[indent]Ему не напугаться ни своей семьи, ни — если извернуться и исхрабриться — семьи Эвелин. Не представить, где их слова настолько весомы, что способны пошатнуть весы выбора в пользу на выбор против; и если уж подобное возможно, Теодору куда проще смириться с мыслью, что причина далеко не в одобрении окружающих, дело в них самих, в их чувствах, в их желаниях. А усомниться здесь и сейчас в том, что они у них с Эвелин одни на двоих, становится всё тяжелей и тяжелей. В противном случае, Грэму впору топить за преждевременные проблемы со слухом и зрением, потому что придётся отрицать всё, что он видит и слышит.
[indent]Он ведь чувствует её радость, и волшебнику не нужно читать мысли Гамильтон или копаться в себе в надежде на таланты понимать людей кончиками пальцев. Всё написано на её лице, и, стоит отдать должное девушке, она не пытается ни сгладить, ни приуменьшить свои эмоции, сама того не зная, гонит прочь остаточный мандраж, напавший на Грэма в последние пару-тройку суток. Да так успешно, что он не понимает какого чёрта тот вообще имел место быть.
[indent]«Всё с ними будет хорошо», — всё настойчивей начинает крутиться где-то на задворках сознания Теодора; её слова не оставляют ему иного выбора, как сделать навязчивую мысль истиной в последней инстанции.
[indent]— Полагаю, то, с каким лицом я читал твои письма, натолкнуло их на выводы, — с лёгкостью смеётся Грэм, улыбаясь ей широкой искрящейся улыбкой, — Потому что тут, — корчась, ёрничает молодой человек, — написано всё то же самое, и это последнее, что я бы хотел скрывать от мира, — заканчивает он многим тише.
[indent]Притворяться, словно в его жизни ничего не происходит? Или, ещё лучше, что взаимность девушки, на которую он засматривался со школьной скамьи, не вынуждает его переспрашивать себя не живёт ли он в крайне реалистичном сновидении по десять раз на дню? Грэм знает, что с недавних пор он порой рассеян и невнимателен — не на работе, конечно — и теряется в собственных мыслях достаточно, чтобы его близкое окружение стало подозревать, что происходящее за занавесом кудрявой головы неожиданно интересней, чем всё остальное.
[indent]И ведь не ошибаются.
[indent]Без единого усилия внимание Грэма то и дело цепляется за неприметные в обычное время детали, раз за разом возвращаясь мыслями к Эвелин. Будь то знакомая им песня, неожиданно схожий с Гамильтон голос или банальная надпись на витрине магазина, подозрительно напоминающая что-то, увиденное во время их путешествий по Англии. Теодор подозревает, что причина в том, что он просто хочет о ней думать, а его разум послушно повинуется желаниям хозяина, подыскивая очередную цепочку ассоциаций, ведущую в неизменную финальную точку.
[indent]— А вот это я пообещать не смогу, — хохотнув, отзывается Теодор, — Правда, назвать тебя алкогольным проклятьем у меня язык не повернётся. Не принимаю ничего меньше, чем моё алкогольное благословение. Кто знает, сколько бы я ещё думал, как к тебе подступиться, если бы ты не напилась, — волшебник щурится, морщит нос и, мотнув головой, вздыхает, — Нет, боюсь, Джен точно припомнит. — Или он плохо её знает.
[indent]Ему хочется верить, что не удручающее состояние Эвелин в тот вечер — причина, по которой они сидят в этой машине сегодня. Может быть, Теодор думает о себе выше, чем есть на самом деле, волшебник смеет надеяться, что в нём достаточно храбрости — или наглости, как больше нравится — чтобы подвергнуть свою удачу испытанию вне прожитого ими сценария. В конце концов, он же справился с признанием на ярмарке, как справился с неудачной попыткой намекнуть Эвелин на свои чувства задолго до.
[indent]Да, пожалуй, Теодор Грэм предпочтёт думать, что рано или поздно всё сложилось бы так, как должно было. Как минимум, потому что с неотвеченным вопросом «а что если» он жил далеко не один.
[indent]Поначалу брови Грэма взлетают вверх, стоит девушке обратиться к нему, так и не продолжив свою мысль. Но когда Эвелин наконец-то договаривает, ожидающая улыбка постепенно меняется в тёплую, а затем так же стремительно кривится в ухмылку.
[indent]— Надеюсь, не о том, как я плохо вымыл посуду и не застелил как следует постель, — шутит молодой человек, чувствуя стремительно краснеющие щёки.
[indent]При всех своих талантах говорить правду в лоб, слышать последнюю ему всегда тяжелей. Ну, не представить Теодору, как Эвелин Гамильтон тратит драгоценные минуты своих будней, вспоминая его светлый лик. Что в нём такого, на что девушка не может насмотреться, выйдя на улицу в центре Лондона? Впрочем, Грэм достаточно смышлёный, чтобы никогда не озвучивать свои мысли вслух — что-то ему подсказывает, что встретят их не с распростёртыми руками, а в худшем случае — задумаются и найдут в них свой смысл. И кому оно надо?
[indent]— Конечно? — дёрнув бровью, недоумевает Грэм, — Но! Это не значит, что они готовы увидеть свет. Или тебя. Пока что, — поджимая губы, ехидничает молодой человек и больше не издевается над Эвелин.
[indent]Как минимум, потому что если он продаст свои нарисованные на коленке песни слишком хорошо, наверняка она догадается пооткрывать ящики рабочего стола в его квартире. Не сказать, что он ей этого не простит, но предпочтёт, чтобы девушка увидела уже отполированный продукт, а не его хромую версию-инвалида.
[indent]К его удаче, отводить тему подальше от его «хобби» не приходится. Вырисовавшийся перед ними город делает это самостоятельно, облегчая Теодору задачу. Сам же молодой человек перехватывает ладонь Эвелин и неспешно шагает в указанный ей проулок, заканчивая своё молчание:
[indent]— Я же не изверг, — качая головой, язвит волшебник, — Я пользуюсь тем, что, возможно, ты знаешь Англию не так хорошо, как ты думаешь, — сжёвывая ухмылку, косится на неё Теодор, — При всём уважении. — А то без него может показаться, что он издевается.
[indent]Неосознанно он сжимает её руку чуть крепче, стоит им оказаться на оживлённой торговой улице, достаточно широкой, чтобы не врезаться в снующих навстречу и со спины прохожих. Приосанивается волшебник уже намеренно, будто за следующим параллельным их движению закоулком на них выскочит хит-визардский наряд по достойным партиям и признает Теодора около-подходящим на грани фола. Потому что, будем честны, ответ на вопрос кому из них двоих здесь действительно повезло кажется Грэму плачевно очевидным. Да, он не Квазимодо, но, простите, и Эвелин Гамильтон не «просто симпатичная девочка», обратившая внимание на швабру с приятным лицом.
[indent]Стоит поблагодарить мироздание, что девушка этой истины не замечает? Носочки для жмыров-то лучше. Срываясь за последними она, кажется, готова пропустить любой его промах и несоответствие, и, глядя на то, как загораются глаза Гамильтон, волшебник может лишь последовать за ней, не скрывая собственной улыбки.
[indent]Пускай Теодор надеялся, что выбор первой остановки не станет фатальной ошибкой, он и близко не ожидал всего спектра эмоций Эвелин. Она может сколько угодно говорить, что он знает её достаточно хорошо, чтобы ничему не удивиться — разве это не доказательство обратного? Грэм догадывается, предполагает, но утверждать, что он неожиданно эксперт в личности и во вкусах Гамильтон молодой человек не станет в ближайшую вечность. Называйте его душным, он верит, что подобные упрямые установки лишь ограничивают людей в праве на перемены и рост, запрещая им любить банальные розы, если раньше им нравились полевые ромашки.
[indent]— Это многое объясняет, — отзываясь на её детскую историю смехом, качает головой Теодор и оставляет придумать, что именно это должно значить, за Эвелин, — Серьёзно, кто ещё в этом мире играл в глиняную посуду со звериной мордой, пока все остальные наряжали кукол. Скажи мне, у вас не завалялось где-нибудь гуся? Ну, знаешь, такого, чтобы, когда наклоняешь, его «тошнило» тебе в стакан водой. Будь у меня такой кувшин, я бы больше другой в руки не взял, — объясняясь жестами, живо говорит волшебник.
[indent]Ненарочно Грэм задумывается о своём детстве и, хмыкнув, спешит поделиться воспоминанием.
[indent]— Я помню обменял свой набор конструктора на кукол у соседской девочки. Мне нравилось разыгрывать сценки из книжек, которые мне читали или... я читал сам, — приподнимая подбородок, Теодор задумывается на короткое мгновение, смеётся и вновь смотрит на Эвелин, — Самым большим праздником было, когда бабушка связала мне для них одежду. Видимо, где-то здесь было положено начало проклятью свитеров. А потом их нашёл папа, — сжимая губы в тонкую линию, он многозначительно смотрит на Гамильтон, предполагая, что та уже догадывается, куда пойдёт эта история, — сказал мне, что я так стану девочкой или, упаси Мерлин, голубым, и с тех пор моей единственной игрой были нервы Илая, — вскидывая брови, кривляется Грэм, — А если серьёзно, то я так и не понял в чём была проблема, и за что мой отец так сильно боялся. Но это так, мысли вслух, — хмыкает под нос Теодор, задерживая взгляд на витрине с тканями с золотистыми узорами и на едва уловимое мгновение задумываясь о чём-то не здесь.
[indent]Волшебник удивляется самому себе, очевидно, не планировав заводить разговор в дебри гендерных норм и ориентации, и всё же, зная Эвелин, ему не представить, что девушка вдруг окажется на стороне параноидального родителя, спасающего сына от греха. Да и фильтровать свои мысли, только потому что теперь они повязаны не одной лишь дружбой, Грэм не собирается. В первую очередь Эвелин — близкий ему по духу человек, и любит он её далеко не красивые черты лица и аккуратный стиль, пускай, последних у неё тоже не отнять. Ему всегда хочется услышать, что она думает о тех или иных вещах, даже если их мнения не сходятся в единую правду. Что-что, а без аргументов она не оставляла Теодора никогда, и он не сомневается — не оставит и сегодня.
[indent]Исправно молодой человек следует за предводительницей их магазинного похода, изредка обозначая где и что они ещё здесь не видели. Он вертит в руках кофейную чашку в момент, когда Эвелин невзначай озвучивает свои мысли вслух. Грэм почти выпускает несчастную из рук, но вовремя приходит в себя и ставит её на место. От греха.
[indent]— Правда? — Нет. Конечно же, шутка.
[indent]Он едва не ударяет себя по лбу, раздражаясь на бестолковую манеру удивляться в моменты, когда Гамильтон весьма очевидно не издевается. Ему требуется пара мгновений, чтобы собраться с мыслями, и, улыбнувшись, шагнуть к ней сбоку с многозначительным взглядом.
[indent]— Немного в другом это в каком? — стараясь заглянуть ей в глаза, не сдерживается от комментария Теодор, — Когда ты посчитаешь верным, Эвелин. Я буду только рад, — рассматривая её веснушки, говорит он намного тише, — Тем более, они ведь действительно меня знают. Правда, теперь я не уверен хорошо это или плохо, — преувеличенно хмурится Грэм, пытаясь вспомнить осведомлены ли родители его, как оказалось, девушки о чём-то, за что их придётся убить, но быстро бросает бестолковую затею.
[indent]Выполняя невзрачную просьбу Эвелин, молодой человек теряется у стенда с разными камнями и кристаллами, выискивая что-нибудь для коллекции младшей сестры, и упускает момент, который стоит ему непредвиденного подарка. Растеряно он вздёргивает бровями, когда Гамильтон командует вернуться обратно, но быстро схватывает причину. Его губы расплываются в улыбке в ту же секунду, как Теодор определяет похожий на его браслет на запястье Эвелин.
[indent]— Спасибо, — встряхнув рукой в воздухе, он смотрит сначала на подарок, а затем на девушку с трудом справляясь с эмоциональностью собственного лица, — Теперь у меня больше нет шансов не думать о тебе каждую минуту, — смеётся Грэм, совсем не шутя; снимать он этот браслет не будет никогда, а чем станет заниматься его голова, замечая напоминание о сегодняшнем дне на запястье, и спрашивать не надо.
[indent]Замечая её движение навстречу, Теодор инстинктивно сгибается и, получив смазанный поцелуй в уголок губ, ловит девушку, чтобы поцеловать её «как следовало». Знакомое нежелание обращать внимание на прохожих и необходимость сдвинуться с места встречает его в ту же секунду, и с малым энтузиазмом Грэм предлагает оставить пакеты в машине, прежде чем они отправятся за заслуженным кофе и десертом.
[indent]— Даже не надейся, — вылетает из него смешком, — Придётся постараться лучше, чем просто пропахнуть сыром или бастурмой, чтобы избавиться от меня теперь, — не скрывая ухмылки, косится на неё волшебник.
[indent]Избавляясь от большей части купленного, он сворачивает на короткий путь к кофейне, то и дело задерживая свой взгляд на своей спутнице.
[indent]— Я бы сказал, что твоя компания — единственное, о чём я могу просить, но если ты настаиваешь, — глаза Грэма сужаются в хитром прищуре, — у меня всегда найдутся идеи. Свечи ты мне так и не зажгла, — театрально вздыхая, качает головой волшебник, но резко меняется в лице и добавляет уже многим оживлённей, — Хотя просьба у меня, действительно есть. Я буду крайне благодарен, если когда-нибудь ты исполнишь мою подростковую мечту и придёшь ко мне на игру. Можно даже без майки с моим номером, — аккуратно врезаясь в неё боком, улыбается Грэм.
[indent]Когда-то мысль о неисполненном обещании навевала на него тоску. Сегодня? Теодор не чувствует никакой тяжести на плечах, не смея сомневаться, что рано или поздно Гамильтон обязательно поддастся его подростковому желанию увидеть свою девушку на трибунах, зная, что всё её внимание принадлежит одному ему.
[indent]Его губы трогает смешливая улыбка от мысли, что с момента ярмарки они словно идут в противоположную сторону. Сначала совместная ночь, теперь парные браслеты, после матч, а потом ему не останется иного выбора, как дергать Эвелин за косички и подсовывать ей лягушек в дамскую сумочку. Впрочем, последнее может произойти с ними и без его романтических порывов ясельного уровня. Хорошо, если у неё окажется склизкая прыгучая лягушка. Порой временные жители квартиры Грэма куда хуже, чем безобидные жительницы болот — впору ужасаться, что это она его бросит, когда встретится с одним из таких экземпляров.
[indent]В чём Теодор искренне сомневается. Эвелин не из робкого десятка.
[indent]Присаживаясь на маленькой уличной террасе, Грэм пускается в оживлённую историю о том, как он открыл это место, и, дождавшись заказа, ненадолго замолкает, позволяя себе просто помолчать с ней, наслаждаясь красивым видом — и, нет, совсем не живущей своей жизнью деревушки.
[indent]— Знаешь, — нарушая тишину, посмеивается молодой человек, — я так привык рассказывать тебе обо всём, что происходит со мной за последние полгода, что нашёл себя в крайне интересном положении. Когда я хочу рассказать своей близкой подруге о том, что я иду на свидание с удивительной девушкой, в которую влюблён столько, сколько я себя помню, но... загвоздка в том, что она и есть эта девушка, — опираясь подбородком на свой кулак, ухмыляется Теодор, — Такого подвоха я точно не ожидал, но ничего. Честное слово, пусть это будет самая большая из моих проблем, — нарочно не обрывая зрительный контакт, признается волшебник, а затем несильно напрягается и словно выдыхает тяжкий груз, — Хотя совсем молчать я не смог. Я... У меня есть по-настоящему близкий друг, которому я в своё время промывал уши своей... — Теодор вдруг фыркает, дернув плечами, — драмой «я умер и упустил девочку, в которую влюблен». Будет честно сказать, что он много о тебе слышал. Так вот... я к тому, что я написал ему, потому что не мог вариться в котле собственных мыслей, и он будет проездом в Лондоне в конце месяца. Это не обязательно, если ты не хочешь, и тебе явно не нужно решать прямо сейчас, — выставляя руки перед собой, предупреждает Грэм, — но он очень хотел с тобой познакомиться. Хотя он поймёт, если... Я процитирую: «Если ты видела его бесполезную для твоей жизни рожу в гробу», — поджимая губы, заканчивает красноречивым кивком Теодор.
[indent]Почему-то в том, что Эвелин и автор письма найдут общий язык, волшебник уверен. Другое дело, заставлять девушку заниматься «смотринами» с незнакомыми единицами из его близкого круга общения против её воли он тоже не хочет. И всё же чувствует необходимость спросить заранее, давая ей возможность посидеть с этой мыслью.
- Подпись автора
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯ only in my darkest moments can i see the light
I T H I N K I ' M P R O N E T O G E T T I N G B L I N D E D W H E N I T ' S B R I G H T

well, this december, i'll remember ⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯