Christopher Henry Godwin
Кристофер Генри Гудвин
9 мая 1960 года — Хогвартс, Хаффлпафф — экспериментатор
axel auriant
_____________________________________________________________________
ОБЩАЯ ИНФОРМАЦИЯ
[indent]Кристофер Гудвин появляется на свет в майское утро в Кардиффе — случайность, которая произошла из-за долгих выходных и решения его родителей проведать уэльский домик, доставшийся семье по наследству. Их настоящая жизнь всегда находилась в Лондоне, в небольшом, но уютном пригородном доме, однако Уэльс стал для Кристофера почти вторым сердцем: место, окружённое лесами и всё равно ветрами, было тем, куда они возвращались каждый год, и где он проводил львиную долю детства. Там воздух пах морем, мокрой травой и чем-то, что нельзя назвать иначе, кроме как домом.
[indent]Лондонский же дом был полной противоположностью уэльскому укрытию: стоял вдали от какого бы то ни было морского воздуха, утопший в тихой цепочке таких же пригородных строений, с приветливыми соседями, вечно машущими друг другу через живые изгороди. Кирпичные стены покрывались мхом по нижним краям после долгих дождей, но внутри дом оставался аккуратным, тёплым, нежно ухоженным. Каждая мелочь — фотографии на стенах, немного потертые коврики, аккуратно расставленные книги матери, рабочий запах инструментов отца, вечная кружка чая на кухонном подоконнике — делала пространство живым и по-семейному надёжным. Он всегда казался маленьким, но ни разу не тесным: любовь, которая в нём жила, была больше любых комнат.
[indent]Его родители — магглы, люди практичные, глубокие и абсолютно несведущие во всём, что касалось магии. Отец электрик по профессии, всю жизнь относился ко всему с той самой британской сдержанной добротой, а мать — воспитатель в детском саду, любящая свою работу и детей, которых она учила говорить и жить уверенно и ясно, — всегда смотрела на мир чуть мягче и внимательнее. Оба, несмотря на отсутствие знаний о волшебстве, окружили Кристофера таким количеством любви, что порой казалось, что это и есть главное чудо.
[indent]Волшебство впервые проявилось на кухне во время семейного застолья: лампа взорвалась над головой мальчика, осыпав стол крошечной россыпью стекла. Ответы пришли неожиданно — после короткого разговора с дедушкой, человеком спокойным и обстоятельным, признавшегося, что когда-то в их роду уже рождались волшебники и ведьмы, и такой была его собственная мать. Когда испуг за Кристофера и его жизнь прошел, отец, ворча под нос, переделывал всю проводку после; мать смотрела на сына долгим взглядом, в котором тревога спорила с удивлением. Вот так, почти буднично, семья узнала, что их жизнь не будет прежней. И, в отличие от многих, они приняли это без попытки спрятать, закрыть, уберечь от мира.
[indent]До Хогвартса Кристофер жил обычной жизнью: ходил в ближнюю школу, с семи лет изучал книгу за книгой, спорт, музыку, языки. Отец учил его работать руками, паять, чинить и не бросать начатое; мать водила на кружки по плаванию и — внезапно — барабанам, а бабушка — учила языкам, говоря, что мир всегда шире, чем кажется. Эти занятия стали частью его, как и привычка смотреть на вещи широко и с интересом.
[indent]Когда в одиннадцать он переступил порог Хогвартса, всё переменилось. Мир оказался огромным, странным, живым; Гудвин попал на Хаффлпафф, как и когда-то его прабабушка. Почти сразу он нашёл общий язык с соседями по комнате, особенно с чистокровным мальчиком по имени Артур, с которым за годы сложилась крепкая дружба. Они держатся рядом и по сей день, оказываясь рядом в трудную минуту друг для друга, а позже к их компании присоединиться Тейлор — мягкая на сердце девочка, разбавляющая их мальчишеский дуэт.
[indent]Магия захватила его полностью. Ещё до школы он не знал, как много можно хотеть; в стенах Хогвартса он не мог поверить, что это правда. Начиная с первых курсов, Кристофер тянулся к экспериментам: разбирал заклинания, пытался понять их структуру, менял формировку движений, изучал влияние жестов и рун. Большинство однокурсников относилось к этому либо спокойно, либо с любопытством. Но были и те, кому это не нравилось — по крайней мере, вначале.
[indent]Одним из таких был Эван Розье, чистокровный мальчишка с холодным взглядом, будто заранее знающий, что из этого ничего хорошего не выйдет. С первого курса он наблюдал за Кристофером с подозрением, задавая вопросы слишком прямо, слишком резко, но магглорожденному мальчишке это не мешало — напротив, он находил в этих взглядах и словах особое любопытство, оттого на его полшага вперёд — или даже назад — делал к Розье десять навстречу.
[indent]И хотя вокруг ходили слухи о мальчишке, о его семье, о манере общения со сверстниками, Кристофер никогда не ощущал себя с ним плохо; наоборот, ему было интересно узнавать о нём больше, слушать, когда Эван рассказывал о себе или делился своим мнением по любому вопросу. Гудвин делал тоже самое, даря улыбки, свою открытость, искренние попытка объяснить свои действия; между ними появился интерес, затем завязалась дружба, а ещё позже у Кристофера появилась тихая, осторожная, пугающе нежная симпатия, которая заставляла Кристофера замедлять шаг, ловить дыхание и теряться в собственных мыслях, долго боясь признать это даже самому себе.
[indent]В остальном он был самым обычным подростком — по крайней мере, настолько, насколько это вообще возможно в стенах Хогвартса. Он хорошо учился, чаще из любопытства, чем из честолюбия; участвовал в школьном оркестре, теряясь в тёплом шуме инструментов и удивляясь, как музыка объединяет людей лучше любых заклинаний. В библиотеке мог просидеть часами — то с Артуром и их вечными попытками разобраться в древних формулах, то с однокурсниками, которые то и дело отвлекались на разговоры, не мешая ему листать очередную книгу. Он держал за руки свою первую девушку на прогулках по внутреннему двору, неловко краснел, когда её друзья подмигивали ему за спиной, а затем, переживая расставание, уткнувшись в колени, как это и делают подростки. Он сидел на трибунах во время матчей, размахивая чёрно-жёлтым флажком так увлечённо, будто от этого зависела победа; ходил в Хогсмид, тратя деньги на сливочное пиво, сладости и безделушки, которые никогда не нужны, но всегда радуют; принимал участие в школьных праздниках, смеясь наравне со всеми, и каждый раз удивлялся, как быстро время ускользает от одного события к другому. Кристофер сносно сдавал экзамены, обсуждал оценки с друзьями и жаловался на предметы, которые давались сложнее, — и всё это, вместе взятое, делало его частью той большой живой ткани, из которой и состоит Хогвартс.
[indent]Каждый год, когда учебный год подходил к концу, Кристофер возвращался в свой маггловский дом — туда, где вместо говорящих портретов висели семейные фотографии, вместо расписанного звездами потолка Астрономической башни над ним был обычный белёный потолок, а вместо расписания уроков ждали летние планы, запах свежескошенной травы и моря или находящие его подработки. И всё равно, стоило ему переступить порог, как внутри сразу перекликались два мира: один — шумный, наполненный чарами, перемещающимися лестницами и разговорами о заклинаниях, другой — тихий, ровный, знакомый до мелочей. Он знал, что через три месяца всё повторится: снова чемоданы, снова платформа, снова поезд, который увезёт его туда, где он чувствовал себя не меньше собой, чем дома.
[indent]И так же, как он скучал по семье девять месяцев, описывая им в письмах свой каждый день — от побед Хаффлпаффа до случайных смешных инцидентов на уроках, — он летом скучал по Хогвартсу. По друзьям, без которых коридоры казались пустыми. По совам, чьё хлопанье крыльев он мог бы узнать из тысячи звуков. По живому потолку Большого зала, который всегда знал настроение погоды лучше любого прогноза. По портретам, умеющим ворчать и советовать. По запаху волшебных коридоров, которые невозможно спутать с коридорами обычной школы, в которой он когда-то учился. И по тому ощущению, которое приходило в груди каждый раз, когда он видел Хогвартс издалека — как будто возвращался в место, где мир становился шире.
[indent]Он жил между двумя реальностями, не выбирая одну из них, а впитывая обе. В одном мире он был сыном электрика и воспитателя; в другом — учеником школы магии, экспериментатором, простым мальчишкой с Хаффлпаффа. И магия стала не только тем, что он изучал. Она стала частью его самого.
[indent]Война постепенно подбиралась к их миру — тревожным стуком, достаточно настойчивым, чтобы быть замеченным. Она стояла на пороге, в тех напряжённых взглядах, которыми обменивались преподаватели, в резком смолкании разговоров, в газетных заголовках, которые будто бы становились тяжелее каждую неделю. Даже Кристофер, далёкий от политических интриг, но слышащий переживания своих друзей, начал чувствовать: всё меняется. Пусть нехотя, но он знал, что это коснётся их всех, и больше всего переживал за тех, выбор кого не был так велик, как у всех остальных.
[indent]Ещё тревожнее было то, что маггловский мир — формально ничего не знающий — дрожал так же. То, что происходило у волшебников, просачивалось сквозь границы миров: тяжёлым воздухом, той самой тенью, которую видишь боковым зрением.
[indent]И сколько бы Гудвин не избегал этого, чем старше он становился, тем больше он понимал: впереди был страшный выбор — где остаться и кому помочь, какой мир назвать своим, когда он любил оба. Кристофер переживал об этом больше, чем позволял себе вслух: сможет ли он вообще что-то сделать? Хватит ли смелости, знаний, сил? Он знал, как справляться с задачами, но по прежнему был просто школьником, когда как война — это иной масштаб, другая глубина, к которой нельзя подготовиться ни книгами, ни тренировками.
[indent]Эти мысли приходили редко, но тяжело — даже в солнечные дни, когда он сидел на каменной ограде внутреннего двора и наблюдал, как однокурсники, — да и он сам — смеются, как будто мир вокруг не дрожит. В такие моменты контраст между светом и тревогой становился особенно резким. И всё же он надеялся: придёт момент — и он выберет правильно.
— Помимо английского знает французский благодаря бабушке и умеет изображать валлийский акцент.
— Хорошо играет на барабанах, хуже — на фортепиано и гитаре, но способен наиграть лёгкие произведения.
— В доме в Лондоне имеет BMX, который использовал для передвижения по округе, а так же для тренировок на рампах для катания.
— Больше всего из предметов любит Заклинания и Трансфигурацию; благодаря Эвану подтянул Защиту от Тёмных Искусств во время тренировок в дуэльном клубе. Любит экспериментировать и придумывать изощрённые способы использования магии в защите и атаке.
— Умеет собирать и чинить разные механизмы, навыки унаследованы от отца; порой изобретает простые маггловские гаджеты, улучшая их заклинаниями.
— Использовал плеер Walkman для прослушивания музыки, записывает свои кассетные сборки; на окончание школы подарит его Розье.
— Любит готовить благодаря матери и даже ведёт собственную небольшую кулинарную книжку с рецептами.
— Мало путешествовал, но знает о мире по рассказам дедушки и всегда хотел увидеть мир за пределами Англии.
— Не играет в квиддич, но хорошо разбирается в стратегиях и тактиках, умеет предугадывать действия игроков.
- Подпись автора
ЧТОБЫ ВО ВСЕМ УБЕДИТЬСЯ, НАМ НЕОБХОДИМО ДРУГ ДРУГУ ПРИСНИТЬСЯ
ЧТОБЫ СДВИНУТЬСЯ С МЕСТА, НАМ НУЖНО ВЛЮБИТЬСЯ
