они так хорошо играли... Только не говори об этом Феликсу, а то он отберет у меня метлу, мол, я не заслужил её.
Как у вас дела? Кейси писала, что отправилась в путешествие на материк до лета? Я бы сейчас всё отдал за то, чтобы оказаться дома в Ирландии, лежать на диване, да закидываться пирожками, сонно потягиваясь. Ну, ничего, у неё всегда было шило в одном месте...
Мам, слушай. У меня к тебе есть серьезный разговор.
Помнишь я тебе рассказывал про девочку, однокурсницу? Айлин? В общем, мы вроде как помирились. Я не буду вдаваться в подробности того, что произошло, но в общем, у неё проблемы. Серьезные проблемы, мам, и ты знаешь, что я бы не стал писать тебе об этом, если бы не смог справиться с ситуацией сам. Я хотел спросить, может ли она остаться у нас этим летом? Я знаю, что до него ещё далеко и всё может поменяться, но мне будет спокойнее от мысли, что ты предупреждена.
Передавай всем привет. Я очень скучаю!Твой сын,
Джо.

Майлз,

Что же, кто написал? Я уже думала, что после рождественских праздников твои пальцы превратились в толстые сосиски и ты совсем разучился держать перо в пальцах. Похвально.
Ладно, на самом деле, я рада, что ты смог найти для меня немножко времени, в конце концов, я уже привыкла, что чем старше ты становишься, тем меньше у тебя желания писать собственной матери. Я сейчас на работе, так что буду краткой.
Учись! Вам полезно пораскинуть мозгами, а тем более, тебе. Профессор МакГонагалл уже писала мне письмо о том, что ты довольно часто спишь на уроках. Это что такое, Майлз Джо Уолш? Кем ты хочешь стать после школы? Очистителем котлов в Лютном переулке? Мне очень жаль, что в этом году кубок квиддича достанется не вам, но зато это прекрасный повод вспомнить, что вы проходите на истории магии или какое имя у твоего преподавателя по зельям.
Да, она уехала, обещала писать письма, как только доберется до места, откуда это будет удобно делать. Феликс сейчас тоже совсем заработался, в последний раз я слышала, что у него большая поставка метел, и поэтому он сейчас даже не появляется дома - Мелисса говорит, что он практически спит на работе. Ох, а лучше бы проводил время со своей дочерью... Хотя мне ли его осуждать, когда я сама ухожу на работу, оставляя Оливера с няней? От него, кстати, сбежала ещё одна. А она мне нравилась.
Папа передаёт тебе привет! Видишь эту кляксу на письме? Её оставил тебе отец на память, чтобы ты не скучал по нему слишком сильно.
Её сложно забыть - одно лето ты говорил о том, какая она замечательная, а на следующее вернулся мрачнее ночи.
Майлз, ты ведь знаешь, что я всегда поддержу тебя, и ценю то, что ты смотришь вперёд, но тебе не кажется, что ты... Смотришь совсем далековато? Вы только начали общаться, ведь так? Я ничего не хочу сказать,..
Если это, действительно, важно для тебя знать сейчас мой ответ - я не буду против, если она останется. Только прошу тебя, хорошо подумай над этим, договорились?
Мы тоже очень скучаем и ждем тебя на Пасхальные каникулы!Мама.

Мам, привет!

Можно я пропущу сквозь ушей твои упреки на тему того, что я редко пишу, и закрою глаза на твои слова по поводу учебы? Всё будет нормально, меня ведь ещё не выгнали с Хогвартса, а так как ты до сих пор не прислала мне кричалку, могу думать о том, что МакГо тебя ещё не успела достать.
Да-а... В общем, ты правильно вспомнила нужного мне человека. Слушай, я правда думаю, что поступаю правильно. В смысле, у каждого бывают ошибки, которые он совершает - сама вспомни себя в молодости, ты часто приводила себя в пример мне, как делать не надо, так что, не пытайся меня осудить. У меня ещё есть время подумать, но спасибо, что согласилась! От этого мне стало легче. Единственное, что я не думаю, что она согласится приехать просто так - в конце концов, не каждый любит сидеть у людей на шее, так что, не удивляйся, если она решит стать няней на лето для Оливера. Хотя, может, ты и права, и ничего из этого не получится...
Ладно, это уже не важно - я узнал, что хотел.
Я опаздываю на урок, так что, отправляю письмо как есть! Я приеду на каникулы, можешь не беспокоиться, я думаю, что там мы уже всё и обсудим более конкретно, и я смогу тебе объяснить, что происходит.
Люблю тебя, ма.Твой сын,
Не-зови-меня-Майлз, Джо.

Сынок,

Мне кажется, ты уже в том возрасте, когда нужно смириться с тем именем, которое тебе дали родители.
Не забудь привезти нам сахарные перья! Ты ведь знаешь, как сильно любит их отец.
Да и я буду не против. А Олли просил передать тебе, чтобы ты захватил для него Друбблз.
Я тоже тебя люблю, Майлз. Мама.

Подпись автора: I can't see where you comin' from,
but I know just what you runnin' from

I'AM WHO STOP YOU FALLIN' FROM YOUR LADDER, BABY

Поделиться72017-04-04 21:41:58

Автор: Tracy MacMillan
i'll take you away
Личное звание: пока некоторые пытаются во всеуслышание сообщить, что я бешеный барсук, я успею протянуть вам руку, говоря, что зовут меня трэйси макмиллан. ракам этого мира точно не повезло, потому что 18 июля жизнь решила, что мне пора бы переступить её порог. ещё учась в школе я решила, что я хочу помогать людям, желательно, продолжая находиться на второй линии обороны, поэтому я работаю колдомедиком в отделении отправлений растениями и ядами. а если со мной что-то случится, то мой милый элайджа всегда придёт ко мне на помощь, а пока лишь заставляет моё сердце трепетать изо дня в день.
Сообщений: 192
Уважение: +6

I'll be there for you
'Cause you're there for me too

— Ты всё взял? Полотенца? Сумку с игрушками? — она продолжает перечислять вещи, загибая пальцы, то и дело поворачивая голову в сторону Элайджи, — А еду? Помнишь, я попросила взять, она стояла на выходе? — её, на деле, не очень сильно интересовал ответ, который произнесет темноволосый, но продолжала снова и снова обращаться к нему, пытаясь понять, везде ли был положительный ответ на её вопрос, прежде, чем он попытается что-то сказать.
— Трэй, ты не думаешь, что всё забытое мы сможем... наколдовать, например? — задумчиво произносит Майлз с задних сидений автомобиля, — Да и в конце концов, делов то, подумаешь, забудем что-то, — он беспечно переводит взгляд с зелёных лесов за окном на рыжеволосую макушку. Кажется, зря он это сказал.
Это было важно для Трэйси по нескольким причинам. Для начала, ей совсем не хотелось прибегать лишний раз к магии в том месте, где собирались магглы. Всегда можно было попросить кого-нибудь попридержать полотенце, делая вид, что ты переодеваешься из купальника в сухую одежду или наоборот, а в это время аккуратно колдуешь себе вкусную маковую булку, но вообще-то, МакМиллан не хотела быть такой уж рисковой лишний раз. И тем более, даже от магии нужно было отдыхать! Она стала намного беспечнее, и помнится, раньше она всегда носила волшебную палочку в кармане, однако, теперь она могла забыть её где-нибудь, и не вспоминать до того момента, пока за окном потемнеет, а до лампы будет тянуться слишком лень. Во-вторых, чем больше времени они проведут здесь, тем будет лучше. Им пришлось преодолевать достаточно большие расстояния, чтобы попасть именно к этому озеру. Можно ведь было бы выбрать какое угодно - вода везде одинакова, разнится лишь наличием Лохнесского чудовища в нём, однако, волшебница привыкла не менять своим привычкам, возвращаться на те места, которые уже однажды создали ей воспоминания, и быть там снова, и снова, и снова. Им пришлось собраться всем вместе в Лондоне, но это было полбеды. Семейство Грэмов тоже встретило большую компанию радостно, в прочем, слегка удивились, когда старший сын запросил у них ключи от старого пикапа. Ещё больше они удивились, когда все не остались даже на чай, а сразу же погрузив вещи, сели в машину, и поехали.
Поехали, потому что об этом всех попросила Трэйси.
— Это важно, — лишь отчеканила Трэй, на секунду посмотрев на Уолша серьезнее, чем могла бы. Мужчина лишь щурится, но затем пожимает плечами, мол, если ты так и правда считаешь, то ладно, с короткой улыбкой посмотрев на Айлин, лишь чуть сильнее сжав её ладонь в своей. В конце концов, это и для них своеобразное путешествие, где они смогут хотя бы немного отдохнуть от работы, суеты мира.
Сейчас всё становится более громким, чем прежде. Иногда он с тоской вспоминает школьную парту и тяжелую голову, которая каждый раз ронялась на сцепленные замком пальцы. Такого ему уже точно не пережить. И, пусть иногда такое желание возникало, Майлз был рад тому, где он находится сейчас.
Машина останавливается, а водитель с улыбкой оповещает всех, что они приехали. Прежде, чем до всех успевает дойти смысл его слов, женщина бойко выскакивает из машины, начиная идти вперёд. Она делает один шаг, погружаясь в свои воспоминания. Точно так же она хлопнула дверью первый раз, когда Илай привёз её сюда с компанией своих друзей. Она делает ещё один шаг, оглядывая пляж, не стараясь сдерживать улыбки. Здесь был костёр. Вот там вдали, кажется, они играли в пляжную игру с мячом, когда Трэйси ловко попала в него им же, не зная даже правил игры. Она ускоряет шаг, имитируя как Грэм нёс её, пытаясь окунуть с головой в отместку. На ходу рыжеволосая снимает шлёпки, оставляя их за собой словно следы, и останавливается только тогда, когда ступни касаются воды. Она вздыхает полной грудью, упираясь ладонями в бока, и подставляя лицо солнцу.
Здесь произошло столько всего, что иногда с тяжестью прижимаешь ладонь к голове, пытаясь ухватиться за каждую мысль, каждое воспоминание, собирая песочные крупинки воедино, в целые замки, снова и снова пропуская через себя все эмоции. Конечно, многое уже стёрлось, притупилось, и, может это даже было хорошо? В конце концов, здесь происходили не только хорошие моменты в её жизни.
Сколько лет прошло?
Она открывает глаза, щурясь, прикладывая ладонь к лицу, чтобы посмотреть вперёд, на водную гладь. Девять лет? Одиннадцать? Она уже совсем сбилась, потому что счастливые дни слились в одно целое. Они возвращались сюда так редко, и ей, действительно, хотелось быть бы здесь чаще. Для неё это было особенное место.
Волшебница делает ещё несколько шагов, чувствуя, как подол лёгкого платья начинает мокнуть, отчего она тянет его за край, поднимая выше. Стоит ей оглянуться, как понимает – зря она сбежала от них всех так рано, им ведь наверняка нужна помощь. Маленькая фигурка бежит в её сторону, спотыкаясь, а за ней следом торопиться Элайджа. Шуршание воды словно мешает ей услышать, о чём они говорят. «Мама!» — слышит она.
«Мама» — звучит ещё раз громче, и ей ничего не остаётся, как перестать витать в облаках, и сделать шаг навстречу. Опуская юбку, которая сразу же начинает прилипать к ногам, а позже собирать на себя ещё и маленькие песчинки, она бежит навстречу мальчишке, который еле-еле доставал ей ростом по пояс.
— Поймал! — гордо произносит ребенок, громко смеясь и обхватывая женщину вокруг бёдер руками. Трэйси смеётся, глядя на него сверху вниз, погладив по голове, и переводя взгляд на Илая, лукаво ему улыбаясь.
— Молодец, Тео, — она снова смотрит на мальчишку, резко отступая от него и наклонившись, подхватывает за подмышки, поднимая на свою высоту, — А я поймала тебя! — рыжеволосая дует ему в волосы, продолжая смеяться, и опуская его, продолжает держать за руку, и смотрит в сторону машины, где Айлин и Майлз вытаскивают нужные им вещи. Нужные ей, скорее всего. Оттуда же вываливается ещё дети, и женщина не сдерживает широкой улыбки - такие семейные встречи с друзьями ей нравились куда больше, чем попытки объехать всех своих родственников в Шотландии.
— Пойдем поможем дяде Майлзу и тёте Айлин, и тогда сможешь пойти искупаться с папой, хорошо? — слегка дёргая маленькой ручкой на себя, чтобы Теодор обратил на неё внимание, волшебница поднимает голову на Илая, — Сходишь ведь, правда? — она тянется свободной рукой к мужчине, потянув его за футболку к себе, прижимаясь к его щеке губами.
Она знала, что он согласится. У него ведь не было причин ей отказывать, верно? Мальчик отпускает руку матери, начиная бежать в сторону Уолшей и компании, в попытках им помочь - в конце концов, не каждый день у него появляется шанс покататься на папиной спине в воде, и может быть даже он подкинет его? Он был бесстрашным, действительно, не боялся ничего с самого детства, и этим всегда удивлял рыжеволосую волшебницу. В прочем, она сразу же переводила взгляд на мужа, и качнув головой, сразу же понимала, откуда взялось это жизненное качество.
Прежде, чем она получает ответ Элайджи, волшебница лишь замечает его хитрый взгляд, а уже в следующее мгновение хлопает по его спине ладонями, тряся ногами, крича: «Нет, только не это!» и громко смеясь.
— Я же в платье! Куда! Отпусти меня, Илай! — но кажется, этот поезд уже было не остановить. В следующую секунду она оказывается с головой под водой, а в последующие несколько тянет на себя мужа, так, словно им снова было по пятнадцать лет.
Но с ним она всегда чувствовала себя так, словно ей было пятнадцать.
С ним она была счастлива.

Подпись автора: за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —

Поделиться82017-04-09 23:19:35

Автор: Elijah Graham
always stay cool like a swimming pool
Личное звание: приятно познакомиться, илай. я появился на свет в ночь с 23 на 24 августа, оказавшись на перекрёстке дев и львов, хотя официально, конечно, я в команде невинных дам. в аврорате я нашёл применение своим талантам, но смыслом жизни для меня всегда будет девочка из лодки.
Сообщений: 793
Уважение: +15

Он никогда не давал вторых шансов, она же спотыкалась два-три-десять раз и всё равно надеялась, что следующий закончится иначе. Она держала сердце в плотных тисках, не давая эмоциям пробиться наружу, когда он едва справлялся с ураганом мыслей, штормящих в сознании. Там, где в нём говорили чувства, она прибегала к голосу разума. Любой бы заметил, что их разделяла непреодолимая пропасть домов, взглядов, судеб. Они были слишком разными даже без предопределившего их отношения воспоминания, рассказанного связавшим их человеком. И пускай Майлз Уолш обладал достаточно добрым и наивным сердцем, чтобы дать возможность Айлин Блэквуд предать его снова, на этот раз всё было иначе. На этот раз он не был один, не имея никого, кто мог бы смягчить удар под дых. На этот раз у него был Элайджа Грэм, не собиравшийся дожидаться момента, когда девочка со змеиного факультета опять сменит команду, за которую играла.
Наверное, он бы смог закрыть на это глаза, оставайся она в стороне. Если бы не заметил полутонов во взгляде, проскальзывающих в речи «говорящих» слов и держащихся чуть дольше обычного улыбок, когда за столом шутил Майлз. Наверное, он бы смог не замечать Айлин Блэквуд, как делал это со многими людьми, если бы не одно но. В один момент он увидел нечто куда более пугающее, чем попытки девушки повернуть маховик времени, стерев из истории когда-то принятое неверное решение: это действовало. Незаметно для остальных, возможно, незаметно даже для самого Уолша, но с каждым днём Элайджа всё отчётливей различал как осторожность друга, сменялась подколами, как Блэквуд всё чаще оказывалась рядом с ними, и как прошлое постепенно стиралось в памяти Майлза Уолша. Но не стиралось в памяти Элайджи.
Волшебник торопился к выходу из библиотеки на улицу, где его ждали Трэйси и Майлз, расправившиеся с подготовкой к экзаменам чуть раньше, когда знакомый голос дважды окрикнул его со спины, заставив нехотя остановиться. Они собирались пойти вместе в Хогсмид, и не требовалось талантов в прорицании, чтобы догадаться: пригласительные достались не только тем, с кем Элайджа чувствовал себя свободно.
— Илай, вы уже выходите? — она могла не нравится ему сколько угодно, но одного юноша всё же не мог отрицать: актёрских способностей у Блэквуд было не занимать. Улыбки всегда выходили правдоподобно, а ломанная манера мяться на месте, словно опасаясь, что ей откажут, заслуживала громких оваций. Жаль, что талант девушка растрачивала почём зря.
— Да, — он коротко кивает, стараясь всем своим видом показать, что не собирается задерживаться здесь дольше, чем на несколько секунд, нужных для ответа.
— Слушай, можешь подождать меня, я хотела занести учебники в комнату, неудобно будет... — но предложение обрывается, оставаясь недосказанным.
— Не думаю, что это хорошая идея, — улыбка теряется с лица слизеринки, и её лицо постепенно бледнеет. Честное слово, если бы Илай не знал, каким она была человеком, то поверил бы в спектакль принимающихся подрагивать губ и неровного вздоха. Элайджа не дожидается, пока она отойдёт от неожиданного поворота на сто восемьдесят и добавляет, не изменяя спокойному тону: «Айлин, ты можешь пользоваться добротой моих друзей сколько хочешь, но я не позволю тебе причинить им боль. Что? Не думала, что я знаю? И не говори мне, что ты изменилась. Люди не меняются, в этом я уверен. И ты явно не исключение,» — он смотрит ей в глаза ещё несколько секунд, а затем разворачивается и идёт прочь, не слыша шагов, идущих следом.
— Айлин осталась в библиотеке, — он старается говорить быстро, не испытывая удовольствия, что врёт близким людям. Но если это цена за то, чтобы защитить сердце Майлза – Элайджа готов её заплатить.
D o n o t j u d g e m y s t o r y b y t h e c h a p t e r y o u w a l k e d i n o n .

— Элайджа! — ей приходится сжать руки в кулаки, чтобы голос звучал уверенно, не выдавая внутренней дрожи. Злится ли она на него? Едва ли. Боится? Скорей так, потому что любой мог заметить, что значил Элайджа Грэм для Джо Уолша. Она не могла не завидовать юноше, смотря на то, как тесно он общался с гриффиндорцем, как имел право называть его по первому имени, хоть и не пользовался им так часто, как теперь он занимал её место когда-то близкого друга. Возможно, она даже была согласна с ним. Она не заслуживала второго шанса, после того, что сделала, и пускай Уолш всё равно его предоставил, не переставала чувствовать тот самый стыд, который испытала на лестнице во время Святочного Бала, когда их взгляды встретились. И всё же Айлин Блэквуд отчаянно хотела быть его другом. Иметь хотя бы вполовину отворённую дверь в сердце Уолша, и ради этого девушка была готова на что угодно. Даже если это значило, что ей придётся показать то, что не показывала никому, совершенно незнакомому человеку.
— Дай мне шанс объяснить, — она видит недоверчивую эмоцию в лице юноши, но не отступается, — Пожалуйста, Элайджа, — сводя брови на переносице, Айлин чувствует, как голос теряет силу, ломаясь, — Ты знаешь только одну сторону истории. Дай мне показать свою, и если ты решишь, что я всё ещё способна причинить боль Джо, я оставлю вас в покое, — её губы подрагивают, но Блэквуд не отводит глаз в сторону, не переставая смотреть на Грэма в упор, — Пожалуйста.
— И как мне узнать, что ты не врёшь мне?
— Узнаешь, — настойчиво произносит она и дергает парня за рукав мантии, — Идём, — она тянет его ещё раз, и на этот раз Грэм сдаётся, шагая следом. В конце концов, это небольшая жертва ради сохранности его друзей.
Не общая внимание на сбивающееся дыхание Блэквуд преодолевает лестничные пролёты. Её сердце бьётся у самого горла, однако девушка не останавливается до тех пор, пока не оказывается в ванной старост. Проходя внутрь, она дожидается, когда Элайджа остановится, засовывает руку в карман и, крепко стискивая палочку в руках, резко разворачивается и направляет её на волшебника.
— Легилементс, — она произносит почти шёпотом. От неожиданности Илай дёргает ладонь к мантии, собираясь защищаться, но стоит красочной картинке встать перед глазами, и он расслабляет пальцы, тихо выдыхая. Перед ним счастливая семья: чумазая светловолосая девчонка, получающая выговор от матери за попытку сесть ужинать в таком виде. Громко смеющийся мужчина, подбегающий к своей жене и принимающийся пачкать и её до тех пор, пока она не сдаётся и не начинает смеяться тоже. Картинка гаснет, сменяясь мрачным пейзажем выстроившихся в ряд черных силуэтов. Светловолосая девочка стоит рядом с женщиной, вытянувшись по струнке, и выглядит необычно взросло для ребёнка девяти лет. Она больше не возвращается домой с рваными платьями и перепачканной обувью. Глава за главой Элайджа Грэм пролистывает биографию Айлин Блэквуд, пока кадры не замедляются на дрожащем в руках письме, датированным началом декабря 1995 года. Следующий вспышкой он видит длинную лестницу, синие волосы Майлза и две непричастных событиям фигуры, беззаботно стоящих в стороне. Он хочет протянуть руку, чтобы положить её на плечо перестающей казаться несгибаемой Блэквуд, но следующая вспышка проносит его сквозь целый год, вплоть до нашумевшей истории, с которой всё началось. Воспоминания Айлин меркнут, и Элайджа встречается с блестящими от накативших слёз глазами волшебницы, безмолвно замирая. Она убирает палочку и шмыгает носом. Илай стоит так ещё несколько секунд, проталкивая ком, застрявший в горле, будто только что прожил чужую жизнь.
— Мне... — он не может найти нужных слов. Должен, но не может, потому что нет таких слов, способных описать то, что он чувствовал. То, с какой скоростью в нём просыпалось отчаянное желание вернуться на пару дней назад, когда он заставил Айлин не присоединяться к их компании, и коротким ударом с правой заткнуть собственный рот. Он опять это сделал. Он опять стал живым примером тех людей, которых ненавидел всю свою жизнь. Разве можно было что-то сказать в подобной ситуации? — Мне очень жаль. Прости, — усилием выдавливает юноша из себя, нервно дергает шеей и уходит прочь. Впервые ему стыдно настолько, что Илай не находит в себе сил не то что бы признать свою ошибку полностью, он не находит в себе сил продолжать смотреть ей в глаза.

Она куда сильней похожа на Майлза и Трэйси, чем он сам, – теперь Илай видит это достаточно ясно. Возможно, их разделяют разные факультеты, взгляды и прожитые жизни, но они любят одних и тех же людей, и ему этого хватает, чтобы быть уверенным – любому, кого Айлин выбрала в качестве своего друга, определённо повезло.
В этот раз они ужинают втроём за столом орлов, и Элайджа Грэм ведёт себя подозрительно тихо, то и дело теребя в руках плеер. С самого начала ужина он не положил в рот ни куска, заслужив пару вопросов о самочувствии.
— Всё в порядке, — буркает он и коротко улыбается, не спуская глаз с главного входа. Когда в нём появляется светловолосый силуэт, Грэм привстаёт с места, высоко задирая руку, чтобы Айлин заметила её. Мысленно, парень скрещивает пальцы, чтобы девушка пошла к ним навстречу. И она идёт.
— Поужинаешь с нами? — он тянет уголки губ шире, стараясь игнорировать груз в солнечном сплетении. И она вновь соглашается, снимая пару камней с груди.
Оживившийся разговор за столом обрывается, когда Илай тянется за своим плеером, выкладывая его перед собой и обращаясь к слизеринке.
— Помнишь мы говорили о группе Oasis. Ты ещё решила, что это какой-то остров, — он дергает бровями и довольно ухмыляется, — Юный падаван, я вытащу тебя из пучины невежества. Держи, — вручая машину в руки Айлин, Илай явно вызывает пару отвисших челюстей, в том числе и челюсть Блэквуд, но его это не останавливает, — Маленький треугольник, чтобы включить, квадрат, чтобы выключить.
— Падаван? Элайджа, ты что... выругался? — и сквозь смех за Грэм выдавливает что-то о том, что это уже углублённый курс в культуру, до которого ещё надо дорасти.

Подпись автора: D I F F E R E N T M I S S I O N , D I F F E R E N T S C H O O L
i got only one rule

Поделиться92017-04-10 21:56:06

Автор: Tracy MacMillan
i'll take you away
Личное звание: пока некоторые пытаются во всеуслышание сообщить, что я бешеный барсук, я успею протянуть вам руку, говоря, что зовут меня трэйси макмиллан. ракам этого мира точно не повезло, потому что 18 июля жизнь решила, что мне пора бы переступить её порог. ещё учась в школе я решила, что я хочу помогать людям, желательно, продолжая находиться на второй линии обороны, поэтому я работаю колдомедиком в отделении отправлений растениями и ядами. а если со мной что-то случится, то мой милый элайджа всегда придёт ко мне на помощь, а пока лишь заставляет моё сердце трепетать изо дня в день.
Сообщений: 192
Уважение: +6

март, 1993

Её всегда поражало, насколько людям было не плевать. Не плевать на то, откуда у тебя пятно на юбке. Не плевать на то, что ты сказал на уроке, и как ты ошибся, сообщая профессорам неверный ответ. Не плевать на то, с кем ты общаешься, а кого считаешь врагами. МакМиллан всегда относилась к этому скептически, считая, что её то точно не затронут эти проблемы. Она всю свою жизнь старалась держаться в стороне, живя жизнью обычной студентки, готовой идти на контакт с людьми, когда они сами этого хотят. Однако, кто бы мог подумать, что часть студентов совсем не оценят то, с кем она общается и как.
Почему сейчас? В смысле, это был третий год, когда Трэйси общается с магглорожденными, при этом, большую часть времени проводя с Элайджей Грэмом. Дети становятся взрослее, дети становятся злее, и понятное дело, ведь каждый раз снова и снова возвращаясь домой, они выслушивают, что говорят им родители о их одноклассниках, о своих коллегах, которые их не устраивают, о том, как на самом деле было всё раньше прекрасно. Тогда, когда смешивание кровей было на таком уровне, что каждый приходился друг другу родственником, тогда, когда, видимо у людей рождались проблемные дети, потому, что ты был одной крови.
А что теперь? Теперь магглы разбавили, сделали хуже, и пусть дети здоровее, мир становится проще, толерантнее, для некоторых, кто заперся в своём мире, это было совершено не важно. Потому что они были правы.
— Эй, — её грубо толкают в плечо, и она хмуро поправляет мантию, потирая ушибленное место ладонью, — Аккуратнее! — на деле она привыкла извиняться перед людьми, осознавая, что и сама может влететь в кого угодно по пути к библиотеке, однако, сейчас это было намерено. Видя в студенте Слизерина соперника по сборным, она уже готова принять в голове причину такой ерунды, как он говорит совсем не то, что она ожидает:
— Не с тем человеком ты связалась, МакМиллан, — и прежде, чем она успевает что-то сказать, добавляет, — Помни, кто общается с грязнокровками, уподобляясь им, может считаться такими же, как они. Но ничего, — четверокурсник ухмыляется, складывая руки на груди, начиная идти спиной от неё в сторону, — Тайная комната открыта. Скоро твоему дружку придет конец, — с этими словами он резко разворачивается на каблуках, уходя прочь, оставляя Трэйси стоять безмолвно смотря вперёд.
Ей было страшно. Страшно от мысли, что что-то может произойти с её другом. Страшно от мысли, что люди становятся настолько чёрствыми, темными, угрожая студентам. Многим была важна принадлежность к чистокровным семьям, МакМиллан, возможно, в глубине души тоже гордилась этим, но на деле, никогда не думала, что кто-нибудь посмеет сказать ей, что она сделала неправильный выбор.
Она сильно сжимает кулаки, закусив губу, стараясь подавить в себе злость, чувствуя, как её бросает в дрожь. Будь она сильнее, то смогла бы нагнать его, дать ему по его наглому лицу, доказывая обратное.
Но она осталась стоять на месте, не в силах двинуться с места.

март, 1996

Она совсем забыла о том, что когда-то Эдриан Пьюси решил показать ей, с кем ей нужно общаться и какое он лично имеет мнение. Трэйси редко кто задирал, наверное, решив, что пусть она спокойно общается с тем, с кем хочет, так как это не особо влияет на окружение вокруг неё. Единственное, возможно, что рыжеволосая делала, так лечила каждый раз Элайджу своими волшебными (нет) пластырями, тем самым, поднимая его с земли на ноги, отчего он снова и снова создавал кому-нибудь проблемы.
Так или иначе, в конце лета 1995 она немного боялась от мысли, что всё может поменяться. Пусть она сказала Грэму, что ей совершенно не интересно о том, что ей будут говорить, о том, что будет происходить и как на неё будут смотреть, на деле она переживала не за себя, а за молодого человека. Если на третьем курсе всё это были детские шалости, может, обиды, то теперь студенты становились хуже с каждым днем, тем более те, что приняли тёмную сторону. Она знала, что всё разделилось на два лагеря, слыша про Инспекционную дружину, в то же время, зная и про существование Отряда Дамблдора. Это всё уже были не шутки, потому что, как казалось самой МакМиллан, всё становилось хуже с каждым днем.
Повезло только то, что её особо никто не втягивал в неприятности, только если она сама делала шаг в это всё.
Подставляя лицо солнцу, сидя на берегу озера в одиночестве, Трэйси не сразу почувствовала, как на её спину ложиться тень от высокого силуэта. Она не задумываясь оборачивается, упираясь ладонью в землю, и поднимая взгляд.
Трое слизеринцев стояла прямо перед ней в ряд, сложив руки на груди, ехидно улыбаясь. Сейчас она общалась только с одной девушкой с этого замечательного факультета, и если она успела влиться в компанию ребят, то всех остальных Трэйси не была готова принимать, тем более, видя перед собой именно этих. И почему, зачастую, самые бешеные из них были игроками квиддича?
— Чего вам? — неожиданно для себя произносит Трэй, чувствуя, что зря начала говорить с ними первая – нужно было просто отвернуться, не начиная лезть вперёд на рожон.
— Просто решили пообщаться, — один из них пожимает плечами, — Узнать, почему чистокровная волшебница решила отвернуться от нормальных людей, опуская себя ниже плинтуса, — эти слова заставляют МакМиллан медленно подняться с земли, сжимая кулачки.
— Отвалите, — лишь произносит девушка грубо, разворачиваясь к ним лицом, хмурясь. Ей совсем не хочется показать свой страх, но при этом она старается посмотреть им за спины, пытается найти поддержку в ком-то, кто должен был оказаться рядом с ней прямо сейчас, в эту секунду. Теперь идея прогуляться одной до озера во время свободных часов, которые отведены им на решение домашних заданий или чтение литературы, не кажется ей такой уж хорошей.
— Эй, зачем так грубо? — слизеринец, старый добрый Пьюси, делает к ней шаг, толкая её в плечо, заставляю хрупкое тело Трэйси покачнуться из стороны в сторону, — Мы по-человечески, а ты.., — он не договаривает, начиная смеяться, а слыша за собой гоготание своих друзей, лишь делает ещё один шаг к рыжеволосой, заставляя её, наоборот, отступить к озеру.
— Вам не кажется, что это не ваше дело, с кем я общаюсь?
— Нам кажется, что стоит спросить нас, прежде, чем пытаться дать магглорожденному засранцу шанс на принятие его в общество, — парировал он ей в ответ.
— С каких пор вы решаете хотя бы что-то?
— Ты видишь это? — ребята гордо тычут себе пальцем в грудь, на котором виднеется серебряный значок, означающий дружков Амбридж, — Ты ведь не глупая, должна сама всё понимать.
— Я не.., — она не успевает договорить. Всё это время они словно танцами двигались в сторону к воде, и пока слизеринцы наседали на неё, то она понемногу делала шаги от них в сторону.
— Кажется, тебе стоит окунуться, ведь сегодня такая чудесная погода, — произносит охотник, ухмыляясь и с силой толкая МакМиллан в грудь, отчего она, не удерживаясь, взмахнув руками, падает на спину, погружаясь в воду. У берега глубина была совсем небольшая, но этого хватает для того, чтобы окунуть человека с ног до головы. Мантия, словно парашют, надувается, рыжие волосы Трэйси прилипают к её лицу, а сама резко выныривает из под воды, с удивлением и полным непониманием, злостью смотря на трёх студентов, что сгибались пополам от своей невероятной шутки.
— Эй, что происходит? — громкий голос за их спинами и серьезное лицо Майлза Уолша, стоящего буквально в нескольких метрах от них, тяжело дышащего, вместе с однокурсником с Гриффиндора, окликивает трёх студентов. Он сразу же продолжает движение в сторону Трэйси, с силой толкая одного из них в плечо, помогая ей подняться, в свою очередь, доставая волшебную палочку.
— Ничего, просто детские шалости, — пожимая плечами, сообщает стоящий дальше всех студент, хохотнув, — Пойдемте, ребята, — и махнув остальным, он коротко задерживает взгляд на МакМиллан, — Это должно промыть ей мозги.
Она не понимает. Смотря на студентов исподлобья, она не понимает. Её не волнует то, что это происходит потому, что она общается, встречается с Грэмом, потому что это никогда не помешает ей продолжать это. Само осознание, что кто-то считает, что у него есть право решать за неё, с кем она должна общаться, а с кем нет, заставляет её с силой, как в детстве, сжать кулаки, чувствуя, как она ногтями буквально протыкает себе кожу на ладонях.
— Трэй, — зовёт её Уолш, помогая ей вынырнуть из своих мыслей. Он оборачивается к своему однокурснику, махнув ему рукой, мол, дальше я сам, переводя волнительный взгляд на девушку, — Ты в порядке? — волшебной палочкой он, взмахивая, помогает ей осушить одежду.
— Да, — лишь тихо добавляет хаффлпаффка, перекидывая рыжие волосы через плечо, —Трое на одного это, конечно, очень честно, — МакМиллан пытается слабо улыбнуться, но совершено теряется.
Потому что теперь до неё доходит одна очень важная вещь: если об этом узнает Илай, то это будет очень большая проблема.
— Уолш, — она переводит на Майлза взгляд. [float=right][/float]
— А? — он, в свою очередь, встречается с ней взглядами, потому что до этого он провожал им же студентов, вальяжно идущих в сторону замка.
— Не говори Илаю.
— Ты шутишь что ли? МакМиллан, они закинули тебя в воду!
— Пожалуйста, не говори ему, Уолш! — в сердцах произносит Трэйси, чувствуя, как к её горлу подступает ком, а глаза предательски наполняются слезами. Она аккуратно смахивает выступившую влагу, резко чихнув.
— МакМиллан, ты с ума сошла, — наконец, после продолжительной игры в гляделки произносит Джо, тяжело вздыхая. Он совершено не хотел врать своему другу, но на самом деле, понимал, почему рыжеволосая хотела утаить всё от студента. У них сейчас были проблемы, и не хватало только того, чтобы голова Грэма забивалась чем-нибудь ещё.
Но должна была. Это, чёрт побери, была его девушка! И это был один из самых трудных выборов Уолша.
— Пойдем, — произносит она, делая шаг, и чертыхнувшись, добавляет, — Кажется, я подвернула ногу, — но на вопрос Майлза о том, что может будет лучше, если он её донесет, она лишь качает головой, просто принимая его плечо в качестве опоры.
Трэйси посмотрела себе за спину, туда, где вода уже успокоилась, а песчинки медленно опускались обратно на дно. Кажется, она стала забывать, какое время сейчас наступило.
И сейчас ей нужно как можно ближе держаться к своим друзьям, близким.
— Я ничего не буду обещать, — тихо произносит молодой человек, медленно переступая, поднимаясь в горку, помогая девушке идти.
— Хорошо, — лишь спокойно добавляет она, — Я сама скажу. Правда, — она не хотела признаваться сама себе, что врала ему. Трэйси МакМиллан как можно дольше будет скрывать это от Элайджи, считая, что только так она может помочь и себе, и ему. После короткого взгляда на студента, она улыбается уже более увереннее, чувствуя, насколько же ей повезло, что он оказался рядом, — Спасибо, — кто знает, чем могла закончиться это история, не окажись друг близко.

Подпись автора: за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —

Поделиться102017-07-07 13:54:27

Автор: Tracy MacMillan
i'll take you away
Личное звание: пока некоторые пытаются во всеуслышание сообщить, что я бешеный барсук, я успею протянуть вам руку, говоря, что зовут меня трэйси макмиллан. ракам этого мира точно не повезло, потому что 18 июля жизнь решила, что мне пора бы переступить её порог. ещё учась в школе я решила, что я хочу помогать людям, желательно, продолжая находиться на второй линии обороны, поэтому я работаю колдомедиком в отделении отправлений растениями и ядами. а если со мной что-то случится, то мой милый элайджа всегда придёт ко мне на помощь, а пока лишь заставляет моё сердце трепетать изо дня в день.
Сообщений: 192
Уважение: +6

l e t o u r a d v e n t u r e b e g i n

— Милая, давай я помогу тебе собраться? — девочка поворачивает голову в сторону матери, которая стоит в дверях её комнаты, мягко смотря на свою дочь. Как быстро летит время, ведь ещё совсем недавно Трэйси испугано пряталась, когда отец пытался оживить картинки из её книг, и если это были не цветочки, а какие-нибудь насекомые, МакМиллан не удерживалась на высоком подлокотнике. Она еле читала, но зато всегда с усердием, насколько был готов делать это маленький ребенок, помогала матери пересаживать цветы с места на место или увеличивать их количество. И сейчас, сидящая в своих вещах, которые медленно складывались в большой чемодан, миссис МакМиллан подумала о том, что не успеет моргнуть и глазом прежде, чем её дочь закончит школу, устроится на работу, выйдет замуж и родит ей внуком. Доживет ли она вообще до этого момента?
— Мам, я хочу сама! — не смотря на почти что полное отсутствие к самостоятельности, сегодня у рыжеволосой волшебницы было именно то настроение, где она хотела показать, что теперь является такой же взрослой, как все вокруг, — Если ты поможешь мне сейчас, то я привыкну, и не смогу жить без тебя в школе. А я уверена, что тебе туда уже нельзя! — говорит она на полном серьезе, но всё равно вызывает у женщины лишь улыбку, нежели серьезную мину. Она лишь пожимает плечами, добавляя, что пусть тогда поторопится, потому что совсем скоро ей нужно будет ложиться спать.
И когда время настало, то чемодан МакМиллан был собран, а сама она словно в последний раз ложилась в свою кровать на втором этаже поместья шотландского клана. Она смотрит в окно, замечая, что свет в соседнем доме ещё горит. Девочка резко выпрыгивает из кровати, когда на подоконник приземляется её сова, и стучит клювом по стеклу.
— Джер! — она с улыбкой гладит птицу, улыбаясь и оглянувшись на стол, находит листочек и чернила, стараясь аккуратно вывести своим почерком несколько слов:
«Эрни, не забывай писать мне письма, хорошо? Ты остаешься здесь за старшего, и я не хочу по возвращению увидеть, как весь дом встал с ног на голову!» — она проговаривает каждое слово про себя, на секунду остановившись и перечитав. Понятен ли её указ? Эрнест точно должен будет отнестись к этому со всей серьезностью!
— Трэйси, пора ложиться спать, — в этот раз оба родители стояли в дверях её спальни, смотря на девочку, стоящую у стола. Она быстро складывает записку несколько раз, сунув её в клюв Джеронимо, — Кому ты пишешь?
— Эрни! Я предупредила его, что ему придется весь год следить тут за вами, чтобы вы не наделали глупостей, — произносит девочка серьезно, закрывая за совой окошко и смотря, как она быстро пропадает в ночной темноте. Родители переглядываются, и тихо давят смешок, поднося кулаки ко рту, в то время как их дочь укладывается в кровать, а оказавшись под одеялом, смотрит на Финли и Эйлин МакМилланов, тихо вздохнув.
— Вы не забудете про меня? — и на эти слова родители быстро приближаются к её кровати, усаживаясь каждый со своего края. Отец кладёт руку на её голову, проводя пальцами по рыжим кудрям, широко улыбнувшись.
— Мы всегда будем с тобой.
Она уснула довольно быстро. Ей снился Хогвартс, то, как она ходит по его длинным и широким коридорам, сидит у озера, болтая ножками, и рассказывает в письма Эрни о том, как здесь интересно. Только хорошие мысли приходили ей на ум, когда она думала о будущем в школе. И пусть ей было страшно... Трэйси знала, что с этим она справится. Волшебница она или нет?

— Я буду посылать вам сову каждый день, и хочу, чтобы вы тоже мне постоянно писали! Папа, даже если я не смогу там помогать тебе в готовке, хочу, чтобы ты всё равно присылал мне ежедневные рецепты, что вы будете есть с мамой! — уже несколько минут она диктовала родителям правила «Как общаться с Трэйси МакМиллан, пока она будет учиться в школе» — И не забудь поливать мои цветы! — добавляет она, уткнувшись лицом матушку, крепко обнимая обоих родителей по очереди.
— Когда она успела так вырасти? — спрашивает Фин, посмотрев на свою жену, и приобняв её за плечи, качнув головой. Такую он видит свою дочь впервые! Даже после того, как к ней впервые пришли магические способности, она не стала считать себя взрослее, чем сейчас. С другой стороны, этот факт невероятно радовал его.
Ещё в поместье с ней попрощались все. Дядя Алан со своей женой и Эрнестом специально пришли к ним, чтобы поцеловать старшую МакМиллан на прощанье. Конечно, Эрни на такое не пошёл, но с другой стороны, быстро сунул сестре в руку записку. Они оба разворачиваются спинами к родителям, а она быстро читает «Я тебя не подведу.»
Как после этого можно было его не обнять?
В отличие от всех, у Трэйси не было необходимости садиться на поезд на вокзале Кингс-Кросс, чтобы ехать в Хогсмид, ведь она уже была здесь! С другой стороны, она не могла просто пройти через парадный вход замка, и сейчас ждала, когда приедет красный Хогвартс-Экспресс. Студенты собирались, и она нервничала, кидая взгляды на собравшихся. На перроне они уже успели расстаться с родителями. «Мам, все подумают, что я маленький ребенок!» — говорила она им, поэтому они и правда дали ей возможность побыть самостоятельной сегодня.
Когда впереди замигал яркий луч от поезда, Трэйси качнулась из стороны в сторону, нервно прикусив губу. Большой великан, который был, кажется, в сто раз больше чем она, тоже тяжело поднялся на ноги, включая свой фонарь, оглянув всех собравшихся вокруг.
— Первокурсники! — громко заговорил он, как только двери поезда открылись, начиная свою речь, чтобы они все собрались вокруг него. Она быстрым шагом дошла до великана, и хорошо, что сделала это сразу, иначе даже его потеряла бы в толпе студентов, которые уже и школу заканчивали.
МакМиллан знала про то, что будет происходить. Ей рассказывали родители, дядя Аллан, и все те, кто когда-то учился в школе, а это, между прочим, были почти все её родственники! И именно поэтому чувствовала себя намного увереннее, чем почти все студенты, находящиеся здесь вместе с ней.
Их чемоданы были забраны, а сам Хагрид повёл их длинной тропой к озеру, где их ждало большое количество небольших лодок лишь на пару человек.
— А вас она точно выдержит? — кто-то громко спросил Хагрида, и она засмеялась, даже забыв о напряжении, подходя к одной из свободных. Там уже стоял один из студентов, и рыжеволосая удивлено окинула его взглядом. Мальчишка был совсем потерян, и словно не решался залезать туда первым.
— Пойдем! — радостная от того, что нашла себе компания, МакМиллан первая запрокинула ногу, и подтянув к себе мантию, уселась почти что прямо на нос, чтобы было удобнее смотреть вперёд. Хотя, на что? Было так темно, что только Хогвартс мигал впереди, радостно встречая своими огнями, да фонарь Хагрида, помогающий студентам не запутаться в своих мантиях, земле, грязи и всему, что могло бы стать препятствием для того, чтобы усесться поудобнее.
Когда же мальчишка оказался с ней в одной лодке, Трэйси снова оглянула его с ног до головы. Кем он был? Откуда? Явно не из Хогсмида, потому что здесь она знала каждый камушек, лежащий неправильно.
— А где тут вёсла? — спрашивает темноволосый, на что она удивлено вскидывает брови, даже не сразу поняв, что должна ему ответить.
— Зачем они нам? Лодка же сама поплывет. Сейчас.., — девочка оглядывается по сторонам, всматриваясь вперёд, — Смотри! — и стоит ей ткнуть пальцем в большую фигуру Хагрида, лодка которого уже направилась на нужный курс, и их транспорт тоже сдвинулся с места. Она ловит удивленный взгляд мальчика, а сама начинает смеяться. Наверное, будь она совсем не в курсе, то и вовсе испугалась происходящего, но сейчас волшебница даже несколько гордо вздёрнула нос, потому что впервые почувствовала, что может удивить кого-то своими знаниями.
— Ты знал, что в школе нас рассортируют по факультетам, надев нам на голову Распределительную Шляпу? — радостно произнесла МакМиллан, поднимаясь на ноги, и качнувшись, уселась рядом с волшебником, чтобы не так сильно мёрзнуть – от озера под ними шёл холод, и кажется, лето окончательно попрощалось с ними, уступая место осени, — Надеюсь, что попаду на Хаффлпафф! Там была вся моя семья, — добавляет она несколько задумчиво, а затем, словно вспомнив о чём-то, рыжеволосая волшебница встрепенувшись, говорит:
— Я Трэйси, кстати. Трэйси МакМиллан, — и протягивает ему руку, широко улыбаясь.

Подпись автора: за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —

Поделиться112017-07-24 22:57:43

Автор: Merilyn Mackenzie
i'm just trying a dance my troubles away
Личное звание: никогда не слушайте, как меня называет семья, потому что я всё ещё просто мэри маккензи. 11 января принято говорить людям «спасибо», а моим близким поздравлять меня с праздником жизни и упираться лицом в мою козерожью сущность. что-что? не слышу, как вы кричите «мэри-в-главу-фирмы-мамс», потому что так и будет. с самого детства мне приходится проводить время с доркасом, но если кто-то скажет, что мы не идеальная пара – я выстрелю ему в задницу из своего ружья.
Сообщений: 154
Уважение: +2

— Да, я знаю пап, пожалуйста, давай мы не будем говорить об этом опять? — [float=left][/float]произносит девушка, вздыхая и не поднимая взгляда на Роя, в прочем, не сдерживая улыбки. Они стояли на кухне, и кажется, за эти пять минут успели поговорить обо всем на свете. Последнее, на чём отец решил заострить внимание, это страхование дома для того, чтобы не-маги не смогли сразу понять, почему дом починился сам с собой после очередного взрыва, если таковой будет, и какие заклинания лучше использовать, чтобы их не было видно.
— Я просто хочу, чтобы тебе было комфортно, — слабо произносит он, улыбнувшись и приблизившись к дочери, оставил аккуратный поцелуй на её лбу, — Алистэр скоро прибудет, верно? — спрашивает он её, вскинув брови и сделав большой глоток из кружки. Не смотря на то, что в Каролине почти всегда было тепло, они всё равно иногда любили согревать себя горячим напитком. Для Мэрилин он был чем-то, что напоминало ей о прошлом, детстве, когда ей всегда приносили кружки с чаем в кровать перед сном, а она никогда не допивала их прежде, чем уснуть.
— Да, я думаю, осталось не более получаса, — произнесла она, улыбнувшись, и обведя комнату взглядом.
— Не хочешь попрощаться? — тихо произносит Рой, не открывая взгляда от дочери, а когда последовал её короткий кивок, он лишь аккуратно дотронулся до её плеча, добавляя, что оставит её на какое-то время.
Она выросла здесь и всегда считала, что не покинет дом так скоро. Поколения американских Маккензи жили здесь, и так редко отслаивались. Дом почти всегда был наполнен разговорами – бабушка и дедушка со стороны матери, которые систематически готовили поесть всей семье, оставляя эльфов без работы. Мать, сидящая немного сгорбившись в своём кабинете над очередным украшением. Это занятие было для её души, и каждый раз, когда кто-нибудь спрашивал её о том, что это почти не приносит ей деньги, Адэлайн лишь качала головой и со смехом говорила, что это ни что иное как хобби для души, которое она совсем не планировала забрасывать, даже после того, как попала работать МАМС. Она проходит мимо комнаты Юноны, и останавливается в дверях сестры.
— Всё ещё обижаешься? — Мэрилин подаёт голос, смотря, как волшебница вздёрнув нос, переворачивается на другой бок, читая книгу на своей кровати. Обижается.
Она бы тоже обижалась.
Из комнаты Юны открывался чудесный вид. Когда-то Мэри пыталась выторговать у неё эту комнату, но как это бывает у детей – если кто-то от тебя что-то хочет, значит, это отдавать нельзя. В итоге Маккензи осталась в своём убежище под крышей, и через какое-то время полюбила это место больше, чем всю остальную половину поместья.
— Может, ты не поедешь? — ещё утром Юна сообщала ей, что не будет разговаривать с Мэрилин до конца жизни, если та покинет родной дом. Теперь, в прочем, она задавала совсем другие вопросы.
— Милая, ты же знаешь, — она слабо подаёт голос.
Она знала, и поэтому лишь кивнула головой. Волшебница заметила, как плечи сестры неровно вздрогнули, и поэтому двинулась дальше по комнатам, потому что если сейчас она увидит слёзы Ривер, то обязательно забежит к ней комнату, запрыгнет на кровать, и как в детстве сделает домик, громко крича, что её место здесь. Но сегодня она должна была быть сильной.
Останавливаясь везде, где только можно, она видела воспоминания. Здесь они создавали целые замки, которые мешали эльфам передвигаться по полу, и они бурча трансгрессировали на короткое расстояние, чтобы не повредить целые комнаты из подушек и одеял. Здесь они разбили вазу, и спрятали её остатки за шкафом. Она даже заглянула, чтобы убедиться, что всё осталось на своих местах, и широко улыбнулась, когда заприметила покрытые слоем пыли осколки, которые никто так и не смог заметить. Или не хотел, оставляя это как напутствие. Ведь на свадьбах бьют посуду! Они тоже разбили, и вот к чему пришли.
Конечно, не всё было радужно всегда. Она помнит, как запиралась в комнате матери и плакала ей в плечо, в тех ситуациях, которые казались ей «я бы повесилась.» Здесь было и детское платье, и непонимание от того, что брат изменился, от ссор с Остарой, от обид на отца. Мэри готова была обижаться на людей, но не так часто, как Юнона, и пусть каждый раз в ней просыпался здравый мысль, зачастую, раньше чем она доходила до комнаты кого-то, кому могла бы раскрыть свою душу, иногда эту лавину было не остановить.
Она слышит громкий голос Алистэра снизу, но продолжает свой путь по лабиринтам комнат поместья, думая о том, что у неё ещё есть время. Пока он снимает ботинки, крепко пожимает руку её отцу и целует мать в щёку, обсуждает, что всё готово, и у них не так много времени. Ей хочется спрятаться, вспоминая детские прятки. Смог бы он найти её здесь? Мэри хорошо пряталась, дети могли искать её часами. Прежде, чем они заходили в нужную комнату, она ловко могла по тонкому карнизу переместиться в соседнюю, совсем не боясь упасть. Здесь было главное не смотреть вниз.
Её комната встретила её приятным запахом, и какой-то меланхолией. Она никогда не была грязнулей, но сейчас здесь было вычищено так, что даже её глаз рябил. Вещи были сложены в чемоданы, большие упакованы так, чтобы было удобно переносить. Она оставляет здесь мебель, но из-за своей привязанности к другим вещам, которые считает особенными, не смогла завещать их тому, кто поселится в её комнату.
Никто не будет здесь жить. Отец сказал ей – «мы всегда будем тебе рады.» Если ей нужен будет ночлег, она, несомненно, выберет то место, в котором провела всё своё детство. Здесь она учила заклинания, шепча их себе под нос, зная, какой острый слух был у её матери. Хотя, возможно, ей просто подсказывали домовики о том, что у неё дочери проблемы со сном. Здесь она мечтала, думала о своём будущем и прошлом, собиралась с подругами и обсуждала мальчиков из школы на каникулах, писала письма, а передумав, выбрасывала в помойное ведро, потому что было не время их отправлять. Она проводит рукой по стене, задумавшись.
Решительно она оглядывает комнату, когда за спиной появляется Алистэр.
Светловолосая никогда не смогла бы передать словами, что такое, когда ты переезжаешь. Они не просили никого помогать, сами взяли все вещи Мэрилин и погрузив их в машину, поехали. Почему машиной? Кажется, не-маги с Фрипп Айленда не слишком привыкли к тому, что волшебники живут с ними на соседней улице. И пока они будут в ночи заколдовывать свой дом, будет намного логичнее, пусть это и дольше, перевести вещи именно таким методом. Юнона вышла на улицу, отчего Маккензи старшая облегченно вздохнула. Они крепко обнялись. «Позвони мне, как доедешь. Звони мне каждый день, иначе я перееду жить к вам» сказала сестра ей на прощание, заставляя Мэри засмеяться, что на самом деле помогло ей сдержать слёзы.
— Я буду совсем близко к тебе, — шепчет она в волосы волшебнице, словно прощаясь в последний раз. Её мать прослезилась, отец хлопнул по плечу молодого человека, и вновь поцеловал дочь, шепча ей на ухо, что они всегда будут её ждать, если надо.
Сейчас, когда они пересекали мост, это казалось правильным решением, поэтому она лишь сильнее сжала пальцы Алистэра, пока его рука покоилась на ручке коробки передач.
Она была здесь уже несколько раз. Когда они приходили смотреть его первый раз, когда подписывали документы, когда забирали ключи, когда, наконец, назначили сами себе день переезда. Но сейчас, когда она стояла прямо перед домом, крепко держа в руках дубликат своих ключей, она не думала, что зайдёт сюда и её место станет её новым домом. Это было совсем незнакомое ей чувство, но оно мягко расходилось по всему телу. Она бы хотела остановить этот момент на подольше, чтобы запомнить его.
Здесь пахло совсем не как в её комнате. Сложно было уловить хоть что-нибудь, наверное, так и должны пахнуть новые дома. Скоро они наполнятся запахом её духов и его одеколона, только что испеченных блинов или заваренного кофе и чая, чистого пергамента и цветами, которые будут стоять на подоконнике. Они заведут собаку, а если он запретит ей – у Алистэра, на самом деле, нет особо выбора, в конце концов, не Дэстини она притащила с собой, которая сейчас бы воротила нос от местной травы.
Она обещала позвонить семье, и первым делом сняла трубку с рычага, и набрала знакомый номер. Так странно, она ведь [float=right][/float]никогда не звонила в поместье откуда-то ещё, и наверное, будь у неё плохая память, обязательно бы сейчас перелистывала страницы ежедневника, стараясь набрать нужный номер. В какой-то момент она закатывает глаза. «Да, здесь очень хорошо», «Нет, пап, я ещё не решила ехать обратно», «Юна, конечно для тебя есть комната, но можно не в первый день моего переезда?» В конце концов, положив трубку, девушка поворачивается к Алистэру и после короткой паузы, спрашивает:
— Чем займемся? — улыбнувшись и посмотрев на Маккензи, девушка незаметно качает головой. Она опускает ручку одного из своих чемоданов, которые успела довести до телефона, делая несколько шагов к Алистэру, легко кинув свои ключи на полку, и попав точно в цель, поднимает руки вверх в знак своей победы, опуская их на его плечи. В их расположении был целый день. Целый дом. Дом, в котором нет никого, кроме них.
Их дом.
И она не могла мечтать о другой жизни, кроме той, которая сейчас складывалась у неё.

#np Edward Sharpe & The Magnetic Zeros - Home

our home, yes, i am home,
home is when i’m alone with y o u

Подпись автора: Lord, I ' m o n l y h u m a n
I'm tired and I wanna go home

save my soul

Поделиться122017-08-03 20:58:14

Автор: Alaister Mackenzie
what's a god to a non-believer?
Личное звание: ¡hola, приятель! алистэр маккензи к вашим услугам. хочу вас просветить, что 19 июня на свет появился лучший представитель близнецов, прекрасный журналист и талантливейший писатель, ладно, ещё я обязательно возьмусь за отдел коммуникаций в МАМС, но сейчас не об этом. я люблю не могу курицу мэри, и если вас что-то не устраивает, очень... жаль.
Сообщений: 145
Уважение: +17

What did thinking ever do for me, to what great place did thinking ever bring me? I think and think and think. I've thought myself out of happiness one million times, but never once into it.

[float=right][/float]Зима в Братхэйме длится далеко не три месяца. Март на настенном календаре стремительно подходит к концу, а перепады температур никак не перестанут досаждать гостям замка, кажущегося по-особенному пустым без Остары и сестёр. Приходится спасаться затопленными каминами чуть ли не с середины дня – помещения едва прогреваются и стремительно остывают, стоит огню потухнуть. Алистэр не жалуется. В каком-то смысле, дрожащие тенями стены придают антуража, заставляя чувствовать себя каким-нибудь аристократом семнадцатого века, заскучавшим и ударившимся в писательство.
А писать приходится часто. Получать скомканным пергаментом по лицу, переписывать и снова получать. Но за неполный год юноша научился читать между строк и не принимать всё близко к сердцу; с тех пор как они основались на английском материке, Бартоломью злится всё чаще, и винить его не за что. Маккензи и сам дергается от шорохов ночью, едва высыпаясь, и в следствие реагируя на любой раздражитель, словно оголённый нерв. Особенно с тех пор, как их приняли за беженцев на выходе со Скотланд-плейс на Грейт-Скотланд–ярд. За время их поездки юноше не раз приходилось применять магию, защищаясь. И всё же бороться за свою жизнь не против грабителей или мелких разбойников, а против таких же волшебников, как и он, впервые.
Когда Алистэр не пишет, заняться становится нечем, и он начинает думать. Перебирать воспоминания, как старый семейный альбом, прогонять свою жизнь, словно на киноплёнке, выявляя сюжетные повороты, которым он не придавал никакого значения в то время. Чаще всего он возвращается в июнь 1997 года. И будь у отрывков из памяти физическая оболочка – этот бы оказался протёртым до дыр.
Уже несколько дней, рассматривая ссадины на своём теле, он спрашивает себя: «Оно того стоило?» Годовое молчание, должное поставить жирную дочку в его словах, затерянных далеко в прошлом лете, показать, как глубоко поступок Мэрилин Маккензи задел его. Показал? Поставил? Только в итоге вместо победных лавров он видит заметно повзрослевшее отражение, смотрящее на него из зеркала с оттенком сожаления или жалости – ему не до разборок в оттенках эмоций. Меняются ли люди? Алистэр Маккензи не возьмётся говорить за весь мир, но оборачиваясь на свою версию из прошлого, ему хочется злорадно усмехнуться. Наивный маленький мальчишка, уверенный, что знает лучше всех. Ничего он не знает. И даже сейчас. Ни-че-го.
Не проходит много времени прежде чем юноша широким движением сдвигает стопки исписанной бумаги в один конец стола и кладёт перед собой чистый лист пергамента, тяжело роняя ладони на деревянную поверхность. Алистэр смотрит в желтеющее пятно, вслушиваясь в собственный ритм дыхания. Он сидит почти неподвижно, словно выжидая знака свыше или командного свистка. А затем резко оживляется и берёт в руки перо.

Мэрилин (всё ещё дорогая, если ты сомневалась),
Я смотрю на переполненную черновиками и всё же надеюсь, что именно этот не полетит в неё следом. Я хочу, очень хочу его написать, но, кажется, моё желание действует на процесс прямо противоположно. Мне хочется спросить: «Как у тебя дела?» Только не глупо ли начинать письмо так обыденно, когда мы оба знаем, что если уж и подбирать ему определение, то это прилагательное встанет последним в списке.
Я не знаю, как начать. Я не знаю, как правильно. А ты не рядом, чтобы сказать мне: «Правильней было не допускать этого.» Но, Мэри, вместо маховика времени в моём арсенале чистый лист и перо, а варианты их применения весьма ограничены. Зато я знаю, что не хочу больше молчать. Да и хотел, пожалуй, в первые пару дней. Жаль, что баранья упёртость – негласный перевод с древне-кельтского нашей с тобой общей фамилии. Кому как не тебе это знать лучше всех? (Только не выкидывай письмо на этой фразе. Я больше не буду так шутить, обещаю.) Я слышал ты спрашивала обо мне у Юны, и наверняка знаешь, что я спрашивал о тебе. Думаю, хватит играть в испорченную сову. По крайней мере, с меня точно хватит.
Не сомневаюсь, она уже рассказала, что я остановился в Братхэйме и живу здесь с начала года. Теперь расскажу и я. Всё в порядке. Я в сохранности и не подвергаю себя опасности больше, чем необходимо. Чистокровным волшебникам нечего бояться даже в самом Лондоне, а покидаю территорию замка я крайне редко. И всё же я понимаю, что получение тобой этого письма выглядит крайне неожиданно. Пускай, я и надеюсь, что где-то в глубине души ты знала: я не замолчу навсегда. Хотя кого я обманываю?
Ты права. Я невыносимо упёртый и совсем ещё ребёнок. Я не умею рассчитывать силы, и на неудачный тычок в бок принимаюсь колотить, что есть мочи. Хотелось бы сказать, что я изменился, но чем больше я оборачиваюсь назад, чем больше вспоминаю себя за последние года – ничего не изменилось. Я всё тот же упёртый мальчишка, правда, уже не ограниченный перспективой того, к чему привык. Как бы банально это ни звучало, восприятие мира напрямую зависит от того, насколько большой этот твой мир. Мой был крохотным, и крохотные обиды заполняли всё его пространство, принимали вид вселенских катастроф, когда на самом деле не стоили и йоты внимания. Жаль, что мне в буквальном смысле потребовался конец света, чтобы понять насколько мелочно всё, что я считал важным каких-то несколько месяцев назад.
Совсем недавно я попал в драку. Не сам, честно слово. На меня и Бартоломью напали, обознавшись – мы быстро разобрались, и никто не пострадал, не волнуйся. И всё же я поймал себя на мысли: «А что если это конец?» С тех пор эта мысль не покидала меня. Я думал о семье, о друзьях, обо всех, кого оставил в Америке, и в первую очередь я подумал о тебе. И о нашем разговоре, который мог бы оказаться последним, будь я менее удачливым. Я драматизирую, конечно. Только сути это не меняет.
Смотря на всё, что я сказал в нашу последнюю встречу, сквозь призму прожитых месяцев, я чувствую себя полнейшим идиотом. Я пытался начать письмо с извинений, но так и не подобрал нужных слов. Кто знает, может быть, нет ничего, что помогло бы починить всё то, что я сломал с беззаботностью, присущей детям. Зато я могу попытаться. И не устану пытаться, сколько бы времени на это ни ушло. Сейчас я это понимаю.
Мэри, мы знаем друг друга дольше, чем помним самих себя. Я знаю, куда метиться, чтобы сделать тебе больно. А ты знаешь, что я всегда делаю на зло, если больно мне. Только вот ты не была виновата в том, что мне не хватало храбрости защищать собственный выбор. С храбростью у меня всегда дела обстояли неважно.
Ты вовсе не заносчивая. И твоя вдохновлённость семейным делом – последнее, что я имел право ставить в укор. Тем более, когда и сам восхищался тем, как ты уверенно стремилась стать частью фирмы. Мне уверенности как раз никогда не хватало, и в какой-то мере я завидовал тебе. Хотя чего таить? Я наслышан о твоих успехах от Юны, и завидую до сих пор, потому что от Бартоломью похвал не дождёшься. (А может, я просто потерянный случай, и дело вовсе не в нём.) Горжусь я, правда, куда больше. Уверен, вместе с тобой МАМС обрёл надежду на долгое и светлое будущее, и я счастлив, что смогу быть частью всего этого, пускай только в качестве зрителя.
Я много упустил, и не надеюсь, что смогу исправить это своим письмом и даже намеченным на ближайшие месяцы возвращением. Но сдаваться я не собираюсь. Я скучаю, Мэри. И скучал все эти месяцы, только упрямства во мне оказалось больше, чем здравого смысла. Прислушайся я своим чувствам, и это письмо оказалось бы у тебя куда раньше. Настолько, что обидеться на меня смертельной обидой было бы запрещено законом.
Надеюсь, ты не выкинешь конверт, как только увидишь мой почерк и дойдёшь до конца. Хотел бы я сказать, что не жду ответа, но я буду ждать. А если не получу его, ты так просто от меня не отделаешься. Я не могу позволить себе потерять тебя из-за приступа юношеского максимализма.

P.S. Кажется, я много надеюсь, да?

P.P.S. Если вдруг возьмешься за ответ, расскажи мне всё. Всё, что посчитаешь нужным, потому что как бы я ни ценил нашу младшую сестру, мне бы хотелось узнать как твои дела из первоисточника.

С любовью и очень-очень белым флагом,
твой бумеранг Алистэр (ему говорят катись, а он всё равно возвращается обратно).

Откладывая в сторону перо, юноша с усталостью смотрит на груду бумаги в корзине у стола и спешит запаковать исписанный пергамент в конверт. Прежде чем испугается, что уже слишком поздно, и передумает. В конце концов, опоздает он тогда, когда сыграет в ящик, а до тех пор время ещё есть. И Алистэр надеется, что на этот раз оно будет на его стороне.

Подпись автора: n e u t r a l i t y , i n t h e f a c e o f s u c h e v i l , i s . . . complicity

not to speak is TO SPEAK, not to act is TO ACT

Поделиться132017-08-22 23:45:02

Автор: Miles Walsh
i will make you believe you are lovely
Личное звание: нас в семье невероятно много, но лучший парень на ирландской деревне это майлз зовите меня джо уолш. в полку рыб прибыло, потому что я родился 7 марта. вы болеете за «кенмарские коршунов»? тогда можете танцевать, ведь перед вами охотник сборной. и когда-то я упал на голову айлз, от которой у меня сорвало крышу.
Сообщений: 127
Уважение: +2

тебе, пока ты путешествуешь

— Готов, Уолш? — слышит он отдалёно зудящий голос Троя, чувствуя, как сводит всё его тело. Это был не первый его выход на поле для квиддича, но тем не менее, перед каждым приветствием их команды, его разум хотел сбежать отсюда подальше, а туловище просто отделится и остаться стоять, как вкопанное. Поэтому молодой человек лишь неуверенно что-то мычит в ответ, говоря «Меня сейчас стошнит», но, видимо, всё же выглядел он намного лучше, чем в первый раз. Он покачнулся, когда кто-то из команды со смехом стукнул его по плечу.
Они вылетают вперёд, словно пушечный выстрел, в ушах начинает звенеть традиционная ирландская музыка. Они не были пафосными, но при этом, прутья их метел задымились зелёными и белыми цветами, оставляя за собой длинный след. Он на секунду оборачивается, а затем, вздохнув намного свободнее, широко улыбается толпе, что встречает их оглушающим рёвом. В какой-то момент он слышит позвякивание монет и громкие отголоски смеха – наверное, сзади них успел появиться танцующий леприкон. Он видел такого ещё на Кубке мира по квиддичу в тысяча девятьсот девяносто четвертом, а теперь сам он оставляет рыжеволосого весёлого бородоча у себя за спиной. Эта мысль придала молодому человеку уверенности.
Он помнит как проходил кубок девяносто восьмого. Наверное, он смог бы участвовать и в нём, если бы пошёл на тренировки сразу после окончания своей школы. Было бы ему обидно, если бы он провалился? Скорее нет, чем да, в конце концов, тяжелые тренировки всё равно дали бы ему своеобразный опыт. А так... Из-за войны они все успели многое упустить, с другой стороны, и многое обрести. Он не жалел, о нет, и поэтому, сидя на Кубке в тот год, когда Волан-де-Морт пал и громко крича с трибун слова в знак поддержки команды, которую поддерживал в тот год, он пообещал сам себе, что обязательно попадёт на поле в следующий раз.
И он был совсем близок к своей мечте.
Сборная Ирландии по квиддичу приняла его не сразу, и это было справедливо. Ему пришлось отыграть несколько сезонов как с британскими командами, а позже и с ирландскими. В конце концов, он попал к «Кенмарским коршунам», прямо перед тем, как им нужно было играть с «Сороками». О, вот тогда у него точно тряслись поджилки! Его вырубило на пятнадцатой минуте, когда бладжер с силой влетел ему в голову, и то, ему сказали, что он довольно долго продержался. И не смотря на это, теперь он был среди них, участников Сборной Ирландии – Троя, Райана и Линча, которые когда-то участвовали в кубке девяносто четвертого. И вот за это уже стоило гордиться.
Они быстро поднимались по таблице, и целью их был чемпионат по квиддичу. Майлз успевает иногда смотреть в толпу, но затем быстро поворачивает голову обратно – ему нет смысла пытаться высмотреть там кого-то. Им пришлось уехать на другой континент, видимо, американцы были слишком ленивыми, чтобы добираться до их небольшого острова в Европе. Так или иначе, его семья не смогла оставить бизнес, также, как и его друзья. Он шутил, что Трэйси не поехала потому, что он играет в другой команде, в то время как девушка болела за «Гордость Портри», и если честно, пусть будут эти фиолетово-жёлтые шотланцы с дальних островов, нежели «Гарпии», абсолютно не ждущие в свои ряды никого мужского пола. Илай не смог оставить свою работу, также как и Айлин. И на самом деле, он прекрасно это понимал. Квиддич был его работой, и было бы странно, если бы он заставлял их таскаться на каждый из своих матчей, тем более, которые были лишь проходными. Конечно, они были более редкими, чем их каждодневное появление на работе в Министерстве, с другой стороны... Их поддержка из-за океана также была ему важна. И этого хватало для того, чтобы биться с командой противников, а потом с гордым видом заходить домой, сообщая о новой победе.
— Уолш! — громко кричит ему Трой, и они летят прямо, перекидывая квоффл из рук в руки, ловко обходя соперника. Они открывают счёт, и молодой человек не сдерживает широкой улыбки. Когда же третий охотник забивает и второй раз, Майлз ликующе оглядывает стадион, а затем вновь сосредоточено направляется за тёмно-коричневым мячом, стараясь отобрать у команды противников. Сильный удар по его руке не остаётся незамеченным, и недовольно вскрикнув, юноша вновь хватается за древко метлы, выравнивая её, оглянувшись на лицо противника.
Квиддич в школе многому научил его. Пусть Гриффиндор побеждал последний раз лишь на его четвертом курсе, но все эти изнурительные тренировки, которые предоставлял им сначала Оливер Вуд, а после него и Джонсон, Поттер с заменяющей его иногда Уизли, были ему только на пользу. А чего стоили обсуждения игры и тактик с друзьями? Говоря не только про львиную гостиную, потому что МакМиллан с её советами «Как увернуться от удара бладжером» сама того не понимая помогла ему научиться уворачиваться от чёрного мяча смерти. Правда, рассказывала она всё равно довольно хитро, что как только она целилась в голову метаморфа, то обязательно попадала в самое яблочко. А Элайджа? Иногда они взахлёб обсуждали что-то до самого вечера, тем более, что у рейвенкловца была и другая сторона – он знал много всего про маггловские виды спорта, и если честно, оттуда можно было очень много чего почерпнуть. Сам Майлз даже говорил, что должен был отвесить поклон некоторым баскетболистам, потому что именно их трюки он переделал под себя в квиддиче и использовал их на поле.
— И Майлз Уолш забивает мяч! — громкий голос диктора, а затем и взорванные трибуны ирландских болельщиков. У них было не так много времени. Лишь иногда он выхватывал из слов молодого человека счёт, который он вёл вслух. Сто пятьдесят очков. Лишь бы набрать больше, чем противник, и если их отрыв будет больше, чем в стопятьдесят очков, это будет стопроцентная победа, даже если они поймают снитч.
Это был сложный выбор. Ещё с детства родители твердили ему, что он должен будет пойти по их стопам, иначе кому передать бразды фирмы, когда их не станет? Они пытались заинтересовать его походами на работу, объяснением, как обстоят дела и шуточные игры, которые обучили бы его на простом уровне как подойти ко всему этому экономически. И чем он занимался сейчас? Явно не тем, что хотели от него Фиона и Ричард Уолши. Другое дело, что он знал, что они гордились им даже сейчас, когда знали, что он явно не пойдёт по их стопам. Конечно, ты не можешь быть игроком по квиддичу вечно – ты становишься старше, старее, и в какой-то момент ты просто не выдерживаешь. Он видел, как поле игры покидает невероятное большое количество людей. Трамвы, разочарование в жизни, да всё что угодно могло сломить волшебника быстрее, чем он успевал напомнить себе, что поле становилось его домом, а сама игра – призванием.
Игра длилась несколько часов, за которые они успели как отстать по очкам, и вновь набрать их, словно были в маггловском парке аттракционов. Ликующие возгласы зудяще отдавались в голове, усталость – в плечах, а желание, чтобы это всё поскорее закончилось уже давно стало привычным. И вот, когда они вместе с Троем и Маллетом рвутся вперёд, крепко держа в руках квоффл. В их исполнении трюк «Голова ястреба» становился ещё страшнее при одном условии – он должен был обмануть вратаря противника своим видом.
— Давай же, Уолш! — громко орёт Трой ему в спину, но прежде, чем Майлз успевает принять форму охотника американской команды, сзади свистит свисток.
— Айдан Линч ловит снитч! Сборная Ирландии побеждает со счётом 310:200! — он уже ничего не слышит. Сладкий вкус победы захламляет его голову, а крики толпы опьяняют разум. Они вновь делают круг почёта, пуская за собой зёлёно-белые полосы дыма.
— Почему ты так стормозил, Майлз? — тихо спрашивает его охотник, когда они опускаются на землю. Он словно ждал этой победы, но совсем не от ловца команды. Сам Джо уже не помнил, когда началась эта внутренняя война между участниками собственных команд, когда каждый пытается доказать, что именно благодаря ему все побеждают. Он просто выполнял свою задачу, тем самым, помогая команде победить. Как и в этот раз.
— Мы же победили, верно? — отвечает он ему вопросом на вопрос.
Они давно обсуждали эту тактику. Им всем показалось это логичным использовать силы Майлза, раз он являлся метаморфом. Ни в одном своде правил по квиддичу не было сказано про то, что нельзя использовать свою магическую силу, при том, что даже не возбраняется брать с собой волшебные палочки. Так где тут нарушение? Уолш должен был принять внешность любого из игроков соперников на себя, тем самым, отвлекая его, давая преимущество своим. И он не сделал этого.
— Линч мог не словить мяч, — наседает на него Трой, хмурясь. И именно здесь метаморф понял, что он не шутил, а серьезно хотел разобрать его действие.
— Слушай, — произносит гриффиндорец, останавливаясь вместе с ним и крепко сжимая свою метлу. Это была та же самая метла, которую когда-то давно ему сделал Феликс. Конечно, после выхода почти на мировую сцену она потерпела некоторый ряд изменений, но всё ещё иногда он с ужасом осознавал, что эта метла была вполовину самого возраста юноши. Да она могла бы чуть ли не в Хогвартс для мётел уже поступить! — Какой смысл показывать это сейчас? Все будут знать о нашем трюке. Лучше оставим это на Кубок мира, — и кажется, именно эти слова помогли остудить охотника. Он несколько задумчиво смотрел на Майлза ещё несколько секунд, а затем расплылся в улыбке. Этот ответ его вполне удовлетворил.
— Ты прав, — спортсмен оглядывается назад, всё ещё слыша за собой крики людей, — Пойдём, отметим это? Я знаю отличное место! А утром двинемся обратно на материк, — но в ответ лишь видит качающуюся голову Майлза, и сразу же удивлено вскидывает брови, — Да ты шутишь? Куда тебе торопиться?
Но он знал, куда. Поэтому лишь загадочно пожав плечами, он поднял руку и махнул ей Трою, поспевая пожать руки и остальным членам команды, прощаясь. Выйдя из раздевалок быстрым шагом, он вскидывает руку, всматриваясь в циферблат часов. У него совсем мало времени. Поэтому использовать самолет, маггловский паром, да что угодно, что доставит его на берег только через сутки, если не две недели он даже не пытался использовать. Сегодняшняя цель его была не взять победу на игре, а поскорее закончить её для того, чтобы вернуться к домой. Поэтому молодой человек трансгрессирует в портовую часть, где чуть ли не бегом, перескакивая через несколько ступеней, направляется к кораблям фирмы Рейденов, занимающейся транспортировкой не только тяжелых грузов, но и использующихся как курортный транспорт. Что было ему и на руку. На несколько часов он смог погрузиться в сон – мышцы болели, и он знал, что завтра смотря в зеркало обнаружит несколько новых синяков, ведь успел несколько раз свалиться с метлы и получить бладжером по руке, ноге, да чему угодно, но зато не голове (всё ещё спасибо МакМиллан.)
Громко трубит труба, а приятный женский голос оповещает, что они пересекли границу Великобритании. Молодой человек встрепенулся, а вокруг него успело собраться несколько зевак, с любопытством оглядывающих его форму.
— Не дадите автограф? — пропуская мимо ушей остальные части предложений, Уолш несколько зардевшись, быстро кивает головой, протянув вперёд руку и коротко оставляя свою подпись на клочке бумаги молодой девушке. Прежде, чем она успевает продолжить с ним беседу, он выбегает с парома, как только у того получается пришвартоваться. Майлз кидает короткий взгляд на свою метлу, а затем в небо, размышляя, как будет удобнее. Через короткое мгновение он вновь переживает ураган в своём желудке и явное привычное секундное помутнение своего разума.
— Можно этих? — быстро проговаривает молодой человек, не сдерживая смешок, пока женщина маггловского происхождения удивлено смотрит на юношу в цветной форме и с метлой в руке, но при этом, не задавая лишних вопросов, протягивает ему несколько лилий в руке, которые были крепко обтянуты цветной лентой. Он быстро отсчитывает ей фунты, пытаясь не перепутать их с волшебными деньгами, и стоит ему завернуть за угол, как метаморф быстро забирается на метлу, поднимаясь в воздух. Чтобы не привлекать к себе внимание, он тихо произносит Дезиллюминационное заклинание, всё же, чтобы больше не ловить на себе удивленные взгляды. Всё же не переодеться было плохой идеей.
С другой стороны, так он выглядел намного мужественнее, чем обычно! И прямо как тогда, когда они только познакомились.
Сегодня не был какой-то особенный день – их первой встречи, годовщины, да чего угодно, но тем не менее, он не мог не торопиться к Айлин. Каждую свою секунду метаморф хотел проводить с ней, и дни разлуки сам юноша переживал довольно тяжело. Каждый раз при таких командировках Уолша чуть ли не разрывало, и уже несколько раз он подумывал о том, чтобы перестать играть в квиддич, может, спуститься на землю и заниматься чем-то более полезным, чем закидывать квоффл в кольца.
Он аккуратно спускается с метлы, развевая чары, устремляясь к порогу их дома. Несколько помявшись, он приглаживает свои цветные волосы и края мантии, а затем тихо стучит в дверь, пряча за своей спиной цветы. Спортсмен слышит тихие шаги в коридоре, а затем и видит, как нажимается ручка двери, а затем она отворяется. И он видит Айлин собственной персоной – домашнюю, уютную и нежную, такую, какую он привык видеть за несколько лет. Гриффиндорец аккуратно вытягивает цветы из-за спины и протягивает ей, а улыбка сразу же прилипает к его лицу. Он чувствует себя словно ему было пятнадцать лет, и он ворвался домой к девушке, которая ему нравится.
Ну, доля правды в этом была.
— Привет, Айли, — тихо произносит он, а затем делает шаг вперёд, перешагивая порог, — Мерлин, какая ты красивая, — шепчет Майлз, прижав одну руку к её щеке, а второй притянув девушку за талию, он склоняет голову для поцелуя. И кажется, вот это можно назвать самой, что ни на есть, настоящей победой.

Подпись автора: I can't see where you comin' from,
but I know just what you runnin' from

I'AM WHO STOP YOU FALLIN' FROM YOUR LADDER, BABY

Поделиться142017-08-30 21:32:43

Автор: Michèle Laurent
looks like morning in your eyes
Личное звание: неужели опять? лоран. ло-ран. мишель лоран, и будьте добры, не извращайтесь над моей фамилией. 16 октября одна из чаш весов явно перевесилась. я долго шла к этому, но теперь я аврор, и даже не смотрите на меня за то, что я предала свою страну. пока я не страдаю заполнением бумаг по ночам, ищите меня делящейся выпечкой, чашкой кофе и своей любовью рядом с бэллами, к шутками которого вам придётся привыкать дольше, чем пытаться найти смысл своей жизни.
Сообщений: 70
Уважение: +8

Сидящая в кинотеатре на первых рядах, она всегда с прыдаханием смотрела на картинки, сменяющиеся друг другом иногда слишком быстро, отчего девушка не успевала проморгаться. Это было совсем не то, чем занимались волшебники в свободное время. Театры, конечно, были со своей особенной чертой, и это было то, что совсем не хотелось отпускать, с другой стороны магглы с их фильмами, идущими на больших экранах...
Наверное, кинотеатр побеждал ещё и тем, что тебе было намного проще воспринимать происходящее. Для зрителей было сделано всё настолько удобно, что иногда даже задумываться о глубоком смысле не было никакого, потому что он слишком чётко вырисовывался на первом плане. Она помнит, как выходила с фильма с подругой. Картина была о том, что мужчина изменил своей женщине, а та устроила ему истерику, похуже урагана в Америке.
— А что бы ты сделала в такой ситуации? — спрашивает она её, на что Лоран устремляет взгляд вперёд, пожав плечами и улыбнувшись.
— Я думаю, что в такую ситуацию не попаду.

Кажется, Англия решила отомстить за все те тёплые дни, которые предшествовали сильному ливню. Она поверить не могла, что делает это прямо сейчас, вместо того, чтобы трансгрессировать к себе домой. Хотя, кто знает, насколько погода на берегу будет лучше, чем в Лондоне? Потому что город на Темзе, кажется, планировал вообще утонуть.
Мишель бежит сквозь дожль, прикрывая лицо рукой. Это уже вряд ли поможет, потому что промокнуть насквозь она успела, стоило ей выйти из министерской красной будки, и когда она поняла спустя десять минут, что с неба капать точно не планирует переставать в ближайшее никогда, то решила преодолеть это расстояние бегом. Вы спросите, почему не трансгрессировала или воспользовалась камином – ей ведь просто нужно добраться домой?
Ответ прост – утренний разговор.
Лоран была тем человеком, которая редко запоминала большинство деталей, но в то же время, старалась угодить людям в чем-то, особенно, неожиданно. Так она могла принести кому-нибудь чашку чая, когда человеку не поднять себя после тяжелого дня на работе, вспомнив о том, что кто-то печалился от отсутствия нового пера, зайти и купить его ему. Она помнит, как Винсент сказал «Помнишь тот магазчик, который стоит на углу у Министерства? Там невероятная выпечка. Словно привезенная из Франции.»
Установка была дана – купить наисвежайший батон, который только можно было найти после вечерней смены для того, чтобы удивить молодого человека. Они сегодня разошлись в Министерстве – ей пришлось отправиться в Вустер, потому что какие-то дети решили, что играть с волшебной палочкой при магглах это отличная идея, а Винсу необходимо было посетить какую-то конференцию. И если по поводу белого хлеба она смогла запомнить, то информация о том, какой именно саммит его ждал, увы, в голове её не отложилась.
— Ох, ну и погодка, — произносит она, толкая дверь отсебя и быстрым шагом проходя в теплое помещение. Её волосы слиплись между собой, и Лоран одним движением смахивает их набок, — Добрый вечер, — вежливо договаривает светловолосая, повернув голову к продавщице. Она лишь несколько нахмурилась от взгляда на пол, на котором под Мишель почти моментально собралась лужа воды, стикающая с её одежды, обуви, жизни. На ходу она достаёт кошелек, и просит у них самую свежую выпечку, и обменявшись деньгами, покидает магазин с небольшим бумажным пакетом в руке.
И вновь начинается её приключение «Доберись до сухого места.» Она прижимает к себе пакет, стараясь спрятать его под внутреннюю часть, ещё пока, сухой куртки и заворачивает в небольшой проулок. Щурится, оглядывается по сторонам, и не замечая никого примечательного вокруг, мысленно представляет их дом.
Они переехали из Франции в квартиру, как Винсент и обещал, на берегу Ла-Манша. Сложно сказать, что Англия встретила её с распростертыми руками, кажется, наоборот, стоило ей переступить порог её нового дома, как задор от переезда начал медленно утекать сквозь пальцы. Он обещал ей дом, но им приходилось умещаться на пятидесяти квадртатных метрах. Он обещал работу в Министерстве с повышением, но так получилось, что Лоран попала вновь к Хит-Визардам. Он сказал, что они будут счастливы, и кажется, только это смог сохранить между ними. Мишель не могла на него злиться, и не злилась – разве важно место жительства, должность, зарплата, когда рядом есть любимый человек? Она не чувствовала, что поступила неправильно, отправившись вникуда только за велением своего сердца. И как бы не поутих её пыл изначально, с каждым днём он вновь начал набирать обороты, потому что она делала это ради них. Ради них она вставала раньше молодого человека, чтобы приготовить им завтрак. Ради него она одевала длинную темную мантию, потому что он очень хотел быть похожим на англичан. Она ходила туда, куда он хотел, Мишель занималась как делами по дому, так и усердно трудилась на работе, чтобы их переезд не казался никому бесполезным. По вечерам, зачастую, Винсент выбирал занятие им по душе, и после того, как он откидывался от её тела на спину, крепко засыпая, Лоран подолгу смотрела в потолок, пока не переворачивалась на бок, утыкаясь в плечо Винса, продолжая верить в одно – именно это было её счастьем.
Девушка быстро поднимается по лестнице, не обращая внимание на некомфортную одежду, свисающую с неё, словно тряпку. Она не могла вытащить волшебную палочку и высушить себя, по крайней мере, до того момента, пока не дойдёт до своей квартиры – им приходилось снимать аппартаменты среди магглов, которые явно не любили проявления любой магии.
Мишель была внимательной. Попадая в новое помещение, в котором ещё ни разу не была, скорее всего её будет отвлекать то, что находится в нём. Она будет оглядываться, стараясь приметить какие-то детали, что описывали бы человека. Здесь стоит рамка с фотографией дочери. Тут – давно непопытая кружка, ждущая своего часа, где её или выкинут или попытаются отмыть уже живое существо, в скором будущем, планирующее вылезти из своего дома. Где-то тикает несколько пар часов, потому что человек очень сильно не верит только одной паре стрелок. На полу стоит обувь, которая явно не принадлежала молодой Лоран.
Девушка несколько хмурится, снимая промокшие туфли, опускаясь на пятку и оглянув коридор. Она не включая свет идёт по узкому коридору на неяркий свет – так горел их светильник около кровати. Может, к ним зашла сестра Винсента? В последний раз она тоже приехала без предупреждения, запросив у них возможность на ночлег в таком тоне, словно они сию секунду должны были освободить ей своё постельное белье, принеся в кровать ещё и чашку чая на ночь с мёдом и лимоном.
Она слышит монотонный скрип и непонятный хлюпащий звук, затем вновь хмурит нос. Стоит ей остановиться в проходе, как перед глазами открывается прекрасная картина явно не с сестрой её молодого человека. Но, в общем-то, в одной из главных ролей и правда был Винсент. Прекрасная блондинка, которую звали Лорейн, а большинство коллег звали её «Лорри» высоко задрала свои ноги, одной рукой комкая её простынь, а второй цеплялась за спину ногтями уже не её Винсента.
Мишель быстрым движением достаёт волшебную палочку из мантии, резко заставляя открыться шкаф где-то с боку.
— Дайте мне пару минут, и можете продолжать, — глухо произносит девушка, заставляя от неожиданности вскрикнуть как Лорейн, так и самого Винса, опешевшего от такого внезапного появления Мишель.
— Милая? Я... Это не то, — он резко отодвигает от себя Лорри, которая, кажется была совсем не польщена таким положением дел, быстро натягивая на себя хоть какое-то покрывало. Сам же молодой человек быстро прикрывает свои нужные места подушкой, — Мишель, дай я тебе всё объясню! — он повышает на неё голос, но волшебница слышит его так, словно ей в уши вставили пробки. Не видя ничего перед собой, она продолжает взмахивать палочкой, заставляя свои вещи складываться в небольшой чемодан. Времени на то, чтобы перевести всё из Франции в Англию было предостаточно, но он попросил её не слишком торопиться – места здесь было мало, воспользоваться заклинанием увеличения пространства у них не было возможности, а утонуть в тканях её одежды не хотел никто из них.
— Да послушай ты меня! — свободной рукой Винсент хватает её руку, заставляя волшебницу на секунду замереть, [float=left][/float]уставившись на его пальцы, — я совсем не хотел, она...
— Споткнулась? — не удерживаясь от колкого замечания, Мишель выдёргивает свою кисть, на секунду приближаясь к Винсенту, другой рукой пихнув ему в руки полумокрый пакет, который успела высунуть из под своей куртки. Не удерживая его, пакет падает, а из него выпадает и выпечка, которую она так упоротно пыталась спасти от ливня на улице. Лоран хмыкает, в последний раз переводя взгляд с Винсента на Лорейн и обратно, а затем, подхватив ручку своего чемодана, разворачивается к ним спиной.
— Тогда знаешь что? Проваливай! — она хочет убраться отсюда, — Проваливай, потому что ты не нужна мне! — нагнувшись, она быстро защёлкивает замок на туфле, — Ты ни в какой степени не можешь сравниться с ней! Мы с ней будем счастливы! — открывая дверь, Мишель крепко сжимает чемодан в руке, — С ней! Слышишь, потому что ты этого не достойна! — хлопок и след Лоран уже пропал.
Она вновь перекидывает мокрые волосы на другую сторону, начиная медленно идти вперёд, попутно убирая волшебную палочку. Подходя к стойке, девушка пустыми глазами смотрит на женщину, что широко улыбается ей.
— Д-добрый вечер, — волшебница несколько хмурит нос, облакачиваясь об высокую перекладину, пытаясь сосредоточиться, — Можно до Парижа? — она не была готова трансгрессировать даже до Фолкстоуна, тем более, какая разница, откуда пользоваться Евротоннелем. Несколько дрожащими руками она протягивает женщине как документы, так и фунты, и получив свой заветный билет, делает шаг в сторону. Справа от неё появлятся полупрозрачное отражающее стекло. Она поворачивается в его сторону, вздыхая, смотря на своё отражение.
Неужели она и правда так многого просила?

can we skip the part where you look in my eyes and tell me you apologize?
even looking at me saying that you're sorry
isn't gonna change my mind

Подпись автора: WHO CAN SAY IF YOUR LOVE GROWS
as your heart chose

. . . only time . . .

Поделиться152017-12-25 00:26:10

Автор: Merilyn Mackenzie
i'm just trying a dance my troubles away
Личное звание: никогда не слушайте, как меня называет семья, потому что я всё ещё просто мэри маккензи. 11 января принято говорить людям «спасибо», а моим близким поздравлять меня с праздником жизни и упираться лицом в мою козерожью сущность. что-что? не слышу, как вы кричите «мэри-в-главу-фирмы-мамс», потому что так и будет. с самого детства мне приходится проводить время с доркасом, но если кто-то скажет, что мы не идеальная пара – я выстрелю ему в задницу из своего ружья.
Сообщений: 154
Уважение: +2

o n c e , t o o s o o n , i b o u g h t y o u r g i f t i n m a y
can't believe we're here on my favorite holiday
рождество 2011Каждый год шотландский клан МакМилланов начинал своё Рождество с того, что подбирая все свои подарки для других семей, выдвигался на огромное празднество. Они редко принимали у себя просто потому, что не успевали никому даже предложить – слишком большая очередь была на приёмы и у других шотландцев. Сами-то они не были против! Не смотря на то, что Финли любил готовить, а Эйлин в нужные ей моменты могла широко улыбаться и говорить всем, насколько она рада их видеть, всё же, избавиться от этого было удобно.
И это не нравилось Трэйси МакМиллан больше всего на свете. Празднование самого Рождества было не самое главное для волшебницы, а вот подготовка к оному... И это всегда отбирали у неё, словно вкусную карамельную конфету! В детстве она надувалась как фиолетовая жвачка, говорила, что не хочет никуда ехать. В школе, разумеется, стало намного проще, тем более, когда у неё появилась возможность и вовсе вылетать из родительного гнезда куда-нибудь в Лондон, к Элайдже или же, наоборот, звать к себе друзей в Хогсмид для празднования. В любом случае, ещё несколько лет после переезда от семьи она всё равно возвращалась к ним на Рождество, поочередно меняя Грэмов на МакМилланов.
Но в этот год всё будет совершенно иначе.
Слыша как ворочается Теодор, явно больше не планирующий находится в своей кровати, она аккуратно выскальзывает из под одеяла. Видя, как дрогают веки Элайджи, волшебница аккуратно нагибается к его уху:
— Ещё слишком рано, спи, — и целуя его в весок, спешит к кроватке своего сына, перехватывая пальцами тёплый свитер со спинки стула. Стоит ей выйти за порог комнаты, как из ниоткуда на неё выскакивает и Лекса, то ли подкарауливая мать, то ли просто решившая поиграть со своими куклами именно в коридоре. Гуськом они все отправляются умываться, одеваться и завтракать. У неё было сегодня много работы, и ей везло в том, что дочь была достаточно взрослой, чтобы взять на себя развлекательную программу для Финли младшего, тем более, всё это будет происходить до того момента, пока Илай не поднимется с кровати. А там уже дети пристанут к нему, словно пиявки к коже и избавиться от них будет слишком сложно.
В этот раз они оставались одни. Обычно шумной улица была ещё и по причине соседнего дома, дети из которого толпой перебегая дорогу, выкрикивали имена детей, чтобы заняться традиционными зимними играми: они лепили снеговиков на скорость, играли в снежки до первого попадания в ухо, предварительно, отстроив себе по несколько замков, чтобы разделиться по командам. Иногда родители выходили на помощь – так маленькие Уолши и МакМилланы экономили время, тратя его на куда более увлекательные вещи. Сегодня же было тихо – их соседи уехали в Ирландию, праздновать праздники с бабушками и дедушками, дядями и тетями. Конечно же, и МакМилланов звали на эту славную тусовку жизни, но для Трэйси это был шанс отпраздновать Рождество так, как она всегда мечтала, по крайней мере, хотя бы раз в своей жизни. В кругу своей семьи.
Она не паникует. Её план идеального праздника был записан ещё несколько месяцев назад, и по несколько пунктов туда добавлялось или стиралось по несколько раз на дню, пока список не стал идеальным. Их дом уже был украшен, и сделано это было хорошо по одной простой причине – соревновательный дух, который преследовал её ещё со школы, стоило мысли в голове, что у Майлза Уолша может получится что-то лучше, дал о себе знать и в этот раз, поэтому с помощью Элайджи, который то и дело слышал «Выше! Нет, ниже! Нет, теперь выше!» и детей, которые приносили огромные мотки сложенной в коробку гирлянды с чердака, рыжеволосая волшебница была спокойна за внешний вид их совместного места жительства. Все подарки, которые они купили и совместно с мужем, и которые она приготовила отдельно для друзей и семьи были надежно спрятаны до вечера в мешочке с увеличенным пространством – дети уже в таком раннем возрасте, словно ищейки, делали всё возможное, чтобы найти их раньше времени.
Оставалось только разобраться с ужином! А ещё желательно обедом, потому что вряд ли дети шести и двух лет буду дожидаться, когда же там на стол поставят индейку с апельсинами. Убедившись, что Тео и Лекс в доме и не планируют вылезать на улицу, полностью засев в игрушечные автомобили (иногда у них была возможность покататься и на настоящей машине, отчего они в не меньшей степени приходили в восторг), она направляется на кухню. Вытаскивает из холодильника и мясо, и ингредиенты для салатов, то, что к вечеру должно будет стать сливочным и ягодным соусом. Она уже достаёт волшебную палочку, дабы начинать всё это резать и промывать, как хмурясь, опускает её и оглядывается по сторонам. Чего-то не хватает. Чего-то очень важного, отчего и огни гирлянд не радуют глаз так сильно, как могли бы, а небольшого размера ангелочки, подвешенные над люстрой вовсе не заставляют её улыбаться.
МакМиллан быстрым шагом направляется туда, где видела то, что ей нужно в последний раз. Тянет руку к камину и улыбаясь, нажимает на кнопку «плей» на стареньком плеере, который подарила Элайдже ещё в период их школьных лет. Они жили в тот период, когда уже давно никто не пользовался кассетными звуковоспроизводящими устройствами, но она никак не могла перестроиться. Да и зачем? В конце концов, они были волшебной семьей, которая уже давно научилась справляться со всем без маггловских штучек, и даже та сама Трэйси МакМиллан, которая в детстве кричала громче всех, что хочет стать магглом, более-менее остудила свой пыл, поняв, что угнаться за обычными людьми ей было слишком трудно. Прикрепив его язычком за резинку шорт, она подымает рукава до локтя и уже более весело направляется в сторону кухни под дружеское завывание из наушников.
[float=right][/float]Когда же она слышит скрип лестницы, предполагающий, что Илай выспался и был готов к труду и обороне, у Трэйси уже был убран в холодильник десерт для того, чтобы сливочный крем впитался в свежие имбирные коржи, индейка была напичкана овощами и специями, словно пиньята и ждала своего часа, чтобы отправиться в печь, а сама МакМиллан рассекала по кухне, убирая за собой остатки лишнего, что явно ей будет мешать, то и дело пританцовывая на месте. Обернувшись на шум, волшебница широко улыбаясь, не останавливаясь на своих действия и движется в сторону волшебника, а стоит ей сравняться с ним, как слегка наклонив голову в бок, она дёрнув наушники из ушей, произносит:
— С наступающим Рождеством, милый, — и уже слышит громкий топот детей из гостиной, явно планирующих напомнить отцу, кто здесь должен катать их на спине, подкидывать их выше собственного роста, и заставить мать рассказать, где спрятаны подарки.

this is Christmas, yes, Christmas, my dear
the time of year to be with the one you love
рождество 2015Никто так и не смог понять откуда в Майлзе было желание придумывать миллион и один вариант, как сделать всё правильно. Юноша был готов спланировать идеальный ужин для жены в миллион и одной вариации, только для того, чтобы иметь план отступления, если что-то пойдёт не так. Это ведь довольно удобно! Не зашёл вам угорь, а вы встали с своих нагретых в ресторане мест и спустя уже несколько минут кушаете невероятно вкусную баранину. И вот всё только потому, что Уолш успевал забронировать пять ресторанов, несколько столиков в кафе, а ещё сделать так, чтобы их дома поджидал горячий ужин, если всё совсем не зайдёт.
За несколько дней до этого ему пришлось с сожалением сообщить Айлин, что ему придётся отправиться на завершающую игру этого года. Ему вовсе не хотелось пропускать Рождество, тем более тогда, когда у него была возможность провести его в полной семье, но, тем не менее, у него так и не появилось возможности найти себе замену в команде. Майлз был зол! Но лишь мечтал, чтобы игра закончилась раньше, чем зажгут свечи на праздничном столе. У него было даже несколько мыслей о том, что он мог бы закончить её быстрее; просто плохо играть. С другой стороны, оглядывая своих напарников, Уолш лишь качал головой и поджимал губы. Так с ними поступить он точно не мог, тем более, когда знал, что и у Майкла есть семья, которая ждёт его дома, и Брэдли, что вообще был готов сорваться с поля в любое время, плюнув, и даже не обернувшись ни на кого из них. Он выдыхает, и плотно сжимает зубы, чтобы холодный воздух не проникал в рот – не хватало бы ещё заболеть.
Неизвестно, что помогло им закончить раньше срока – их рвение, желание оказаться дома или погодные условия, благодаря которым было прекрасно видно снитч в воздухе, как и его полные попытки спрятаться от глаз ловцов обоих команд. Они не успевают отпраздновать, ведь все торопятся отправится домой, и только одинокие остаются в городе, провожая несколько завистливым, но добрым взглядом семьянинов. Майлз смотрит на часы, и радостно ухмыляется. Когда он доберется до дома, у него будет не только время для того, чтобы сесть за стол вместе со всеми, но и дружно открыть подарки.
У него был план; уже очень давний, чтобы не попытаться его осуществить. И как только он перешагнул порог дома, прислушавшись и поняв, что никого в стенах нет, Уолш сразу же кинулся в сторону кресла. Вот так будет сюрприз для всей семьи! Он знал, что праздновать в этом году они будут у них в доме, поэтому совсем скоро сюда должны нагрянуть как минимум восемь человек. Он усаживается на него и достаёт волшебную палочку, шепча себе под нос заклинание трансфигурации, и тем самым, оказываясь в центре огромного подарка, в который... Он упаковал сам себя.
Он так и не понял, сколько просидел там, и очень сильно сожалел, что не успел перехватить никакой еды со стола, которая так и звала его своими запахами. Да даже книга здесь была бы куда полезней, но наколдовать её из ничего было для него слишком [float=left][/float]сложно, а пользоваться заклинанием левитации – слишком поздно, потому что стук двери и гул в коридоре говорил только о том, что все успели вернуться домой. И знаете что? Никто, никто даже не попытался заглянуть в гостиную! Или даже если делал это, замечая подарок, не пытался испортить никому сюприз, и не спрашивал у Айлин Уолш «А что это за подарок такой под елкой?» потому что она бы точно удивилась. Любой бы нормальный человек удивился, тем более тот, который складывал подарки под ель до этого! В итоге Майлз даже успел уснуть.
И проснуться только тогда, когда огромная крышка сдвинулась, заставляя его сощуриться от яркого света.
— Папа? — удивлено спрашивает его дочь, а затем поворачивает голову к матери, — Мама, я папу нашла! — близнецы начинают смеяться, продолжая нести одну и ту же мысль, а сам Уолш сонно потирая глаза, быстро встаёт на ноги и с опозданием вяло произносит «Таа-да!» смято улыбаясь. Под удивлённые взгляды взрослых, он лишь ставит руки в бока, недовольно добавляя:
— Ну вы даёте! Ждать вас дольше, чем саму тётушку Смерть, — качая головой, он пытается перешагнуть коробку и путаясь в ней, пытается удержаться на ногах, — Надеюсь, вы не всё подмяли в своих щёки? Трэйси, тебе не стыдно? Могла бы и мне оставить! — продолжает бубнить Майлз, заставляя МакМиллан дёрнуть пальцы к своему лицу и плачущими глазами повернуться в сторону Грэма с немым вопросом о своём телосложении. Подходя к жене, он, наконец, перестаёт изображать из себя невиновного, и подтягивает её к себе за руку, смотря на неё исподлобья:
— Я думал выйдет сюрприз, — пожав плечами, он добавляет, — Но я ведь успел к празднику, верно? Для тебя, — и улыбаясь, он наклоняется к ней, оставляя под аккомпанемент детей и их «Фу-у» поцелуй на её губах, — С Рождеством, Айли.

if you ever spend Christmas on Christmas Island
you will never stray for everyday
Y o u r C h r i s t m a s d r e a m s c o m e t r u e .
рождество 2004Она заметила в себе одну невероятную странность – сколько бы проблем не встречалось ей каждый день, со сколькими трудностями не приходилось бы справляться тогда, когда ты уже бессильно готов опустить свои руки, и мысли снова и снова возвращались к тому, что дома ты оставил миллион и одно дело, стоило только наступить пред рождественским праздникам, и Мэрилин Маккензи забывала обо всех невзгодах. Она покрепче сжимала свои зубы, когда понимала, что какой-либо из коллег делал промах с большой ценой, закрывала глаза на большие заказы со стороны посредников прямо перед праздниками, что означало сверхурочные для обычных рабочих, она вовсе не хотела думать о том, что происходило и дома. Одно её радовало – Алистэр Маккензи, который уже столько раз мог бы сдаться возиться с волшебницей, но снова и снова подставлял своё плечо. Она уже не знала, куда влюбляться в него сильнее; но и остановить себя совсем не могла.
Она любила Рождество. Уже давно они привыкли, что на юге не было снега, и температура на острове, на котором поселились волшебники, не пыталась упасть ниже двадцати. Их ель всё равно, как и дом, были украшены, подарки аккуратно помещены на узорчатый ковер, рождественские носки, висевшие над камином, наполнены сладостями. Ничего не предвещало беды или полного отсутствия ужина в тот самый вечер, когда все остальные привыкли зажигать свечи или садиться на диван в компании с гитарой, чтобы спеть несколько праздничных песен.
Мэрилин поднимает взгляд, упирая руки в бока. Свежий морской бриз сбивал её волосы назад, а сама она подставила лицо Солнцу. Крепко держа в руках корзинку с едой, которая была приготовлена для их вечерней трапезы, она ставит её на песок, и разворачивается лицом к Алистэру, со всем трепетом и аккуратностью пытающимся расстелить покрывало, прибивая каждый угол небольшого размером камнем.
— Напомни, почему мы оказались на Багамах? — она смеётся, задавая риторический вопрос, и вовсе не ожидая на него никакого ответа. В конце концов, несколько дней подряд сама Маккензи ныла волшебнику о том, что у неё ничего не получается, о том, что всё падает из рук, и готовить праздник жизни не было совершенно никакого настроения. Неизвестно, смогут ли добраться до них Юна с Сибреном, Остара так и не подтвердила время своего прилета из Шотландии, и всё то, что больше всего, – неизвестность, — пугало Мэрилин, обрушилось на неё огромной волной. Именно поэтому они оказались здесь, сбежав на один из небольших островов Багамского архипелага, где их недостанет ни одна проблема. Хотя бы на один день.
Когда Алистэр уехал, несколько лет назад, в своё кругосветное путешествие, в какой-то степени Мэрилин завидовала ему. Он увидел мир! После его приезда его рассказы продолжались ещё несколько месяцев, то, о чем он не смог вспомнить в первые несколько дней, в итоге, напоминались ему в каких-то вещах, о чём он не забывал сообщать своей кузине. И она запоминала, радовалась каждой истории, и нередко думала «Я хочу также.» И только работа мешала ей сдвинуться с места. Да, конечно, у каждого человека есть возможность отпуска, но обычно Маккензи тратили его друг на друга, и вот она берёт путевку на холодные берега Шотландии, чтобы навестить старшую сестру и проведать могилу отца. Поэтому в ней были секундные сомнения – стоит ли им уезжать? Оставить всё так, никого не предупреждая? Доверившись юноше, она не пожалела, и сейчас, усаживаясь на [float=right][/float]покрывало и открывая крышку плетеной корзинки, откуда сразу же повеяло запахом индейки, она благодарно посмотрела на волшебника, в который раз подумав о том, что счастливой была только в те моменты, когда и Алистэр Маккензи был рядом с ней.
Чувствуя, что уже не может продолжать вкладывать в себя куски мяса и гарнира, она отодвигает себя в сторону от корзинки, укладываясь на живот и подставляя спину лучам.
— Знаешь, я никогда не думала, что моё Рождество может быть таким, — хохотнув, произносит волшебница, еле подняв руку и махнув ей куда-то в сторону, — И оно такое только благодаря тебе, — приподняв одну бровь, добавляет Мэри, поджимая под себя локти, и приподнимаясь на них, девушка с улыбкой смотрит в голубые глаза юноши, — С праздником, — наклонившись к нему, светловолосая аккуратно прижимается губами к его губам, стараясь навсегда запечатлеть в памяти тот момент, когда юноша вновь сделал всё так, чтобы сделать её счастливой. Вместе с золотым песком под их ногами, шуршанием моря в нескольких метрах от них, запахом индейки и вина. Самым теплым Рождеством.

santa make him hurry, tell him he can take the freeway down
run, run Rudolph 'cause i'm reelin' like a merry-go-round
рождество 2005Когда-то давно она рисовала в своей голове идеальную рождественскую фотокарточку. Она бы могла рассылать её всем своим родственникам в Перпиньяне, тем самым, доказывая, что то место, где она нашла свой дом был волшебнее, чем они могли только представить. Когда она находилась в Плимуте, то возможности на это было мало; там была непонятная квартира, которую она пыталась сделать праздничной, но на это шансов было мало. Короткий период времени, когда она жила в Норидже совпал с отвратительными погодными условиями, и она вечно мёрзла, а вовсе не хотела сделать всё красиво. В прочем, что-что, но теперь она ждала Рождества с каким-то упоением, потому что видела, во что превращался дом Бэллами на праздники. Это пряничный домик, замерзшая и снежная речка, конюшка с торчащими головами лошадей и пёс, что браво охранял вход в жилищный дом. Мишель видела в этом сказку, она думала о том, что лучше этого места для открытки ей точно не найти! Да и если честно, не очень сильно то и хотелось. Тем более, как ей казалось, и Бэллами будет приятно, если она украсит внешнюю часть дома прежде, чем он его увидит.
Ну, а если ему не понравится – у них будет прекрасное время совместного времяпровождения, где они всё это исправят.
Осталось только притвориться, что она заболела, чтобы остаться дома.
— Так плохо себя чувствую, просто невероятно, — она кашляет себе в кулак, стараясь вызвать бледность на своих щеках силой мысли, и смотря куда-то в сторону, не пытаясь столкнуться с Марлоу взглядом – это может плохо кончиться; как показывала практика, врать она совершенно не умела, и заподозрить её в этом мог кто угодно, — У меня есть часть бумаг здесь, надеюсь, ты не против, если я возьму отгул? — на секунду она бросает жалостливый взгляд, продолжая кашлять, пытаться втянуть в себя сопли, которых не было, но при этом, сама Лоран дышала через рот, пародируя забитый нос.
Победа! Марлоу оставляет её в доме, и у неё есть целый день для того, чтобы сотворить один из подарков, приготовленных для мужчины. Врать она не любила; но сейчас делала это во благо, поэтому не испытывала ни малейшего стыда! Стоило волшебнику выйти за порог дома, волшебница подождала ещё какое-то время зная, что ему нужно ещё дойти до маленького домика чуть поодаль, и только тогда вылезла из кровати, бодро вышагивая и скрепя половицами.
Она знает, где хранятся гирлянды, а недостающие она трансфигурирует самостоятельно. Держа высоко над головой волшебную палочку, она весело качает голову из стороны в сторону, украшая дом. Пинат бегает вокруг неё с надеждой, и несколько раз она нагибается для того, чтобы погладить пса. Зря. Потому что тот, видя, что волшебница готова с ним играть, устраивает ей встречу со снегом быстрее, чем Лоран вообще успевает сделать хоть что-нибудь. Но это было не самым худшим, что успело с ней случиться.
Мишель отходит на метров десять назад, оглядывая своё творение взглядом, и прикидывая, что ещё можно доделать. Чего-то не хватает; и это заставляет её нахмуриться. С несколько минут она смотрит на дом, облокачиваясь спиной о близстоящую ель и еле-еле засыпая себя снежном.
Олень.
Ей нужен был олень.
Она видела его несколько раз, когда с Бэллами они были на прогулке. Он приходил сюда покормиться, и, конечно, его довольно сложно назвать ручным, но тем не менее, людей он боялся куда меньше, чем все остальные лесные олени. И Мишель поняла, что ей действительно для полноты картины не хватает только это волшебное существо. Всегда можно было наколдовать его! Или попросить Бэллами побыть моделью; но кажется, он бы вряд ли оценил её затею. В любом случае, в голову ей даже не пришла мысль, что это окажется сложным. И она отправилась на свою «охоту.» Найти Прэнсера, как называла его про себя Мишель, запомнив только этого оленя, помимо популярного Рудольфа, из всей связки друзей Санта Клауса, она притаилась за деревом. Волшебница достаёт из кармана парки небольшого размера белую булку – для этого она успела забежать на порог дома, еле успевая снять один башмак, чтобы не терять времени на дневное время суток.
— Прэ-энсер, — тянет она, при этом, пальцами оторвав большого размера кусок и протягивая его животному. И если она действительно думала, что это сработает... Что же, очень зря.
Что она только не пыталась сделать, помимо попытки дать ему булку. Волшебница и притаивалась в кустах, и делала попытки подойти к нему сзади, чтобы тем самым, двигаться с ним в сторону дома, и даже запрыгнуть на его спину, словно на лошадь, когда он не стал убегать от неё. И всё это было зря настолько, что спустя несколько часов, мокрая и грустная, Лоран потирая пятую отмороженную точку двинулась в сторону дома, думая, что так она точно сможет заболеть. В конце концов, открытку можно сделать и без оленя, верно?
Но с ним было бы лучше. Именно эти терзания «С ним лучше, чем без него» застали её и в душе. Выходя за дверь, крепко держа рукой полотенце, она услышала шум на улице. Цокот был подарком для её ушей, и не задумываясь о том, насколько на улице было холодно, Лоран бежит в сторону выхода, перехватывая свободной рукой фотоаппарат. Голова оленя, виднеющаяся через окно лишь подстегнула её радость, и Мишель выскочила за порог дома, готовая уже бежать по снегу босиком. Да только олень не планировал сдвигаться с места.
— Ну дорогой, ну пожалуйста! — бубнит она себе под нос, пытаясь его обогнуть. Но Прэнсер делает совсем то, чего она не ожидает [float=left][/float]– делая выпад вперёд, он дёргает за край полотенце француженки, и тут было два варианта – или выронить фотоаппарат или оголить свою жизнь. Кто может увидеть её в лесу? Никто; поэтому оставить в живых первое было важнее, — Прэнсер! — недовольно говорит светловолосая, нагнувшись за полотенцем, которое успело уронить изо рта животное, и гордо ускакать в сторону лесной чащи. Она чувствует, как по коже начинают бегать мурашки от холода, а сам она топчется на месте от прилипшего к ногам снега. И вот в чём загвоздка – она не ожидала, что с минут двадцать назад смена Бэллами Марлоу на работе закончилась. И примерно столько времени нужно было волшебнику для того, чтобы распрощавшись со всеми, добраться до собственного дома и застать Мишель на пороге в чём мать родила. Зато с фотоаппаратом в руке. И полотенцем в другой.
— Бэллами! — громко произносит она, даже сначала раскинув руки в качестве приветствия, а потом дёрнувшись, резко прижимает к себе покрывало, — Знаешь, такая... Интересная история. В общем, захотела я сделать Рождественскую открытку... И смотри, я украсила... Дом! — она делает паузу, пытаясь объяснить хоть кто-нибудь, нелепо улыбаясь. А затем начинает пятиться в сторону двери, — Ну я... Я в дом пойду, хорошо? А то, — кашлянув в кулак, Лоран пожимает плечами и добавляет, — А то как мы будем праздновать Рождество, если я заболею? — и светловолосая смеётся, чувствуя, насколько глупо она выглядит. Но он ведь должен был привыкнуть.

i have a heart of sun and you will never be alone
we'll have some days of fun
my love
рождество 2031У неё никогда не было проблем с подарками. Шарлотт была просто гением подарков! Она знала, что сестра будет в восторге, если ей подарить мешок с косметикой, знала, что для Теодора вполне подойдёт заумная книжка, и чем толще она будет, тем больше минут он на неё потратит, отчего будет ещё более счастливым. Она знала, что отец пускал слезу в своей комнате, когда смотрел на вещи, связанные с квиддичем, Уолш прекрасно понимала, что чтобы порадовать на праздники Элайджу, нужно было просто не влипать ни в какие передряги, чтобы его не вызвали по случаю ближнего родственника на работу. Но почему так сложно было выбрать подарок для Эвана? Свои лучшие способности она показала ещё на первом праздновании его дня рождения, когда она подарила его дракончика в миниатюре. В конце концов, теперь и он без шуток должен был убираться за своим питомцем. Так что она может подарить в этот раз? Может, он уже потерял первого дракона, и можно подарить второго?
— Слушай, мы все знаем, что хотят от женщин мужчины, — пожимает плечами Теодор, сидящий рядом с ней, и помогающий решить ей колоссальную проблему. Но лишь получает в итоге затрещину в свою голову, — Эй! Я же про ужин говорю! Уж-ин! — хмурясь, произносит волшебник, потирая свой затылок, и даже не услышав слов извинений в свою сторону.
— Нет, это слишком... Просто, — произносит она, вздыхая и откидываясь на кровать и смотря в потолок. Помощи от Тео было ждать бесполезно, ведь он и сам каждый год ломает, что подарить старшей сестре волшебницы. А это как раз таки было самым простым! Любой подарок, любой... Да что угодно могло подойти к Фионне. Если вы с ней время проведете, сделаете ей комплект купонов на ваше пользование – уже отлично сработает.
[float=right][/float]Даже после того, как МакМиллан покинул её, а сам Эван успел вернуться домой, она молчаливо рассуждала о том, что можно подарить Маккензи. Что может впечатлить его настолько, чтобы он...
— Ты не мог бы забрать меня завтра с работы? — смотря на него вопросительно, спрашивает Шарли даже не объясняя причины. Ну а что, девушка не может попросить своего молодого человека встретить её? Правильно. Может. И скажите только что нет, он ведь сам прикидывается джентельменом! Получая положительный ответ, она довольно кивает головой, начиная уводить разговор в другое русло – о том, как завтра будет весело праздновать Рождество, о подарках, о том, что нужно приготовить что-нибудь к столу, ведь они идут в гости... Болтая, она не заметила, как наступил поздний вечер, что только приблизило её к подарку для самого Винни.
Следующий день она ждала нетерпеливо, а на работе сбивалась, и как бы не могла сосредоточиться, у неё всё равно не получалось. В прочем, заметил это кто-либо с трудом – у всех в голове уже была еда, подарки, вечерние встречи и запуски салютов, а вовсе не драконы и их изучение.
— Эван! — громко кричит Шарли, заприметив волшебника по другую сторону относительно двора. Она редко когда приглашала своих близких на работу в связи с её опасной спецификой. И пусть большинство ей не верило, думая, что она тут играет в игрушки, Шарлотт было намного проще покивать им головой без споров, чем доказывать, что каждый день ей могут откусить голову тварь метров в десять длины, — Пойдём, я кое-что тебе покажу, — улыбаясь, говорит она загадочно, перехватывая его пальцы, — Ты ел? Надеюсь, что не очень сытно, — смеясь, добавляет Уолш, ведя его по длинному загону, где тут и там виднелись то огромные клетки, то открытые площадки. Смотря в небо можно было заметить несколько ускользающих в облаках хвостов – значит кто-то «выгуливал» драконов, прежде, чем уйти домой.
— Я долго не могла придумать, что подарить тебе на Рождество, — начала она издалека, — Но потом я подумала – эй! Поездка на драконе? — задирая голову, она смотрит на юношу, чуть сильнее сжимая пальцы его руки, — Звучит неплохо, правда?
По сравнению с далекими двухтысячными заповедник теперешних годов увеличился в несколько раз. Они разводили не только норвежских горбатых драконов, но своё пристанище здесь нашли также и перуанские змеезубы или антиподы. Всё дело было, конечно, в добросовестности работников, а ещё для многих они сделали удобные погодные условия, тянущиеся на много гектаров по территории Уэльса. Но всё же, любимыми драконами были валлийские зелёные, к которым она и подвела Эвана.
— Не делай резких движений, хорошо? Это Исира, — добавляет она негромко, приобнимая юношу одной рукой и открывая загон. Волшебница достаёт волшебную палочку, и не поднимая её, делает аккуратные шаги в сторону дракона, который сразу же поднимает голову и смотрит в сторону людей. Волшебница улыбаясь, подходит ближе и проводит пальцами по её чешуе, а затем поворачивает голову к Маккензи, — Готов? — и ставя ногу на крыло, забирается на дракона. Она закрепляет обоих не толстыми веревками, что сильно фиксировались на отдельных чешуйках Исиры, и затем повернув к нему голов, широко улыбнувшись, говорит:
— С Рождеством, — а затем взмахивает волшебной палочкой, тем самым, давая определенную команду дракону подниматься в воздух.

baby I've been here before
i ' v e s e e n t h i s r o o m a n d i ' v e w a l k e d t h i s f l o o r
you know I used to live alone before I knew you
рождество 2028Упираясь спиной в жёсткую деревянную спинку скамьи и еле держа пальцами библию за твёрдый переплет, Теодор оглядывается по сторонам. В его желудке отголосками отзывается недавно съеденный ужин, который приготовила для них бабушка Анна. Никто не был против в этот раз уехать в Лондон, туда, где их всегда ждала одна семья магглов, что переплеталась с ними родственными узами. Его волосы треплет Теодор старший, зажимая тёзку в крепких объятиях, дедушка коротко кивает головой, но затем делает шаг в сторону своего внука, чтобы крепким рукопожатием тряхнуть его ладонь. Он не успевает как следует поздороваться с тётей, потому что она уже находиться в чьих-то чужих руках, кажется, пытающихся вытащить из неё завтрак и обед одновременно. Шумная семья, которая присутствовала и сейчас здесь, сидела в одном ряду вместе с МакМилланами и Уолшами.
Отправиться в церковь всем... Было странной затеей; но какой нормальный волшебник, тем более, именно из этих двух бешеных семей, решит остаться дома только ради того, чтобы доесть всё оставшееся на столе?
Правильно. Только Трэйси МакМиллан, и если бы её муж не держал бы крепко её за руку, то, наверное, она бы уже пыталась выехать на жире из под птицы на дорогу, катясь по нему, словно по горке.
Он старался никогда не спорить о факте существовании Всевышнего, не пытаясь, как многие его знакомые, увидеть в этом какую-то забаву или просто сумасшествие религиозных фанатиков. Сам Теодор просто думал о том, что людям необходимо во что-то верить, и если от этого большинству было проще, что же – так тому и быть. В его голове, в любом случае, было слишком мало свободного места для такого рода размышлений, и походы в церковь на мессы, молитвы перед ужином и традиции просто принимались как должное, но вовсе без какой-либо мысли, что ему сложно или что его заставляют. Ему было в радость; тем более, когда от этого появлялась улыбка на лице бабушки, которую он очень сильно любил.
Его взгляд останавливается на Фионне, сидящей рядом с ним. То, как внимательно она слушала священника, или ему казалось, что она сосредоточена именно на нём, заставило его улыбнуться и наклониться к её уху:
— Эй, лицо-то попроще сделай, он ведь не планирует после своих слов спрашивать тебя, словно ты снова в школе, — аккуратно он перехватывает её пальцы своей рукой, слегка сжимая их. Теодор вновь откидывается на спинку стула, чувствуя, что если он продолжит разговаривать или попробует рассказать ей о каких-либо интересных фактах о Библии, большинство людей, сидящих здесь вместе с ним, явно не простят ему этого начинания. И в первую очередь, сходя со ступенек церкви, куда всегда ходила семья Грэмов на Рождество, он получит по затылку ни от кого-либо, а от своей родной матери, каждый год доказывающая, что именно здесь происходит настоящий праздник и все они должны проочувствоваться этой атмосферой. Когда священник ушёл, Тео почувствовал себя более расслаблено, хотя, на самом деле, нервный ком продолжал подступать к его горлу с каждым разом всё сильнее и сильнее, с того самого момента, когда они отправились в церковь. Он видит, как его отец поднимается на пьедестал,
и когда они сталкиваются взглядами, сам Теодор выпускает руку Фионны.
— Я скоро вернусь, — бережно целуя её в щёку, произносит Финли младший, поднимаясь со скамьи и деловито дёргая вниз край своего серого пиджака. Он часто пел дома – благодаря отцу, кажется, музыка была в его крови куда больше, чем любовь к готовке или ботанике, как у его матери. Он умел играть на пианино так же хорошо, как и на гитаре, и в свободное время, когда не занимался моделированием, посвящал своё время музыке. Правда, большинство его записей, которые он сам составлял для себя до сих пор уходили в стол, и только некоторые из них он мог открыть кому-либо из своих близких. Подходя к Элайдже, он улыбается [float=left][/float]отцу и легко хлопает его по плечу. Он сам вызвался. Наверное, для него это была одна из возможностей показать, как сильно он любил свою семью. Как сильно любил мать, что с самого детства была рядом с ним, вечно оставляющая на его щеке тонкий отпечаток помады и быстро смывающая его пальцем. Любил отца, который был для него настоящим героем, спасающим жизни на своей работе и успевающего уделить время и своей семье, рассказывая им невероятные истории. Любил и сестру, будь она неладной, тем более, в те периоды жизни, когда она была нормальной... Или далеко от него. Он любил всех и каждого, он любил бешеных Уолшей, без которых не мог представить свою жизнь, пусть не только дети создавали так много шума рядом с ним, но и взрослые не пытались отставать. Одну из них он любил сильнее всего.
Взглядом он ищет Фи, и когда натыкается на неё, лишь тепло улыбается, прижав ладонь к своей груди. Он нагибается к микрофону и весело произносит:
— С Рождеством всех собравшихся! Надеюсь, вы не будете против, если мы с отцом немного развлечем вас? — и слыша негромкий положительный гул, он вновь дёргает уголками губ, а оглянув толпу, быстро дёргает пальцы к своей цепочке, а затем кивает головой отцу. Мать была права – им нужна была эта атмосфера.

Подпись автора: Lord, I ' m o n l y h u m a n
I'm tired and I wanna go home

save my soul

Поделиться162018-01-02 03:17:00

Автор: Evan Mackenzie
the knight of cups
Личное звание: ЭВАН МАККЕНЗИ, 24чистокровный волшебник, мамина умница, инженер и наследник оружейной империи; the self is not so weightless, nor whole and unbroken, remember the pact of our youth; where you go, i'm going; so jump and i'm jumping; since there is no me without you; soldier on, achilles.
Сообщений: 129
Уважение: +11

о с е н ь / з и м а 2 0 1 2
В отделении редких заболеваний не услышишь ни жалоб, ни детского хныканья. Коридоры здесь тише обычного, и только отголоски разговоров из палат и эхо размеренных шагов дежурных целителей поддерживают жизнь в холодных стенах. Большинство пациентов не задерживаются. Конечно, кому-то проведённые в больничной койке два-три месяца могут показаться вечностью, но у постоянных жителей дальнего крыла найдётся парочка аргументов против. Впрочем, было бы чему завидовать. Болеющие «быстро» за редким исключением покидают больницу на собственных ногах. Куда чаще их вывозят сквозь длинный коридор, ведущий в корпус, где нет места жизни. И в его сторону Эван Маккензи поглядывает с опаской.
Мальчишка старается не считать сколько раз его соседи пропадали в той стороне. Да и вряд ли сможет. Эван уже давно не провожает их взглядом до самого конца.
Сегодня к нему подселится очередной «новый друг». И узнавая радостную новость, он только хмурится и просит одну из ценительниц проводить его на улицу до того, как неизвестный Питер нарушит смиренное спокойствие комнаты. Если повезёт, Питер окажется измотанным переездом и уснёт к его возвращению, а на завтраке он познакомится с остальными ребятами, и избегать ненужного общения станет в разы проще. За годы прожитые одним повторяющимся днём Эван Маккензи научился находить собеседников, когда одиноко, и так же быстро избавляться от них, когда становится не всё равно.
— Что ты делаешь? — незнакомый голос отрывает юного волшебника от тщетных попыток заколдовать четыре связанных листа в бабочку. Опешив, Маккензи оборачивается к нарушителю спокойствия и тут же хмурится. Перед ним сидит бледный паренёк, кажется, едва держащийся в инвалидном кресле, но всё равно светящий неполным рядом молочных зубов.
— Н-ничего, — недовольно вздыхая, он возвращается к кропотливому занятию. Всеми фибрами Маккензи пытается показать: тебе здесь не рады, но незнакомый мальчишка, словно не желая этого замечать, пододвигается ближе, заглядывая через плечо.
— Я Питер. Мы с тобой, вроде как, соседи по комнате, — спиной Эван чувствует, как к нему тянется рука, и нехотя разворачивается к тому самому Питеру, от которого он настойчиво прятался.
— Эван, — одаривая собеседника вежливой улыбкой, он дергает его за руку и вновь отворачивается.
Спустя несколько односложных ответов, Питер Андерсон всё же отстаёт. Не без очевидного расстройства, раздающегося пораженческим выдохом и полным надежды: «Увидимся в палате.» Не увидятся. Потому что с непривычным рвением Эван бежит на процедуры, проводит лишний час в рекреации с книжными стеллажами и возвращается в спальню, лишь убедившись, что надоедливый сосед находится далеко от места потенциальной встречи. Когда же шуршание колёс кресла долетает до ушей, Эван Маккензи видит десятый сон. И если потребуется, увидит двадцатый – притворяться спящим он научился ни хуже.
Однако Питер не сдаётся. Изо дня в день. С неизменным энтузиазмом. Темноволосый паренёк желает доброго утра и спокойной ночи, подсаживается рядом во время групповых занятий и неустанно суёт свой нос во всё, что делает Эван. А что ты читаешь? А что ты строишь? А куда ты пошёл? И в какой-то момент Маккензи не выдерживает, огрызаясь, что ему не нужны друзья, тем более, такие скучные и навязчивые, как Питер Андерсон. На этот раз Питер слышит и больше не подходит.
На свой восьмой день рождения Эван оказывается в родных стенах на Фрипп Айленде. Неизменная традиция праздновать появление единственного сына подальше от сидящих у горла больниц соблюдалась Маккензи с тех пор, как Эвану было дозволено жить в доме. Только в Эване не видно привычного детского восторга. Он почти не выходит к морю, улыбается и смеётся в пол силы, заставляя мать волноваться, что затея с поездкой навредила хрупкому здоровью.
— Парень, да у тебя над головой штормовое предупреждение, — улыбчивый долговязый писатель садится на корточки рядом с сыном, вороша и без того торчащие в разные стороны волосы, — Чарли и Боннет спрашивали не пойдёшь ли ты строить песочные замки вместе с ними?
— Нет, я лучше дома, — перебирая новый набор магических кристаллов, буркает мальчишка.
— Они тебя чем-то обидели, Винни? Если так, ты только скажи...
— Пап, нет! Ничем они меня не обидели. Я просто не хочу на улицу. Не хочу привыкать к океану. В больнице он есть, но нам не разрешают подходить близко к воде. Да и если бы пускали, с кем мне туда ходить? С Пенелопой, которая без подгузника никуда?
— А как же Питер? Мне казалось, что вы хорошо ладили, — не добиваясь реакции от сына, Алистэр пробует ещё раз, — Если он тебе не нравится, ты не обязан с ним общаться. Я понимаю, возможно, вам с ним не о чем поговорить, в конце концов, наши семьи несколько... разные.
— Па-ап! Нет, — хмурясь, откликается Маккензи, — Он куда интересней, чем, — Эван стопорится пару секунд, а затем тихо заключает, — Все.
— Так в чём же дело?
— А вдруг я вернусь и его уже не будет? — еле выдавливает из себя паренёк под пристальным взглядом мужчины.
— Сомневаюсь. Его родители не глупцы, чтобы забирать от лучших специалистов в вашей области.
— Нашей?
— Да, Питер – второй случай за последние десять лет. Ты разве не знал?
Эван замолкает и лишь невнятно пожимает плечами, принимаясь перебирать кристаллы. Он бы мог догадаться, мог бы заметить, что болезнь Питера сильно напоминала его собственную, но намеренно этого не сделал. А теперь он всё испортил, и даже если его сосед не исчезнет в длинном коридоре до его приезда, вряд ли Питер захочет говорить с ним после услышанного.
К Рождеству здоровье Эвана всегда ухудшалось. Никто не знал, был ли всему виной прохладный даже для Каролины сезон или же куда менее строгий режим дома, мальчишка всегда ложился в больницу, стоило первым гирляндам украсить дома американцев. Этот год не стал исключением, и когда семья Маккензи переступила порог, их уже ждала знакомая целительница.
— Ну, что, Эван? Теперь ты совсем взрослый? — женщина суетится, забирая сумку из рук родителей и справляясь о том, как прошёл праздник. Взволнованно рассматривая палаты, Эван перестаёт её слушать и слегка дергается, когда волшебница резко останавливается и обращается в нему. — Как ты себя чувствуешь? Если не сильно устал, можешь пойти делать украшения вместе с остальными. Они только начали.
Прежде чем мать успеет возразить, он смотрит на неё умоляющим взглядом и шепчет тихое: «Пожа-а-алуйста.» Всегда действующее в пользу больших грустных голубых глаз. Борясь с усталостью, Эван спешно идёт в сторону рекреационной и останавливается в дверях, беспокойно ища нужный силуэт и выдыхая при виде безуспешно собирающего елочку Питера Андерсона.
— Так она точно у тебя развалится, — дергая бровью, Маккензи упирается руками в боки и ждёт, когда на него обратят внимание. Но Питер не двигается ни на миллиметр. — Тебе помочь? — Андерсон молчит с полминуты, а затем всё же поднимает глаза.
— А не умрешь со скуки?
— По крайней мере, такого конца от меня точно никто не будет ожидать, — и вопреки худшим ожиданиям, Питер издаёт сдавленный смешок и приглашает за стол коротким кивком.

Питер!
Как твоё здоровье? На удивление, за последний месяц я не почувствовал приливов усталости. В данную минуту мы поднимаемся по Нилу в сторону Средиземного моря. Надеюсь, сова прилетит раньше, чем мы с отцом вернёмся обратно в Америку, потому что я хочу, чтобы ты был первым, кто узнает эту историю.
Советую тебе присесть, потому что у меня невероятные новости! Сегодня я разговаривал с настоящим сфинксом! Ты представляешь? Живой сфинкс загадывал мне загадки, и я не отгадал ни одну из них. Отец справился только с одной и, кажется, собирается запереть себя в библиотеке по приезде. Нас предупреждали, что отгадать их очень сложно, если не невозможно. Сфинкс – поразительного ума существо, а главное, он видит людей насквозь и знает, что спросить, чтобы поставить тебя в ступор. Небось хочешь узнать как мы его нашли? Друзья моего папы водили нас в древнее хранилище собранных из пирамид реликвий, и познакомили с местным охранником – этим самым сфинксом.
Как бы я хотел, чтобы ты был сейчас со мной. Наверняка, ты бы справился с его загадками куда лучше меня. Одно хорошо, мне позволили сделать колдографии, которые я вложил вместе с письмом. Так что ты можешь увидеть хотя бы малую часть того, что видел я.
Я вернусь в начале августа, чтобы подготовиться к школе. Жду не дождусь, когда мы поедем с тобой в Ильверморни. Как думаешь, на какой факультет нас распределят? Будет непривычно оказаться в разных комнатах или, ещё хуже, в разных домах. Кому я буду надоедать включенной по ночам лампочкой?
Я ужасно соскучился! Обещаю навестить тебя, как только вернусь на родную землю. Только напиши мне где ты будешь в августе. Эван.
17 июля 2016 года.
Винни,
Небось перекосило, да? Это моя маленькая месть за то, что ты путешествуешь по миру, пока я рассматриваю один и тот же пейзаж из окна нашей палаты. Ко мне подселили невыносимого болтуна. Ты может себе представить, что он говорит ещё больше, чем ты? И если твою чушь я хотя бы понимаю, то в его слова стараюсь не вникать. Так недолго потянуть извилину.
На самом деле, я очень рад, что ты получаешь впечатления за нас двоих. И зря ты принижаешь свой ум, если кто-нибудь бы и мог найти ответ на его вопрос, так это ты. Я бы даже не рискнул пробовать. Я прочитал много литературы про сфинксов, когда получил твоё письмо. Твой отец должен гордиться, что отгадал хоть что-то. А в нашем возрасте было бы удивительно справиться с заданием подобного уровня.
Мне стало лучше. Целители говорят, что мои надежды отправиться в школу в этом году вполне осуществимы. Плохие новости, Винни, от меня ты так просто не избавишься!
И вот опять ты за своё! Какой смысл гадать, если мы всё равно узнаем всё только через месяц? Лучше думай о том, как мы сядем на метлу и станем посмешищем для всего курса. Многие наши сверстники научились летать ещё пару лет назад. Зато мы будем вдвоём.
Жду тебя на родине.
Питер.
28 июля 2016 года.
Питер!
Если ты не прекратишь называть меня Винни, то станешь «милым пончиком» до конца жизни. Или как там говорит твоя мама? Прости, что не отвечал тебе две недели. После перелёта сова заболела, а в деревнях, по которым мы ездили, птицы не привыкли летать на дальние расстояния.
Но ты ведь не сильно скучал? Судя по твоему письму, тебе есть с кем поболтать! Ладно, шучу. Я знаю, что никто не сравнится с назойливым бубнежом Эвана Маккензи. (Ведь да?)
И как ты наверняка понял, я задерживаюсь с возвращением. Мы заехали в гости к тёте Остаре и останемся у неё на пару дней. Вернёмся на самолете, так что мы ещё успеем увидеться до школы. Я предложил отцу пригласить тебя и твоих родителей в дом за день-два до отъезда, и он согласился. Как ты смотришь на то, чтобы поехать в Ильверморни вместе?
Эван.
12 августа 2016 года.
Как скажешь, Ванилио,
Больше никаких Винни! Я так и подумал. Не волнуйся, я не решил, что ты нашёл себе арабских приятелей и забил на старых добрых американских друзей. Хотя я не очень расстраиваюсь. Как ты сказал, у меня здесь есть с кем пообщаться! Шучу, балда. Ты ведь знаешь как тоскливо в больнице без тебя. Да и не только в больнице. Зато очень скоро нам больше не придётся ждать встречи, мы будем жить в одном замке!
Я бы с удовольствием приехал к вам, но не смогу. Семейная фигня. Я обязательно всё тебе расскажу в школе. (Так странно это писать.) Так что до скорой встречи.
Питер.
18 августа 2016 года.
Привет, сладкий пирожок!
Я предупреждал тебя, так что даже не вздумай вонять на меня. Я только получил письмо. Видимо, твоя сова в конец обленилась (берёт пример с хозяина) и решила не поспевать за нами в Шотландию, закинув его ко мне в комнату дома.
Тебя до сих пор не выписали? Честное слово, эти целители такие паникёры. Готовы держать в кровати, пока ты не превратишься в консервированного глизня. Жалко, что не сможем поехать вместе. Но ничего, у нас целый год впереди!
До очень скорой встречи!!!
Эван.
25 августа 2016 года.
Питер!
Я не видел тебя на церемонии распределения. Я попал на Рогатого Змея! Мне даже пришлось выбирать между несколькими домами! Но сейчас не об этом. Лучше расскажи мне: что-то случилось? У твоей семьи проблемы? Напиши мне так скоро, как сможешь. И без «потом, при встрече», пожалуйста!
Эван.
1 сентября 2016 года.
Питер,
Почему ты не отвечаешь? Почему тебя нет в школе? Что бы ни произошло, ты можешь всё мне рассказать. А если это слишком личное... просто скажи мне, что ты жив и с тобой всё в порядке. Пришли что ли фантик от конфеты, если нет сил на слова. Я волнуюсь!
Эван.
3 сентября 2016 года.
Питер,
Пришлось просить папу связаться с твоими родителями, чтобы убедиться, что ты не умер. Я не понимаю почему ты решил, что я не заслуживаю новостей о том, что ты всё ещё в больнице и тебе стало хуже. Ты ведь прекрасно знаешь, как я волнуюсь, когда ты подолгу не отвечаешь. Ты мой лучший друг, Питер. Но судя по всему, это не очень-то взаимно.
Можешь не утруждать себя ответом. В Ильверморни много ребят, которые умеют пользоваться пером и вовремя присылать ответные письма.
Эван.
17 сентября 2016 года.
Эван,
Я услышал об этой книге от матери и не мог не заказать её для тебя. Ты ведь всегда интересовался артефактами. Может быть, когда-нибудь и ты войдёшь в список великих изобретателей, расписанных в ней. Я в это искренне верю.
С Днём Рождения!
Питер.
31 октября 2016 года.

д е к а б р ь 2 0 1 7
Странно возвращаться в больничные стены спустя столько месяцев. Слишком знакомые и одновременно забытые в быстротечности событий. Однако Эван Маккензи не испытывает привычного отторжения. Он даже не расстроен, что в конечном итоге, оказывается там, откуда начинал. Где угодно лучше, чем в Ильверморни.
— У меня хорошие новости, твоя привычная комната свободна, — на короткий миг сердце мальчика испуганно сжимается, — Думаю, кое-что или... скорее кое-кто тебя тоже очень порадует, — Эван неловко улыбается приветливой целительнице. Достаточно новенькой, чтобы не осознавать своей ошибки, и достаточно старенькой, чтобы прослышать про двух ребят, умудрившихся сбежать в океан посреди ночи, взорвать котёл на кухне во время одного из своих экспериментов и, в общем и целом, знатно насолить всему больничному персоналу.
— Питер, твой сосед вернулся!
Эван старается избежать зрительного контакта, но тяжело прятать глаза от пристального взгляда Питера Андерсона – это он выяснил ещё при их первой встрече. Маккензи бросает холодное приветствие и больше не смотрит в ту сторону, самостоятельно выбираясь из кресла на кровать и принимаясь раскладывать вещи из маленькой сумки на тумбочке. И только когда Мэрилин целует сына в лоб и пропадает из комнаты, Питер подаёт голос.
— Эван, прости.
Тишина.
— Ну, Эван. Пожалуйста, прости меня. Я сделал глупость.
Ни звука.
— Ты теперь никогда со мной не будешь разговаривать? Эван, я... я так хотел попасть в Ильверморни. Я так хотел попасть туда с тобой, а когда мне стало хуже... это было ужасно! Я-я не знал что делать! Мне было так обидно, а потом...
На этот раз звуков становится очень много.
— И ты р-решил, что раз я т-там, а т-ы здесь, то нет смысла нам с т-тобой общаться? Ты обещал! Обещал б-быть всегда моим другом, и что ты сделал? Б-бросил меня при пер-рвой возможности, — усилием поднимаясь на ладонях, Эван резко усаживается в постели, — А потом ещё прислал мне эту... — он тянется к тумбочке и следующую секунду отправляет подарок Питера в самого Питера, — С-с-сраную книгу! Спустя месяцы молчания!
— Мне было стыдно, Эван, я не знал, что написать, чтобы ты ответил. И ты ведь не ответил!
— Ты написал одно письмо! Небось перетрудился?! В отличие от тебя, я хотя бы не сдался на первом.
— Я знаю, Эван, прости. Мне очень жаль, веришь?
И комната вновь погружается в шорох отдалённых шумов и ветра за окном.
Приглушённое хлюпание носом будит Питера посреди ночи, заставляя приподняться в постели, чтобы разглядеть источник звука. Не приходится долго искать – единственный человек, способный нарушить тишину, лежит в кровати напротив.
— Эван, ты в порядке? — он не ожидает ответа, когда всхлипывание прерывается. Однако, к его удивлению, спустя пару бесконечных секунд, Маккензи негромко шепчет.
— Нет.
По палате разносится характерное шуршание одеяла, звучный шлепок ступней по полу и неуверенный шаг, следом за которым Эван чувствует, как его матрас прогибается под чужим весом.
— Эван, что случилось? Насколько тебя положили? Уверен, очень скоро ты верне...
— Не хочу я возвращаться, бестолковая твоя башка. Ты понимаешь, что впервые за все это время я чувствую себя на своём месте!
— Я не понимаю... Ты ведь писал, что ты нашёл друзей в школе.
— Я просто хотел, чтобы тебе было так же обидно как и мне. Нет у меня там никаких друзей. И если тебе станет от этого легче, все меня ненавидят и считают странным! Придурок Грегори вообще сказал, что я заразен, и теперь все шарахаются от меня, как от прокажённого.
— Но это ведь чушь.
— Ты им это лучше скажи, — вытирая слезы с лица, бормочет под нос Маккензи. Мальчишка молчит около минуты, а затем так же тихо спрашивает, — Почему ты ничего не написал мне, Питер?
— Не знаю, Эван. Я правда не хотел тебя обижать. Мне казалось, что без меня тебе будет лучше. Кому нужен вечно больной друг, который ни о чём другом говорить не может, потому что больше не о чем? — громкий вздох. Маккензи пристально смотрит на силуэт Питера на краю постели, а затем пододвигается, крепко обнимая друга.
— Ты прекрасно знаешь, что это не так. У меня есть единственный лучший друг и другие мне не нужны, — Эван хмыкает, — И я им тоже, как оказалось.
— Они абсолютные кретины, раз отказываются от такого друга как ты, — в следующую секунду Маккензи отодвигается от Питера и поджимает губы.
— Кто бы говорил, — короткая пауза, — Книжку вернёшь? А то я не дочитал.
— Конечно, — тихо смеётся Питер, а затем задумчиво добавляет, — Тебе бы такую подругу, как Чарли. Из Бостона, помнишь, я рассказывал? Она бы точно наваляла им так, что никто бы слова в твой адрес не пикнул.

л е т о 2 0 1 8
— И о чём я только думал! — Эван вносится в комнату Питера раньше, чем юноша успевает зайти в неё сам. Рваным движением Маккензи отправляет очки в стену и плюхается на кровать лицом, — Конечно же, они выглядели на моём отце отлично. Всё выглядит на папе отлично! А мне, видимо, достались потерянные в роду гены флоббер-червей, — продолжая разговаривать в одеяла, сокрушается подросток.
— Если бы я понимал хотя бы половину из того, что ты говоришь, — аккуратно поднимая треснувшие очки, Питер смотрит на тело друга и непроизвольно смеется себе в кулак.
— Смейся, — поднимаясь в сидячее положение, бубнит волшебник, — Может быть, мои бестолковые однокурсники не такие уж бестолковые. Сделаю операцию и больше не буду смотреть, как они там сказали, одним глазом на мир, другим в себя, — Эван протягивает руку к ставшему жертвой гнева предмету и с отвращением вертит их, — Почему со мной вечно так? Единственная форма, которая помогла спрятать косоглазие, делает из меня ещё большего урода, — усталый вздох. Маккензи отворачивается к окну, расползаясь по поверхности покрывала.
— Эй, — хмурясь, Питер садится рядом и толкает друга в плечо, — Никакой ты не урод. Хотя очки, если честно, я бы и сам кинул в стену. Они ужасные, Эван, — увы, слова Андерсона не воздействуют должным образом, а лишь заставляют Маккензи помрачнеть ещё сильней, — Но они тебе не нужны. И операция тебе не нужна. Тебя же никогда не беспокоили твои глаза? Эван Маккензи, которого я знаю, гордился, что может напугать кого угодно без костюма.
Эван чуть улыбается, однако продолжает сверлить пол и молчать.
— Неужели, ты готов пойти на, между прочим, довольно опасную операцию из-за каких-то остолопов? Тебе мало их было? Лично мне твои глаза нравятся. И если кто-то не хочет с тобой общаться из-за такой фигни, что ж, он явно тебя не достоин.
— Тебя послушать – мне давно пора на обложку журнала, — неожиданно Эвана сотрясает от смеха, — Лучшие костюмы на Хеллоуин две тысячи восемнадцать, — Питер сопротивляется, но быстро сдаётся, сгибаясь следом за Маккензи.
— Ну, ты и идиот, Маккензи. Я же серьёзно.
— А я думаешь нет?
И всё же об операции Эван больше не заикается. А несчастные окуляры, починив, сдаёт в пользование отца. Ему, правда, всё к лицу.

з и м а 2 0 1 9
Зима никогда не была благосклонна к здоровью Питера, неизбежно отправляя юношу в знакомые стены, хранившие в себе пугающее количество как счастливых, так и мрачных воспоминаний. Даже Эван Маккензи чувствовал непривычный упадок сил, стоило календарю высветиться первым месяцем нового года. С недавних пор в больнице на побережье он был обычным гостем, навещая их лишь ради годового осмотра, либо, куда чаще, заглядывая к своему другу, когда школьные каникулы позволяли. В остальное время они обходились письмами, хотя с каждым разом ответы Питера становились суше. Эван понимал почему. Или думал, что понимал. Но им уже не было одиннадцать. Молодой волшебник считал, что холодная переписка – явление временное, стараясь не заострять на ней лишнего внимания.
— У меня есть безумная идея, — поднимая глаза на подходящее к концу время визитов, Маккензи хитро улыбается, — Давай мы устроим тебе побег? Сегодня вечером будет вечеринка в доме Блэйка, пойдём вместе? Сменишь обстановку, а то ты скоро покроешься плесенью в четырех стенах. Вон, смотри, уже начала прорастать, — Эван тянется к прядке волос Андерсона, принимаясь тыкать кончиком в его щеку.
— Отстань, Маккензи! Мерлин, отстань говорю, — пытаясь спастись от ненормального друга, воет юноша, — Стоп, Блэйка... того самого Блэйка? — внезапно улыбка спадает с лица Питера, сменяясь то ли взволнованной, то ли недовольной экспрессией.
— Ну, я вроде не знаком с десятью Блэйками.
— Это, случаем, не тот парень, который поставил тебе подножку на лестнице перед экзаменом? После которого ты два пролёта по лестнице катился?
Эван изображает невнятный кивок, однако под настойчивым взглядом парня напротив, говорит:
— Вечность назад. Я бы и не вспомнил об этом, если бы ты не напомнил. Слушай, он осознал свою ошибку и искренне старается загладить свою вину. Тем более, он говорил, что хочет с тобой познакомиться, — Эван хочет продолжить, но резкий тон Питера сбивает его с толку.
— Не сомневаюсь в его святой искренности. Тебе не кажется странным, что все потянулись к тебе когда ты выздоровел? В особенности, с тех пор, как выяснилось, что ты, действительно, наследник Маккензи, а не случайный однофамилец.
— Эм, — сводя брови на переносице, Маккензи выглядит так, словно старается прожевать услышанное, а когда прожёвывает, всем своим видом показывает, что съел нечто протухшее, — Спасибо за тонкий намёк, что люди общаются со мной только из-за денег.
— Не все, Эван. Эти ребята. Сколько раз ты водил их в таверну во время учебы? А вы общаетесь от силы пару месяцев.
— Ну, и что? Тебя я тоже много куда водил. Мне начинать беспокоиться?
— Да, Маккензи, разумеется, — Андерсон нервно дергает одеяло на себя и раздражённо продолжает, — Знаешь? Делай, как хочешь. Хочешь во что бы то ни стало быть в компании «классных» парней, продолжай в том же духе. Я не собираюсь унижаться ради медальки «мной пользуется кучка придурков». Так что, удачно повеселиться. Я пас.
— Спасибо за ценное мнение, — с грохотом поднимаясь и роняя стул, рявкает Эван, — А ты продолжай жалеть себя, сидя в четырех стенах, и вешать на всех ярлыки. Ты-то у нас безгрешный, Питер.
Под звонкие удары ботинок Маккензи, Андерсон пытается докричать что-то вслед, однако его уже никто не слушает и не слышит.

и ю н ь 2 0 1 9
Раньше Эван был частым гостем небольшого домика Андерсонов во французском квартале Нового Орлеана. Однако за последние полгода юноша впервые переступил порог гостеприимной семьи и теперь сидел на кухне, ожидая, когда единственный сын спустится вниз.
— Привет, Эван, — усталый голос Питера застаёт волшебника врасплох. На короткое мгновение Маккензи замирает, забывая моргать.
— Мне так жаль, Питер, — отходя от секундного ступора, юноша подскакивает с места и сокращает расстояние между собой и давним другом, останавливаясь в полуметре. — Я не знаю, должен ли я был... — он чувствует, как начинает спотыкаться о слова, и теряется. Они не написали друг другу ни слова с последней ссоры. Множество раз Эван брал перо в руки, выводил дорогое сердцу имя на пергаменте, но так и не находил в себе сил отправить исписанные листы. Что он должен был сказать? Имел ли он право находиться здесь на правах близкого человека?
Парень корит себя за то, что лишь трагедия в семье Питера заставила его отбросить в сторону гордость, но не может ничего исправить. Ни своё молчание, ни уж тем более, вернуть отца друга к жизни.
— Спасибо тебе, — когда Питер делает последний шаг навстречу, Маккензи машинально раскрывает руки и стискивает юношу в объятья, — Ты не представляешь, как много это для меня значит.
Следующую неделю он проводит в доме Андерсонов. Помогает с домашними делами, ездит на велосипеде в магазин, избавляя занятую организацией похорон миссис Андерсон от лишних хлопот, и учится готовить яичницу, не превращая последнюю в угли. Он видит, как Питер то и дело рвётся с ним, и придумывает разные отговорки – кому, как не Маккензи знать, насколько пагубно может сказаться беготня на слабом здоровье.
По вечерам они садятся на крыльцо, молча разглядывая редких прохожих. Эван то и дело одергивает себя, чтобы не заговорить о произошедшем зимой. Юноша ждёт нужного момента. А дни, следующие после похорон, совсем не кажутся ему подходящим временем.
— Эван, — обет вечернего молчания нарушает Питер. Слабая улыбка загорается на лице Маккензи, однако тут же гаснет, — Слушай, я хотел извиниться, я был тем ещё, — увы, договорить Андерсону не суждено.
— Брось, Питер. Я виноват. Всё, что я наговорил тебе... это всё неправда. Я так совсем не считаю, — тихий вздох, — К тому же, ты был прав. Абсолютно во всём. Я, действительно, был готов сделать что угодно, лишь бы им понравиться. А в итоге, никому там не сдался, — смешок.
— Ты тоже был прав. Я... завидовал им, Эван. Они учатся с тобой, они проводят с тобой время, и даже не понимают, как сильно им повезло. Ты ведь знаешь: когда называешь что-то «дерьмом», сразу легчает. Вот и я равнял их с навозом, только бы не чувствовать себя недостаточно хорошим другом.
— Ты совсем дурак? — не сдерживая улыбки, Маккензи поворачивается так, чтобы видеть бестолковое лицо Питера Андерсона, — Сколько раз тебе повторить, прежде чем твоя тупая бошка это усвоит? Ну, куда я без тебя, Питер? Ты ведь мой лучший друг, флоббер-червь ты эдакий.
— Флоббер-червь – это по твоей специальности. Что-что, а лицом я удался, — толкая Эвана в плечо, хихикает молодой человек.
— Кто-то же должен был, — поддаваясь инерции, качается Маккензи, — Я твоя страшная подружка и горжусь этим.
Эван смеётся, мысленно обещая себе, больше никогда не повторять ошибок прошлого. Потерянный, в общей сложности, год общения с Питером Андерсоном – тот максимум, который он мог себе позволить.

и ю л ь 2 0 2 4
Вечером отделение редких заболеваний умирает. И не всегда в переносном смысле, но чаще всего пациенты выматываются за день, и те, кому дозволено вставать, предпочитают разойтись по комнатам, превращая коридоры в царство тишины. Целительница на входе тщетно пытается остановить долговязого юношу в парадной мантии и бутылкой в руке наперевес. Кажется, новенькая. Иначе её бы предупредили, что Эвана Маккензи не останавливает даже бронепоезд.
— Эй, сонное царство! — сначала слышится голос, а затем появляется и сам волшебник, встречая удивлённый взгляд Питера поверх книги.
— Эван, ты что тут делаешь? У тебя ведь... выпускной?
— Вот именно. У меня, Мерлина за ногу, выпускной! — взмахивая в воздухе шампанским, воодушевленно сообщает Маккензи. — И если Питер Андерсон не идёт праздновать его со мной, то я иду праздновать его с Питером Андерсоном!
— А твои однокурсники? Твоя девушка? Она не обидится, что ты не празднуешь с ними?
— Поправка: бывшие однокурсники и бывшая девушка. Я предложил Аде пойти со мной, она отказалась в весьма грубой форме, — Эван пожимает плечами и отвинчивает крышку, оглушая хлопком помещение, — Забей, милый пончик, — он теребит Питера за щеку, ухмыляясь, — Я здесь, потому что хочу быть здесь и нигде больше.
Вырываясь из длинных клешней Эвана, Питер напыщенно морщится, но не может скрыть свою радость до конца.
— Ты сколько выпил? От тебя несёт за километр.
— Ну, — поджимая губы и дергая плечами, тянет Эван, — Церемония вручения была о-о-очень долгой, — и оба волшебника расходятся смехом, вызывая чей-то праведный гнев в виде громкого замечания вести себя потише.

я н в а р ь 2 0 2 5
— Это ещё не вся история, — последний час Эван Маккензи расхаживает по гостиной семьи Андерсонов, экспрессивно сокрушаясь на счёт решения матери. Видите ли, её единственный сын неспособен вести себя прилично в обществе. Это он ещё неспособен! От одного воспоминания о произошедшем Эван покрывается гневными горячими мурашками. Теперь из-за больной на всю голову англичанки он будет сидеть в Америке до скончания веков. Или до тех пор, пока Мэрилин не отпустит. Что, по сути, одно и то же.
— Помнишь, я говорил тебе, что какая-то малолетка пришла пердеть в локоть, пока я говорил с нашими партнёрами? Она же и вылила этот сраный стакан на мою рубашку. Случайно! Ага, так я ей и поверил. Честное слово, в следующий раз я соберу со всех столов остатки ужина и вывалю ей на голову, предварительно сообщив, что нёс их в мусорку, но перепутал – больно похожи. А что? Я ведь тоже сделаю это случайно!
Питер сгибается от смеха, едва успевая вытирать льющиеся ручьем слёзы. Пожалуй, если у него и было любимое состояние Эвана, так это когда юноша злился. Желательно, не на него.
— Слушай, а ты уверен, что она специально? Может, ей просто не повезло оказаться у тебя на пути? — проплакавшись, еле дышит Андерсон.
— Дважды не повезло, — ещё немного, и из ноздрей Маккензи пойдёт пар, — Не повезёт и в третий, — и на этой ноте Питер вновь сгибается в три погибели, заставляя друга оставить рассказ на лучшие времена.

Питер!
Когда-нибудь я перестану начинать письма с предложения сесть, прежде чем читать дальше. Но, пожалуйста, присядь! Помнишь девушку, что опрокинула на меня стакан? Я не говорил тебе об этом, но я много думал над твоими словами и словами матери и ехал в Шотландию с целью извиниться перед ней. Только суть истории не в этом.
Когда я её нашел, она, видно, испугалась, что я устрою ей тёмную по-американски, и попыталась сбежать в один из залов. За несколько минут до этого я видел, как пару малолетних демонов ставили там ловушки. Ты уже догадываешься, что случилось? Сидишь? На нас вылилось ведро с рыбьими потрохами. Ты можешь себе это представить? Из всех потенциальных жертв, оно свалилось именно на нас. И если это не знак, что Шотландия ненавидит меня, то я не знаю, что ещё.
Зато извинился. И честно говоря, она оказалась совсем не такой ужасной, но ещё более сумасшедшей, чем я тебе описывал. Наверное, ты слышал, что мать опять собирается отрезать мне все пути на шотландские сходки? Это потому что мы с ней отправили парочку детей партнёров МАМС в свободный полёт в кусты. А ещё меня бросила София. Или я её бросил. Если честно, я так и не смог разобраться в обилие криков кто именно предложил это первым.
Кстати, я пишу тебе из поезда, идущего вдоль калифорнийского побережья. Боннет расстался со своим парнем, и я решил позвать его на холостяцкий трип по главным достопримечательностям США. И даже не думай включать в себе англичанина! Я считаю, что английские пабы не идут ни в какое сравнение с американскими.
Как и всегда, я бы очень хотел, чтобы ты сидел на соседнем кресле и слушал про то, как шторка для душа может стать причиной расставания, вместе со мной. Скоро увидимся.
Эван.
29 июня 2025 года.

к о н е ц в е с н ы 2 0 2 6
Эван прекрасно понимал – когда-нибудь это должно было случиться. В отличие от Маккензи, больница для Питера так никогда и не осталась в прошлом. Они жили от операции к новому курсу зелий и так по кругу. И всякий раз молодой волшебник старался убедить друга, что всё получится; что очередная попытка – та самая последняя и удачная.
На этот раз Эван не ошибся. Апрельская операция и впрямь оказалась финальной. Правда, далеко не удачной, и смотря на то, как Питер сдавал чемоданы в багаж, ощущал себя виноватым в собственном оптимизме. Он искренне верил, что Андерсон выздоровит. Что ж, у Вселенной были другие планы.
— Напишешь мне, как доплывешь до родины? — парень старается выглядеть беспечно, то и дело закидывая голову к небу, — Я навещу тебя, как только разгребу свои завалы на фабрике, — Эван запинается, чувствуя, что пора прощаться, — Не сильно там громи Англию без меня.
— Обязательно, Винни, — глаза Питера тоже блестят, но вторя своему другу, он улыбается шире обычного, смеясь, — Ладно-ладно, больше не буду, только сделай лицо попроще! Ты ведь знаешь: мой дом – твой дом. Мы всегда тебе будем рады, — голос миссис Андерсон торопит ребят, и те наскоро обнимаются, прощаясь.
Эван стоит на берегу до тех пор, пока паром не скрывается на горизонте. И вместе с этим волшебник чувствует, как их общие планы утекают песком сквозь пальцы. Теперь между ними не несколько штатов, преодолимых через каминную сеть. Между ними целый океан, и настойчивые поползновения судьбы разделить двух ребят.
Правда, последняя кое-что упустила. Эвана Маккензи не останавливает даже бронепоезд, что уж говорить про мифические высшие силы.

Питер!
Садись. Или ложись. Короче, пристёгивай себя к Земле, потому что у меня очень хорошая новость! Даже две. Во-первых, я попадаю на твой день рождения. Во-вторых, первого июля этого года я стану официальным жителем Братхэйма (это тот, что в Шотландии, если ты забыл). Если коротко: то мне удалось уговорить тетю Остару взять меня в качестве подмастерья. Родители были не против.
Так что готовь гостевую комнату и в полдень начала июля жди меня в бостонском порту! Желательно, с собранной челюстью и без претензий, что я всё никак от тебя не отстану. Потому что терпеть меня тебе придётся невыносимо долго.
До очень скорой встречи!
Эван.
20 июня 2026 года.

1 и ю л я 2 0 2 6
— Я всё никак не могу поверить, что ты переехал сюда, Маккензи, — Питер подпирает щеку кулаком и качает головой, продолжая отрицать сидящую перед ним реальность. Одно дело – пропускать выпускные, чтобы провести с ним лишний вечер. Но бросить всё и метнуться на другой материк? Пожалуй, Эван Маккензи всё ещё мог удивить его.
— Сколько раз ты ещё это скажешь? — закатывая глаза, бубнит американец. — Лучше расскажи мне, — Эван резко подаётся вперёд, выдавая хитрую ухмылку и прищур, — Шарлотт Эстер Уолш, так это получается? Пукающая в локоть сумасшедшая – предел твоих мечтаний? — Маккензи дёргает бровями, многозначительно улыбаясь.
— Слушай, у вас с ней просто не задалось с самого начала, вот увидишь... — но Эван не даёт юноше договорить, перебивая.
— Нет-нет-нет, ты не так меня понял. Никакой критики, — задирая ладони в положение побеждённых, спешит объясниться молодой человек, — Вылитые стаканы на голову в прошлом. Я просто удивляюсь, насколько мир тесен. А если тебе важно моё мнение, я считаю – она явно одна такая на всю планету, — смеясь, пожимает плечами парень, — В хорошем смысле. Тем более, судя по твоим рассказам, я многого ещё не видел. Восполню пробелы на дне рождения – ты ведь их позовёшь?
Под уверенный кивок Андерсона, Эван выглядывает в окно, стараясь разглядеть в нём дом, как выяснилось, бешеных ирландцев с французскими и чёрт-знает-ещё-какими кровями. Стоило думать. Англичане редко ему нравились. И исключения для подтверждения правила Эвану точно не требовалось.

л е т о 2 0 2 8
Раздражённое сопение Эвана мешает дому Андерсонов погрузиться в тишину. Постепенно к вздохам прибавляется нервный стук ноги об пол, и когда звук становится невыносимым, Питер громко возмущается:
— Просто скажи это!
— Что? — упираясь в друга гневным взглядом, пародирует Маккензи, — У тебя был целый день, Питер, це-е-елый день, чтобы что-нибудь сделать. Сделал ли ты хоть что-то? Хоть один намёк? Дай подумать, — театрально щурясь, Эван наконец прекращает барабанную дробь кроссовком, — Нет! Ты чего ждёшь? Второго парня у Шарлотт? Или, может, пока её достанет, и она сделает всё сама?
— Слушай, я не могу просто взять и сказать ей это. Нужен... нужна атмосфера. Правильно подобранный момент. Улица, где она избила моих обидчиков – явно не правильно подобранный момент.
Не дослушивая речитатив до конца, Маккензи со стоном валится головой на стол, приземляясь на свои ладони. Бубня нечто оскорбительное, но непонятное, он замолкает на несколько минут, а затем резко поднимает голову.
— Питер! — от неожиданности Питер подскакивает, вопросительно дергая головой, — Как я не подумал об этом раньше? А что если мы пригласим Шарлотт, Джо и... вообще всех на виллу на Барбадосе, которую я снял на день рождения? Как тебе такая атмосфера? — расплываясь кошачьей улыбкой, парень дергает бровями и поднимается со стула, — Что сидишь? Пойдём!
Питер принимается повторять невнятные «но», правда, быстро понимает, что бесполезно и спешит за вышагивающим в сторону Уолшей волшебником.
— И только попробуй мне просрать свой шанс! Я тебе такой правильный момент устрою! — оборачиваясь через плечо, продолжает Маккензи.
— Да не просру я ничего, тише ты, блин! — и под зычное хихикание Эвана, двое друзей забегают на порог Уолшей, нарушая семейную идиллию стуком в дверь.

2 я н в а р я 2 0 2 9
— Нет, Питер, мне надо извиниться, — долговязый юноша подскакивает с дивана, однако, натыкаясь на стоп сигнал Адерсона, садится обратно, — Какая разница кто прав, я напишу ей письмо... Или позвоню! У МакМилланов вроде был телефон, нет? — бормоча под нос, вздыхает Эван.
После неудачной новогодней вечеринки, два волшебника собрали вещи и сели на первый поезд в Шотландию. К удивлению Маккензи, Питер даже не сопротивлялся. В обычное время, парень бы обязательно прочитал лекцию о том, что Эвану стоило бы сдерживать эмоции и думать трижды, прежде чем говорить, однако на этот раз Андерсон оказался на его стороне. И вдобавок, с энтузиазмом поддержал идею покинуть Бостон на пару дней. Впрочем, в его состоянии, Маккензи старался не задаваться вопросами о мотивациях друга. Лучше Питеру не становилось, и Эвану просто хотелось провести с ним всё возможное время, не устраивая разборок на ровном месте.
— Нет, Эван. Должен же кто-то показать Чарли, что и она бывает неправа? Из-за твоей авторитарной мамы, стоит девушке сказать, что она недовольна, и вот ты уже бежишь всё исправлять, — скрещивая руки, с едва заметным раздражением реагирует Андерсон, — Если бы я не знал твоих вкусов, я бы решил, что ты влюбился, — Питер дергает бровями, пристально смотря на друга.
— Это ещё что? — как можно сильнее округляя на парня глаза, удивляется Маккензи, — Во-первых, моя мама никогда не злится без причины. И во-вторых, хватит городить бред. Шарлотт дорогой мне друг, — Эван осекается, но спешит поставить точку, — Ничего больше.
В других обстоятельствах, он бы разозлился куда сильней, но смотря на бледное лицо Питера, Маккензи проглатывает подкатившее к горлу недовольство. Сейчас оно им ни к чему.

с е р е д и н а я н в а р я 2 0 2 9
Они сидят молча последние полчаса. Отвернувшись к окну, Питер разглядывает летящие вниз снежинки. Эван то и дело ерзает на стуле, стоящим подле больничной койки. Он знает, чувствует, о чём думает его друг, но не может заставить себя произнести ни слова, боясь того, что случится следом.
Питер здесь уже около недели. Целители говорят, что будет чудом, если он сможет выйти за пределы больницы Святого Мунго ещё раз. Эван старается не верить им. Хотя бы не до конца. Потому что здравый смысл прекрасно понимает – их не обманывают. Разве что прогнозами о чуде, но при таком раскладе, Маккензи готов обманываться по собственной воле.
— Чарли рассказала, что вы помирились, — лед в интонациях Питера откликается холодом, пробегающем от шеи по спине.
— Да, забавная история вышла, — хмыкает Эван, однако Андерсон моментально его одергивает.
— Не сомневаюсь, вы от души посмеялись, — не смотря на юношу, цедит Питер, — Угадать близнеца сто раз из ста. Браво, Маккензи. До такого хода я бы никогда не додумался.
— Какого хода? О чём ты, Питер? — волшебник хмурится, не сводя глаз с усталого профиля друга.
— Только не прикидывайся дурачком, Эван, — наконец парень оборачивается на своего гостя, сталкиваясь с ненаигранным непониманием в его лице. Правда, вместо того, чтобы успокоиться, Андерсон раздражается ещё сильней, — Ты ведь знал, как мне это важно. Как мне важна Чарли. Но как же так! Эван Маккензи просто не может жить, если не покорит сердце каждой юбки, вокруг себя. Мерлин, кто бы мог представить, как это утомительно, постоянно находиться в тени сверкающей звездочки, маменькиной гордости и любимчика всех дам.
От внезапности Эван теряет дар речи, уставляясь в глаза Питеру. Ему очень хочется, чтобы услышанное оказалось порождением больной фантазии. Но видение не рассеивается, а пульс стремительно набирает обороты.
— Тебя какими тут зельями поют? Сердце каждой юбки? Что? — стараясь удержаться на стуле, он хватается за край последнего. Увы, совсем не эффективно, — Можно, я сделаю вид, что сейчас мне всё это показалось, ты выдохнешь и спокойно расскажешь мне в чём дело?
— Ой, ну, давай. Ещё скажи, что ничего не заметил! Да идиоту видно, что ты нравишься Чарли! Только не надо прибедняться, ты прекрасно умеешь различать такие вещи.
— Да не нравлюсь я Чарли! — подскакивая с места, Маккензи чуть не роняет несчастный стул, грохочущий ножками по полу.
— А меня зовут Альбус Дамблдор.
— Слушай, Питер, я не знаю какие мозгошмыги поселились в твоей голове, но я не нравлюсь Шарлотт. Но проблема ведь не в этом, да? У тебя было столько шансов. Я сделал всё, чёрт возьми, всё, что было в моих силах! Оставлял вас наедине, устроил всем поездку, лишь бы вы сошлись, я переступил через себя, — он понимает не сразу, но когда понимает, становится слишком поздно. Глаза Питера Андерсона смотрят на него непривычно пустой эмоцией, и Эван бы хотел сказать, что не осознаёт степень своей осечки. Увы, он осознает.
— Переступил через себя?
— Питер, я ничего не имел этим...
— Да ты больно шутишь, Эван. Это поразительно! Нет, правда! Я бы встал, чтобы похлопать, да не смогу. Ты словно всем своим существованием хочешь мне сказать: Питер, прости, но тебе тут делать нечего. Конечно, ведь я никогда не поправлюсь. У меня нет золотой ложки в заднице. Я не сверкаю своей харизмой направо и налево, лишь бы самоутвердиться. Ты сорвал джекпот, Маккензи!
— Питер, да что ты такое несешь? Извини, что не могу заставить Шарлотт влюбиться в тебя? Извини, что я не прикован к постели? Извини, что моя фамилия Маккензи? За что ещё мне извиниться, может, что я родился? — с каждым новым вопросом отторжение действительности на лице Маккензи растёт в геометрической прогрессии.
— Не надо извиняться, Эван. Просто выйди вон и оставь меня в покое.
— Питер, я понимаю, ты расстроен, но не надо...
— Как давно? — Питер замолкает на секунду и повторяет громче, — Как давно, Эван?!
— Что? Что как давно?
— Как давно ты врешь мне в лицо? На Новый Год? Во время поездки? Раньше?
— Я не знаю, Питер.
— Всё ты знаешь.
— Нет, не знаю! Я... Это... Просто было там. Всегда. Может, на отдыхе. Я не знаю. Какая разница, Питер, это ничего не меняет.
— Как раз-таки меняет. А теперь катись к чёрту, Маккензи, — Эван предпринимает попытку открыть рот, и в то же мгновение голос Андерсона разносится ором, — Или я попрошу, чтобы тебя вывели!
Эван колеблется несколько секунд и всё же выходит, ни разу не обернувшись. Он знает – обратно его больше не ждут.

Подпись автора: i was given a heart before i was given a mind
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ a thirst for pleasure and war ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯

C O M E O N A N D F E E L A L I V E , L O V E R

Поделиться172018-02-13 01:00:04

Автор: Séarlait Walsh
follow me and don't stop
Личное звание: ШАРЛОТТ УОЛШ, 21драконолог, бесконечный желудок, заноза в заднице всего бостона (и даже не имеет значение какого); if you can't be a pine on the top of the hill, be a scrub in the valley — but be. if you can't be a highway, then just be a trail, if you can't be the sun be a star. It isn't by size that you win or you fail — be the best of whatever you are!
Сообщений: 91
Уважение: +7

a n d w h e n i w a k e t o m o r r o w i ' l l b e t
t h a t y o u a n d i w i l l w a l k t o g e t h e r a g a i n
cause i can tell that we're going to be friends

Волшебница всегда думала, что довольно ревностно относилась к новым членам их компании, а с учетом того, что последний из них был Питер Андерсон много лет назад, когда они все ещё были детьми, то не удивительно, что и на Эвана она могла смотреть с подозрением.
Могла, но не смотрела.
Удивительно, как быстро юноша влился в их «банду», имея абсолютно другие корни и, в какой-то степени, интересы. Он не знал, каково это – учиться и заканчивать Хогвартс; волшебник говорил с южно-американским акцентом, тогда, как все остальные могли изобразить из себя хоть шотланца, хоть ирландца, хоть француза – кто больше в тот день понравится. В них было невероятное количество различий, но тем не менее, он оказался последним куском паззла, который и дополнил картину невероятно громкой улицы юных волшебников в Бостоне.
Шарлотт верила в очень много вещей, но в то, что когда-нибудь их общение с Эваном не будет сводиться к вылитым на тебя стаканам или звучной симфонии, которые обычно издают пятые точки – это вряд ли. С другой стороны, чем больше она могла удивляться таким совпадениям в жизни, тем сильнее противилось её подсознание, подсказывая, что Эван явно заслуживал куда большего уважения с её стороны, чем мог бы. Так она, за несколько месяцев, снова и снова открывала рот, дёргая бровью от удивления, и поверьте – Эван Маккензи умел удивлять. Наверное, от этого прощаться было ещё сложнее. Фионна уже давно покинула родительское гнездо, и её возвращение обратно или попытки перелететь на новое место не были чем-то удивительным для семьи, ведь она давно воспринималась самостоятельной личностью, и пусть её всегда были готовы ждать, тем не менее, понимали причину желания быть независимой. Может, и логично, что вторая по старшинству, Шарлотт Уолш, тоже должна была отправиться по велению сердца? Уж точно все бы удивились, будь это Кевин, который ещё не успел окончить школу. Вот шуму-то было!
Логично или нет, но это был невероятно тяжелый выбор. Выбор между своим будущем, своей мечтой и тем, к чему ты привык, от чего вовсе не хочешь отказываться, что навсегда останется для тебя на первом месте. Разве был ли у неё выбор за всю жизнь сложнее, чем этот?

Дорогой Эван,

Я хотела начать это письмо с какой-нибудь чуткой фразы, что заставила бы тебя посмотреть на бумажку с таким же непониманием, как и в день нашего первого знакомства, но честное слово – ни одно кислое слово не лезет мне в голову именно в этот прекрасный день. Так что, на удивление, это письмо будет наполнено только добротой и светлыми чувствами! Раз в год, как говориться, можно.

Я надеюсь, что у тебя хорошо, потому что иначе и быть не может! Совсем недавно к нам привезли партию перуанских змеезубов – Румыния является перевалочным пунктом, чтобы доставить их в Америку. Стараюсь держаться от них подальше, потому что в детстве тётя Трэйси часто пугала нас тем, что если мы хотим заболеть драконьей оспой, то стоит провезти ночь со змеезубом и тебе конец. Конечно, всё это детские сказки... Но всё же, стараюсь держаться подальше от них. Ноа смеётся надо мной, говорит, что я верю в легенды больше, чем магглы. Он просто с МакМилланами на одной улице не жил!

Эван. ~~Я бы многое хотела~~ Я никогда не говорила, и, наверное, этого не стоит говорить в письме, однако, выбора у меня особо не остаётся. Я рада, что ты есть у Питера, и я рада, что он и твой интерес к изобретениям привёл тебя в Англию. Ты отличный друг! Я...

Шарлотт откидывается на спинку стула, кладя перо рядом с письмом, и прикладывая руки к глазам. Она не до конца знала, что [float=left][/float]именно хотела написать. Волшебница отводит руки и переводит взгляд на стену перед собой. На ней девушка собирала и прикрепляла все фотографии, которые присылала ей семья на протяжении этого времени, и не смотря на то, что прошло совсем чуть-чуть с момента её прощания в доме родителей, их уже успело накопиться невероятное большое количество, с учетом ещё и тех, которые она умудрилась скопировать из альбомов тёти. Волшебница прикладывает перо к губам, смотря на юношу, держащего в руках гитару – это был тот день, когда Эван Маккензи свалился на Бостонскую улицу. В тот день она открыла для себя много нового, как минимум то, что он отлично умел петь – в этих двух семьях это принималось чуть ли не как должное. Шарлотт помнила, что опозориться должен был каждый в своё время, а в конце концов, это стало традицией. Так она знала, что Теодор писал свои собственные песни, так она сама, лёжа на кровати, иногда пыталась сложить из непонятных строк какой-либо куплет. Волшебница ухмыляется, качнув головой и наклоняется над пергаментом вновь.

...надеюсь, что те года жизни, которые я пропустила, зная тебя, но не имея возможности к общению, мы ещё успеем с лихвой нагнать. Кажется, Вселенная продолжает всё ещё громко кричать.

Я не знаю, когда именно я смогу посетить родной Бостон, и не могу надеется на Тео – ты не представляешь, насколько иногда дырявые у него бывают руки!! Но ждать этого дня я точно не намерена, а то ты ещё подумаешь, какая я невежливая. Кому это надо? Поэтому к письму приложен подарок на твой день рождение, Эван. Я не обижусь, если тебе не понравится или ты не будешь его носить, однако, всё же верю, что смогу тебе угодить. Мне жаль, что я не могу вручить его лично и увидеть твою реакцию!

Надеюсь, сова придёт вовремя, в любом случае, вини её – сегодня 28.10 число, и я думаю, что три дня должно быть форой для неё.

твоя подруга,
Шарлотт.

Она аккуратно выводит своё имя, прикусив губу и перечитывая письмо. Хмурится на зачеркнутые буквы, уже практически потянувшись за новым листом, но потом выдыхая, вновь откладывает письмо. В конце концов, какой толк переписывать всё это снова и снова, если каждый раз она может ошибиться в другом месте? Волшебница дожидается, пока высыхают чернила и складывает бумагу пополам и вкладывая её в небольшого размера коробку, где уже лежала подписанная с добрыми пожеланиями открытка, и, непосредственно, сам подарок. Широкий с виду, но состоящий из нескольких более тонких кожаный лент, браслет оканчивался небольшого размера веревкой, которая должна была закручиваться вокруг еле мерцающего заостренного то ли зуба, то ли камня. Но волшебница не теряла надежды, что Маккензи даже не будет сомневаться, увидев в этом чешую дракона. Конечно, скорее всего, придётся погадать какого, но она уж точно оставила ему подсказку в самом письме. Волшебница никогда не занималась кожей, и с непривычки сделала несколько вариантов, которые отправлялись в утиль раньше, чем она успевала подумать, что может подарить такое Эвану. Конечно, она всегда могла сделать старое доброе одеяло из нескольких разных лоскутов ткани, но он же не её мама, честное слово, и тем более, ему явно не пять лет! Это она подарит ему, когда ему будет двадцать пять – самый возраст, когда старики начинают мёрзнуть, и одеяло будет лучшим подарком на свете.
Шарлотт ухмыляется, взмахивая палочкой, завязывая тем самым на подарок крепким узлом. Эван Маккензи очень быстро вторгся в её жизнь, пусть вовсе не пытаясь этого сделать. И она бы хотела, она бы чертовски хотела быть для него таким же другом, как и Питер был для него. Что же, тогда, пусть этот подарок будет окончательным шагом в сторону юноши и их примирения, пусть которое свершилось уже очень давно.

Подпись автора: I won't let you down
so — please — don't give me up

because I would really, really love to stick around

Поделиться182018-04-25 00:03:52

Автор: Evan Mackenzie
the knight of cups
Личное звание: ЭВАН МАККЕНЗИ, 24чистокровный волшебник, мамина умница, инженер и наследник оружейной империи; the self is not so weightless, nor whole and unbroken, remember the pact of our youth; where you go, i'm going; so jump and i'm jumping; since there is no me without you; soldier on, achilles.
Сообщений: 129
Уважение: +11

— Эй, хлопчик, ты надо думать решил с воспалением слечь? Погляди, ветер какой, — хрипловатый голос за спиной вынуждает Эвана повернуться, чтобы разглядеть силуэт в свете дверного проёма. Молчаливым жестом он поднимает тлеющую в темноте самокрутку, чтобы не надрываться, пытаясь перекричать надвигающийся циклон.
— Да чёрт с тобой, кури внутри лодки! На острове кроме персонала станции – никого. Если свалишься, доплыть обратно не успеем, — с несколько секунд волшебник колеблется, словно отдавая дань бесполезным здесь правилам приличия, а затем устало хмыкает и тушит скрутку о металлический портсигар, следом забегая на верхнюю палубу, где стоял мужчина в возрасте.
— Будь по-вашему, — шагая внутрь, прокашливается Маккензи. Тёплый поток обволакивает лицо, отчего юноша ежится парадом мурашек, потирает ладони друг о друга и валится на скамейку, принимаясь вытаскивать новую бумагу и рассыпать табак на коленке, — Всяко лучше, чем прокуривать вам каюту. Вы сами как? — вновь закашливаясь.
Пожилой мужчина многозначительно охает и крепкой хваткой хлопает дверью, преграждая проход разбушевавшейся погоде.
— Нет, милый. Мне хватает болячек, чтобы не наживать новые, — отряхиваясь от снежинок, капитан кидает быстрый взгляд от панели приборов к линии горизонта, устало выдыхает и подходит к единственному пассажиру старенького судна, грузно валясь рядом. — Ну, расскажешь мне что такого на Ян-Майене, что ты готов был выложить столько, сколько тут за год не зарабатывают? — выжидающе оглядывая долговязого юношу с ног до головы, хмыкает мужчина, — Что бы за ящик Пандоры там ни прятался, мне нет до него дела. За это можешь не беспокоиться. Просто... любопытно.
— Никаких ящиков Пандоры, — смеясь сквозь боль в горле, пожимает плечами Маккензи, — Я ищу женщину. Целительницу.
— Врача?
— Да, это я и имел в виду.
— Я знаю всю команду. Магнус и Хольгер – они врачи. Никаких женщин.
— Она не из местных и вряд ли бы стала жить на станции.
— А где прикажешь? Там кроме Олонкинбюэна жить негде. Чёрт, ты весь трясешься, как рогоз на ветру, — резко обрывая разговор, капитан суетно принимается открывать ящики, пока не находит потёртый плед. — Может, обратно, пока не поздно? Чую, твоя затея до добра не доведёт.
— Никак нет, капитан, — благодарно кивая, Эван укутывается в прохладную ткань и закидывает незажжённую самокрутку в портсигар, — Только вперёд. Остров – последний мой шанс. Не найду её там, не найду нигде.
— Ну, как знаешь. Сляжешь с воспалением – меня потом не вини, — выдерживая долгую паузу, сокрушается мужчина, — Что ж за врач такой, что за ней на край света плыть надо?
— Настоящая легенда, — ухмыляясь, вздёргивает бровями Маккензи, — Говорят, способна излечить неизлечимое. Даже саму смерть.
— Ты... — лицо капитана осовывается, словно тот подумал о чём-то пугающем и безуспешно пытается отогнать плохое видение, — Мальчик, ты случаем не переслушал портовых баек? То ведь глупая сказка. Нет было у Беренберга никакой хранительницы, и нет там никаких залежей эликсира жизни. Ещё скажи, что веришь, словно оттуда действительно возвращались здоровыми ходячие мертвецы. Если там и обивалась какая сумасшедшая, колдовать она точно не могла. Шарлатанка – вот и вся легенда, — снисходительно посмеиваясь, бросает капитан.
— Что вы, капитан. Я в сказки не верю. Но не зря ведь говорят, что они – всего лишь способ приукрасить реальность? Я еду не за духом, а за живым человеком. На кой мне плод чужого воображения? А вот... та врач, что живёт рядом с вулканом, она мне поможет. Она сможет вылечить моего друга – в этом я уверен.
Эван чувствует, как взволнованная эмоция мужчины смотрит на него неприлично долго, но не сдаётся под напором, лишь вздергивая подбородок выше.
— Чудной ты, — то ли с заботой, то ли с разочарованием заключает седой мужчина. — Делай как знаешь. Потом главное не плачься, что исходил весь остров и так никого не нашёл.
[float=right][/float] — Плакаться не по моей части. Но найти её я должен – другого выхода у меня нет, — мостик охватывает тишина, разбиваемая резкими выпадами северного ветра. Уверен Маккензи не был, однако об одном не врал: если Вильгельмина и была жива, Ян-Майен был последним её пристанищем, и все дороги смыкались на горизонте взятого курса – на безлюдном холодном острове посреди северных штормов.
Маккензи не до конца отдавал себе отчёт в пути, проделанном до сих пор. Он исколесил добрую половину земного шара, безуспешно пытаясь ухватить ведьму, ставшую легендой, за ускользающий подол мантии. Он исходил самые мрачные переулки Нового Орлеана, задыхался в тропической жаре южной Америки, едва не сыграл в ящик в пути к мысу Горна, и то была лишь малая часть историй, которые он мог пересказать в ярких красках, будто они произошли пару часов назад. Попробуй Эван забыть, некоторые из событий так прочно въелись в кожу, что не вышло бы, как ни старайся; одно из таких воспоминаний красовалось багровеющим от холода рубцом на внешней стороне правой руки.
Сегодня Англия чувствовалась по-особенному далекой, хотя впервые за долгое время Маккензи находился в нескольких тысячах километров от места, которое покинул в конце января. В последний раз новости из туманного альбиона приходили пару дней назад – перед отплытием в Исландию, где Эван встретил ворчливого капитана, согласившегося плыть к острову сквозь штормовое предупреждение. Питер был стабилен. Дебби держалась молодцом. И пускай юноша обещал себе не спрашивать глупых вопросов, он не удержался, поинтересовавшись посетителями больничной палаты и получив бесполезное: «Выглядела... бодрой. Заходит часто.» Это он мог сказать и сам, правда, понимал – злиться бесполезно. В его руках был инструмент, способный прекратить страдания от неведения, и в его же руках было их продление. Но каким бы простым ни казалось решение проблемы, простым оно не было.
Разве мог он написать после стольких дней молчания? Да и если так, с чего бы он начал? С извинений? Приступил бы сразу к сути? Или, ещё лучше, выдал бы самое сокровенное в первой строчке в надежде зацепить читателя интересной вводной конструкцией. Кто знает, может быть, после всего Шарлотт Уолш не стала бы тратить на его письмо ни секунды, даже если бы заголовком красовалось: «Я изобрёл философский камень.» Да и чёртов камень был давно уже изобретён.
Казалось бы, тайна Питера больше не имела никакого значения. Как впрочем, и всё остальное. Теперь, когда его дорогой сердцу друг лежал, отрезанный от реальности, Эвану было не к чему держать правду в себе, отдавая дань дружескому кодексу чести. Он мог написать письмо, которое бережно хранил в дебрях сознания, но отчего-то берясь за перо, всякий раз застывал над чистым пергаментом, не уходя дальше имени адресата.
Шарлотт.
Дорогая Шарлотт.
Шарлотт Эстэр Уолш.
И в следующую секунду толком не начатое письмо летело в помойку.
— Ты вообще откуда? — голос капитана звучит так неожиданно, что чудится, будто сам ветер пугается и стихает. Маккензи хмурится, думая над ответом.
— Гражданин мира, — не находя лучшего объяснения своим переездам, заключает юноша.
— Никого нет?
— Семья в Каролине. Живу я... последние несколько лет жил в Англии.
— А друг, ради которого ты тут, откуда?
— Вместе с другом.
— Так ты случаем не... ну, не этот?
Эван сначала хмурится, а когда понимает, громко усмехается и тут же закашливается.
— Нет, — продирая горло, выдыхает парень, — Не этот.
— Славно-славно. Не то что бы я против, но, — мужчина принимается бормотать, смущаясь. — А девушка?
— Нету девушки.
— Так оставался бы в Исландии. У нас много красивых девушек.
— Я не ищу.
— Значит, есть всё-таки девушка?
Маккензи снова смеётся, смотрит на потрепанный браслет на правой руке и тихо вздыхает. Почему он до сих пор не отправил письмо? Наверное, он просто не хотел знать ответов на вопросы, которые так или иначе, прозвучали бы в ненаписанные строках. Он не хотел знать пришёл бы этот ответ вообще. И оттого продолжал молчать.
— Всё-таки, — звучит сиплым шёпотом, теряющемся в вое ветра.

Подпись автора: i was given a heart before i was given a mind
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ a thirst for pleasure and war ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯

C O M E O N A N D F E E L A L I V E , L O V E R

Поделиться192018-06-17 17:16:05

Автор: Evan Mackenzie
the knight of cups
Личное звание: ЭВАН МАККЕНЗИ, 24чистокровный волшебник, мамина умница, инженер и наследник оружейной империи; the self is not so weightless, nor whole and unbroken, remember the pact of our youth; where you go, i'm going; so jump and i'm jumping; since there is no me without you; soldier on, achilles.
Сообщений: 129
Уважение: +11

р о ж д е с т в е н с к и е п р а з д н и к и 2 0 2 8
— Я никогда не... — закусывая губу и щурясь, Алексис МакМиллан запрокидывает голову к небу и молчит с несколько секунд, — Никогда не была арестована. С нашим-то отцом, — достаточно пробежаться взглядами всем лицам, знакомым друг другу с юного возраста, в глазах светится одна и та же эмоция: никто бы не осмелился. Все знали: каким бы безобидным ни выглядел добросердечный дядя Элайджа, внешний облик был обманчивым.
— Ну, ты бы ещё сказала, что никогда никого не убивала, — подхватывает Фионна, вошедшая в азарт с тех пор, как увидела краснеющих одного за другим ребят, в то время как судьба была благосклонна к праведной слизеринке, — Я никогда не, — девушку прерывает звучный кашель с правого бока, заставляя Уолш развернуться к источнику звука и мгновенно поднять брови вверх, — Нет? Серьёзно?
И какому идиоту пришла в голову светлая идея узнать самые страшные тайны друг друга? Вполне вероятно, что Эван Маккензи собственноручно подписал себя на суд без суда, но всячески отрицал ту мысль, где становился виновником своих страданий. Как будто когда-то в его жизни всё складывалось по-другому.
Да и что оставалось делать? На рождественские праздники численность населения на двух улицах значительно возросла. С возвращением Полярис, приездом Айзека и потеплением в связи с последними событиями между ребятами и Алиссой, необходимость сдружить разношерстную компанию стояла первой в списке по важности. А как узнать кого-то лучше, если не порыться в его грязном белье?
— Серьёзно, — молодой человек тянется к одной из полных рюмок на журнальном столике, вокруг которого расселась англо-американская команд, — И нет, я никого не убивал. На самом деле, идиотская история. Если бы мне хватило мозгов не оставаться, чтобы прояснить ситуацию, в моём послужном списке бы точно не было ничего подобного, — он смотрит по сторонам в тихой надежде избежать углубления в детали – зря, — Мои, кхм, приятели разгромили отель и спёрли мой кошелёк. А я тот идиот, который решил быть честным, и спустился всё объяснять. Продолжение, думаю, рассказывать не надо, — пожимая плечами, Маккензи поднимает рюмку в воздух и выпивает её залпом.
— Так вот почему тебя не было целый год! А я-то думала ты охладел к нам.
— О, если бы, Фионна. Удивительно, что я вообще выжил, — закашливается волшебник, морщась, и откидывается на спинку дивана.
— Я никогда не... выходила из туалета, не помыв руки.
— Не может быть такого! — вылетает из Алексис, — Не поверю не единому, кто не выпьет.
— Я мою руки! — выразительно возмущается Уолш, — Никогда такого не было!
— Я тут колдомедик, я знаю какие все люди свиньи. Даже ты, милая. Даже ты! — угрожающе подаётся вперёд МакМиллан, — Давайте-давайте, все вместе. На раз-два-три.
Круг за кругом стаканы поднимаются один за другим, пока наконец не настаёт неизбежный момент в любой из игр, вынесенных из школьных времён.
— Ну, что? Время пошлых вопросов? — воодушевлённый возглас принадлежит Гинзбургу, на которого, увы, нет отрезвляющего удара кулака Бриенны по макушке.
— А ты только этого и ждёшь, — закатывает глаза Эван, хмыкая.
— Я-то не ты. Мне нечего бояться.
— А мне чего бояться?! — удивлённо восклицает парень, — Уверен, тут у каждого найдётся чем поделиться, — многозначительно ухмыляясь в лицо Айзека, без каких либо – что вы! – намёков протягивает Эван. В конце концов, кто не совершал ошибок по молодости, глупости или из банального любопытства? Тем более, он не считал всё это ошибками. Скорее своеобразным опытом, который в своё время излечил Маккензи от парочки комплексов, которыми так любили страдать люди в отношениях.
— Окей, я начну, — отзывается Полярис, подползая ближе к столу с шотами, — Я никогда не испытывала влечения к человеку одного со мной пола.
На мгновение в комнате повисает мертвенная тишина, словно все разом решают переоценить свою гетеросексуальность. И среди этой тишины Маккензи замечает движение одной руки ко столу. Он щурится, прикусывает губу, стараясь оценить степень своей причастности к прозвучавшему факту, и тянется следом за девушкой, не сдерживая подступающего смеха. [float=right][/float]
— За красивых людей, какого бы пола они ни были, — тщетно пытаясь сдержать тянущиеся вверх уголки губ, он чокается рюмкой с – пожалуй, он даже не удивлён, – Шарлотт и тут же оборачивается к американскому другу, — Вот видишь. Не один я тут буду гореть в аду.
— Это мы ещё посмотрим.
— Я никогда не целовался с людьми одного со мной пола, — подхватывая проскользнувшую идею, сообщает голос Кевина. Секунду спустя Эван складывается пополам, давясь собственным кулаком. Игнорируя окружающую действительность, он берётся за бутылку и наполняет несколько рюмок, забирая две из ряда.
— Ваше здоровье, — расплываясь в улыбке, адресованной Айзеку, он протягивает напиток последнему, — Что ты там говорил? — жаль, красные щёки не разглядеть на тёмной коже. Хотя, достаточно посмотреть на умирающую экспрессию Гинзбурга, которую он тщательно пытается скрыть, – всё становится понятно. А что? Эван любил своих друзей. А под определённым градусом слишком, но эту тайну, они, разумеется, унесут с собой в могилу, предпочтя оставить присутствующих с вопросами на лбах.
— Я никогда не изменял, — наконец дожидаясь своей очереди, резво сообщает молодой человек и тут же хмурится, стоит ему заметить несколько недоверчивых лиц, — Это ещё как понимать?! — сквозь смешок возмущается Эван, — Что?! У меня мудаческое лицо, да?! Я знаю! — но он даже не злится. Со временем пришлось смириться, что его манера держаться на людях не вызывала доверия, а на некоторых действовала интереснейшим образом, заставляя пердеть симфонии.
— Я подтверждаю. Он говорит чистую правду, — поджимая губы, отзывается Питер и в свою очередь запивает суровую действительность поднятой рюмкой. И если кто-то шокирован, самое время вспомнить выражение про тихий омут и пережить.
Проходит несколько кругов прежде чем вопросы начинают обретать достойный любой подвыпившей компании масштаб, оставляя большинство с полуоткрытыми ртами и приложенными ко лбам ладонями от неожиданных открытий. И некоторым везёт куда меньше, чем остальным.
— Я никогда не спал больше, чем с одним партнёром одновременно, — невзначай сообщает Андерсон. Молчание вновь пронизывает комнату, и на этот раз компания принимается оглядывать друг друга в попытке выискать цитадель порока. Увы, искать долго не приходится. Подчиняясь судьбе в преисподней, Маккензи осознаёт, что никто здесь больше не потянется к журнальному столику, и издавая невнятный рык отчаяния, кладёт голову на плаху.
[float=left][/float]— Сколько?
— Какого пола?
— Как давно?
— Оставляю это на откуп вашей фантазии, — многозначительно дёргая бровями, цедит молодой волшебник, — Ещё скажи, что ты не специально, — запивая свои грехи под разрастающееся хихикание наперевес с ценными комментариями, он смотрит в бесстыжие глаза друга и находит свой ответ, — Что ж, тогда... я никогда не спал ни с кем из персонала больницы, — ничего страшного, Питер заслужил. И кажется, это последний триумф Эвана за сегодняшний вечер.
Друг за другом ребята выпаливают чистосердечные признания. Я никогда не спал с партнёром старше меня на десять лет. Я никогда не занимался сексом на территории школы. Я никогда не занимался им в помещениях школы. И в какой-то момент начинает казаться, словно компания выбрала себе одну жертву, в которую тыкает иголочки последние несколько кругов.
— Я никогда не спала с коллегой по работе, — произносит Фионна Уолш, принимаясь сверлить Маккензи выжидающим взглядом. Рефлекторно Эван тянется к столу, но вдруг резко одёргивает руку и громко кричит:
— Нет! Нет, слава Мерлину! Никаких коллег! Всё, я пас! Идите к чёртям! — покачиваясь, он подскакивает с дивана и смеётся, — Проклятые демоны!
— И куда ты собрался? — надрывая живот, гогочет Алексис.
— Гореть в аду, судя по всему! — едва не сваливаясь обратно, воет юноша и невольно отвлекает внимание большинства от игры. Весьма удачно для тех, кто, возможно, предпочёл бы не отвечать на озвученный вопрос.

Подпись автора: i was given a heart before i was given a mind
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ a thirst for pleasure and war ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯

C O M E O N A N D F E E L A L I V E , L O V E R

Поделиться202018-09-15 18:39:01

Автор: Evan Mackenzie
the knight of cups
Личное звание: ЭВАН МАККЕНЗИ, 24чистокровный волшебник, мамина умница, инженер и наследник оружейной империи; the self is not so weightless, nor whole and unbroken, remember the pact of our youth; where you go, i'm going; so jump and i'm jumping; since there is no me without you; soldier on, achilles.
Сообщений: 129
Уважение: +11

[nick]Onyinye A. Pattison[/nick][status]starry starry night[/status][icon]http://funkyimg.com/i/2Lfmo.png[/icon][lz]моё настоящее имя <align=center><a href="http://luminousbeings.ru/viewtopic.php?id=78#p1375">онинье</a>, но наверняка вы знаете меня как алиссу пэттисон – лицо с обложки ведьмополитена или стерву, испортившую вам настроение. моя история началась 28 мая 2004 года в кэйптауне, когда покровители близнецов – поллукс и кастор – горели в ночном небе. найдя родную душу в обществе <a href="http://luminousbeings.ru/viewtopic.php?id=78#p1374">странного мальчишки</a>, я начинаю жизнь заново.</align>[/lz][sign]on that starry, starry night
y o u t o o k y o u r l i f e , a s l o v e r s o f t e n d o

but I could've told you
this world was never meant for one as beautiful as you[/sign]Я помню нашу первую встречу. Для человека, прикрывающегося маской вежливого холода, я помню слишком много подобных первых встреч, но тебя, Чарли,.. Шарлотт, я не забыла бы и сотню новых лиц спустя. Шумная, открытая, с широко расправленными плечами и уверенным шагом вперёд. Не заметил бы тебя только слепой, но из всех участей выпавших на мой век, невидимые механизмы мироздания решили пощадить и зрение, и слух. Разве не забавно? На твоём фоне даже прекрасная дочь Англии Джозефина могла показаться закованной в силки собственных страхов серой мышью. И разумеется, никто бы и не заметил, никто и не замечал, ведь как, если им не приходилось задерживать дыхание в ужасе, что сделай они лишний выдох – Вселенная поймает тебя на секундной поблажке, секундном несоответствии образу идеальной картинки.
«Бедное, несчастное создание,» — звоном в ушах отозвалась первая мысль, стоило мне перевести взгляд на твою сестру. Каково бы было мне, просыпайся я каждое утро и встречай свою лучшую копию? Счастливую, беспечную, не осекающуюся на скованную улыбку, чтобы прислушаться к нервным причитаниям внутреннего голоса. С первой секунды я боялась тебя, как не боялась ни одну размалеванную куклу, стоящую в очереди на освещённое софитами место на сцене. Они были мной; их страхи, их слабые стороны – я знала, куда бить. Что же до тебя, Шарлотт? То малое, что оставалось от наивной девочки, смотрящей глазами, полными удивления, забрали у меня без суда и следствия. Против тебя, Шарлотт, у меня не было ничего, кроме неиссякаемой злости.
Но больше чем тебя, я ненавидела то, как смотрел на тебя Маккензи. Словно ребёнок, раскрывший рот перед невиданным чудом, он вертелся вокруг, подходил ближе и тут же отпрыгивал в сторону в азартном восторге от всякой твоей реакции. И чем упоительней звучал его голос, произносящий твоё имя, тем сильнее разгоралась война в чертогах моего разума. Наша общая война, о которой известно, увы, было только мне одной. Да и куда тебе, Чарли, было падать до мелочных ревнивиц?
Вспоминая обо всём этом сейчас, не могу остановить себя от тоскливого вздоха сожаления. О сказанном, сделанном, обо всём разрушении, что я сеяла в своей собственной жизни, обвиняя в этом девушку, едва сознававшую, что хоть как-то могла на неё повлиять. Наверное, некоторые очевидные истины раскрываются только со временем. Жаль, мне потребовалось так долго. Удивительно, да? Прошло полгода, и бегающий взгляд Эвана, стоило тебе ответить на очередную детсадовскую выходку, не вызывал у меня ничего, кроме тронутой улыбки. На моей памяти, с каждым годом она всё реже и реже загоралась так ярко, а в твоём обществе прилипала к нему, словно жизнь его была беззаботной и бесхлопотной. Наверное, всё же стоило поднять под вами чёртову омелу и устроить саботаж бестолковому празднику до того, как вы сделаете это самостоятельно. Но, Шарлотт, разве я могла знать? Разве могла представить, что падать в канаву мелочных ревнивиц тебе было не многим дольше, чем всем остальным?
— О, это ты, — стоить признаться, я не удивилась, увидев тебя на пороге приютившего американскую семью дома, пускай и вздёрнула бровями так, словно ожидала тебя здесь в последнюю очередь, — Питер уехал вместе с Эваном. Написали записку, что смылись в Братхэйм посреди ночи. Так что в доме только я и Айзек, — на секунду я подумала отпустить тебя. Оставить мучаться с собственной совестью, как мучалась когда-то я, но... — Погоди, Чарли! Не хочешь присоединиться? Мама Питера оставила чудесный завтрак. Хотя, конечно, не за завтраком я тебя приглашаю. Я хотела с тобой поговорить, — и на всякий случай, я настойчиво кивнула головой внутрь, — Давай, заходи. Напади на меня смертоносный нунду, я не собираюсь сказать ничего плохого, — прикладывая ладонь к сердцу, я действительно сказала правду. Кто знает, что на меня нашло. Всё же твоё приземление с пьедестала беззаботного существования, подбитый внешний вид и жалостливая попытка отыскать совсем не того, о ком ты говорила, взывали к невольному порыву посочувствовать. Оказывается даже львиная душа Шарлотт Эстер Уолш прятала в себе намокшего под дождём котёнка. Что ж, с опозданием, но... добро пожаловать в клуб?
— Чай? Чай с молоком? — хлопая дверцами шкафов в поисках кружек, я лишь оттягиваю момент, к которому готовилась давно и всё равно не была готова, — Или ты по кофе? — некоторым вещам не суждено было измениться. Например, ты всё ещё пугала меня, Чарли. Пускай, чуть меньше, после вчерашнего выступления.
— Так вот, — требуется несколько добрых минут суетных движений по кухне и вдумчивого подмешивания темной жидкости в маленькой чашке, чтобы собраться с мыслями, — На счёт того, о чём я хотела поговорить... Я хотела извиниться за то, как вела себя со всеми. С тобой, в особенности. Вы не заслужили этого. Вы отличные ребята, и я это прекрасно понимала и тогда, просто... боялась, что на вашем фоне буду казаться куда менее прекрасной опцией, — неловко сжатые губы, потупленный взор, — С учётом того, как всё закончилось, можно сделать заключение, что логика – не мой конёк, — смешок, — И ещё кое-что, — приходится сделать усилие, чтобы посмотреть тебе в глаза, — Извини за тот воодушевлённый речитатив на дне рождения у Питера. Я знаю, что не пыталась своровать моего на тот момент парня, и знаю, что Эван никогда бы не поступил так со мной. Но чтобы хоть как-то объяснить это, — секунда на сомнение, — Это было ужасно: видеть, как единственный твой близкий человек загорается рядом с тобой, как чёртова новогодняя гирлянда. Стоит отдать должное, не то что бы я так сильно ошиблась, предполагая худшее, — и когда извинение всё меньше походит на таковое, я дергаюсь, убирая с лица подозрительный прищур, и прокашливаюсь, — Что вовсе не оправдывает моего поведения. Так что... мне искренне жаль, Чарли, — громкий вздох, сопровождающийся неловкой улыбкой.
Не знаю на что я надеюсь. На прощение? На дружбу? Пожалуй, наш союз бы оказался ещё странней событий, произошедших под бой курантов. И смиряясь с тем, что, возможно, этот разговор совершенно незначительное и бессмысленное происшествие в наших с тобой жизнях, отпускаю из общества последнего человека, с которым бы ты хотела проводить первый январский день.
— Шарлотт, — уже собираясь спуститься вниз, вдруг окрикиваю тебя со спины, — Не знаю насколько ты хочешь знать это, но... я здесь, чтобы помочь Эвану. Я многим ему обязана и делаю это вовсе не из каких-либо побуждений, — невнятное движение плечами вверх, — И даже если бы делала... это было бы так же бесполезно, как пытаться вернуть к жизни дохлую собаку, — тихий смешок, — Так что, не знаю почему вчера мне пришлось вылить тонну маскирующего крема на его лицо и не собираюсь лезть не в своё дело, но... что бы ни случилось, ему было определённо жаль, что так произошло. Я имею в виду, я нашла этого парня за попыткой провести Новый Год с бутылкой хереса. Не уверена, что планка сожаления может подняться выше, чем это, — пускай, мы обе прекрасно понимаем, что я знаю о чём говорю, я провожаю тебя доброжелательной улыбкой и, хлопая дверью, на мгновение останавливаюсь, чтобы ухмыльнуться себе под нос. Может быть, краденные счета были не единственным моим способом сказать спасибо. И может быть, я и есть волшебная веточка омелы, соединяющая сердца, пока все смотрят в другую сторону.

Подпись автора: i was given a heart before i was given a mind
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ a thirst for pleasure and war ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯

C O M E O N A N D F E E L A L I V E , L O V E R

Страница: 1 2 »

luminous beings are we, not this crude matter

Меню навигации

Пользовательские ссылки

Информация о пользователе

<3

Сообщений 1 страница 20 из 34

Поделиться12016-08-26 19:24:47

Поделиться22017-02-21 14:04:52

Поделиться32017-02-28 23:38:18

Поделиться42017-03-11 12:18:25

Поделиться52017-03-19 14:41:39

Поделиться62017-03-27 21:56:13

Поделиться72017-04-04 21:41:58

Поделиться82017-04-09 23:19:35

Поделиться92017-04-10 21:56:06

Поделиться102017-07-07 13:54:27

Поделиться112017-07-24 22:57:43

Поделиться122017-08-03 20:58:14

Поделиться132017-08-22 23:45:02

Поделиться142017-08-30 21:32:43

Поделиться152017-12-25 00:26:10

Поделиться162018-01-02 03:17:00

Поделиться172018-02-13 01:00:04

Поделиться182018-04-25 00:03:52

Поделиться192018-06-17 17:16:05

Поделиться202018-09-15 18:39:01

luminous beings are we, not this crude matter­­­

Меню навигации

Пользовательские ссылки

Информация о пользователе

<3

Сообщений 1 страница 20 из 34

Поделиться12016-08-26 19:24:47

Поделиться22017-02-21 14:04:52

Поделиться32017-02-28 23:38:18

Поделиться42017-03-11 12:18:25

Поделиться52017-03-19 14:41:39

Поделиться62017-03-27 21:56:13

Поделиться72017-04-04 21:41:58

Поделиться82017-04-09 23:19:35

Поделиться92017-04-10 21:56:06

Поделиться102017-07-07 13:54:27

Поделиться112017-07-24 22:57:43

Поделиться122017-08-03 20:58:14

Поделиться132017-08-22 23:45:02

Поделиться142017-08-30 21:32:43

Поделиться152017-12-25 00:26:10

Поделиться162018-01-02 03:17:00

Поделиться172018-02-13 01:00:04

Поделиться182018-04-25 00:03:52

Поделиться192018-06-17 17:16:05

Поделиться202018-09-15 18:39:01

luminous beings are we, not this crude matter