[indent]Торопливая с самого детства не меньше, чем её сестра-близнец, Джозефина Уолш вечно имела проблемы со временем. С закрытыми глазами, слыша разве только трение шин о щебенку сквозь плотно закрытые окна, она в очередной раз возвращает себя к разговору с отцом, когда после очередных быстро кончившихся каникул и её недовольства на этот счёт, он, засмеявшись и покачав головой, произнес: «A watched pot never boils». Тогда она подумала, что это что-то из очередного отбитого и доставшегося с квиддичного поля, однако, теперь Джо куда больше понимает закономерности этого мира.
[indent]Что не означает, как сильно её это злит.
[indent]Её недели, прямо по календарю, можно разделить на те, которые растягивались и словно не имели никакой возможности быть прочувствованными пространством, так и наоборот: разбегались и не останавливались, даже когда Уолш просила и кричала: «Остановись!» Хотя, пожалуй, гонка со временем в последние несколько дней преодолела все лимиты, явно побив рекорды. Кажется, что только сейчас волшебница и смогла выдохнуть на долю секунды, в панике стараясь не думать ни о чём, будто готовая спугнуть это ощущение.
[indent]Возможно потому, что хуже ситуации уже и не придумать?
[indent]Она, несколько раз моргнув от яркого света, — ряд высоких деревьев, спасающих их от прямых лучей закончился, давая возможность посмотреть на главную крепость этого места — Братхэйм — медленно перевела взгляд на Чарли.
[indent]Теперь она кажется ей меньше, беззащитнее, слабее. Положившая голову на плечо к Эвану, её грудь едва заметно вздымалась и опускалась в такт её дыхания; пусть во сне её лицо выглядело расслабленным и нетронутым беспокойствами, можно было заметить следы усталости. Однако главное, за что хватается Джо, тихонько вздохнув — это как были сложены ладошки волшебницы даже в спящем состоянии. Видимо, даже во сне ведьму беспокоила поврежденная оборотнем нога, раз даже слои одежды, скрывающие рану, не давали ей возможность оставить её в покое.
[indent]Ведьма едва заметно перекладывает ладонь на то место, где у сестры болело, словно ощущая это увечье самостоятельно. Она и чувствовала. По крайней мере теперь была точно уверена, что почувствовала в моменте, когда это произошло.
[indent]Как поделить эту боль на двоих, а то и вовсе забрать всё себе?
[indent]В тишине она переводит взгляд обратно к родовому поместью Маккензи, дожидаясь, когда автомобиль мягко останавливается прямо у подъезда. В очередной раз — она уже сбилась со счёту, который из — волшебница чувствует тяжелый укол совести. Ей кажется, что такое угрызение становится нездоровым и малость эгоистичным: столько думать о том, почему именно она виновата во всех плохо повернутых звездах, которые позволили всему произойти. Должна была и Шарлотт спасти от своей депрессии в Америке, и потом остановить события на корабле, а затем и всю вместе взятую семью Маккензи, которой пришлось пережить настоящий ад, не имея возможности выйти сухими из воды.
[indent]У неё до сих пор не укладывалось в голове. Как? Кому это нужно было? Зачем? В последние несколько дней она задавалась десяткой вопросов и злилась только сильнее, когда не могла на них ответить. Однако ещё хуже было от осознания, что Джозефина — это капля в море, которая ничего не знала, не знает и по итогу, не узнает.
[indent]— Мне не верится, что ещё несколько месяцев назад мы праздновали здесь день рождения Елены, — совсем тихо произносит Джозефина, положив ладонь на ручку двери. Долгие минуты молчания вызывают в её голосе хрипотцу. Девушка тут же поворачивает голову в сторону Эвана и медленно просыпающейся Шарлотт, явно почувствовавшей мягкую остановку, осторожно поджимая губы, — Извини, — и вот снова это ощущение тоски и незнание, что сказать и как облегчить всем жизнь. К такому её жизнь не готовила.
[indent]Как будто кого-то готовила.
[indent]Кажется, именно такие события делят твою жизнь на «до» и «после»? Все действия Джо — практически бесшумные: открытие двери, первые шаги по камешкам под ногами, запахивающее движение легкой мантии, как только она чувствует, что прохладный, пусть и летний шотландский ветер, взывает её к дрожи. Хотя по ощущениям, она и не переставала все эти дни: сначала нервозность за Чарли и её состояние, а затем череда смертей, теперь — похороны. О чём она там переживала последние дни, недели, месяцы? Наверное, самое страшное, что случилось в ателье — это нашествие моли, дома — очередной разговор с родителями, почему она ещё здесь, а в личной жизни...
[indent]— Ты не знаешь, Пит уже приехал?
[indent]Мартовский мальчик остался далеко в прошлом, меняя себя, словно сезоны года, переживаниями за отсутствующего Андерсона на дне рождения близнецов, отсутствием хоть какого-то общения между ними и её незнанием происходящего. Девушку штормило из стороны в сторону; казалось бы, долго было отпустить, — всегда отпускало — но как оказалось, Питер Андерсон оказался не по зубам даже такой персоне, как Джозефина Уолш. Попахивало чем-то нездоровым, но как будто бы с ней был кто-то рядом, кто мог убедить ведьму в обратном.
[indent]Да и как будто она с этим кем-то делилась? Ей будто бы и не было времени обсуждать это — она то топилась в бесконечных циклах работы, превозмогая и выдавая новый и новый образ, пытаясь вдохновить себя или быть вдохновлённой другими, либо, наоборот, возвращала себя к прокрастинации, уходя во все тяжкие: знакомства, идущие от ночной жизни или обеденных перерывов, как и долгое существование в своей кровати под несколькими слоями одеял, лишь бы мир не видел её лица.
[indent]Вот это проблемы, браво. Мальчик, в которого она влюбилась, не приехал на день рождения несколько месяцев назад; такой же повод устроить похороны как, например, настоящие похороны в преддверие смерти членов близкой семьи.
[indent]Ответ она получает, как следом возникает следующий вопрос, вынуждающий вспомнить волшебницу об одной детали, ускользающей впредь. Она бы не спрашивала, знай ответ заранее. Но она словно и не знала ни о чём, — словно? — потому что... у неё и не было возможности спросить. Конечно, она могла упустить его из виду — не то, чтобы волшебница находилась дома дням и ночами, но с другой стороны, в Бостоне жило слишком много людей: кто-либо бы и сказал, что Питер навестил их улицу, составив в очередной раз компанию Деборе в выпечке пирогов.
[indent]Впрочем, в моменте становится не до этого: пройти в дом, разложить вещи, разместиться, найти себе место возле Шарлотт  до того момента, пока это не будет в очередной раз казаться слишком. Волшебнице просто хочется верить, что она не выглядит назойливой, а тот же Эван, явно переживающий не лучшее время сам, позволит ей оставаться с сестрой столько, сколько ей потребуется, чтобы выдохнуть.
[indent]Все разговоры — тихие, и она вновь возвращает себя нехотя к сравнению дома в марте и сейчас, в июне. Так много красивых людей в одном месте — тогда и сейчас, и большинство из них — знакомые лица, но поводы настолько разные, что становится страшно, как такое возможно иметь на одной планете; ненароком вспоминаешь о войне, через которую пришлось пройти её родителям. Они ведь знают, сколько умирало, страдало и вместе с этим представляет, что даже спустя года, у людей не получилось отойти от этого полностью. Раны затягиваются, но не залечиваются полностью — это нормально, но как всё равно можно продолжать жить с этим иной раз так спокойно, практически не оглядываясь назад? А ведь сейчас они столкнулись не с войной, а сама Уолш — даже не со смертью в своем родстве. Хотя, здесь она уже смогла бы точно поспорить: Маккензи явно стали неотъемлемой частью их жизни и, уж точно, семьей.
[indent]Она всё же позволяет Шарлотт остаться без её пристального взгляда через какое-то время и, судя по всему, как раз вовремя. Совсем ненадолго она задерживается в фойе с прибывшими Фионной и Теодором, крепко обнимает и появившуюся Елену, может, чуть менее, не желая совсем вторгаться в личное пространство, и Ноа. Ей сложно сказать самой себе, что она высматривала кого-то намеренно, однако скорее всего, спроси её кто-нибудь напрямую, и она бы точно ответила кого.
[indent]Волшебница видит слишком родную спину, когда оказывается на заднем дворике, тихо отворив дверь. Пожалуй, как в первый раз, так и сейчас она удивляется открывшемуся пространству перед её газами: иногда она забывает, насколько богатыми являются Маккензи, раз вся территория перед ними, вместе с близлежащими лесами, полями и холмами, принадлежит им. Она бросает короткий взгляд на место, служившее семейным кладбищем, на которой вскоре и произойдет служба, и только потом негромко зовёт его по имени:
[indent]— Пит, — а дождавшись, когда он обернётся, тут же чувствует подступивший к горлу ком, предпринимает попытки улыбнуться, бегая взглядом по мелким изменениям на лице и добавить: — Привет, — а ещё спустя секунду, такое глупое и простое: — Как ты?
[indent]В её голове вновь всплывает всё, что произошло за эти полгода, — а то и возвращая её на года назад, к самим истокам — но сегодня оно имеет особый подтон, как если бы на каждый раз её воспоминаний нанесли слой напыления. Это не означает, что их жизни, отношения, всё что было или есть между ними, не имеет никакого смысла: в конце концов, Джозефина не утратила волю к собственной жизни, однако... а ведь ещё неделю назад она испытывала ничем неисправимую злость.
[indent]Она морщится, опуская взгляд вниз: неужели она настолько упряма, что только череда бед, боль и страдание близких может её остановить?
[indent]Джозефина не слушает или не слышит, но больше не стоит на месте: очень быстро она сокращает расстояние между ними, по итогу резко обхватывая молодого человека плотным замком из своих рук, утыкаясь лицом в его грудь, тут же прикрывая глаза и пытаясь вслушаться в его сердцебиение. Последние несколько дней ей было трудно найти этот баланс между тем, чтобы выглядеть поддерживающей, но не отвлекающей, живой, но при этом, с головой на плечах, выбирая, что она говорить и как. Уолш хотела бы сказать, что знала что делает, но разве здесь себя хоть кто-то сможет обмануть?
[indent]И всё же, она не позволяет всему накопленному вырваться наружу. Не сейчас.
[indent]— Питер, — она звучит сначала эхом, но явно смещает голову, чтобы голос её звучал чётче. Ведьме с трудом даются слова не потому, что ей трудно просить, а будто бы... страшно услышать его ответ. Это ведь она! Из-за неё они не общаются, верно? По итогу это именно Уолш, которая предприняла все попытки прервать их переписки, звонки, любые разговоры из-за гложущего чувства тоски, раздражения и плевка в душу.
[indent]— Пит, — она снова зовёт его, собравшись с духом, — Всё происходящее — просто ужасно. Я и... Я и представить не могла, что нам всем придётся через такое проходить, — рваный вдох, — Я могу попросить тебя поставить паузу в нашей ссоре? Я, — Джо тяжело выдыхает, жмурясь и, несмотря ни на что, старается держать свой голос ровным. Её объятие чуть-чуть слабнет, пока одна из её рук и вовсе падает вдоль тела. Пусть второй Джо продолжает осторожно держаться за него, она всё же возвращает ему хоть какое-то пространство, — Я не уверена... что я вытяну это всё без тебя.
[indent]И время вновь останавливается. И вряд ли в последний раз.

Подпись автора