Крепко держа в руке свою биту, её серьёзный взгляд был обращен на капитана команды, раздающего последние указания. Стоило только командам Слизерина и Гриффиндора сдать свои позиции как участникам-финалистам, она знала, против кого ей предстоит выходить на поле в последний раз. И если изначально она невероятно радовалась возвращению Элайджи в команду, то чуть позже её активность по этому вопросу поутихла, стоило только мысли, что один из лучших загонщиков Рэйвенкло может помешать им одержать победу второй год подряд. Однако, чем близился матч, тем больше ей хотелось стоять на голове и заполнять разговоры надвигающимися полётами на метле. Она была уверена, что все трое волшебников закатывали глаза, стоило ей уткнуться лицом в тарелку в Большом зале или замолчать читая очередную строчку в книге в библиотеке, с другой стороны, друзья на то и существуют, чтобы терпеть каждую выходку. А в данном случае, Трэйси МакМиллан всех достала.
— ...Саммерби, помни, ты снитч, думай как снитч. — Она усмехается себе под нос, и тут же получает прищур от темноволосого юноши. 
— Будь снитчем. Я думаю, он всё понял, Смит, — хрупкая на вид волшебница перекладывает биту на своё плечо, а затем добавляет, — Думаю, каждый из нас будет своим мячом.
— Вы двое уж точно попытайтесь выбить как можно больше людей! Не жалеть никого! МакМиллан, ни у кого из нас нет отношений с врагами, но...
— Ме-ерлин, Захария, опять ты за своё, — эти разговоры злили её в первое время. «Общаешься с врагом!», «Он подслушивает!», «Обязательно узнает о нашей тактике, и придётся всё менять!» и как бы несколько параноидальный капитан команды Хаффлпаффа не волновался, на самом деле, она, действительно, могла понять его переживания; с другой стороны, стоило только ей пересечься взглядом с Грэмом, и рыжеволосая тут же качала головой в знак протеста. Кто-кто, а рэйвенкловец был бы последним, кто бежал в сторону своей команды, чтобы растрезвонить полученную информацию. Честность была слишком важной составляющей Элайджи, и пожалуй, МакМиллан даже не была уверена, что ему так уж сильно нужна победа, как остальным членам обоих банд. И даже его девушки.
— Надеюсь, ты поняла, в кого надо целиться, — в итоге кашлянув себе в кулак, долговязый юноша, наконец, выставляет вперёд руку, — Давайте, сделаем всё, что в наших силах! Кубок будет нашим и в этом году!
— Вперё-ёд! — её голос особенно резво выделяется из всех, словно обволакивая каждого участника надвигающейся битвы, заряжая своей энергией. Крикнув привычную кричалку, которая существовала вместе с ними с первого формирования полноценной команды, девушка в последний раз тряхнула руками, максимально расслабляясь. Оседлав метлу, рыжеволосая осторожно вытаскивает из нагрудного кармана небольшого размера листочек и читает аккуратные строчки почерка молодого человека, ухмыляясь себе под нос. Что [float=left][/float]же. Что-что, а она как никогда постарается исполнить его желание – надрать всем задницы.
Они вылетают под громкий крик, аплодисменты, и биение ногами о старые половицы высоких вышек. Огибая большой круг, она старается столкнуться со знакомыми лицами на трибунах: Айлин, Майлз, Полин, Эрнест или Кормак. Трэйси МакМиллан любила квиддич всей своей душой, но прекрасно понимала, что сегодня будет последний раз, когда она поднимается на метле в качестве официального участника команды. Что будет дальше? Её будущее никогда не будет связано со спортивной игрой, как того же желал Уолш; и пусть вряд ли она откажется от дворовых игр, отправляющих её в воспоминания, всё же, это будет совершенно другое чувство, нежели то, которое волшебница испытывала в эту секунду. Крепко держась одной рукой за древко своей метлы, оставляя вторую висеть по прямой своего тела, чувствуя сопротивления ветра, она останавливается между Юстасом и Леоном, поднимая глаза прямо перед собой, и смотря поверх головы мадам Трюк, не долго выискивая взглядом нужного ей игрока противоположной команды. Улыбнувшись, МакМиллан осторожно перекидывает на плечо биту, – не подумайте, абсолютно ни на что не намекая, – а прежде чем седоволосая женщина потребует от них честной игры и подаст свисток, подмигивает Элайдже, и уже после резко отводит метлу в сторону, предоставляя место охотникам своей команды.
— Хилл, сзади! — то и дело для удобства обоих она выкрикивает нахождение бладжеров, свистящего над ушами, ногами и хвостами метел других команд. Несколько раз ей удаётся задеть участников, но почти сразу же приходится прыснуть себе под нос, стоит волшебникам остаться в воздухе, а бладжеру уже отскочить в другую сторону. Постоянно соперничая с синими загонщиками, МакМиллан только краем уха слышит слова комментатора, говорящего об одной из самых ярких игр за последний сезон. Обе команды бились на невероятном уровне, играя слажено, зная, что каждый из них должен делать. И всё же, Хаффлпафф отставал, что ещё более агрессивно заставляло играть барсучью команду.
И внезапно – маленький золотой мячик засветился в воздухе над одной из трибун. Трэйси разворачивается, слыша громкий крик одного из охотников своей команды. Саммерби направляется вслед за Стюард, но она куда быстрее, куда ближе...
— Юстас! — уже слыша, как молодой человек отбивает в её сторону бладжер, чтобы разогнать его ещё сильнее, Трэйси со всей силы ударяет по черному мячу, зная, что стоит ему достичь своей цели, и команда Рэйвенкло, вместе со своим ловцом, Эмберлинн, пропустят снитч, и волшебники в жёлтых мантиях заберут свою победу вновь!
— Проклятье, это Грэм! — снова громкий крик, — Не дайте! Ему! — но было уже слишком поздно. Внимание рыжеволосой полностью переключается с Линн, перехватившей пальцами свои сто пятьдесят очков на Илая, моментально сорвавшегося со своей метлы. Из рук ведьмы выскальзывает бита, а сама она несется в сторону Грэма, чтобы хоть как-то помочь, уже вытаскивая на ходу палочку. Слишком далеко. Сердце пропускает удары, а сама Хоуп задерживает дыхание. Конечно, каждый из них получал бладжером, и даже Элайджа, не раз попадавший под удары барсучьей биты. Но волновалась ли она от этого меньше, тем более, почти что исполнив его просьбу не пытаться убить самого юношу? Из её груди не успевает вырваться его имя, как она понимает, что волшебник смог остановить себя от головокружительного падения – выдыхает. Оказываясь на ногах, она расслабляет пальцы, позволяя метле повиснуть в руке сбоку, а сама смотрит вперёд на радостных участников и болельщиков команды Рэйвенкло, на последнем году взявших кубок квиддича.
— Извини, Смит, — негромко произносит волшебница, повернув голову в сторону капитана, стоит ему опуститься рядом с ней, — Я честно пыталась их останов...
— Я знаю, МакМиллан. Всё в порядке, — он хлопает её по плечу, смято улыбнувшись, — В конце концов, мы победили в прошлом году. Они заслужили, — на мгновение между ними всеми застревает пауза. Она оглядывается позади себя – Джерри и Дженни смотрят в землю, сжимая кулаки, Саймон, наоборот, поднял руки к волосам и нервно протягивает их сквозь всю длину, в то время, как Леон смотрит вперёд, словно высчитывая, сколько квоффлов он не закинул в кольцо для их победы.
— Эй! Мы хорошо потрудились! — более не желая видеть эти кислые лица, произносит волшебница под гам, происходящий на их плане. В их сторону тоже начинали бежать волшебники и волшебницы с трибун, желающие поддержать пусть, проигравшую, но всё же сильную команду, — И никто не запретит нам устроить тот ещё пир, и вот тут, будьте уверены – мы уж точно утрём им нос, потому что у кого самые лучшие вечеринки? — она смеётся, толкая, хлопая по плечам и поднимая шум между всеми, вновь заражая коллег по несчастью собственной энергией. Конечно, рыжеволосая и сама чувствовала эту подавленность от проигрыша, особенно с мыслями о том, что скажут её друзья после всех её громких слов. Но стоит ли об этом думать сейчас?
МакМиллан оборачивается, теперь уже, в сторону ликующих, а затем начинает двигаться вперёд. Вряд ли сейчас Элайдже дадут отойти от своей команды хотя бы на мгновение; а она ещё явно успеет поздравить его с победой.

and when she's walking
s h e ' s  l o o k i n g  s o  f i n e
and when she's talking
she'll say that she's mine

Она умывает лицо холодной водой, хлопая по ещё румяным щекам. Оставаясь одной из последних в раздевалке, негромко перекидываясь последними словами с Дженни, девушка вздыхает. За всей этой подготовкой к экзаменам, попытками сдать последние эссе, выковырять всех мандрагор из земли, написать отчёты для профессора Трелони, она совсем не заметила, как лето наступало на пятки. Дело было не в том, что на улицах заметно потеплело, предметов становилось меньше, а сегодня был последний матч по квиддичу не только в этом сезоне. Это, действительно, конец. Ещё совсем немного, и они с головой шагнут в тот самый большой и взрослый мир, о котором родители и преподаватели роптали на ухо. Где нет времени на глупые шутки, какое-либо промедление, и всё что тебе остаётся – бежать, торопиться, и делать что-то для своего собственного будущего, которое, кажется, должно было начать строиться ещё несколько лет назад! А ты словно всё упустил, пока игрался с каким-нибудь пушистым хвостом полосатого кота на заднем дворе школы.
— Я догоню. Начинайте обкрадывать кухню без меня, — подмигнув Пейндж, произносит девушка, уже хлопая дверцами своего шкафчика и запихивая последние вещи в сумку, перекидывая ту на плечо. Она давно обзавелась собственной метлой – родители подарили ей Нимбус, когда она вступила в команду. И конечно, никто не планировал подметать ей пол, но теперь? С заметной хмуростью на лице она тут же понимает, что у неё хотя бы есть возможность выбирать – Элайджа остался без метлы, которая вполне могла бы пригодится ему в будущем. Наконец, рыжеволосая покидает помещение, держа вещи наперевес, но почти сразу же наталкивается на ждущего его, – кого бы вы подумали? – Элайджу Грэма. И не просто, а Элайджу Победителя Грэма.
— Привет, — словно не видя его ещё перед игрой на завтраке, когда обещала дать подержать кубок, который её команда заберет, девушка оглядывает юношу с ног до головы, неловко улыбаясь. Стоит ему приблизиться, как она опускает древко метлы, отставляя её в сторону и складывая руки на груди. А стоит Илаю начать говорить, как улыбка блекнет с её лица, и тут же с неуверенного взгляда начинает сверлить его так, словно ещё секунда – и он должен был взорваться. Стоит ли говорить о том, что уже делая шаг в сторону, она оказалась в его захвате?
— Тебе просто повезло, — она знает, что нет. И он знает, что нет, но разве был у неё выбор? — И вообще, не окажись ты рядом со Стюард, то... — вздыхая, девушка опускает руки, хлопнув себя по бокам, сдаваясь и выдыхая, улыбается уже куда более доброжелательно, — Поздравляю. Вы заслужили это, — МакМиллан быстро дёргается в сторону его лица, оставляя поцелуй где-то между его щекой и уголками губ. Всё же, было бы намного хуже проиграть... Да кому угодно. Элайджа Грэм был достойный соперником, [float=right][/float]и чтобы она не говорила, она, действительно, была рада за их победу; его победу, потому что именно благодаря ему команда Рэйвенкло ушла наперевес с кубком вместо Хаффлпаффа.
— Да как ты смеешь! — вспыхивает волшебница, шутливо замахнувшись на него рукой, — Ты сам попросил не трогать тебя – видел хотя бы один бладжер, летящий с моей стороны в твою? Нет? Вот и правильно, потому что его не было! Ты... — сколько угодно она могла возмущаться, с другой стороны, если подумать, кто бы так не сделал ради выигрыша? — Радуйся, что больше нам не играть вместе на поле. Я бы тебя сделала, даже не сомневайся, — добавляет шотландка, вздёрнув своим носом, и качнувшись из стороны в сторону. Она молчит с мгновение, а затем резко пригибается, – со стороны может показаться, что она и вовсе рухнула на пол не специально, – и тут же без зазрения совести задирает край его майки вверх.
— Ухх, не слабо, — то ли гордясь, то ли сожалея тянет ведьма, аккуратно прикоснувшись ещё прохладными пальцами к его коже, хмуря брови и вздыхая, — Тут никакие мази той же Айлин так быстро не помогут. Пойдём, — выпрямляясь, волшебница усмехается, — Если ты, конечно, закончил с издевательствами и своими, — она выставляет руки, опираясь на мгновение об стену в самой что ни на есть позе победителя, которой он её встретил, пусть и с маленькими помехами, и тут же отталкивается обратно в его сторону, — Геройскими позами, то думаю, нужно отправить тебя в больничное крыло. А то не дай Мерлин пропустишь его и отправишься праздновать раньше времени, — делая шаг мимо него, МакМиллан останавливается, а затем повернув к нему голову, добавляет, — Если ты, конечно, не хочешь зайти ещё куда-нибудь по пути после, где ты сможешь рассказать мне о невероятных взлётах, — она негромко смеётся, подмигнув рэйвенкловцу и тряхнув рыжей копной волос, — И падениях Элайджи Грэма, — потому что до тех пор, пока лицо Илая освещается широкая и жизнерадостная улыбка, ей не нужно никаких побед; она готова отдать все собственные ему, лишь бы он был счастлив.

Подпись автора

за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —

Она могла быть такой разной с ним. Общаясь со своими однокурсниками, преподавателями или жильцами Хогсмида, Трэйси была в большинстве случаев просто приветливой волшебницей, готовой протянуть руку помощи по поводу и без. В прочем, в каком-то смысле, общение с Грэмом научило её внимательности, попытке разобраться, где перед ней стояло желание людей идти на встречу по зову сердцу, а где – элементарный поиск выгоды, как к одной из чистокровных. И дело даже не в этом; всё, в конце концов, крутилось не только вокруг «Священных» семей. Она и сама знала, насколько легко было провести наивного и смотрящего сквозь пелену розового света человека. И это ведь только одна из вещей, которая пришла к МакМиллан благодаря общению с Элайджей. И было так много, так чертовски много всего, что он дал ей.
Поэтому вести себя в ним так, как подсказывало ей сердце и настроение было правильным? Искренность, которую она дарила ему, пусть это были нежные прикосновения и смешки под нос или даже замахивания кулаком под наигранным желанием вдарить посильнее. Чувствуя защищенность около него, Трэй прекрасно понимала, что некоторые её слова могли бы и задеть волшебника, другие – зацепить до глубины души в плохом или хорошем смысле, но... Переживания, которые могли преследовать её с другими людьми, от одной мысли, что ведьма не знает, о чём они думают, не чувствовались так остро с ним. После нескольких месяцев молчания, непонимания того, почему это происходит, на самом деле, рыжеволосая не представляла, по какой причине должна была отдалиться от него. Думаете, откуда такие мысли? Казалось бы, это считалось нормой – так говорило часть её однокурсниц ещё осенью. Зачем ждать, иди и найди себе нового, ведь наверняка найдётся вариант получше.
Трэйси МакМиллан знала, что ведёт себя по-детски во многих ситуациях. Громко смеясь она могла устроить ловушку и засыпать его снегом, хихикая под нос, выдавать какие-то глупые и неуместные шуточки, понятные только ей самой или же, по прежнему, наклеивать ему пластыри с невероятно милыми рисунками, что нравились только ей одной. Однако, скажите ей о том, что она поступила неправильно? Что то, что происходило сейчас: дыхание волшебника в её шею и ухо, что рождало пылкое ощущение и рой мурашек, крепкое объятие, не дающее ей никуда сбежать под гнётом его слов, слова, от которых вскипала кровь, – и она сколько угодно могла притворяться, что злилась, но нужно ли объяснять, что чувство было абсолютно обратное, – было то, ради чего ей не стоило ждать и думать, что всё образумится, что же... Она не будет против ваших приоритетов, но точно ничего не заставит пересмотреть её собственные. Для семнадцатилетней девушки Хоуп могла не смыслить во многих вещах, будь то школьные предметы, маггловские вещички или как петь, словно ты ангел, – спросите у Элайджи, потому что он знает ответ, – но если речь заходила о чувствах и вере в собственные отношения, тут она будет уверено кивать головой до бесконечности, как тысяча китайских болванчиков.
Прыснув на его вопрос, МакМиллан хмурится, но отсутствием ответа не даёт ему возможности сказать что-нибудь ещё. Правда, её хмурости не хватает надолго – шуршение возле её уха и волос непроизвольно заставляют уголки губ дёрнуться выше, как и выдать предательский смешок. Она замечала это столько раз. Прямая спина, вздёрнутый подбородок, и глаза, говорящие о том, что перед ней был самый настоящий триумфатор, готовый покорять небеса и всё, что попадётся ему на пути, и вызывалось это простейшими словами гордости, восхищения, умиления. Подсознательно ведьма хотела, чтобы он вёл себя так, и, наверное, неосознанно вызывала своими действиями или словами такую реакцию, зная, что её ждёт.
С другой стороны, не вести себя потом как бурчащая домовиха? Увольте.
— Я надеюсь, что это риторический вопрос, потому что, ты и без того знаешь на него ответ, — качнув рыжеволосой головой, она дёргает на мгновение взгляд вверх, а затем возвращает его на синяк. Удивительно, насколько они были выносливы. Хаффлпаффка знала так много людей, которые боялись квиддича только по той причине, что это было просто опасно. Очевидно, чтобы умереть нужно постараться – на скорости влететь лицом в бладжер, или улететь на такую высоту, где потеряв сознание, ты уже не сможешь сколдовать под себя мягкую подушку, а судья будет отвлечен не на тебя. И всё же, каждый из них получал чёрным крученым мячом, древком, не вписывался в поворот, врезаясь в балки трибун или ронял себя при неправильном пике в позолоченные кольца. Сама Трэйси, чего греха таить, несколько раз ковыляла в сторону от поля к замку с подвернутой лодыжкой или скрытым синяком на макушке. И это был тяжелый труд, это требовало невероятно большое количество сил, и пусть кто бы не считал при первом знакомстве, что рыжеволосая была девушкой хрупкой и слабой, тем более, что боялась любой лестницы или открытого зонта в помещении, всё же... Не удивительно, что Элайджа видел в ней определенный потенциал.
Пальцами она показывает ту самую «малость», а затем весело смеётся, заливая узкий коридор звонким смехом. Стоит же ей вильнуть вымышленным хвостом, как далеко ей отойти не дают – и вот она уже вновь оказывается рядом с юношей, с любопытством смотрящим в [float=left][/float]на её хитрое лицо.
— Куда-нибудь, — она пожимает плечами, сжимая губы в лукавой улыбке, а затем кашлянув в кулак, негромко произносит, — Знаешь, всегда удачно иметь в своих знакомых старост факультетов, но ещё больше – кузенов. Эрни поделился со мной паролем от ванной старост на пятом этаже, — сверкнув глазами, МакМиллан продолжила, — Ничего не хочу сказать, но после таких матчей, всегда хочется отдохнуть. Тем более, когда дверь закрывается с обратной стороны, — о, она была довольна – словами, поведением, идеями. Дело было даже не в том, что ей было необходимо попасть в эту ванную сейчас, нарушая приличное количество школьных правил; в конце концов, они не были ни старостами факультетов, школы и даже капитанами команд своих факультетов. И всё же, слова имели свою определенную силу, иногда на том же уровне, что и действия; громко сообщая о своих чувствах, она верила в то, что говорит. Точно также, как и сейчас – каждое её слово строило определенный фундамент с доказательствами о том, что она думала по поводу их отношений. Как можно было понять, то настроение у неё было отнюдь не на грустные посиделки в своей гостиной в окружении Смита или Леона, тысячу раз ещё успевающих сказать о том, что команде орлов просто повезло. Так-то, она была ничем не лучше их, ведь точно также говорила об этом Грэму минуту назад! И всё же, вряд ли хаффлпаффцы позовут Элайджу наблюдать за поднимающимися в воздух пузырями, да ещё и с надеждой послушать, что он чувствовал или о чём думал, когда срывался вперёд, чтобы спасти ловца.
— Шутишь? — девушка даже тянется к уху, словно вот-вот и достанет оттуда пластырь, но затем смеясь, кивает головой, — За ухом пока не держу, но тем не менее, крепись – я только сегодня достала новые комплекты, которые ты ещё не видел, — Трэйси широко улыбается, ещё чувствуя прикосновения его губ, а затем подхватывает в одну руку метлу, а пальцами другой зацепляется за ткань его верхней одежды, двигаясь рядом, то и дело посматривая на юношу. Вскоре она открывает рот, начиная делиться эмоциями с прошедшего матча, а затем вспоминая и все те, в которых они участвовали вместе. И пусть сезон закрыт, кубок – получен, а их школьные годы вместе останутся позади, как только они переступят порог Хогвартса в последний раз, МакМиллан знала, что их совместная история во взрослой жизни только начнётся.

На её лице всё ещё оставались покраснения, когда двое волшебников спустились в подземелья. Держа волшебную палочку над своей головой вместе с толпой студентов, она не могла сдерживать тихие слёзы, скатывающиеся по её щекам. От мысли, что Альбус Дамблдор, директор школы Хогвартс больше не будет стоять на их стороне у неё сдавливало сердце и заканчивался кислород. Конечно, чаще всего перед ней он представал как преподаватель, готовый поддержать или предложить лимонную дольку, громко поющий гимн школы каждый год или сообщающий о том, что, конечно же, никто не должен в одиночестве идти в Запретный лес, – в конце концов, не его название говорит уже о многом? И всё же, истории распространялись по школе слишком быстро. Сплетни и разговоры, которые умный человек сможет расшифровать, распределяя, где ложь, а где правда, и если верить всему этому, то Дамблдор не просто считался самым сильным волшебником из ныне живущих. И с его смертью... Сразу хотелось задаться вопросом – а что будет дальше?
Утомлено она протирает уже давно сухие глаза своей мантией – её общий вид выглядел довольно комично, с учетом сбитого набок пучка волос, цветной пижамы или мягких тапочек, в которых она обычно расхаживала по спальной комнате, забираясь с ногами на кровать. Волшебная палочка покорно хранилась в кармане, и время от времени МакМиллан сжимала и разжимала гладкий кусок дерева, словно это как-то могло помочь ей поскорее переосмыслить случившееся.
Они останавливаются, и Трэйси вздыхает. Больше всего на свете ей не хотелось остаться одной. Конечно, «одиночество» этой ночью понятие растяжимое. Ещё не зайдя в хаффлпаффский обитель, ей словно был слышен шум, где часть барсуков, она была уверена, громко обсуждали случившиеся, а другая, забившись по углам, со страхом смотрела друг на друга. Казалось, что никто не будет спать этой ночью; сама МакМиллан верила, что и сама не сможет сомкнуть глаз. В такие моменты она больше всего расстраивалась в том, что четверо друзей жили в разных домах. Пожалуй, было бы многим проще, найди они четыре кресла в одиноком углу, и пусть, сидя в полной тишине, хотя бы были вместе.
— Мне жаль, что и я не смогу с этим ничего сделать, тем более, что деканы факультетов для подсчёта появятся в гостиных, как только разберутся со всем остальным, — не игнорируя первый вопрос, но молчаливо кивая на него, утомленно прикрывая глаза, её голос звучит тише обычного, практически, бессильно. Спроси Трэйси напрямую, она бы не сказала, что точно испытывала. Волны эмоций, что варьировались от страха до злости, от грусти до беспокойства то и дело швыряли её в разные стороне без каких-либо просветов.
— Конечно, — она вновь кивает головой уже более уверено, — Я уверена, что в таком случае, мимо тебя никто не смог бы пройти, — осторожно улыбнувшись, МакМиллан вздыхает, — Но я думаю, что всё уже позади, — а затем еле слышно добавляет, — По крайней мере, на сегодня.
И правда, а что их ждало впереди? Они задавались этим вопросом так часто, что Хоуп в своей голове могла ответить миллионом различных вариантов, и казалось бы, что ничего не изменилось – до этого в их речи редко фигурировал Дамблдор, но только потому, что все знали, когда темнота полностью окутает магический мир, непроглядно начнет ломиться во все дома, он будет здесь; а теперь? МакМиллан вытаскивает руки из карманов, сжимая кулаки, но затем бессильно разжимает их, опуская плечи вместе со взглядом. Сегодня Альбус, а завтра? Они ещё не знают, есть ли другие жертвы среди преподавательского состава или учеников, и не смотря на то, что сейчас на подмогу школе пришли все – от домовых до привидений с картинами, нельзя быть сто процентов уверенным до утреннего собрания. Рой вопросов возникал в голове, а ты не мог выбрать, какой из них самый важный.
Пусть голос Элайджи был тих, но она была уверена, что в пустом коридоре всё равно расходился дальше обычного. Поднимая на него взгляд и видя его приближение, ведьма поджимает губы, пока что не до конца понимая, планирует ли он отсчитывать её или нет. Рыжеволосая и сама знала о том, что её поступок был глупым и оставаться в гостиной было бы логичнее всего. Однако, могла ли шотландка так поступить? Сидеть на кровати или смотреть в маленькое окошко, в котором могли бы виднеться еле заметные очертания Метки, и думать о неизведанном?
— Я кинулась на встречу тебе, — подмечает девушка, всё же обращая внимание на еле просматривающуюся улыбку на его лице. МакМиллан вторит, поднимая подбородок чуть выше. Она не гордилась тем, что сделала; и всё же, знала, что повторила бы это снова, если бы пришлось.
— Значит, мне придётся сделать так, чтобы не случилось, а у тебя не было повода переживать, — волшебница знает, о чём он говорит, и знает, что его поставленная точка была бы совсем другой, нежели той, что озвучила Трэйси. И всё же, даже в такой момент ей не хочется ронять лицо в руки, думая о том, что это конец; это ещё не был конец, они даже не знают, что их ожидает, — Я знаю. Знаю, но, — она выдыхает, уже готовясь поднять руки к своей груди, но волшебник скорее забирает её в свои объятия, чем она успевает встать в позу защитницы. Утыкаясь носом в его плечо, девушка замыкает ладони за его спиной, вздыхая ещё раз, — Однако, если ты окажешься в беде, я хочу быть рядом, чтобы помочь тебе. Дело не в упрямстве или попытке показать себя лучше, чем я есть – ты знаешь меня лучше всех, и не скажу, что я сильно изменилась со своей боязнью... Всего, — волшебница говорит убаюкивающим голосом, приподняв подбородок и даже немного приподнимаясь на носочки, чтобы было удобнее положить его на плечо рэйвенкловцу. На секунду она отталкивается от него, чтобы посмотреть в глаза Грэму, — Все эти события, тёмное время, наступающее нам на пятки вновь и вновь помогает мне убедиться в том, что мы должны держаться друг друга, Илай, — она нежно улыбается, осторожно вытянув свою руку между собой и им, и положив её ему на шею, добавляет, — Я знаю, что ты боишься, что со мной что-то случится, но точно также я боюсь за тебя, — МакМиллан качает головой, возвращая руку на исходное положение, утыкаясь щекой юноше в грудь. Внезапно в её голове вспыхивают мрачные картины, отчего она словно ребёнок жмурит глаза, не давая новой волне слёз брызнуть из глаз и сильнее прижимаясь к Элайдже. Ей не было так страшно остаться одной, если бы это дало возможность жить спокойной жизнью всем остальным. Раньше она не думала так; Трэйси любила свою жизнь, но представляя перед собой счастливых Майлза и Айлин, крепко держащих друг друга за плечи, и Илая, протягивающего ей руку, словно зовущего туда, где не будет в мире проблем, туда, где они смогут жить спокойно не боясь, что тёмные маги подкрадутся к ним тогда, когда они этого даже не ждут... Максимализм или другие крайности, Трэй бы сделала ради этих людей всё, что было в её силах.
— Илай, но что, — она упирается в его ключицы лицом, высушивая за счёт его ткани дорожки на щеках, которые так и не успевают появиться, останавливая собственное подрагивание тела, как если бы ей было не согреться всё это время, — Что мы будем делать дальше? Пусть мы и без того оставляли Хогвартс позади, но... — в какой-то степени, она знала, насколько глупо звучал этот вопрос; откуда ему знать? Ещё недавно они обсуждали бытовые вещи, старались закрывая глаза на очевидное, верить в светлое будущее, осторожно обходя темы, когда нужно было думать об обходных путях.
МакМиллан была способна на многое; и давно доказала, что могла быть командным игроком. И всё же, повторяя, казалось бы, очевидные для многих вещи, она чувствовала себя сильнее, словно невидимые строчки, написанные как будто это был обычный список дел, могли помочь ей стать увереннее. Они могли; и поэтому она, фактически, задерживает дыхание, дожидаясь ответа того, кто теперь был самым важным авторитетом в её жизни. Он и был её жизнью.

Подпись автора

за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —

Невольно отправляясь в путешествие по своим воспоминаниями, МакМиллан понимала, что было так много звоночков на протяжении всей их жизни в Хогвартсе, что не представить, предположить, что может случиться что-то совсем плохое? Происходящее в магической школе могло вызвать мурашки ужаса у любого маггла, расскажи им, что в лесу в нескольких сотен метрах от студентов двенадцати лет, живут, по рассказам, кентравры или банши, и если кто-то думал, что это самое страшное, то иногда поговаривают ещё и об оборотнях. Больших пауках. Она даже не удивится, если даже какой-нибудь дракон сидит всё это время в засаде, и ждёт подходящего момента. Или ребенка.
И всё же, они смеялись, отмахивались рукой и возвращались сюда! Им было страшно, они осязали чувство темноты, но при этом, покупали свой билет на Хогвартс-Экспресс, выходили из дома к порталам или просто шли пешком до огромных ворот, за которыми их ждало... что? Их будущее?
Каждый студент должен был закончить школу для того, чтобы стать кем-то. Трэйси откидывает давно растрепавшиеся рыжие волосы назад, точно также, как и мысль, что что-нибудь бы изменилось, реши они в прошлом году не возвращаться. Ведь не было причины – и вот они снова здесь; но вдруг если... Если бы они уехали, возможно, и Тео был бы жив. Сердце на мгновение пропускает удар, и она переводит взгляд на Элайджу. Ей так сильно всегда хотелось помочь, сделать для него что-то, чтобы облегчить боль потери, и каждый раз рыжеволосая думала, что даже со словами «я понимаю» могла вызвать лишь лёгкий тремор не понимания, на который никто не обращал внимание. Мог ли понять человек, который никогда не был в этой ситуации? Хватит ли представления, чтобы описать его чувства и принять их на себя?
Его спокойный голос влияет на неё положительно, и она коротко кивает головой, дёргая уголками губ. Они смогли бы собраться вместе – Илай, Майлз и Айлин, и, пусть, даже если бы они сидели в полной тишине, Трэйси знала, что каждый из них знал, что чтобы не случилось, они должны оставаться вместе. Возможно, группирование могло бы показаться и глупой идеей – больше риск обратить на себя внимание, больше шансов, что если случится, будет ещё больнее; однако, МакМиллан бы топнула на это своей ногой, сообщая, что пусть кто-нибудь только посмеет разлучить их всех, и она вставит собственную палочку в чью-нибудь задницу, а являясь человеком без опыта, будьте уверены, это может быть ещё более неприятно.
В конце концов, куда больший страх она испытала от мысли, что Илая и друзей нет рядом, что сейчас, выйди она из гостиной Хаффлпаффа, и она не найдёт никого; а если найдёт, то есть шанс, что не в том виде, в котором она бы это хотела. МакМиллан внезапно открывает рот, делая глубокий выдох, стараясь отмахнуться от мыслей, забивающих голову словно цунами – «все живы, успокойся, всё хорошо.»
Было бы в ней больше сил, то несомненно, она бы начала сразу же возражать – как кому нужен, мне нужен, но в итоге, на его слова она лишь дёргает головой из стороны в сторону. Магглорожденные были под угрозой и до этого, что же с ними станет сейчас? В её голову приходит мысль поговорить с дядей о том, чтобы сделать поддельные документы, в которых будет значиться принадлежность к чистокровному или полукровному роду. Да только что это изменит? Кто-то проверяет их прежде, чем кинуть Аваду Кедавру в спину волшебникам или же сейчас это происходит уже ради веселья, ради...
— Лучшего из лучших, — негромко повторяет она его слова, чуть наклоняя голову в сторону и оглядывая юношу с ног до головы. Хаффлпаффка знала, что он говорит это ради шутки, ради того, чтобы подбодрить и успокоить её; это работает, но только смысл сказанного не уходит в сторону. Он ведь и правда был таким, и дело было не в медали, победе и получении кубка школы, или, она уверена, высоких оценок на экзаменах. Для неё Элайджа был на первом месте и без видимых доказательств об этом.
Слушая сердцебиение юноши, прижимаясь к его телу щекой, Трэйси слушает его голос с прикрытыми глазами всё то время, пока он держит её близко к себе. Будущее, о котором он говорил, было таким лёгким и простым, где единственный страх должен был заключаться в незнании результатов экзаменов, а чувство воодушевленности – платье на выпускной, и ей так сильно хотелось попасть туда, громко смеяться или опускать плечи, видя свои оценки, – не нужно быть гением, чтобы знать, где ты провалился, когда не написал ни одного правильного ответа, ещё и подрисовал на каком-то рисунке усы троллю. И пусть он только что сказал, что не знает, но Элайджа мог напомнить ей о том, что было с ними всё это время, просто на мгновение затянулось слишком плотной тёмной пеленой.
Поднимая на него взгляд, всматриваясь в карие глаза, она улыбается на словах про больницу, и хмурит брови на всём остальном.
— Ты прав, — пауза, короткая улыбка, — Это будет чудом, если я попаду в больницу, честное слово, ради такого, найду Мерлиновы панталоны и надену их себе на голову, — Трэйси и правда постаралась под надзором Грэма по предметам, которые были обязательны для колдомедицы и по которым до этого у неё были проблемы. Волшебница крепко держала палочку, когда проходила экзамен по Защите от Тёмных Искусств, делала осторожные или, где это нужно было, размашистые взмахи на Чарах, где от зубов отскакивала и теоретическая часть с трудом вложенная в её голову. Она должна была попасть в больницу не только ради себя, но и ради Элайджи, который так старался ей помочь, и ей просто не хотелось подводить его. Никогда, — Ты ведь понимаешь, что выйди мы из школы, сядь на поезд и уедь в Лондон, я... продолжу преследовать тебя и дальше? — она дёргает уголками губ, словно специально стараясь звучать максимально опасно, — Мы ведь будем жить вместе? Ты ведь знаешь, что я хочу жить с тобой, не разрываясь между твоё, моё, своё? — они говорили о совместном проживании несколько раз, если это так можно было назвать. Радостно она сообщала, что теперь у них будет квартира, ведь родители решили сделать подарок на окончание Школы и на выпускной предложили купить квартиру. Кто-то удивился, когда выбор пал на Лондон? Только Эйлин и Финли МакМилланов, зная любовь дочери к загородным и природным местам. Говорила о том, как будет делать завтраки с утра для них, накупив множество книг по выпечке. С краснотой щёк радовалась, что сможет обнимать его перед сном в их спальне. Нужно ли говорить о том, что она не видела такого же яркого воодушевления с его стороны на протяжении всего этого времени, но сбивала мысли тем, что они просто ещё не выпустились, не ощутили этой свободы, зачем думать на перед? В конце концов, она не была там сама до сих пор! – когда, если на носу были экзамены, а выбраться из Хогвартса даже на выходные у них просто не всегда было время?
Общаясь с волшебником так много времени, она практически могла осязать, когда в его мыслях зудят угнетающие мысли. И речь шла не о смерти директора, Пожирателей смерти, того, что происходит с миром сейчас; это никуда не уходило уже слишком давно, и она лишь могла старательно отвлекать его от собственных мыслей собой и своим болтанием. Однако, не услышать «я так точно»? МакМиллан устремляет на него волнительный взгляд, чуть сильнее сжимая ткань его футболки в своих пальцах, стоит ему опустить голову.
— Как и мы все, как и я, — шепчет она, не сдаваясь прежде, чем на неё свалятся его сомнения на собственный счёт.
Она помнит его слова раньше. Возвращая себя на перрон на Лондонском вокзале, волшебница помнит, как он спрашивал, не изменит ли ничего её отъезд в Хогсмид, и когда они снова встретится, будет ли всё на той же точке, на которой они остановились будучи на каникулах здесь. У Трэйси не было сомнений – останется, станет лучше, потому что теперь они вместе; каждое его переживание она отбивала битой в сторону, как закрученный бладжер, и сделала бы это снова, только дай он ей возможность.
Сейчас он говорил немного о другом, и сделав пол-шага в сторону, чтобы видеть его лицо, МакМиллан вслушивается в каждое слово, словно это были самые важные слова, произнесенные в её жизни; и были?
Внезапно она поднимает взгляд к потолку, сильно прикусывая свою губу.
— Ты... — по её щеке скатывается слеза, и она быстро прижимает пальцы к своему лицу, смахивая ещё не начавшиеся океаны. Что же, она думала, что выплакала всё стоя перед директором, но то были слёзы отчаяния, боли и непонимания, по какой причине это происходит. Сейчас? Элайджа вызвал в ней новую волную, но это было... Теплое и разливающееся по всему телу чувство, которое было сложно передать словами, которое давало ей силы выпрямить спину, сделать тоже самое для него – свернуть любую гору, сломать любую стену, оказаться рядом с ним, держать его за руку, быть с ним.
— Мне не важно сколько ты зарабатываешь и кем работаешь, — наконец, произносит Трэйси, убирая руки от глаз, вытирая их о собственную футболку, а затем поднимая их к лицу юноши, — Даже если я не смогу называть тебя аврором, я всё равно буду гордо сообщать всем и каждому о лучшем мужчине на этой планете, с которым встречаюсь, с которым хочу быть вместе, чёрт, всю жизнь? — Трэйси вновь чувствует, как начинают подступать слёзы, но сильно трясёт головой из стороны в сторону, помогая самой себе, — И я буду рядом. И все те горы, которые тебе будет сложно свернуть в одиночку, я приду и помогу тебе, потому что хочу сделать тоже самое для тебя. Хочу быть лучшей версий Трэйси МакМиллан для тебя, человека, который достоин самой лучшей жизни, Илай, — приподнимаясь на носочки, Трэй продолжая держать свои пальцы на его щеках, прижимается к его губам своими, — Я люблю тебя, — оказываясь очень близко, шепчет она, — Ты уже дал мне всё, что мне нужно – ты рядом. Я хочу, чтобы ты просто был рядом со мной, — добавляет рыжеволосая, перекладывая одну руку на его бок, вновь поддаваясь вперёд, прикрывая веки с блестящими от слёз ресницами.
МакМиллан всегда смотрела на Элайджу как на своего лучшего друга, и не задумывалась о чувствах, которые он вызывал в ней ещё, помимо широкой улыбки, звонкого смеха или вдохновления, с которым она смотрела на волшебника, пока тот играл в квиддич, высказывал своё мнение перед всеми или же сидел хмурясь, пока хаффлпаффка прикрепляла на его лоб пластыри. Больше всего на свете она рада тому, что на пятом курсе он позвал её на бал, помогая симпатии вырваться вперёд. Больше всего рада тому, что прокричал слова любви, потому что она смогла сделать тоже самое – и вот они счастливая пара. Как и у многих, у них были распри; и всё же, сейчас, стоя в подземелье перед ним, держась около него так близко, Трэйси хотела бы проклясть всех тех людей, которые были бы против. Всех тех, кто попытался остановить их. Всех тех, кто считал, что они не должны встречаться или жить вместе – пусть горят, как ведьмы Салэма несколько веков назад. Она была его, а он – её; и ничего уже это не изменит. Они пройдут через всю проклятую войну вместе, и чтобы не произошло, она сделает всё возможное, чтобы они были счастливы.

LIMITLESS, UNDYING LOVE, WHICH SHINES AROUND ME LIKE A MILLION SUNS,

And calls me on and onacross the universe.

Подпись автора

за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —

Трэйси хорошо помнила день, когда больше не стало Седрика Диггори. Помнит и все те моменты, когда в некрологах проскакивали имена людей, которых она так или иначе видела, как какие-то случайные жители Хогсмида или Косой Аллее. Никогда не забудет она тот день, когда прочитала в газете о смерти Теодора. И теперь это? МакМиллан знала, что чувства со временем притупятся, – в конце концов, она верила, что погибшие точно хотели, чтобы каждый продолжать жить дальше, не оборачиваясь назад, – но жизнь не давала делать им передышки; и стоило только боли от одной утраты ослабеть, не мозоля в голове каждую свободную секунду, как вновь происходила сильная эмоциональная встряска. И вот ты снова коришь себя за то, что ведёшь себя беспечно свободным, радостным и весёлым, словно не замечая, что происходит кругом.
Она видела, как студенты были погружены себя первые дни. И потом всё проще и проще: кроткие улыбки, еле слышные смешки, и повышающийся до привычного децибела разговор между двумя друзьями. Она и сама была одной из них, иногда щебетала что-то, не имея возможности остановиться, и лишь когда понимала, что говорит лишние, или что-то совсем из рода вон розовое, тупила неловко взгляд в пол и неуверенно старалась перехватить пальцы Элайджи, если тот был рядом. А он был, и она каждый раз чувствовала, что стоит словно за каменной стеной, и дышать становилось многим легче.
МакМиллан не раз возвращалась к его словам. Решение проблем по мере их поступления было самым логичным в их ситуации, ведь, действительно, спросит ли Вселенная тебя о твоих желаниях, вместо того, чтобы рассмеяться тебе в лицо и сказать «Не сегодня»? Волшебница верила в его искреннее желание быть ближе к ней и после школы, и всё же, как маленький ребёнок продолжала сводить брови вместе и не могла разобраться в элементарных вещах.
Как и сейчас. Ещё с вечера хаффлпаффка уснула в разбросанной по кровати и полу одежде, в книгах, стопками стоящие на любой плоской поверхности, какие-то косметические принадлежности, даже её метла и то оказалась у подножия высокой кровати. Собрать вещи, накопленные в течении года было трудно, а если учитывать, что здесь было и что-то, что она проносила сквозь время – иногда казалось, что даже самый вместительный чемодан расширенный при помощи магии не поместит всё хозяйство Трэйси МакМиллан. Приоткрывая глаза одновременно со своим болезненным мычанием, она постаралась вытащить книгу, что впилась ей в бок и, наверняка, за прошедшую ночь оставившая неплохой синяк на её теле. Сонно потирая лицо и медленно усаживаясь на постели, рыжеволосая оглядывается по сторонам. Поворачивая голову на подушку в раздумьях на несколько секунд, она вздыхает, подтягивая к себе все вещи, до которых могла дотянуться, МакМиллан методично начала закидывать их в чемодан, то и дело зевая, почёсывая и смахивая кудри, которые то и дело падали вперёд, стоило ей только наклониться, чтобы взять очередную вещь. Бережно она берёт в руки планировщик домашних заданий, и тут же тянет уголки вверх. Если она поступит на стажировку в больницу, он ей ещё пригодится; судя по тому, что она знала про Мунго, впереди её ждало бы большое количество дополнительных курсов, тестов и экзаменов, словно школа вовсе не заканчивалась. Когда Грэм начал писать ей записки в начале учебного года, МакМиллан складировала их на последней странице до того момента, пока они не начали выпадать; тогда же она придумала своеобразный карман, куда также переложила напоминающую ей о грандиозном признании волшебника открытку. Наверное, будь степень её безумия больше, Трэйси бы смогла сохранить и до этих дней ту самую метлу, которую рэйвенкловец сделал для неё, и всё же, рыжеволосая посчитала, что хватит и гордого напоминания, какой же болью она была дня него.
Это было... странное чувство. Чувство, что они больше никогда не вернутся сюда. Что эта спальня перейдет следующим студентам, и кто-то будет спать на её кровати, использовать тумбочку и задёргивать балдахин каждый раз, когда желание поддерживать с кем-то диалог скатывается к нулю. Раньше она думала, что остаться в Хогвартсе, самом безопасном месте на свете, было бы так логично, и не важно, что после выпуска здесь ты мало кому нужен, – или хочется соревноваться в должности с Филчем? – а теперь?
Опуская ноги на пол, МакМиллан мягко улыбается, оглядываясь. По крайней мере она знает, что стоит ей выйти за двери школы, измениться только тот факт, что теперь она – взрослая; люди же, которые окружали её здесь, продолжат находиться рядом и там. А большего ей не надо. И если эта мысль утихомирилась в её голове, на очередь пришла другая. Какие, Мерлиновы панталоны, она получила оценки?!

We all are stranger creatures than when we all started out as kids,
Culture forbids,
We have romantic fantasies about what dying truly is,
Fall off the grid.

Стоя в окружении своих друзей, МакМиллан то и дело поднимала на каждого из них нервный взгляд, стараясь разглядеть эмоцию каждого из волшебников, понять, насколько по школе от одного до десяти они волнуются и переживают за свои результаты. И быть честной, ни в ком из них она не сомневалась так сильно, как в себе – они ведь так много работали вместе и заслужили хороших оценок!
— Совершенно нет! — если она не откроет конверт, то не узнает, провалилась или нет. Это ведь хорошо? Это звучит намного лучше, чем всё же раскрыть его, чтобы увидеть не те результаты, которые ожидала. Крепко держа в руках конверт со своим именем, рыжеволосая смотрела на него с испуганным видом, словно это был Громовещатель от её дедушки, и сейчас вся школа услышит самый агрессивный гельский на свете. Кивая головой, словно болванчик на слова волшебника, Трэйси продолжала вариться в своём котле страха, и какими бы подбадривающими не были слова юноши, они не сильно помогали ей успокоится, — Скажи, что если я завалю, ты продолжишь со мной встречаться... — шутка или нет, но её голос можно еле-еле разобрать из-за высоких нот. Она смотрит на Грэма с волнением, [float=right][/float]словно, действительно, открой конверт и прочитай рыжеволосая что-то не хорошее, быть беде. Тут же ведьма представляет, как по всему диплому проскальзывают «Т», и не успевая поднять взгляд на Элайджу, тут же не может найти его с рядом. Позор, это будет такой позор!
На вздохе волшебница рвёт бумагу, чертыхаясь и несколько раз прокручивая пергамент в руке, держа его в перевернутом виде. Рыжеволосая задерживает дыхание и вырывает взглядом пять необходимых ей предметов. Делает вид, что не волнуется, кивая головой самой себе, тем более, когда не сразу понимает, какая оценка к какому предмету относится. Однако, стоит только Элайдже подтвердить, что она не ослепла или не придумала себе результаты, Трэйси вновь начинает дышать, при этом издавая громкий нечленораздельный звук, кидаясь в объятие к волшебнику.
— Я сдала! Я сдала, Илай!! — кричит она на уровне его плеча, и не важно, что он только что сказал это, — Мерлин, я не могу поверить! — продолжая смеяться ему куда-то в ухо и радостно причитать, то сжимая его сильнее, то нелепо подпрыгивая на месте, Трэйси задирает подбородок выше, когда благодаря всем друзьям, что оказались в близости меньше пары сантиметров рядом с ними, ей становится практически нечем дышать. И всё же она чувствует облегчение, чувствует себя счастливой; и, конечно же, благодарной.
Лишь половина предметов из списка были понятны и доступны ей для самостоятельной работы, в которой ей редко когда нужна была помощь. Что же до Заклинаний или Защиты от Тёмных Искусств? Айлин и Майлз, и в большей степени Элайджа – вот благодаря кому на самом деле случилось то, что её отделяло лишь несколько баллов от «П» в её аттестате. Пусть она слезно умоляла прекратить занятия, потом шотландка сталкивалась с реальностью, где нытье не поможет стать специалистом в больнице, не поможет стоять рядом со своими близкими и в нужный момент быть их поддержкой и защитой. Трэйси МакМиллан знала, что должна стремиться к совершенству ради себя; но слишком сильно она любила людей вокруг себя, Элайджу, чтобы сидеть сложа руки там, где может послужить для него опорой.
— Думаю, что если бы существовала должность идущая в противовес Министру Магии, то мистер Бинс ещё на первом курсе намекнул, что мне нужно стремиться именно туда, — она смеётся прикладывая ладони к лицу ощущая, как краснеют её щёки от смешанного чувства стыда и отчасти облегчения, что всё же ей больше не придётся придумывать сто и один способ не уснуть на уроке у привидения, уже готовясь вставить поломанные перья себе в глаза, держа их открытыми. Хотя, переведя взгляд на Уолша, и вновь широко улыбается, стоит заметить в его результатах гордое «О» на против того же самого предмета, что и у неё с самой низкой оценкой. Что хорошо – Майлз тоже не слишком подходит на роль Министра Великобритании.
Голос Айлин прорезается вопросом, и она тут же дёргает головой в сторону Элайджи. Она не сомневалась, что у него нет ни одной низкой оценки; более того, зная, как он учился на протяжении всех семи лет, не думала, что и отсутствие в несколько месяцев помешало бы ему набрать одни из самых высоких баллов. Дёргая уголки губ вверх в подбадривающей улыбке, рыжеволосая делает шаг в его сторону, уже ожидая увидеть прописанные предметы, как голос Минервы отвлекает их от всех результатов.
— Илай! — воодушевленно произносит она, оборачивая на него голову и уже перекладывает свой диплом подмышку, чтобы разразиться громкими аплодисментами, поддерживая всех остальных, однако, видя его реакцию, успевает сделать лишь несколько неуверенных хлопков, — Это ведь... — однако, она не успевает договорить, и вместо окончания предложения, из неё вновь вылетает его полное имя в попытке остановить его уход. Дёргаясь с места, МакМиллан останавливает желание его лучшего друга двинуться следом и отмахивается рукой, мол, всё в порядке; Полы её мантии расходятся вслед за девушкой, и стоит ей протиснуться среди учеников, невнятно извиняясь перед всеми, с кем успевает столкнуться, девушка лишь ускоряет шаг оставляя позади себя как Большой зал, так и голос Минервы Макгонагалл, продолжающую сообщать полезную информацию для выпускников.
Она понимала. Ещё в тот день, когда они стояли напротив входа в гостиную Хаффлпаффа и он отшучивался о том, что являлся специалистом по разливанию огневиски. Его мечта, желание стать аврором, то, к чему он стремился последние годы выскользнуло из рук только потому, что кто-то решил, что магглорожденные недостойны? Трэйси могла злиться, могла говорить на повышенных тонах об этом с семьей, пытаясь заставить дядю сделать с этим хоть что-нибудь, размахивать руками, но чем это могло помочь хоть кому-то? Получая идеальные дипломы студент понимал, что перед ним открыты любые двери, любое место, только захотеть и будет твоим! Тогда почему Вселенная была настолько несправедлива к людям, которые были достойны этого, которые бы справились со своей задачей лучше всех, не могут получить то, что хотят?!
— Подожди, Элайджа! — нагоняя его, девушка дёргает его за ладонь, сжимая пальцы, чувствуя, как сердце подскочило к самому горлу.
Рыжеволосая давно заметила, насколько по разному они мыслили. Там где ей было проще не увидеть чёрно пятна, закрасив его чем-то цветным, волшебник видел реальность. Сколько угодно можно было примерять на свои глаза розовый цвет, пытаться думать, что всё будет хорошо все будут жить в мире и достатке, на самом деле... По этой причине, стоит им столкнуться взглядом, она скомканно тянет уголки губ, а затем вздыхая, тихо произносит, — Я бы всё отдала ради того, чтобы всё сложилось совсем по-другому, — да только кому от этого легче? — Но ведь это всё ещё не конец, — говорит Трэйси громче, делая шаг вперёд, — Всё ведь ещё может поменяться! Всё это положение, оно... Непостоянно, и мы можем быть теми, кто всё изменит, — не смотря на отсутствие интереса к Истории магии, всё же, она не до конца прослушала все лекции Бинса или истории своих родителей. Магглорожденным, особенно выжившим, было тяжело в Первую магическую войну; и всё же, спустя годы они работали среди полукровных и чистокровных наравне, если не лучше. Она не поднимает эту тему, не произносит ни слова по поводу ситуации в стране ещё тридцать лет назад; кому станет легче от того, что всё вновь повторяется, и если сейчас они могли смотреть на прошлое как что-то, что их не застало, сейчас? Что, если война продлится столько же? А если дольше? МакМиллан в испуге трясёт головой, продолжая держать его ладонь своей.
Ей самой было не важно, кем будет работать Элайджа, – пусть она и гордилась его преследуемой целью, – но ведь это было в какой-то мере эгоистично думать, что всё крутилось только вокруг её собственных желаний или нет; успокоит ли его тот факт, что девушка любила его не из-за стремления стать аврором? И не только им – кем угодно, куда по прежнему мог попасть любой другой волшебник, которому «повезло» родиться в чистокровной-полукровной семье. Волшебница открывает рот, закрывает, и открывает вновь, топчется на месте, пытаясь подобрать правильные и подходящие слова. Ей хочется спросить что она может сделать для него, хочется посильнее пнуть стену от злости и кричать о всех тех остолопах, которые не понимают этот мир, хочется так много всего; и ни одна из функций не была правильным выходом из ситуации.
— Мы... Мы справимся, Илай, вот увидишь! — поднимая на него взгляд и делая шаг в его сторону, Хоуп вкладывает в эти слова всю свою искренность и уверенность в надежде, что это хоть немного сможет облегчить это бремя.

Подпись автора

за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —

Многие могли завидовать Трэйси Хоуп МакМиллан, что прожила свою счастливую не обремененную проблемами жизнь. Со стороны дочь из шотландского рода, не знающая проблем с чистотой крови, красавица своего курса с рыжими локонами и имеющая возможность покупать себе не передаваемые из поколения в поколения книги и одежду, а только-только выставленное на полки и вывешенное на витрины. Спортсменка, что легко поднимается в воздух в команде, состоящей почти из одних мальчишек, с легкостью мешающая зелья и получающая ещё на прошлых курсах оценки выше многих у того же профессора Снейпа, и завоевавшая определенно положительное отношение среди учеников Слизнорта. Перечислять можно до бесконечности, и отчасти, это ведь действительно было правдой; только к чему всё это, если она всё равно не могла понять самого близкого для неё человека просто потому, что жила с жизнью, где всегда существовало блюдце с золотой каймой? Она знала, что Элайджа Грэм никогда не желал ей того, через что прошёл сам. Никому нельзя желать такого и тот факт, что волшебник старается нести эту ношу самостоятельно, конечно же, вызывал жгучее желание помочь разделить ему это. Только как, если слова «Я понимаю, что ты чувствуешь», по сути, никогда не будут приближены к реальности?
Она старается, пытается сказать смягченно, вновь и вновь забывая о том, что это вряд ли поможет. Когда дело касалось не их внутреннего мира, который они создали для себя сами, а то, что скрывалось за крепкими стенами, они часто стояли по разную сторону баррикад. И это не было плохо; люди должны были иметь разную точку зрения, с другой стороны, чем дальше они шли рука об руку, тем больше она полностью вставала на его сторону, поддерживая и кивая головой. Сейчас же? Из-за незнания, что сказать и как помочь, МакМиллан явно делала не то, что требовалось молодому человеку. Лучше бы оставила свои мысли внутри себя, и просто перехватила бы его пальцы своей ладонью, показывая, что она здесь, и она всё понимает; пусть и ничего не может с этим сделать.
Стоит ему сделать попытку вставить слова, как она начинает говорить с пущей убедительностью, и не удивительно, что в какой-то момент что-то щёлкает, и из Грэма вырывается предложение на повышенных тонах, отчего Трэйси неосознанно дёргается в сторону, однако, руки не отпускает, до того момента, пока сам юноша не поднимает свои пальцы к шее, не только словами, но и действиями объясняя, что чувствует сейчас. Он приближается, нагнетающе говорит, а самой МакМиллан ничего не остаётся, как опустить свою голову, словно побитый щенок, и стянуть руки на груди в попытке защитить себя от неизвестной опасности. Она не боится Элайджу – нет причин, ведь она знает, что темноволосый ей ничего не сделает, но не услышать «весь этот чёртов мир стал пепелищем»? Конечно, он исключал её из этого уравнения; но как она сама могла сделать это с собой, понимая, что, технически, это то, в чём она сама выросла, что было её неотъемлемой частью?
Неожиданно их разговор уходит на сто восемьдесят градусов, и вот, сад, в котором они находились, больше не горит праведными огнями, а голос волшебника спустя секунды кажется тихим, еле слышным, отчего ей хочется наклонить одну сторону головы поближе, словно у неё были проблемы со слухом. Поднимая на него взгляд, она смотрит на него дольше обычного, опускает взгляд на его ладонь на плече, и неслышно вздохнув, коротко кивает головой. Он не хотел кричать, и она знает. Не хотел взрываться, тем более на неё, и она правда верит, что ему также, как и всем, хочется повеселиться вечером, и всё же, ей самой нужно время, чтобы перешагнуть разговор, встряхнувший её на мгновение. Еле слышно она шепчет: — Конечно, пойдём, — и разворачиваясь, неспешно выходит сначала из под высоких арок, а затем и следует по коридору, двигаясь с Элайджей до самого перекрестка, где они обычно расходились в свои гостиные. Что-что, а возвращаться обратно к ребятам у неё не было абсолютно никакого желания; да и есть ли смысл, если учитывать, что за их спинами далеко-далеко были слышны отголоски ведьм и магов, у которых тоже не было планов оставаться в Большом зале до воскрешения Мерлина. Останавливаясь, она перекладывает волосы на одну сторону неловкими пальцами, а затем перехватывая свой локоть пальцами, несколько раз постучав по нему, открывает рот:
— Я знаю, что есть ситуации, над которыми все бессильны, ты бессилен. И я не могу никак помочь тебе и это несправедливо, всё это, и мне очень жаль, — негромко произносит она, сильнее сжимая пальцы на своей руке, с силой прикусывая губу, делая так всегда, чтобы не дать волю лишним эмоциями, которые точно были бы лишними в данную секунду, — Я не хотела делать ситуацию своим присутствием ещё хуже, — шепотом произносит МакМиллан, поднимая на него взгляд и виновато дёрнув уголками губ вверх. Несколько нарушая их соглашение, заключенное в раздевалке, она не оглядываясь по сторонам, приближается к нему и оставляет короткий поцелуй на его щеке; она точно не была в обиде, но просто была расстроена случившемся, так как не сделала ничего полезного, — Тогда... Встретимся через пару часов, — в конце концов, он был прав. Впереди им предстоял праздник, который так скрупулезно приготавливала для всего выпускного курса небольшая группа девочек, мечтающая даже в такое время отвлечь всех от такого неопределенного будущего, что ждало их впереди. Чуть сжав его предплечье на прощание ладонью, она развернулась, и перехватив письмо со своими результатами, выпирающее из кармана кардигана пальцами, еле слышным цоканьем каблука спускаться вниз, по лестнице, в подземелья, из которых в следующий раз выйдет в свой последний учебный раз.

i f  I  c o u l d  t u r n  b a c k  t h e  c l o c k
I ' d  m a k e  s u r e  t h e  l i g h t  d e f e a t e d  t h e  d a r k

I'd spend every hour, of every day
keeping you safe

Чемодан Трэйси был собран до конца, вместе с пустой клеткой Джеронимо, который, она была уверена, найдёт её в любой точке планеты. Несколько небольших пузырьков лежали на её кровати, при помощи которых последний час она наводила красоту. Не сказать, что она полностью отошла от разговора с Элайджей несколькими часами ранее, с другой стороны, вскоре после её прихода, комнату быстро наполнили оставшиеся выпускницы, громко и уверено обсуждающие свои результаты, в последний раз делясь своими будущими планами и мечтами, а стоило начаться приготовлениям к празднику, так и вовсе ей не оставили выбора – МакМиллан чаще всего красилась и завивала себе кудри, отчего и помогала, даже тогда, когда её не просили.
Поправляя свои рыжие волосы в последний раз завивая уже пальцем одну из прядей около лица, Трэйси оглядывает себя в зеркало, хлопая себя по блестящему платью. Пожалуй, за последние полчаса они все успели обменяться стольким количеством комплиментов, скольким хватило бы на курс вперёд, оставайся бы они в Хогвартсе.
— Нервничаешь? — спрашивает её хаффлпаффка, хитро сверкнув глазами, сразу же обращая на себя её внимание, — Брось, ты обязательно понравишься ему. Выглядишь сногсшибательно!
— Нас не должны были видеть вместе, — она смято улыбается, вновь оборачиваясь к зеркалу и наклоняясь ближе, поправляя помаду на губах, — Об этом ведь знаете только вы и...
— Вся школа, ладно, возможно, не вся, но... МакМиллан, ничего не хочу сказать, но из вас не слишком хорошие конспираторы, — пожимая плечами, произносит блондинка, — Точнее, возможно, Грэм и хорош в этом деле, но ты абсолютный профан, — захохотав, вовсе не желая обидеть, теперь уже, бывшую соседку, добавляя, — Тебе не о чём переживать.
Сначала она смотрит на хаффлпаффку с удивлением, широко раскрыв зелёные глаза. Они ведь так старались! И не сидели почти нигде вместе, меньше общались, уж точно не выставляли ничего непозволительного на публику, и всё равно? Сокрушительно вздыхая, рыжеволосая всё же, усмехается себе под нос. Конечно. Короткого взгляда на себя в зеркало хватает, чтобы понять, как в большинстве случаев Хоуп смотрела и на своего молодого человека. В конце концов, ещё и тот факт, что они вместе обедали, пусть и компанией, а иногда временами пропадали где-то только вдвоём? Однако, школе было всё равно, а тем кому нет, видимо, хватало того факта, что два юных заговорщика продолжали скрываться.
— В таком случае, — наконец, прикалывая к правой стороне платья ту самую брошь клана, который когда-то уже встречал Грэма на праздниках, девушка несколько раз крутанувшись из стороны в сторону, цепляя руки между собой, жеманно хихикает, и весело добавляет, — Увидимся на вечере! И не опаздывайте, а то вся наша работа пойдёт насмарку, да, Полин? — подхватывая свою волшебную палочку, рыжеволосая складывает при помощи неё нужные ей на вечере, разложенные на кровати, вещи в небольшого размера, но вместительный клатч, а затем она перехватывая его в воздухе, засовывает в него же то, при помощи чего колдовала и под шлейф духов, выходит из спальни девочек.
Перед круглой дверью она выдыхает последний раз, стукнув тонким каблуком об пол, а затем перешагивает через порог, сразу же натыкаясь взглядом на Элайджу, и прижимает пальцы к лицу, не сдерживая восторженного писка и широко улыбаясь от его вида. Что-что, а она любила Грэма в костюмах. Они сильно отличались от стандартных парадных мантий волшебников, и пусть она не сомневалась в том, что летящая ткань за его спиной не выглядела бы хуже, но то, что каждый раз оказывалось на его теле по праздником не могло не вызывать в волшебнице девичий восторг.
— Привет! — радостно говорит она, делая несколько шагов ближе, продолжая широко улыбаться, — Брось, — она старалась и ей приятно; но это была её попытка сказать ему спасибо за слова. В прочем, последующие вызывают у неё короткий смех, — Браво! — даже несколько раз хлопнув, она добавляет, — Пожалуй, это займёт первое место в списке комплиментов от тебя, и я даже не шучу, — и больше всего хаффлпаффка любила отдавать предпочтение их внутренним шуткам. В этом году у Грэма ещё и будет возможность убедиться в опрятности её ног, – словно он видел её первый раз, – потому что в случае Святочного бала, длина платья просто не позволяла это сделать, — Но посмотри на себя! Элайджа, я не могу насмотреться! — радуясь, она оглядывает его с ног до головы ещё раз, и даже делая шаг ближе, оглядывает его и со спины тоже, а затем прикусывает край губы, качнув головой, отчего вьющееся волосы тут же пошли вслед за хозяйкой. Сама же МакМиллан поднимает на него лукавый взгляд, добавляя, — Выглядишь невероятно, — и вставая сбоку от него, она бойко подхватывает его ладонь, уверено перебирая ногами на каблуке.
Они, действительно, успели срастись с школьной формой, и до сих пор не до конца осознавала, что прямо через... завтра уже не будет такого дня, когда она сможет натянуть чёрную юбку и свитер с жёлтыми полосами. Конечно, впереди её ждёт лаймового цвета халат, но это только в том случае, если она попадёт на стажировку. Поэтому она так любила свободное время или каникулы! Давая себе волю, её гардероб наполняли платья и юбки, джинсы и шорты, комбезы и костюмы, и конечно же, нельзя забывать о воровстве пары футболок и кофт у Грэма, уже слишком заношенные для уличного света, однако, хороши в качестве домашней одежды, особенно, когда волшебник находился далеко от неё.
— Если захочешь проверить свой организм повторно, то твой красный страх всё ещё существует в недрах моего гардероба в Хогсмиде, — она усмехается, а затем подмигнув ему, добавляет, — Только попроси, — и волшебница невзначай пожимает плечиком, как бы, без каких-либо намёков. Святочный бал был наполнен для неё нежными воспоминаниями, и каждый раз, когда она натыкалась взглядом на их совместную фотографию, сделанную на нём, то на лице возникала тёплая улыбка. Тогда она поняла, что влюбилась; и не смотря на летящее время, они всё ещё шли рука об руку, как и раньше.
Тёплый летний воздух вдарил в лицо и был свежим глотком после непродолжительной, пусть и привычной, сырости подземных ходов, в которых обитали две гостиные. Несколько раз, отдаляясь от школы, она оглядываясь назад, то и дело подмечая, как перестают гореть огни в некоторых комнатах в верхних комнатах домов Гриффиндора и Рэйвенкло. Скоро школа снова опустеет на ближайшие два месяца, а затем начнёт работать по новой, но с новыми учениками, и, возможно, учительским составом.
— Странно не думать о том, что мы не вернемся, — задумчиво продолжает его мысль Трэйси, — Но я буду скучать, и ты прав, не быть благодарным? Да Мерлиновы панталоны, я обожаю вспоминать твоё лицо и то ожидание, что лодка поплывет самостоятельно, — чуть сильнее сжимая его локоть, она широко улыбается, поворачивая к нему голову, а затем радостно смеясь, чуть не оступаясь на камне на неплотно утрамбованной дорожке, — Мерлин, привидения! Никогда не забуду твою реакцию. А летающие свечи? О-о, и моё любимое – появляющаяся из ни от куда еда, — она быстро прижимается головой к его плечу, пытаясь сгладить свои недо-издёвки над ним, — Но ты неплохо отомстил мне, рассказывая о мире магглов, потому что даже спустя годы всё ещё некоторые устройства меня пугают, хотя я знаю, что они уж точно сделаны во благо, — а некоторые из них она бы обязательно заимела в собственном доме на будущее.
Стоило только им выйти за пределы школьной территории, как тут же в глаза бросилась яркая ведущая до маленькой деревни дорожка, украшенная летними светящимися цветами, лентами и левитирующими в воздухе гирляндами. Чем ближе они приближались к Хогсмиду, казалось, что всё ослепительней становилось их окружение. Они устраивали вечер для выпускников, но были не против, если придут и другие близкие, желавшие поддержать юных волшебников, вступивших на дорожку взрослой жизни. Вместе с темнотой, которая опускалась на магическую часть Шотландии, становилось ещё красивее; и МакМиллан не могла удержать гордо вздёрнутого носа от того, что всё это было приготовлено ими, пусть и не без небольшой команды помощников.
— Подожди, — она останавливается, аккуратно дёргая его на себя, и делая несколько шагов в сторону, выходя из под освещения фонарей, — Я просто хочу, — МакМиллан поднимает на него сначала взгляд, а затем и одну ладонь, проведя большим пальцем по его щеке. В отличие от Элайджи, Трэйси была сентиментальной, поэтому насколько глупо было по шкале от одного десяти, что она просто хотела посмотреть на него сейчас, наедине ото всех, пока они не слились с шумной компанией из друзей и однокурсников? — Не обращай внимание, сегодня я просто растроганный и умилённый от всего происходящего котёл. Скажи мне, это странно, что я смотрю на тебя всего лишь несколько секунд, но сразу же вижу тысячу вещей, которые люблю в тебе? — дёргая уголками губ, волшебница тише добавляет, — Спасибо, что ты остаёшься рядом, потому, что я не представляю, чтобы делала без тебя, мой мальчик из лодки, — и будьте уверены, на самом деле, ей не нужно никакое веселье, праздник, увеселительный пунш или яркие вспышки фейерверка в ночи; человек, который наполняет её счастьем находится перед ней уже очень давно. И она сделает всё возможное, чтобы оставаться с ним рядом, чтобы ни случилось.

Подпись автора

за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —

Волшебница не может сдерживать своей улыбки; его внешний вид, слова Элайджи, то, как выглядело их окружение и цель их прогулки заставляло уголки губ дёрнуться выше, а головы совершенно не думала ни о каких опасностей, что могли поджидать их за углом таверны. Она бы хотела сказать, что впервые за долго время чувствовала умиротворение, ощущала себя безмятежно. С одной стороны так и было, с другой... Краем глаза она смотрит на Элайджу, задерживая взгляд на светлом галстуке, проглаженном воротнике, цветущую веточку, задумчиво прикусывая губу. Он мог сколько угодно считать, что делал недостаточно, но на самом деле, убери из их уравнения Грэма, и МакМиллан сразу же слабла, чахла как цветок, желая заниматься одним занятием на свете – лежать вниз головой на кровати и ни с кем не разговаривать. Многие заметили, как подскочило общее настроение рыжеволосой в сентябре прошлого года, и не смотря на всю скрытность, – и кто бы что не говорил, она правда старалась, – некоторым людям было суждено узнать, почему за один вечер Трэйси МакМиллан вспомнила, что такое жизнь.
Родители волшебницы знали. Помнили ещё летом, как отпускали девушку в Лондон, – если это так можно было назвать с учетом её фактического побега, – а получили обратно привидение. И с каждым днём не становилось лучше. Никто из них не злился на Элайджу в той мере, в которой мог бы, на самом деле понимая его позицию, по крайней мере ту, которую им сквозь слёзы и сопли смогла объяснить их дочь. Однако, Трэйси не знала, что они думали по поводу его возвращения кроме того, что они озвучили ей вслух. Пожалуй то, что давно нужно было уяснить, это отлично передавшийся по генам характер матери хаффлпаффки; конечно, она может бояться всего на свете сколько угодно, до того момента, пока это не касается её близких. Элайджа Грэм был человеком, без которого, пусть громко будет сказано, но она не представляла своей жизни. Стоило ли ожидать, что даже если кого-то что-то не устраивает, это было бы странно озвучивать, если кому-то нужна ещё дочь в этой семье? Другое дело, что ей не давали поводов; и она продолжала светиться, словно солнышко среди ясного дня.
— У меня был хороший учитель, — чуть сдавливая пальцами его локоть, произносит девушка, усмехаясь, прекрасно представляя картину и эмоции людей, когда они в живую сталкиваются с маггловскими изобретениями; и чтобы Элайджа не говорил, «Термос!» действительно звучит как магическое заклинание, — С другой стороны, не скажу, что у него был лучший ученик на свете, — она почти не намекает на свою не превосходную оценку в дипломе, — Но я буду продолжать стараться не смотря на окончание школы, — хаффлпаффка хихикает, подмигивая Илаю, быстро дёргая плечами. В конце концов, у них ещё вся жизнь впереди. Кто знает, какой будет их квартира? Дом? Рыжеволосая бы хотела, чтобы их место жительство больше походило на то, как жили его родители; с микроволновкой и телевизором, и не говоря уже об освежителе воздуха, который работал сам без волшебства, выпрыскивая жидкость каждый час.
Перекладывая руки от его лица, сжимая пальцами его пиджак, она довольно щурится, когда волшебник прикасается к ней губами. Такие чувственные моменты она любила больше всего на свете. Трэйси никогда не было сложно говорить людям о том, что они ей нравятся или даже что она любит их, любит непосредственно в них; так Блэквуд получала комплименты, – а Трэйси шутила, что соревнуется с Уолшом и, кажется, побеждает, – Майлзу она уверено кивала головой, когда наблюдала за тренировками гриффиндорца и закидывала его объяснениями, что нужно сделать, чтобы избежать удара по голове в будущем, – он ведь сам попросил ему рассказать! А Элайджа... Начиная от вздыхания по его внешнему виду и заканчивая влюбленным взглядом под неярким светом фонаря близ таверны, всё в ней кричало о том, насколько ей важно находиться здесь вместе с ним.
— И хорошо. Мне не нужны соперники, — твёрдо произносит она, поднимая глаза выше, быстро моргая и негромко усмехаясь. Он всегда так делал; говорил что-то мягкое и милое, а затем тут же принимался скрыть собственное смущение за парой шуток. Она кивает ему головой, мягко улыбнувшись и следует за ним, — О-о, благодарю, мистер Грэм, — присаживаясь в полу-реверансе, дёрнув край своей юбки, девушка проходит сквозь дверь, следуя вместе с ним к своим друзьям, вертя головой и оценивая их детище. Пожалуй, дорожка, ведущая от школы до сюда была только началом; всё самое настоящее находилось здесь от специальной посуды, сделанной в разных цветах факультетов с использованием сусали и заканчивая различными светящимися баночками, где они точно не обошлись без помощи магии. И если она знает, сколько сил их компания вложила в происходящее вокруг, то когда стоит Грэму заметить детали, о которых мало кто задумывался, его слова способствую её расплытию в розовую лужу счастья. Не сказать, что рэйвенкловец был человеком без глаз и редко озвучивал, насколько хорошо выглядела старательно проделанная работа, но кто запретит ей радоваться от этого каждый раз? Не без смешка остаются и попытки Майлза Уолша поддержать друга, правда, его описания звучат довольно скудно и так, словно он не до конца понимает, какие глиняные чашки здесь были изначально, а какие сделаны девушками, однако, она всё равно ставит ему «П» в своей голове. За старания.
Она громко хлопает, осторожно смахивая выступившие на глаза слёзы от последнего слова для выпускников своей подруги, замечая, как засобиралась трио рядом с ней.
— Своим лицом ты даже не оставляешь мне попыток сказать «Я подумаю», — произносит она на выдохе, театрально закатив глаза. Обхватив себя руками, она качает головой, успевая добавить, — Буду ждать тебя здесь после лучшего исполнения, — и она даже не пыталась преувеличить. Ещё с пятого курса Элайджа должен был понять, кто на самом деле здесь был фанаткой номер один, и чей титул останется таким на всю жизнь.
Она почти не отвлекается, только когда кому-нибудь из выпускников и гостей нужна её помощь; не уходя далеко от Айлин, молодой человек которой также находился на сцене вместе с рэйвенкловцем и их общей подругой, у Трэйси была возможность наблюдать за результатом их постоянных сборов подальше от глаз студентов для репетиций. В моменты медленных танцев она с усмешкой на губах представляла ладонь волшебнице рядом; потому что никто другой, как и обычно, не мог получить согласие на возможность покружиться с МакМиллан. Она громко хлопает, чувствует, как напрягаются голосовые связки, ощущает всем своим сердцем, насколько на самом деле, важен этот момент для них. И растворяется здесь и сейчас вместе со всеми до того момента, пока Элайджа Грэм не оказывается подле микрофона, и её сердце словно зажимается в тиски.
Она слышала достаточно, и каждый раз ей было мало. Музыка, которую пели «The Beatles» или «Oasis» была хороша; но она не знала этих людей, их истории, их чувств и эмоций. Элайджа? В нём тоже были секреты, но она понимала и принимала его. И ей казалось, что именно через песни всё выходило на абсолютно другой уровень.
Нежно она улыбается, когда в его руках появляется укулеле и знакомый голос расходится по всей площади таверны. Кивая в головой в такт, отбивая ритм ногой и качаясь из стороны в сторону, она не отводила от волшебника взгляда, стараясь запомнить как можно больше, утрамбовать в своей голове отрывки его слов, куплетов, понять куда больше, чем Элайджа говорил на самом деле для людей здесь. Уяснить какие-то вещи для себя.
Её глаза блестели почти от всего; она шепчет «Вы лучшие», смотря на Айлин и Майлза, уходящие в медленный танец вместе. Она сильно прикусывает губу, стоит ей подумать о Теодоре Грэме, украдкой проскальзывающий в текстах его песен. Она очень скучала по нему; и хотела думать о том, что он был бы горд и рад находиться здесь среди них. Танцевальными движениями рыжеволосая осторожно подбиралась к сцене. Она видит проскальзывающего мимо Уолша, который вновь оказывается на сцене за барабанной установкой, замечает и смену инструментов в руках самого Илая, поддерживает шум толпы, когда он говорит о том, что на сегодня его концерт будет окончен и он предоставит всем другим оказаться на его месте. От его благодарности теплеет на душе, однако, то что происходит дальше заставляет МакМиллан задержать дыхание на несколько мгновений, сжимая обе ладони и прижимая их к своей груди.
Трэйси не сдерживает широкой улыбки на своём лице, стоит ей услышать описание его характера из куплета, усмехается, когда он указывает на свой вес, прикрывая глаза, уверено кивает головой уходящего в угол Элайджу; он никогда не говорит ей о своих новых песнях, хотя обещал! И всё же, нужно отдать должное мужчине, открыто сообщающего, что он продался ради своей девушки; потому что там, где хоть один человек сделает попытку сообщить ему об этом, уж поверьте, взгляд бешеного барсука будет рядом. Вы почувствуете.
Волшебница хлопает громче всех, прикладывая ладонь к своему лицу, чтобы повысить децибелы собственного восхищенного голоса. Стоит ему соскочить со сцены, и рыжеволосая делает лишь несколько шагов, чтобы оказаться рядом напротив него, опуская ладонь на его щёку и перехватывая свободными пальцами его галстук, прижимаясь к волшебнику губами. Она знает, что напортачит этим действием и вся их конспирация, что они сохраняли весь вечер и которую старательно соблюдал темноволосый пойдёт коту под хвост, и она определенно возьмёт эту вину на себя!
— А как же наш договор о показывании текстов? — оказываясь перед его лицом на маленьком расстоянии, прикусывая губу, спрашивает его Трэйси, — Это было... Ты... Я... — рыжеволосая резко смеётся, роняя голову на его плечо, — А я ведь только успокоилась, — шмыгнув носом, она дёргает головой обратно и при помощи своих рук направляя поток воздуха на свои глаза, продолжая смеяться, — Я хотела сказать, что если бы было какое-нибудь изобретение остаться именно в этом мгновении, я бы так и сделала, — волшебница осторожно просушивает глаза при помощи магической салфетки, появившейся из неоткуда, — Это было чудесно. Ты был просто великолепен! И песни? Мне кажется, или пора выпускать собственный альбом? — восторженно продолжала говорить МакМиллан, остановив все возможные шансы заполонить этот мир водой. Перехватывая его ладонь своей, она оттягивает его в сторону, — Хочешь... Хочешь сначала немного передохнуть или? — кивая головой в сторону явно не пустого танцпола после группы волшебников, лукаво улыбается, дёрнув бровью. Подальше от всех или плечом к плечу, здесь или где-то ещё, в шуме или спокойствии; у Трэйси МакМиллан было одно желание сейчас – быть рядом со своим любимым молодым человеком. Всегда.

I could stay lost in this moment forever
every moment spent with you is a moment I treasure

Рыжеволосая крутанулась вокруг своей оси на высоком стуле, резко подцепив ножку ногой, чувствуя, как иначе столкнется с землей и издавая ойкающий звук, начинает хихикать. У неё явно не было цели досидеть до самого конца, однако, людей становилось меньше, а [float=right][/float]количество пунша не уменьшалось, и после концерта Трэйси немного дала себе волю. Выставляя перед собой по очереди стакан на стакан, стараясь сделать из него, видимо, Пизанскую башню, она при этом делает попытки вести конструктивный диалог заплетающимся языком, до того момента, пока не хлопает себя ладонью по лбу:
— Илай! — зовёт она его громче необходимого, так, словно он находился на другой стороне зала. От её резкого движения конструкция начинает опасно шататься, — Я хотела... Важно! Пойдём-по-ойдём! — и опираясь ладонью о барную стойку, волшебница не замечает, как при помощи своего действия всё же отправляет стаканы в полёт, – спасибо за выбор небьющегося материала? – сразу же шипит на саму себя от созданного грохота. Шепча что-то себе под нос, она резко наклоняется, угрожающе качаясь, неряшливо пытаясь поднять всё вокруг себя, так и не заметив примерно половину того, что было завалено на пол. Однако, с чистой совестью, вновь поднимает себя на подкошенные ноги, и хватая волшебника за руку, дёргает его в сторону выхода, — И вы, тоже. Пойдемте! — махнув свободной рукой, надеясь, что Блэквуд и Уолш заметят её потуги, продолжает направляться в сторону двери.
Оказываясь на улице, с лицом партизана девушка продолжает идти куда-то в сторону на более открытую площадку, — С... Сейчас. Стойте тут! — командно произносит хаффлпаффка, но продолжает тянуть Грэма за собой, и щурясь в темноте, в какой-то момент радостно восклицает, дёргая за еле заметный в темноте брезент, — Смотри! — указывая на достаточно большое скопление фейерверков, она гордо улыбается, делая полшага в сторону, стараясь выпрямиться, — Фейер... фейерверки. Для вас! И. Тебя! Ты можешь... Зажечь их? Я хочу посмотреть! — у каждого был свой вариант закончить этот вечер. Трезвая Трэйси думала о том, что это был бы идеальный вариант; хмельная? По крайней мере, можно думать, что это было также важно, как и часами ранее, раз она об этом вспомнила.

Подпись автора

за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —

Ещё вчера она была выпускницей школы магии и волшебства Хогвартс, в то время как проснувшись с утра – взрослой волшебницей, которая без пяти день найдёт себя стажирующейся в больнице св. Мунго. Хотела бы она сказать, что пропало то волшебство чудесного яркого вечера, живого выступления ребят, сладкого поцелуя с Элайджей прямо перед сценой, вызвавший на лице Элайджи то, что Трэйси с удовольствием будет вспоминать в будущем, финальный фейерверк и тёплое объятие её молодого человека. Однако, проснувшись с утра пораньше, пусть и в самом помятом состоянии на свете после количества твой медовухи, которое она выпила, мало что изменилось – темноволосый всё ещё был рядом, как и суммарная четвёрка друзей, двигающаяся в Лондон на одном поезде.
Она знала, что вернётся. Может, не в саму школу, но ей точно будет удобнее многим посещать ставшие привычными за несколько лет лавки Хогсмида. В конце концов, пройди лишний километр, и окажешься в родном родительском поместье, – правда, всё же с надеждой, что не придётся тратить по семь-восемь часов, чтобы добраться до них на поезде, – и всё равно чувствовала это сдавливающее сердце чувство, не удерживая слёзы, появляющиеся в глазах. Она смотрит на Блэквуд, и не сдерживает понимающей улыбки, куда большей, чем смотря на их молодых людей. Если Грэм отчасти привык к вечным соплям своей девушки, то Майлз о и дело бросал переживающие взгляды на светловолосую ведьму, то и дело подавая ей платок и уточняя, что он может сделать, чтобы она не грустила.
Девушка подпихивает в бок, каждый раз, стоит ему смешать свои добрые дела с шутливыми высказываниями. Конечно, она не будет скучать по Василискам, ходящим по их коридорам и питающимся магглорожденными, и он это знает! Однако, приняв протянутое юношей зелье, она успокаивается где-то на его плече, и после активного обсуждения их будущего в Лондоне, засыпает, осторожно найдя его пальцы и сжимая их своей ладошкой.
Расставаться в Лондоне не хотелось. МакМиллан прощается с теми, с кем их дорога расходится, обещая писать письма паре хаффлпаффцев, что ехали в другом вагоне, и разворачиваясь к своим друзьям, понимает, что и с половиной компании ей тоже придётся попрощаться. Как же так, она ведь прекрасно понимает, что они будут жить в одном городе! Однако, как только узнаёт в примерном расстоянии благодаря Грэму, какое между ними расстояние и сколько придётся добираться друг до друга на маггловском транспорте, сразу же дёргает с грустью уголками губ вниз. Это ни в какую не идёт с дальностью между их гостиными в школе. Крепко сжимая в объятиях Блэквуд, взяв с неё обещания найти время пообедать между их стажировками и обязательно пройтись по магазинам в ближайшие выходные, она пытается пошутить о чём-то с Уолшем, но в итоге, тоже крепко обнимает его, видя, что спортсмен, кажется, уже строит в голове планы о том, как бы поселить их всех под одной крышей. Правда, думать о том, ради кого он это планировал сделать, не слишком уж хотелось – мало ли, сама МакМиллан шла в комплекте лишь как тумбочка в его вымышленном доме?
Трэйси довольно быстро дёргает головой в сторону, смахивая с себя шлейф грусти, и возвращая воодушевляющую смешанную с любопытством улыбку на свои губы, осматриваясь по пути до нового дома. Она болтает о метро, болтает о красных автобусах и будках, говорить, что хоть каждый день бы ходила смотреть на дворец королевы! Несколько раз она уточняет, может ли она как-то помочь ему со своими вещами, объявляя о готовности взять побольше на себя, однако, под его взглядом понимает, что это дело можно назвать бесполезным – никто не позволит ей нести свои вещи ни под каким предлогом. Уже несёт, куда ещё!
— Твой папа повёл вас? — не скрывая усмешки на губах, уточняет у него МакМиллан, представляя эту картину в голове – его армейский голос, макушки двух мальчишек, еле высовывающиеся из под одеял, и добрый голос Анны, говорящий, что музей не закроется, если они выйдут на пару минут позже, — Мне здесь нравится! Правда, уж слишком сильно отличается от немного покосившихся домиком в Хогсмиде, — смеясь, произносит Трэйси, на мгновение бросая взгляд назад на один из необычных домов, а затем двигаясь дальше. Рыжеволосая не спрашивала себя о сложности покупки квартир в этом районе, точно также, как и о её стоимости. Она была подарком от родителей, а разве принято расспрашивать о том, сколько стоят подаренные вещи? Однако, видя несколько скомканную реакцию волшебника, она немного начинает нервничать – ему не нравится? Несмотря на то, что у четы МакМилланов был хороший вкус, район был... плох? По какой-то причине, в голове Трэй не проскакивает и мысли о том, что он выглядел лучше, чем улица семейства Грэмов. Она искренне любила дом его родителей, любила их улицу, и несмотря ни на что, возвращалась бы туда с чувством дома, пусть и неизвестно, когда в ближайшем будущем это произойдёт.
Неуверенно кивая головой на его вопрос об их местонахождения, она отвечает:
— Видимо, мама с папой решили не убирать у меня привычку скакать между этажами, — она смеётся, задирая голову повыше, смотря на высокую лестницу, — А то, судя по всему, потеряется ощущение дома, — а МакМиллан, между прочим, совершенно ничего не имела против лифта! Она видит краешек квартиры, однако прежде, чем сделать шаг вперёд, она успевает лишь опустить тяжёлую сумку с плеча, и Элайджа подхватывает её в воздух, по традициям перенося через порог, вызывая непроизвольную мягкую улыбку на губах; не сдерживая желаний, она целует своего парня в щёку, прежде, чем оказаться на земле:
— Всё то ты знаешь, герой, — ей не верилось. Пусть ещё совершенно необжитая, однако, это была их квартира. Она только могла мечтать о совместном сожительстве с одним из самых важных людей в мире, и вот оно – ходи куда хочешь, делай что хочешь. Конечно, у них всё ещё есть обязанности, и им предстоит преодолеть сложные графики, опять таки, сильно разнящиеся от того, с чем они сталкивались прежде, и всё же МакМиллан верила, что вместе они смогут многое; потому что уже не раз доказывали это миру.
— В таком случае, придётся секретно продавать эту квартиру и искать ту, где таких соседей не будет. Но, слушай, зная мою маму... Скорее всего у неё есть информация по всем людям, которые живут в этом здании, да ещё и в радиусе пятнадцати футов, — несмотря на мнение Трэйси, она знала – родители считали большим риском жить в Лондоне, и лучше бы их дочь оставалась в Хогсмиде, путешествуя до работы оттуда. Поэтому после нахождения хоть какого-то согласия, МакМиллан предполагала, что вряд ли волшебники поселят их куда-то, где будет небезопасно; она не удивится, если на самом деле соседями окажутся другие члены её собственной семьи, переехавшие откуда-нибудь из Шотландии давно и посоветовавшие этот район Финли и Эйлин.
— Уже? — на мгновение улыбка, не отлипавшая от неё всё это время, пропадает с лица. Точно. Поезд отнял у них добрую половину дня, а светлое время суток обманывало то, что приближалось время работы волшебника, — Ну что же... Как-нибудь придётся дотерпеть до завтрака, — девушка указывает, куда оставить вещи, добавляя, — Зато когда ты вернёшься, то это место будет выглядеть куда домашнее, чем сейчас, — не время расстраиваться, и с этой мыслью, она поднимает руки к голове, заворачивая волосы в тугой хвост для удобства работы. Вещей было много, и это точно займёт какое-то время, — Знаешь, мне до сих пор не вериться. Квартира, Илай! — воодушевленно произносит она, разворачиваясь на месте, и курсируя в сторону юноши, — И мы с тобой вместе, — наклоняя слегка голову в бок и несильно прикусывая нижнюю губу, она осторожно дотрагивается до его волос около уха, по-лисьи дёрнув уголками губ, — Не то, чтобы до этого у нас не было своих мест, но, — она оглядывается по сторонам, дёрнув плечами, — Но мы явно шагнули вперёд относительно влажных балок и водорослей на нашем причале, — и пусть она уже скучала по их посиделкам там после школы, но не радоваться тому, что теперь у них был свой уголок в Лондоне? Трэйси МакМиллан пока ещё никто не отбил последние нотки разума, будьте уверены.

in a rhyme or a reason, will make us think the same
y o u  t e l l  m e  i ' m  h a l f  c r a z y
but you're insane

Девушка хлопает в ладони, откладывая волшебную палочку в сторону. После ухода Элайджи, она сразу же принялась за работу, и раскрыв все чемоданы, принялась за раскладывание вещей, которые были взяты с собой, попутно ведя список необходимого, что не нашлось, но было необходимым в новой квартире. МакМиллан была настолько поглощена занятием заезда в квартиру, что не заметила, как провозилась за этим до одиннадцати вечера, и усталость начала чувствовать только тогда, когда перед ней встал последний чемодан. Палочкой она пользовалась редко, потому что ей самой разносить вещи удобнее было рукой – не приходилось стоять со стопками одежды в воздухе перед шкафом, размышляя, куда пойдут свитера, а куда книги по зельям и травологии, специально отобранные из коллекции матери в Хогсмиде. Сидя на полу, волшебница не вставая, роняет себя на мягкий ковёр, лежащий в спальне, тяжело вздыхая. Ей было страшно интересно, чем занимался Илай и всё ли было у него хорошо, всё ещё прекрасно понимая, что это не было его местом мечтаний. И всё же, как и многие, она верила – ситуация совсем скоро станет лучше, пойдут изменения, и Элайджа не то, чтобы будет на уровне собственных друзей, попавших на свои рабочие места раньше, но ещё и перегонит их на несколько ступеней, получив все отличия в Аврорате.
Дёргая головой в сторону в предполагаемое место, где юноша должен был оставить свои вещи, она хмурит брови, поднимаясь на ноги. Может оставил в коридоре? Ей хватает нескольких минут, чтобы осмотреть всё внимательно в квартире, и чем дольше занимало у неё это занятие, тем больше волшебница менялась в лице. И в момент понимания, что она не может найти их, потому что их здесь просто нет, счастливый мир Трэйси МакМиллан рушится. Договариваясь с ней о завтраке, он и не думал о том, что будет возвращаться сюда на ночь.  Он... вообще не планировал находиться здесь.
Минуты проходят за секунды. Вот она находит листок с адресом его бара, переодевается из домашней одежды, накидывая на свои плечи мантию и несмотря на поздний час, выскакивает из квартиры. Или он думал, что она, действительно, оставит этот разговор на утро? После всего того, что между ними было? Мгновение её захлёстывает чувством непонимания вперемешку со злостью, с обидой и страхом [float=left][/float]потери, и только остатки верного разума позволяют ей без приключений добраться до паба, пусть и оказавшись перед ним только в двенадцатом часу.
— Элайджа, — рыжеволосая сразу же видит его перед собой за барной стойкой. Несмотря на заполненные столики, люди не слишком активно толпились прямо перед ним, поэтому ей ничего не мешало оказаться прямо напротив него, высверливая взглядом дырку в юноше, — Не хочу отвлекать тебя, но, тебе не кажется, что нам нужно поговорить? — волшебница дёргает бровями, не обращая внимание на людей вокруг себя, полностью концентрируясь на юноше перед собой. Как он мог? Действительно думал, что она не заметит? В какой такой Вселенной она была настолько слепа и глупа?!
Её не удивляет, что в ту же самую секунду никто не бросается обсуждать животрепещущую тему здесь и сейчас, вместо этого, отправляя её в верхние комнаты, – несмотря на «Я могу подождать тебя и здесь,» – и повинуясь, да бы не устраивать сцен на его новом рабочем месте, МакМиллан оказывается в комнате, которая, конечно же, была намного лучше квартиры самой девушки; особенно если учитывать тот факт, что сама Трэйси здесь не жила.
Минуты растягиваются. Она успевает и прожечь взглядом его сумку, которая оказалась здесь не случайно, потому что он на автомате подхватил её с собой. Посидеть на тонкой перине, которая, конечно же, была многим лучше кровати в их спальне на двоих. Постоять у окна, вид которой лучше бы уходил в глухую стену. Трэйси, кажется, в первые в жизни вместо наматывания соплей на кулак в мыслях, что Элайджа решил пойти другим путём, пришла выставлять вперёд грудь и говорить, что он не прав. Точнее, об этом и раньше волшебница говорила, правда, всё ещё, в слезах; сейчас? Она лишь сильнее сдавливала кулаки в сцепленных под грудью руками и прикусывала губу, ни на минуту не думая о сне, смотря куда-то сквозь мебель в комнате. Оживает она только в момент, когда спустя несколько часов в комнату заходит Грэм.
— Привет, — негромко произносит она, и можно было подумать, что за время сидения здесь, волшебница порядком успокоилась; [float=right][/float]но на самом деле, кажется, только сильнее передумала то, о чём думать даже не стоило бы, — Не хотела врываться и мешать тебе работать, но всё же, не могла спать спокойно, не узнав у тебя пару вопросов... — короткая пауза, — Какого чёрта, Элайджа? Ты, действительно, думал что спустя столько разговоров о совместном сожительстве, я не замечу отсутствие сумки или... ты ожидал, что пожму плечами, и буду спокойно спать, дожидаясь тебя с утра на проклятый завтрак? — больше не имея сил спокойно сидеть на кровати без чувства о её самовоспламенении, девушка не убирая рук от груди, поднимается на ноги, встав напротив волшебника, — Или это была попытка уйти по-английски, которую я тебе не дала исполнить? Так и скажи, что не хочешь не то, чтобы жить со мной, а и встречаться тоже! — с шумом выпаливает девушка, вскинув руки по сторонам и хлопая ими по швам. Однако, несмотря на свой отважный вид, больше всего на свете волшебница боится одного – что Грэм и правда не просто решил уйти переночевать в другом, относительно неё, месте; а в том, что таким глупым способом решил поставить точку там, где её никто не ждал.

Подпись автора

за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —

won't be pretty
won't be sweet
she's just in here on her feet

Должна ли она была злиться на него? Со школьной скамьи, с самого её начала, действия Элайджи всегда были нацелены на то, чтобы защитить Трэйси. Он провожал неугодных ей мальчишек взглядом после её расставаний с ними, когда та плакалась ему в плечо. По понятным причинам злился на неё и своего друга за то, что те умолчали события у озера в Хогвартсе, а затем и запугал слизеринцев, сделавших попытку напасть на девушку снова. В конце концов, он расстался с ней только ради того, чтобы не доставлять ей проблем! Каждое его действие, озвученное или нет, всё, что он делал не происходило с целью наказать рыжеволосую за что-то, сделать ей больно; другое дело, что она самолично поворачивала всё так, самолично вставляя нож себе в грудь, крича, что он не сделал лучше никому, а только хуже. И там, где люди спрашивали бы этот вопрос, она бы без запинки отвечала положительно. Должна была. Злилась. Потому что он не делал ничего, чтобы защитить и себя тоже. В таком случае, это будет делать она.
Волшебница дёргает бровью в непонимании, как он смог перевернуть все против неё. Это ведь она жертва, она ругается с ним, а не он с ней!
— Да, ведь каждый человек хочет убить обычного прохожего, — хмуря брови, произносит МакМиллан чуть спокойнее, — И стоить отметить, Элайджа, что искать бы точно ничего не пришлось, если бы ты не ушёл с вещами наперевес! Если хочешь, потом мы вернемся к теме, что я нарушила своё обещание, но сейчас даже не пытайся делать... вот это! — взвинченно отвечает Трэйси, махнув рукой в воздухе в круговом движении, а затем вновь стягивает руки у себя на груди. Вот уж точно, нужна она всем больше всего на свете. Трэйси МакМиллан, королева Всея Великобритании, Министр Магии магической Вселенной – настолько важная всем, что все должны были давно обзавидоваться и решить искоренить из всего мира. Пожалуй, единственная причина, по которой кто-то и мог бы желать ей смерти – так разве что от упёртости, и, как жаль, как жаль, но этот человек стоял сейчас прямо перед ней; и уж явно не горел желанием избавиться от своей девушки так быстро, как мог бы.
От его спокойствия не остаётся и следа: «браво, Трэйси» — думает про себя волшебница, прикусывая губу, однако, менять свой собственный тон не собирается. Если уж вступилась в такой значимый разговор раньше завтрака, тем более на повышенных нотах, делать шаг назад уже было бесполезно. Поэтому, когда Элайджа начинает подражать её словам, которые слышал, не много не мало, но несколько месяцев, МакМиллан издаёт непонятный, но явно агрессивный звук:
— Хватит передразнивать мой голос, я вовсе не так разговариваю! — шикает она на юношу, выставляя вперёд большой палец, словно это должно было остановить его в том же варианте, будь ему пять лет, и на самом деле, Грэм был просто непослушным ребёнком, отказывающемся от тарелки супа, — Я говорила им об этом до всего, о наших отношениях, и если бы они не хотели, чтобы мы были там, да где угодно, вдвоём – они бы сказали мне об этом! — выпаливает девушка, пусть и понимая, что этот аргумент абсолютно не вяжется с желаниями самого Элайджи, — Например вместо того, как отмалчиваться и соглашаться с тем, что ты можешь!
Он не может жить за счёт её родителей? Да пусть и не живёт, кто его просит! В голове Трэйси МакМиллан не может сложиться два плюс два, потому что жить в квартире не равняется тому, о чём сетует Грэм. Покупка мебели, оплата квартиры, да, возможно это не то, за что готова заплатить Трэйси здесь и сейчас своей семье, но есть одна важна деталь – никто и не требовал. Рыжеволосая явно не без серьёзного разговора об этом получила квартиру в Челси. Да, это всё ещё было удивительно, что они сделали это, и она не могла скрывать чувства изумления; не часто вам дарят дома. С другой стороны, ведьма как никогда держала на лице уверенность, говоря о том, что может получить общежитие от места стажа, может снять квартиру по мере своих возможностей, в конце концов, остаться и жить здесь, хоть и без огонька. Что получилось в итоге? То, что получилось.
Однако, всё ещё, только благодаря тому, что она являлась дочерью МакМилланов, её нельзя было вычеркивать из злостного списка нахлебников; и всё же, по какой-то причине, Грэм относит это только к себе, являясь самым плохим персонажем их истории.
Почему её никто никогда не спрашивал? Такое чувство, между Элайджей и её родителями происходила какая-то тайная переписка, о существовании которой волшебница понятия не имела. Не первый раз они поднимали эту тему, и не первый раз она сводила брови почти воедино, понимая и не понимая, откуда в его голове берутся такие мысли. Одна её сторона хочет согласиться – он хочет не просто казаться, а хочет быть сильным, самостоятельным, надежным, и девушка не может не думать, что будь она на его месте, не следовала бы его целям. В конце концов, а кто не хочет? Трэйси и сама готова защищать свою семью, своих близких. Он кричит о ом, что она не може подвергать себя опасности, однако, как не подвергать себя ей, если хочется выставлять грудь вперёд, лишь бы никто не навредил любимому человеку? Поэтому вторая сторона противилась, отказывалась и приходила кричать о том, что он не прав. И, кажется, вылезала чаще остального.
Вопрос Грэма не застаёт её врасплох, а его попытки быть тише, по какой-то причине, наоборот, вызывают в рыжеволосой ещё пущее энтузиазм к повышенному тону.
— Конечно, коне-ечно, ведь о чём здесь и надо беспокоится, так это о проклятом мнении моей семьи и моих родителей, которые, на минуточку, пока меня нет дома собачатся по поводу и без! Люди, которые рассуждают о безопасности, сидя в четырёх стенах. Этого ты хочешь и от меня? Чтобы я никуда не ходила и ничего не делала? Напоминаю, — широко раскрывая глаза, и отмахиваясь куда-то в сторону, предполагаемого места больницы, продолжает, — Я в Мунго работать буду – не самое безопасное место, несмотря на свою стерильность. И даже если бы не там, выбери я что угодно – от Министерства Магии до квиддича, от травничества до совместной работы с тобой здесь, в баре, — её голос стихает только для того, чтобы вновь пройтись громкой волной по комнате, — Если бы они думали о каждом моём шаге, Илай, и, главное, беспокоились так сильно, как ты думаешь – давно бы привязали меня в своём винном погребе и окрестили мёртвой!
Финли и Эйлин МакМилланы были достаточно семейными, но при таких можно легко говорить «притрутся друг к другу,» что, собственно, и получилось. Француз смог разглядеть в буйной шотландке свою родную душу, и вряд ли ему кто-то запретил бы это делать, однако, укротить волшебницу у него не получилось спустя годы. Хотя, быть честным, и он сам не всегда шёл навстречу – хотя бы когда вновь и вновь эти двое поднимали тему проблемы фамилии, которой уже скоро как полвека не должно быть – или что, они ещё не настолько старые?
Конечно, у любого родителя была возможность прицениваться, кидать серьёзные взгляды, спрашивать о целях, стремлениях, чтобы знать, с кем их отпрыск будет проводить большую часть времени, а то и жизни, – на то, по крайней мере, нацелена была сама МакМиллан, – но осуждать? Её за выбор, а Грэма за то, что находится рядом с ней?
И всё же, Трэйси просто... боялась. Боялась ли того, что Элайджа вновь решит сделать всё по своему, не спросив её? В конце концов, это [float=left][/float]было всегда с ними – от вступления в отряд Дамблдора до принятия решения о невозвращении в школу. Пусть она никогда не ставила вопрос ребром, серьёзно подводя его к разговору на их секретном месте вдали от всех, но уж точно не раз задавала ему вопрос о совместном сожительстве. У него было столько возможностей... даже если одна из них означала сказать ей это поперек слов МакМиллан о покупке мебели.
— Хм, решение, ты хочешь от меня решения? — качнув головой вперёд и дёрнув бровью, она не смотрит на Элайджу толику секунды, а затем поднимает взгляд зелёных глаз прямо на него, явно имея ответ, который вполне устроит её, но вряд ли понравится молодому человеку, — Что на счёт того, чтобы я жила здесь? — с короткой паузой она оглядывает комнату, а затем поворачивается к нему обратно, — Это, конечно, не «подальше от всего этого», тут буду полностью с тобой согласна, но зато мы убираем другую проблему – тебе точно не придётся жить в Челси. И мне тоже – никто из нас не будет нахлебником, в таком случае, а мои родители смогут, видимо, сэкономить на нас целое состояние. Я буду на вытянутой от тебя руке, что равносильно полной безопасности, которую ты и хочешь мне выделить, — продолжая смотреть на него с вызовом, но  всё ещё без издёвки, она даже достаёт свою волшебную палочку из-за пояса, прицелившись в сторону зубной щётки, одиноко лежащей рядом с раковиной. Девушка негромко, но отчётливо произносит заклинание копирования, а затем также убирает палочку обратно, — Теперь у меня даже щётка есть зубная, а одеждой, — она хмурит брови на мгновение, а затем пожимая плечами, роняет одну руку на свой бок, — Одолжу твою майку. Или переживу без неё, зато можно начать сожительствовать прямо с сегодняшней ночи, — волшебнице не хочется бросать взгляд на часы, чтобы узнать, который час был сейчас на самом деле. Она была уставшей после раскладывания всех вещей, Элайджа – подавно, пережив вечерне-ночную смену на работе, мусоля, скорее всего, в голове одну и ту же тему. Наверняка, будь это совершенно другой день, другая обстановка и настроение, она не подняла бы эту тему так остро; сложно представить, что Трэйси МакМиллан, действительно, отреагировала так, как отреагировала, и пожалуй, девушка сама через пару дней назад оглянется на себя, свою дерзость и амбициозность, подумав, что пока она добиралась до бара, её точно укусил тот самый бешеный барсук, о котором часто упоминал Элайджа.

Подпись автора

за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —

Размашистое движение руки превращается в резкое отдёргивание, и Трэйси МакМиллан сама делает шаг назад, обжигаясь на собственных словах, недовольно хмуря брови и отводя взгляд от Элайджи в сторону. Глупо было так говорить, и в это мгновение она думает, как вернуть свои слова обратно; в то время, как Грэм пытается достучаться до МакМиллан, ведьма словно маленький ребёнок топчется на месте, понимая, что сказала глупость вспылив, но признав свою вину вслух... зачем, в таком случае, вообще было начинать об этом говорить? Дёргая взгляд на Илая, она бесшумно вздыхает.
[indent]Ему не нужно ничего объяснять или говорить очевидное вслух; она и так прекрасно понимает, о каких случайностях, заканчивающихся трагедией говорит рэйвенкловец. Прошёл почти год со смерти Теодора, а рана, зияющая на месте сердца, не стягивалась до сих пор. Затянется ли? Каждый раз, натыкаясь взглядом на фотографии весёлого мальчишки с её факультета, какие-то вещи или уже потёртые временем старые почеркушки в её конспектах от младшего Грэма, не остаётся ни одного сухого места на её лице. Она скучает, и каждый раз слышит этот вопрос в своей голове, на который ни у кого нет ответа: почему Теодор Грэм. И рыжеволосая соврала бы сама себе, сказав, что её чувства были сильнее волшебника, стоящего напротив; его семьи. Перехватывая свой локоть свободной рукой и сжимая его, она вновь опускает голову к ногам, бубня себе что-то под нос – нет, не надо, она понимает, о чём он говорит, она слышит. И всё же, секундный отступ, минутное замешательство не до конца душит бесящееся ощущение внутри ведьмы. Стоит Элайдже сообщить, что предпочёл бы её запереть в подвале, как рыжие волосы вновь взлетают в воздух, и с широким размахом руки расходятся в сторону:
[indent]— Я знаю, что не одинаковые! — огрызаясь, убирая упавшие вперёд пряди, кричит Трэйс, — Ты просишь меня вести себя аккуратно, и, заметь, я это делаю, но как только ты сам делаешь что-то, зная, — оглядывая комнату многозначительным взглядом, она тут же продолжает, — Зная меня и мою реакцию, удивляешься, что я иду на опрометчивые решения. Продумывая все ходы наперёд, что, у тебя нигде не появилось мысли «Наверное, ей не очень понравится, что я ушёл, и эта безумная придёт разбираться здесь и сейчас.» — Трэйси снова взмахивает ладонью и громко прыснув себе под нос, добавляет, — Никогда не поверю!
[indent]Она ведь правда пыталась. Если бы он знал, сколько раз во время тренировок ей ещё раз хотелось намеренно зашвырнуть бладжер в голову Пьюси. А разговоры в коридорах школы? МакМиллан на протяжении всей своей жизни не имела  никаких сил бороться со всем, что происходило вокруг, предпочитая не вылезать или прятаться за спинами тех, кого она считала сильнее. Прикладывая компрессы к разбитой губе Элайджи, она злилась, что он полез на амбразуру, «защищаясь», и всё же, смотрела на него со смесью восхищения и уважения, зная, что сама никогда не будет так делать из-за собственного страха.
[indent]И сейчас всё больше и больше благодаря Грэму и его поддержке она понимала, что не была такой слабой, какой считала, ощущая свой потенциал. И чаще она думала о своих возможностях, тем больше хотелось их показывать; поэтому она продолжала выбирать в своих мыслях больницу снова и снова. Там, где рыжеволосая всё ещё не могла сделать первый шаг, вступая в атаку, она может оказаться позади тех, голова которых никогда не будет забита рядом с ней собственным уровнем защиты. Только до того момента, пока от неё бежали, словно от обезумелого оборотня – кого ей защищать?!
[indent]— Что тебе не нравится? — с вызовом в голосе спрашивает Хоуп, дёрнув плечом, продолжая гнуть свою линию. Конечно, она знала, что копирующее заклинание убьёт любую зубную, и не только, щётку; главное показать, насколько серьёзно волшебница говорила. На протяжении всего этого спора, она не понимала, почему... Почему он не может хотя бы один раз в своей жизни поставить не её, а себя на первое место? — Что, хочешь проверить? — щурясь, МакМиллан чуть ли уже не дёргается в сторону раковины, уже в готовности выпятить грудь вперёд и приготовится к самой аккуратной в мире чистке зубов, однако, также быстро забывает о ещё не начавшемся доказательстве, потому что Элайджа тут же на корню отрезает её возможность жизнеспособности в этой комнате.
[indent]Не готовая смолчать, Трэйси уже упирается ладонями себе в талию, открывая рот в попытке сообщить ему, что вариантов у них, в таком случае, не остаётся совсем, и ему бы лучше что-нибудь поскорее придумать, прежде, чем она пойдёт доказывать свои способности, не успевает сказать ни слова. Умничает. Почему он умничает?! Девушка не делает ни шага в сторону, наблюдая за тем, как волшебник оказывается прямо перед ней, ещё и наклоняется для пущего эффекта.
[indent]— Это я-то задница? — не удерживается она от негромкого вопроса без необходимости иметь на него ответ; о, он у неё как раз таки был. И там, где Элайджа считал, что твердолобостью была наделена его девушка, что ж, тоже самое она могла сказать и про него. МакМиллан смотрит на его лицо, следит за тем, как изменяется его мимика, как встрепанны темные волосы, вслушиваясь в каждое слово громкого голоса, понимая, что на самом деле, ощущение той злости, с которым она выбивала подошвой асфальт давно исчезло. Они кричали, доказывая, что каждому из них не всё равно на их жизни – это ли не полное проявление любви? И там, где ещё несколько минут назад она визжала, чтобы он не передразнивал её, сейчас Трэйси лишь вздёргивает подбородком повыше, готовясь к тому, чтобы полностью согласиться с его мнением – да, именно поселиться в опасности и выходит самым логичным выходом из ситуации; зато в болезни и в здравии, как говорится.
[indent]Куда больше же удивляется Трэйси в тот момент, когда после резкого отрицания, к Элайдже приходит смирение. Не потому, что он сдался, оказавшись слабее – о нет, будь на его месте кто-нибудь другой, только тогда бы она поверила в эту мысль; но, однако, они уже провалили все шансы на спасение в этом месте. Мало того, что девушка своим существованием привлекла внимание неизвестных к себе волшебников, так и никем не наложенное заклинание молчания, которое могло бы хоть как-то обезопасить людей вокруг от их криков, не было произнесено; знайте все, что здесь спорили молодые о том, кто кого любит больше, и чья жизнь была важнее.
[indent]— Ещё как лишит, — вздёрнутые от удивления брови сменяются на более расслабленные черты лица, однако, не до конца веря в собственную победу, она продолжает стоять на месте, в котором уже, кажется, пробила дыру своим недовольным топаньем, — Видимо, только имея возможности обменять танцевальные движения по утрам, — с толикой сарказма и лёгким прищуром произносит рыжеволосая, и всё же, безоговорочно дёргается с места, даже не делая попытки в последний раз взглянуть на место, в котором, в худшем случае, ей пришлось бы поселиться. Не то, чтобы Трэйси МакМиллан была привередливой, и в сложившейся ситуации, из принципа никогда бы не стала жаловаться на место, в котором бы они жили; но если есть возможность этого не делать – тем лучше. Чем дальше они двигаются по коридору, и чем чаще она перехватывает боковым взглядом непривычные вещи, тем быстрее мельтешат её ноги, в попытках не упустить близость между Илаем и ей самой. И выходя на улицу, МакМиллан дёргает плечами от резкого порыва ветра, запахивая посильнее свой кардиган.
[indent]— Представляя, как ты, должно быть, устал после смены, не буду издеваться над тобой романтическими прогулками в ночи, —  говорит она после, как мягким движением пропускает свою ладонь между его телом и рукой, опуская пальцы на локоть, поворачивая голову в его сторону. Пожалуй, если в обычный день у неё не всегда находилось, что ответить, то остаточные эмоции от их спора на втором этаже в баре помогают ей ответить с заметными приподнятыми уголками губ, не упуская из виду его усмешку. И прикрывая глаза, делая вздох на моменте их исчезания, МакМиллан прекрасно понимает – не ради каждого человека она бы сделала то, что Илаю показалось безумием.

I wanna hook you up
Boy I’m gonna set you on fire
I wanna turn your volume up
and listen to you all day long

[indent]Второй раз за сутки они оказываются на подходе к дому в Челси, и с благодарным вздохом, Трэйси более уверено проходит сквозь проём, не пытаясь успокоить себя внутри о необходимости оглянуться вокруг в целях безопасности. Поднимаясь на их этаж, МакМиллан не оборачиваясь, но прислушиваясь к действиям молодого человека, стягивает с плеч кардиган, и пяткой об пятку оставляет себя без обуви, не утруждая себя поставить ботинки ровно, как, пожалуй, пока что всё в этой квартире. Уже начиная переключаться на собственные мысли, вспоминая, куда положила запасные «гостевые» зубные щётки, чтобы не оставить Элайджу на утро с несвежим дыханием, Трэйси слышит его негромкий голос, ощущая близость, теплоту ладоней, и чувствуя, как от его поцелуя в плечо, по телу расходятся мурашки. Ведьма дёргает одной бровью, смотря вперёд в продолжение не освещённой квартиры, не до конца понимая резких изменений, а затем медленно разворачиваясь к нему лицом, приподнимая подбородок, словно оценивая его побитый вид.
[indent]— А сам как думаешь? — да у неё на лице всё было написано, насколько она была довольна. С души у неё падает камень страха, и несмотря на то, что Грэму всё равно придётся возвращаться в бар на работу... она знает, что он будет возвращаться сюда; и они будут вместе, — Судя по твоему лицу, иногда тебе доставляло это особое удовольствие. Не могу лишить тебя того, что было мило ещё со школы, — в конце концов, она и сама помнит то ощущение, когда Элайджа ловко проскакивал между трибунами и разъярённым мячом, и там, где команда недовольно вздыхала от юркого Грэма, пожалуй, вздох его девушки был наполнен вовсе не отрицательными эмоциями.
[indent]Наклоняя голову в бок, ведя взглядом в сторону накручивающейся на палец пряди, она подступает на полшага, протягивая к нему свою ладонь и перехватывая ткань его футболки, по привычки стягивает её пальцами.
[indent]— Конечно, как я могу не, — она ведёт плечом, коротко оглядываясь по сторонам, — В конце концов, ты ведь выбрал свою проклятую девушку и её проклятые просьбы, — ему ли одному наслаждаться этой игрой? Возвращая свой взгляд на молодого человека, она поднимает свободную ладошку к его волосам, пропуская несколько прядей сквозь пальцы, прикусывая губу. Если подумать, они редко когда ссорились, и ещё реже она выводила Элайджу из себя. Хаффлпаффка прекрасно помнила то время, когда одно слово Илая заставляло её взъерепениться, надуть губы и пойти прочь от мальчишки, крича что-то про самые обидные вещи, которые он только что сказал; хотя на деле, просто сказал не подумав. И спустя столько лет, оказываясь по разную сторону реки, они всё равно находили способ оказаться вместе в одной лодке. Как бы не крича об этом во всеуслышание, Трэйси МакМиллан была благодарна ему, и это можно было проследить в её взгляде, в её действиях.
[indent]— Пойдём, покажу тебе квартиру... ещё раз. В конце концов, так много изменилось с твоего последнего прихода, — ухватившись поудобнее за его футболку, она осторожно, но довольно уверено потянула молодого человека на себя, пятясь спиной в сторону спальни. Та усталость, окутывающая её плечи пока она сидела в комнате бара на диване, дырявя взглядом стену, та, что придавливала Трэйси к полу, пока та оттаптывала злостную чечетку, накатывающуюся на неё волной после тихого хлопка двери отступила, и мысли МакМиллан теперь сосредотачивались совсем на другом. Пожалуй, сколько времени прошло с момента, когда они были вместе? Не в гостевых комнатах семей или таясь на пристани в Хогвартсе, а в месте, который по праву мог считаться домом для них обоих.
[indent]— Не уверена, но мне кажется, нужно было тебе изначально показать, что ты терял, избегая ночлега здесь, — утыкаясь ногой в кровать, Трэйси больше ничего не говорит, наконец, выпуская майку Грэма, только для того, чтобы проскользнуть прохладными пальцами под его футболку, и не отводя от него взгляда, поддаётся вперёд.
[indent]Чтобы он не делал, пытаясь обезопасить жизнь Трэйси в ущерб себе, она всегда будет противиться; и пусть знала, что это сводило молодого человека с ума, ничего не могла с собой поделать, давно поставив Элайджу в голове выше собственной личности. И, если, чтобы быть рядом с ним, ей нужно было прокричать в нём дырку, что же, готовьте затычки, мистер Грэм. Голос у неё не скоро сядет.

[indent]— Ты ещё не уснул? — шурша одеялом и притягивая к себе давно остывшие, всё это время находящиеся без одеяла, ноги, она приподнимает голову над его рукой, которую ревностно не отдала, продолжая прижиматься к ней щекой всё это время. Опираясь на предплечье, она дёргает уголками губ, всматриваясь в родные черты лица, коротко вздыхая, — Извини, за... за всё это, — она делает паузу, внезапно засмеявшись, чувствуя как кровь вновь подступает к щекам, — Не за это, — девушка знает, что он понял, но глупо было бы не посмеяться над началом предложения, которым она сама же вогнала себя в тупик, — Я знаю, что ты переживаешь за меня, а представляя, что со мной могло произойти, пока я шаталась... В общем, последнее, что я хочу, это доставлять тебе неприятности. И кричать я вовсе не хотела, — пауза, и прижимая руки к груди, девушка подтягивается на локтях поближе к волшебнику, ставя на него свой подбородок, смотря на свет, проходящий сквозь тюль и падающий на стену, — И щётку твою дублировать, — ещё одна пауза и короткая усмешка.
[indent]МакМиллан замолкает, прикрывая зелёные глаза, лежа так ещё секунды, прислушиваясь к собственному сердцебиению, успокоившегося со временем. Она переживала, что, возможно, их разговор пусть и закончился на положительной ноте, но надолго? Всё же, ей, действительно, хотелось, чтобы и юноша чувствовал комфорт, — Я понимаю, почему Челси тебе может не нравится, – ты видел эти цветы на первом этаже? Как вычурно! – и всё же, это лучше, чем существовать в такое время по отдельности. Только с тобой я чувствую себя в безопасности, так что, не удивительно, что противюсь обратному и веду себя, как баранья задница, — теперь она говорит со всем по-другому, со шлейфом извинений и спокойствия, понимания, которое могло бы существовать ещё на первом этапе их разговора, но пробилось разум МакМиллан только сейчас. Девушка осторожно касается губами в место, куда упиралась подбородком, а затем роняет свою голову обратно на его руку, устраиваясь поудобнее, и игриво произносит, — Хотя, ты, конечно сам выбрал бельдузер, который способен тебя переехать, — не понимания, что делает ошибку в маггловском изобретении, усмехнувшись себе под нос от собственного остроумия, рыжая устало улыбается, прокручивая их сегодняшнее путешествие, до сих пор не укладывая в голове, какие же длинные и сложные сутки это были, и в итоге они, нашедшие для себя в них спокойствие.

Подпись автора

за жёлтым холмом солнце скрывается
пылающий лис прячусь как заяц я

— мне нравится всё что тебе нравится —